Денис Драгунский «Подлинная жизнь Дениса Кораблева»

Неожиданно мне понравилась эта книга! Почему неожиданно? И зачем вообще было ее читать, если были сомнения?

Наверное, надо начать с того, что знаменитые «Денискины рассказы», изданные в серии «Золотая библиотека» (своеобразный знак качества детской литературы) были одной из любимых и практически настольных книг моего детства. Перечитывалась много раз, была выучена местами чуть ли не наизусть, но не надоедала. В общем, любовь к этому сборнику рассказов и обусловила некоторый интерес к книге выросшего Дениски (больше из-за папы, конечно, чем из-за главного героя). Это о том, почему мне хотелось прочесть, хотя проза взрослого Дениса Драгунского мне в свое время как-то не приглянулась. Показалась бесцветной, завистливой и ненужной.

Эта книга отличается, и явно в лучшую сторону. С одной стороны, она, конечно, полна всего того, что я не люблю, особенно поначалу. Она в меру антисоветская, даже слегка русофобская и, конечно же, с жалобами на то, как непросто жилось еврейским бабушкам-дедушкам.

Но когда автор заканчивает экскурс в семейные архивы, и переходит к себе, любимому, начинается совсем другая история. По ощущениям более искренняя, и даже в чем-то немного (а может и излишне) исповедальная, особенно к финалу. И вот ее читать становится интересно.

Она, конечно тоже не без того, как сложно было жить семье знаменитого писателя в полуподвальном этаже цековского дома. Где мальчик относился к «дворникам», а не к «принцам». И почему знаменитый рассказ про кашу – выдумка. Спойлер – семья тогда жила в полуподвальном этаже, а оттуда довольно трудно было забросить продукт кому-нибудь на голову. И как глупо было, что папа мог запросто купить новенькую волгу, но при этом вынужден был жить в коммуналке. Иными словами, обид на советскую власть хватает и здесь, но постепенно чувства мальчишки заслоняют аналитический взгляд взрослого, и обнаруживается, что та самая жизнь в общем-то была весьма счастливой.

Дениску ни в чем не ограничивали, он получал все, к чему тянулся, причем без особых усилий. Захотел рисовать – организовали художественную школу, не справился в школе (с формулировкой «мальчик N рисует даже хуже Дениса Драгунского») – организовали персональную выставку работ в библиотеке с похвалами. Захотел учить латынь – вот тебе преподаватель, захотел на филфак – вот тебе еще один (причем с доставкой на дом), чтобы уж поступил 100%. Но зато никаких тебе детских травм, которыми так принято нынче козырять. Есть в этом всем некоторый привкус гордости своей «элитностью» – не в самих фактах, а в том, как они были обставлены. Но уж что есть, то есть.

Вообще вся книжка — это такой любопытный и узнаваемый срез советской эпохи, который мне оказался очень близок и в общем, и в деталях, хотя у нас с автором разница в поколение и совершенно другой круг общения.

А вообще основное здесь — взросление мальчика. Начиная с дошкольного возраста – двор, дача, друзья, страхи и радости, дружба с девочками, первые сексуальные интересы — и примерно до поступления в институт (последнее не без блата, конечно же).

Про папу – странно. Вроде все любят друг-друга, но при этом периодически прорывается что-то несимпатичное вроде «был жадноват», хотел писать взрослую прозу, но не смог, тратил деньги на друзей, а не на семью, хотел сохранить мальчишескую ипостась сына, отказывая ему в праве на взросление (скорее метафорически, чем в реальности) и т.п. Все-таки, видимо какой-то незакрытый гештальт остался, и ощущение вины за то, что смерть отца случилась после их ссоры, и хочется себя оправдать в своих же глазах…

Про маму куда нежнее и безоговорочнее в смысле принятия.

В целом написано здорово! Я слушала в исполнении Александра Феклистова, и погружение в мир 50х-60х было полным и чудесным.

