цитата Ольгун4ик

Может это Кафка-лайт?

цитата Ольгун4ик

Но Исигуро так по разному подан в отзывах, с восхищением, с разочарованием, с выносом мозга и абсолютным -измом, что явно роман стоит того, чтобы его дочитать.

цитата

Лингводудос (проф., сл.) – техника НЛП, на которой основаны современная философия и теоретическое искусствоведение. Суть Л. – создание и использование языковых конструктов, не отражающих ничего, кроме комбинаторных возможностей языка, с целью парализации чужого сознания. По сути это лингвистическая ddos-атака, пытающаяся «подвесить» человеческий ум, заставляя его непрерывно сканировать и анализировать малопонятные комбинации слов с огромным числом возможных смутных полусмыслов.

цитата volga

но отзыв получается какой-то опять негативный.

цитата iLithium

Тиань юрист скучает?

цитата iLithium

Ну можно, да.

цитата iLithium

Я бы предложил, правда, прочитать этот рассказ всем. Ибо сильный он. Но можно и новичку только.

цитата iLithium

Дайте мне новичка, я ему загадаю

Виктор Пелевин iPhuck 10

Весьма занятный и поучительный литературный опыт, в котором Автор раскрывает секреты метода создания современного текста, как бы в виде насмешки над современной литературой, критикой, философией. Достается также и современному искусству в целом, искусствоведению, массмедиа, политическим кругам, европейской толерантности. Такой фронтальный разбрызг острой злой насмешки, из-под которого Автор не выводит и себя самого. Под слоем стёба же спрятана вполне серьезная мысль: человек сам кузнец своей наковальни.

Искусство, для обнаружения которого необходимо надеть специальные очки заговорщика от искусствоведения, оказывается не столь уж безобидной вещью. Мы то сами про это искусство догадываемся. И про литературный метод тоже, хотя в этой части роман читался с особенным интересом и постоянно смешил. Но человек создает не только абстрактные культурные конструкты — сплав уродства и извращения. Он еще и технологии развивает.

И в этом контексте условно-фальшивые культурологические мемы становятся реально опасными. Машинный мозг, в отличие от человеческого, мыслит конкретными категориями и склонен доводить до конца логические выкладки. Человек в очередной раз выпускает демона из бутылки: сотворяет не пойми что, самоуверенно полагает себя хозяином ситуации, и в мир незаметно вползает нечто. Причем даже непонятно, вползет оно или нет, враждебно или нейтрально.

С этим творением понятно лищь одно — оно по образу и подобию, но не светлого лика, запечатленного на иконе, а образины, выглядывающей из извращённого арт-хаусного перформанса, где представления о любви и красоте вытеснены всё более усложняемой техникой садо-мазохистких самоудовольствий. Каждый творит, что может. В мире Пелевина человек может сотворить только это.

Роман можно растащить на цитаты. Из этих цитат можно составлять отзывы и рецензии. В своем злобном стёбе Автор талантлив и профессионален: он, как циркач, жонглирует вербальными конструкциями — вот текст компьютерной программы, вот речь человека-искусствоведа, вот реплики ценителя искусств, для которого единственным понятным предметом на аукционе оказалась дверь общественного туалета с соответсвующим граффити. Эта игра завораживает сама по себе, независимо от смысла.

Смысл прорывается на первый план, когда все голоса сплетаются в один, но это происходит ненадолго, и сущность носителя этого единственного настоящего голоса до конца остается непонятной. Понятно лишь главное — единственный настоящий голос не принадлежит человеку, человек даже не понял, что, как и зачем он сотворил в своей извращенности.

Странный роман. Он процентов на девяносто состоит из не связанного с сюжетом монолога и при этом затягивает. Но это злая книга, в ней нет ни одного живого человеческого лица.

цитата zdraste

давайте.

Филип Дик. Кланы Альфанской луны

На этот раз Автор создал политический детектив, завернутый в приключение. Оставшиеся без присмотра на Альфанской луне бывшие пациенты психиатрического госпиталя организовали собственную жизнь, довольно логичную, надо сказать. Главный герой Чак Риттерсдорф оказывается в центре личных и служебных неурядиц и разрабатывает план убийства бывшей жены, довольно оригинальный. Земля готовить экспедицию по спасению брошенных ими четверть века назад пациентов.

