Джером Д. Сэлинджер «Над пропастью во ржи»

Отвратительная, сытая Америка, полная грязных извращенцев, мерзких подростков-садистов и тщеславных ослов, — такой вывод можно сделать, прочитав это произведение.

Главный герой испытывает крах романтических идеалов. Через призму юношеского максимализма описывает Нью-Йорк конца 40-х: чванливые хипстеры (да-да, если верить Википедии, хипстеры тогда уже были, хотя, наверное, представляли собой не совсем то, к чему мы привыкли), хрестоматийные тупоголовые школьники, высокомерные бармены, недалёкие блондинки-провинциалки.

Ничего особенного, казалось бы. Но чем-то «цепляет», задевает за живое. Может быть, вспоминается своя юность и потрясения от разрывов шаблонов, которые испытываешь, соприкоснувшись со взрослым миром. Лирическое (где-то даже плаксивое) восприятие действительности.

В чём не откажешь главному герою, так это в том, что веришь ему, сопереживаешь.

Красной нитью через роман идёт тоскливое чувство одиночества главного героя, непонимание со стороны сверстников, учителей и, вероятно, родителей. От всех окружающих так и веет холодом и чуждостью. На его стандартное предложение «Может быть, вы не откажетесь по дороге выпить со мной коктейль?» все отвечают отказом.

Понравился стиль изложения — занудливый, с многочисленными повторами. Скудный язык.

Многие ругаются по этому поводу — мол, скукота и жвачка. При этом забывают, что именно на таком языке и должен говорить шестнадцатилетний парень, это авторский приём, предназначенный для того, чтобы погрузиться в атмосферу и понять внутренний мир героя.

Мне кажется, что причина кроется в том, что сегодняшний читатель привык к стандартным штампованным стилям изложения: «розово-эльфяческому», «сурово-брутально-героическому», «петросяно-камедиклабовскому» и прочим суррогатам литературного языка. Читатель не воспринимает многочисленные нестыковки и натяжки в современных текстах.

Ему не кажется странным, что «хронопопаданец» (бывший спецназовец с рукопашно-огнестрельным образованием), очутившись на средневековом корабле, неожиданно для окружающих (да и для себя, наверное, тоже) вдруг проявляет чудеса эрудированности и, прочитав название корабля на среднеиспанском, вспоминает, что это бриг такой-то, погибший в таком-то незапамятном году на такой-то долготе и широте. При этом наш спецназовец запросто оперирует лексическими конструкциями, коим позавидовал бы профессор словесности Страсбургского университета.

Вы всё ещё верите в это?

Тогда вам просто необходимо прочитать «Над пропастью во ржи», чтобы понять, как должен выражаться реальный человек в привычной ему обстановке.

В любом случае, читается легко.

Сложное произведение, так сразу и не составишь о нём однозначного мнения. Сумбур. Возможно поэтому и отзыв на него получился сумбурный.

Одно могу сказать точно: мне, как автору рассказов и повестей, есть чему поучиться у Сэлинджера.

Представьте, что вам за тридцать и кто-то попросил вас вообразить себя опять подростком, может быть даже трудным подростком, и рассказать об этом. Рассказать, например, так, как это сделал старина Сэлинджер. Думаю, что достигнув довольно зрелого возраста, когда жизнь кое-чему научила, есть опыт и тому подобное, очень трудно окунуться в те проблемы, что терзают неокрепшее в эмоциональном плане сознание уже не ребёнка, но ещё и не взрослого человека. Может быть трудно вспомнить себя эдаким Холденом Колфилдом, который боится потерять детскую невинность и окунуться в жестокий взрослый мир. Но всё же, попытайтесь...

А роман поразил в первую очередь сверстников Колфилда — многих читающих подростков второй половины XX века. И ведь не просто так, ничего не происходит просто так. Перед моими глазами паренёк, который старается стереть плохое слово на стене в начальной школе, чтобы детишки не увидели, но знает, что если бы ему дали хоть и миллион лет, то всё равно невозможно бы было стереть все плохие слова на всех стенах в мире, кто-нибудь будет идти сзади и писать самые грязные слова. Вот такой он, герой романа. Хотя меня поражает многое в его душе, больше всего поразила и может быть даже тронула та тоска, что сквозит на тех страницах. Холден ещё не взрослый человек, он на конце пути к взрослению, но как же сознание этого вымышленного человека разрывается между двух островов. Хотя этого нигде нет, мне ситуация видится именно в таком ракурсе. Личность уже почти сформировалась, детство позади, впереди ответственная взрослая жизнь, но как же не хочется ему, этому пареньку, той жизни, что его ждёт. И там и тут его гложет тоска, смертельная тоска, даже дурацкая охотничья шапка не помогает от неё избавиться. А когда захотелось заплакать от счастья видя сестрёнку на карусели, то вот он, этот порог, через который он так долго не мог переступить.

