Мариам Петросян «Дом, в котором…»

» ...В тот же день после уроков Джин отозвал меня в сторонку и сказал, что ему не нравится, как я себя веду. Показал на кроссовки и велел снять их. Не стоило спрашивать, зачем это нужно, но я все же спросил.

– Они привлекают внимание, – сказал он».

Яркие кроссовки на неходячих ногах Эрика в самом деле приковывают взгляды – как стайки Фазанов, так и забредшего на «Обсуждение обуви» читателя. Но книга совсем, совсем о другом.

Спустя три месяца с момента последнего прослушивания.

После множества перечитываний – чтобы поймать и совместить как надо ускользающие и нарочно спрятанные автором фрагменты.

По прошествии времени, потраченного на осознание, что потрясающая история в который раз – для меня – окончена, и возврат невозможен.

Я все же скажу свое невесомое слово.

По-моему, эта книга интересна прежде всего тем, кто склонен рассматривать жизнь во всех ее проявлениях. Мне было как минимум любопытно прочесть ее – в порядке теста, потому что роман дает иную картину мира, позволяя взглянуть на него не одной парой глаз: глуповатых и задумчивых, внимательных и равнодушных, испуганных и мудрых, упрямых и неразумных, незрячих и вопрошающих.

История мифологична, во многом гротескна, во многом наивна. Оно и понятно: писал ее человек, далекий от литераторских кругов, правил и переписывал годами, стараясь, чтобы нравилось прежде всего ему самому. Не писать Мариам не могла, потому что когда-то в юности придумался Дом, а в нем – герои, болезненные и прекрасные существа. Порождения Дома, его добровольные узники либо изгои. Он рос, жил и развивался – и однажды пришел в этот мир. Я думаю, это здорово.

«Дом...» – книга-ребус, в которой каждый дошедший до конца найдет свое собственное решение – если получится, конечно. Отсылки ко множеству других произведений, зачастую неизвестных массовому читателю, шуточки в речи персонажей из явных и неявных «знаковых» цитат. Лично меня ужасно порадовали эпиграфы из «Охоты на Снарка», куплеты гномов из «Хоббит: Туда и обратно», абсолютно «стругацкие» интонации отдельных сцен и вневременная волшебная вязь Брэдбери – даже не в манере написания, а в ощущениях.

И меня не колышет, что в этом объемистом томике до кучи детей-инвалидов – ведь, как сказал всезнающий Шакал, «В Доме полно здоровых, у которых в бумагах значатся страшные вещи. И таких, у кого записано не то, что есть на самом деле».

Меня не напрягает и не кажется лишним появление «в кадре» большого количества девочек. Не заботят вопросы вроде: «А куда же в отсутствие девочек девалось либидо такого числа пубертатных подростков?», «С каких это фигов Слепой вдруг сошелся с Крысой?», «Почему детки, которым максимум 18, так взросло и умно выражаются?» и «Где в финале пропал Македонский?» На многие из них в книге даны ответы, частенько завуалированные, при этом не по-сказочному жизненные и честные – как и те, что хитро запрятаны в неистовом трепе Хозяина Времени.

Последняя Ночь вовсе не кажется мне провальной. Она закономерна, как любой момент Перехода, и поэтому так щемяще-грустна предощущением близкого конца.

Умиляют намеки на грядущую эпоху роликов с Ютуба («Девочка и мяч. Игра с невидимкой») – и неважно, «просто совпало» это, будучи написанным в 1997, или добавилось позже. Я все же слышу слабые отголоски «армянского радио» в перебранках воспитателей. Чую лукавство в словах Мариам, что у Сиамцев скорее клички, чем имена, и «Рекс сильно напоминает собачью» (ага, особенно если вспомнить ее латинский перевод). Посмеиваюсь с тех, кто верит, что именная кличка Р Первого, которую сам он почитал оскорблением, его настоящее имя.

Я люблю героев «Дома...» за их оголтелый максимализм и почти буддийскую мудрость. За нежелание взрослеть, за непосредственность и упрямство, дающие им силы, чтобы жить. За сказку, по собственной воле приходящую туда, где маловато надежд на нормальное, «каколюдское» существование. За то, что Мариам удалось вложить в них достаточно искреннего и настоящего, чтобы хотелось узнать, чем же все закончится.

Что еще подкупает – завораживающая напевность языка книги, даже в моментах, когда музыка как таковая действием не предусмотрена. Все равно при чтении слышишь мелодии, составленные из звуков осыпающейся штукатурки, крадущихся по темному коридору шагов и смутного шепота; ветра, бьющего в форточку – или на воле играющего сухими дубовыми листьями под радостную собачью возню; треска игрушечного костерка и глубокого предзакатного молчания; чьих-то тихих всхлипов, почти неразличимого тиканья часов и сдавленного «хохота гиены».

Немного печали: редактура и вычитка удручают. Не зря в сообществе Фантлаба полусерьезно предлагали пороть корректора по числу ошибок, пропущенных на каждой странице. Именно поэтому мне пришлось читать в Ворде, периодически отвлекаясь на правку. Но даже наличие в тексте перлов типа «...только свои мысли и свои игры, как у сидящего в животе Великана, когда слышишь бурчание, стук огромного сердца и сотрясаешься от его кашля» не способно разрушить очарование книги – обосновавшийся на ее страницах мир уже зацепил тебя, потихоньку затягивает и не торопится отпускать.

До этого у меня было так с «Невидимками» Паланика и «Впусти меня» Линдквиста. Когда переворачиваешь последнюю страницу и сразу начинаешь чтение сначала – чтобы понять все то, что, возможно, прошло мимо. И чтобы в очередной раз поразиться тому, как, черт возьми, это сделано.

После романа Петросян мир Ехо Светланы Мартынчик померк для меня. Цельное, мощное древо с детально прописанными, самобытными героями, при всей их кажущейся инфантильности – не-детьми, – против вечного «ребенка в душе» и кучки смахивающих на кого-то из кинозвезд 90-х персонажей, раскиданных по десяткам книг? Для меня выбор очевиден. Мне странно, что их вообще сравнивают и утверждают, что проза Мариам напоминает им Фрая. На мой взгляд, автор «Дома...» куда сильнее.

