Антуан де Сент-Экзюпери. Испания в крови

Сент-Экзюпери был в Испании в августе 1936 года по контракту с газетой "Энтрансижан", для которой подготовил серию репортажей о событиях, составивших цикл "Испания в крови". Если Джордж Оруэл в своей "Памяти Каталонии" показывает испанские события глазами участника, то репортажи Сэнт-Экзюпери — взгляд наблюдателя, наблюдателя профессионального, но пробывшего в Испании непродолжительное время как журналист-путешественник. Он видел мятежную Барселону, Лериду, где посетил линию фронта, и прифронтовые деревни.

Барселона августа 1936 года в репортажах Сент-Экзюпери предстает городом, в котором царит мятежный произвол. С одной стороны, все мирно: люди на улицах, в кафе, разоренные церкви почти не заметны, но внезапно к сидящему за столиком человеку подходят четверо вооруженных мужчин, уводят его, человек исчезает. Вооруженные повстанцы выявляют и расстреливают фашистов, под шумок сводя и личные счеты тоже. На городских свалках жгут трупы, обливая их известью или керосином.

Сент-Экзюпери не заметил в Барселоне той особой атмосферы свободы и равенства, которая так поразила Оруэла, прибывшего в город несколько месяцев спустя, ближе к декабрю. Он не видит различий между формированиями Народного фронта и франкистами. В его репортажах они предстают своего рода близнецами, одинаково опасными и враждебными человеку:

цитата

И Барселона и Сарагоса представляют почти одинаковую смесь из коммунистов, анархистов, фашистов… Да и те, что объединяются, быть может, меньше похожи друг на друга, чем на своих противников. В гражданской войне враг сидит внутри человека, и воюют здесь чуть ли не против самих себя.
И поэтому, конечно, война принимает такую страшную форму: больше расстреливают, чем воюют.

Если Оруэл пытался оценивать испанские события с точки зрения влияния на судьбы социальных групп, в контексте идей равенства и свободы и с учетом политической ситуации в мире, то Сент-Экзюпери сосредоточивает внимание на противостоянии революционного насилия и личности, которая всегда уникальна. Каждый человек — вселенная, и смерть каждого невосполнима. А революционные волнения по определению несут с собой смерть. Такой подчеркнуто аполитичный подход к оценке гражданской войны необычен. По сравнению с предметной аналитикой Оруэла абстрактно-философские рассуждения Сент-Экзюпери невольно вызывают внутренний протест. Мы не привыкли оценивать социально-политические катаклизмы с такой позиции. Но, с другой стороны, любая политическая группа состоит из конкретных людей, и страдают конкретные люди, а не условные стратификационные образования.

Во взгляде на испанскую революцию Сент-Экзюпери и Оруэл резко расходятся. А вот специфику фронтовых военных действий описывают во многом схоже. И тот, и другой отмечают территориальную отдаленность противника. Только Оруэл оценивает данный фактор с позиций стратегических, а Сент-Экзюпери уходит едва ли не в поэзию.

цитата

Сколько простора, сколько воздуха между очагами боев! Этой войне удивительно не хватает плотности…

А находящемуся в окопах Оруэлу воздуха отчаянно не хватало, ведь пространство вокруг окопов было загажено испражнениями и отбросами, грязь и антисанитария — неизбежные спутники позиционной войны. Простор же Оруэл оценивал с позиций военной тактики, отмечая бесполезность стрелкового оружия в этой войне ввиду отдаленности линии укреплений противника.

И еще одну особенность испанской войны отметили оба этих незаурядных человека: наиболее эффективным оружием в ней выступала пропаганда.

цитата

Барселона ждет, что после вещего сна Сарагоса проснется социалистической и падет. В движение пришла мысль: по сути дела, не солдат, а мысль осаждает города… Она — великая надежда, и она же — опаснейший враг. Мне кажется, несколько этих самолетов и бомб, несколько снарядов и несколько бойцов сами по себе не могут одержать победу. Один обороняющийся в окопе противник сильнее сотни осаждающих. Но может быть, где-то пробирается мысль…

Сент-Экзюпери и здесь высказывается поэтично. Оруэл же вполне приземленно рассказывает о методике пропагандисткой обработки противника, практиковавшейся в его подразделении, а также отмечает, что подавление революционных сил негативно сказалось и на исходе войны с франкистами, так как уничтожило в зародыше очаги революционного сопротивления на вражеской территории, которые могли бы сыграть важнейшую роль в такой войне.