Роман очень интересно читать, потому как большую часть его занимают мысли и воспоминания главного героя. Если смотреть с точки зрения какого-нибудь злостного критика, то и развития сюжета в тексте практически нет, присутствуют лишь воспоминание о путешествиях, лучше сказать о скитаниях. Эти скитания между тем и другим хорошо показывают скитания в голове подростка. Нужно строить какие-то планы на будущее, планировать свою дальнейшую жизнь, но чёрта с два это можно сделать, когда вспоминаются люди, готовые в лепёшку разбиться ради одних и которые пальцем не шевельнут для других. Вот так он и ходит, от одной проблеме к другой, от одной злободневности — к другой. Но финал того стоил, следовало пройти тот полусумасшедший путь, чтобы наконец-то обрести какой-то внутренний покой и надеяться, что в новой школе ты-то будешь стараться. Да Холден, постарайся.

Не могу не выразить простой и доброй симпатии автору. «Над пропастью во ржи» должен быть одним из гимнов молодёжи, которая ещё не переступила порог.

Классический пример «переоцененной темной лошадки». Книжка упоминается в целом ряде рейтингов типа «100 книг, которые…». Обоснованность же такового упоминания — более чем сомнительна.

И речь вовсе не о некоем перекосе в области личностных склонностей и пристрастий — упаси, Господь. Речь о вполне вменяемом и беспристрастном инструменте «замера объективности оценок», ибо таковой инструмент имеет место быть на данном сайте. Это — ссылочка «подробнее» в правом верхнем углу страницы книги: график статистического распределения оценок читателей.

Так вот, для книжек «без червоточинки сомнений» этот график представляет собой практически олицетворение чистой теории матстатистики — плавненький такой холмик с единственной вершиной и «склоном», асимптотически убывающим «в ноль» (см. «Дюна», «Мастер и Маргарита», «Голубятня на жёлтой поляне» и т.п.). Такой вид графика говорит, что интегральная оценка читательской аудитории практически полностью соответствует Закону больших чисел и нет нужды сомневаться в обоснованности полученных числовых параметров оценки. А в ряде случаев — вот как для этого текста — имеет место вид графика, условно именуемого «двугорбый крокодил». То бишь — максимумов у него не один, а несколько, а «склон» скорее надобно именовать «хвостом», поскольку область оценок, отличных от максимальных «вздернута» в сторону наименьших (то бишь — наихудших).

Математики скажут, что в результатах оценивания присутствуют «шумы нескольких систематических ошибок». На практике же «бытового объяснения» это обычно означает следующее:

*** «единой» оценки быть не может;

*** координаты и значение максимума определяются параметрами группы, реализующей оценивание;

*** значимых групп — несколько, и результаты интегральных оценок групп существенно различаются.

Переведу на русский язык, уважаемый потенциальный читатель. Нас с тобой в очередной раз пытаются надуть. Очередное меньшинство в очередной раз проталкивает в область «якобы коллективных» оценок очередное... эээ.., как бы это помяГШе.., «…очевидное заблуждение, обусловленное необъективностью…». Групповщина — она хороша до определенных пределов: в спорте, к примеру, в субкультуре, в ролевых играх, наконец. НО. Есть пределы, переступать которые — нецелесообразно

Холден, вернись домой

Пробираясь до калитки

Полем вдоль межи,

Дженни вымокла до нитки

Вечером во ржи.

У Ширли Джексон есть рассказ «Луза, вернись домой», семнадцатилетняя девушка, уходит из дома в день свадьбы сестры, прихватив триста отцовских долларов, чтобы никогда не вернуться. Семья более, чем обеспеченная. Время действия примерно то же, что в романе Сэлинджера, побег планировала заранее. Отчисление из колледжа, о котором родные еще не знают, послужило дополнительным, но не основным, аргументом «за». Сменила прическу и гардероб, поселилась в соседнем городке, сняла комнату у славной пожилой леди, с которой живет душа в душу. Устроилась продавщицей в универсальный магазин, делает скромную карьеру. И в каждую годовщину побега слышит обращение матери по радио: «Луиза, пожалуйста, вернись домой»

Это могло бы стать, отчасти и стало, феминистским ответом истории Холдена Колфилда, мечтавшего вырваться из обстоятельств, частью которых не хотел быть, но непродуманными действиями лишь усугублявшего их тяжесть. Рациональность женщины, знающей, чего хочет, против бессмысленных бестолковых метаний мужчины-подростка. И не говорите, что она всего лишь встраивается в иную систему в то время, как он хочет вовсе перестать быть частью какой бы то ни было. Каждый ищет, где ему лучше, а человек, такое уж существо, какому вовсе вне социума хорошо быть не может.

