— Воистину, — хмыкнул генерал, — нынче Хайленд уже не тот! То ли дело до войны…
— Весьма, сэр, — согласился молодой гвардеец.
— Вы бывали здесь раньше?
— Иногда приезжал пострелять в одно местечко в Сазерленде, сэр.
— Что ж, — изрёк генерал, дородный мужчина с рядом орденских лент на груди, — за исключением моего пребывания в Индии, я с детства каждый год охотился и рыбачил в Шотландии. Изрядно помотался вверх-вниз по горам. Теперь всё не так!
— Прямо мои мысли, сэр, — улыбнулся молодой офицер.
— Не видно ни одной леди! — продолжил генерал. — Все в форме, и, господи, мне приходится оформлять пропуск, словно увольнительную солдату! Мирные денёчки слишком далеки, согласны?
Один из двух молодых австралийцев, сидевших с другой стороны купе, вынул сигару изо рта и сказал:
— Для меня это моя первая поездка по Шотландскому нагорью. Прекрасное место для рыбалки и охоты. Полагаю, здесь было много туристов и спортсменов. А теперь, считай, прифронтовая зона!
— Самое любопытное, что, находясь на родине виски, мы вынуждены пить чай, — усмехнулся лейтенант военно-морского флота.
В вагоне было пять офицеров: дородный генерал; два молодых австралийца — один только что говоривший, высокий и худой, с очень чёрными волосами и длинным носом; другой, светловолосый голубоглазый мужчина; лейтенант военно-морского флота и молодой гвардеец с капитанскими звёздочками на погонах и гренадерским околышем фуражки — военная косточка во всём. И ещё один штатский, тихий человек, назвавшийся чиновником Министерства сельского хозяйства в командировке. Он надел очки и усиленно шуршал какими-то внушительными бумагами.
Все шестеро разместились в купе первого класса.
— Что толку в этой секретности? — буркнул высокий австралиец. — Мне кажется, что она доставляет слишком много хлопот мирным военным.
Генерал рассмеялся.
— Здесь, вероятно, не считают, что все военные — люди мирные, — сказал он.
— Но послушайте, сэр, — возразил морской лейтенант, — мне кажется, что паспорт у гражданских лиц — дело нужное, но разве королевский мундир сам по себе недостаточно хорош?
Генерал сказал:
— Могу сообщить, что был у меня разговор с важным полицейским чиновником в Эдинбурге, и он полагает, что королевская форма иногда служит пропуском джентльменам определённого сорта.
— Паршивая овца в волчьей шкуре, — усмехнулся высокий австралиец.
Остальные рассмеялись, все, кроме штатского и гвардейца, удивлённо воскликнувшего:
— Неожиданно! Я и не знал, здесь играют в подобные игры.
— Так и есть. Вот почему они так придирчивы к пропускам, — сказал генерал. — Клянусь богом, они так долго рассматривали мой, что я уже начал подумывать об аресте! — Он повернулся к штатскому и спросил: — Я полагаю, даже правительственных чиновников тщательно проверяют?
Тот кивнул.
— Паспорт гражданского лица, даже если он чиновник, дело куда более сложное, чем у военных.
— Другими словами, — подхватил генерал, — воинское предписание, вероятно, легче подделать.
Чиновник снова кивнул.
— Таково преимущество военной формы, — сказал он.
— Для паршивой овцы, как мы и говорили! — добавил моряк.
Генерал был оптимистом.
— Сейчас хватает преувеличений, — заявил он. — Подделать паспорт и всё остальное — игра не столь простая. Боже, я бы не хотел в неё играть!
— Да на что тут смотреть? — возмутился белокурый австралиец. — Пока что явно не на что.
— Две военно-морские базы — Кромарти и Скапа Флоу, — сообщил гвардеец.
— Северо-западный район представляет интерес для нежелательных посетителей, — добавил чиновник, оторвавшись от бумаг.
Белокурый австралиец рассмеялся.
— Я думал, что в той стороне лишь горы и олени!
— Значит, есть — в глубине, — отмахнулся генерал. Он повернулся к гвардейцу и завёл разговор о спорте, а молодые офицеры вежливо слушали.
