Мариам Петросян «Дом, в котором…»

Да, однозначно, «переплюнуть» отзывы написанные ниже уже невозможно, да и не нужно. Ведь каждый пишет, то что он чувствует после прочтения.

Уже прошла неделя как я закончил читать это произведение, но я до сих пор помню каждого кличку и кто чем занимался, что умел, как выглядел. До того это хорошо, грамотно, профессионально, и в тоже время «читабельно» написано, что хочется перечитывать некоторые строки по несколько раз.

Эту сложную жизнь каждого, эти муки, которые нам, счастливым людям, у которых есть родители и они нас любят, не понять, и даже если постараться, то просто представить вряд ли получится.

Я последнюю страницу перечитывал несколько раз, не из-за того что она особенная, а просто из-за того, что не хотел, что эта книга заканчивалась, мне хотелось узнать что было дальше, о каждом хотелось всё в подробности узнать.

Параллельный сюжет совсем даже не сбивает и не запутывает, а наоборот показывает всю «картину» в полной мере. Обычно нелинейные сюжеты сложновато даются, много имен, действий, всё может запутаться в представлении, но только не здесь. Здесь есть одна полная картина-полотно, который ты стоишь и рассматриваешь, ты читаешь каждого персонажа в отдельности, но видишь его в этой целой картине. (во начудил :) )

Читайте, перечитывайте, удивляйтесь и наслаждайтесь.

Спасибо, хлопаю в ладоши стоя, БРАВО автору!

Есть книги, которые занимают особое место, они прочно оседают в памяти и без труда удерживаются там всю жизнь. Многие книги помнишь, но эти на особом положении – не нужно напрягаться, чтобы вспомнить сюжет, героев, помнятся даже оттенки, настроение, эмоции, испытываемые когда-то при чтении. Эти книги, сколько не читай, даже если уверен, что досконально помнишь сюжет, они умудряются каждый раз открывать неизвестные факты и каждый раз дарят сильные впечатления. Таких совсем немного и «Дом, в котором…» я отнесла для себя к одной из них.

Я долго отнекивалась от её прочтения, боясь сильных эмоций, несправедливости и жестокости. И, всё же, я уступила настойчивым рекомендациям – и безмерно благодарна за это. Эта книга оказалась совсем не о том чего я ожидала. Книгу начала читать настороженно, медленно, уговаривая себя, пока не заметила, как погрузилась в неё основательно благодаря магической силе слова, вложенной Автором в произведение. Эта книга не рассказ о доме для детей инвалидов, которых хочется жалеть – эта история намного глубже и многогранней. Здесь не чувствуются дети и инвалиды: они просто передвигаются на колясках, не видят или не имеют рук, герои невероятно целостные, мудрые и наивные, философы и кривляки – они играют и живут. Эта книга — тонкий и разноплановый мир, далеко не полностью раскрытый. Он складывался постепенно, заставляя возвращаться к уже прочитанному, переосмысливать, рассматривать под другим углом и делать иные выводы, но так и не раскрылся до конца.

Это дом, в котором сосредоточена Вселенная всех и каждого живущего в отдельности. Дом, в котором живут, взрослеют, набивают шишки, влюбляются, дружат окруженные смесью реальности, сказки, вымысла, правды, жестокости, заботы, любви. Дом, в котором свои правила и законы, безоговорочное подчинение стаи своему вожаку, где в любой момент может пролиться кровь, где горе можно залить горькой, где можно ощутить мудрое понимание, потому что каждый здесь немного философ. Дом, который может поразить, напугать, запутать, заставить поверить, подарить радость. Дом, в котором всё же легче, чем в Наружности, до выпуска в которую его участники так панически боятся дорасти. Здесь всё естественно и привычно, он как второе Я каждого настолько прочно сживается с ними, что никогда не отпускает.

