Сергей Довлатов «Заповедник»

Итак, последний русский классик. Или уже предпоследний, после смерти Солженицина, ежели мы относим к классикам лишь ушедших из жизни, а прочих уничтожительно нарекаем «современными классиками».

Бывший алкоголик и писатель Борис, хотя говорят бывших алкоголиков не бывает, расстаётся с женой Татьяной и устраивается на работу экскурсоводом в  музей-заповедник А. С. Пушкина «Михайловское». С именем жены всё понятно, а вот почему Борис, а не Евгений — неясно.

Над алкоголизмом он иронизирует: «Знаете, я столько читал о вреде алкоголя! Решил навсегда бросить... читать».

Над Пушкиным тоже: «Пушкина еще так много неисследованного... Кое-что изменилось с прошлого года...

- В жизни Пушкина? — удивился я». Так и лезет в голову фраза, не особенно любимого юмориста Задорнова: «страна с непредсказуемым прошлым» — кажется, еще Довлатов это подметил.

«Все обожают Пушкина. И свою любовь к Пушкину. И любовь к своей любви» — забавно осмыслять эти строки за пару дней до дня рождения Александра Сергеевича, но и вправду, ведь, любовь к нему у некоторых людей становится настолько фанатичной, что и не видно за ней человека.

«Претенциозная картинка Бенуа. Этот стиль вымирающего провинциального дворянства здесь явно и умышленно культивировался. В каждом из местных научных работников заявляла о себе его характерная черточка» — как ловко всё-таки Сергей Донатович умеет уловить эти тонкие детали. Вот прям вижу эту милую картинку перед глазами!

«Я был — одновременно — непризнанным гением и страшным халтурщиком» — а тут автор иронизирует над самим собой, хотя почти каждый творческий человек узнает себя.

«Шел и думал — мир охвачен безумием. Безумие становится нормой. Норма вызывает ощущение чуда...» — вечная фраза, которую каждый может приложить на себя и своё время. И для каждого она может быть правдивой, даже если время не такое уж и ужасное.

«Мотор хороший. Жаль, что нету тормозов. Останавливаюсь я только в кювете» — вот с этой фразой он дал маху. Мотор может и был хорошим в 1983-м, когда книга дописывалась, а уже спустя всего 7 лет перестал быть таковым. А тормозов действительно не было — быть может, они бы и спасли.

Сложно понять, с какими чувствами писалась повесть, с 1978-го по 1983-й. Но легко представить — как жили все эти люди, в разной степени дессиденствующие, рассуждающие о судьбах страны, которой оставалось почти столько же лет, сколько самому Довлатову.

А еще сложнее представить, каково было Пушкину в Михайловском, сосланному за связи с декабристами.

Но совершенно точно, мы можем почувствовать и боль Пушкина, и боль Довлатова. Ведь тогда, не один из них не догадывался о том, сколько всего предстоит с одной стороны, и как мало отмерено жизни с другой.

Сегодня и квартира Довлатова стала музеем. А его фамилия известна не только среди книголюбов и филологов.

Большой ли он человек для литературы — определённо да. Он умел вложить душу в произведение и сделать это красиво — это делает его по-настоящему великим.

В аннотации говорится, что эта повесть рассказывает о специалисте, устраивающемся на работу в Пушкинский музей в Михайловском. И в этом нет ничего, кроме поступка по велению души.

А по-моему, антураж тут вообще имеет очень маленькое значение. Первую половину повести мне казалось, что это произведение — о русской провинции, о русских людях, о русской душе. Мне подобный способ отображения сразу вспомнился в фильмах Астрахана («На свете живут добрые и хорошие люди» и др.). Мы все, каждый в отдельности и все вместе такие, какие уж мы есть. И вся наша реальность — сплошная трагикомедия. Ну, и само собой, так же повесть о судьбе, интеллигентности, национальном вопросе в СССР и, конечно же, об алкоголизме. Повесть о жизни. Впрочем, кажется, я повторяюсь. :)

И, буду честным, не в последнюю очередь повесть понравилась тем, что в главном герое я нашёл черты характера, присущие мне самому. :D

Впрочем, что это я. В любом случае — сильно написано. Откровенно о сокровенном и при этом очень увлекательно для самого читателя.