С того дня, как роман был представлен широкой публике, прошло более пяти лет. Когда в прошлом году слухи о нем наконец-то дошли до меня, первой реакцией на восторженные отзывы было – «ну, может, как-нибудь потом...» Но с первых же страниц «Дом...» заинтриговал и вслед за маленьким Эриком (у него, по-моему, самая идиотская из всех «приличных» кличек) отправил скитаться по своим мрачноватым коридорам, пахнущим мелом, пылью и краской из аэрозольных баллончиков. Видимо, так было нужно.

Есть книги, способные материализоваться «сами собой» – даже без участия автора. Привлекающие внимание читателя «провокационной», «скандальной», «спекулирующей» темой...

Все бы так «эпатировали» – не обманывая ожиданий.

Пусть себе привлекают. Оно того стоит.

Сказать четко какая книга, хорошая или плохая — трудно. В самом начале ощущаешь дискомфорт от того, что не чувствуешь привязки ко времени. Нет ни дат, ни дней недели, ни которого числа день. Потом — недосказанности, двухсмыслиности в диалогах мешают целостному восприятию повествования. До самой последней страницы нельзя даже предположить чем все закончится, поскольку четкие грани в отношениях между героями размыты. Не возможно понять кто, что делает, чем и для чего занят. Мир, окруживший детей -есть кровожадная и зловонная клоака. Где можно отнять жизнь у другого лишь потому, что он не подходил этому «Дому», и остаться безнаказанным. Автор водит нас такими закоулками, что порой теряешь ориентиры всякого понимания ситуации. Знакомит нас с героями главными и второстепенными, потом бросает на пол пути,(Лось, Р Первый, Ванючка, Кузнечик, Крестная-воспитатель и др.) — зачем ?. Все послесловия выглядят как нагромождение -куча.

Если по содержанию, — книга о детях инвалидах. Но они не жалуются на свою судьбу, не ощущают своей ущербности. Лишь ледяной страх взросления и «Наружности» очень ощутим. Единая тема — «Выпуск», больше героев ничто не объединяет. Наверное когда живешь в холоде, как внутри чего то колючего и холодного, то придумываешь иную реальность, где тебе не мешает отсутствие ног или рук. Не раз говорится, что «Дом» как будто есть трещина , или разлом во времени. Туда проникают «прыгуны» и «ходоки». Первые могут перемещать только сознание, вторые могут перемещаться целиком, но еще нужен проводник и сторож на «той стороне».

Странный «Дом», он как бы есть, но его как бы и нет- думают одни; для других он есть везде. Тема путешествия во времени скорее похожа на игру со временем. Шакал Табаки — есть время, которому и не положено любить часы. Чего ищут «ходоки», проживая свою жизнь снова и снова много много раз?. А тому, кто все таки нашел себя, время дарит подарки ( как Сфинксу).

Книга отмечена многими наградами и премиями. Я — обычный читатель, свое мнение высказала. Десять баллов ставлю за изумительную речь. За содержание — увы, слабую троечку.

Вот даже не знаю, как приступить к отзыву. Как схватить первую фразу? Их слишком много, первых фраз, и все они… однобокие.

Начать с каждой по абзацу и получить гипертекст? Но к чему эти понты?

Отшвырну-ка их все.

Пусть будет так:

«Если б мне такие руки,

Руки, как у великана,

Я б сложил их на своих коленях,

Сам сидел бы тихо (…) головой качая»

(Пикник, Великан)

Чувствуете? Понимание приходит не разумом; но и не душой. Подвалами подсознания, теми, где, разбрасывая отражения архетипов, бродит Ид, теми, где очумелыми пузырями вскипает интуиция…

Два года ходил мимо. Не вокруг, а именно – мимо, алгебраической гиперболой не в силах коснуться «ноля» — книги, о которой в аннотации сказано: «дети-инвалиды», «дети, от которых отказались родители», книги, аннотация на которую создает образ не столько элитного интерната, сколько подвала бомжей. Аннотацию – в топку, автора аннотации – расстрелять на воротах. Ибо выцепить из шедеврального текста чернуху (которой в книге просто-напросто нет!) могли только провокатор или смертельно ненавидящий жизнь клерк (не знаю, что хуже).

Большой плюс: жители дома, они не черно-белые. Для одного – ангел, для другого – бес. Как в жизни.

Огромный плюс: совсем нет отрицательных персонажей. Нет, вы не поняли: С о в с е м н е т.

И гениально простое (антитезой Бредбери): Мариам показала мне, что плохих детей не бывает.

А ещё Мариам Петросян доказала мне одну очень личную вещь, о литературе: есть ниша, где женщина может превзойти мужчину.

(да, в плане женской прозы я «шовинист, мужская свинья»; заклеймим и оставим, спорить лень и незачем).

Эта ниша — Магический реализм. Женская рука чувствуется – примат созерцания над действием, чувств над поступками, интуиции над логикой, — но ведь отмеченное и есть та физика (метафизика!), на которой строится этот зыбкий, чудесный жанр. Тот субстрат, из которого коллективное бессознательное создает параллельные вселенные. Разве что Харуки Мураками подвластна эта пронзительная созерцательность. Разве что традиции анимэ так легко подменяют логику чувствованием…

И от читателя книга требует того же отрешения от реальности, и продолжительность книги лишь способствует этому отрешению и погружению. Почти все мы (за исключением редких жаждущих чуда Кузнечиков) входим в роман Курильщиками — такими же почти взрослыми, ранимыми под панцирем наносного цинизма, ригидными, крепко привязанными к реальности. Нас встретят двое: незыблемый в консерватизме спасатель (Черный) и безумный, но притягательный эмиссар иной реальности (Сфинкс). Большинство из нас пойдут за первым, превращаясь в него, видящего чудеса, но яростно отказывающегося в этом сознаваться. Магия копится исподволь, и вот ты уже можешь стать мудрецом Горбачом, через отшельничество ставшего равным, или упорствовать в ереси и превратиться в Ральфа, все понимающего, но воспринимающего в штыки, во врага, но при этом – своего, и при этом – контролера… и таки сдаться в конце. А тот, кто не сдался, превращается в отца Курильщика – тоскующего, рефликсирующего, заглядывающего в глаза тем, кому когда-то (и, на словах, до сих пор) не поверил.

