Сообщения и комментарии посетителя
Сообщения посетителя Kail Itorr на форуме (всего: 5659 шт.)
Сортировка: по датепо форумампо темам
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
 Отправлено 29 сентября 2023 г. 10:48
Так правильно, первые пять книг — это рассказ Корвина Мерлину после Битвы Падения Образа (как его ухитрился подслушать-записать стражник Роджер, спишем на тонкий авторский слух), тогда как второе пятикнижие — это просто хроника событий с самим Мерлином, зафиксированная от первого лица. |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
Отправлено 18 сентября 2023 г. 18:00
цитата ArKНу, "Nine princesses in Amber" было бы совсем другой историей, да Ж) Тем не менее, речь именно о принцах, о девяти сыновьях Оберона, задействованных в борьбе за престол Амбера, а еще четыре дочери остались не то чтобы за кадром, но без включения в заглавие. И да, на момент создания первого тома у Желязны в голове еще не было разветвленной картины второго пятикнижия, согласно которой число обероновских деток несколько выше; и нет, речь не о сугубо законных, т.к. рожденный вне брака Эрик признан отцом не был (в отличие от внебрачной же Ллевеллы), а вот Делвин и Санд — законные, но "не ужились". |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
|
Отправлено 18 сентября 2023 г. 13:57
"Of" — это было бы "Девять принцев из Амбера". |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
Отправлено 18 сентября 2023 г. 13:16
цитата ArKЕсть, как возможный синоним. Однако же "академическое" слово для янтаря там — бернштайн, "горящий\сияющий камень". цитата isaevСобственно, корвиновская серебряная роза — скорее всего не брошь и не заколка, а именно фибула... жаль, не употребляет сам Желязны этого слова. цитата ArKОни в названии не фигурируют, а так конечно же есть. цитата ArKДа-да, в центре Порядка действует самая хаотичная семья, тогда как Двор Хаоса — спокойный и мирный. |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
|
Отправлено 18 сентября 2023 г. 13:00
Даль, Ожегов и Розенталь не включали. |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
|
Отправлено 18 сентября 2023 г. 12:54
Нынче вовсю употребляют "фейсом об тейбл" и "инвойс". Значит ли это, что сии слова являются частью русского языка? |
| Произведения, авторы, жанры > Роджер Желязны. Обсуждение творчества. > к сообщению |
Отправлено 18 сентября 2023 г. 12:39
цитата ArKНет. Просто за последние семьдесят лет в немецкий проникла куча английских слов и выражений. В одной из моих прошлых контор как раз начальник (этнический немец) на эту тему плакался, на что мы ему ответили: радоваться надо, вот сейчас ты у нас тим-лид, а если б не засилье английских терминов, был бы группенфюрером... Что касается Железкина, название первого тома — это еще и "девять князей в Форт-Амбере", такой оттенок, ага... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 6 сентября 2023 г. 23:30
Гейс закрыт. Четыреста ровно. === Romance Shouting I come, flouting I come Down the wild ages that echo my drum. Trumpets a-flare, limbs lithe and bare, Starlight a-glow and a-gleam on my hair. Come from your nooks, throw down your books; I am the laughter of rippling brooks. I am the croon, I am the tune That the wild sea-winds laugh to the moon. Романтическое явление Являюсь я — с криком, с утробным стенаньем, В столетьях безумья под бой барабанный, Под медные вопли фанфар, обнаженный, Лишь звездным сияньем в ночи окруженный. Забудьте о книгах, о мудрости мрачной: Я — горный ручей, ледяной и прозрачный, Я — птиц щебетание перед зарею, Я — зыбь под луною в серебряном море... === I call the muster of iron men From camp and ghetto and Barbary den, To break, and be broken God knows when, And only God knows why! Железных призываю людей со всех сторон - Из лагерей, из гетто, из варварских племен: Вы, те, кто жизнью предан, и все же выжить смог - Ломайте и крушите, того желает Бог! === I'm more than a man and less than a god; I've traveled the seas that the sea-winds have trod. I've ridden the stars the ages long; I've swept up the wind on the wings of song. I'm old, I'm old with years untold, But I laugh as I snatch at the eons' gold. Я превзошел пределы Человека, но так и не дорос до Божества; Я океан из края в край измерил, заветные ветрам сказав слова. Я звезды вековечные в ладонях катал, как самоцветов мишуру, Я брал аккорды на небесных струнах — и слушали в ночи мою игру. Годов своих не ведаю; со счета я сбился много лет тому назад, И все же — вновь и вновь в чреде столетий я открываю свежий, новый взгляд... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 6 сентября 2023 г. 20:03
"Як-истребитель" от Говарда. === The Viking of the Sky The skies are red before me And the skies are red behind, Crimson clouds are roaring o'er me On the shouting of the wind. And the world below is swinging Like a planet all a-fire But I laugh, for I am winging Far above the stench and mire. Slither and crawl In the gory muck Writhe and fall In the battle ruck, Muddy and bloody, curse and die! I am aswing on the wings of the sky! I rend through the veil that batteries cloak, I soar through the swirling world of smoke. The flame-bursts leap like a fiery fount, But I laugh, I laugh and I mount! I mount! Into the oceans of white and blue Where the wild wind giants hammer and hew. Where air-fleet crashes on reeling fleet And Death is racing on flaming feet. Mid a sea of flame and a roar of strife, This is Valhalla! This is Life! Below the batteries hammer loud, A lean plane leaps from a racing cloud! The wide wings roar like a brazen drum, On with the speed of the winds we come! Death is my lover, Death my bride, On my roaring wings she rides astride! This is glory! My chest is bare The wind-whips rip through my flying hair! Over the smoke-cloud's crimson reach, With the thrum of the Maxim's ripping screech! Through clouds as fleecy and white as snow, Till I see the face of the frenzied foe! The flame spurts red and the smoke leaps blue And a spear of Hell's-fire sears me through. Ships so close that the flame jets cross, His face turns blank as a Chinese joss! His struck plane staggers, it dips to fore And down he goes with a ripping roar! Down, with a screech of loosened stays, And a fuselage that leaps-ablaze! And the red god roars on the shouting gale As he rides that last, long, crimson trail! The red smoke spirals where he fell And he'll never stop till he lands in Hell. This is glory! All else is chaff! My chest is red but I laugh! I laugh! Now to nose my ship for the fray, I pass — but before I die — I'll slay! Out where the surging smoke-fogs crowd Into the depths of a red-fringed cloud! In with a roar and out with a rip! Straight for that circling enemy ship. Cuddle that Maxim like girl or child, Racing and roaring, glory wild! All the firmament's reeling red On we are racing head on head! You and I and the bellowing skies! Cuddle that Maxim, curse your eyes! Now his frenzied volleys answer mine - Got you center, you son of a swine! The cannon peals and the wild wind brawls He dips, he reels! He sways, he falls! With a yell of stays ripped loose by the wrench Down to fall in his comrades' trench. Now their batteries thunder loud, Now their smoke leaps up like a cloud. The great shells flash like living things The shrapnel rips through my tattered wings. I've known glory! I'm ready now! Straight for the stars I turn my prow. And a flame of Hell-fire follows me - Little I care, I'm gloried, free! I've known red living o'er man's weak law - Smite! I'm ready — I'm ready — Ha! Небесный викинг Небо впереди багрянцем рдеет, Небо цвета крови — позади, Вкруг меня — вдоль облачной аллеи Буйный ветер алый гонит дым. А внизу — весь мир, огнем объятый, Искры, стоны и утробный вой; Я ж — смеюсь, могучий и крылатый, Здесь, вдали от плесени земной. Ползайте в грязи, в пыли кровавой - Там лишь боль и страх, ни тени славы, Ругань, кровь, усталость и погибель! Я же — в небесах, где свет и Ирий! Батарей срывая маскировку, Я лечу сквозь дым, лихой и ловкий, Сквозь разрядов огненных стакатто - И мой смех безжалостней проклятий! В бело-голубой простор взмываю, Где братва железной кружит стаей, Где летучих кораблей армады С неба изливают пламень ада, Ветра гул и свист разящей стали - Вот она, мелодия Вальхаллы! Там, внизу, грохочут батареи, Но из туч — стремительнее змея Рушится серебряною смертью Самолет, опережая ветер! Смерть — моя любовь, моя невеста, С ней, крыло в крыло, мы пляшем вместе, Грудь раскрыв, ветрам лечу навстречу, Ореолом доблести отмечен! Над дымов багряных кромкой рваной Под "максима" грозное жужжанье В белоснежной облачной кисее Я крадусь, чтоб выйти прямо к цели! Вражьи очи ужас наполняет И — копье огня меня пронзает... Слишком близко! Он, белей бумаги, От себя на рукоятку давит - И не успевает от удара Ускользнуть; охваченный пожаром, Самолет его с протяжным воем Падает, разбитый, обреченный, Дымный оставляя хвост спиральный... Вой, и взрыв, и огненной вуалью Место накрывает роковое, Где найдут его на поле боя. Вот что значит — доблесть боевая! Я смеюсь, ручьями кровь роняя: Смерть близка; а значит — для почета Прихвачу с собой еще кого-то! Вниз, в пике, где в дыме скрытый черном Крейсер вражий резво режет волны; Здесь, сейчас — едины быль и небыль!.. Смерть, с тобой мы вместе были в небе, И сейчас — опять летишь со мною, Рев мотора, пламя пеленою - Вниз, в последнем бешенном полете, Обгоняя рокот пулемета! Снизу же — зенитка отвечает, С курса хочет сбить меня; едва ли! Взрыв, толчок; штурвал держу надежно, Эта битва — не для осторожных, Пятый океан открыт лишь смелым; Кораблю — не выйти из прицела! Рев орудий над ревущим морем, Грохот взрывов — там, над головою, - Крылья рвет шрапнель; но — поздно, право! Огненный удар и взрыв кровавый... Я взмываю призраком туманным В синеву небесных океанов, В белизну небесного чертога; Я свободен! И, во имя бога, Мне знаком прижизненной вкус славы - Терпкий, восхитительный, кровавый; Ну а дальше что? Сейчас узнаю. Я готов. Вселенная, играем! |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 3 сентября 2023 г. 01:19