В минус — лично у меня осталось ощущение незаконченности истории. Так и хочется узнать что же было дальше, причём не только с главным героем.

---------------------------------

цитаты из книги:

«Есть что-то ущербное в нумизматах, филателистах, заядлых путешественниках, любителях кактусов и аквариумных рыб. Мне чуждо сонное долготерпение рыбака, безрезультатная немотивированная храбрость альпениста... Короче, не люблю я восторженных созерцателей.»

«Тебя угнетают долги? Не огорчайся. Ведь это единственное, что по-настоящему связывает тебя с людьми.»

Донатович (такое имеющее новый смысл сейчас отчество) изрядно ёрничал в своём произведении. Тем, кто прочитал «Заповедник» в восьмидесятых, вероятно, этот текст показался из-за непривычности родниковой водой. Я с ним познакомился в 2020 и на фоне прочитанных ранее произведений, например, того же Михаила Веллера, он кажется глубоко вторичным и неоригинальным. Но, в принципе, можно сделать поправку на первородство.

Но даже тогда не вижу причин всеобщего почитания (а «Заповедник» имеет достаточно высокий рейтинг). Легкое бахвальство алкоголической распущенностью куда красочнее подаётся в ерофеевских «Петушках». Довольно неуклюжий прием реверанса эмигрантству — мол, какая умная жена, добившаяся у ОВИРа лучшей доли, не то, что я, балбес. Достаточно буффонадные персонажи, вроде Михал Ивановича или Маркова. Очевидно, чуть более, чем полностью выдуманный типаж «сельского» чекиста. Ну. и, конечно, снисходительность к музейному делу, где работа в Пушкинских Горах подаётся как ни к чему не обязывающая синекура для недопонятых творческих личностях.

Многие отмечают, блестящий литературный язык или юмор «Заповедника». По первому пункту спорить не буду, есть даже секта фанатов, утверждающих, что у Довлатова нет ни одного предложения, где встречаются слова на одну и ту же букву. Я не филолог, а персонального эстетического удовлетворения не получил. И вызывающих смех, улыбку или усмешку особо не заметил. Ну. перепутал молодой экскурсовод стихи Пушкина и Есенина или слегка горделивое описание запоя главного героя. Может, многим весело, не знаю.

Ну и что-то вроде резюме. В образовательных целях чтение рекомендуется, но, если считаете. что приобщаетесь к великой, этапной литературе, то, скорее, нет, чем да.

Луна вращается вокруг Земли, Земля вращается вокруг Солнца, а солнце — вокруг Довлатова. Потому как читаешь-читаешь («Заповедник», «Чемодан», «Компромисс») и хочется сказать: «Да что ж вы всё о себе да о себе. И в показаниях путаетесь.»

«Город у нас добродушный, все спектакли кончаются бурными аплодисментами.»

Всё началось со спектакля «Довлатов. P.P.S.» Санкт-Петербургского театра «Мастерская». Почему-то начать знакомство в творчеством писателя я решил именно с просмотра спектакля. Артисты играли великолепно, но выборка рассказов и отрывков была в основном на тему дум об эмиграции. Это меня оттолкнуло, но благодаря энергетике артистов всё же решил почитать «Заповедник».

«Я давно убедился: стоит задуматься, и тотчас вспоминаешь что-нибудь грустное.»