Необходимость любить The Catcher in the Rye можно отнести к требованиям социума. То есть, если бы роман не считался едва не главным произведением второй половины двадцатого века, можно было бы и не париться, что он мне совсем не нравится. Но все мы встроены в те или иные системы. Та, в которой уютно и удобно мне, предполагает любовь к одиссее Холдена Колфилда. А я, блин, ну никак не могла отыскать в себе ее ростков. В семнадцать прочла: фигня какая. И ни одного человека не знаю, кто был бы в восторге. Хотя нет, одного знаю, успешно пустил свою жизнь под откос, прав Боэций, подобие стремится к подобию.

То есть, антипатии не было, жалела и сочувствовала, и он будил во мне с тех семнадцати материнский инстинкт, но обаяния романа не понимала — ну мотается дурачок без руля, без ветрил. Не знает, чего хочет, придумал картинку ловца детей над пропастью и нужно на него умиляться? Да с уровнем его самодисциплины и способности выделять приоритеты, этой решимости на пару часов хватит. А дальше, пусть хоть все малявки в пропасть сверзятся. Или нет?

В общем, было в этой книге что-то, чего никак не удавалось ухватить, а понять хотелось. Потому взяла ее сразу в двух переводах; «Над пропастью во ржи» Риты Райт-Ковалевой и «Ловца на хлебном поле» Максима Немцова, и в оригинале. Про канонический перевод что сказать? Каким ты был, таким остался. Новых высот и глубин прошедшие с первого чтения тридцать лет и три года не открыли. Все то же самое.

За «Ловца..» Немцова ругали, вроде как, святыни наши осквернил своими вольностями, но эта книга живая. Да, перегруженная жаргонизмами по самое не хочу, что поначалу сильно раздражает, после адаптируешься. Но стоит заметить, что в оригинале у Холдена речь не академически правильная, и сорняк «всяко разно» в различных вариантах: «и все это», «и все такое», «и всякое такое» — часто проскакивает.

Это вообще-то поток сознания, вся книга по типу монолога Молли Блум, роман только маскируется под связное повествование, на самом деле внутренняя речь, обращенная главным образом к самому себе в желании разобраться, что же такого было в эти три дня. Может потому часто в тексте обращение «boy», которого ни в том, ни в другом переводе не увидела (хотя могла и пропустить).

Вот он сидит в этом санатории, который на самом деле частная недешевая психушка. Умненький мальчик из хорошей семьи. Вспоминает свой побег из последней школы, и что за этим последовало, примешивает кучу неважных, на первый взгляд, подробностей, достаточно жестко анализирует свои поступки и характер, перескакивая с темы на тему.

И, кстати, о сленге, у Сэлинджера бесконечные «старики» и «старухи», применимо ко всем персонажам книги: «старушка Салли», «старушка Фиби». Тоже ни в одном из переводов этого не увидела, но понятно, откуда ноги растут у распространенного во времена стиляг обращения. И кажется понятно, почему в «Ловце...» мама- трансформировалась в штруню (как по мне,словечко очаровательное, хотя и дурацкое). Интернеты говорят, что на жаргоне это слово как раз значит «старуха».

Так вот, о чем хотела сказать, с «Над пропастью...» ни разу не было смешно, а с «Ловцом...» смеялась. Помните сценку с таксистом Хорвицем, которого Холден пытает про уток, ну, втемяшилось ему, куда деваются утки с пруда в Центральном Парке, когда зимой замерзает. У Райт-Ковалевой ни разу не смешно, бытовой абсурд, усугубляющий общую депрессивность атмосферы, а в немцовском переводе дико смешно, после нашла ее, перечитала, и снова хохотала.

И с ущербным сутером лифтером Морисом; и когда Холден звонит Салли, надравшись в хлам, что придет украшать рождественскую елку. А когда сестренка Фиби повторяет раз за разом: «Папа тебя убьет» — это по-настоящему трогательно. А когда про парня, который выбросился из окна — страшно и горько. Нет, роман не стал моим-моим, это вопрос базовых расхождений мироощущения. Но с опытом английского чтения, и с переводом Немцова он живой, дышит. Выбрался из хитиновой оболочки.