Книга подарила множество размышлений и переживаний. Атмосфера книги настолько притягательна, что я непременно к ней вернусь. Вернусь, чтобы пережить истории героев заново, прочувствовать, что не всё даётся легко, что мудрость постигается ценой великой платы, что для выбора, который должен сделать каждый порой необходима великая сила, что твёрдый шаг сопровождается болью, что иногда душа болит так, что Вселенная сужается до ощущения этой боли, что любовь и дружба сильные чувства, которые творят, дарят заботу и позволяют верить, что нужно и можно найти своё место в жизни, что память – огромная сила, которая может как сломать, так и одарить. Эта книга ещё о стольких вещах, что всего и не перечесть. Уверена, что Дом никогда не раскроет все свои тайны, а при каждой следующей встрече вновь поразит, высветит новые грани и позволит только чуть-чуть проникнуть в свои секреты.

Эзотерический шедевр. Одно из тех произведений, которые будут жить своей собственной жизнью. Самая сильная книга из всех.... Вообще, самая сильная книга. Я уже говорил, что писать отзывы на подобные романы очень сложно. Во-первых, из-за того, что этот роман не просто «роман». И это совсем не роман о детях-калеках. Да и у кого поднимется язык назвать калекой Сфинкса или Слепого? Конечно, у многих героев есть физические дефекты, но сами они настолько целостны, гармоничны, самодостаточны, что «здоровые» люди, вроде Акулы, родителей Македонского и Крысы, отца Курильщика (человека, по всей видимости, во всех отношениях замечательного), кажутся на их фоне неполноценными. Почему я назвал эту книгу «эзотерическим шедевром»? В ней неистовой пляской переплетаются реальность и ирреальность, многогранные пласты смыслов и намеков. Но, делать попытки классифицировать их по степени «глубины», «осмысленности» или руководствуясь какими-либо другими критериями, я считаю делом лишенным смысла. Это нужно воспринимать все сразу, не пытаясь расчленять, не ища ответа на вопрос «Что же здесь на самом деле хотел сказать автор?».

Я не люблю перечитывать книги. Единственные романы, которые я перечитываю не испытывая скуки, отвращения и других негативных эмоций, можно пересчитать по пальцам. Книги Кастанеды, «Мастер и Маргарита» Булгакова. И, теперь я понял, что однажды снова возьмусь за «Дом, в котором...». Сразу скажу, что, хотя книга о детях и подростках, написана она не для детей и не для подростков. Не для каждого взрослого. Я, будь на то моя воля, вообще запретил бы ее читать некоторым людям, потому что их маленький мирок она может просто расколоть вдребезги.

Многие тайны «Дома...» так и остались неразрешенными.

Ах да, самое главное достоинство книги: во время ее чтения возрождается давно позабытая вера в чудеса. Та самая вера из детства, которую мы потеряли в процессе «взросления». И, все же, радует, что не навсегда потеряли...

«Дом, в котором...» навсегда будет для меня стоять особняком в литературе как и для самой Мариам Петросян. Таких глубоких, многогранных произведений я не встречал никогда. Этот «алмаз» оттачивался более восемнадцати лет перед тем как предстать на всеобщее обозрение.

Знаете, есть такое выражение: «Если человек талантлив, то он талантлив во всем». Это выражение как никакое другое подходит армянской писательнице, а еще и талантливой художнице Мариам Петросян. В свое произведение она вложила столько труда, сил, очарования, что в ее мир погружаешься с головой.

Сюжет книги расскажет нам историю жизни последнего года существования дома-интерната для детей инвалидов. Дом со своими многолетними традициями. Серое, облупившиеся здание, стоящее особняком от других домов и не похожее ни на какое другое. В этом здании выживают никому не нужные люди, живущие по своим, только им понятным законам. Здесь завоевывается авторитет, ломаются судьбы. В этом замкнутом мире существуют свои группировки, идет война не на жизнь, а на смерть. Автор все это прекрасно прописал через внутренний мир и характеры героев. Именно они являются той самой путеводной звездой в этом мрачном и пугающем мире. «Глазами» Курильщика, Шакала, Горбача, Слепого, Сфинкса, Кузнечика и других персонажей мы увидим жизнь Дома...