Опять пришлось переделать в нормальное стихотворение. === Universe My face may be a Universe - My face may be a Universe peopled by billions and billions Of lives which flame up and are extinguished while I draw a breath. There may be continents and rivers, Mountains and valleys. I writhe the cosmic expanse of my lips And earthquakes shake the nations and men die. I clench my jaws and the muscles bulge - Like Atlantis above the smooth oceans of my skin. And while I clench my jaws On the Atlantises of my jawbone muscles, Generations thrive and live and die, all in a second. I relax my jaws, my bulging muscles smooth out, And continents have sunk into the depths Bearing millions of screaming lives to oblivion. I wonder if our universe is a man's face and if Men, seeing afar the reflection of that face in some Cosmic mirror, have dreamed of the face of God? Лик Вселенной Я — человек, что создан, как известно, подобием и образом Творца. Что значит также — всей Вселенной сущность в чертах таится моего лица. Вздыхаю я — и жизней мириады приходят в свет, чтоб вновь уйти во тьму, Мгновение мое для них — столетья, за грань времен нет хода никому. Материки, долины, реки, горы; они в морщинах губ моих живут - И я своей космической улыбкой вселенский учиняю им капут. Единым мановеньем подбородка я кожи раздвигаю океан, И Атлантиды тонут в серых безднах, и горы разрушает, ураган, И кропотливый труд цивилизаций, величье их — уходит в никуда, И мускулов мимических движенье стирает всех, кто жил там, без следа... Так может быть, взыскуя тайн Вселенной, в космических каких-то зеркалах Узрел сновидец некий отраженье лица такого — и, презревши страх, Раскрыл ученикам своим наутро все, что увидеть и поведать смог, И так из слов людских и пересказов был сотворен Единосущий Бог? |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 1 сентября 2023 г. 23:53
Пришлось поиграть с названием, бо "Дорогу в Рим" я уж делал. === The Road to Rome Ah, feet that left a bloody track Upon the trodden loam; The whirling snow, the sun's red wrack, The lash that flayed the reeling back, The shadows changing red and black Along the road to Rome. Ah, trees upon the skyline's rim, 'Gainst burning topaz dome, Like green-gowned spectres, strange and grim, Fantastic to a sight grown dim: When minds grew misty, weak the limb, Along the road to Rome. Ah, people peering from the trees Like sprite or hooded gnome, Like faces in a carven frieze Whose whispers rustled like the breeze, Pitying we whose trembling knees Reeled down the road to Rome. Ah, bloody sun and reeling sky, An endless metronome - The crimson fogs that floated by The fiends who would not let us lie When we went down and strove to die Along the road to Rome. Ah, sea of eon-ancient fears - Red tracks on musty loam - Of swishing whips and prodding spears In restless dreams the phantom leers And haunts me down the endless years - The bloody road to Rome. Red-stained shackle and swaying back, Feet that reeled in a bloody track: Chains that smote with a clash and a clack - That was the road to Rome. Bare feet bruised on the rugged stone - Rusty links that cut to the bone: Many together, yet each alone - That was the road to Rome. Minds aswim in the sun's red blaze, World and sky in a bloody haze: An endless nightmare of nights and days - That was the road to Rome. Women a-shrink from the burning air, Stripped by their guards for their lustful stare: Buttocks naked and white limbs bare - That was the road to Rome. Dust that whirled in a dizzy dance, Sun that stabbed with a fiery lance Wilting the leaves with his blazing glance - That was the road to Rome. Ruthless hands on a woman's thigh, Soft loins bared to the lustful eye; A deed of shame where all might spy - That was the road to Rome. Дорога в римские края Ступни пятна крови оставляют На истертых временем камнях; Вой метели, солнца злые жала, Кнут, что хлещет по спине усталой, Тени — пеленою черно-алой По дороге в римские края. Над столбами пихт вечнозеленых Неба золотится чешуя; Рвутся ввысь стволы их неуклонно, Словно храмов мощные колонны - Мрачных храмов, гибельных и темных, По дороге в римские края. Меж деревьев тихо бродят люди, Призрачная робкая семья: Лица — в масках гипсовых испуга, Шепот — как моления о чуде... Только нет спасенья и не будет На дороге в римские края. Небо — опрокинутая чаша, В ней — исток кровавого ручья, Что висит вверху комком кипящим, Солнцем смертоносным и палящим... Гонят нас отродья дней вчерашних По дороге в римские края. В море горьких страхов вековечных Плещется багряная змея - Свист бичей и плач рабов увечных, Хлад копья, вошедшего под печень... Полная кошмаров бесконечность У дороги в римские края. Пылью алый след запорошило; Кандалов кровавых лязг унылый, И безумие струится в жилах, - Вот дорога в римские края. Рабства омерзительная драма: Стерты ступни босые о камень И погас навек надежды пламень На дороге в римские края. Путь безумья, боли и порока, Общий путь из сотен стран далеких, Все — в толпе бредущих одиноко По дороге в римские края. Женщин, от жары устало-квелых, Стражи подгоняют липким взором - Робких, обреченных, полуголых По дороге в римские края. Пыльный ветер миражи рождает; Солнца жар убойней острой стали, Листья светом яростным сжигает Вдоль дороги в римские края. Долгая процессия разврата, Страх и стыд, решенье и расплата; И — шесть тысяч на крестах распятых У дороги в римские края. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 29 августа 2023 г. 12:11
Тут в целом стандартное. === When the Gods Were Kings Where the jungle lies dank, exuding The vapory swampland musk Lurk the old ape-gods brooding In the dim, shade-haunted dusk. They dream through the jungle gloaming Of the days of the claw and tooth, When the whole world knew their roaming, When the world was strange with youth. They ruled in an age that is vanished When the world was a swampland rank; With the ages were they banished To the outlands dim and dank. When the wind sighs over the meadows Its haunting melody brings A tale through the jungle shadows Of an age when the gods were kings. Когда боги правили землей Среди джунглей вековечной пущи, Среди влажной мускусной жары Обезьянобоги дней минувших Ждут в землистой мгле своей норы. Ждут — и видят сны о прошлом славном, О величье Когтя и Клыка, Когда мир безвестный, первозданный Их сжимала тяжкая рука. Власть их вместе с мрачной той эпохой Сгинула в болотистом былом - И они средь джунглей древних, волглых Спать остались беспробудным сном. Ныне ж только ветер одинокий Вспоминает о стезе иной, О веках безрадостных и темных, Когда боги правили землей. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 29 августа 2023 г. 10:18
В некотором роде романтическое. Да. === Rebel I lived upon the earth of yore, An outlaw swart and fell, And ankle-deep, at last, in gore I waded into Hell. And where the gleaming charcoal sheened I dared the Devil's ire, For man is stronger than the fiend And fiercer than the fire. I swaggered through the Flaming Land 'Mid shadows red and black And gripped him by his taloned hand And smote him on the back. "Damnation's fire!" I roared, "I trow "I heard the goblets clink! "Have ye not courtesy enow "To bid an old friend drink? "I served ye long upon the earth "Whose lands I held in fee "And if I may not join your mirth "No comely host are ye!" "Aye, I remember ye!" he spake, "Ye wrought full long and good. "Come sit ye down your thirst to slake "In wine of Christian blood." The fiends came marching with the feast Across the flaming stones. While Satan chose a writhing priest I gnawed a bishop's bones. We reveled with a savage zest And mocked the screeching horde And at each fierce, sulphurous jest With evil laughter roared. The red wine mounted to my head And fired my passion fell; "This dare into your beard!" I said, "I'll gamble you for Hell!" His laughter rose in red disdain Аmong the sooty flues. Said he, "'Tis naught I have to gain "And naught ye have to lose." "Nay, I've a girl that's worth it all, "I would not give nor sell, "All golden-haired and fair and tall. "I'll match her 'gainst your Hell!" "But she is of the living land! "Then how may this thing be?" "If I but beckon with my hand "To Hell she'll follow me." To watch the game all in a trice Were massed the shadow things, While on the board we flung the dice - The skulls of earthly kings. They clashed, they crashed along the board With sullen clank they fell. "Ho ho! I've won!" the Devil roared, "Bid down your wench to Hell!" I leaped across the flaming room Amid the brimstone's glare. I heard the sullen ocean boom And flashed into the air. I leaped along the old time road, White in the moonbeam haze, And to her latticed window strode As in my boyhood days. Across her winsome, youthful check The moonlight's silver fell. "Rise up, rise up! And do not speak "But follow me to Hell." Swift from her window then she sprung And never word did say As lightly o'er my arm I flung And carried her away. We whirled like phantoms through the air And rose a fearful yell As through the crimson sulphur flare I bore her into Hell. And Satan smacked his lustful lips And burning was his stare, While to her slim and shapely hips Fell down her golden hair. Then swift and sudden did I see That I had been a fool And that slim girl was more to me Than all of Hades' rule. And as he seized her by the hand I snatched from out its place A scarlet, blazing, Hell-fire brand And dashed it in his face. He staggered backward with a yell! I snatched her and fled fast While on our tracks the hosts of Hell Came flying on the blast. We fled like phantoms on the wind. Far, far and far away, We left the flaming hordes behind And flashed into the day. I dare not now the halls of Hell But roam about the earth, An eery flitting phantom fell, A wind like unseen mirth. But in the nighttime oft I whirl To a bower by the sea And from the window steals a girl With golden hair, to me. She'll be no other's love nor wife And here she does not err For though for me she'd given life I gave up Hell for her. Восставший На этой земле обитал я в былую эпоху, Разбойником жил вне законов и правил людских - И вот по колено в крови и с проклятьем на вздохе Отправился в Ад я, свои разбирая грехи. И там, средь костров смоляных и сернистого дыма, Нечистому вызов я бросил, пьянее вина: Ведь сотен грознее чертей