Кажется, что именно эти линии являются главными. И, действительно, они занимают большую часть сюжетного времени и доставляют читателю больше всего волнующих и приятных моментов. Но...

Наверное, это действительно винтажная фантастика — та, которая не слишком отдалилась от приключенческой литературы и которую легко и интересно читать.

цитата zdraste

Этот Карлик, он умнее и полноценнее того Ральфа и той Эйми вместе взятых. В реальной жизни он больше добьется, чем картежник и курильщик с физическим совершенством Ральф.

Согласна, но с маленькой поправкой: он может добиться гораздо большего, чем эти двое, потому что умен, талантлив и старается развить свой талант. Некоторые его вещи уже печатают. Из сюжета следует, что здесь Рэй Брэдбери с вами согласен. Да и все мы знаем удивительный пример Стивена Хокинга. Вы правы, веловек с физическим недостатком часто достигает большего, чем здоровый человек в аналогичных обстоятельствах, потому что нездоровье учит преодолевать трудности. А именно в этом залог любого успеха.

Но рассказ совсем не об этом. Ваша знакомая (почет и уважение ей за мужество и твердость характера) — женщина уже в немолодом возрасте. Стивен Хокинг тоже не молод. С высоты прожитых лет человек многое воспринимает иначе, чем в молодые годы. Брэдбери же показывает нам молодого человека. Он еще не успокоился, ему хочется быть красивым чисто внешне, ловить на себе заинтересованные взгляды женщин, увлекаться, любить Поэтому зеркало так мучительно привлекательно для него. Если бы вашей знакомой или блестящему Стивену Хокингу в их молодые годы предложили посмотреть в такое зеркало, думаете, они бы отказались? Нет, посмотрели бы Хокинг грустно улыбнулся бы, а девушка поплакала бы, наверное. И дальше — в жизнь. Но при случае взгляд в зеркало бросали бы и потом. Это ведь всё равно что на воплощенную мечту воочию посмотреть..

Более простой и мягкий литературный аналог — рассказ Джоан Харрис "Вера и Надежда идут по магазинам" Это история пожилой женщины в инвалидной коляске. Она иногда выбирается в магазин дорогой обуви, чтобы подержать в руках красные туфли. Надеть эти туфли она не может, ноги больные, отекшие. Пройтись в них не может тоже, она вообще давно уже не может ходить. Но смотрит на туфли, прикасается к ним и сердце бьется быстрее, жизнь ярче становится. Туфли эти для нее, как для Карлика зеркало. Только она смотрела на туфли открыто. И это второй ключевой момент рассказа.

Карлик смотрел в зеркало тайно. Отсюда следует, что он предполагал возможность жестокой насмешки и боялся ее. И в финале он ведь завладел пистолетом. Зачем? Против кого он жаждет направить оружие? Против себя или против Ральфа? Из реакции Карлика на дикую выходку Ральфа следует, что он не готов противостоять таким вот дикарям. Ральф — это же не все люди мира. Можно было бы закрыться маской презрения, покрутить пальцем у виска (хотя бы мысленно) и удалиться с достоинством. Пусть этот идиот и дальше зеркала крушит. Но Карлик не может. Он поддается эмоциям, хватает оружие, бежит. Он знал, что могут ударить, но не выставил щит, открылся для удара. Я имею в виду психологический удар, естественно. Это говорит о слабости характера. И отсылает к Тютческому "Silentium!".

На самом деле "Карлик" — это шикарный рассказ. В нем столько психологических слоев и нечаянных аллюзий, что можно исписать десятки страниц. Но лучше этого не делать.

Давайте мысленно отсалютуем друг другу клавиатурами и продолжим игру.

Сергей Лукьяненко. Восточная баллада о доблестном менте

Я бы сказала, что это литературная шутка. Автор изготовил прекрасную стилизацию под восточную сказку и проиллюстрировал в ней вполне себе русскую пословицу: всяк сверчок знай свой шесток. Наверняка, в восточных культурах есть аналог данной мудрости.

