Виктор Астафьев «Царь-рыба»

Поувеченный язык всего сборника полон местечковых слов, архаизмов и словотворчества автора, при том, что лирический герой — человек образованный, писатель, он почему-то всё равно, разговаривает как неграмотный крестьянин 19 века. И в «Сон о белых горах» молоденькая москвичка Эля тоже думает почему-то этим местечковым суржиком. Сколько бы она времени ни провела с Гогой и Акимом, когда она успела привыкнуть даже думать на охотничьем жаргоне?

Читать очень сложно. Паустовский писал о природе, о деревенских людях, писал задолго до Астафьева, но его рассказы читаются легко и с удовольствием.

А тут..

И ладно бы это было сделано для атмосферы. Но такое ощущение, что просто цель была в каждое приложение напихать максимально большое количество непривычных слов: и в авторскую речь, и в речь абсолютно всех персонажей, соотносится это с их биографией или нет. Если вдруг оказывается, что у обычных слов нет какого-то местечкового варианта или блатного (регулярно у Астафьева встречаются зеки или бывшие зеки) , то автор сам вступает в дело и поувечивает слова:

«Собачья топонина» — почему не собачьи следы

Не «с упрёком» — а «упречно».

«Мечтал посидеть у костра, в нетронутой, а точнее сказать, в непоувеченной тайге, так неужели этот праздник продрыхать»

«Вторая желна застонала, запричитала на весь лес, черно умахивая в глубь тайги»

Умахивая? Черно? Это как?

Ни слова в простоте, всё с ужимками.

Очень странно, почти в каждом отзыве написано об отношении человека к природе. Рассказов, где поднимается вопрос потребительского отношения к природе, штуки три на весь сборник.

В большинстве рассказов жестокая природа тайги — это арена, на фоне которой раскрываются самые ужасные стороны взаимоотношения людей. Люди здесь показаны слабыми, беспомощными, они ничего не могут противопоставить природе, государству, друг-другу и даже бедовой своей голове, которая от слабости, одиночества, безнадёги толкает их на губительные шаги.

Всю жизнь севера Астафьев описывает с неприязнью — если семья, то обязательно отец пьёт или сел, или мачеха злобная, если гулянки-посиделки, ухаживания за девушкой «гулял девку, шарился между воротом и подбородком», тяжёлая безрадостная работа — светлых моментов ни у кого нет вообще!

Люди, которых описывает Астафьев: мрачные, жадные, нелюбимые и нелюбящие алкаши и преступники никак у меня в голове не соотносятся со знакомыми сибиряками: гостеприимными радушными людьми, которые никогда не оставят человека в беде, особенно зимой!

В рассказах Астафьева люди жрут друг друга. Алкоголь, грубость, зависть, все пороки вылезают наружу.

Удачливый рыбак? — Давайте лодку ему порежем.

Отобрали браконьерский улов — побью жену, жена спряталась — сожгу дом.

Так бывает? Бывает. Но не на каждом шагу! В книге же такие все кроме Акима. Аким на всю тайгу один нормальный человек с душой.

Ещё Астафьев идеализирует природу, приписывает ей благородство, сетует, что якобы человек «потерял чувство дружбы к природе»?

В смысле потерял? А когда-то была дружба между человеком и природой? Вообще в дикой природе есть такая вещь — дружба? Серьёзно? В системе, где всё направлено исключительно на выживание, где слабые погибают, иногда становясь кормом для своего же вида (а у некоторых видов, и мамка слабого детёныша сожрëт, не поморщится)?

Астафьев расписывает, например, встречу с медведем как месть человеку за его потребительское отношение к природе . Но только это не месть, это естественное состояние вещей — сильный пожирает слабого. Или если бы голодный злой медведь встретил бы в лесу хорошего человека, который любит и уважает природу, он развернулся и ушел?

Недовольство автора вызывает не только деятельность человека. Вполне природное распространение гусениц тоже вызывает у Астафьева враждебность.