Они очень разные — Сент-Экзюпери и Оруэл. За строками "Испании в крови" видны первые камни фундамента "Цитадели". Тем интереснее сравнить их точки зрения и взгляды. Ведь, как писал Оруэл:

цитата

Сознательно или бессознательно каждый пишет пристрастно. Если я не предупредил моих читателей раньше, то делаю это теперь: учитывайте мою односторонность, мои фактические ошибки, неизбежные искажения, результат того, что я видел лишь часть событий. И учитывайте все это, читая любую другую книгу об этом периоде испанской войны.

Они были в Испании в разное время, и видели каждый свою Испанию.

цитата volga

Тиань посетит Палату неизлечимых Михаила Арцыбашева

Михаил Арцыбашев. Палата неизлечимых

Палату посетила.

Что здесь скажешь? Перед лицом неизлечимых болезней и смерти все равны. Всякого человека страшит и смерть, и медленное, мучительное умирание, когда для врача ты уже не пациент, а просто объект наблюдения, ибо невозможно помочь, увы. Неведение и вера помогают пережить момент безнадежности. Состояния эти подавляют разум, а разум — враг для умирающего, ведь он-то и продуцирует страх, протест, обиду. Смириться трудно, но кто же спрашивает смертного человека...

Атмосферу палаты-хосписа Арцыбашев передал эффектно, зримо. Мы видим разные стадии умирания разных по своим характерам и развитию людей. Циничная ожесточенность соседствует с робкой надеждой и ощущением красоты мира, теперь уже недоступного. И обход врачей весьма реалистичен. Есть надежда, разрешим поэзию и ванну. Нет надежды, отключаем сознание от жалоб и просьб. Иначе в этой профессии здравый рассудок не сохранишь.

Особо выделяется мальчик. Ребенок в хосписе — это страшно. И не очень верится в выздоровление, хоть и засуетились врачи. Общая атмосфера такова, что подспудно кажется: в таком месте уже не выздоравливают. Да и слабенький мальчик, мало в нем жизни.

Рассказ предваряется небольшим предисловием, в котором говорится, что наконец-то после десятилетий гонений у нас появилась возможность ознакомиться с книгами Арцыбашева. Дочитав рассказ, спросила себя, а что было бы, не ознакомься я с этим текстом? Да ничего не было бы. Автор представил людей в безнадежной ситуации, еще раз ткнул читателя носом в то, что человек смертен и подвержен тяжким болезням. Других смыслов в произведении я не нашла.

Даже неожиданный финал с самосожжением ничего не меняет. Да, можно и так. Кто-то до конца проходит свой путь, каждым дарованным днем дорожит в безумной надежде. А кто-то не в силах выносить агонию и решает покончить со всем сразу. Каждый в своем праве, и не дай бог стоять перед таким выбором.

Любят русские писатели морально давить читателя. Признак "классичности" у нас такой. Чтоб не веселились русские человеки понапрасну и ценили каждый миг земного бытия, которое хрупко и в любой момент может закончится.

Спасибо volga за рекомендацию. Литературный кругозор расширен)

Монтегю Родс Джеймс. «Ты свистни, — тебя не заставлю я ждать...»

Есть такое русское суеверие: не свисти, а то денег не будет. Автор данного рассказа знакомит нас еще с несколькими крайне неприятными последствиями свиста, особенно посредством неизвестно для каких целей предназначенного свистка. Осторожнее надо быть с древними артефактами, археология — опаснейшая из наук.

В связи с рассказом отметить хочется два момента.

Первый связан со стилем произведения. Оно написано длинными предложениями и это очень неудачно. Текст звучит монотонно, картинка не складывается и даже смысл теряется, хотя ничего сложного в сюжете нет и никаких глубин философии Автор раскрыть не пытается. По ходу чтения я несколько раз возвращалась на пару абзацев назад, чтобы уяснить смысл эпизода или вспомнить участников диалога. Читается вещь с усилием.

Монотонность текста сводить эмоциональную составляющую к нулю. И лишь в одном эпизоде она неожиданно проявляется: когда явившееся герою не пойми что загораживает путь к двери гостиничного номера, герой испытывает страх, и этот страх ощущается — яркая, насыщенная, прекрасно выписанная сцена. Она действует бодряще, последняя треть рассказа читается с удовольствием и раскрывает второй момент, можно сказать, обобщающий.

