Цань Сюэ «Хижина в горах»

Для понимания этого микрорассказа, надо знать что Цань Сюэ — новатор китайской «литературы абсурда», которая через аллегории раскрывала травмы, социальные и психологические последствия Культурной революции в Китае. Её герои — маргиналы, борющиеся с коллективным лицемерием и собственными демонами.

Этот рассказ — пронзительная аллегория травмы Культурной революции, спрессованная в историю одной семьи. Прямая критика Культурной революции была невозможна даже в 1980-х годах, когда был написан этот рассказ. Хотя внешне текст повествует о женщине, страдающей от галлюцинаций и семейного отчуждения, его подтекст пронизан отсылками к коллективному кошмару китайского общества 1966-1976 годов. Героиня, пытающаяся докопаться до правды о таинственной хижине на горе, но сталкивающаяся лишь с ослепляющей пустотой, воплощает целое поколение, разочарованное несбывшимися революционными идеалами.

Семейные отношения в рассказе зеркалят социальные механизмы эпохи: отец, ассоциирующийся с воющими волками, напоминает хунвэйбинов, слепо следующих за стаей; мать, отрицающая существование ножа в колодце, становится олицетворением государственной политики забвения; а сама героиня, чьи попытки сохранить порядок в ящике стола терпят крах, отражает судьбу интеллигенции, лишённой права на личную историю. Даже природа здесь становится соучастницей абсурда — жуки, врывающиеся в дом, и виноградные листья, летящие по ночам, создают атмосферу всепроникающего хаоса.

Особую силу повествованию придаёт то, что Цань Сюэ не изображает революцию прямо, а показывает её последствия через призму разрушенной психики. Хижина, то ли существующая, то ли нет, становится символом утраченных ориентиров, а белый свет на горе — метафорой идеологической пустоты. В этом мире, где реальность постоянно ускользает, а родные превращаются в чужих, рассказ писательницы становится не просто историей одной семьи, а мощным свидетельством о том, как тоталитаризм разъедает саму ткань человеческих отношений. Именно такая «тихая проза» — без громких обличений, но с пронзительными образами распада — оказывается самым точным документом эпохи, где правда, подобно ножу в колодце, остаётся погребённой, но продолжает кровоточить в памяти тех, кто осмеливается помнить.

С начала и до конца вы так и не поймёте, что происходит.

Можно строить разные версии. Одна из них: рассказ написан от лица душевнобольной с манией преследования.

Вторая: всё происходящее — мистические явления в духе Лавкрафта с поправкой на восточный антураж.

Но написано впечатляюще. Можно начинать оглядываться и прислушиваться. И главное, проверьте, наведён ли порядок в ящике стола и не потеют ли по ночам ваши пятки...