Ценность такого рода произведений в том, что они учат ценить красоту чужой культуры, даже если она непривычна, а также показывают смысловой план, общий для всех культур, основанный на здравом смысле и чувстве юмора. Не случайно бытовые сказки разных народов воспроизводят практически идентичные сюжеты и морали. Простые люди во все времена и во всех странах должны были быть мудрыми, иначе просто не выжить.

Спасибо Denver_inc за рекомендацию. Вещь приятная и умиротворяющая.

цитата zdraste

Evil Writer
я не понимаю рассказа Карлика, и не понимаю вас.

цитата zdraste

поэтому, возьму паузу в литературной рулетке, зачем читать рассказы, если ты их не можешь понять так, как понимает общая масса людей.

цитата zdraste

лучше тогда вообще не иметь с этим дело, иначе не впишешься в общество.

цитата zdraste

я пока не буду в ней участвовать

цитата zdraste

потому как поразмышляю над комментариями Evil Writer и вообще....

цитата Evil Writer

Но Гелприн у меня в планах.

цитата Evil Writer

и я типа вовремя по закрывал долги...

цитата vesnyshka

привет из прошлого)) 253-ий)

цитата Evil Writer

Но! Никак не провокационная.

цитата Evil Writer

я больше представляю попытку дискуссии на тему "Волшебника" или "Лолиты" Набокова.

цитата Evil Writer

P.S. "Карлик", что ты творишь с людьми?

цитата zdraste

так как он мог говорить о том, в чем никогда не был:?
он не был карликом, или физически неполноценным.

цитата zdraste

в следующем туре играю.

цитата zdraste

физические недостатки, человек, который его имеет, он их практически не чувствует, это окружающие вольно или невольно ему об этом напоминают, говорят.

цитата zdraste

реальному карлику плевать на то зеркало.
знаю женщину, очень и очень низкого роста... карлик... вышла замуж (муж не карлик) родила ребенка, живет нормально. без конфликтов и разводов, полноценная семья.

цитата zdraste

не согласна с утверждением. относительно самоидентификации человека с физическим недостатком.

Кадзуо Исигуро. Безутешные

Открывая произведения пограничного жанра, заранее готовишься к тому, что в нем всё будет не тем, чем кажется в начале. У Исигуро так и получается.

Сначала всё понятно. В провинциальный город приезжает знаменитый пианист. Его визит — событие общественно значимое. Он должен произнести речь, и речь эта повлияет на многих людей, их статус в обществе, место в его культурной жизни. Городские жители возбуждены, пианиста разрывают на части всевозможными просьбами, небольшими, но весьма странными и несвоевременными. А он не может отказать, мечется от одного поручения к другому, старается во всё вникнуть и всё успеть, ничего не успевает, разумеется, но это не критично, до торжественного вечера еще есть время, он старается, чувствует свою значимость. Завязка немного странная с учетом мировой известности главного героя, но вполне в рамках реализма, до тех пор, пока не появляется Софи.

С появлением этого персонажа реальность начинает расползаться. Причем непонятно, то ли с памятью у героя проблемы, то ли люди его разыгрывают, то ли мир сдвинулся по оси пространства, времени и параллельности. Герой в городе впервые, но встречает давних знакомых, он только что приехал, однако уже успел пропустить некоторые встречи и нарушить личные обещания, он всё время куда-то идет, едет, стремиться, и не знает точных адресов, направления и расстояний. Реальность смещается явно, но не критично: каждый эпизод так или иначе можно объяснить, но их довольно много, а это уже объяснить сложнее.

Затем к странностям с людьми прибавляются странности пространственные. Так, герой едет на какие-то встречи на автомобиле довольно долго, а потом вдруг обнаруживает, что встреча происходит в помещении, примыкающем к его отелю, возвращение в отель происходит просто путем перехода через пару коридоров и служебных дверей. Пространство города оказывается столь же усложненным и нелогичным, как и отношения между людьми. И уже не удивляешься, что носильщик Густав — любящий отец и дед — почти тридцать лет не разговаривает со своей дочерью напрямую, что управляющий отелем живут в ожидании ухода жены, якобы недовольной браком с ним, что немолодая пара бывших супругов не может восстановить свои отношения, хотя оба тайно мечтают об этом не один год. Главный герой оказался в городе искривленных пространств, отношений и восприятий.