Суть его в том, что при столкновении с непонятными явлениями самый большой вред человеку причиняет страх. Трудно сказать, что прорывается к нам из запредельности в ответ на неуемное человеческое любопытство, но подпитывается оно нашими собственными эмоциями. Неизвестное нечто было рядом с героем некоторое время, о чем свидетельствует смятая вторая кровать в номере. Но нападению он подвергся, только когда испугался.

Представленное в рассказе создание сродни огородному пугалу: можно увидеть в нем что-то очень страшное, и это страшное тебя прикончит, а если сохранить трезвый взгляд, это всего лишь куча старых тряпок на палке. Но сохранить спокойствие трудно. И, как ни странно, легче это дается тому, кто верит в существование странных явлений.

Видимо, сказывается гибкость сознания. Если нечто признается существующим, оно не вызывает неконтролируемой паники, ведь есть же оно всегда, а беспокойство причиняет не так уж часто, и методы уберечься существуют, хотя и отвергаются учеными мужами как глупые суеверия.

Неровный рассказ, в целом скорее неплохой, с прекрасной кульминационной сценой и умными мыслями отложенного действия.

maxxx8721 собрался меня попугать. Как ни странно, получилось. Причем без неприятного осадка, остающегося после большинства рассказов-"ужастиков". Автор пугает читателя, а затем аккуратно уводит от эмоций к размышлениям. И это хорошо, это мне понравилось.)

Джордж Оруэлл. Памяти Каталонии

Это записки о гражданской войне в Испании 1936-1937 года, в которой Оруэл принял участие. Он служил в ополчении ПОУМ (Рабочей партии марксистского единства), воевал, был ранен, находился в Барселоне в мае 1937 года и участвовал в столкновениях с гражданской гвардией.

Записки состоят как бы из двух частей: рассказа очевидца-участника и аналитического разбора.

Автор показывает войну в непривычном ракурсе. В ней нет героики, нет четкой цели и идеологической ориентированности. В окопах все это не имеет значения, отступая перед грязью, холодом, скукой и страхом схватить шальную пулю. Оруэл отправлялся на войну с намерением убить хотя бы одного фашиста, потому что если каждый убьет одного фашиста, их скоро не останется на Земле. Как ни странно, с убийством противника на этой войне были большие проблемы. Армии располагались на пределах дальности поражения стрелкового оружия, а другого оружия практически не было ни у тех, ни у других. Да и стрелкового оружия было мало, и настолько старыми были эти винтовки, что не все годились для стрельбы. В военном плане ополчение было оснащено удручающе плохо.

И тем не менее, оно держало фронт. Держало, несмотря на трудности со снабжением, жуткий холод, необычную для армии организацию, когда командиры и рядовые бойцы признавались равными и никто не был обязан выполнять приказы, с которыми не согласен. Порыв испанских рабочих к созданию общества всеобщего равенства был настолько силен и глубок, что люди осознанно оставались в окопах — в холоде, грязи, с нехваткой чистой воды и теплой одежды — и сдерживали наступление франкистов.

Оруэл рассказывает, что общество всеобщего равенства действительно сложилось в революционной Испании, на короткое время. Он наблюдал его с декабря 1936 года по апрель 1937, когда республиканское правительство начало наступление на левые партии, завершившееся к лету массовыми арестами. Революция в Испании была задавлена, хотя именно революционный порыв народа являлся основой противостояния фашизму.

Оруэл подробно и интересно описывает национальные особенности той войны: природную доброжелательность испанцев, их терпимость в инакомыслию, щедрость и, в то же время, практичность, чудовищную непунктуальность и невозможное для европейца уважение к женщине. Испания предстает страной парадоксов, и как то становится понятным, что именно такой народ мог воплотить в жизнь идеалы анархизма в том виде, в каком они представлялись основоположникам этой утопической и очень человечной социальной теории. В революционной Испании анархизм не был утопией: был создан и успешно функционировал рабочий контроль на гражданских территориях, было создано анархическое ополчение, которое успешно сдерживало натиск более сильного врага, в Барселоне осенью и зимой 1936 года действительно существовала атмосфера равенства, которую сразу почувствовал англичанин Оруэл, и ему было комфортно в этой атмосфере.