Не буду многословным- это лучшая вещь, когда-либо прочитанная мной!

Рекомендация: Шедевр!

Самое захватывающее произведение прочитанное мной за все время. Интриги, разные взгляды, параллельные миры, интересные характеры и много, много чего еще. Захватывает и не отпускает до последних строк,а когда дочитываешь впадаешь в прострацию от того, что вот, всё закончилось, и что же дальше? А потом, не удерживаясь, читаешь заново, в этот раз вчитываясь в каждую строчку, ища второй скрытый смысл, разгадываешь тайны и загадки. И, конечно же, вместе с героями грустишь и заново прощаешься с Домом, понимая что уже второй «круг» ты прошел вместе с его жителями..

Очень рекомендую к прочтению.

В который раз убеждаюсь, что рекомендации Фантлаба, за редким исключением, не врут. Так вышло и с этим замечательнейшим романом.

О нём просто написать что-то не получится. Его нужно просто читать и почувствовать , у каждого останется что-то своё, после его окончания. Но попробую всё-таки выразить своей писаниной мои ощущения.

Это произведение – одна гигантская цитата, чуть ли не каждую фразу, мысль, описание можно выделить и повесить на стену. А сам Дом? А люди, в нём живущие? По этому роману можно писать целые философские, психологические, социологические трактаты. Дом-мир, в котором дети, с их стаями и вожаками, гротескное (да и не гротескное, на самом-то деле) отражение взрослого общество, борьба за власть, боязнь изменения, Наружность, стискивание самих себя в рамки Закона (непонятно кем и когда придуманного).

Но роман ведь ещё и о нашем с вами детстве. О боязни взросления, боязни внешнего большого мира, нежелании расставаться с детством ( приводящим к печальным, и даже сверхъестественным последствиям). Слова . . . Всё равно не выразить ими все ощущения и мысли, остающиеся после прочтения. А потому, просто, пожалуйста, прочитайте «Дом…», и вы сами всё поймете, сами всё узнаете.

Прочитала «Дом в котором...». Если честно, хочется остановиться на предыдущем предложении, потому что сложно объяснить мои эмоции от этой книги. Но я попробую.

Прочитав аннотацию, я подумала, что это какое-то странное фэнтези, наподобие Макса Фрая — Табаки, Сфинкс... Три раза «ха». Эта книга — метаморфоза. С точки зрения голого реализма, это книга о закрытом социуме. Детях-инвалидах, живущих в своих мечтах, брошенных и нашедших смысл, без душераздирательных историй, без лживых трагических сцен, призванных вызвать у читателя скупую слезу и пожалеть малюток. С толикой мистики, «чтобы волосы блестели».

Но. Не сочтите за шизофреника, но при прочтении мне казалось что я прыгала между параллельными мирами, в одном — это те самые дети, которые «с точки зрения кристально чистого реализма», а в другом — я представляла себе Табаки действительно с шакальей головой, как в мифах Древнего Египта. Причем эти прыжки могли происходить за один диалог несколько раз. И в конце концов герои уже представлялись мне как размытые пятна, в которых можно различить и детское лицо и шакалью морду. Про Сфинкса я, пожалуй, вообще не буду заикаться. По-моему, эта книга свела меня с ума :)

И вот, ты дочитываешь книгу и становишься носителем. Носителем этого мира. Все герои — они не извне, а в тебе самом. Меняется взгляд на некоторые вещи. Более того — сами вещи меняются тоже. Очень трудно осознать, что все закончилось. Трудно, да и — нелепо.

Тут даже не знаешь, как поступать — кричать на каждом углу, что всем следует непременно прочесть эту книгу, дарить ее на дни рождения лучшим друзьям или молчать, молчать о ней, не делить впечатления ни с кем. Быть жадным. Упрямо не верить, что кто то переживает те же ощущения, что и ты по прочтении. Что кому то так же успели полюбиться Слепой, Лорд, Табаки, Македонский, Русалка...