Если честно то книга ни о чем. Не знаю за что ее хвалят, возможно я уже не того возраста, когда нужно было ее читать, но все же я думаю что все намного проще: Книга — Отстой.

Язык у автора просто никакущий, временами кажется что она писалась в один заход. Так и хочется дать ему книгу, чтобы он сам ее прочел еще раз, и отредактировал. Предложения односложные. Постоянные повторы в стиле: «-говорю,,говорю,,говорю..сказал,,,говорю» или «я решил сделать то то, позвонить туда то но передумал» и т.д.

И в общем роман(а скорее рассказик) про то как парень бомжевал пару дней, и вернулся домой.

О двух переводах Сэлинджера

В некотором роде, “The Catcher in the Rye” стал одной из тех книг, которые постоянно фигурируют в must read списках, постоянно кочуют цитатами в блогах, а возможно и действительно читаются кем-то из молодого поколения. Лично для меня это произведение является знаковым, потому что вместе с ним прошло мое становление, как личности. Безусловно, никакая книга не может повлиять на человека, изменив его мировоззрение, однако она может вызывать теплые чувства, приводить к интересным размышлениям. Книгу Сэлинджера я прочел впервые в совсем юном возрасте, и, возможно расценивал ее именно как юношеское произведение, нежданное приключение подростка, находящегося в пограничном состоянии между будущей зрелостью и уходящим детством, чуть позже, будучи постарше, я прочитал его снова, и уже начал подгонять некоторые моменты под себя. Сейчас же, я перечитываю «Над пропастью…» стабильно раз в полтора года, часто, когда осенняя непогода укрывает крыши серыми туманами и тоска проникает в сердце.

Всего я знаком с тремя переводами этого произведения, хотя их даже четыре, но рассмотрим мы наиболее известные. Это классический перевод Р.Райт-Ковалевой, который и подарил нам сочетание «Над пропастью во ржи» и более новый, «миллениальный» перевод М.Немцова. Эти переводы отличаются друг от друга настолько, насколько и от оригинального текста. В первую очередь, нужно понять, что роман, описывающий начало 50-х годов, рассказан нам от лица главного героя, подростка, говорящего на некотором сленге, удобоваримым для молодежи тех лет, но по большей части непонятным для советского человека. Перевод Райт-Ковалевой, который повсеместно тиражируется в покетбуках и дорогих изданиях, был сделан в более мягкой манере, превратив его в практически самостоятельное произведение, отказавшееся от экспрессивности молодежного задора рассказчика, делящегося своими переживаниями в залихватском стиле молодого бунтаря, за которым скрывается романтик, переживающий и в принципе очень хороший паренек. Райт-Ковалева скрыла разбитной стиль за нарочитой благородностью повествования, похожего на «Приключения Петрова и Васечкина».

Немцов же напротив, переведя роман уже в 2008 году, пошел по пути наибольшего сближения, выставив на первый план экспрессию повествования, сленг, разбитной стиль и разухабистость. Предполагаю, что так пожилой возвращатель 2007 года может подойти к современной стайке каких-нибудь клауд рэперов и попытаться заговорить с ними. Но здесь, попытка заинтересовать сортировщиков списков книг налицо. Юноша в красной шапке – Холден Колфилд приближается к Алексу Деларжу, но пытливый читатель все равно видит, что все, что говорит герой – наигранность, ведь по сути добрый паренек даже и не думает о себе, превращая смысл жизни в спасение детей на ржаном поле.

Собственно, случайность и необдуманность действий началась в тот момент, когда Холден услышал обрывки стихотворения Роберта Бернса, приняв их как руководство к действию, просто не расслышав слова. Могу понять любителей классического перевода за нападки на новую интерпретацию, но мне она понравилась не меньше, и я чередую эти переводы при прочтении, а когда-нибудь, доберусь и до Бегбедера, чтобы узнать, был ли Холден Сэлинджером. Ну, или узнаю, почему эта книга вдохновляла убийцу Джона Леннона.

Для курьеза добавлю забавность переводов и на другие языки.

СССР\Россия – «Над пропастью во ржи», «Ловец на хлебном поле», «Обрыв на краю ржаного поля детства».

Норвегия – «Каждый берет свое, почему, мы, другие, ничего?»