Аналитическая часть записок ценна тем, что сделана по горячим следам событий, когда газетные статьи и официальные точки зрения можно было сверить со свидетельствами очевидцев и первыми публикациями о спорных событиях. Автор попытался провести такой анализ по ключевым моментам оценки гражданской войны в Испании. При этом Оруэл неоднократно подчеркивал, что его версия событий все-таки не претендует на полную объективность: личные пристрастия и ограниченность информации неизбежно отражается на предлагаемых им выводах, и это надо учесть. Такие отступления заставляют относиться к записям Автора с доверием, показывая, что он действительно старался честно рассказать о том, что видел и как понимал происходящее.

Гражданские войны — дело для людей, увы, привычное. Не так уж редко происходили они в нашей истории. Но гражданская война в Испании всегда будет особенной, поскольку это единственный практический опыт реализации одной из самых противоречивых социальных теорий 19-20 веков — построения анархического общества, основанного на всеобщем равенстве, самоуправлении и свободе воли.

В этой связи записки Оруэла имеют особую ценность как свидетельство очевидца. Он подтверждает, что испанцы смогли воплотить в жизнь принцип всеобщего самоуправления, и созданные ими социальные структуры успешно работали в экстремальных условиях войны и конфликта политических сил. Официальную историю можно переписать, но такие вот биографические произведения все-таки доносят до людей крупицы правды. И это ценно.

Паоло Бачигалупи. Помпа номер шесть

Когда пишут антиутопии о гибели цивилизации, обычно предполагают некое событие, в связи с которым все рухнуло. Бачигалупи же показывает медленную гибель цивилизации по причине вырождения человечества, сначала интеллектуального, потом и физического. Ничего страшного не случилось, не было войн, взрывов, метеоритов, инопланетян и т.д. Просто люди полностью сосредоточились на потреблении и удовольствиях, утратив интерес к творчеству и осмысленному систематическому труду.

Современная цивилизация много дает человеку в плане личных удобств. Но и требует много. Надо создавать и обслуживать механизмы, бесперебойная работа которых обеспечивает наш повседневный комфорт. Надо посвящать свое время учебе и работе, чтобы всё вокруг функционировало исправно и без сбоев. Тогда цивилизация живет и люди получают привычный уровень комфорта.

Техногенный путь развития сделал человечество заложником механизмов. Если они вдруг откажут, среда обитания человека очень быстро превратится в отравленную свалку. Когда такое происходит внезапно, есть шанс преодолеть последствия катастрофы, поскольку понятно, что надо это делать, надо восстанавливать разрушенное. А если процесс идет медленно, смерть цивилизации наступает незаметно. Просто все меньше молодых людей стремится учиться и осмысленно выполнять общественно полезную работу. Все больше тех, кто хочет проводить жизнь в развлечениях и удовольствиях, не отягощая интеллект раздумьями о проблемах. В какой-то момент факультеты учебных заведений не добирают студентов и закрываются. Старшее поколение уходит из жизни. И вместе с ним уходят знания, никому не интересные, не востребованные. И гибнет привычный человеческий мир. Не сразу, за пару-другую столетий, но ужас в том, что начало процесса отследить почти невозможно, ведь происходит он в сознании человека, который и является наблюдателем.

Рассказ, способный напугать своей безнадежностью. Мир, в котором некому починить вышедшую из строя помпу, и нет машиностроительного факультета, где можно получить консультацию по прикладной инженерии, обречен. Он просто сам себя съел. Момент доедания людьми созданной ими когда-то цивилизации мы и видим в рассказе. Грустно, страшно, хочется верить, что не неизбежно, но риск велик, ведь потребность учиться и работать в инстинкты человека не встроена, а общество потребления все больше и больше апеллирует к инстинктам, подавляя разум.

Кир Булычев. Шум за стеной

В героях Булычева меня больше всего поражает стрессоустойчивость. Какие бы странности и чудеса не происходили на их глазах, люди воспринимают это, как должное. Конечно, радуются, если странность приятная, удивляются, если она не укладывается в привычные рамки, но особого взрыва эмоций не происходит. Подумаешь, море в отдельно взятой квартире. Что тут такого? А если море не похоже ни на одно из известных из курса географии, ну и что, могут же быть не открытые моря и вообще разные... Очень нравится мне эта внутренняя готовность принять необычное. Люди доверяют миру, и это создает удивительную атмосферу доброжелательного спокойствия.