На одной из станций генерал вскочил и вскрикнул:
— Ого! Я же должен здесь выйти!
Это был вагон старого типа, без коридора. Гренадерский капитан помог вынести чемоданы генерала до платформы, а штатский вышел пройтись вдоль состава. Через пять минут поезд снова тронулся.
— Теперь у нас несколько больше пространства, — заметил чиновник.
— Наш друг, генерал, заполнял всё помещение, — рассмеялся высокий австралиец. — Ну теперь я устроюсь поудобнее!
Гренадер и австралийцы надели шинели, а чиновник достал из сумки плед и положил на колени. Когда они наконец уселись, высокий австралиец сказал:
— Ну, слава Богу, я могу вытянуть ноги…
Внезапно он запнулся и быстро взглянул на гренадера, а затем на штатского. Они оба уставились на одно и то же. Австралиец поднял это с пола — разорванный конверт, с надписью… на немецком языке!
— Довольно странный адрес для Запретной зоны! — австралиец нервно усмехнулся.
Штатский и гренадер теперь сидели в углах друг напротив друга, и он протянул им конверт. От имени остался только последний слог «…штейн», а под ним был адрес: «Кёнинг-штрассе, 13, Кёльн».
Некоторое время все молчали, затем моряк спросил:
— И чей это конверт?
Но никто не ответил.
— Должно быть, его обронил генерал! — воскликнул высокий австралиец.
Гренадер ответил мгновенно:
— Никогда! Это ж генерал Фокс-Тьюринг! Он, конечно, меня не вспомнил, но я его знаю достаточно хорошо. Он абсолютно вне подозрений!
— Подозрений! — воскликнул белокурый австралиец. — Значит, вы считаете это подозрительным?
— Не так ли?
На мгновение снова воцарилось молчание, а затем штатский сказал:
— Тот факт, что никто не признаёт конверт своим, кажется немного странным.
— Внутри конверта ничего нет, — сообщил белокурый австралиец.
— А не мог ли он всё это время находиться в вагоне, — спросил морской лейтенант, — например, под сиденьем?
Высокий австралиец оглядел вагон, присутствующих, а затем и конверт.
— Я полагаю, что это вполне возможно, — решил он.
Последовала пауза, а затем гренадер сказал:
— Мы все ходили по вагону. Совершенно очевидно, что мы не можем сказать, кто обронил эту штуку.
Светловолосый австралиец обвёл взглядом собравшихся, а затем, поскольку остальные, казалось, ждали его мнения, решился:
— Мне кажется, есть только три возможных решения. Либо его обронил старый генерал...
— Невозможно! — воскликнул гвардеец.
— Извини, друг мой, но это не довод. Это во-первых. Во-вторых, конверт был в вагоне до того, как мы сели в Инвернессе. И, в-третьих, уронил его один из нас и не хочет признаваться. Что ж, теперь, когда все варианты известны, наши действия?
— Отлично, — одобрил штатский. — Вы ловко обрисовали суть дела.
— Этот джентльмен, похоже, стенографирует мои рассуждения, — сказал австралиец, гляди на бумаги чиновника.
— О, нет, всего лишь небольшая официальная переписка, — со смехом возразил штатский. — Замечания уважаемого офицера представляются весьма разумными.
Гренадер неожиданно вмешался:
— Полагаю, что мы все должны считать себя под подозрением.
— Именно об этом я и говорю, — подтвердил высокий австралиец. — Это единственное разумное предположение. Главный вопрос: что нам делать?
— Например, я арестую вас, а этот джентльмен арестует меня, и так далее, пока мы все не арестуем друг друга? — предложил моряк.
Австралийцы и штатский рассмеялись, даже гренадер смог улыбнуться. Они посмотрели друг на друга, и, казалось, за каждым взглядом скрывалась одна и та же мысль:
«Вероятно, в вагоне шпион».
Высокий австралиец снова нарушил молчание.