Оказался он в этом городе не случайно. Чем дальше разворачивается действие, тем более понятным становится, что именно таким должен быть город, в который он приехал. Если отбросить сюрреалистические эффекты и личностные комплекты персонажей, откроется главная проблема героев этого романа — и главного и второстепенных. Люди не разговаривают друг с другом, не слышат один другого, не вникают в смысл обращенных к ним слов.

Каждый существует обособленно, погруженный в собственный внутренний монолог, и принимает этот монолог за диалог с другими людьми, хотя все их реплики и реакции на ту или иную ситуацию придумал сам. Носильщик Густав просит главного героя поговорить с дочерью, которая его беспокоит. Ему есть что сказать своему ребенку, но он хочет и ждет, что это будет сказано кем-то другим. И так со всеми. Все ждут, что заезжая знаменитость что-то скажет о них и за них, и жизнь изменится: в городе будет звучать прекрасная музыка, дети станут талантливыми, любящие люди смогут соединить свои судьбы. И сам главный герой вплоть до заключительного торжественного вечера верит, что сможет что-то сказать и будет услышан. Так воспринимается сюжет на стадии кульминации. Но и это лишь еще один слой.

Наступает долгожданный вечер выступления и сложившаяся уже картинка разрушается, как карточный домик, разговором героя с мисс Штратманн До этого эпизода герой и город существуют отдельно. Когда же он набирается смелости задать прямой вопрос: приехали ли его родители и где они, дистанция между героем и городом исчезает. Главный герой предстает главным безумцем. Не в смысле психиатрии, нет. Просто и здесь мы видим общую для всех персонажей проблему крайнего эгоцетризма. Человек не следит за событиями внешнего мира, не участвует в них, он их придумывает под себя, со всей искренностью верит, что всё на самом деле так, как в его фантазиях, и ввергается в шок столкновением с реальным положением вещей, которое имеет мало общего с его фантазиями.

Книга грустная, она вызывает горькую усмешку. Автор показал нам крайнюю разобщенность людей, которые не умеют говорить друг с другом, живут собственными комплексами и домыслами, чувствуют дискомфорт от своего одиночества, но и упиваются им, потому что по большому счету не хотят вылезать из своих коробочек и что-то реально менять в своей жизни. Не суть важно, какой герой перед нами: известный пианист — главная персона действия — или носильщик Густав, или мисс Коллинз. Каждый из них воплощает определенную грань крайнего эгоцентризма, что и создает искажения городской реальности до степени смещения пространств и памяти.

Роман неплох, поэтапное раскрытие проблемы выполнено мастерски. Скучно становится только на выходе. Столько текста написано, и совсем неплохого профессионального текста. но о чём? О разобщенности людей и их нежелании становиться ближе друг к другу.

В одном старом советском фильме на вопрос "Что такое счастье?" мальчик-подросток ответил: "Счастье — это когда тебя понимают". Исигуро показал обратную ситуацию, когда не понимают и даже не стремятся понять. Так с какой стати эти люди ждут перемен?

цитата Anahitta

Разве что "липкая плесень" по описанию персонажа больше похожа на студень или слизняка.

цитата iLithium

поставил на полку

Дэвид Брин. Бытие

Произведение поразило своим масштабом. Автор крупными мазками дает несколько сюжетных линий с участием разных персонажей, принадлежащих к разным социальным группам, по условиям жизни не пересекающимся между собой. В результате получается обширное футурологическое полотно: мир неуютный, некомфортный, я бы сказала, чуждый, но живой, развивающийся.

Бедняки пытаются выжить, отвоевывая у моря полуразрушенные некогда богатые постройки, вещи. Богачи плетут интриги мировой закулисы. Талантливые профессионалы зарабатывают средства и известность своим умом. В мире этом можно жить и работать без тела, в нем совершаются странные преступления, существуют странные предметы и профессии.

В первой трети книги Брин показывает нам всё многообразие бытия будущего.

Сюжетные линии сплетаются в единый узел, когда в привычное человеческое бытие вторгается бытие инопланетное — случается долгожданный контакт. Сценарий контакта необычен. Форма и цели инопланетного разума таковы, что невозможно однозначно истолковать суть происходящего. Оцифрованные пришельцы пытаются манипулировать людьми, чтобы подтолкнуть их на путь развития, оптимальный с точки зрения пришельцев. Путь этот столь же странный, как и сами гости. Он вполне способен увлечь определенные круги, располагающие материальными ресурсами, ведь речь идет о бессмертии, весьма своеобразном, не слишком похожем на жизнь в привычном ее понимании, но всё-таки именно о нём.

