Ларс Густафссон «Смерть пчеловода»

Есть такое известное выражение: «У кого что болит, тот о том и говорит». В основном оно используется иносказательно, но это пока не придёт настоящая боль. Боль, которая сузит твою Вселенную до твоего тела или даже его части. Мир героя довольно мал и уныл: изредка навещающие родственники, пасека с текущими заботами, вздувшаяся краска на дверях, бегающий вокруг пёс. О таком человеке скучно читать, даже его воспоминания о прошлом почти не расширяют мир бывшего учителя и умирающего пчеловода. Мне как читателю он не интересен. Но помогло бы ему то, что он был бы интеллектуал, активист и первооткрыватель? На первый взгляд, чем шире твоя Вселенная, тем дольше ты будешь отступать. Но это скорее снобская иллюзия. Героя атаковали не извне, его атаковали изнутри, с тыла. И это оказались не жизненные обстоятельства, но всепоглощающая боль. Тут уж каким бы ты не был духовно развитым человеком, мир всё равно сузится до участка боли. И даже известные пять стадий принятия неизбежного, которые переживает и герой книги, работают только до тех пор, пока боль ещё имеет привычку исчезать на целые дни. Можно не вскрывать письмо и тем самым отрицать очевидное, но боль не будет ждать принятия, у неё свои сроки и теперь она решает, когда будет поставлена последняя точка в истории болезни.

Из середины блокнота «Размышления о книгах».

* * *

Пока читал «Смерть пчеловода», вспоминал роман Джона Уильямса «Стоунер». И всё думал, почему же Стоунер мне дороже пчеловода? Оба маленькие, ограниченные собой, судьбой и положением люди. Оба прожили жизнь, которая по сути ничем не выдающаяся. Но один запомнился, а второго еле удерживаешь в памяти, чтобы хотя бы написать рецензию. В итоге пришёл к выводу, что Ларс Густафссон слишком поторопился. Я ещё толком не узнал героя, не проникся им, не начал его воспринимать как личность, а писатель уже запустил процесс разрушения и смерти. И если читая о Стоунере, я мог надеяться на какие-то перемены, а значит мог участвовать в сюжете, то здесь же я мог быть лишь статистом, фиксирующем неизбежное. Да, герою сочувствуешь чисто по-человечески, как и любому живому существу, которое умирает, да ещё и раньше своего срока. Но это больше говорит о читателе, а не о книге.

Из середины блокнота «Размышления о книгах». Написано поперёк разлиновки.

* * *

Когда авторы пишут о смерти, особенно о смерти людей ничем не примечательных, коих большинство среди читателей, задумываются ли они о том, что пилят сук, на котором сидят? Ведь если герой умер и ничего не успел толком сделать, то может не стоит тратить время на чтение, а заняться чем-нибудь действительно важным? Книги отнимают много времени, но при этом дают иллюзию развития как компенсацию. Однако смерти всё равно, насколько ты начитанный, и сколько раз ты уже умирал как книжный герой. Бестолковая жизнь даже в окружении талантливых книг не становится значимой. Но всё же есть один аргумент в пользу чтения, который успокаивает: жизнь коротка, а с книгами ты успеваешь прожить много жизней. Если конечно это не книга «Смерть пчеловода», где читатель сразу же погружается в медленную смерть.

Из первой трети блокнота «Размышления о книгах». Последнее предложение добавлено позже.