Хочется обзавестись себе рюкзаком — как у Табаки — и сложить туда все эти впечатления, образы, которые монтировались в голове, хочется повесить над столом список всех жителей дома. Хочется создать для каждого карточки — и с одной стороны, например, описать внешность, а с другой — их цитаты, и потом перебирать их, держать в руках, ощущать сопричастность в этому волшебству. Хочется пойти в ближайший приют и сидеть в стороночке, наблюдать наблюдать наблюдать.

Это очень необычная книга. И сейчас каждая буква моего отзыва наполнена отчаяньем из-за того что она взяла и закончилась.

Я мог бы сказать, что этот роман гениален. Я мог бы написать о том, что читал его всю ночь напролёт, дрожащими руками перелистывая странички, и утро застало меня над эпилогом, где герои и сами встречают последнее своё утро в доме. Я нарисовал бы их всех — Слепого, Табаки, Македонского, Рыжего, Русалку, если бы только мог. Всё это уже сделали до меня. Но я всё равно не могу молчать.

Потому что это шедевр, грандиозное, многогранное, эпическое полотно, и сравнимые по масштабу вещи, что встретились мне за всю жизнь, можно перечесть на пальцах одной руки безвременно почившего старины Краба. Только Мариам и Дэн. Вселенная Гипериона и гаснущее солнце мира. Пойманное в безжалостное перекрестье прицела детство и Дом, который сам по себе целая вселенная. Бездны смыслов, разрисованные поверх написанного стены, что хранят летопись обитателей вернее изменчивой и ненадёжной памяти. Время и тончайший шёлк реальностей, кругами разбегающийся по воде мироздания. Изнанка Дома, куда легко попасть и откуда невозможно уйти. Жестокое зеркало правды, которое никогда не лжёт. Потому что правду о себе ты знаешь и сам. И именно поэтому так стараешься искать её где-то ещё: в чужих снах, в отражениях в чужих глазах, в шёпоте пересудов за спиной. Кто ты — оборотень, убийца, ангел, дракон, просто потерявший себя человек? Но здесь, в Доме, простых людей не бывает, он меняет обитателей, забирая часть их души, но и отдавая что-то взамен.

Это жуткое место, прекрасное, но смертоносное каждую секунду. По тёмным коридорам Перекрёстка бегут трое с ножами, преследуя истекающую кровью жертву. На болотах оборотень приходит к пещере певца, чтобы заплатить за музыку единственную подлинную цену — тёплую, живую кровь. Алая лужица растекается по паркету спортзала, а бедняга Курильщик в ужасе несётся в безопасную тишину палаты, наконец поняв, что всё происходит по-настоящему, здесь, сейчас и именно с ним. А где-то на другом круге памяти сходятся в последней битве армии Черепа и Мавра, и наточен уже нож, которым будет убит бог, и штукатурка стен предвкушает уже кровь, что скоро пропитает её насквозь. Кстати, та самая штукатурка, которую потом будет есть Слепой, свидетель без глаз, вожак без стаи, который увёл всех, но оставил за спиной единственного друга, который был для него почти целым миром. Самая длинная ночь и ночь сказок, рассказанные в темноте истории и жуткая потусторонность изнанки, где можно застрять, как муха в янтаре, и не вернуться назад. В сказках люди, проведшие ночь с эльфами, возвращались назад к могилам внуков. Дом — это сказка наоборот, где считанные мгновения того, что за неимением лучшего зовут реальностью, уравновешивают годы, проведённые в мороке наваждения. И ведь они сами хотят этого, радостно раскинув руки, бросаются в пропасть сна, пьют всякую гадость и травятся дымом. Но зато носят в сердце лес и знают, каково быть котом.