Швеция – «Спаситель в годину бед»

Франция – «Ловец сердец»

Голландия – «Отрок», «Одинокое странствие»

Израиль – «Я, Нью-Йорк и все такое»

Корея – «Пропасть»

Польша – «Буян в хлебах»

Испания – «Прячущийся ловец»

Ожидала большего от такой известной книги. Нет, не могу сказать, что она прямо вот совсем не понравилась; но и ничего шедеврального в ней не нашла. Читать было достаточно тоскливо, но не скучно. Главный герой — несчастный подросток, недовольный всем вокруг (и собой в том числе) и не видящий ни в чем смысла. Сам не понимающий, чего он хочет. И поэтому совершающий много глупостей и всяких поступков, лишенных здравого смысла.

Где-то с середины книги вертелась мысль насчет того, что зря родители отдали его в школу-интернат. Потому что проблема мальчика не в том, что он глуп, а в том, что он не способен к самоорганизации. Не собранный. Даже деньги, и то тратить не умеет. Поэтому и такой провал в учебе. Эта моя догадка подтверждается тем, что в начальной школе, пока он жил дома, таких проблем с успеваемостью у него не было.

Тронула в книге только привязанность главного героя к сестре и умершему брату. Это его сильная положительная черта. В то же время совсем не видно, чтобы он любил и уважал родителей. Может быть, в этом еще одна причина его проблем.

Развязки у книги нет. Она завершается перед началом нового цикла. То есть, перед поступлением мальчика в новую школу, где, возможно, повторится то же самое.

Не советую читать эту книгу подросткам, потому что они могут найти в поведении главного героя пример для подражания. А пример получается очень и очень негативный.

Каков диагноз?

Роман, это такое произведение, в котором повествуется некий отрезок из жизни героя, обычно там происходят всякие такие штуки, ну вы понимаете. Так вот и тут, просто история об одном юноше, скажем так, за пару дней ДО...

Ладно, хватит передразнивать главного героя, возьмёмся за рецензию. Книга легко читается, стольже легко как и убивает время. Кто-то повязнет в скучном повествовании в самом начале, и будет пробираться через трясину до конца книги. Если она вам не понравилась с первых пары глав, — дальше можете не читать, до конца книги не изменится ровным счётом ничего. Повествование ведётся от лица главного героя, он рассказывает несколько дней из своей жизни. Почему? Зачем? В самом начале поясняется:

А потом я чуть не отдал концы, и меня отправили сюда отдыхать и лечиться

Это и есть завязка, заинтригованы почему он чуть не отдал концы? (хотя его жизни ничего не угрожало, разве что вредные привычки). А вот куда его отправили лечиться и почему, вы будите читать до самого конца книги, в котором говорится у какого врача он наблюдался.

Несколько дней жизни главного героя, в которых прослеживаются разные формы психических расстройств. Начиная от депрессии, — у Холдена постоянно: «напала тоска», «так гнусно» и т.д. и т.п. Приступы агрессии, когда он напал с кулаками и сам не понял как это произошло. Постоянно, спонтанно, внезапно бежит куда-то, часто меняет решения чем хочет заняться. Ассоциальные настроения и прочее. Позабавил его вездесущий вопрос который он задавал разным незнакомым людям не в тему беседы, также внезапно:

— Ладно, — говорю. И вдруг вспомнил: — Скажите, вы видали тех уток на

озере у Южного выхода в Центральном парке? На маленьком таком прудике?

Может, вы случайно знаете, куда они деваются, эти утки, когда пруд

замерзает? Может, вы случайно знаете?

/// Кстати, пользуясь случаем, а как пропатчить KDE под FreeBSD?

Ещё он часто плакал, без причины. Легкомысленное отношение к вещам и деньгам, — пропало и ладно, сдачу он никогда не брал.

Будь я психологом, возможно, я бы заметил куда больше различных расстройств у героя, которые он усугублял алкоголем и постоянным курением, — «выкурил несколько пачек». И курил столько много, что не хватало дыхания, об этом неоднократно говорится в самом произведении.

Судя по всему, у человека что-то серьёзное, я не психотерапевт и вообще к медицине не имею никакого отношения. Но из Пэнси его «выпнули» после первого полугодия, а он говорит о новой школе лишь с осени, — т.е. он в больнице надолго, настолько долго, что не попадёт на второе полугодие в школу. Надеюсь его психоаналитик (к которому он всё же попал в конце книги) ответит на его вездесущий вопрос. Ну а нам читателям, остаётся только догадываться, каков всё же диагноз?

