Стиг Ларрсон

Независимый журнал "Миллениум" готовит очередное сенсационное расследование, на сей раз посвященное секс-трафику из Восточной Европы и погрязшим в этом трафике шведским чиновникам. За хлопотами пламенный репортер Микаэль Блумквист почти не вспоминает хакершу, социопатку и просто славную девушку Лизбет Саландер. А девушка жуирует на деньги, натыренные с неправедных счетов, и вяло приглядывает за врагами-женоненавистниками. Эту идиллию взрывает тройное убийство, которое грозит уничтожить "Миллениум" и Саландер — и герои начинают разруливать и просто выживать.

Трилогия "Миллениум", по сути, распадается на две части: второй и третий романы друг с другом связаны намертво, а с первым — почти символически. Это немножко облегчает страдания читателя. Первый роман, как я уже отмечал, является отличным чтивом. Третий с ним сопоставим, хоть и пожиже запева (зато всем достается по слону, а слонихам — еще и поклон). Второй том просто ужасен. Автор халтурит безбожно, переводчик ему истово помогает, запутываясь в смыслах, падежах и местоимениях. Отдельным клюквенным деревом возвышается русская тема, способная вогнать в смеховую истерику расстроенного флегматика.

К тому же Ларссон не изменяет избыточности. У него всего всегда слишком много: страниц, описаний, деталей, перечислений покупок, роялей в той самой клюкве, банальных рассуждений, пришитых сисек, либерастии, вторичных ходов, интернет-адресов и феминизма. К этому надо привыкать. И есть смысл привыкать — чтиво-то, по совокупности, отличность не растеряло.

Финчер, судя по трейлеру, тоже проникся.

Стиг Ларссон

Стокгольмский журналист средних лет, идеалист и интеллигентный бабник, признанный виновным в клевете на олигарха, от бессильной злобы и отчаяния соглашается на странное предложение другого олигарха, старенького и, в общем-то, списанного. Дедушка почему-то решил, что только такой вот честный красавчик способен найти дедушкину племянницу, невесть как сгинувшую сорок лет назад. Бессмысленное копание в древних бумагах постепенно оборачивается новыми подробностями, библейскими шифрами, серийными убийствами и стрельбой на поражение. И никто бы из этой катавасии живым не выбрался, кабы не заглавная девушка, утыканная пирсингом и психотравмами социопатка, по совместительству являющаяся гением сыска и хакером мирового масштаба.

Трилогия "Миллениум" (названа в честь журнала, в котором работает главный герой) считается главным явлением современной массовой литературы — и наконец-то не зря. Предыдущее явление по имени Дэн Браун было совсем уж откровенной дрянью без совести и элементарного профессионализма. Лично я Ларссона читать опасался и поэтому, и из-за слишком большого количества маркетинговых достоинств (завидное совпадение бестселлинга с критическими восторгами, смерть автора на взлете и все такое). Но все-таки рискнул — в основном из давней сипатии к скандинавскому детективу.

В общем, Ларссон — совестливый профи без стыда, решивший с размахом конвертнуть шведские детективные ценности — и выигравший.

Для скандинавской прозы всегда было характерно либеральное левачество — и честность. То есть герои всегда расплачивались за свои либо авторские убеждения некрасивостью, алкоголизмом, разводами, язвой двенадцатиперстной, депрессией и усталой мизантропией. Просто потому, что такова в этой жизни цена либерального левачества — как, впрочем, и любой иной радикальной истовости.

А Ларссон, сохранив традиционно шведский тускловатый фон, набор свинцовых проблем и персонажей, воспринимающих любое дуновение ветра с позиций мировой справедливости, пролетарского самосознания и защиты угнетенного меньшинства, произвел всего две операции. Он заменил главных героев голливудскими архетипами — и подлил в тональность здорового идиотизма дамского романа. В результате упрямый журналист Блумквист и трудная девушка Саландер сохранили местную внешность, замедленность движений и пылающий феминизм во взоре — зато научились действовать как победители-обаяшки, и чувствовать себя соответственно — здоровыми, крепкими и правыми. В любой ситуации, от обламывания олигархов до сожительства со старушками.

Это и стало большей половиной успеха.

Меньшая половина связана с упомянутым профессионализмом Ларссона. Сильно меньшая: все-таки сюжет слишком явно просчитан на пальцах и калькуляторе, многие эпизоды чересчур старательно срисованы с соответствующей классики типа Blow Up, а некоторые повороты действия наивны с перебором (типа демонстрируемой кучей неглупых жителей христианской страны неспособности увидеть в пятизначных, что ли, числах ссылки на библейские строки). Ну и некоторая передутость текста сказывается: между 100-страничными блоками пару раз попадаются кусочки страниц на 20, сильно тормозящие действие.