Что за море, в рассказе не объясняется. Каким образом Петр Петрович обнаружил его, не объясняется тоже. Море и параллельные миры в этой истории не главное. Главное — отношение человека к чуду. Автор показывает, что для человека немыслимо долго сохранять чудо в тайне. Все время хочется поделиться с кем-нибудь, даже если понимаешь, что это опасно и для чуда, и для тебя самого. Социальные мы существа, никуда от этого не денешься. И в этом похожи.

Различие проявляется в степени доверия к другим людям. И Петр Петрович, и Елизавета Ивановна миру доверяют одинаково полно: и море, и мир параллельный готовы принять с открытой душой. Но Петр Петрович осторожен и тайной своей готов поделиться только с одним человеком, а от других оберегает ее по мере возможности, опасается. Елизавета же Ивановна не получает радости от моря, доступного ей одной. Не доставляет ей радость тайное владение. Ей хочется, чтобы рядом были другие люди — соседки, детишки, и все радовались внезапно свалившемуся чуду вместе с ней.

Разные герои совсем. И чем закончится альтруистический порыв Елизаветы, непонятно. Ведь, что ни говори, а опасения Петра Петровича лишиться моря в случае огласки обоснованны более чем. Но это уже другая история, а в этой к морю пришли люди, получив в дождливый ненастный день кусочек лета и тепла.

Прекрасная вещь, сюжетно очень простая, но богатая эмоциями и оставляющая по прочтении сложный шлейф ощущений: тревоги, радости, виноватости, надежды и присутствия в жизни чего-то, чего не может быть...

Спасибо vesnyshka за рекомендацию. Рассказ чудесный.

цитата Denver_inc

В этот раз разрешено использовать запрещённые рифмы, хокку и иже с ними.

цитата maxxx8721

Варианты:

цитата Ольгун4ик

Знаете ли вы, что общего между американцем Хемингуэем и нашим Лукьяненко?

цитата Evil Writer

У нас такого опыта ни разу вроде не было.

цитата Evil Writer

Закроем часть долгов?..

цитата Evil Writer

Устроим стихотворное пати?..

цитата Evil Writer

Или напишем все по рассказу, обменяемся и посмотрим что получится?

цитата A.Ch

Отзывы в стихах.

Дмитрий Быков. Битки "Толстовец"

Рассказ условно можно подразделить на три части.

В начале мы наблюдаем банальную любовную интрижку, причем оба ее участника довольно неприятные персонажи, им совсем не хочется сочувствовать, также, как и персонажу третьему — остающемуся за кадром обманутому супругу. Но разворачивается картинка мелодрамы живенько, внимание держит.

Затем в историю неожиданно врывается накал страстей почти шекспировского уровня, когда драма человека настолько велика, что он жаждет отнять жизнь у соперника и сам перестать жить. Причем это не выглядит театрально, этому веришь. Кажется, еще несколько минут и страниц и все будет кончено необратимо. Но...

В сюжет снова врывается неожиданный элемент, и трагедия схлопывается, как воздушный шарик. Все-таки фарс, фальшь и театральное действо. Разыграно оно было неплохо, а вот мотивация так себе — за уши притянута. Втащив в сюжет писателя и фантастику, автор загубил рассказ. Первая и вторая части воспринимались с доверием и интересом. Так могло быть, и хотелось узнать, чем же завершится житейская драма. Литературный элемент же выглядит недостоверным. В поступок писателя и стечение обстоятельств я поверить не смогла. И было жаль разрушенной иллюзии.

Автор меня разочаровал. Пообещал настоящую историю, а свел все к мыльному пузырю.

Однако, читать рассказ было интересно, до момента второго сюжетного поворота даже увлекательно. Спасибо Denver_inc за рекомендацию.

цитата Рыжий_кот

Тут я не придумал, что написать, поэтому просто "Битки "Толстовец".

Айзек Азимов. Сами боги

В романе представлена научно-фантастическая версия возникновения Вселенной с характеристиками, пригодными для зарождения жизни, высказаны предположения о механизме Большого взрыва, дана картина множественности миров, разнообразия условий и форм жизни. Герои романа сами не боги, их возможности даже в отдаленной перспективе вряд ли приближаются к уровню божественного творения, но подходят к нему очень близко.

Действие романа охватывает небольшой отрезок времени — лет двадцать или двадцать пять. Но временные интервалы взаимодействия физических законов Вселенных поражают — Азимов сумел охватить все время мира, причем так, что оно легко уложилось даже в гуманитарной читательской голове. Научные теории — самый волнующий элемент произведений Азимова, и данного романа тоже. Они увлекают безотносительно к героям и сюжету, ведь речь идет об основах основ мироздания. Автор подводит нас к краю совершенно не мистической бездны, в которой мы и живем, как выясняется.