настоящий мужчина, А сердце людское жжет жарче любого огня. Ввалился в огнистый чертог, грязью жирной заляпан (В болото потерянных душ по пути угодил), Пожал Князю Ада когтистую черную лапу И хлопнул его по спине промеж кожистых крыл. "Клянусь, — проревел я, — горнилом грехов и проклятий, Звон кубков несется отсюда аж за окоем! Чего ж ты никак не предложишь, радушный хозяин, Приятелю доброму выпить за здравье твое?" "Тебе послужил на земле я при жизни немало, Без счета грешил и других за собой уводил; И коль за столом у тебя мне сидеть не пристало - Скажу я, что званья владыки ты не заслужил!" "Я помню тебя! — он ответствовал, жуткий и мрачный. - Ты честно и долго служил, не прося ни о чем. Садись же за стол, утоли свои голод и жажду, Здесь кубки полны христианским кровавым вином!" И демоны маршем вступили, подав угощенье На блюдах горящих, чтоб пиру придать нужный лоск; Жевал Сатана плоть пророка под мед сновидений, А я у епископа костный высасывал мозг. Мы с ним предавались разнузданной дикой забаве, Над сонмом рогатых прислужников грубо шутя, И шутки мои были родом из сточной канавы, И он от восторга рычал, словно злое дитя. Вино мне ударило в голову красной струею И в сердце порочный оно запалило азарт. Вскричал я: "Козлиной твоею клянусь бородою - Сыграем, по-крупному! Ставкой твоей будет Ад!" А он хохотнул, но теперь — с сожалением строгим, Кривые оскалив клыки, донельзя удручен, Сказал: "Интереса в игре этой будет немного, Ведь нет ничего, что бы мог ты поставить на кон." "Есть дева, что стоит всего в этой жалкой вселенной, Всего, что за злато нельзя ни продать, ни купить; Красавица, солнце с ней рядом — кружок желто-бледный, Твою Преисподнюю с нею готов я сравнить!" "Но ты — здесь, в Аду, а она — средь земного народа, И как же сыграть, коль с собой у тебя ее нет?" "Да если хоть пальцем ее поманю, недотрогу, Со мною без звука она и на тот уйдет свет!" Зависли вверху — окружить нас они не рискнули, - Туманною дымкою сотни бесплотных теней, А мы с Сатаною игорные кости метнули, Холодные белые кости земных королей. Они по доске прокатились со стуком и громом, Со стуком и громом застыли, явив результат. "Победа за мной, хо-хо-хо! — рыкнул дьявол довольно, - Тащи свою девку сюда, как обещано, в Ад!" Огнистый чертог я покинул без тени сомнений, Застыв ненадолго над серным кипящим ручьем, Услышал, как бьет в берега океан сновидений - И ввысь воспарил, в мир срединный, в котором рожден. И снова — Земля, и знакомая с детства дорога Под белой, как смертный кошмар, роковою луной. Привычно я влез по стене, избегая тревоги, Как в детстве, в портьерой прикрытое стукнул окно. Луна серебрила ее обнаженные руки, Не мог умалить красоты скромный спальный наряд... "Вставай и со мною идем — только молча, без звука, - С тобою у нас дальний путь, и в конце его — Ад." Без звука, без слова она распахнула оконце И спрыгнула ловко в обьятья мои, прямо в ночь - И я подхватил мою деву прекраснее солнца, И, адских исполненный сил, уволок ее прочь. Кружили мы, как привиденья, в ветрах мирозданья; И пискнула только однажды от страха она, Когда мы нырнули в сернистое алое пламя, И нас, словно саван, окутала внешняя тьма. И вот с нею мы пред самим Сатаною предстали, И жадно причмокнул он, с пламенем глядя в очах, Как косы златые ее до колен ниспадали - Одежды земные сгорели в подземных кострах. И в это мгновенье сполна осознал я, о боже: Каким же болваном, каким идиотом я был! Ведь эта красавица мне бесконечно дороже Любой адской власти и прочих мистических сил. Он за руку сцапал ее, звучно плямкнув губами... А я, незаметно сместившись к ближайшей стене, Взял факел — и жадное алое адское пламя Подпрыгнув, с размаху впечатал в лицо Сатане! Попятился он, заорав от обиды и боли, А я, подхватив ее, в бегство пустился стремглав - Скорее, наружу, подальше отсюда, на волю! ...А демоны сзади бесились, нас с ней не догнав... Как призраки, мы на ветрах мироздания взмыли, И вихрем ввинтились в зенит над бесплодной страной; Погоня у нас за спиной грохотала и выла, Но мы ускользнули и в свет просочились дневной. ...Закрыты теперь для меня Преисподней чертоги, С прадавних тех дней я по бренной блуждаю земле, Прозрачным туманом скольжу над рекой и дорогой, Незримою тенью лечу меж холмов и полей. Ночами, однако, я часто на взморье взмываю, Где скромный домишко меж скальных отрогов стоит, Где Время застыло — иных таких мест не бывает, - Где возле окна златовласая дева сидит. Других не поманит она и улыбкою краткой, Других не согреет ее дивно-солнечный взгляд: Она свою жизнь за меня отдала без остатка, А я за нее Преисподнюю отдал и Ад. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 22 августа 2023 г. 16:45
Были бы там просто арабы — отнес бы к великой прогностической силе Говарда-визионера, а пустыня в Канаде отсылает скорее к "Иеро" и "Умирающей земле"... которые опять же увидели свет сильно потом. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 22 августа 2023 г. 02:31
Комментарий переводчика. Помянутые в тексте Лак-Марк и Лак-Гленн лично у меня нашлись только как два приозерных поселения в Канаде, провинция Квебек. Это ж блин надо быть Говардом, чтобы разместить рядом с ними пустыню с арабами... === The Desert Hawk The burning sun scatters his fiery rays Over the desert lands, A hot wind sweeps o'er the desert, Whirling the desert sands. Under my tent I sit, Watching with shaded eyes, The dunes that gleam in the white hot sun, And the dust-devils spin and rise. Strong and hard as the desert, Tanned to a dusky hue, "An Arab," say you who see me, But I am as white as you. Two decades ago on the town of Lac Marc, Just outside the desert sands, Abdul el Kamak's wild riders, Swept out of the desert lands. Now tourists had stopped in that town And had journeyed on to Lac Glenn, Leaving a child of two years old In the town of Lac Marc, with a friend. Few soldiers were then in the town, For defense there was but a stockade; Defenseless the town lay before him, When Abdul swept down in his raid. Fire and murder and pillage 'Twas twenty-three years ago, When Abdul rode out of the looted town, With a child at his saddle-bow. Twenty-three years! The child could ride Almost before he could walk, And that child was I, Ahmed Kamak, Whom men call the Desert Hawk. Twenty-three years of desert, Sand shifting and white, like snow, Oasis and white gleaming sand-dunes, Whirlwinds that come and go. Twenty-three years an Arab, Living an Arab's life. Fanatics, the Koran, sheiks, camels, Caravans, tribal strife. Twenty-three years of warfare, Ambushes, battles and raids, Murder and looting and pillage, Slain men and captive maids. Caravans trapped in the desert, Raids upon rival tribes, Treachery, rapine and murder, Giving and taking of bribes. Twenty-three years! Ястреб Пустыни Полдневное солнце огнем полыхает Над белым покровом песков. Ветра над пустыней, сухой и горячей, Играют с начала веков. Сижу под навесом я, глядя в пространство, Где пыльные пляшут столпы, Где жар наяву навевает кошмары И вымыслом видится быль. Мой норов суров, взор смолы горячее, А кожа ореха темней, С арабом меня перепутать несложно; И все ж я — из белых людей. Оставила пара туристов в Лак-Марке Двухлетнее чадо свое У лучшего друга — и к скалам Лак-Гленна Отправились дальше вдвоем. И выпало так, что как раз в это время Из сердца пустыни в Лак-Марк С ордой своих конников-головорезов Ворвался Фарук эль Камак. С десяток солдат гарнизонных погибли За десять коротких минут, А дальше — пожары, грабеж и насилье, Обычный налетчиков труд. Две дюжины лет с того дня миновало, Когда взял ребенка Фарук И сунул средь прочей богатой добычи К себе в чересседельный вьюк. Ребенок в седло сел, еще не умея Своими ногами ходить... Да, я был тем самым ребенком, такая Судьбы моей связана нить, Я, Ястреб Пустыни, которому имя "Ахмед эль Камак" нарекли, Две дюжины лет средь песков и барханов, Где страх умирает в пыли. Арабом среди урожденных арабов Живу я две дюжины лет: Верблюды, фанатики, суры Корана И солнечный гибельный свет; Раздоры, война, караванные тропы, Селения вражьи в огне, Засады, оазисы, пленные девы... Две дюжины лет, как во сне. Сраженья, клинков окровавленных стоны, Убийства, измены и боль, И — белый песок, словно снег стран далеких, Мою обрамляет юдоль. Две дюжины лет, словно миг, пролетело Над жаркой бесплодной землей, Где Ястреб Пустыни вершит правосудье Над кровной своею родней... |
| Произведения, авторы, жанры > Переводы и переводчики > к сообщению |
Отправлено 19 августа 2023 г. 01:38
цитата SprinskyЯ бы сделал "Слоновую справедливость". |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 18 августа 2023 г. 15:44
Пара мелких. === Mystic Lore A wizard who dwelt by Drumnakill, Wrought with a mystic lore; Black Nial came over the vale and hill And a white mist flowed before. Последняя запись Друмнакильский мудрец, скорый чуя конец, Начертал колдовскою огамой: "Ныне Черный Ниал на округу напал Под покровом седого тумана". === Musings To every man his trade And the tools of his trade thereof; To every man his hate, To every man his love. If I draw a jewel out of the sea And nail it to a star, I am no greater than the man Who welds a metal bar. If I fall in the gutters of the world Where the dregs of liquor run, I am no baser than the man Who writes his name in the sun. Философствование Дело свое все стараются люди Лучше ли, хуже — вершить до конца, Всякий свое ненавидит и любит, Верно для мудрого и для глупца. Если янтарь я извлек из пучины, Чтобы к звезде путеводной прибить - Стал я не лучше тупого детины, Годного только щебенку дробить. Если в бутылке с бурбоном тону я, Имя пропивший, и совесть, и страх - Стал я не хуже того, кто рисует Имя свое в голубых небесах. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 18 августа 2023 г. 01:58