— Кто-то должен начать, — проговорил он, — давайте, я. Что мы знаем друг о друге? Это вопрос номер раз. Итак, меня зовут Маккей, а моего товарища — Сазерленд, или, по крайней мере, он так представился. Мы познакомились только на вокзале Кингс-Кросс, но он уверяет, что знает кое-кого из моих родственников в Сиднее, а я знаю кое-кого из его, то есть, если он действительно Сазерленд. Если его рассказ правдив, я могу поручиться, что его родные — патриоты и хорошие люди, не хуже других австралийцев. А если его история выдумана, что ж, я могу лишь сказать, что он волшебник, ибо он очень хорошо знает Сидней и сиднейских Сазерлендов.
Он посмотрел на второго австралийца, тот кивнул и сказал:
— Всё так. Я рассказывал ему именно это, и, конечно, у вас есть только моё слово, что всё это правда. И всё, что я могу сказать о нём, так то же самое. Я знаю его родных из Маккеев — некоторых вполне близко. И мы очень много говорили с тех пор, как покинули Кингс-Кросс, и ничто из сказанного им не противоречило тому, что знаю я.
— И ещё добавлю, — подхватил первый, — что оба наших пращура прибыли в Австралию отсюда — как вы можете догадаться по нашим фамилиям, — мы оба в отпуске и собираемся навестить кое-кого из стариков. В Сазерленде живёт двоюродный брат моего отца. И, насколько я понимаю, у него там тоже есть родственники.
— Точно, — кивнул блондин. — Они из фермеров.
Следующим заговорил моряк
— Меня зовут Мэтьюз, и я зачислен в экипаж одного из кораблей в Скапа Флоу. Я мог бы назвать его, но это запрещено инструкцией, и у меня здесь нет друзей, что могли бы подтвердить мою личность.
— У меня тоже, — сказал гвардеец. — Могу лишь сказать, что меня зовут Хиллари и я из гренадерской гвардии. Я тоже отправляюсь в Скапа Флоу, провести недельный отпуск с моим двоюродным братом. Но по тем же причинам я не могу назвать ни его имя, ни наименование его корабля.
Штатский заговорил последним.
— Меня зовут Уолтерс, — сказал он, — я сотрудник Министерства сельского хозяйства Шотландии, нахожусь в официальной командировке. Как и у двух предыдущих джентльменов, у меня нет свидетелей, подтверждающих мою личность.
Вновь наступила пауза, и опять её нарушил высокий австралиец.
— Что ж, — сказал он, — вот мы все здесь, вместе, и если один из нас шпион, что ж, в данный момент шпионить он не может!
— Да, понимаю, что вы имеете в виду, — согласился штатский. — Полагаю, нам не следует расставаться, пока мы не убедимся наверняка.
— Он такого не говорил! — воскликнул моряк. — Мы не сможем этого сделать, все едут в разные места.
— О, значит мне показалось, — быстро ответил мистер Уолтерс.
— Это единственное, что можно сделать, — сказал капитан Хиллари.
— Конечно, — согласился высокий австралиец. — Единственная трудность в том, как это сделать?
— Где вы выходите? — спросил гвардеец.
— До деревушки Лэрг. — Высокий австралиец повернулся к своему спутнику и добавил: — Вы, кажется, собирались остановиться недалеко оттуда?
— Через одну станцию, — подтвердил светловолосый, — но могу выйти и в Лэрге, меня это устроит.
— Как я уже говорил, я еду в Скапа Флоу, — сказал Мэтьюз, — Но вряд ли я уговорю вас отправиться со мной. Что ж, если начальству не понравится моя задержка на день, думаю, они поймут, что у меня был веский повод. Я тоже сойду в Лэрге.
— И я, — решился гвардеец.
Последовала секундная пауза, все взглянули на Уолтерса.
— О, полагаю, что смогу выйти в Лэрге, — сказал он. — Но что мы сделаем, когда приедем туда?
— Что ж, — сказал высокий Маккей, — я полагаю, мы должны сообщить о сложившейся ситуации в Инвернесс или куда-нибудь ещё и ждать указаний в Лэрге.
— Решено, — подвёл итог Мэтьюз. Хиллари кивнул.