Персонажи, любой из которых способен вытащить средней руки роман. Слепой, ребёнок-мудрец, герой и чудовище, провидец, тот, кто был прозорливее других и ошибся сокрушительней других. Сфинкс, молчаливая, знающая все ответы сила, променявший дружбу и любовь на свет и подлинные истины, свободные от пугающих двусмысленностей дома. Утративший при этом главное и возвратившийся назад, чтобы отыскать на руинах часть себя. Табаки, аватара Дома, хранитель времени, бог, заигравшийся в ребёнка. Македонский, дракон в теле человека, ангел смерти с искалеченными, гниющими обломками вместо крыльев. Рыжий, легкомысленный бродяга с глазами Будды. Чёрный, оплот спокойствия и здравого смысла, отказавшийся когда-то от дружбы из ревности к тому, кто никогда не был и не стал бы своим, даже если и остался бы жив. Мучительно пытающийся исправить ошибки, переиграть прошлое с новыми актёрами и в новых декорациях. Лорд, словно сошедший со старинного портрета, безумный аристократ, и тоже, как и все в Доме, живущий в глубоком разладе с собой. Каждый из них — часть мозаики превыше и важнее того, что говориться прямым текстом. В переплетении их судеб ответы, которые даны, но не произнесены автором.

Детство. Дом как метафора детства или детство как метафора дома. Безотчётный ужас перед наружностью и страх взрослой жизни, без успокоительных иллюзий детства. Готовность сменять целую жизнь на череду повторений и чужой мир, который никогда не был твоим. Дом, как вторая кожа, сросся с героями, не оторвать. Разве что по живому, кровавыми язвами на руках отлучённого от своего храма Слепого. Кто-то уходит, кто-то остаётся, и не понять, кто где. Слепой ли падает в пучину безумия или Сфинкс отвергает бесценный дар? Подумать только, мир, в котором ты не смешён и не нелеп, место, где сны имеют силу чуда, где мечта творит чудеса и способна вызвать из небытия девушку, созданную специально для тебя, которая не рождалась и никогда не была человеком. Где всё можно переиграть и отмотать назад, где любой твой выбор неокончателен и порождает волну вероятностей, и твой двойник проживёт за тебя невыбранное. Можно уйти и остаться одновременно, можно вернуться и умереть вместо брата, можно попробовать полюбить настоящий мир, можно заблудиться в Лесу и не найти дороги назад. Мир эскапистов и трусов? Давайте, скажите это в лицо Слепому или Стервятнику. Скажите, что сами не боялись взрослеть.

Я мог бы говорить ещё очень долго. Сейчас ночь, но даже Самой Длинной Ночи Дома не хватит, чтобы рассказать, как же прекрасен этот роман. Невесомые, многослойные лессировки слов и образов, чтобы показать всего лишь время. Увидеть невидимое, ощутить себя в шкуре слепца. Воздушные замки из чувств и эмоций, сонм отсылок и аллюзий, взгляд в глаза бездны. Концентрированное, кристально чистое великолепие. Всего лишь переверните страницу.

«Дом, в котором...» я взял в библиотеке. Бывают такие моменты, когда какая-то книга привлекает к себе внимание, даже стоя на переполненной полке. Такие книги или берешь из любопытства, а затем разочарованно ставишь на место, или наоборот, очарованный, уносишь почитать. К счастью, со мной случилось как раз второе. О самой книге я не знал ничего, кроме того факта, что на фантлабе ее много хвалили. «Что ж, — подумал я, — пришло время составить и свое мнение об этом романе».

Когда-то у многих критиков была проблема с определением жанровой принадлежности «Американских богов» Нила Геймана: роман сложно укладывался в рамки какого-то одного жанра, и с уверенностью можно было назвать только главный катализатор сюжета — поездки антагониста по Америке, эдакая road-book с мистико-мифолого-фентезийно-триллерными и прочими настроениями. В итоге «... Богов» обозвали альтернативной фантастикой и успокоились. Ситуация с «Домом...» в чем-то схожа, в чем-то противоположна. Роману тяжело определить какие-то прочные рамки, вместе с тем, все действие происходит в одном-единственном Доме. В результате критики окрестили книгу «магическим реализмом».