Ну и хватит о чудесах: лучше, чем Мариам я о них не скажу. (Как повторить ту зыбкую грань, ту вуаль, ту волшебную недосказанность? этот пик с реальностями-кругами, эту пронзительную мечту о возвращении в золотой век?.. Невозможно. Да и не зачем)

Да, пацаны в книге

(смешно, но мужские характеры более выпуклые, цельные, многогранные и живые, чем женские, получившиеся шаблонными. Кроме идеи с войной – это да, это откровение могла открыть только женщина)

сильно отличаются от тех, что я помню из своего прошлого – развиты не по возрасту (оговорка – не по БИОЛОГИЧЕСКОМУ возрасту), слишком тонко чувствуют, слишком созерцательны, слишком мудры, слишком невозмутимы, слишком волевые. Я вижу фантазию девочки об идеальном мальчике, в которого вложена психология той самой девочки того самого возраста, забывшей, что девочки и созревают раньше, и биологически иначе детерминированы, — но разве не в этом великолепное отчуждение персонажа от реальности, которого и требует изысканнейший магический реализм?..

Перед нами андрогинны, те самые, которых столетиями искали величайшие умы средневековья. При этом андрогины идеально мужественные, идеально интеллектуальные, идеально духовные. Им хочется подражать. (Гумилев: «Немыслимо-дивное Бог-Существо». Тепло улыбаюсь). И при этом их хочется укрыть, уберечь, защитить. Они так не готовы к реальности, эти жители астральных миров.

Они и сами понимают свою неготовность, но больше, чем покинуть Дом, боятся разлуки друг с другом. Несовершеннолетние, они понимают, что теряют самостоятельность, попадая в полную зависимость – и юридическую, и бытовую – от родителей, которые знают не тебя, а свое представление о тебе, в которое ты, к слову, совсем не вписываешься; у которых на тебя какие-то свои планы… Они готовы покинуть Дом только вместе, мечтая о той самой порожденной их коллективным разумом колоде реальностей, в подложке которой — Лес бесконечного детства, или о мифическом автобусе, который может подарить реальное отражение сказочных миров в виде некой коммуны – жалкая, но дорогая сердцу сублимация. Потому что когда рядом друзья детства, между ними появляется кусок того самого детства, согревающий, словно очаг посередине, такой же трепетный и незыблемый, бесконечный и настоящий. А именно это – всё, что нужно нам всем: чтобы детство не кончалось.

Читая в них себя, начинаешь трепетно их любить. Уберечь их от финала нет возможности, но хотя бы — не расставаться. Поэтому спасибо отдельное за эпилог. Мариам не рванула по живому; расслоила временем, словно новокаином, попутно обезболив и отдалив, оставив светлую память. И щемящую сердце любовь.

Я отношу «Дом, в котором...» к той категории книг, которые или нравятся или не нравятся.

Я из той категории, которым категорически да. Я готова поднять ее на стяг и идти на битву, я уже по самые уши вступила в культ почитателей, а если его нет, то я организую и вступлю. Я не хочу читать другие книги. Я уже хочу ее перечитать и потом наверно выучить наизусть. Я готова стучаться во все двери, заглядывать в лица прохожим, и советовать ее и им тоже...

Эта книга однозначно моя. Я так же замыкаюсь на уютном жизненном пространстве и может именно поэтому «Дом, в котором...» поверг меня в затяжной экстатический припадок.

Дом два года пугал меня угрозами аннотаций о детях-инвалидах... Нет там никаких детей, и инвалидов тоже нет. В детей-инвалидов не влюбляются, влюбляются в образы, в мальчиков-метафор, богов одного мгновения, и я их всех люблю. Если бы я умела рисовать, я бы нарисовала их всех, может тогда меня и перестали бы преследовать образы Слепого и Стервятника, Лорда и Македонского...

Я не хочу взрослеть, если повзрослеть значит перестать сходить с ума по Дому. Я не хочу, чтобы для меня закончилась эта Ночь Сказок. Я вернусь и в этот Дом, и в этот Лес... И возможно в следующий раз я смогу написать все то, что вертится в голове безумным хороводом песен Табаки, стихов Горбача и перьев Нанетты, пахнет сигретами Курильщика и колется шипами кактусов Стервятника, а на вкус как «Горная сосна» или может глинтвейн Смерти, выберусь из-под волос Русалки и перестану видеть их всех. Я вернусь и в этот Дом, и в этот Лес, хоть он и не мой. И постараюсь вынести из него больше, чем щемящая тоска по детству, в которое мне хода уже нет. Больше, чем грусть от того, что страницы закончились и меня выставили за порог, даже не спросив. И смогу с этим справится. И Дом отпустит меня.

Может после второго круга?

Шедевр!

Лет пять назад уже отчаялся найти ХУДОЖЕСТВЕННУЮ литературу, которая бы, как в детстве, поглатила бы полностью! которую хотелась бы читать ночь на пролет! которая, на время чтения, позволяла ПОЛНОСТЬЮ уйти от реалий нашего мира! перенестись ... куда-то (в другой мир, в сказку?!?)

Да были авторы, которые полностью захватывали (Э.Юнгер, Э. Чоран, В. Голованов, М. Вильк ....), но они посвятили свои труды либо философии, либо документалистики (травелогии) и рассматривали в своих произведениях реалии нашего мира...

Но, роясь в рейтингах Лаборатории, наткнулся на М. Петросян...

Написал много, но стер...

Ибо каждый, наверняка, найдет в книге, что-то свое: может воспоминания о детском саду, школе (пионерских лагерях, ЛТО), институте (полигонах, общагах), а может о том, что можно есть штукатурку...

Напишу просто: «СПАСИБО МАРИАМ!»

PS Чтобы быть честным — за последнее время еще очень порадовал Н. Стивенсон «Анафемом».

PSS После прочтения, прослушал книгу в исполнении В. Князева (великолепная озвучка, кому лень читать почти 1000 страниц — очень советую!).