Штатский тоже кивнул, но медленно и молча. Другой австралиец, казалось, тоже был согласен, и теперь, когда всё было улажено, в вагоне воцарилась тишина. Лейтенант Мэтьюз курил трубку, двое австралийцев читали иллюстрированные газеты. Мистер Уолтерс продолжал просматривать свои документы, а гвардеец курил сигарету и смотрел в окно. Никто из пятерых не смотрел друг на друга.
Внезапно мистер Уолтерс оторвал взгляд от своих бумаг и сказал:
— Мне очень жаль, джентльмены, но я только что понял, что служебные обязанности не позволят мне сегодня вечером отправиться в Лэрг. Я должен выйти в Тейне. Полагаю, я вне подозрений. Как я уже говорил вам, я государственный служащий, и у меня надёжные документы.
Говоря это, он посмотрел на австралийцев, а затем — на флотского лейтенанта. Эти трое взглянули друг на друга. Высокий австралиец заговорил первым.
— Что ж, — сказал он, — если вы речь идёт о деле государственной важности, мистер Уолтерс, я думаю, мы можем сделать исключение.
— Если джентльмен даст нам слово, я соглашусь с вами, — поддержал Мэтьюз.
Сазерленд, светловолосый австралиец, кивнул и добавил:
— Я рискну.
— Спасибо, джентльмены, большое вам спасибо, — поблагодарил штатский и повернулся к Хиллари.
Гвардеец внезапно покачал головой.
— Мне очень жаль, — коротко сказал он, — и, пожалуйста, не думайте, что я вас подозреваю, но мы договорились, и мне придётся вызвать охрану, если кто-нибудь сойдёт с поезда раньше времени — точно так же, как, я полагаю, поступили бы вы на моём месте.
На мгновение воцарилась пауза, а затем Мэтьюз пробормотал:
— Кажется, это несколько сурово по отношению к джентльмену на государственной службе…
Мистер Уолтерс прервал его:
— Вовсе нет, я разделяю точку зрения капитана Хиллари. Я, разумеется, поеду с вами до Лэрга.
Мэтьюз собирался что-то сказать, но высокий австралиец быстро перебил его:
— Что ж, решено.
— Извините, — вставил Хиллари, — но я считаю, что вы должны понять мою позицию…
— Я вас понимаю, вы абсолютно правы, — успокоил его чиновник.
На очередной станции зажгли лампы и опустили жалюзи. Сразу после возобновления движения мистер Уолтерс сказал:
— Следующая остановка — Бонар-Бридж. Поскольку это единственное место, где можно перекусить, полагаю, мы все можем выйти из вагона на несколько минут, а затем любой желающий сможет выпить чашечку чая.
Сказав это, он посмотрел на Хиллари, и гвардеец кивнул.
— Я согласен, — сказал он.
— И я... и я, — поддержали остальные.
Уже темнело, когда двери по всему поезду открылись, и люди в синем и хаки хлынули через платформу в буфет. Гренадер стоял немного в стороне от трёх других офицеров, и штатский подошёл к нему вплотную. Он что-то сказал, и офицер на мгновение застыл на месте, а затем быстро направился к буфету.
Четверо офицеров вернулись в вагон с чашками чая в руках и заняли свои места. На платформе что-то кричал кондуктор.
— Чудесно! — восхитился лейтенант Мэтьюз. — А где представитель Министерства сельского хозяйства? Он не вернулся!
— Неужели он собирается сбежать? — воскликнул Сазерленд и выглянул в окно.
— А, вот и он, — выдохнул высокий австралиец.
— Боюсь, вы, должно быть, решили, что я собираюсь скрыться, — улыбнулся чиновник, — но я никак не мог дождаться своего чая!
— Да всё в порядке! — махнул рукой Маккей.
Австралийцы, лейтенант Мэтьюз и чиновник начали довольно дружелюбно переговариваться. Лишь гвардеец хранил молчание и, взяв газету, принялся её тщательно изучать.
Темнота снаружи сгущалась. Сначала на одной станции, затем на другой состав замирал в непонятном ожидании. Они тронулись в путь и проехали всего несколько минут, когда вагон вновь замер. Высокий австралиец вскочил на ноги и опустил стекло. Секунду он вглядывался в темноту, а затем закричал:
— Произошла какая-то авария! Быстро выходите!