Если быть точным, то перед нами история последнего года существования Дома-интерната для детей с ограниченными возможностями здоровья, или попросту, для детей-инвалидов. Я редко читаю дома тексты, построенные на актуальных социальных проблемах, т.к. считаю, что отдых — это смена деятельности, а читая что-то, связанное со своей профессиональной деятельностью, не особо отдохнешь, да и синдром эмоционального выгорания недалеко. «Дом, в котором...» стал приятным исключением, книга действительно завораживает своей атмосферой, персонажами, сюжетом. И не делается здесь сильного акцента на инвалидность или сам интернат, все это просто антураж, средство выразительности и, в своем роде, тоже фантастическое допущение. Читал залпом, о чем слегка жалею, но думаю позднее приобрести роман для повторного, более вдумчивого прочтения.

Как я уже говорил, перед нами раскрывается последний год существования Дома. Поначалу все происходящее мы видим глазами инвалида-колясочника (в книге таких называют «колясники») с кличкой Курильщик. Вообще всех, кроме одного, персонажей книги мы будем знать исключительно под их кличками, не стоит удивляться, в подобных учреждениях такое далеко не редкость. Курильщика переводят из образцовой группы в группу с более негативной репутацией, и он начинает свой путь в познании «изнанки» Дома. Кроме этой главной линии, присутствуют еще интермедии (которые чаще интереснее основной истории) и дополнительные главы про других жильцов Дома. Впоследствии, правда, главы Курильщика отходят на второй план, и основное внимание сосредотачивается на Шакале и Сфинксе.

Персонажи книги все яркие, харизматичные, временами гротескные в демонстрации своей индивидуальности. Все они увечные, искалеченные и израненные, кто душевно, кто физически, однако при все при этом создается впечатление, что они не лишились чего-то придя в Дом, а наоборот — приобрели. Я хотел поначалу перечислить понравившихся персонажей и дать им краткую характеристику, но передумал, в конце концов, получилось бы слишком просто и обобщенно, а заодно и субъективно. Зачем же навязывать свою точку зрения? Лучше прочесть книгу самому, чтоб клички героев не были пустым звуком, а зазвучали как имена старых знакомых. Все действие книги заключено в отношениях между персонажами, отчасти даже они сами создают тот Дом, в котором живут.

С известной долей условности можно сказать, что примерное представление о романе «Дом, в котором...» можно получить, смешав «Сияние» Стивена Кинга (а точнее образ здания как живого существа, накопившего в себе сотни и тысячи человеческих эмоций и переживаний), «Повелителя мух» Уильяма Голдинга (детский социум в замкнутом пространстве) и дилогию японских боевиков «Вороны» (личная ассоциация). Еще припоминается близкая по тематике закрытого общества книга Леонида Габышева «Одлян, или воздух свободы», в котором речь идет о малолетних заключенных, однако в ней на первом месте реализм и идеи совершенно иные.

Книге добавляет очарования еще и тот факт, что в ней много отсылок на различные книги, фильмы и даже песни. То есть для полного понимания и лучшего восприятия необходим определенный культурный багаж. И как же приятно понимать, например, шутку насчет «Дня триффидов», хотя этот роман упомянули вообще мимолетом (и поверьте, это лишь одна из нескольких десятков, а то и сотен аллюзий в романе).

Без ложки дегтя, конечно, здесь тоже не обошлось. Книге очень мешает ее избыточность, вот сделать ее чуть покороче, и читалась бы махом, я на четвертый день книжного запоя уже начал уставать от Дома. А если бы читал дни напролет, наплевав на все дела, то к концу третьего дня наверняка бы заболел от истощения и болезненного расставания. И вот тут, кажется, я начинаю понимать автора в ее решении растянуть книгу на почти 1000 страниц: если уж мне, обычному читателю, тяжело заканчивать чтение и прощаться с персонажами, то какого же было Мариам Петросян, которая писала все это ради своего удовольствия?..

