Джон Бэнвилл «Море»

Не Набоков

Шумит, не умолкая, память-дождь,

И память-снег летит и пасть не может.

Давид Самойлов

Вряд ли я единственная, чей интерес к ирландцу Джону Бэнвиллу обусловлен «Снегом» — странным ретро-детективом, который пару месяцев назад висел на «витрине» Яндекс книг. Тогда прослушала в аудиоверсии, подумала, что надо бы продолжить знакомство с писателем его букеровским романом, но вместо того двинулась за голосом Всеволода Кузнецова в эпопею «Ведьмака». Пора вернуться, и отсроченное обращение здесь не случайно — по сути, «Море» — тоже история бесконечного возвращения.

Герой-рассказчик, пожилой обеспеченный вдовец, переживший смерть любимой жены от рака. Не в силах вернуться в привычную обстановку дома. где все будет напоминать о ней, он едет зализывать душевные раны на побережье, где проводил лето ребенком. С удивлением узнавая в пансионате «Кедры» дом, с которым у него связан первый опыт пробуждения сексуальности и вхождения в социальную среду, сильно превосходящую его собственную. Первый острый опыт дружбы, любви и потери.

Рослый красивый мальчик из года в год проводил здесь лето с семьей, снимавшей дачу, в нынешнем году приехал только с мамой — отец бросил их. По негласной отпускной иерархии, выше всего котировались владельцы загородных вилл, на ступень ниже были курортники из гостиниц, затем шли постояльцы пансионов и наконец, в самом низу — арендаторы дач, летних домиков, вроде того, что снимали они. Удивительно, но как-то само собой вышло так, что парнишке удалось стать постоянным гостем семьи Грейс, владевшей одной из вилл. Возможно мистеру и миссис льстило его обожание, а Макс буквально видел в них полубогов. Что до детей, близнецов Хлои и Майлза, годом-двумя моложе, они спокойно приняли его в компанию.

Верховодила девочка, Мисс-биполярочка, от сумасшедшей активности, без видимых причин, переходившая к вселенской тоске. Майлз не разговаривал. Слышал хорошо и физически развит был превосходно — до их с сестрой красивого профессионального плавания самоучке Максу было как до Луны пешком, но общался мимикой и жестами. Удивляло отношение родителей, к его недугу, никто там не озаботился даже изучить дактиль: «Захочет — заговорит,« — констатировал мистер Грейс, и по большей части все отмахивались от мальчишки с его обезьяньими ухватками и скулежом. Не исключаю. что прибившийся к ним на отдыхе Макс воспринимался отчасти заместительной фигурой — нормальный разговорчивый мальчик с ровным поведением.

Первым объектом влажных подростковых фантазий стала вальяжная миссис Грейс, но очень скоро главным существом сделалась непредсказуемая Хлоя, с вивисекторским хладнокровием пробовавшая на нем пробуждающуюся сексуальность. Сквозной для писателя образ избалованной красивой стервочки из привилегированного класса, которой все сходит с рук, в «Снеге» повторится в мисс Баллинглас, как и сквозной образ моря — стихии смерти. Второй пласт воспоминаний (третий, считая день сегодняшний романа) — юность Макса. Он красивый высокий молодой человек, не желает принадлежать к социальной страте, обусловленной рождением, усердно учится, обаяние и внешность открывают перед ним многие двери, встреча с Анной, такой же рослой, на одном из приемов, оказывается судьбоносной.

Вдвоем они возвышаются над толпой как пара богов — помните, эта тема его волновала с детства? — Анна, к тому же, дочь карикатурно маленького человечка, нажившего состояние явно мошенническими мутными схемами. Осиротев вскоре после замужества, она дает супругу возможность баловаться искусствоведением, не способным прокормить и канарейку. Теперь, после ее смерти, он опустошен, несчастен, но недурно обеспечен и может позволить себе красиво страдать. Прозу Бэнвилла сравнивают с набоковской и некоторое лолитоподобие, на самом деле, есть в ней. Это красиво, изысканно, чувственно — тот сорт наслаждения, который не оставит равнодушными ценителей языка.

Но в отличие от модерниста Набокова, разбивающего мир в осколки, чтобы затем собрать из них слово «Вечность», максимум, на что способен автор постмодернист — затейливые и бесплодные узоры калейдоскопа. Намеренно переусложняет фабулу, заставляет персонажей вести себя немотивированно — двойное самоубийство детей, ставшее смысловым центром повествования, не объяснить примерно никак. Красивая пустота. Но очень красивая.