Шел, шел и пришел. === Destination Against the east a sombre spire Loomed o'er a dusky, brooding wood; Against the west the sunset's fire Lay like a fading smear of blood. The stranger pushed through tangled boughs; The forest towered stark and grim, As haunting place for fiends' carouse But silent in the dusk and dim. Anon the stranger paused to hark; No wind among those branches beat But bats came wheeling in the dark And serpents hissed beneath his feet. Bleak stars blinked out, of leprous hue; The forest stretched its clutching arms; A hag-lean moon swam up and threw Gnarled shadows into monstrous forms. Then of great towers he was 'ware, And on the sombre, crowning spire, The moon that gibbet-etched it there, Smote with an eery, lurid fire. Above the forest's silent halls, He saw the sullen bastions frown And o'er the towers and the walls Strange gleams of light crawled up and down. He scaled the steep and stood before The donjon. With his steel-tipped stave He smote the huge, bronze studded door. (And yet his blows no echoes gave.) The sullen door swung wide apace And framed in unnamed radiance dim A grisly, HORNED, inhuman face With yellow eyes gazed out at him. "Enter and follow where I lead. Haste, for the lurking midnight nears. Your coming aye has been decreed For thrice four hundred thousand years." About, the shadows seemed to glide Like ghosts or were-wolves, taloned, fanged. The stranger followed his strange guide, The massive door behind him clanged. Then towers and shadows faded out Into a world of leaping flame. Where to and fro and all about Dim phantom figures went and came. Arms tossed above the molten tide; The sparks in crimson shadows fell. Red mountains smoldered. At his side A vague voice murmured, "This is Hell." Пункт назначения Над лесом, мрачным и косматым, С востока млечный полз туман. На западе огонь закатный Рдел кровью незаживших ран. Ломился странник одинокий Сквозь плотный зарослей заслон, Забыв проторенные тропы, Единой целью поглощен. Застыл, прислушался; тягучим Молчанием затянут лес, Лишь тихий писк мышей летучих Да шорох змей слышны окрест. Белесые мигали звезды; Корявых древ тянулся вал; Теней уродливые гроздья Луны неверный свет рождал. И вот в зловещем свете этом Он шпили башен разглядел: Сияньем призрачным одета, Холм попирала цитадель. Лесных превыше исполинов Стены громада крепостной, И вверх и вниз по той твердыне Огни ползли во тьме ночной. Поднялся странник к цитадели И посоха стальным концом Ударил в бронзовые двери, Но эха не услышал он. И настежь двери распахнулись, И странник в свете неземном Узрел рогатую фигуру И взор, пылающий огнем. "Входи скорей, о путник славный, Дыханьем полночным объят: Ты здесь, как предрекало пламя Сто тысяч лет тому назад." И внутрь со странным провожатым Шагнул он, дух скрепляя свой, И с лязгом рухнувших проклятий Сомкнулись двери за спиной. И тут же цитадель пропала - Как тень, растаяла во мгле За безымянным перевалом На неизведанной земле. А странник замер одинокий У гор багряных, как в бреду, Средь искр и лавовых потоков, И молвил кто-то: "Ты — в аду". |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 16 августа 2023 г. 21:46
Душевно-некроромантическое. === The Dancer A gibbering wind that whoops and drones A clank of chains and a clatter of bones; Vultures that circle and swoop and fly And a glimmer of white against the sky! And a ghost that rides on the winds that dree, To dance with the bones on the gallows tree! With a swing and a fling and a merry prance, Will you not join in the mirthsome dance? Why, here is a maid, though her bones are bare, And the raven has long since reft her hair. Yet she is as fair as a maid may be, Come dance with her on the gallows tree! The gibbering wind shall smite his lute, And the horned owl shall add his hoot. There shall be music and tunes enow, If ye but come to the dance, I trow! And the chains shall clatter most merrily! Come ye, and dance on the gallows tree! Танец на виселице Свистит сырой промозглый ветер на погосте, Под лязг цепей гремят обглоданные кости, Вверху стервятники голодной кружат стаей... Летит белесый призрак, радостно мерцая, На крыльях ветра из неведомых пределов Сплясать с висящим здесь, на виселице, телом! Поклон с изящным па и легким поворотом - Мадам, составите компанию в гавоте? Ваш череп гол, а на костях почти нет мяса, Но вы, миледи, несравненны и прекрасны! Пускай поют ветра готическим органом, Под этой виселицей мы пройдем в паване! Над покрывалом серых туч грохочут громы, Шуршит вдали дождливым эхом приглушенным, Протяжно ухает во мгле ушастый филин - О нет, миледи, против нас они бессильны! Скрип старой виселицы, звон цепей веселый - Мы с вами кружим, моя леди, в тордильоне! |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 15 августа 2023 г. 01:19
Почти романтика. === Keresa, Keresita Keresa, Keresita! An echo shivers far To the whispering groves and the star-lit pools Where the woodland shadows are. And over the crest of the silver hills Hovers a quivering star. There are eyes in the curve of the river Where the night-veiled willows mass; There are feet that are lighter than forest deer. Through the dim, tall, waving grass And ruffling the waves of the silver lakes The murmuring night winds pass. Keresa, Keresita! Follow the night winds track. There's a strange, wild thrill on the wings of night And the wind that comes not back. Come to blue of a star-flecked sky And the forest's silver and black. Keresa, Keresita, Great Pan's abroad this night, I hear them whisper among the leaves, Dryad and nymph and sprite, Come to my arms and the couch of ferns And the mellow silvery light. Кереса, Кересита Кереса, Кересита! Несется эхо вдаль, Где в роще заповедной Ключи с водой целебной Прозрачной, как хрусталь, Где ветер над горами В серебряном тумане, Где в небе великаны Пьют звездную эмаль. Глаза — как речка в полдень, мерцают бирюзой; Проворна, словно ветер, порхает стрекозой, Как будто лань лесная, что поднята грозой, Сквозь заросли неслышно скользит она босой - И родники сочатся тягучею слезой, И ветер полуночный стальной свистит косой. "Кереса, Кересита!" - Ночная шепчет мгла. Слышны глухие стоны: Летят на крыльях темных Безглавые тела. Леса молчат, забыты; На небосвод, расшитый Суровой черной нитью, Пыль звездная легла. Кереса, Кересита - Великий бродит Пан. Сатиры и дриады, Сильфиды и наяды Стрекочут по лесам. Приди ж в мои объятья, Венец свой сняв и платье - И я твоим заклятьям Всего себя отдам! |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 14 августа 2023 г. 02:37
Говард, как известно, сама доброта и оптимизм. === Longfellow Revised Tell me not in senseless numbers, Life is not an empty dream, If there is a soul, it slumbers, Things are sordid as they seem. Fame and fortune, take no heeding, In this round of greed and lust, But to work — each day succeeding, Finds us nearer — to the dust. Lives of great men all remind us, We can make our lives sublime. And departing leave behind us, Dust upon the sands of time. Переработанный Лонгфелло Нам о числах бестолковых Не рассказывайте сказки, Жизнь — она не сон бесплотный, Тот, кто спит — не носит маски; В жизни — разное бывает, Не описанное прежде: Тот, кто говорит — не знает, А в молчаньи нет надежды. Ни удачи нет, ни славы В статистическом учете; Там, где страсть и жадность правят, Размышленья не в почете, А в работе — день успешный, Как и неудачи полный Приближает всех нас, грешных, К праху серому, седому. Мы живем в тени титанов, Исполинов дней минувших, И благодаря им — знаем, Что способны жить и лучше, Что грядущим поколеньям На песке времен начертим Всех проблем земных решенье Прахом серым, знаком смерти. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 13 августа 2023 г. 21:55
Было, было. Ну и еще такая переводческая манечка, греческий "ос" и латинский "ус" при переводе, если возможно, не отбрасывать, а придавать более логичное с точки зрения русского языка окончание, даже ценой смены рода — так, остров Кеос превратился в Кею... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 13 августа 2023 г. 20:42
Окс, он же Окса, он же Окшо, он же Огуз — нынешняя Аму-Дарья. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 13 августа 2023 г. 19:33
Традиционно-восточное. === Mihiragula Out of the East the stark winds rise, Mihiragula; Into the East the vulture flies, A black flame lights an idol's eyes, And war-clouds blaze in the haunted skies, Mihiragula. The sword drips red in a hellish light, Mihiragula; Empires break in the howling night Under the hoofs of the Ephthalite; And the gods go down as the arrows bite, Mihiragula. Banners reel in a blazing sky, Mihiragula; Towers break as the dust clouds fly, Kings from their gem-set thrones on high Fall as the black horse thunders by, Mihiragula. Where are the purple flags unfurled, Mihiragula? Like the clouds on the Oxus curled, Dust winds torn and tossed and whirled - Fades in the memory of the world, Mihiragula. Михирагула Восток угрожает прорваться седыми ветрами, Михирагула. Стервятники, чуя поживу, летят косяками, В глазницах у идолов черное курится пламя, Дыханье войны в небесах багровеет, как знамя - Михирагула. С мечей кровь струится в неверном сиянии лунном, Михирагула; Империи в пыль повергает орда белых гуннов; Людей потрошат, как покорных овец тонкорунных, И боги — в ничто обращаются в вихре безумья, Михирагула. В тумане свинцовом зловеще знамена пылают - Михирагула; И рушатся башни, клубы серой пыли вздымая. И всадник могучий на черном коне пролетает, Царей с самоцветных престолов к подножью швыряя, Михирагула. Где стягов в пол-неба развернутых пурпур бесценный, Михирагула? Как будто над Оксой ленивый туман белопенный Сметен предрассветного ветра порывом со сцены - Так в бездну былого уходит и образ твой бренный, Михирагула. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 12 августа 2023 г. 20:44