Пришельцы ожидали контакта очень долго и слегка "двинулись" на почве изолированного существования, к тому же их много и каждый продвигает свои идеи, называя других лжецами. При этом все они, каждый в своем мире и на своей планете, прошли практически идентичный путь развития и прибыли к землянам в одинаковой упаковке. На протяжении всего чтения меня не покидало ощущение, что инопланетные миры погибли — если они погибли, конечно — вследствие чрезмерного перерасхода ресурсов и концентрации энергий, необходимых для запуска в космос бессмертных посланцев. Сомнительное цифровое бессмертие некоторого количества особей было оплачено гибелью целых живых миров. Инопланетный проект заселения вселенной напоминает строительство пирамид в Древнем Египте. Гигантские усилия, престранный объект на выходе, и полное истощение создателей, которым уже не остается сил и ресурсов для жизни. Но пирамиды стоят, а оцифрованные объекты летят — ожидающие возрождения и псевдобессмертные неживые.

Книга заставляет еще раз поразмышлять на тему, что есть жизнь, где грань между живым и неживым, если в неживом заключено активное сознание с памятью, что такое бессмертие не только личности, но целого вида, и какую цену можно за него заплатить, а какая цена всё-таки чрезмерна, нужно ли цепляться за слабую органическую жизнь, если неорганика с цифровой начинкой гораздо надежнее и долговечнее. В связи с ситуацией контакта возникает просто огромное количество тем для размышления, вопросов, на которые не ждешь ответа, потому что определенный ответ в принципе невозможен. К чести Автора надо сказать, что он не пытается упростить ситуацию, в его книге присутствуют точки зрения, ни одной из которых не придается статус наиболее верной. Герои размышляют. Люди размышляют. Размышляет человечество в лице так называемых "умных толп" — спонтанно формирующихся виртуальных групп, генерирующих идеи и аргументы.

Из такой позиции трудно выйти к какому-либо внятному финалу. Но Брин сумел. Роман логически завершен без придания статуса правильности какой-либо одной версии событий или цели. Неизвестно, каким будет дальнейшее бытие, как долго оно продлится. Но пока люди сохраняют критичность мышления, основанную на конкуренции разумной осторожности и здорового любопытства, у них есть шанс. Прежде чем что-то предпринимать, надо посмотреть вокруг, заглянуть в ту бездну, из которой прибыли зовущие за собой пришельцы, и самим убедиться, что там есть, откуда на самом деле пришли те, кто зовет за собой...

Роман очень длинный, очень неспешный, в нем мало действия и много бытия в разных формах его проявлениях, он предлагает остроумное объяснение некоторых археологических загадок и ставит крест на межпланетных космических полетах с колонизацией других планет и галактическими империями, но оставляет место сомнению, иным возможностям, идеям и направлениям развития. Бытие не имеет конца, независимо от форм сознания, способного его воспринять и осмыслить...

Рэй Брэдбери. Карлик

Есть вещи, о которых трудно говорить, потому что совсем немногие способны уловить глубинную суть проблемы, с одной стороны, и очень неловко вторгаться в некоторые переживания, с другой. Рассказ этот касается как раз такой темы — самоидентификация человека с явным физическим недостатком и отношение к нему окружающих.

Карлик и зеркало... Это даже комментировать больно. Маленький человек живет среди обычных людей, он где-то работает, как-то устроен и уже свыкся со своим положением, научился держать лицо, принял навязанную судьбой дистанцию. И вдруг это зеркало. Он видит себя, каким мог бы быть — красивого мужчину, и несостоявшуюся жизнь этого мужчины, которая могла бы быть его жизнью, но никогда не будет. Он смотрится в это зеркало, как будто зуб больной трогает: знает, что нельзя, больно будет, но всё равно трогает, потому что в боли этой заключено мучительное приближение к несостоявшейся жизни. Он как бы подсматривает в замочную скважину за самим собой. И боится разоблачения, насмешки, пинка в душу.