Скажу честно, произведение не понравилось. Очень оно растянутое, написанное языком, не дотягивающим до серьезного романа, но стоящим чуть выше любительской писанины. В начале чтения было интересно — любопытство вызвал сам Дом, дети — инвалиды, и ожидание чего то эдакого, но ничего, кроме описания всего и детских сказок в произведении я не нашла. Возможно, это не мой жанр, но я пожалела, что потратила на эту книгу свое время. На мой взгляд — книга ни о чем. Я не понимаю, почему так мало уделялось внимания воспитателям и общению их с детьми в этом доме, ведь дети без рук и ног не могут просто жить, рассказывая друг другу истории и поучая языком выпускников МГУ, куря и выпивая при этом. да, опыт у них и мудрость больше, чем у нормальных, здоровых детей, но не настолько, как описано в книге автором. Также не увидела я реальности событий, о которых так много говорили люди, прочитавшие эту книгу с восторгом и на одном дыхании. Фантастический вымысел, не более

Для меня это книга стала очень личной и очень близкой. И делиться, то есть обсуждать не хотелось. Тем более писать отзыв. Но я подарила эту книгу всем самым приятным и близким своим. Даже если им не понравится, то я хотела поделиться своими чувствами. Эмпатия. Но 80% получилось) Я пишу только потому, что перечитала «Дом» вдоль и поперек и действительно хочу поставить точку.

Я училась в интернате с 10 лет до 14. Я считала, что это самые отвратительные и ужасные годы, что там очень сложные дети. Думала... пока не перевелась в обычную школу) Я увидела всю прелесть разобщенности и ненависти. Интернат это очень жестокий мир (у нас 8-миклассники курили прямо на лестницах, пьяни было море, были уголовные происшествия, и т.п.), но и во многом мир прекрасный и чудесный. Все кто говорит, что у Петросян подростки какие-то слишком взрослые, просто невезучие. В моем интернате мы спорили с учителями об эстетики, о художниках, об научных открытиях; повезло мне с одноклассниками. В обычной школе наоборот, если ты что-то знал или читал, то на тебя смотрели как на урода) И многие персонажи из «Дома» детьми и не были, они же так часто «прыгали и ходили», что у места и времени для их развития не было границ. В общем, я хочу сказать, что касается реальной составляющей книги, то она близка к моему жизненному опыту. Поверьте, инвалиды для нас только источник жалости и слез, для них это реальность. Моя коллега рассказывала об оргии в доме слепых, куда она попала случайно; их организация арендовала помещение для продажи и они вечером зашли за остатками товара! По принципу «глаза боятся, а руки делают». И это в СССР)))

Что касается фантастической составляющей. В «Доме» больше не сказанного и туманного, чем простого и понятного. Как придумаешь, так и трактуй; как увидел, так и понял. По этой причине я вообще не высказываюсь, слишком у каждого это индивидуально. Вот объем книги это чудо! Три тома! И как они читаются!!! Только задумайтесь, ведь автор кроил и переписывал роман несколько раз и это не самая длинная версия. Какая еще многотомная книга читалась так легко и быстро? (напишите мне в личку, мне действительно интересно)

Есть объективные и субъективные критерии и мнения. Но как можно судить книгу, если сам автор говорит, что написала книгу для себя и очень удивилась, что её так много людей полюбили? Наверное только по принципу нравится/не нравится.

Люблю.

Первый раз совсем не хочется писать рецензию на прочитанное, и не потому, что книга плохая, а потому что боишься словами спугнуть ее волшебство.

Все равно нормального, внятного отзыва не получится.

Это слишком личное, что ли, — и вопрос восприятия этой книги каждый читатель должен будет решить для себя сам.

Кому-то она и вовсе не понравится, что будет совсем неудивительно, хотя таких, как мне кажется, все же будет меньшинство.

Начну я, наверное, сразу с рекомендаций, кому эту книгу читать не стоит.

Ее не стоит читать тем, кому важен в литературе четко-структурированный, последовательный сюжет; тем, кто любит, чтобы в книге все, в конце концов, становилось понятно и на поставленные вопросы были даны исчерпывающие ответы; нелюбителям открытых концов и любителям жесткого обоснуя она категорически противопоказана; тех, кто недолюбливает чрезмерное внимание к деталям, описания внутреннего мира и скачки по времени и репортерам тоже просьба не беспокоиться.

А вот тем, кто любит сюрреализм, символизм, недосказанности и психологические лабиринты книга, скорее всего, придется по душе.

Те, в ком сильна кэрроловская безуминка Алисы, наверняка почувствуют себя в этом романе, как дома. Во всяком случае, это очень похоже на пресловутое падение в кроличью нору.

И — да-да, — возможно, и под воздействием каких-то препаратов, — черт его знает, кто-то в рецензиях писал, что «Дом» похож на галлюцинаторный бред под воздействием ЛСД. Что ж, ощущения сравнивать не могу, но ассоциация близкая, — во всяком случае, роман похож на наркотик, который подсаживает читателя на себя и не дает соскользнуть. Этакая «Лунная Дорога», облегчающая переход.

Да это и не книга вовсе, это... мир под обложкой. Причем, что примечательно, мир не придуманный, как придумывают книги писатели-профи, а честно существовавший в голове автора долгие годы, а затем пересказанный на бумаге. Мир, который существовал внутри головы одного человека, год за годом, изменяясь, трансформируясь, «надстраивая этажи». Маленькая личная вселенная, замкнутая на себе, которой не планировали делиться, но вдруг — совершенно неожиданно — поделились.

Я думаю, что те, у кого есть такие вот личные миры, который иногда — и то если невероятно, чертовски повезет, — можно в какой-то степени даже разделить с кем-то, — поймут, о чем я.

Внутренний универс, персональная вселенная, свое собственное убежище от повседневности и одновременно копилка страхов. Место, в котором собираются «ненужные вещи».

По-хорошему говоря, это чердак или подвал, который у каждого из нас в голове в наличии, только у некоторых входы в него наглухо заколочены. И кто-то делает вид, что этого места не существует вообще, кто-то спасается там, а кто-то и живет на постоянной основе.

Может быть, поэтому «Дом» и цепляет, — присутствует определенный эффект узнавания, поскольку какими бы разными не были наши чердаки и подвалы, они все соединены в определенную сеть коллективного бессознательного.

И чудится, чудится что-то родное и до боли знакомое во всех этих лабиринтах под книжной обложкой, но до конца в руки не дается, ускользает.. ибо это все-таки не наша голова, а многие ли в своей-то способны разобраться?

