Джон Хоукс «Second Skin»

Модернистский бытовой роман Second Skin Джона Хоукса состоит из разбросанных воспоминаний бывшего моряка, ныне искусственного осеменителя коров Эдварда «Шкипера» о том, как все его родственники покончили жизнь самоубийством. В особенности он фокусируется на обстоятельствах суицида любимой дочери Кассандры, но порой обращается к смертям отца, матери и жены, а также к убийству подставного зятя Фернандеса.

Хоукс использует в романе набоковскую стратегию повествования, когда история показывается с точки зрения героя-злодея, приукрашивающего себя, опускающего откровенно неудобные моменты и часто не замечающего, что вокруг него происходит на самом деле – а перед читателем стоит задача восстановить из его слов подлинную картину событий. Шкипер в начале романа представляется страдальцем, которому надо бы посочувствовать, вот только по мере развития сюжета появляется все больше вопросов к его роли в смертях близких. Герой этого, скорее всего, не понимает и объясняет самоубийства родителей, жены и дочери независимыми от него причинами – он вообще как будто мало что осознает в окружающем мире. Прежде всего Шкипер глух к эмоциям.

Разрыв между реальностью и ее восприятием Шкипером сообщает истории определенный комизм, насколько уж может смешить череда самоубийств в компании с расчлененкой, изнасилованием, избиениями и выкидышем. До этого я читал у Хоукса «Каннибал» и The Lime Twig, и все три книги довольно мрачные, рассказывают о людских страданиях и преступлениях, но трагическое в них регулярно, в режиме тонкого черного юмора, переходит в комическое, что опять же напоминает манеру Владимира Набокова. Шкипер лиричен и красноречив, обожает дочку, стремится к простому жизненному счастью, стойко выдерживает удары судьбы, но если реконструировать его образ из реплик и действий других персонажей, выяснится, что у лирика и стоика есть еще одна важная черта характера, та самая second skin, которая и отправляет в могилу окружающих его людей.

Название романа весьма иронично, ведь second skin Шкипер называет непромокаемый штормовой плащ. Разум главного героя как бы облачен в промасленную ткань, сквозь которую не могут проникнуть чужие слезы: вокруг все страдают от его поступков, а самому Шкиперу сухо и комфортно, и он недоумевает, что происходит, почему всем плохо, когда он обо всех заботится и всем помогает? Сбежать от него невозможно – он кинется догонять, но терпеть его долго нельзя, вот родственникам и остается всего один путь избавления от зануды. Весьма трагикомично.

В утопические сцены на «блуждающем острове», где Шкипер искусственно осеменяет коров и ждет, когда родит его молоденькая любовница, я не верю. Если в этой идиллии он вспоминает о прошлом и не замечает своей вины в гибели семьи, значит, характер его не изменился и новые знакомцы должны страдать так же, как прежние – но они почему-то все счастливы. Следовательно, это лишь фантазия злодея, так и не осознавшего свои злодейства.

Second Skin мотивировала меня уделить больше внимания Джону Хоуксу. Постмодернизма в нем не заметно (в отличие от Кувера, Гэсса, Сукеника, Каца), зато пишет здорово – красиво, изобретательно, мрачно и странно.