В плане идеологическом роман также весьма глубок. Он показывает склонность человечества отбрасывать от себя проблемы, решение которых требует ограничения материального благополучия, даже если на другой чаше весов лежит существование Вселенной. Он показывает также весьма любопытную нравственную коллизию: если ради сохранения жизни своей и своих детей нужно подвергнуть риску и в конечном счете уничтожить кого-то другого и чужих детей, как поступить?

Данная этическая проблема постепенно нагнетается и доводится до точки принятия решения: кому жить, своим или чужим, при том, что эти чужие — не агрессоры, они не создают проблему и даже ничего о ней не знают. В какой-то момент кажется, что разрешение этой коллизии является главным в романе. Книгу читаешь с напряженным ожиданием, какое же решение примут герои, смирятся ли с судьбой одни, сумеют ли защититься другие.

Предельно обострив конфликт и поволновав читателя, Азимов выводит миры из кризиса. Сделано это красиво, можно сказать, виртуозно. Компромиссный вариант основывается на логическом развитии научных теорий, представленных в романе изначально. Стрелка переводится на безжизненную Вселенную и максимально растягивается во времени. Фактор безжизненности возможной жертвы в какой-то момент воспринимается как маленькая хитрость Автора. Но это быстро проходит, поскольку фактор этот укладывается в философскую концепцию развития жизни, которая где-то начинается, а где-то уже завершила свой цикл, заложив основы стартового взрыва новой Вселенной. От прикосновения к таким мыслям-образам захватывает дух.

Недостаток в романе для меня один. Слишком резко оборвана сюжетная линия паралюдей, хотелось бы узнать, как поведет себя новый Жесткий, кто возьмет в нем верх — рационал или олевелая эм. Но даже в романе нельзя охватить все. Что-то неизбежно остается недосказанным. Да и сам выбор между жизнью своих и чужих представляет собой нравственный тупик. Азимов поступил гуманно, не став загонять читателя еще и в нравственную бездну.

Замечательная книга. Мы в восхищении...

Стивен Кинг. Летний гром

Рассказ-предупреждение. Август 2017 год. Ядерный апокалипсис. Два человека и собака, доживающие последние дни, часы, минуты в окружении сказочно красивого лета.

Каждому герою уготована своя смерть, и для каждого она неизбежна. Потому что кто-то где-то из соображений "большой политики" применил оружие, уничтожившее все живое на Земле. Описание последних дней, часов, минут, финальный выстрел, укол, гонка выписаны ярко, кинематографично.

Наверное, это хороший рассказ. Просто все это уже было написано много раз и не воспринимается сердцем. Слишком очевидно, слишком далеко, слишком безнадежно. Если что-то в жизни находится вне нашего контроля, с этим приходится смириться.

О таких рассказах принято говорить, что автор предупреждает, привлекает внимание, профилактирует острую проблему. Все так. Но все равно не трогает ни разу, потому что те, кто ведает ядерной кнопкой, вряд ли читают Кинга, а читающие от оной кнопки далеко, и даже информацию о событии получат не сразу.

В-общем, еще один депрессивный рассказ, обозначающий реально существующие риски и не дающий никаких подводок к тому, что же делать для их уменьшения — делать не политикам, которые где-то там, а обычным людям. По прочтении остается тягостное недоумение. Мне сказали что-то новое? Нет. Я извлекла какую-то полезную информацию? Тоже нет. Тогда зачем? Видимо, для публикации.

Однако, Кинг — признанный мастер. познакомиться с его произведением в любом случае полезно. Спасибо Denver_inc за рекомендацию.

цитата iLithium

Джордж Оруэлл. Памяти Каталонии.

цитата iLithium

Кстати, может возьмем Пуму в следующий тур с долгом?

цитата Ольгун4ик

Наслаждаться книгами Коростелевой одной хорошо, но в отличной компании лучше

Дмитрий Тихонов. Ряженый

Традиционная святочная страшилка. Рождественская ночь в славянской культуре считается временем опасного сближения обычного и потустороннего миров, когда сущности одного мира могут проникнуть в мир сопредельный. В наш мир от "них" проникают в основном враждебные сущности, ориентированные на причинение всяческого вреда живым. В этом слышится отголосок старинных сказок, где Кощей Бессмертный и Баба Яга олицетворяют недоброе начало. В этом слышится также извечный страх человека перед миром мертвых — непонятным, неприемлемым и непреодолимым.