Хотите узнать различные формы психических расстройств глазами пациента, — читайте. Больше там нет ничего инетерсного. И то можно было это подать более интересно, или внедрить какие-то вызывающие интерес необычные истории или личности. Многие знакомые просто не осилили прочитать эту книгу. О том что она ближе людям 16 +/- 2 года, да, у главного героя именно этот возраст, но шизофрении все возрасты покорны ;-)

Плоско примитивно, бессюжетно, но читается легко, дочитана, но не произвела никакого впечатления.

Мыканья 16 летнего американского подростка всю книгу, а в конце сопливая развязка и родные чувства к сестре. Классика, такая классика. Может это для другой возрастной категории? А может просто устарело. Или дело во мне )) Все так восхищены от романа, хлопают восторженно в ладоши.

Почему: пару месяцев назад посмотрел биографию Сэлинджера

В итоге: меня роман не впечатлил. Неприятный, косноязычный, не знающий, чего хочет подросток. Персонаж, судя по всему, во многом автобиографичный.

Не зря Сэлинджер не разрешал экранизировать этот роман, ибо переносить на экран особо и нечего. Внешних событий минимум, и все они лишены какого-то смысла. А непрерывный внутренний монолог героя на экран не перенесёшь. В формате радиопьесы это бы еще ничего слушалось.

Дмитрий Быков считает, что роман смешной и иронический, ибо всерьёз злоключения Холдена Колфилда воспринимать сложно. Мне же роман смешным вовсе не показался, скорее жалким.

Да, можно выскребать из него серьёзные размышления — о войне, смерти близких и любви к ним, о том, что литература искупает всё, а также усматривать глубокую метафору в постоянных мыслях Холдена об утках в замерзающем пруду. Но интереса это не добавляет.

От «одной из главных книг ХХ века» ожидал много большего.

Роман про подростков, для подростков и их родителей.

Не являясь ни тем, не другим, я с трудом ее прочел. Весь роман мне адски подпекал главный герой Холден Колфилд. Подпекал еще и потому, что я узнавал в нем самого себя 17-летнего.

Вспоминая неловкие и стыдные моменты своей юности, мне хочется вернуться назад и хорошенько врезать себе самому. Так вот такое же чувство вызывает этот роман. Вообще-то это комедия, но читая такие аналогии со своей жизнью, улыбаться не хочется.

Это настолько противная книга, насколько противно бывает ваше отражение после похмельного пробуждения. После каждой страницы я буквально восклицал про себя «Что этот сукин сын себе позволяет?». Холден Колфилд хейтит всё на свете, в очередной раз просрал учебу и движется в сторону дома, где его ждет теплое крылышко мамочки. Попутно он много рассуждает на эти темы, даже философствует. Чертовски точная карикатура юного бунтаря, саркастического героя, высмеивающего весь мир. Узнали себя?

Роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи» — одна из самых спорных и неоднозначных книг в мировой литературе. Можно сколь угодно рассуждать о ее художественных, моральных и прочих достоинствах и недостатках, но нельзя отрицать очевидного — она была и остается популярным произведением, десятилетия вызывающим неизменный интерес у читателей. В чем же привлекательность романа? В том ли, что он, не стесняясь в выражениях, раскрывает запретные темы, о которых не принято рассуждать в подростковом возрасте? В отсутствии ли нравственных норм и нежелании следовать канонам общественной морали? В мрачном и безысходном взгляде на мир, принадлежащем подростку, что так выбивается из привычной картины мира? А может, во всем этом сразу?

Роман неоднозначен в первую очередь потому, что он преподносит всё происходящее гипертрофированно и даже порой отвратительно. Просты искренние человеческие порывы подменяются низменными инстинктами. Весь мир видится главному герою мрачным и мерзким. И так в роман входит известный со времен Шекспира мотив мировой скорби. Именно он привлекает читателей своей безысходностью и глубиной. К нему примешивается глубина эмоциональных порывов подростка, которые он сам не в состоянии постичь. Эмоции поглощают его, несмотря на его попытки дать происходящему рациональное объяснение. Эмоциональная сложность подросткового возраста состоит в том, что подросток не знает, почему чувствует себя несчастным, злым и одиноким. Роман Сэлинджера показывает, что причины есть, и называет их, а потому непонятные, казалось бы, эмоции подростка наполняются смыслом.