Говард и ИРА. (Да, если кто ирландским владеет лучше меня и увидит в транскрипции ошибку — скажите плз, поправлю). === Black Harps in the Hills Let Saxons sing of Saxon kings, Red faced swine with a greasy beard - Through my songs the Gaelic broadsword sings, The pibrock skirls and the sporran swings, For mine is the blood of the Irish kings That Saxon monarchs feared. The heather bends to a marching tread, The echoes shake to a marching tune - For the Gael has supped on bitter bread, And follows the ghosts of the mighty dead, And the blue blades gleam and the pikes burn red In the rising of the moon. Norseman reaver or red haired Dane, Norman baron or English lord - Each of them reeled to a reddened rain, Drunken with fury and blind with pain, Till the black fire spilled from the Gaelic brain And the steel from the broken sword. But never the chiefs in death lay still, Never the clans lay scattered and few - But a new face rose and a new voice roared, And a new hand gripped the broken sword, And the fleeing clans were a charging horde, And the old hate burned anew! Brian Boruma, Shane O'Neill, Art McMurrough and Edward Bruce, Thomas Fitzgerald — ringing steel Shakes the hills and the trumpets peal, Skulls crunch under the iron heel! Death is the only truce! Clontarf, Benburb, and Yellow Ford - The Gael with red Death rides alone! Lamh derg abu! And the riders reel To Hugh O'Donnell's girding steel And the lances of Tyrone! Edward Fitzgerald, Charles Parnell, Robert Emmet — I smite the harp! Wolfe Tone and Napper Tandy — hail! The song that you sang shall never fail While one brain burns with the fire of the Gael And one last sword is sharp - Lamh laidir abu! Lamh derg abu! Munster and Ulster, north and south, The old hate flickers and burns anew, The heather shakes and the pikes gleam blue. And the old clans charge as they charged with you Into Death's red grinning mouth! We have not won and we have not lost - Fire in Kerry and Fermanagh - We have broken the teeth in the Saxon's boast Though our dead have littered each heath and coast, And by God, we will raise another host! Slainte — Erin go bragh. Черная арфа с холмов Пусть саксы своих королей воспевают, Свиней краснорожих, заляпанных жиром; Мне ж кельтская острая сталь подпевает, Под звуки волынки спорраны качает, Ведь я — сын ирландской разбойничьей стаи, Которой саксонские хряки страшились. В такт маршу качается вереск лиловый, В такт маршу холмы отзываются эхом: Гаэлы сухарь свой запили водою И следуют воле покойных героев, И призрачной пики блестят синевою В сияньи луны пред кровавой потехой. Налетчики-викинги, буйные даны, Бароны-норманны, английские лорды, - Здесь все веселились, насилием пьяны, Купались, слепые, в потоке кровавом, Пока черной мести гаэльское пламя Их всех не сжигало, надменных и гордых. Вожди наши — в смерти не знают покоя, Разбитые кланы — колен не склоняют: Оружие древних добыв под горою, Из небытия вновь приходят герои, Живые и мертвые — неистовым строем Идут, и сражение вновь полыхает! Да, мертвые — с нами! Вот Брайан Борума, И Томас Фитцджеральд, и с ним Шейл О'Нейлл, А там Арт МакМуррох с мечом своим рунным, И Брюс-разрушитель хохочет, безумный, Трепещут холмы в алом зареве лунном; Гаэльским героям и смерть — не предел! И Желтый ручей, и Клонтарф с Баннокберном - Везде смотрят смерти гаэлы в лицо! Клич "Лам дерг абу!" — и на копья Тирона О'Доннелла ратников скачет колонна, Ударом стальное вскрывая кольцо! Чарльз Парнелл, Вольф Тон, Роберт Эммет — привет вам! О, Эдвард Фитцджеральд — трепещет струна! И Неппера Танди, что всем стал примером, Мы помним, и в списке отдавшихся Делу, Сердец, что свободой пылают гаэлов, - Все новые в песне звучат имена! "Лам лейдир абу!" Этот клич поднимает И Мюнстер, и Ольстер, и север, и юг - И прежняя ненависть снова пылает, И вереск трепещет, и копья сияют, И кланники снова со смертью играют С воинственным возгласом "лам дерг абу!" Мы не победили — и не проиграли, Пылает Фермана и Керри в огнях: Здесь армии саксов мы челюсть сломали, Хоть многих достойных погибель прибрала - Уж новое войско щетинится сталью! Воистину — Слайнте, о Эрин, го Бра! |
| Произведения, авторы, жанры > Анджей Сапковский. Обсуждение творчества > к сообщению |
Отправлено 12 августа 2023 г. 00:16
цитата AtamanУгу, и Сапек радостно пошел творить "Геральт в Игре престолов" — ушел от одного Белого Хлада и вляпался в другой.... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 11 августа 2023 г. 01:29
Вуф. Не уверен, что справился как надо, но лучше не вішло. === The Dance with Death (aka The Adventurer's Mistress) The fogs of night Fling banners red To cloak the fading sun. And I haste to the height Of the mountain head; O'er somber valleys silently spread Where murmur the ghosts of forgotten dead, Through the star-gleam glance I go to dance With my mistress, the Hooded One. Now, as the night winds drone their dree From the hidden caves of the ghostly sea, And trees below wave dim in the vale, And shadows flit through the starlight pale, Weird night-tunes peal As we weave and reel Like a maiden leal And her cavalier. But a grisly maid Is the flitting shade That sways with me through the moonlit glade; And the boldest knight Like the poorest wight Would flee the sight With a ghastly fear. But on we dance 'neath an eery sky And light we prance, old Death and I! Ah, beldame Death, old beldame Death! We've tripped it many a time! Our flying feet Have weaved their beat From the Line to the Arctic dime. I've felt your kiss In the gulf's abyss And the ooze of the tropic slime. Your barren bones Gleam a dreary white. Through your lank ribs drones The wind of the night. An eery, glimmer gleams and lies In the empty sockets of your eyes, Bleached as white as the wings of a gull And you wear a garland upon your skull Of ferns that grow through the swampy fen Through the hidden bones of murdered men; Of moss from the shores of the midnight sea Where hulls of ships strew the silent lea. Now first with the left foot, then with the right; Footing it featly through the night. Soul to demon and fiend to man We've danced this dance since Time began. Around the world have flown our feet In a dizzy whirl, but our lips ne'er meet. 'Tis a grisly play And I trip and sway With her fleshless face a span away; And her skeleton hand is at my wrist But I swerve aside with a dexter twist As she seeks to press her grim caress Upon my lips. And she hops and skips. And she leaps and trips With her bones a-clank Over barren stone And waving grass And the night-winds drone As we meet and pass And whirl again where the reeds grow rank. Through the witch-light haze We tread our ways In a weird, fantastic, wizard maze. Ah, beldame Death! Her love is grim And she leads to trails that are long and dim. She is aloof from loves and hates - She bears my taunts and she waits! She waits! And a single instant off my guard, A foot-a-slip on the pallid sward, A saddle-girth loosed, a tended sail, A hand that misses a wave-lashed rail, A reef that lifts 'neath the plunging strakes, A horse that falls or a sword that breaks - And the music stops and the whirl is o'er And my feet are still for I dance no more. But I'll not grudge the game, I trow, As I feel her kiss on my fading brow. For I hold her dance is the only joy That thrills the years and fails to cloy. Aye, I hold her measure above all treasure And I'll only laugh as she bends to destroy. LEFT FOOT, RIGHT FOOT, WE WHIRL AND PRANCE AND SPIN AWAY ON OUR WORLD LONG DANCE! Танец со Смертью (или Возлюбленная Странника) Опускается ночь; Продолженьем заката Реют алые в небе знамена. Убегаю из замка я прочь; Меж безмолвных холмов-зиккуратов, Меж долин, светом звездных объятых, Где звенят духов-рыцарей латы - Там кружу в танце я одиноком Под луною высокой С госпожою моей в капюшоне. Сколько раз так кружили мы с нею, С вековечной партнершей моею! Стаей призрачной, дикой, холодной Наступают ветра неуклонно - И деревья в долинах качает, И под звездами тени играют, Ночь угрюмо стенает, Мы ж круги нарезаем, Как Красавица Майя И ее кавалер. Но суровая дева Тенью Божия гнева Кружит справа — вперед — и налево; Тот, чье сердце надежно, как сталь, Коль ее б увидал - Со всех ног бы бежал, Подавая пример. А мы — танцуем у журчащего ручья, Вперед, назад и в круг — старушка Смерть и я! Наши ноги летали И пыль поднимали От Сахары до тундры полярной, Поцелуй мне твой мнился У обрывов Тифлиса И в бирманских миазмах кошмарных. Твои голые кости Недобро сияют. Промеж ребер, шалея от злости, Ветра задувают. В опустевших мерцает глазницах Синью призрачной пламя Границы, А на череп кокетливо-мило Ты венок водрузила, Что сплетен из болотных кувшинок, Из косматого мха над трясиной, Где в слоях торфяного компоста Больше тел, чем на сотне погостов. И — шаг левой, и сразу же — правой, Ночь исполнена страхов кровавых, Сонмы демонов с разных взирают сторон: В танце этом мы кружим с начала времен. Обошли много раз ноги наши весь свет, Но не встретиться нам в поцелуе, о нет! Так, на грани играя, Я кружусь и ныряю, И обглоданный лик ее рядом, я знаю, И скелетная хватка запястье сжимает, Я изящно кружусь, уклоняясь удачно, А она — все пытается ласкою мрачной Мне приникнуть к губам. И струится она, как туман, Вездесущая, как океан. И стучат ее кости По голым камням, И трава шелестит, И ветра поют нам, Когда сходимся мы, чтобы вновь разойтись, Чтоб в речных камышах снова с ней закружить, Как незваные гости В лабиринте огней колдовских, В странном мире, где нет ни своих, ни чужих. Ты прекрасна, о Смерть! Но касанье твое - Все равно, что упасть на косы острие, Ненавидишь ли, любишь ли — участь одна; Да, ты ждешь, позволяя сыграть мне сполна, О, ты ждешь, ждешь ошибки единой моей - Стоит мне поскользнуться на влажной траве, Стоит лопнуть подпруге иль камню упасть, Стоит бездне морской отворить шире пасть, Стоит шквалу ударить в подветренный борт, Стоит шпаге сломаться, — финальный аккорд, Стихнет музыка, наш с ней закончится стих, И замру я на месте, недвижен и тих. И последней отрадой в игре для меня Поцелуй ее будет, что жарче огня, Поцелуй ее станет, что льда холодней, Уносящий меня в царство вечных теней, Где превыше всего, что имел на земле, Для меня станет этот вот танец во мгле... ЛЕВОЙ, ПРАВОЙ, И — РАЗ, ВНОВЬ И ВНОВЬ, РАЗВОРОТ, В ТАНЦЕ КРУЖИМ МЫ С НЕЮ, И МИР НАШ — ЖИВЕТ! |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 10 августа 2023 г. 11:27
Случайно приснился альтернативный перевод (с альтернативной трактовкой оригинала в смысле), пришлось записать. === Counterspells (Mystic Lore) The doine sidhe sang to our swords by night, Their spells bewildered our ears — The tevshi walked in the moon's grey light By the marge of the misty meres. Тайное знание Хор плывет, пронзительный и резкий, над холмами в лейнстерской ночи: Выпевают Добрые соседи руны, что вплетаются в мечи. Из тумана ввысь всплывает месяц, серый и холодный, неживой - А рассвет окрасит землю кровью тех, кто примет здесь последний бой... Противозаклинания Поют дав-ши, поют в ночи, протяжно заклиная, Чтоб копья наши и мечи лишить убойной силы. И бродят под седой луной тев-ши бесплотной стаей, Чтоб край за серой пеленой для всех нас стал могилой. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 8 августа 2023 г. 22:19