Сейчас, когда Советского Союза де юре нет уже почти двадцать лет, а де факто — больше, способ борьбы автора/героя книг с коммунистической властью смотрится странно. Вот человек уходит в запои, на работе хамит, саму работу делает спустя рукава, пишет в стол то, что хочется, и пишет для заработка то, что не хочется, сидит на шее у жены на правах свободного творца. И люди кругом недовольны, его осуждают. Казалось бы, причём тут коммунисты? Разве сейчас будет иначе? Ну хорошо, не это главное. Не давали писать, что хочется? Так и сейчас не дадут. Тогда по идеологическим соображениям, сейчас — по коммерческим. Ушли коммунисты, вернулись капиталисты, а желание лежать на диване и критиковать власть, соседей и вообще всё, что видит глаз и слышит ухо, остались. И водки полно в магазинах (хотел написать круглосуточно, как мечталось, но нет; уже нет).

«Только в обществе дикарей, шизофреников и подонков я чувствовал себя уверенно.»

Безусловно, Довлатов — мастер наблюдений за людьми. В его рассказах есть что-то от Чехова, Зощенко, но как-то без боли за состояние человечества. Его афоризмы запоминаются. Его краткие, едкие зарисовки личностей и событий впечатляют. Пьяницы, воры, авантюристы, шлюхи, мошенницы, лодыри, барышники... как жизненны эти образы. И ведь эти люди учили наших отцов и дедов, как правильно жить. Даже не знаю, смеяться тут или плакать. Впрочем, шутки у Довлатова смешные, так что буду смеяться.

«Раньше полноценному человеку нужны были дублёнка и кандидатская степень. Теперь к этому добавился израильский вызов.»

Утомляет семитская тема. Евреи, кругом одни евреи. Вот поступил Довлатов в институт, влюбилась в него девушка (ну ещё бы), ввела в круг знакомых. И чисто случайно и он частично еврей, и она еврейка, и круг знакомых еврейский. Не иначе, как тайное общество для своих. И почти все потом эмигрировали. Это, видимо, высшая точка бытия человека. Была история о знакомстве, стала о евреях. Для своих писалась? И так не раз и не два.

«С твоими пороками нужно быть как минимум Хемингуэем…»

Прекрасный литературный язык, яркие образы, оригинальные типажи. Казалось, что вот-вот начну читать довлатовского «Мастера и Маргариту»... Но и «Собачье сердце» в виде «Заповедника» утонуло в стакане с водкой. А стакан хрустальный и звенит от ударов. Ударов в дверь десяти милиционеров, пришедших за Довлатовым. Да что там десяти, ста! Не может прийти меньше ста к тому, вокруг кого вращается солнце.

«Что губит дурака? Тяга к прекрасному.»

Но вот что странно. Написал рецензию, высказал то, что накипело. Но ведь продолжу читать. На очереди «Ремесло».

Перекрёсток двух параллельных: творчества и быта.

Да, для меня в этой небольшой повести Довлатова гораздо более сильна мысль/идея о воплощенности истинного отношения к Пушкину в частности и к разного рода музеям и мемориалам вообще. Более сильна в сравнении с темой маленького потерявшегося между времён и между жизнями человека.

Но кажется мне, что вот это ощущение искусственности любви к Пушкину и к его творчеству, вот этот серо-чёрных тонов фильтрик во взгляде Довлатова на жизнь появился у него в силу личной творческой, да и жизненной неуспешности и неустроенности.

Но ещё эта книга Довлатова наталкивает на философствования вот какого рода: почему так получается, что если для одних жизнь в этом самом месте стала источником поэтического вдохновения и мощным генератором ко всему его творчеству, то для других те же самые места служат только лишь средой унылого вялотекущего обитания? Как так сочетаются эти две совершенно перпендикулярные по отношению друг к другу линии: высочайшее творческое начало и поэтический гений (у Пушкина), и серое бухое существование одних (вся та описанная Довлатовым матерная пьянщина) и показушная нарочитая интеллигентность других (многие работники и отдельные упомянутые автором посетители музея-заповедника)? Или всё дело вот в этом «в одно окно смотрели двое...»?

Беда Довлатова видимо и состоит как раз в этой его неспособности притвориться, изобразить из себя интеллигента; в его неумении и нежелании приспособиться и поизображать рекомендуемое и желаемое; в его стремлении всегда и везде оставаться самим собой?..