Жаль, что я не прочла его, будучи подростком. Вероятно, тогда я осмыслила бы его иначе. Но я убеждена, что книгу это надо прочесть несколько раз в разном возрасте, именно тогда, по приобретении жизненного опыта, она открывает перед читателем всё новые грани смысла, а потом остается читаемой и популярной. Поначалу она совсем мне не понравилась, но я решила отложить написание отзыва, дабы страсти улеглись, а впечатление приобрело более рациональную окраску. В конце концов, эта книга значительно выбивается из того, что я привыкла читать. Она как ушат ледяной воды хмурым осенним днем, она словно окатывает депрессивными и упадническими настроениями, окунает в прорубь отчаяния и тоски. Лишь позже, когда круги на воде разошлись, стал проступать смысл этой истории. И мне видится уже не бессмысленное брожение Холдена Колфилда по городу из страха показаться родителям, но полный душевной тоски и неизбывного одиночества потерянный человек, пытающийся за наносной бравадой и колкими комментариями скрыть душевные раны.

Холден говорит как подросток, но думает как взрослый. В этом его отличительная черта. Он начитан и обладает острым умом, но не испытывает интереса к учебе. Он судит людей холодно и безжалостно. Он вгрызается в характеры и дает емкие и краткие характеристики, точно описывающие людей. Холден — не типичный подросток, он обладает цепким умом и сложившимся мировоззрением, а потом образ его так притягателен. Он отказывается следовать общественным догмам, он бунтарь по сути, и, возможно, позже превратился бы в революционера. Печально, что в юном возрасте человек убежден в фальшивости и испорченности мира, что он ни во что не верит и видит перед собой лишь путь саморазрушения. И Холден искренен в своих мыслях и поступках. Остается лишь задаться вопросом, почему он стал таким? Повлияли ли на его мировоззрение военные события (напомню, что действие романа разворачивается в декабре 1949 года)? Или же все его проблемы идут из отношений внутрисемейных? А может, он по природе своей склонен к саморазрушению?

Автор честен перед своим читателем и героем, ибо показывает характер типичного семнадцатилетнего подростка с бушующими внутри эмоциями, бунтарством, нежеланием подчинятся общественной морали, уверенным в собственной правоте и верности своих взглядов. Этим и притягателен роман — он показывает обычного, пусть и изображенного несколько гипертрофированно, подростка со всеми его комплексами и недостатками, без наносного пафоса, неестественных ужимок и загнанности в рамки этикета. И это проявляется в неприязни Холдена к людям, не желающим быть самими собой, а примеряющим на себя различные маски. Под влиянием эмоций и внутренних противоречий Холдена нарастает, и однажды выливается в нервный срыв. Однако рассудок его продолжает работать четко. Он уходит от лжи в свой собственный мир и до определенного момента не замечает, что сутенерство, проституция, пьянство и ложь соседствуют с милосердием и добротой. Столкнувшись с этим, герой начинает переосмысливать свое отношение к миру. Холден на самом деле — глубоко чувствующая личность и не лишен положительных качеств. Однако для решительного шага — побега от ненавистной ему действительности — ему не хватает решимости и внутреннего стержня. Его мечты о домике на краю поля ржи так и остаются мечтами, удел его — жить в той среде, где он был рожден, и подстроиться под нее.

Эта книга входит в списки классической литературы, обязательной для прохождения в школе. Эта книга является одной из причин смерти Джона Леннона и нескольких других людей. Во всяком случае, Чэпмен и Ко так заявляли. Так вот, эту книгу невозможно читать, если вы спросите меня. Тот факт, что я смог дойти до конца, является показателем исключительно дурацкой привычки — дочитать плохую книгу, чтобы потом её спокойно раскритиковать. Хотя с «Ловцом во ржи» всё не так просто.

Действие начинается на холме неподалёку от закрытой школы Пэнси для мальчиков, где ещё совсем недавно учился главный герой этого романа, Холден Колфилд. Ему 16 лет и его в очередной раз выгнали за неуспеваемость. При этом он вовсе не дурак, весьма начитан и сообразителен — просто до предметов в школе ему нет дела. Собирая вещи и в последний раз перекидываясь остротами с друзьями, он пытается решить, что ему делать теперь. Как объясниться перед родителями, которые ещё ничего не знают. Куда податься дальше? Эти мысли и действия Колфилда следующих дней и составляют книгу.

Проблема в том, что чисто с объективной точки зрения и по правилам критики книга действительно удалась. Сэллинджер хотел написать книгу о переходном возрасте. О подростковых проблемах. Даже название книги, на самом деле, говорит о попытке предостеречь подростков от поспешных действий в совершенно неверном направлении. И да, с точки зрения замысла эта книга хороша. Погружение в мозги подростка сделано весьма успешно. Другой вопрос, интересно ли это кому-то? Судя по бешеной популярности, ещё как.

