Элизабет Бир «Прах»

Возьмите «Пасынков Вселенной», «Хроники Амбера», что-нибудь из ультрасовременной фантастики – мрачной и нарочито трудночитаемой, – перемешайте до состояния однородной массы, а затем посыпьте эту массу именами из Ветхого Завета и Корана. Готово? Теперь назовите приготовленное таким способом блюдо «Прах» и приготовьтесь его вкушать.

«Корабль поколений» под названием «Лестница Иакова» уже пятьсот лет находится в двойной звездной системе из красного гиганта и белого карлика. Подходящих для колонизации планет там нет, а отправиться дальше корабль не может: когда-то столкновение с ядром кометы уничтожило многие из жизненно важных частей, включая и управляющий «Лестницей Иакова» искусственный интеллект. Разрозненные фрагменты его, впрочем, сохранились и теперь, называя себя ангелами, властвуют каждый над своей частью корабля, причем между собой они, мягко говоря, не дружат. Население корабля делится на возвышенных – долгоживущих мутантов, чьи организмы населены колониями наносимбионтов, – и плебеев – простых людей. Как и следует ожидать, возвышенные правят, а плебеи им прислуживают. Такой порядок вещей существует веками и мог бы просуществовать еще века – но белый карлик уже перетянул на себя достаточно вещества своего соседа, чтобы в ближайшее время взорваться сверхновой, так что людям и ангелам надо как можно скорее найти способ исправить «Лестницу Иакова» и увести из опасной зоны. Беда только в том, что почти каждый возвышенный и каждый ангел считает именно себя тем избранным, кому под силу совершить такое, и стремится для начала поглотить или сокрушить одних соперников, а с другими заключить альянс.

Итак, сцена готова. Вначале действие на ней разворачивается весьма стремительно – даже до неправдоподобия стремительно. Девушка Риан, служанка в Доме Власти, всю жизнь только и знавшая, что кухню и тряпки для вытирания пыли, вдруг с легкостью разбирается в политике правящих кланов и начинает действовать самостоятельно, смело выходя далеко за пределы известной ей среды. В жертву этой быстроте принесено удобство вхождения в события: о предыстории, описанной выше, мы узнаём только по обрывочным фактам и намекам в воспоминаниях и разговорах. А когда мы, наконец, разберемся, что и как, соберем из кусочков головоломки что-то похожее на цельную картину и будем готовы следовать за автором в заданном ею активном темпе, действие, как назло, резко замедлится до неторопливого «путешествия к особой цели» в духе классического фэнтези и интриг в духе фэнтези более современного. От классического фэнтези «Праху» досталось также финальное самопожертвование героев, а от современного – внимание к физиологическим подробностям (к счастью, не до той степени, когда от них становится тошно). Еще с первых глав и до последних постоянно делается акцент на том, что все едят что-нибудь вегетарианское – кашу, мед, тофу – и ходят босиком. Возможно, это отражение каких-нибудь внутренних «пунктиков» автора. Имеется двухстраничная сцена секса в саду – вставленная в повествование непонятно зачем, не имеющая для дальнейших событий ровным счетом никакого значения.

Гораздо интереснее самого чтения оказалось разбираться в переводе – не сплошь, конечно, а там, где видны явные «ляпы». В сравнении с тем, что издает, к примеру, «АСТ», получилось не так уж плохо, но тем не менее на всю книгу набралось немало примеров халтурного отношения к делу. «Судя по цепям, пленница была благородных кровей. Их петли <…> извивались на ее запястьях» – то есть это крови (во множественном числе) извивались? Или, например: «Персеваль почувствовала, как теплые полотенца вытирают ей спину, ощутила прикосновение теплых рук, измерительной ленты и марли». Что за измерительная лента такая? В оригинале, оказывается, фраза построена так: «Perceval felt warm towels drying her back, warm hands measuring tape and gauze», – а переводчик не понял, что measuring относится к hands – руки отмеряли бинт и марлю для перевязки ран, – не обратил внимание на отсутствие запятой после hands и выдал бессмысленную «измерительную ленту». Еще пример: «Риан свернулась в клубок, стонала и едва реагировала на попытки Персеваль откопать ее и смочить губы мокрой тряпкой». Да, суровые у них там, на «Лестнице Иакова», нравы: стоит кому-нибудь заболеть, как его тут же закапывают, да так, что не откопаешь. В оригинале употреблено слово unearth – ну да, его можно перевести и как «откопать», но в данном случае речь шла всего лишь об извлечении больной из-под одеял, которых, кстати, в переводе почему-то не оказалось. В сцене бегства Риан и Персеваль с выходом из корабля слово suit постоянно переводится как «костюм», хотя речь идет о скафандрах – spacesuit; но слово space в Доме Власти считается ругательным, а значит, из spacesuit этот корень должен был исчезнуть. Так что перевод явно выполнялся бездумно, без учета контекста и атмосферы событий, – текст пропустили через какой-нибудь онлайн-переводчик и слегка пригладили то, что получилось, а еще больше оставили неприглаженным. Например, главную интриганку зовут Ариан, но она упоминается и как Ариана, и как Арина; уничтоженный искусственный интеллект корабля назывался Исрафил, но кое-где он Исрафель – даже имена персонажей не потрудились вычитать как следует…

Если коротко подытожить прочитанное, то «Прах» показался мне попыткой сыграть в оригинальность на стыке фэнтезийных эпопей о борьбе за власть, классических сюжетов о «корабле поколений» и киберпанка-биопанка. Хотя в конце концов все интриги распутываются, неясности разрешаются, злодеи и заговорщики получают по заслугам и так далее и требуется на это всего лишь три сотни страниц, все же у меня осталось впечатление чего-то рыхлого и бесформенного. А написано все, по-моему, лишь ради одной идеи: не позволяй никому командовать и манипулировать собой, тем более искусственному интеллекту, – и вот насчет этой идеи не скажу, что она так уж свежа и оригинальна. А еще, как нынче водится, «Прах» – это только начало, и за ним следуют еще две книги. Однако желания знакомиться с ними у меня, пожалуй, не возникнет.