В переводе пришлось переставить пару куплетов, так правильнее звучит. === The Winds That Walk the World We, the winds that walk the world From the outer darkness hurled, Where the planets lone have whirled Since the centuries began. From the path of stars outthrust, Laden with the ages' must, Swirling with the star-gleam dust, Telling tales to man. Telling wondrous, world old tales, Songs of far, dim shadow-trails, Star and peak and mystic vales Far from human ken. Murmuring our wondrous story, Fantasies of eons hoary, Pageantries of ancient glory, Deeds of ancient men. Tales of Universal rages, All the conquests of the ages, Turning still Time's musty pages, Whispers of Eternities. Of the ages' changing moods, Of the dusky god that broods, All that night-winds told the Druids By the midnight seas. We have trod the Cycles round, Hell-fire's leap to star-sea's sound, Hidden secrets have we found, Caught the keynote rhyme. So unto the tribes of men Murmur we o'er sea and fen Whispering beyond their ken, Lore of musty Time. Voices, we, of shadow-land, Of the seers of magic-hand, Who a-top the Cycles stand Reaching to infinity. Bending close to Nature's drone, Changing mystic tales unknown, Timeless deeds whose dust is strown With antiquity. We, the voice of all the past, Roaring with the ocean's blast, Sweeping far from spaces vast, Wise and clean and strong. Whirling from dim lands afar Where the peaks of Ages are, Shouting bold 'twixt crag and star, Harken to our song. We, the voice of man and nation, Time's unchanged reiteration Since the dim dawn of Creation We have sought man's lore. Harken to our mystic song; On our flight we bear along Voices of a shadow-throng, Shades of deeds of yore. From the vast, dim seas of Morn, Where the dawns of Time are born, Fraught with lore of sage and Norn, Wise with unthought age. Whirling over far-flung trails Whisperings o'er crags and vales With our wondrous age-old tales, Lore of Time and sage. Ветра, что веют над землею Мы — ветра, что веют над землею, Вечные противники покоя, Средь планет, рожденных внешней тьмою, Кружим мы, и длится век — как час. Там, где звездный путь в ночи змеится, Где былого мудрость серебрится На помятых Времени страницах - Мы ведем неспешный наш рассказ. Мы поем о чудесах забытых, О предвечном зле, в тени сокрытом, О нерукотворных монолитах В дальних и неведомых краях, О героях гордых и опасных, О царицах мудрых и прекрасных, О делах великих и ужасных, О вчерашних достославных днях. Шепчем о вселенских катаклизмах, О сраженьях, уносящих жизни, Об эпохах буйных и капризных, Об эпичных Сумерках Богов - Нет от нас, пронырливых, секретов, Нет заветов ветхих и запретов, И в ночи меж тем и этим светом Все расскажем тем, кто знать готов. Колесо Времен мы провернули, Адовы костры шутя задули, Пену океанскую хлебнули; Ныне же — под шелест вечных струн Мы ночами постоянно шепчем На просторах взморья и приречья Племенам растушим человечьим Саги дней былых и тайны рун. Из Творенья первых дней туманных, Из времен предвечных, первозданных, Из мотивов сумрачно-печальных Изначальный наш рассказ сплетен: Чистой звездной пылью он сверкает, Вещие виденья сотворяет И врата былого отворяет, Чтобы не распалась связь времен. Наши голоса звучат из тени, Разгоняя пелену сомнений, Открывая двери сновидений, Направляя видящих на путь, Чтоб раскрылись таинства Природы, Чтоб изведать терпкий вкус Свободы, Чтоб пронзить небес хрустальных своды И познать божественную Суть. Наши голоса — для человека: Он, дитя изменчивого века, На заре Творенья поднял веки, Чтоб во тьме увидеть первый свет. Нашим песням он в ночи внимает, Мифы и легенды сочиняет - Для времен грядущих сохраняя Знания давно минувших лет. Наши голоса из дня былого, Словно рокот моря штормового, Вдаль несут неудержимо Слово - Вдоль полей и девственных лесов, Вдоль долин и гор обледенелых, Вдоль пустынь и скал туманно-белых... Вдаль, сквозь все преграды и пределы, Наша песнь летит во тьме веков. |
| Произведения, авторы, жанры > Анджей Сапковский. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 8 августа 2023 г. 16:05
Я бы с удовольствием зачел про становление этого мира — прошлое Сопряжение сфер, в результате которого "сюды" пришли люди, начало эльфогномочеловеческих войн, заполненный чудищами недоужелюбный мир и организация ведьмачьей школы... в общем, интересного фактажа вагон и три тележки. Вопрос, что будет интересно описать автору. |
| Произведения, авторы, жанры > Анджей Сапковский. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 8 августа 2023 г. 10:39
На новую книгу прав у АСТ точно нету, Сапек не продавал "прав на цикл" без указания конкретных текстов. |
| Произведения, авторы, жанры > "Дотолкиновское" фэнтези (но не Де Камп и Берроуз!) > к сообщению |
|
Отправлено 6 августа 2023 г. 22:41
Безусловно. Как и его же "Лик в бездне" и дилогия про ведьму. А вот "Семь следов Сатаны" хоть и маскируется под криптомистику, но все же не фэнетзи. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 6 августа 2023 г. 01:32
Хм. Получилось... интересно. === The Cry Everlasting — A voice came out of the throng saying: 'Good rede, good rede! Slay ye the Bishop!' The bishop was forthwith slain." - (The Norman Conquest) "Good rede, good rede! Slay ye the Bishop!" Roaring through the gloom like a rousing tiger's snarl. Bugle call and drum beat pale and fade before it, Pale before the growl of a nameless Saxon carle. Little love I bear for the surly ceorls of England - A black blight befall them! The first of all my name Breathed the breath of life in the grey Norse mountains, Rode with iron William when the Norman came. Yet I burn again at that savage cry for freedom, Roaring down the ages at the crozier and the crown. All the pagan eons speak in that mad bellow: "Slay ye the Bishop — the tyrant in the gown!" Freedom — freedom — freedom! Oh, I hear the heathen ages Loose their pent-up fury in that one red roar! Symbol through all Eternity, their blind revolt shall guide us, That slew a Norman bishop in his own church door. Dust, long dust are the men that heaved the axes; William rent their land like a blinding blast of doom. The great Norman horses strove in blood to the fetlock, But their word comes down to fire us in the twilight and the gloom. Good rede, good rede, slay ye the bishop! Judge or prince or prelate, each bears our chain - Who bars our way on the grim road to freedom? Shatter the oppressor in a fierce red rain! Вечный зов "...Из толпы выкрикнули: истинно говорю, смерть епископу! И епископ был убит на месте." (Норманнские завоевания) "Епископу — смерть!" Это верный совет, воистину верный и мудрый! "Епископу — смерть!" — в полумраке ночном ревут распаленные люди. И гром барабанный, и рог боевой — теряются в реве нестройном, Теряются в рыке саксонской толпы, что жаждет владыческой крови. Английскую чернь, этих нудных овец, я, правду сказать, презираю. Мой предок, чье имя досталось и мне, пришел из заморского края, Рожденный в седых рогаландских горах, где скалы, ветра и туманы, С железным Вильгельмом сюда он пришел, как многие дренги-норманны. И все ж в моем сердце пылает огонь, зажженный самою природой, Когда по округе летит дикий зов желающих вырвать свободу. Ни пастырский посох, ни царский венец восставшим угрозой не станут: "Епископу — смерть!" — призывают они, свергая тирана в сутане. Из бездны язычества бурной волной вздымается алая ярость. Свободу не купишь, но можно добыть; и дела-то — самая малость: Лишь только себе и другим показать, что люди они, а не черви... Епископ-норманн был зарублен в дверях — в дверях своей собственной церкви. Защитники Гастингса пали давно, секиры их сожраны ржою, Вильгельма железные всадники в прах повергли саксонских героев, И тех, кто не сдался — давили везде, в холмах, и в лесах, и в болотах... Однако ж сыны их, бывает, в ночи на нас открывают охоту. "Епископу — смерть!" Это верный совет, чтоб цепи разбить несвободы, Прикончить придется всех тех, кто сидит на шее простого народа. Шериф и священник, судья и барон; их много, и каждый — преграда, Так прочь все преграды на мрачном пути на волю до самого ада!.. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 4 августа 2023 г. 22:37
Так уже давно: цитата "Где твои воины, Донн Отна?" |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 4 августа 2023 г. 19:23
Ышшо парочка. Снова не без отсебятины. Ну вот так. === Days of Glory Ah, those were glittering, jeweled days Of glory, gallantry and flare, Of trumpets boasting down the ways That royalty came riding there. The tramp of steeds with gold-shod hoofs Beat out like distant fairy gongs, As star-eyed maidens from the roofs Tossed roses to the gay clad throngs. There slave girls stood, their tresses dyed; Dust stained from many a desert mile, The bearded Eastern farers vied With dark-browed traders from the Nile. Дней былых блистательное диво Дней былых блистательное диво в память прочно врезалось мою: Доблесть, благородство, пышность, радость — барды до сих пор о них поют. Об охоте в роще заповедной, где от рева труб бросало в дрожь, Где, сбежав от буйной камарильи, принял кабана король на нож. Где под звон эльфийских колокольцев феи танцевали под луной, Где гремели тяжкие копыта по камням гранитным мостовой, Где героям под ноги летели с крыш букеты роз и георгин, А девичий смех к безмолвным звездам поднимал из трепетных глубин. Где рабыни красили прическу пурпуром и алым серебром, Где по тропам тайным сквозь пустыню караваны шли за окоем, Где купил у нильского торговца князь восточный с длинной бородой Редкое блистательное диво: свиток моей памяти былой... === The Actor I am an actor and have been an actor since birth. There is a saint in me and a villain. Few of the things I do, the words I say, Are unpremeditated. I meditate upon the effect of my actions on men, And cloak myself with a romance and a mystery Which I do not deserve. At times the hardness of me seems deeper, And at times, the softness. I am one of many moods and many minds. I do not know myself, and I am an actor, But which of my selves, is the true and deeper self? Актер Я — актер, и был таким с рожденья. Я злодей, но я же и святой: Все, что происходит на подмостках, Происходит с кем-то, не со мной. Окружен романтикой и тайной Я, афишей созданный герой, Пафоса исполненные речи Наделяют властью над толпой. В колпаке шута или в короне, В шлеме стража, в маске воровской - Я актер, своей живущий ролью, Я живу не жизнью, но — игрой. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 3 августа 2023 г. 01:02