Этот первобытный хаос узнаваем и принимаем на таком же первобытном, интуитивном уровне, но при попытке разложить его по полочкам, он рассыпается в прах.

Возможно, я слишком усложняю и ищу кошку в черной комнате, которой там и нет, но мне кажется, что именно в этом кроется причина популярности «Дома» у одних и резкого неприятия у других. Не каждый готов посмотреть в зеркало и увидеть там себя таким, каков он есть. А кто-то просто не умеет так смотреть.

И оценка романа как литературы тут вообще ни при чем.

Потому что — серьезно, — ну какое литературное произведение и объективные достоинства? Как произведение «Дом» не выдерживает никакой критики, — трудно поддающаяся определению жанровая принадлежность, к которой прилепили от безысходности термин «магический реализм»; отсутствие грамотно-выстроенного сюжета (сюжет тут есть, но тонет под обилием идей и описаний); брошенные в воздухе концы, которые писатель-профи обязательно подобрал бы напоследок и завязал в художественные ленточки; слишком много поднятых тем и слишком много высказанных мыслей сразу, что создает сумбур.

У «Дома» нет четкой структуры, — начинается роман как история совсем об одном и с позиции одного героя, а потом и история начинает змеиться и видоизменяться, и главные герои-то, оказывается, совсем не те, на кого вы думали.

Недосказанности, недоговоренности, двусмысленности... отсутствие единой темы, как таковой, — объединяющая есть, это Выпуск, но к ней крепится еще пять-шесть, как минимум, — книга не просто многослойна, она нашпигована этими слоями, как праздничный торт на безумном чаепитии. Крути-верти, рассматривай, — с какой стороны взглянешь, та тебе и покажется, а обойдешь по кругу — и все уже не то, чем казалось.

На первом уровне — будто бы роман о детстве и детях, о страхе взросления, приправленный горькой жизненной несправедливостью и настоящей недолюбленностью детей-инвалидов. Можно остановится на нем, и он будет почти правдой. И в этом качестве весьма хорош. Здесь даже можно увидеть острую социальную проблематику, хотя «Дом» — ни в коем случае не социалка, не стоит так о нем думать. Однако, некоторые страницы заставляют плакать и сердце сжимается. Оттого, как тут все по-честному... и пронзительно по-детски, — дружба, тоска, желание принятия. Очень реальный уровень, на самом деле, и очень сильно прописанный. Хотя именно здесь и споткнутся любители обоснуя, ибо ощущения — правдивы, а вот условия не до конца веристичны.

На втором — это уже городское фэнтези, сказка, с элементами философской притчи, которая на какое-то время вдруг превращается в почти кинговский триллер, а в героях у нас — среди обычных людей, бродят не то боги, не то монстры. Кому нравятся такие истории, тот вполне может остановиться и здесь. Сказка получилась красивая, завораживающая и волшебная, иногда теплая, иногда темная и опасная, но в любом случае — увлекательная. На этом уровне хочется анализировать происходящее именно как фэнтезийный роман, разбирать характеры героев по косточкам, пытаться прикинуть, кого и куда в итоге забросило и по каким же своим законам функционирует этот странный мир, Наружность, Дом, Лес.

Где-то здесь же — на стыке этого слоя и следующего, — можно набрести и на философский подтекст почти религиозного буддийского характера, о том, кто мы все в этом мире и что окружают нас за его пределами, где все события замыкаются в круг, Сфинкс занимает место Лося, а все жившие когда-то уходят на новый виток перерождения. Этакое колесо Сансары со всеми вытекающими.

И есть еще один уровень — а это уже прямая трансляция из бессознательного, привет с Изнанки. Да и герои здесь уже не дети, они архетипы и субличности одной вполне взрослой личности, просто разбившиеся на составные части. И тут тоже есть, о чем поговорить, но о таких вещах не говорят напрямую, это табу.

Вот почему здесь нет имен, — кроме одного-единственного, — только клички, и нет примет, позволяющих привязать роман к каким-то географическим или временным реалиям. Причем я не уверена, что автор сама это в полной мере осознавала, — она просто писала и все.

И весь этот клубок — и пластов, и героев, и реальностей, и временных промежутков, и смыслов — воспринимается органично, — при всем своем сумбуре, так, как он есть.

Но это кошмар для любой книги, которую нужно оценивать с литературной точки зрения, применяя и голову, и сердце. А эта книга напрямую говорит с подсознанием на его же языке. К этой книге нужно подходить точно так же, как к Табаки — с «Изнанки», с изнанки сознания, только тогда она откроется и этой, самой потаенной стороной, а не теми, что лежат выше. Хотя и они более чем достойны внимания каждая в отдельности.

Ну вот, писала, писала рецензию и вдруг осознала, что ответы-то у меня на руках, а книга ведь предупреждала, что в ней все сказано. Стоит только прислушаться.

И именно поэтому мне вдруг подумалось сейчас, что на эту книгу действительно не мешает ставить предупреждение, а к списку читателей «кому не...» стоит добавить тех, кто не готов или не умеет бродить по изнанке сознания, или кому кажется, что он умеет и готов, да вот только велика опасность, что его засосет как в воронку. Ну вот они вам и Ходоки, и Прыгуны... и все остальные, кто отгородился от изнанки сознательно или просто не видит ее, или только ощущает на интуитивном уровне, но в снах она является всем — правда, слава богу, далеко не каждую ночь. Ага, потому что сны — самая простая дорога на ту сторону.

Я понимаю, что в этот момент мой отзыв может показаться кому-то бредом, но для меня в процессе написания все вдруг встало на свои места и защелкнулось, соединившись, как черепки на тулье шляпы, просто внезапно осенило, сложилась цельная картина из кусочков... хотя на стопроцентную истину я не претендую, каждый увидит в романе свое, причем это свое будет зависеть от смотрящего и его потребностей. Это по сути ключ — ключ на чужой чердак, но через него вы в конечном счете попадаете в свой собственный. Однако, гуляйте осторожно, — этот мир — совсем не добрая сказочка, и вполне способен сожрать неподготовленных.

Недаром на корешке нарисована приоткрытая дверь, — очень верное изображение.

P.S. И «Дом» из тех книг, которые тянет перечитывать снова и снова, едва только закрываешь последнюю страницу. И он стоит того, чтобы купить его в бумаге и держать на книжной полке на почетном месте.