В итоге книга получилась просто восхитительной. Она сама как живое существо, и потому к ней надо прийти самому, и ни в коем случае не искать ее только лишь затем, чтоб прочитать ее, т.к. это модно или круто. Ее надо прочувствовать, т.к. она самый настоящий кусочек души писательницы и обращаться с ним необходимо бережно.

UPD. Спустя пару месяцев перечитал роман во второй раз и также залпом. Что ж, видимо скоро отправлюсь на третий круг, а пока добавлю в отзыв немного цитат:

Рецензия в стихах одной девушки.

Есть книги-герои,

Есть книги-атланты

Есть мелочь, брошюрки,

А есть – фолианты.

Есть книги — миры,

А бывают трущобы,

Уроды и девы,

Леса и чащобы.

Есть книги о главном,

А есть о ненужном.

Есть книги на завтрак,

А есть и на ужин.

Роскошны, бедны,

Горьковаты и сладки,

С душой и от сердца,

А есть и от…матки.

Брильянты и шлак,

Метеор и комета…

Чего только нет!

А бывают, как ЭТА:

Тягуче-печальна

И так доверительна

Магической детскостью

Вечной пленительна.

О дружбе, вражде,

«Групповом одиночестве»,

О смелых мечтах,

Что без имени-отчества

Летают над Домом,

Пугаясь Наружности

И всё замыкаясь

На прежней окружности.

Об этом романе

Мой краткий рассказ.

Чудесная книга

Для нас и о нас!

Не думал, что сподвигнусь написать второй отзыв об одной книге...

Прошло время с прочтения, а Дом всё со мной. Поймал себя на мысли, что скучаю по Курильщикам и Сфинксам. Может так было только в детстве — книга заканчивалась, а мне ещё долго не хватало Незнайки или Страшилы с Дровосеком. Возможно мои сравнения покажутся неуместными. Взрослая вещь, серьёзная тема. Но мне давно ничего не попадалось такого «по-детски» проникновенного.

Вот, всё. Пожалуй получился не отзыв, а признание... Но как есть.

Странная книга. В которой реализм и притча переплелись со сказкой. Но навсегда приходящая к тебе. Однако причем здесь дети-инвалиды... инвалиды, и вообще дети?

Здешние ребятишки подчас поражают весьма взрослыми мыслями и интересами... подчас, а в остальное время они не учатся, курят, пьют всякие неподобные зелья, интригуют... подобный интернат, подобную вольницу, существуй она реально, закрыли бы после первой инспекции... так что, можно сказать. что действие происходит в зазеркалье, в астрале... И кто может сказать, когда? Реалии подсказывают вроде бы конец двадцатого века, но время действия — скорее большое сейчас. О чем вообще сия гибель словесная? О взрослении персонажей? Нет, они взрослеют рывками, не показанными нам. О характерах? Возможно, ибо все мы -разные. Но уж точно не об инвалидах. Реальность сказочная не тождествена реальности нашего мира. В нашей реальности этот дом показался бы чистейшей жутью, полной вонючих калек, идиотов, слабоумных и одержимых бесами.

Но если подумать о том, зачем приходят в мир наши души, все немедленно становится на место. Мир -есть место испытания, воспитания, обучения, взросления. И Дом Петросян — аллегория места, в котором они взрослеют, окруженные смесью сказки, правды, жестокости и любви. Дом — это наш мир, и мы в нем калеки... безногие, безрукие, без царя в голове со своими фобиями, симпатиями, желаниями.

Удивительно, как Петросян удалось создать такой текст... как бы ни о чем, собрание коанов, которые каждый разрешает по своему. Есть ли в нем центральная идея, ось пронизывающая насквозь весь сюжет? Нет. Есть загадка и недоумение. Нечто всегда недосказанное.