Вуф. Недаром блин стихотвореньице так называется... плотность глюков на квадратный слог зашкаливает. === An Opium Dream (aka Altars and Jesters) God is God and Mahommed his prophet; Idols stared with their carven eyes As I went down to a marble Tophet Where misers glow and the worm never dies. The first of the stairs were frozen marble, The second, silver, brittle and white; And I heard a dark bird drearily warble: "Nero's night is another night." The third of the stairs were of iron, glowing, The fourth, bare rock with the crust of salt, And a red eyed serpent watched my going, But he sang no ballad nor bade me halt. Columns towered in scorn basaltic As I went down a glimmering hall, Huge as the floor of the icy Baltic, Where men were futile and strange and small. Granite ghosts with their eyes of fire Ringed the bases carven and scrolled, They burned my breast with their dead desire - Their jaws gaped and my heart was cold. A dark girl came from the mists and silence, Her eyes were oceans, dusky and slow, And her hands were ice as with still cold violence She stripped me naked and let me go. To right and left swept out the columns With a fire-cold world of space between, And high on a heap of iron-bound volumes Brooded a scholar, wolfish and lean. One sat high on a throne of granite, Tossing dice with a son of Ham, Another sang like a soaring gannet, But the only word he knew was "damn." A king mulled o'er a broken riddle. A friar sang praises to the Pope, As they scorched his buttocks over a griddle And lashed his back with a knotted rope. A youthful emperor sat in glory. Gems shone bright on his throne like sleet. Greater than all the kings of story - Save that his breeches lacked a seat. A granite wind from the east was blowing; Night breathed with a silken sigh, Over the spires a moon was glowing, A still, pale fire in a marble sky. Tentacles of the stars were merging, Wrapped in the mist the silence lay. Iron seas on their black shores surging, Burned my limbs with their witch-fire spray. Ebon and silver, jet and umber, Flew the birds in a slender stream, Skyline to skyline, without number, Each one bearing a broken dream. Feet clashed on the sombre tiling - Nameless forms in the shapeless dark; I saw the monsters drearily filing, Lifeless, naked, inhuman and stark. Then a demon came like a dream of sinning And the echoes gibbered my hollow cries; I saw how his evil jaws were grinning, His body of jet and his great red eyes. On the tiles, above my screeching strident, His jade nails clanked like desert gongs, And I could not move as he raised his trident And through my buttocks he thrust the prongs. Borne high as a skewered lizard, I writhed and roared as he rushed through space. And I flew through the air like a flying wizard And the breath of the stars was in my face. Far below lay the golden ditches. Laughing, taunting, I saw them fly, A shimmering arc of naked witches, Like a silver bridge in the broken sky. Then with a flick of his wrist, the devil Flung me over a frozen sun, And I fell and lay on a scintillant level, Watching dancers that reeled and spun. Each of the women was wearing only High heeled slippers and black silk hose. Their laughter rose but the sound was lonely, And each of them tossed me a great black rose. Winds that were purple, tossed and blew them, Dusky blossoms from ebon lands, But the petals fell and the thorns struck through them. They turned to dust in my clutching hands. The moon sank and a bat was flying, Shadows sank through that red domain. Time was sleeping and Space was dying. Long dead teachers rumbled in vain. I felt my skull was to silver turning, Now when the moon was bright with death, My heart was a sapphire, bluely burning, A scented mist was all of my breath. Shadows lay on the iron ocean, Brazen beaches and golden mire, My feet moved in a curious motion As I went up a ladder of fire. Yellow mist on a silver river. Ships that steer from night unto night. I bought my boat with a golden stiver And spread my sails in the morning light. Опиумные грезы (или Алтари и шуты) Бог есть Бог, для всех — Единый, Сущий; Мухаммад же — лишь Его пророк. Взор застывший старых истуканов впился в спину, как стальной клинок. Я спускаюсь в Тофет, в мир несчастий, где свернулся Вечный Змей в клубок. Первая ступень — замерзший мрамор, ниже — в белой пене серебра Ворон вещий шлет предупрежденье: ныне — не последняя игра. Третий шаг — по гулкому железу, докрасна оно раскалено; Дальше — голый камень с коркой соли. Со стены змея следит за мной - Молчаливо хлопая глазами алыми, как терпкое вино. Тусклого базальта колоннада обрамляет исполинский зал - Стылый, как балтийский зимний ветер, сколько он в могилу душ загнал!.. На колоннах вырезаны тени, узники подземного огня; И от мертвокаменных их взоров сердце холодеет у меня. Смуглая в молчаньи мне навстречу выступает дева сквозь туман; Взгляд ее — как омут океанский, руки — словно лед полярных стран. В два движенья сорваны одежды и, нагим, иду я дальше сам... По бокам могучие колонны, между ними — лед, огонь и тень, А на груде древних инкунабул чахнет недокормленный студент. С сыном Хама черт играет в кости, нагло на пустой престол воссев. А второй, как свиристель, щебечет - да не разобрать его напев. Царь скорбит над ребусом разбитым. Падре выпевает интроит - На решетке нагишом распятый, весь кнутом исхлестан и в крови. Самоцветный трон, что солнца ярче, император занял молодой: С видом он победным восседает выше всех в истории земной - Все бы ничего, да его брюки щеголяют рваною дырой. Запах пыли ветр несет восточный сквозь шелка вселенской черноты; Месяц бледным пламенем сжигает злые полуночные цветы. Звезд немые щупальца из Бездны тянутся туманной пеленой. Гулко плещут волны цвета стали, это страх морской пришел за мной. Чернь и серебро, гагат и морок: так летят, раздвинув окоем, Птицы нескончаемым потоком; каждая — несет кошмарный сон. Гулкие шаги на древних плитах: бродят безымянные во мгле, Нелюди, отринутые жизнью, шкура света лунного бледней. Вижу я чудовищные тени тех, кому нет места на земле... С жутким эхом демон, дух греховный, входит, красноглаз и чернокож, И его зловещая ухмылка в пот бросает и в немую дрожь. Я застыл недвижно в проскинезе; скрип когтей по плитке — как набат, И трезубец поднимает демон, всаживая в мой покорный зад. Бьюсь и корчусь я, как та лягушка, острогой пронзенная насквозь; Он же меня в воздух поднимает и — летит средь хоровода звезд, И меня попеременно хлещут пламя и космический мороз. Далеко внизу — поля златые, а над ними, метлы оседлав, Стайка голых ведьм летит со смехом, как кометы в темных небесах. И одним движением запястья демон на застывший солнца шар Бренное мое швыряет тело; и, готовый вновь попасть в кошмар, Вижу танцовщиц я хороводы... Видно, слишком крепкий был удар. Черные чулки на них и туфли на кинжально-острых каблуках; Каждая в меня швыряет розой, за усмешкой дикий пряча страх. Но порыв их смел ветров пурпурных и унес в неведомую даль, Розы ж растворились жгучим пеплом в лабиринте треснувших зеркал... В небе — силуэт летучей мыши в зареве серебряном луны. В сумраке Пространство умирает, Время ж видит проклятые сны. Череп мой стал серебром тягучим, месяц льет с небес смертельный свет, Синевой сапфирной рдеет сердце, воздуха ж в груди и вовсе нет. Тени над железным океаном гонят златогривого коня; Я ж с трудом, шатаясь, поднимаюсь по ступеням пепла и огня. Желтый морок над рекой струится. В ночь идут из ночи корабли. Парус золотой я поднимаю, чтоб пределы гибельной земли Поскорей покинуть, чтоб с рассветом след мой в мире этом не нашли... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
Отправлено 1 августа 2023 г. 18:24
цитата ааа иииОбычный хаос большой битвы, когда у бойцов какой-никакой опыт уже может и появился, а у штаб-офицеров еще нет. цитата ааа иииК-9 против багов попытались задействовать, собаки сошли с ума. Больше не пытаются. цитата ааа иииИ трудности со связью (в т.ч. обратной связью) как таковой в том числе. Сверхсветовой связи там не изобрели, так что быстрее курьерского корабля пока ничего не. Классика, факт. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
Отправлено 31 июля 2023 г. 16:48
цитата ааа иииПервых — да, т.к. еще тупо не понимали, с кем имеют дело, и как всегда, "разведку боем" должны проводить именно десантники, потому как — а кто ж еще? Накопление данных. С кучей жертв из-за ошибок командования, все так. Потому что ошибки от незнания, а незнание от неинформированности. Операция на "отвлечение внимания", впрочем, также в любой войне законнейший ход. И опять же, кому, как не десанту, ее проводить. Вопрос, повторяю, не в том, что у Флота нет тяжелых калибров в смысле возможности планетарной бомбардировки. Есть. Но это, примо, вычеркивает планету из списка "ценный ресурс", секундо, не гарантирует уничтожения всех багов на планете... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 30 июля 2023 г. 19:39
Скиннов использовали как тыловой ресурс, т.е. чего-то нужное для производства, позволяя собственно земной федерации перекинуть часть своих предприятий на военные нужды. Точно так же, видимо, скиннов использовали баги, в альянсе с которыми те состояли на тот момент, когда ГГ со товарищи проводят операцию на их планете, ибо ни про военный флот скиннов, ни про их штурмовые подразделения в тексте ни слова. Бомбы против багов — ВООБЩЕ использовали, просто их не использовали там, куда сбрасывают десант. Потому как задача десанта — то самое "контролируемое насилие", а вот если десант облажается и вынужден драпать без шансов чего-то сотворить, тогда вторым заходом Флот может и скинуть ту самую бомбу. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 30 июля 2023 г. 11:41