Сэллинджер поднял вечную тему и обыграл её очень качественно. Но читать её мне было крайне неприятно. Например, язык. Он подростковый. Много повторений, слов-сорняков. То, что почти не используются сложные слова, должно было стать приятной особенностью, раз я читал на языке оригинала, но в итоге превратилось в отдельную пытку. Но жаловаться на это — неправомерно.

Персонажи выглядят малость неестественно. В смысле, что их черты гипертрофированы для наглядности, что смущает, потому что мне трудно представить их живыми людьми. Хотя это очень может быть тем случаем, когда правда фантастичней вымысла. И жалоба несостоятельна, поскольку читатель смотрит на окружающее через призму сознания Колфилда. Так что получается, что это в его голове все вокруг мерзавцы, подлецы и просто противные люди.

Это, кстати, один из немногих плюсов книги. Когда ты начинаешь понимать, что Холден конкретно привирает, начинаешь читать между строк. Потому что в рассказах подростков они всегда герои, сражающиеся с окружающим враждебным миром. И это было бы интересно, но за враньём Колфилда скрывается всё та же серая реальность.

Собственно, за что я не брался, всё меня раздражало. И я признаю, что это исключительно моя проблема. Уверен, что прочти я эту книгу лет 5-6 назад, были бы совершенно другие впечатления. Так же есть мысль, что если бы я взялся за неё наоборот, ещё лет через 5-6, то тоже имел бы другое о ней мнение. А может и нет.

Итог: 5 из 10. С некоторыми условиями — если вы не я, например — книгу можно читать, и даже получать удовольствие. Кроме того, эксперимент в ВК показал, что в книге куда больше подтекста, чем я увидел. Тем не менее, это не книга, о которой я буду вспоминать с каким-либо удовольствием. Хорошо хоть, что она короткая.

P.S.: Да, я читал на английском языке. Достаточно лёгкое чтение. К тому следует заметить, что я не представляю, как можно было бы перевести на русский половину оборотов, которые использует Холден — несмотря на их простоту, опять же. И перевод названия тоже плох. «Над пропастью во ржи», как же. Так что рекомендую читать именно так. Найти на английском языке книгу не составит труда.

P.P.S.: Любопытный факт про автора. Сэллинджер опубликовал крайне мало произведений, а после успеха «Ловца во ржи» и вовсе перестал появляться на публике. Перестал публиковать что-либо новое, да ещё и запретил перепечатывать некоторые старые произведения.

Весьма заурядное среднестатистическое произведение с претензией на гениальность.

Неприкаянный подросток, в очередной раз исключенный из школы, шатается по барам, кабакам и другим злачным местам. Этим, собственно говоря, сюжет исчерпывается. Все очень нудно, скучно и однообразно. Да и сам подросток, откровенно говоря, какой-то бледный, нет в нем ничего, что вызывало бы хоть какие-то эмоции, кроме раздражения. И все-то ему скучно, все противно, от всего он нос воротит, во всем он разочаровался и всех презирает. В общем, тот еще милашка.

Самое интересное, что позиционируется это все (причем с пафосом), как «поиск себя во взрослом мире» или «попытка найти свое место в жизни».

Вообще, произведение ни о чем. Даже не могу сказать, что мне не понравилось, просто никак. Вот никак – и все. Основная мысль выражена невнятно, язык скудный и неинтересный. В который раз убеждаюсь, что «модно» не тождественно «хорошо».

Книга, безусловно, атмосферная. Не ищите ни яркого бунтарского сюжета, ни изящного слога: в жизни подростка не часто это встретишь.

Что же тогда в романе такого хорошего,что сделало его популярным? Думаю, не только смелость тематики\лексики (для середины 20века). Автор блестяще показал психологический мир подростка: всё его стремление быть\казаться взрослым, ущемленное себялюбие, тщеславие, определенного типа нонкомформизм, неприятие позерства, ненависть к казарменным учреждениям... А насколько забавны размышления о девчонках! Это противоречие дура-красавица не даёт покоя мужчинам не только в 16 лет:).

Возможно, на первый взгляд, главный герой покажется пошлым всёненавидящим мальчишкой, однако за его иронией и сарказмом скрывается довольно искренний человек, способный любить, понимать «что такое хорошо и что такое плохо». Главный лейтмотив поведения Колфилда- ненависть к лицемерию, показушности, «липе». Просто в мире, полном условностей, показной вежливости и «набивания себе цены» главный герой всё никак не находит себе места.

Книга будет полезна как саморефлексия, попытка вспомнить свой подростковый период, сравнить и, возможно, найти что-то похожее.