И он потянулся к дверной ручке, но не успел её повернуть, как крикнул уже штатский:
— Брось ручку, или я выстрелю! Руки вверх, все вы!
И затем, обращаясь к Хиллари, он крикнул:
— Теперь стучите! Как можно громче!
Высокий австралиец замер, глядя в дуло револьвера мистера Уолтерса. Сазерленд и Мэтьюз было дёрнулись, но револьвер треугольным движением прошёлся по всем троим. А тем временем гвардеец уже стучал в перегородку. Всё это заняло пять или десять секунд, а затем дверь открылась снаружи, и в вагон забрался человек в штатском. За ним появился ещё один человек в штатском, а за ним три или четыре фигуры в хаки.
— Арестуйте этих троих! — приказал чиновник Министерства сельского хозяйства.
Высокий австралиец закричал:
— Что всё это значит? За кого вы нас принимаете?
— Шпионы, — тихо сказал детектив.
— Игра окончена, джентльмены, поднимите руки, — приказал человек в штатском.
Наручники защёлкнулись на руках высокого мужчины, светловолосого, лейтенанта военно-морского флота. Через несколько минут чиновник и капитан Хиллари остались в вагоне одни.
— Не могу понять, — сказал Хиллари, — когда вы сказали в буфете, что вы детектив, и велели стучать в перегородку по вашему сигналу, я решил, что либо вы шпион, либо произошла какая-то ошибка, и шпиона вообще не было!
Детектив улыбнулся.
— Я пришёл к окончательному выводу всего за несколько минут до этого!
— Как? Разве вы всё это время не знали, кто был шпионом?
— Нет, могу сказать вам сейчас, капитан Хиллари, что у нас была информация, что шпион — а, возможно, и не один — собирается проникнуть в Хайленд на этом поезде. Также мы подозревали, что он, вероятно, воспользуется формой колониальных войск. Но это всё, что у меня было. Я не знал этого человека — и не знал, будет ли он вообще на этом поезде.
— Тогда как вы вышли на след?
— К счастью, при посадке на вокзале Кингс-Кросс было очень мало офицеров из колоний, и лишь эти двое отправились на север после Инвернесса. Инстинктивно и по опыту я с самого начала подозревал высокого мужчину, но не был уверен, что другой, светловолосый тоже шпион. Что касается лейтенанта-моряка, то он был полной неожиданностью. На самом деле, если бы они не были такими тупицами, что забрались в один вагон, моряк благополучно добрался бы до Лэрга или Кромарти.
— Он сказал, что направляется в Скапа Флоу.
Детектив покачал головой.
— Не думаю, что он смог бы попасть в Скапа Флоу и выбраться оттуда незамеченным. Лэрг находится в центре. Оттуда он собирался в северо-западную часть Шотландии. Но теперь точно туда не попадёт.
— И когда вы узнали, что шпионами были все трое?
— Когда я сказал, что хочу выйти в Тейне, и трое согласились. Но вы повели себя крайне достойно, капитан Хиллари. Вы не согласились отпустить меня!
Хиллари рассмеялся.
— Они хотели, чтобы в вагоне остался только один человек.
Детектив улыбнулся.
— Должен сказать, что высокий весьма умный тип!
— Он очень хорошо играл свою роль, — согласился Хиллари. — Меня он обманул, впрочем, я полный профан в таких делишках. Теперь, размышляя, я понимаю, что один из них сглупил — таскал с собой конверт с немецким адресом! Зачем ему это?
Детектив рассмеялся.
— Я подбросил конверт, чтобы компания не разбежалась, — сказал он.
Молодой офицер удивился.
— Да ведь конверт был надписан в Германии!
— Конверт был надписан в этом вагоне, — детектив улыбался.
Хиллари уставился на него.
— Что? Но конверт был разорван!
— Я разорвал его, потому как на нём не было немецкой марки и штемпеля. Когда старый генерал вышел из вагона, я выскочил за ним, надписал на конверте немецкий адрес и разорвал его. А затем потоптался на нём, пока стоял на платформе.
Хиллари захохотал.
— Представляю, как эта троица удивлялась, что кто-то из них свалял такого дурака!
облако тэгов