Ну а как это еще перевести? Не "Таможня" ведь... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 30 июля 2023 г. 00:25
Пожалуй, отсебятины многовато. Ну и ладно. === Custom Crack of a whip in the dusky air, Clatter of brazen wheels on the stones, Thunders of drums and a trumpet flare, And the king of kings is passing there, While the wind o' the ages drones. Bronze face limned in the crimson sun, Helmet of gold with a regal feather, Flaming cloak that a princess spun, Sandals of tinted leather. Clang, clang, chip the cobblestones (Sunbeams glide on the silver reins); Clank, clank rattle the chariot chains (Like the chink of a skeleton's bones). Clamor of trumpet, boom of drum, And the people come, and the people come, Horde upon horde till the shadows massed Fade away in the dim of the past. Serfs and barons, knights of the lists, Silver shackles upon their wrists (But silver is sister to rued steel); Though proudly they wear their gleaming gyves, And proudly they strut, they live their lives Chained to the chariot wheel. Bronze face limned in the crimson sun. Keeping time to the horses' feet, The very children are proud to run After him down the street. Все по обычаю Щелчок бича. Тягучий воздух стонет. Лязг кованых колес по мостовой. Звенит тимбрель, шофар протяжно воет - Се царь царей в пылающей короне, И с ним железный ветер роковой. Лицо — как бронза в свете солнца алом, Плюмаж похож на светоч в мире тьмы, Глаза мерцают, словно два кристалла, Семь кож змеиных в пояс сплетены. Дрожит-гремит мощеная дорога, Серебряные блещут удила; Неспешно катят царственные дроги, Ведь не изобрели еще седла... Трубят рога, грохочут барабаны - Идут, идут! Все племена, все страны Сливаются единою ордою И вдаль уходят, в прошлое седое. Рабы, торговцы, витязи и маги В серебряных оковах, шаг за шагом Идут след в след за царской колесницей; И каждый цепью тяжкою гордится, И жизнь прожить — в такой готов неволе, Довольный драгоценною юдолью. Лицо — как бронза в алом солнца свете; Неспешный стук копыт по мостовой, И за царем ликующие дети Бегут галдящей радостной толпой. === Singing Hemp Aslaf sat in the dragon bows And smote on his soulless harp, And he sang of the winds and the cold sea-path And the sword-edge bitter and sharp. "Ravens whetting their iron beaks, "Black in the blood-red dawn, "And the quenchless fire of the mad desire "That drives the Viking on. "The wind that blows to the night-black gulfs "It bears the Southland's groans; "We turn not back on the red sea-track "Till the white sea has our bones. "Sons of the frost — the cold blue souls "Of the cloud-rack, torn and whirled, "Are the fires that rise in the Viking's eyes, "Oh, blind black wolf of the world!" Когда поют канаты Парус на мачте скрипел полосатый, В мощных ладонях дрожали канаты; Аслаф стоял на носу змееглавом И пел о битвах грядущих кровавых, Пел о просторах угрюмого моря; Викингам — слава, их встретившим — горе! "Вороны клювы точат стальные, И полыхают огни роковые В северных неукротимых сердцах, Черные — в алых небесных волнах. Мы не покинем дороги морские, В море полуночном ветры седые Южные стоны разносят по свету; Трусы они! Для живых — смерти нету! Вольное племя штормов и буранов! Вскоре обрушится ярость норманнов На берега разжиревшего Юга - Вспоены кровью мы, вскормлены вьюгой!" |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 28 июля 2023 г. 22:23
Таки не все. В общем, продолжаем продолжать. === Dancer I've caught the rhythm of the Universe, The world dip, star-dip and the swing of sea; My supple limbs to the winds are bare and free. Should I don muslin at a vexed priest's curse? My melody in hood and shawl immerse? Sun, moon and stars, come out to dance with me! Танцовщица Всем существом ловлю я ритм Вселенной, Дыханье мира, дрожь морского лона; Нагая, я кружу с ветрами вольно - А жрец свои бубнит нравоученья, Оденься, мол, бесстыдница, доколе!.. Что знает он о музыке Творенья, Ведь для нее и легкий шелк — препона! Созвездия, сойдите с небосклона, Со мной танцуйте, да царит веселье! === Artifice All is pose and artifice. I am artificial and so is my writing. But I have posed so long, I cannot always remember to forget my artifices. Рукотворное Все рукотворно: позы, мысли, чувства. Таков я сам и все мое искусство. Столько долго я его изображаю, Что истины и сам уже не знаю... === The Mountains of California Grass and the rains and snow, Trumpet and tribal drum; Across my crests the people go Over my peaks the people come. Girt with the pelts of lion and hare. Plodding with oxen wains, Climbing the steeps on a Spanish mare, Soaring in aeroplanes. Men with their hates and their ires, Men with their loves and their lust Still shall I reign when their spires And their castles tumble to dust. Горы Калифорнии Трава, дожди, снега на бурых скалах, Армейский горн, индейский барабан; Изведаны людьми все перевалы, Над пиками парит аэроплан. Когда-то шли они в звериных шкурах, Потом в фургонах двигались вперед - Пешком, верхом, на лошадях, на мулах, А вот на днях освоили полет. ...Ах, люди, достиженья их и страсти, Их рукотворный разума оплот - Все сгинуло в кошмарной Рока пасти, А мы — стоим, планеты кость и плоть. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
Отправлено 28 июля 2023 г. 11:12
цитата ааа иииНаверное, потому что оно НЕ государство военных. На сверхсрочку-то там оставался мизер, 99% отслужили — и с чистой совестью и полными гражданскими правами занимаются тем, чем хотели. Далее, условный внешний враг, т.е. баги, появился вот буквально недавно — война, как мне помнится, начинается за пару месяцев до выпуска Рико. Экономика соответственно на военные рельсы не переведена, защита метрополии от орбитальных ударов — не от десанта! — на тот момент недоорганизована просто потому, что ресурсы (а чем больше и разветвленнее аппарат, тем ниже скорость его перестройки). |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 27 июля 2023 г. 23:28
Оно может и единое государство, но планеты разные, и жизнь на них тоже разная (в т.ч. потому что процент граждан разный). Тут уместна будет аналогия то ли со Штатами, то ли с Британским Содружеством. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 27 июля 2023 г. 21:44
Ну так стран-то там много, и разных планет тоже, и жизнь везде чуток отличается. Можно подобрать. И деньжат подкопить на перелет, благо на бизнес неграм (не-гражданам) никаких препон не ставят. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 27 июля 2023 г. 17:54
просточитатель — ну, там честно заявлено, хочешь быть гражданином — будь, дорога открыта всем. И упомянуто, что процент граждан колеблется в зависимости от планеты от трех до восьмидесяти, что ли. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 27 июля 2023 г. 10:57
Борис68 — при чем тут вера? У Хайнлайна четкое ОБОСНОВАНИЕ, почему именно такой вариант общественной структуры правильный (можно не соглашаться, но обоснование приведено и разложено по полочкам). У Верхувена же сплошная вьетнамская агитка, где от Хайнлайна только часть имен и куски фабулы (это при том, что роман написан ДО Вьетнама). |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Хайнлайн. Обсуждение творчества > к сообщению |
Отправлено 26 июля 2023 г. 19:48
цитата ааа иииАд, согласно "Иову", местечко куда как приличнее рая... |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 25 июля 2023 г. 21:23
Ну, кажется, все. В смысле все, что отобрал для перевода — вот. Гейс исполнен. === The Sands of the Desert A sea of molten silver The sands of the desert lie; The brain is locked in the silence, The moon betrays the eye. Пески пустыни Пески пустыни перед взором нашим Плывут тягучим тусклым серебром; Обманщица-луна, царица ночи, Безмолвьем заливает небосклон. === Trail's End Ho, for a trail that is bloody and long! And scattered with barren bones, I trow! But a trail must end and a stake is strong, And midnight crossroads there are enow! В конце пути Кровав и долог путь, что мы избрали, И устлан он костьми первопроходцев; Но те, чей дух подобен звонкой стали, Напьются из полночного колодца! Конец пути Путь долог и кровав, и вдоль его обочин Облоданных костей лежат безмолвно груды; Но сильный — до конца пройти его способен, В полночный час представ на перекрестке судеб! === The Trail of Gold Come with me to the Land of Sunrise, The land in the days of old, And with the Five Free Comrades, We'll follow the trail of gold. Over the sands of the deserts, And through the jungles old, Over the ancient mountains, Yes, the trail of gold. Золотой путь Пойдем со мной в Страну Рассвета, Где мифы древних дней живут, С пятью веселыми друзьями На золотой мы встанем путь. Сквозь джунгли, сквозь пески пустыни, Сквозь горы наш лежит маршрут - Туда, где дней былых сказанья Путь золотой в себе несут. === War to the Blind War is a thunder of unseen feet Roaring down the forgotten street. War is the clashing of metal blades, Shrieks of children and ravished maids. Guttural words in a foreign tone And overhead, an incessant tone. Sounds, sounds, medley of sounds, Noise that confuses and confounds. War is the crash of a shattered door, A shattering rush, a rumbling roar; Myriads of things, like comets hurled, A mighty bellow across the world; A mutter of shouts, a trumpet blare, A hell-fire blast through the droning air; Feeling forward, pausing to hark — War is the death that comes in the dark. Война для слепых Война — как гром, презрительный и сытый, Что катится по улицам забытым. Война — как сабель тяжких лязг железный, Как плач детей и женщин бесполезный. Утробный стон, наречий чуждых рокот, Над головой — небес тревожный ропот, Стенанья, крики, звуков мельтешенье... Сплошная какофония сраженья. Война — как треск дверей, с петель снесенных, Удар таранный эхом с небосклона, Набатный глас от края и до края, Рев канонады, вой собачьей стаи; Рычанье труб, божба, летящий пепел, Огонь, и адский взрыв, и пыль, и ветер. Застыть на миг, вперед чуть наклониться... Война — как смерть, что в темноте таится. |
| Произведения, авторы, жанры > Роберт Говард. Обсуждение творчества > к сообщению |
|
Отправлено 25 июля 2023 г. 13:39
Почему? Фашизм, коммунизм, лига свободы — плевать на ярлыки, все врут. Ну так и в переводе оно же. |