Начальствующие лица в России редко бывают Цицеронами и прочими гениями красноречия. Но некоторые их резолюции вполне достойны внимания и публикации.

Смерть никому ненужных домашних котят бывает разной. Обычно их топят, иногда, отдавая на волю судьбы-злодейки, еще слепых выкидывают на помойку. Но случаются варианты и более жестокие и одновременно… простые.

Сон то был, или явь, но в ночь под рождество тысяча восемьсот восемьдесят второго года заложенные вещи из кладовой ссудной кассы, которую я охранял, исчезли… Тоска висела в воздухе в ту ночь, а на каждой вещи лежала печать болезни, преступления или разврата.

Под монотонное чтение, тем более, если это чтение обвинительного акта малоинтересному вам человеку, обвиняемому в мелких финансовых махинациях, хорошо засыпается, вспоминается, грезится… Причем без разницы, праздный ли вы зевака, забредший в суд от безделья, знакомый обвиняемого, присяжный или адвокат.

Дилемма перед Петром Михайловичем встала нелегкая и неожиданная. С одной стороны, он всегда был за свободную любовь. С другой, не мог переступить через уверенность, что сестра поступила дурно, уйдя к женатому человеку. Впрочем, еще вопрос – что может знать о таком выборе молодой человек двадцати семи лет с задатками старого холостяка во всей внешности? С университетом за спиной и уверенным помещичьим будущим до гробовой доски?..

И спустя неделю после побега, Петр Михайлович, поддавшись шквалу чувств, решается на поступок.

Восемнадцать лет назад, уезжая в Санкт-Петербург уже состоявшимся человеком и архитектором, он и не думал, что вернется когда-нибудь в родной город. Но случился выгодный заказ, и, здравствуй, малая родина! Ах, как все здесь изменилось, как мало осталось знакомых…

Наверное, все мы, владельцы доходных домов, суеверны. Или настолько несчастны наши постояльцы, что изначально обречены на скорое падение, хоть и совсем немножко их подтолкнуть? А уж кто это сделает, судьба своей волей, человек неосторожным словом, или еще что – не суть важно. Впрочем, похоже, я отвлекся… Уж слишком много вызывает во мне воспоминаний этот дом, который пора ломать, ради строительства нового…

Такая у почтальонов судьба – порой ради трех глупых слов, или двух не менее глупых фраз, сломя голову лететь бог знает на какой высокий этаж. Или того хуже, часами околачиваться в пургу, разыскивая дворника, что бы тот передал цидульку загулявшему жильцу. Эх, если б знали почтальоны, что семьдесят два из каждой сотни писем пишутся исключительно от нечего делать!

История тяжелейшей болезни и чудом несостоявшейся смерти Лизочки Кудринской. Нервическое воспаление желудка и всех прочих органов наверняка продолжалось бы куда дольше двух дней, и бог знает, чем закончилось, если б не репетиция любительского театра.

Что за напасть? Вот уже тринадцать лет его поздравляет рождественскими и пасхальными визитами неуловимый некто, оставляющий только свою подпись. Но его превосходительство такой фамилии не знает, а швейцар упорно божится, что никого незнакомых в дом не заходит, даже в переднюю. Кто же этот инкогнито Федюков, не оставляющий ничего, кроме своей залихватской подписи с завитушками?..

По закону, если офицер женится раньше 28 лет, он должен либо покинуть службу, либо внести пять тысяч рублей залога. Эту сумму и пытается собрать поручик Александр Сокольский объезжая должников своего брата.

Должники, право, попались еще те. Особенно наследница водочного завода Сусанна Моисеевна. И красива, и умна, но… берет не этим, а наглостью и цинизмом. Огонь, а не женщина!

С чего может прийти в голову, что чухонцы – противный народ? Как греки… И все это сквозь какие-то туманные образы, тени и жажду… И раздражающий запах жареного мяса… И время почему-то летит быстро, словно вскачь… Быстро и неприятно…

О, муки творчества! Кто их не изведал, не поймет той тирании вдохновения, от отсутствия которого зависит все – и счастье, и успех, и сама жизнь. Втройне тяжела ноша простых газетчиков, которые обязаны творить, не глядя на время года, час суток и собственное настроение. Они обречены смешить, даже когда грустят, и лить слезы, когда хохочут, лишь бы сдать вовремя положенный материал.

Нелегка работа исправляющего должность судебного посадского следователя. Особенно если приходится заниматься, к примеру, сбором свидетельских показаний по делу об истязании запасным рядовым Алексеем Дрыхуновым своей жены. И будят тебя в семь утра, и рассказывают что угодно и в подробностях, только не суть, да еще и прогоны требуют!

Вот, представьте, пытаетесь вы по телефону заказать кабинет в ресторане… в каком? Под конец уж все равно, хотя начинали со «Славянского Базара». Так вот, крутите на телефоне все, что положено, что положено к уху подносите, сколько положено ждете до и после, а вам в ответ одно: «папа и мама к Серафиме Петровне уехали…». Ну, для разнообразия еще куда попадаете, но в основном «папа и мама к Серафиме Петровне…».

Человек не может жить без веры, а вера должна держаться на определенном порядке. Чему и следовали двоюродные братья Тереховы – Матвей и Яков. Но у каждого этот порядок был свой. Да и вера хоть и была одна – православная – каждый принимал и понимал ее по-своему, и каждый построил для себя свой канон нелегким путем проб и ошибок. Да и жизнь у них задалась по-разному. Пока после долгой разлуки не свела в унаследованном трактире.

Не все золото, что блестит, не все угрозы страшны, не все воры – сущие ироды.

Что такое жизнь, по мнению зарубежных мыслителей и литераторов, в интерпретации Антоши Чехонте.

О старинности рода, об узах дружбы и о делах судебных.

Образование, место службы – все вздор! Главное, чем вы занимаетесь со всем рвением души. Владимир Семенович Лядовский занимался литературой, пусть и не поднявшись пока выше еженедельного критического фельетона в не самой популярной газете. И человек пишущий в нем был виден, чем бы он не занимался. Возлагал ли венок, собирал подписи под поздравлением или стряхивал пепел.

Была у этого милого человека сестра Вера Семеновна, с которой они и делили квартиру, пока она не озаботилась, что жизнь течет вяло и бессодержательно.