P.P.S. «Дом» можно и читать, и слушать благодаря великолепному исполнению Игоря Князева, и это первый раз в моей практике, когда я совмещала два вида восприятия, и они так гармонично дополнили друг друга.

«Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду». Поэтому, кажется, «Дом...» — слишком обо всём и для каждого о чем-то своем.

О тяготах жизни инвалидов? Но герои совершенно не ощущаются ущербными, акцент совершенно не на это сделан, хотя увешанный грузиками Мустанг Табаки и похороненные протезы Сфинкса до сих пор стоят перед глазами. Их физическая увечность – просто отличительная черта, как какие-нибудь худоба Маши Ивановой и бородатость Васи Пупкина из реальной жизни.

О муках оставленных родителями детей? Нет же. Подростки на то и подростки, чтобы наслаждаться обществом друг друга без контроля старшего поколения. А потому знаете, что важное открыто этой книгой?

Мне кажется, это иногда приукрашенная, частенько гипертрофированная, местами доведенная до абсурда, литературно идеализированная, но жизнь любого подростка. Такая вот фантасмагоричная иллюстрация всех тех страстей, что кипели в каждом из нас, когда нам было 14 лет. Только в Доме, в отличие от реальной жизни, страсти эти никем и ничем не сдерживаются – оттого и накал, который мы могли себе позволить чувствовать лишь иногда, а воплощать в жизнь и того реже. Дружба – так проходящая через всё, ненависть – так в прямом смысле слова вгрызаясь в глотку врагу, любовь – так одна и до гроба, разгул – так от всей души и на полную катушку, фантазия – так далеко превосходящая реальность. Это жизнь на грани.

Книга о взрослении и страхе расставания с дорогими тебе людьми, и предметами, и эмоциями. О том, что всегда приходится что-то отдавать. «Когда взрослеешь, приходится отдавать то, что имела ребенком, взамен на то, что получишь как взрослая. Если откажешься, детское все равно потеряешь, а взрослого не получишь», — это Краули, с которым я склонна согласиться, но перед нами подростки, которые еще бунтуют и надеются выиграть при любом раскладе... Кто-то чувствует себя в наружности как рыба в воде – это Черный, измазанный в грязи Наружности, как мог бы решить Дом, и Курильщик с пристрастием к табаку, которое объединяет две стороны. Кто-то сумел подыскать себе новое место – это Рыжий, выглядящий клоуном для оставшихся в Доме, и Конь, упертая рабочая лошадка. Кто-то руками и ногами цепляется за старое – это Слепой, не видящий ничего хорошего в Наружности. А кто-то возвращается – это Сфинкс, достаточно мудрый, чтобы жить взрослой жизнью, но и оставить при себе кусочки юности. Путей много, куда выведет каждый из них, время покажет. Но главное, что жизнь в любом случае не заканчивается!

Кстати о концовке. Я ждала страшной для героев развязки (впрочем, как и они сами), автор даже припугнула ею – но, кажется, не смогла пересилить своё (опять же, подростковое!) желание хэппи-энда для полюбившихся героев. И меня греет надежда, что эти люди могут вернуться в свой, родной, Дом. И меня ужасает моя же надежда, что эти страшные люди могут вернуться в свой пугающий Дом. Почему так? Я попытаюсь объяснить...

Книга отчасти напугала. Разрывала меня на две части: то ли получать удовольствие от времяпрепровождения в компании столь ярких и интересных личностей, то ли страшиться, что выйди обитатели Дома в Наружность – и окажутся просто бандой головорезов, асоциальным элементом общества. И ведь постоянно ловишь себя на мысли, что в большей степени симпатизируешь этой самой шобле, чем, к примеру, более-менее адекватному Курильщику. Впрочем, Ральф тоже не слишком посвященный, но пытается понять и принять, в том время как Эрик (да, именно так, «в цивиле») к концу книги всё больше уходит из стаи. Вспоминаю слова своей институтской преподавательницы психологии: «Норма – это не то, что хорошо, а то, что присуще большинству». Чтобы войти в Дом и понять его, нужно самому быть чуточку ненормальным.

Кстати о психологии, и педагогике, и иже с ними. С точки зрения этих наук хочется воскликнуть: «Не верю!» В обычной-то школе дети норовят постоять на ушах, а здесь, где нет никаких сдерживающих механизмов, уж должны бы и подавно. Может, наших не признающих правил героев под дулами автоматов и в кандалах отводят на уроки, а автор просто опустила соответствующие описания? Но однажды у кого-то из героев проскочило, мол, «как мне хочется всё это обсудить со стаей и еще кучу всего сделать в срочном порядке, но в класс уже зашел препод, и мне придется 45 минут сидеть тихо и строчить в тетради»... Может, преподаватели сверхавторитетны, раз даже воспитанники Дома притихают на уроке? Но в дальнейшем учителя описаны с отвращением, жалкими и неуважаемыми человечками... В общем, так не бывает. Это была ложка дегтя.

...И тут я поняла, что еще ничего не сказала о персонажах как таковых. Обычно теряюсь и путаюсь, если в книге много героев – но не здесь. Они ярки, и ярки по-разному. У _каждого своя история и своя трагедия. И пусть для детей они порой слишком разумны и рассудительны, не важно, это та самая идеализация и уже, скорее, вопрос авторского стиля. А стиль замечателен. Атмосфера. Тайны. Намеки, скользящие сквозь пальцы – даст бог, удержишь и разгадаешь, и чуть лучше поймешь этот спрятанный от пространственных и временных ориентиров Дом. Так же, как и для стай, для читателя должен существовать только Дом и всё остальное (Наружность), и не надо большего деления. И тогда, стоя на грани, можно вынести для себя что-то. Быть может, это будет перо цапли? Или хотя бы шестеренка из разбитых часов?

Это противоречивое произведение. Не в плане качества, стиля, слога или сюжета. Просто противоречивое. Честно говоря — из-за того, что я бы закончил не так и не там... Но ведь нередко мы остаемся недовольны писатлем из-за того, что финал не таков, как мы надеемся, не правда ли?