Оригинальный момент именно данной страшилки в том, что проникшая в наш мир чуждая сущность способна принимать облик любого существа, замещая его собой. Это уже не святочное зло, которое рассеивается с первыми петухами, оно проникает в мир людей и стремится укорениться надолго.

И, собственно, все. Больше о рассказе сказать нечего. Кроме разве того, что написано для журнальной публикации совсем неплохо, чисто, грамотно, весьма живо. Картинка по ходу чтения складывается, и общее впечатление вполне приятное, несмотря на тему.

Спасибо Evil Writer за рекомендацию. Кругозор расширен.

О`Генри. Дары волхвов

Удивительно светлая история о любви, когда ради подарка любимому легко расстаешься с самым ценным из того, что у тебя есть.

Когда-то очень давно волхвы принесли в дар новорожденному Иешуа свою любовь и преданность. Герои рассказа также одарили друг друга этими прекрасными чувствами, которые являются неотъемлемой основой счастья. А гребни, цепочки, часы и волосы — это внешнее, дань традиции. Подарки получились глупыми и безумно трогательными. В этой трогательности растворяется грусть, преобразуясь в теплоту и искренность.

О`Генри придумал замечательную рождественскую сказку, в которой многое взято их жизни. Прочитав ее накануне Новогодней ночи, хочется сказать: да пребудет с нами любовь и преданность наших близких, самый большой дар из всех возможных, волшебный дар.

Спасибо maxxx8721 за рекомендацию. О`Генри чудесен, как всегда.

цитата Чайханщик

Пусть жизнь будет интереснее фантастических романов.

Джо Хилл. Маска моего отца

Рассказ очень хорош стилистически: описания, диалоги — все на уровне. Картинка складывается, настроение ловится, от чтения получаешь настоящее удовольствие, а то, что картинка несколько сюрреалистичная, или попросту бредовая, как-то и не замечаешь до самого финала. Есть некий событийный ряд, и если как следует подумать, даже смысл в этом ряду найти можно.

Люди-карты преследуют папу главного героя — видимо, у него карточные долги. Семья пытается укрыться в старом родовом доме, уединенном, наполненном странными вещами и карнавальными масками. Маски полагается надеть и носить, а людей без масок опасаться. Поначалу главный герой — мальчик тринадцати лет, неприязненно относится к маскам. Но постепенно привыкает. И уже не хочет снимать маску, которую до этого носил отец. Тем более, что в город семья возвращается уже без отца, но с будущим ребенком мамы.

И возникает такой странный вопрос: а мама у нас кто? В ней есть нечто ведьмовское, завораживающее, слегка распутное. Второй ребенок зачат, неудачливый муж передан карточным людям, старший сын по собственному желанию надевает маску отца и в маске едет в город. Быть может, это будущий муж, а муж предыдущий тоже был когда-то сыном. Ведь в доме она носила маску кошки, а кошки всегда немного сами по себе, верность и самоотверженность для них неприемлема.

И юная девушка в лесу. Герой догадался, кто она. Нам, правда, этого не разъяснил. Но выбор не такой уж и большой. В рассказе только одна женщина, еще три упомянуты, но не появляются.

Общий смысл истории ускользает. Ближе к финалу возникает образ самца-богомола, которого принято съедать во время брачной игры. Не в рассказе возникает, а у меня в голове. Папу мама вроде как съела: все, что могла, от него взяла, и сдала преследователям. Но, с другой стороны, она мать, ей о безопасности детей в первую очередь думать полагается. Мать она как бы без маски. Хоть и странновато ведет себя с сыном-подростком, слишком раскованно. Характер такой, видимо, и маска кошки, опять же. Если маска твоя, от нее что-то остается в душе, даже когда лицо открыто.

Главное, что я уяснила из рассказа — маски чрезвычайно опасны. Они обнажают суть, которая не видна при открытом лице. Это не всегда приятно и часто неожиданно. Но лучше человек в маске, чем карточный человек. У масок более разнообразный функционал и, в принципе, маску можно снять, а карточную рубашку не снимешь. Притворство против предопределенности. Исход такой схватки непредсказуем...

Спасибо aiva79 за рекомендацию. Это было хорошо, хоть и понятно только на уровне интуиции.