И еще эта книга дает очень большой стимул написать что-то подобное о своей семье. Прямо вот сразу хочется «за диссертацию сесть» :)

Ностальгия по настоящему

«Господи, ну зачем я всё это вспоминаю? Зачем все эти люди и случаи? По большей части люди не знаменитые, а случаи обыкновенные, а то и дурацкие. Но все они – это тоже я. Мое внутреннее содержание.»

Моя 33/50 рецензий на лонг Большой книги и пространство читательской радости, тем более прекрасной, что неожиданной. Не поклонница Дениса Драгунского и не читала «Денискиных рассказов». Книжный дефицит СССР не позволил прочесть их в том возрасте, когда могли быть интересны, а позже бессмысленным казалось. Да и не нравился этот мальчик из телевизора, балованный барчук, проживающий свое образцово-показательное советское детство. У него были папа и мама, бабушки и дедушки — в глазах девочки, росшей без отца, роскошь поважнее импортных вещей и дорогих игрушек. Я была злой и завистливой, не понимала, почему у этого сопляка есть все, чего я лишена и не стремилась узнать о его чудесной жизни больше.

На самом деле и у него все было так, да не так. И детство совсем не в просторной светлой московской квартире, а прежде в коммуналке, потом в подвальном, «дворницком» этаже, правда, дома советской элиты, где ЦКовский завгар дедушка получил квартиру. Забавная подробность, связанная с «Денискиной кашей», вопрос о которой топ-3 на всех читательских встречах Дениса Викторовича. Нет, не выливал из окна, да и не мог бы сделать этого физически, потому что реальное окно находилось едва не ниже уровня земли. В этом рассказе воплотилась мечта папы о жизни в той самой отдельной, просторной и светлой. «Подлинная жизнь Дениса Кораблева» — автофикшен, и лучший из возможных. Обаятельная и умная, стилистически безупречная проза, самоироничная и безжалостная к себе, и не следующая фанатично завету: «Об ушедших хорошо или ничего».

Семейная сага с историей предков; мемуаристика, где оживают знаковые фигуры советского культурного пространства — мне, влюбленной в Ивана Дыховичного, счастьем было слышать здесь о нем; роман взросления, в котором забавные истории, разочарования, конфликты, победы обычного детства (как-будто детство бывает обычным) сплелись-слились-срослись с особой историей, даже двумя, и обе реверс медали, делавшей детство героя таким счастливым и уникальным. Первая — найти свою дорогу в жизни, не будучи поглощенным славой известного отца. Детям знаменитостей это удается не всегда, а когда случается, то не оттолкнуться, не перечеркнуть связи. В богатой династиями творческой среде такое сильно не у всех. И вторая — выйти из сияющего круга, очерченного образом. У Кэтрин Валенте есть рассказ, в котором выросший мальчик, что послужил прототипом Питера Пэна встречается со взрослой Алисой Лиддел, чтобы «покалякать о делах наших скорбных». Он говорит об украденном книгой детстве и по сути — жизни, она держится невозмутимо и отстраненно, но в финале читатель понимает, что безжалостный пресс славы и ее изрядно расплющил. Что ж, Денису Драгунскому удалось выдержать испытание Дениской Кораблевыым с честью.

Советую всем, от души. Это по-настоящему Большая книга.

из лучших книг, в которых со вкусом и смаком мемуаристы вспоминают детство- юность в превилегированной советской семье. Книжка Нилина про Переделкино такая. Драгунский — прекрасный рассказчик, памятливый на детали, ценящий и умеющий подать и комические сцены и ситуации и анекдоты. В плюс — рефлексия в части отношений с родителями. С т.зр. соотношения « Денискиных рассказов» с биографической основой разнес по полочкам:« все было не так». К финалу начал выдыхаться, а, впрочем, есть у него тоже хорошая мемуарная книга про юность без отца.

Среди смешного и вкусного впечатлил и резанул рассказ известного поэта Матусовского, как они из Германии в 1945 году самолетом « трофейное» добро вывозили. Самолет трясло, сапогом они выдавливали холсты картин из рам, сворачивали их кульками и блевали в них, выбросив потом. « Нас человек пять было, каждый, наверное, штуки по два- три. — А Вы их не запомнили?» Матусовский долго и добродушно смеялся».

Вот так просто.