Правильно по Астафьеву только какое-то одно стабильное состояние, которое он однажды запомнил. Любое отклонение — гусеница ли расплодилась, рыба ли ушла в верховье реки, люди ли вывели какой-то вид — всё у него вызывает отторжение, нет созерцательности в его рассказах, всё плохо. Автор только почему-то забывает, что замеревшее незыблемое положение вещей — это тоже не природно, не естественно.

Его даже расстраивает, что насадили вместо картошки ромашку, ревень. И я не могу понять, чем это недоволен автор? Что людям стало легче жить и они могут что-то выращивать для удовольствия, для баловства?

Оторопь вызывает у него автоматизация производства, безлюдье внушает ему чувство ненужности.

Квинтэссенция негативных эмоций, недовольство всем подряд, безостановочное ворчание и коллекция отвратительных персонажей.

Одна из самых известных (если не самая известная) книг Астафьева, опубликованная во второй половине 1970-х с незначительными сокращениями, она явилась социально-культурным событием и вызвала оживлённую дискуссию в прессе. Являясь глубоко антисоветским произведением, в том смысле, что люди показанные в нём, совершенно не соотносятся с неким «человеком советским», образ которого культивировался в советской прессе и литературе, «Царь-рыба», тем не менее, получила Государственную премию СССР. Один из рассказов цикла — «Норильцы», цензуру не прошёл и был опубликован только в 1990 году под названием «Не хватает сердца».

«Царь-рыбу» иногда называют повестью, иногда романом, сам автор назвал её «повествование в рассказах». Фактически это сборник рассказов, объединённых местом действия и одним из героев — рассказчиком. Произведение глубоко автобиографичное, во многом перекликается с «Последним поклоном», но более цельное — объединённое общей идеей — противоборством и, одновременно, симбиозом природы и человека. В книге ярко выражены религиозные мотивы, тема ответственности человека за все свои действия.

Тринадцать эпизодов, историй из жизни енисейской деревни, в центре — стержень — рассказ, давший название всему циклу — «Царь-рыба», квинтэссенция книги, апофеоз борьбы человека и природы. Шесть рассказов перед ним, шесть после — о тяжёлой работе, о немногочисленных радостях, о сложных межчеловеческих взаимоотношениях. И, конечно же, о природе. Суровой, безучастной к человеческим делам, но при этом щедрой и невыразимо красивой. Описывая родные края, Астафьев, известный мастер художественного языка, превзошёл сам себя, книга местами читается как поэма, яркая, красочная, живая. Ну а люди... Они не хорошие и не плохие, они такие, какие есть, иногда хозяйственные до рвачества, иногда странные и несуразные, не от мира сего. Живые. Настоящие.

Может показаться, что Виктор Петрович хочет что-то очернить, что-то сгустить, показать неприглядную сторону и тэдэ, и тэпэ. Нет. Просто он показывает деревенскую сибирскую жизнь такой, какая она есть. Не нужно искать положительных и отрицательных героев, не нужно никого судить, жизнь гораздо сложнее чёрно-белой картинки. Сам Астафьев не удерживается, судит — настоящее, которое меняет всё вокруг, себя — стареющего и отрывающегося от корней. Иногда слегка брюзжит, иногда вспоминает траву, которая была раньше зеленей. Что ж, простим ему это.

Ода уходящей сибирской деревне, бескрайним просторам и крепости духа. Неоднозначная, местами тяжёлая, но очень лиричная книга.

Хочу отметить не просто высокий, а какой-то запредельный словарный запас писателя. Это не обычная фантастика, где новые слова можно придумать. Не могу вспомнить ни одного современного автора с такой же свободой владения русским языком.

О самой книге: фантастика в ней символическая, ее почти что и нет. Астафьев описывает поселок Чуш на берегу Енисея. Два забора, три двора. Один магазин. Ни газет, ни телевизора. Два культурных развлечения: водку пить и бабу бить. Все ловят рыбу. Ловят – это мягко сказано. Рыбу в реке просто изводят, самым жестоким способом из всех придуманных.