Разумеется, пинок не заставляет себя ждать.

Ральф и Эйми по отношению к карлику — антиподы.

Ральф из тех, кто готов посмеяться открыто и громко. Даже не из жестокости, а просто в силу некоторой эмоциональной инфантильности. Он не злой, он просто не понимает, что перед ним чувствующий и страдающий человек. Ограниченность ума, чувств, опыта для Ральфа непреодолимы.

Эйми совсем другая. Она сразу понимает про зеркало почти всё. Это тонко чувствующий открытый для сопереживания человек. Но, как мне кажется, понимает она именно !почти" Ее порыв подарить маленькому человеку зеркало с отражением иного себя по факту способен причинить столь же сильную боль, как и грубые выходки Ральфа. Ведь зеркало в специальном аттракционе — это одно, а в комнате, где живешь — совсем другое. Постоянное соседство с такой вещью может оказаться непереносимым.

Грубо намеченная развязка драмы не особенно интересна. Понятно, что финал такой истории может быть только трагическим. А вот идея с зеркалом, где человек видит несостоявшегося себя, меня даже потрясла в какой-то мере. Страшно приближаться к такому образу, страшно и даже неприлично заглядывать за край чужой боли. Это образчик самого настоящего хоррора, который из реальной жизни и потому многократно страшнее любых придуманных страданий и монстров. Ведь это есть. И это невозможно изменить.

Рассказ мне совершенно не понравился. Но это очень сильная вещь. Из того, что я читала у Брэдбери, самая сильная.

Виктор Конецкий. Артист

К месту анекдот — у кого-то я это читал — кирпич русской литературы. (В. Конецкий)

Рассказ этот и представляет собой несколько к месту рассказанных анекдотов из жизни автора или слышанных им от других людей. Все анекдоты забавные, характеризующие определенные качества героев, читаешь, и улыбка не сходит с лица.

А финальный анекдот (напомню, что анекдотом считается не только смешная, но и вполне серьезная коротенькая история) оставляет в душе светлую грусть. Кенгуриха-то она кенгуриха, но не просто так жил со своими сумчатыми артист: была в этом доме и взаимная привязанность, и теплота, и искренность чувств, хоть подвыпившему супругу и приходилось от гнева праведного в географические атласы закатываться, аки в персидские ковры.

Пока люди пишут такие письма, всё в этом мире не просто так. И Виктор Конецкий сумел передать это просто замечательно, без объяснений, без пафоса, даже без так называемого навязчивого раскрытия внутреннего мира героев. Он даже финальное письмо представил как анекдот, потому что когда человеку по настоящему очень больно и ничего с этой болью уже е сделаешь, ее прячут за улыбкой.

С улыбкой, как с анекдотом, можно жить дальше. Она постепенно прирастает к душе.

Спасибо maxxx8721 за ркомендацию. Мне очень понравилась эта вещь. Она из тех произведений, про которые можно сказать: моё

цитата Ольгун4ик

то есть, что-то вроде Коэльо?

цитата Ольгун4ик

Все равно начну. В теме про нобелевку этот роман упоминали, как лучший, те люди, чьё мнение иногда совпадает с моим. Разойдется, тоже не плохо. Но Не отпускай меня мне слишком сильно понравился, чтобы я не оставила шанса автору.

цитата Ольгун4ик

Я на реализм расчитывала

цитата Ольгун4ик

а что такое изм?

цитата Ev.Genia

Коллеги, кто-нибудь приступил к чтению дополнительного романа К.Исигуро "Безутешные"?

Джо Аберкромби. Герои

Герои. "Ни за что не угадаешь, кто окажется призван заполнить эту нишу".

В книге этой нет ничего фантастического. Автор описывает войну как она есть: с грязью, кровью, увечьями, смертями, выгребными и погребальными ямами, которые рядом и одинаково смердят. Байяз называет войну подготовкой к миру. Принц Кальдер видит в войне возможность изменить расстановку политических сил в северных землях. А для основной массы участников это просто ремесло, более простое и более доходное, чем работа плотника или кузнеца. Во всяком случае, так кажется тем, кто выбирает войну, в самом начале пути, когда статус героя еще кажется желанным и почетным.

