Уильям Б. Сибрук «Adventures in Arabia, Among the Bedouins, Druses, Whirling Dervishes, & Yezidee Devil Worshipers»

»...три величественные фигуры из другого мира наполнили мой детский разум неописуемым восторгом. В таинственных одеждах, верхом на спинах странных высоких зверей, они следовали за светом далёкой звёзды....» У. Б. Сибрук, Нью-Йорк, ноябрь 1926 г.

Да, так и есть — даже у самого сурового, закаленного в походах путешественника хранятся в душе детские воспоминания — и Уильяму Б.Сибруку удалось воплотить их в реальность. Из всех его книг «Приключения в Аравии среди бедуинов, друзов, кружащихся дервишей и езидов» отличается наиболее плотным изложением с точки зрения информационной подачи: помимо свойственной автору наблюдательности, попутно приводится множество легенд и обычаев арабских народов (таких схожих и разных одновременно...).

А начиналось-то всё прозаически — Кэти (жена путешественника) открывает кафе на Уэверли-плейс, 156, Гринвич-Виллидж, куда однажды заходит восточный человек с печальными глазами и изысканными манерами. Это был Дауд, представитель свирепой и воинственной расы друзов. Он-то после быстрого знакомства и составляет чете Сибруков протекцию на поездку в Аравийскую пустыню, в гости к Сулейман-бей Изеддину... Следует понимать, что Сибрук — это, конечно, не Кара бен-Немси (никто здесь не будет скакать на лошади под свист ружейных пуль, свесившись сбоку с противоположной стороны, ибо путешествия носят документальный характер, да и преподносятся они не столь уж геройски и лирично...), но всё-равно, по первой главе («Среди бедуинов») сходство с историями Карла Мая весьма значительное (особенно в начальном эпизоде, при встрече с кочевыми грабителями пустынь...). И запомним совет, отсутствующий в книгах немецкого автора — «белый человек» не должен пресмыкаться и превращаться в «туземца» — такого они просто не поймут... Впечатляет блюдо у шейха Митхала. Гигантская «сковорода» диаметром пять футов и глубиной шесть-восемь дюймов, где умещаются две туши баранов с рисом и подливой. Пятеро человек несут её на медных кольцах. [Однако, и это не предел. Далее, у друга рассказчика Амира Амина выявляется диаметр блюда ещё больше — аж девять футов, аккурат в расчёте на целого верблюда].

Из удивительного: запечатанная копия Корана в серебряном амулете («по форме и размеру как кусок сахара Домино») со столь маленькими арабскими буквами, которые без микроскопа и прочесть нельзя. Вот как они смогли написать текст так мелко? ... Вообщем, глава про бедуинов, всю жизнь проводящих без ванн и купания (ведь земля, ветер и солнце являются натуральными очистителями...) наиболее лёгкая в книге — можно, конечно, позабавляться и привести ещё многие примеры использования высохшего верблюжьего навоза, упомянутые автором (в частности, оказывается, у них существует игра, похожая на «джекстоун»), ну да ладно...

«Я бодро произнес «дхай» (встать!), привстал и стал ожидать, что произойдет нечто грандиозное. Ничего не произошло. Я повторял это слово с разными интонациям, но Кралла продолжала спокойно жевать. С самого начала она была достаточно дружелюбна, но так и не научилась понимать мой арабский...».

В копилку лингвиста: загадочно звучащая фраза “Khai el Amir Amin khuya» переводится как «Брат Амир Амина — мой брат».

И всё-таки Сибрук не был бы Сибруком, если бы не коснулся в своём повествовании чего-нибудь эдакого, каких-либо мистических практик. Жестокие истории друзов; посещение дома колдуна в Ледже (несмотря на пару демонстраций магии — причём, не обязательно чёрной, вроде передвижения неодушевленных предметов...) но автор почему-то отнёсся к нему скептически; «Книга мудрости», написанная при участии персидского мистика Хамзы...Два рассказа об реинкарнации: первый случай с Мансуром Атрашем, погибшем при набеге, но через несколько лет вернувшимся домой в теле подростка; и второй, напоминающий истории ужасов — о друзе, последовавшим в Америку за обидчиком своего прошлого «я», и покаравшим убийцу...

Будучи гостем шейха эль-Мелеви, Сибрук становится свидетелем церемонии руфаев (к счастью, Катюша от лицезрения оного мероприятия вроде бы благоразумно была избавлена...), накануне которой два брата находятся в состоянии «мельбуса» (что-то вроде того, как один из них висит в петле на перекрученной веревке под потолком на опухшем запястье.); протыкание плоти раскаленными шипами и булавками (раны заживают на другой день с магической быстротой...). Наконец, езиды в Баадри. Шайтана упоминать нельзя категорически, не менее строгое табу на синий цвет, плевать в огонь или тушить спичку тоже нельзя. О езидах и Карл Май писал, но слишком поверхностно, и совершенно не раскрывая суть их мировоззрения. Здесь же автор отдает должное художественному вкусу этого народа...

Какие выводы — раннее путешествие Сибрука содержит больше географического и этнографического материала, местной терминологии и фактических данных, нежели его более поздние известные книги о Гаити и Африке. Также не будем забывать, что ездил автор не в самые, скажем так, миролюбивые регионы на свете. Бросал, можно сказать, вызов самому себе. И, самое главное, он сохранял тягу к странствиям и путешествиям в то время, когда эра первооткрывателей вроде бы уже прошла, старался рассказывать о том, чего обычно стремятся избегать летописцы приглаженных, излишне романтизированных и выхолощенных историй.