Не думаю, чтобы книга эта получила большой общественный резонанс. Все-таки она для узкого круга. Книга — событие, книга -ощущение. Книга не для тех, кто готов понимать ее буквально. Наверно и сама Петросян не до конца понимает ее. Но спасибо ей. Она свое сказала. Зерно пало в борозду. и плод будет велик.

Эта книга необычна, неожиданна, непредсказуема и чрезвычайно многогранна. Маленький, но полноценный и столь яркий мир, который засасывает читателя и делает его живым участником разворачивающихся событий. Каждый персонаж, каждый предмет, каждая трещина настолько реальны, что можно прикоснуться к этому миру и ощутить его дыхание, уловить и попробовать все эмоции и краски.

Повествование ведется от самых разных лиц. Такой ход позволяет невероятно детально увидеть Дом и все, что в нем происходит. Роман требует определенной концентрации внимания – ведь во множестве сплетающихся и расплетающихся образов скрываются россыпи философских отступлений.

Беря в руки «Дом, в котором…», попадаешь в капкан, где остается только думать, чувствовать и жить.

Книга пронизана такой любовью и добротой, что они выплескиваются и на читателя. И этот серый, страшный, безумный Дом может быть таким? С недоумением понимаешь, что можно в чем-то позавидовать этим обделенным детям: такой яркой и насыщенной жизни, наполненной небывалой энергией и интересами.

Своим философским подтекстом роман напомнил фильм «Красота по-американски».

Произведение сложное, тяжелое, неоднозначное, но будоражащее самые глубины души.

И перечитывать можно не раз, каждый раз находя и открывая новые секреты Дома.

Думаю, эту книгу необходимо прочитать всем родителям, а так же парам, которые намерены взять из приюта детей. Хотелось бы верить, что тогда многие дети-инвалиды будут поняты, более любимы, будут спасены и обретут счастье.

Это чудо чудес, товарищи.

Нет, не скрываю, первые сколько-то страниц было страшно, потому что казалось, что вот сейчас автор повернет камеру в новую сторону и выяснится, что все дети — обреченные на смерть. Исключаем из уравнения неизлечимые болезни и получаем...

Кто зачитывался в детстве Томом Сойером? Кто лелеял свои страхи и ритуалы? Придумывал себе тайные игры и играл в них с окружающим миром? В книге описан мир детей, и он состоит не только из сортов мороженого и настольных игр. Он интересный, все время новый, многомерный, сложный и красивый.

По поводу недетских мыслей персонажей. Меня сначала царапнуло, но потом прошло. В их замкнутом мире очень ограниченное количество информации, и немудрено, что они её неплохо систематизировали. Они же и полагаются больше на внутреннее чутье, чем на свои глаза, как здесь не стать философом?

Повествование насыщено ассоциациями, двусмысленностями, формирующими атмосферу романа, его живую плоть. Дом сделан и объемным, и ненастоящим одновременно: картина перед глазами есть, а краски все размыты. Вообще, моя огромная благодарность автору за то, что в тексте практически нет четких определений магии. Чудеса творятся до тех пор, пока есть покров тайны, есть вера в невидимые связи в пространстве и времени.

Ещё — невероятные диалоги. Во-первых, язык вполне разговорный, во-вторых, каждая фраза характеризует и раскрывает персонажа, в-третьих, в большинстве диалогов просвечивает двойное дно. Может, и тройное, не знаю)

Очень понравилось, как тонко обыграно скольжение между реальностью и изнанкой. Подумать только, я до середины книги считала, что изнанка — массовый психоз с некоторой мистической составляющей, например, общими суевериями. И чуть дальше повествование идет уже об изнанке как реальности, а наш мир остается за гранью.

Все эти тонкости, плавные линии, полутона дают в сумме мощный эффект присутствия. Вот ты поворачиваешь голову, отслеживаешь взглядом, делаешь вдох, говоришь, переводишь дыхание, фокусируешь взгляд, расфокусируешь взгляд...

Десятка без вариантов. Когда ещё такое попадется.