История о воспитанниках детского Дома, который сам по себе почти живое существо. Пожалуй, весь роман можно расписать с точки зрения литературоведа, восхищаясь мастерством автора. Не буду этого делать. Упомяну только самые главные, на которых держится атмосфера. Первое — это прием параллельности двух временных линий повествования. Это одновременно и позволяет прочувствовать, как быстро взрослеют воспитанники Дома, и то как они меняются. Но главное — глубже понять суть отношений. Дружба, чувство локтя, истинное товарищество в едином коллективе — все эти слова с трудом передают ту глубину этих важнейших в наших жизнях явлений. Вообще любая литература, на мой взгляд, не может не акцентировать хотя бы часть (но внушительную) своего внимания на дружбе. Когда ты знаешь о прошлом персонажей, о том, через что они прошли 10 лет назад, даже будничный диалог между ними наполняется удивительным пониманием и теплотой. Второй важный момент — это язык. Мириам — отличнейши писатель. Она умело и ловко ордует языком как инструментом. Она выкраивает и сшивает лоскутки повествования в единую и атмосферную историю. и Третье — персонажи. Совершенно согласен со словами одного из моих предшественников в этих обзорах — роман идеально кинематографинеч, но найти столь талантливых актеров слишком непросто, чтобы появилась экранизация Дома...Каждый по-своему коллоритен, уникален и образ каждого силен, порой положительно, а порой и отрицательно.

Да, я предпочел бы видеть иную концовку. Та, то имеется, на мой взгляд, убила слишком много атмосферы. Но... но даже с учетом этого «Дом, в котором...» — это то самое зерно истинной литературы, которое рождается среди того чтива, которое может сослужить лишь роль удобрения. Это произведение следует запомнить, чтобы через 100 лет считать классикой. Противоречивой, но достаточно сильной, чтобы быть интересной и будущим поколениям.

Как сложно писать отзыв на понравившиеся книги, потому что за восторгом можно не передать главного. Как не хочется писать отзыв на «плохие» книги, плохие не потому, что они плохо написаны, а потому что это не твои книги, причем от первой и до последней строчки. Если бы не обещание, я бы не дочитала книгу. О том, что дочитала, жалею до сих пор. Но может кому-то пригодится этот абсолютно субъективный отзыв.

Я ждала сказку, ждала феерию, рекомендация Фантлаба обещала мою будущую оценку от 9 и выше... Не сложилось. Первые страницы читала с недоумением: Что это? Дом для больных увечных детей таким не бывает. Реализма здесь нет и 2 процентов. Дети, а детьми они были все таки не всю книгу и не все, живут сами по себе, воспитатели вроде как где-то рядом, учителя возможно чему-то и учат, но чему и где, а главное зачем, непонятно. ДОМУ ЭТО НЕ НАДО. Что нужно ДОМУ, я так и не поняла. ВСЕ происходит в грязных закуренных, заплеванных спальнях. Причем ведь речь идет об увечных детях и о реализме. Кто хочет прочитать реализм о буднях инвалидов, читайте Гальего, я не смогла его дочитать, я плакала от бессилия. Здесь не было слез, не было радости от встречи с прекрасным, было только одно сплошное недоумение, ЗАЧЕМ Я ЭТО ЧИТАЮ???

Недоумение не проходит до сих пор. Читая восторженные отзывы, я не понимаю, как можно увидеть то, что увидели читатели, и не обратить внимания на мелочи, которые через всю книгу идут красным цветом. Это не просто драки, убийства, выяснения отношений, это ломка личности. Кто не сломался, тот не выживет. Кто не сломался, есть шанс, что тебя отсюда отпустят. Что родители, которые сдают сюда своих детей (может быть реализм как раз в этом был, сдать своего увечного, или не такого как все ребенка?), а потом через семь лет забрать, при условии, что это был ребенок, а не просто фантом.

Могу еще много написать, но не хочу спойлерить. После сотой страницы уже было ясно, что лучше не будет. За сто страниц до конца вновь наметился прогресс, что все окажется не так плохо. Но оказалось еще хуже. Да, и единственное достоинство в этой книге, то что она легко читается., Но поверьте – это были самые неинтересные мне 692 страницы.

В конце книги обещано тем, кто ничего не просит, перо белой цапли. Я его не хочу. Дары этого дома могут быть скорее проклятием , чем подарком.

И все же начинайте читать, хотя бы для того, чтобы верить или не верить мне и другим лаборантам. Лучше иметь свое мнение, чем не иметь его вообще.

Где то в сером городе на окраине стоит дом, в котором живут и учатся многочисленные герои романа: Курильщик, Табаки, Лорд, Сфинкс, Слепой и сотни других. Этот Дом словно находится не в нашем мире, поскольку о том, что происходит за его стенами нам ничего не известно. Персонажи живут исключительно своим миром и совершенно не интересуются тем, что происходит снаружи. В каком времени, какой стране и в какой вселенной этот дом находится мы тоже не знаем. Это создает дополнительную интригу и уникальность всему произведению.

Странная книга. Я несколько раз начинал ее слушать в исполнении Игоря Князева и несколько раз останавливался, а потом начинал сначала. И каждый раз мне казалось, что еще не настал нужный момент, для ее поглощения. Осилил я роман только когда пришла зима, за окнами повалил снег, а в моем пустом кабинете даже днем стало сумрачно и тоскливо. Тогда история о странном доме и его обитателях нашла свое время.

Пожалуй это самый необычный роман из тех, что я читал в своей жизни. Сложилось впечатление, что автор даже не пытался сочинить интересный сюжет, он просто создал огромное количество идеально прописанных и очень особенных персонажей, поместил их в один тесный мир, ограниченный четырьмя стенами и стал записывать происходящее. Самое удивительное, что за неторопливым, размеренным течением событий крайне интересно наблюдать. Даже самые отвратительные на первый взгляд персонажи, при близком знакомстве становятся своими, стиль историй каждого уникален и неповторим. Переключатель образов в голове очень легко переводит с одного воспитанника на другого, на протяжении романа мы успеваем пронаблюдать как они взрослеют и меняются, воюют и рассказывают истории, любят и убивают.

Понравилась атмосфера происходящего, стиль изложения, четкие образы героев, внимательность к деталям, загадка самого дома и его места в мире и времени, и полная неизвестность чем все это закончиться.

