Ярослав Ивашкевич «Хвала и слава»

Странно, что это название не на слуху, не мелькает в статьях, как, допустим, «Доктор Фаустус' или «Жан Кристоф». Хотя в этих романах якобы много похожего — есть герои музыканты и вообще много внимания уделено музыке. Не играет ли тут роль своего рода снобизм?

Вот и я, например, ещё в 80е встречал эту фамилию, Ивашкевич, но с решительностью самоуверенного невежды отвергал саму мысль, что его произведения могут представлять какой-либо интерес. Тогда меня тянуло к французам, немцам (к тому же Манну с его «Фаустусом»), латиноамериканцам. Потом переключил внимание на русскую литературу первой половины века, эмигрантов и т.д.

Всерьез заинтересовался творчеством Ивашкевича три года назад, причем именно романом «Хвала и слава». Прочитал только сейчас (увы, вот столько бывает надо, чтобы «дошли руки»).

Это роман эпопея и, наверно, в традиции самой первой, толстовской. На это указывает двойственность названия, противопоставление, заложенное в нем. Хотя на этом сходство, пожалуй, и заканчивается. Совершенно другой стиль, иные герои. Хотя духовные искания им — многим из них — присущи не меньше, чем князю Андрею и Пьеру Безухову.

Действие охватывает несколько десятилетий — от начала Первой Мировой до первых лет по окончании Второй, а география от Одессы до Парижа, Испании и даже Бразилии.

Поначалу, читая «Хвалу и славу», я мысленно сравнивал манеру автора с толстовской — причем не только Льва Николаевича, но и Алексея Николаевича. Но так было, пока позади не оказалась примерно сотня страниц. Потом действие меня захватило.

Сейчас почему-то трудно объяснить, в чем заключается для меня притягательность этого романа. Манера описаний — лаконичная, не богатая на метафоры (но ни в коем случае не газетная!). На уровне отдельных предложений автора легко обвинить в злоупотреблении штампами (или, по крайней мере, так выглядит в переводе). Но при чтении «в потоке» уже не обращаешь на это внимание.

Ивашкевич мало похож на Толстых, однако на банальную семейную мелодраму, «Санта-Барбару» на бумаге, его проза похожа ещё меньше. Хотя здесь и прослеживается история нескольких семей на протяжении двух-трёх поколений, здесь мы не встретим тех интриг, которыми изобилуют популярные у массового читателя-зрителя «саги». Впрочем, отношения между персонажами очень непростые, страшно далёкие от идеала «гармоничной любви и семьи». Предсказуемость развития событий здесь сводится лишь к тому, что сейчас нам уже известна история прошлого века. Зная ее, можно предполагать, что может произойти дальше. Только в романе опять-таки мало той благостности, той закругленности сюжета, которой грешат обычные «семейные саги». История прокатывается по судьбам героев неумолимым катком, не щадит никого. Да что там история! Сама жизнь.

Я не мог не думать о том, как воспринимают роман в современной Польше. Не удивлюсь, если многие считают его про-советским и т.п. Хотя оснований для таких обвинений практически мало. Слишком горькую картину нарисовал автор. Никакого бодряческого оптимизма, никаких бравурных обещаний скорого светлого будущего.

В общем, ещё раз задаю себе вопрос: почему сейчас эта книга окружена скорее молчанием, чем славой? Ведь это же несомненная классика.

В XX веке многие крупные писатели брались за семейные саги. «Хвала и слава» — история нескольких польских семей на протяжении 30 с небольшим лет. В эти годы уместились две мировые войны. Время страшное для Европы и особенно для Польши. К концу романа уцелеют немногие из героев.

Ярослав Ивашкевич был одним из последних классиков европейской литературы и писал свою сагу именно в классическом духе. В шестидесятые годы это выглядело уже немного архаично. Можно отметить некоторую холодность и даже беспощадность автора, частые переходы между сюжетными линиями. Но книга держит — ясным языком, правдой жизни, психологизмом, любовью к людям без их идеализации. Читать советую, но неспешно, если есть интерес к классике и время для неспешного чтения.

Почти все герои книги — люди интеллигентные или почти интеллигентные. Им было бы непросто и более спокойные времена. Автор им не помогает, наоборот, старается держаться отстранённо. И при этом к каждому персонажу возникает, пожалуй, не симпатия, а скорее сочувствие. Мне почему-то интереснее всех показался Спыхала, личность по формальному замыслу явно не положительная. Человек холодноватый, эгоистичный, устремлённый к карьере, к тому же защитник старой Польши.

Коммунистическая идеология в романе отсутствует прямо-таки демонстративно, а коммунисты встречаются не чаще, чем их можно было встретить в реальной Польше тех лет. Тем не менее, власти объявили роман одной из вершин социалистического реализма и наградили всеми возможными премиями. С одной стороны, сказался объективно высокий уровень романа, с другой — понимание, что писателя такого уровня надо упорно называть своим, даже если он сам этого не хочет. А то, что теперь его читают мало, так теперь ведь вообще мало читают.