Те же, кто повоевал, придерживаются иных взглядов. Четверть века проведший на войне Утроба ждет от своих людей лишь одного — стоять за своя команду и не дать себя убить. Хотя их убивают, после каждого боя кто-то возвращается в грязь. И в дюжине Утробы не набирается больше шести бойцов. Но это его ремесло. Попытавшись оставить войну и заняться мирным делом, Утроба четко понял, что в мирной жизни места ему уже нет: не владеет навыками, нет семьи, друзей, все остались там, где война, и сам он человек войны, хоть давно уже не метит в герои. Примерно такой же персонаж Ищейка, только более удачливый. Трясучка — тот уже стал убийцей по призванию, как и безумно храбрый Ьремер дан Горст, способный выстоять в схватке против шестерых и убивающий в бою и своих, и чужих без разбора.

И не он один. Своих на войне убивают столь же легко и часто, как врагов. Не пресловутым ударом в спину, а просто потому что приняли за врага или арбалет не вовремя выстрелил. Некоторые после таких убийств даже становятся героями. Как молодой крестьянин Ручей, задуривший себе голову военным прошлым отца и отправившимся воевать, не имея к тому ни навыков, ни призвания. Но этот хоть выжил и вовремя к матери и братьям вернулся. И про героев всё узнал в своем единственном трехдневном походе.

Героем был Девять Смертей и одно имя его способно нагнать страху на целое войско, хоть и считается, что герой этот вернулся в грязь, что сомнительно на самом деле. Героем был Черный Доу, тело которого в общей могиле Байяз показал Кальдеру, чтобы раз и навсегда вытравить из его мелкой души гордыню. Героем хотел стать генерал Челенгорм, жаждавший искупления боем и тоже вернувшийся в грязь.

Все дороги ведут туда, в грязь, особенно дороги войны, особенно если рядом герои.

Но есть и другие Герои. Камни, высота с таким названием, которую одни удерживают, другие захватывают и обе стороны обильно поливают кровью и потом, Хотя высота эта, по большому счету, никому не нужна. Она — символ. Дан приказ удержать, надо удерживать. Дан приказ захватить, надо захватывать. Потому что битва должна состояться где-то, и это место кажется более подходящим, чем другие. А вот когда дан приказ прекратить войну, возникает вопрос — а зачем всё это было? Кому нужны эти Герои? Вопрос риторический, но столько смелых парней полегло на штурмах этого каменного скопления, что не задать его себе невозможно.

Настоящие же герои совсем не здесь. Настоящий герой — в смысле влияющий на события персонаж — это маг Байяз. Появляется то там, то здесь, продвигает какие-то свои интриги, плевать ему на героев-людей и Герои-камни. Магическая линия выписана слабо, в отличие от военной. Учитывая возраст и статус Бойяза, интриги на уровне Союза и переделки границ с Севером кажутся мелковаты для персоны такого масштаба. Когда-то Мир создавал, а теперь всего лишь политикой занимается да короля Союза за ниточки дергает.

Нет в этом романе ничего, кроме войны. Но война есть во всех видах, деталях и качествах. До отупения, до отвращения, до ужаса. Ее так много, что перестаешь замечать даже чрезмерный объем текста. Сначала он кажется скучным, потому что ничего не происходит. Потом приходит понимание, что происходит она — война, и описывать ее кратко не получится, потому что заключается это состояние не в битвах, парадах и скорбных проводах павших смельчаков, а в давке, грязи, дурных рационах, идиотских приказах и приказах, которые запаздывают, но и те, и другие надо исполнять, в жажде убийства и страхе смерти, в усталости и отупении, в отчаянии и безнадежности. Однако, встав в колесо войны, человек обречен бежать в нем. К Героям или от них, в герои или в грязь, и совершенно не важно, что именно и как человек при этом делает, потому что всё подчинено страшной случайности, а в глобальном плане — замыслам и интригам тех, кто не воюет.

Роман требует погружения, в него надо вчитаться. Когда пройден порог погружения, книга производит очень сильное впечатление. Именно тем, что в ней нет фантастики. Всё описанное могло произойти во времена земного Средневековья, и наверняка происходило не раз именно так, хоть Александр Дюма и Вальтер Скотт пытаются преподнести нам иные картины сражений и поединков.