«Вот он — Дом. Во всей красе. Сидишь и таращишься в стену или в потолок. Слушая музыку или не слушая. Помираешь от скуки и беспрерывно куришь, чтоб хоть чем-то себя занять.»

Не понравилась общая затянутость и последняя глава. Чтобы сохранить интерес пришлось дозировать книгу небольшими фрагментами и прослушивание затянулось на пару месяцев.

Эта книга раз и навсегда станет для меня чем-то особенным. Таким же особенным, как и сам мир, который приоткрыла Мариам Петросян, как и Дом, как и каждый его житель.

С первых же строчек… да нет, уже с вступления, ты попадаешь в другую реальность. Здесь свои темы, свои порядки, свои правила и способы выживания. Здесь все не то, чем кажется. Здесь всякое слово имеет двойной смысл, каким бы случайным и бессмысленным оно не было. Каждое действие имеет особую причину, пусть на первый взгляд оно до невозможного повседневное. Каждый герой имеет за плечами свою историю и тайну. Каждый уголок Дома наполнен этими историями и рождает эти тайны.

Да, тайны здесь везде. Произведение таинственное, мистическое. Оно словно эфемерное – едва уловимые намеки, связывающие одни события с другими, обрывки фраз, полусмыслы, оттенки интонаций и какие-то движения... Почти ничто не называлось прямо (разве что в конце Мариам Петросян позволила себе немного не-по-правилам-Дома откровенных фраз). Этой двойственностью (между тем, что ты читаешь и что понимаешь) повествование приводило в восторг.

Восторг вызывали персонажи. Из них сложилась целая галерея и все они – словно кусочки большого пазла. Каждому есть место и на каждом свой неповторимый рисунок.

Восторг вызывали диалоги и внутренние монологи. Перед нами дети, но дети эти говорят лучше и больше (если читать «между строк») многих взрослых.

Как по мне, книгу нельзя не назвать качественным произведением. Она как эксперимент, начавшийся с вопроса «А что, если?» и вылившийся в отдельную жизнь. Слишком короткую, потому что хотелось побыть с Домом и его обитателями подольше, разгадать больше загадок, узнать больше из их прошлого. И в то же время слишком длинную, потому что

Мир, который создала Петросян. Персонажи, которых туда поместила. Момент времени, свидетелями и участниками которого мы становимся. События, которые происходят за этот период. Все это — результат прекрасной работы автора. Работы, достойной того, чтобы сделать книгу любимой.

Вот Дом, в котором всё как у людей. Заботливо нянчатся с неразумными, вечерами пьют чай и кофе; робея, приводят знакомиться свою девушку.

Всё «как у людей»? Чёрта с два! Вот Дом, где Ведьма становится крёстной, а образцовая Крёстная оборачивается ведьмой. Здесь полно пёстрых Крыс и чёрных Птиц; здесь светлый, легконогий мальчик, не покидая стен Дома, перепрыгивает темную пропасть времени и возвращается умудрённым, страшно взрослым Сфинксом.

Это впечатляющая декорация для нескончаемого фееричного бенефиса любимца публики Табаки и страданий молодого Лорда, невидимых миру слез Македонского, незабытой мелодии для флейты поэта и романтика Горбача.

Это кристальный Омут памяти, где они, девяти-десятилетние, изо всех сил пытаются построить свой Дом, — «никому не нужные или нужные не тем».

Это водоворот, воронка, затягивающая колдовством простых слов и коротких предложений, многоголосьем и много–Образием эпических песен и сказок, прячущаяся под грудами милого сердцу хлама, под водопадами русалочьих волос, под яркими и темными стеклами.

Это мгновение невыразимого, полного слёз счастья – мгновение, когда Рыжий по просьбе Сфинкса снимает очки.

* * *

Это книга для многоразового прочтения, для полного растворения, для вдумчивого глаза – чтобы не пропустить самые важные слова.

«Я хочу обратно… В сюда, раньше, и чтобы всё было иначе. Или так же, но со мной».

И мы, читающие, вместе с ними вновь уходим и уходим на новый круг, чтобы не упустить ничего, и с каждым кругом реальность вокруг нас меняется и по-новому высвечивает то, что казалось уже понятным или привычным, как фонарик Курильщика высвечивает белого быка на стене коридора.

Это абсолютно, на 1000% кинематографичное произведение, которое ни в коем случае нельзя переносить на экран – потому что сыграть это не способен никто. Сыграть их глубину, их многослойность. Их обреченность.

* * *

Потрясающий, проклятый, любимый Дом. Великодушно принял – и не отпускает, не отпускает – дни, недели, месяцы. Засыпаю с голосами его обитателей в наушниках…

Livejournal. Метка «Я люблю…»

Эх, рискну нахватать минусов, но высказаться честно — восторги по поводу данной книги ПМСМ кажутся не реально преувеличенными. Была бы тут кнопочка «не мое», ткнул бы. Книга не зацепила, не забрала, не вовлекла. Дочитывал из принципа и ожидания мощной развязки. Она написана очень добротно, персонажи яркие и выпуклые, стиль присутствует (даже несколько стилей, и Автор грамотно меняет их один на другой, поддерживает динамизм). А вот в целом... Затянуто. Нет, Автор не гнала объем, она выплескивалась, как написал кто-то в отзывах ниже. Но пошло ли это на пользу книге? Мое мнение — нет, не пошло. Подростки (все, прошу обратить внимание) разговаривают как проженные жизнью интеллигенты советской закалки и эрудиции на весь золотой фонд мировой классической и не только литературы. Фантастическая составляющая замыта, для меня она осталась серой и блеклой. Сюжета как такового нет. Есть набор пазлов, которые каждый может сложить что-то свое. Она вообще показалась очень личной, наполненной внутренними переживаниями Автора. Но — ни герои, ни их переживания, ни душевные метания не вызвали в моей душе ничего. Ровным счетом ничего. Ни восхищения подростками, ни сочувствия их нелегкой судьбе. Может, я черствый или недалекий, но ничего потрясающе-глубокого в романе не нашел. И сопереживать меня герои не заставили, и сочувствовать. Да, отрицательные эмоции были: брезгливость, стыд, недоумение и тд. Вспоминать роман наверное буду, он заметный, но оценка только 7. И еще недоумение. Если оценивать только недоумение, то по его шкале поставил бы 9.