И здесь начинается что-то необычное. В повести не один раз подчеркивается, что природа и человек неразделимы, река – это жизнь, а значит рыбаки – по сути, дети этой реки. Вспомните детство Акима, его ответ на вопрос, кто его отец. Получается, что браконьеры – это неразумные дети.

Что делают с такими детьми? А теперь вспомните, что со всеми с ними стало. Кто наказывает браконьеров? В материальном мире нет такой силы, которая может это сделать.

Существует много толкований этой повести, и мое – одно из многих. Скажу только, что это непростая книга, которую нужно читать не один раз.

И еще после таких книг понимаешь, насколько блеклая и плоская даже самая невероятная обычная фантастика.

Виктор Петрович Астафьев- относиться к моим любимейшим писателям! А царь рыбу можно перечитывать десятки раз не уставая удивляться с какой любовью автор описывает красоту Енисея, тайги и всей земли сибирской. Пронзительное произведение, состоящее из нескольких новелл, трогает до глубины души, и подобно скальпелю вскрывает пласты времени, показывая непростую историю освоения Енисея в нашем недавнем прошлом.

P.S. К настоящему времени енисейский осетр практически полностью уничтожен как популяция! Причиной тому стала Ангарская ГЭС и просто человек с самоловом.

Чудесная книга о жизни человека, душевная, светлая. И, конечно же, Сибирь, именно Сибирь – основной герой произведения, а человек лишь идет с ней в связке, только благодаря природе он раскрывается перед читателем. Вереницей проходят судьбы людей, личные трагедии, во всей полноте раскрываются характеры. А ценности, воспеваемые автором, неизменны – единение с природой, чистота душевная, любовь к Родине,.. Злободневны темы, поднимаемые Астафьевым – это и браконьерство, и бездумное расточительное использование природных богатств,..

Прекрасны пейзажи, занимательна и колоритна речь героев, живая, богатая диалектизмами. Пришлось порой рыться в интернете, чтобы найти значение некоторых слов, но это не умалило удовольствия, полученного от чтения этой замечательной книги.

Енисей-батюшка — сибирский стержень России, Руси…

Конечно эта книга является сборником. Сборником весьма разноплановым и в то же время посвящённым одной большой мысли — взаимоотношение человека и природы. Хотя, казалось бы, сама постановка вопроса в такой формулировке глубоко противоестественна— человек является продуктом природы нашей планеты (вряд ли мы инопланетяне) и потому не может быть отделён от неё. Однако же вот, поди ты, взял и отделился. Причём не в силу своей гордыни, но и по вполне объективным критериям. Отделился тогда, когда стал для своего существования и процветания нуждаться во всё более искусственной среде обитания — из пещер вылез в шалаши, затем стал строить избушки и каменные строения, а там и пошло-поехало. И со всей силой своего хитроумия стал человек менять естественную природу обитания, подгонять её под себя, любимого. Не считаясь с тем, что нарушает права на жизнь многих других живых существ планеты и истребляет целые виды, а также сводит на «нет» целые природные зоны и среды — тундру и тайгу, сельву и джунгли, и Мировой океан, и недра.

По стилю эти рассказы и очерки, а также почти полноправные повести, представляют собой смешение жанров: тут вам и автобиографические кусочки, и вполне художественные рассказы, и почти что приключенческие моменты и случаи из жизни рыбаков и охотников русского Севера, богатейшие по наполненности бытовые зарисовки — и всё это перемежается вполне документальными вкраплениями и публицистическими рассуждениями автора или героев книги. При этом автор так умело компонует всё это разностилье и многожанровье, что никакая из составляющих книги не кажется довлеющей и главной, а только сама общая идея и общий настрой — любовь к родной земле и природе и боль за их будущее, равно как и боль за будущее самого Человека на этой земле и на Земле вообще — стоит в центре всего повествования.

Давно целился на эту книгу и вот наконец дотянулся. И ужасно рад — очень дельная и толковая, а помимо этого ещё и интересная книга. Книжища!