Роман Шмараков «Смущенный чтец "Ахиллеиды"»

Статья и вправду о природе и функциях цитаты, но такого добра и без нее столько, что под него рубрика выделена в журнале. «Смущенный чтец» выделяется стилем и фокусом внимания.

Зачин про идентичность отрывка из незавершенной поэмы Стация с некрасовским про горящую избу и коня на скаку. У классика I века четверная упряжка и хижины, а русскую бабу геройству Хирон не учил, но... Далее страниц девять рас- и просто суждений, гладких, мерных фраз (тексты Шмаракова воспринимаю как речь), обращений к логике и авторитету (т.е., слоновьей памяти лектора), броские отсылки к пределу обыденного и — лишь решишь, всё, Остапа несло — возврат к исходному, с обоснованием мнения, как бы неизбежно, теперь и всеми нами разделяемого, отцы сенаторы.

Даже здесь, в достаточно научном журнале, Шмараков проблему ставит и разъясняет от лица вымышленного, филолога, в поиске ответа, прибегшего к конвергенции, «самой либеральной из неслучайностей» (сходные задачи, дать нормативный образ удали, при условии банальности борьбы с силами хаоса, решают сходно: вышедшими из-под контроля «домом» и «домашним животным». Почему им будет конь, всем ясно).

Ещё — пинок наглому «всё цитата». Дурная бесконечность поэтична, да опровергнута давно и не выдержит проверку аристотелевскими оппозициями. Досталось «символам», это треск мандельштамовских цикад. Толкуете прошлое своими трендами, интертекстуальностью — знайте, лучший семинарский неолатинист XVIII века, Ильинский, хвалу тверскому епископу строил по античному поношению. Адресат должен был опознать и позитивно оценить отбор материала из почтенного источника. Как умели еще работать с цитатой, развертывая библейское — в примерах Патерика и «Повести о Савве Грудцыне».

Рекомендовать статью можно ценителям изящной словесности и извлекателям квитэссенции.