Но в целом текст, конечно, является беспощадным засасывателем промышленного масштаба. Оторваться невозможно.

Читаю второй том.

Джон Гришэм

В конце ноября среднестатистическая американская пара провожает в перуанские джунгли дочь, ударившуюся в Корпус мира, — и принимается тихонько вписываться в предрождественские хлопоты. И тут Лютер Крэнк почти нечаянно обнаруживает, что прошлогодний главный праздник встал семейству в шесть с гаком штук — на которые не удалось купить ничего, кроме переутомления с перееданием и никому не нужных подарков. При этом роскошный карибский круиз на двоих обойдется в половину этой суммы. Почесав репу, Крэнки покупают путевки, садятся на предкурортную диету и объявляют городу и миру, что в этом году Рождество пропустят — полностью, со всеми атрибутами, от вечеринок и открыток до установки елки и выкупа благотворительных тортов. Крэнкам надо выстоять месяц под натиском превосходящих сил друзей, коллег, соседей, скаутов, продавцов и всех-всех-всех жителей городка. Им это удается. Почти.

Самое смешное в забавной, точной и трогательной книге — не традиционно дебильный перевод названия, а имя автора. Любой нормальный читатель (и даже я) примерно до последних страниц ждет от Джона Гришэма детективной интриги, юридического разбирательства или хотя бы пары трупов. Их не будет: король судебного триллера удрал штуку посильнее татьяниной, написав рождественскую сказку не сказку, но историю про то, как хорошие люди, лучшие побуждения и бытовые деталями не сопрягаются друг с другом (передозировка соплей в сахаре, что характерно, существенного влияния не оказывает).

Книга очень напомнила мне любимый фильм "Рождественские каникулы" — правда, герои сценариста Джона Хьюза храбро кидались в кошмар великого праздника, пытаясь сделать всем хорошо, а герои писателя Джона Гришэма храбро пытались добиться того же результата обратными действиями (по гришэмовскому "Рождеству" тоже, конечно, сделан фильм — но я его как-то пропустил). Финал един.

У ели длинные мохнатые лапы.

Владимир Покровский

Недалекое постиндустриальное будущее, мегаполис – развитой, обеспеченный и наглухо упакованный в намордник. Человечество накрыла эпидемия импато – рукотворного вируса, в короткое время превращающего человека в суперособь, которая умеет видеть будущее, менять внешность, проламывать стены, раздваиваться, летать – но быстро теряет сходство с человеком, впадает в спазмы безудержной ярости и убивает всех вокруг. Импатов отслеживают, отлавливают для исследований, но в основном отстреливают скафы – спецподразделение одиноких ранимых убийц, утомленных высокой смертностью, всеобщей ненавистью, внутренними интригами и абсолютным запретом на личную жизнь. Естественно, запрет устоять не способен – что и спускает пружину трагедии.

«Танцы мужчин» написаны в начале 80-х, тогда же стали тихой сенсацией малеевского семинара молодых фантастов, в конце 80-х были опубликованы в усеченном виде в «Химии и жизни», пару лет спустя полный вариант повести вышел в последнем советском альманахе «НФ», снес крышу многим читателям (включая меня) и писателям, породил кучу подражаний – и больше не переиздавался. Я уже писал про крутизну, историческое значение и вечную ценность творчества Владимира Покровского вообще и «Танцев мужчин» в особенности, рекомендовал повесть всем, до кого дотягивался – а сам перечитать боялся. Потому что вдруг получится как с «Тарантулом» или "Тайна-стоит-жизни", которые в детстве представлялись вершиной мировой литературы, а взрослое перечитывание вершинных факторов не обнаружило.

Перечитал.

Подтверждаю: «Танцы мужчин» — вершина. И ее подзабытость вместе с недосягаемостью – очень печальный и точный симптом.

Виктор Пелевин

Тишайший преподаватель английского Семен Левитан, в детстве научившийся читать сводки Совинформбюро правильным голосом, но с диким местечковым акцентом, становится инструментом российских спецслужб, персональным Гласом Божьим президента США Джорджа Буша-мл. и разоблачителем страшной тайны кремлевских вождей.

Малоудачливый кремлевский политтехнолог-пропагандон Савелий Скотенков оказывается неуловимым моджахедом Саулом Аль-Эфесби ("такое имя связано, скорей всего, с тем, что Скотенков проник в Афганистан по турецкому паспорту", невозмутимо отмечает автор) и принимается Словом Божьим валить с небес американские беспилотники.

Легкомысленный завсегдатай Гоа Олег Петров открывает бездну, смотрящую из его собственной тени, разочаровавшийся сатанист Борис находит выход на адептов полноценного зла, а прекрасная дама Маша под руководством болтливого ангела изучает прекрасный, смешной и по итогам счастливо ускользающий мир гламура, распила и уестествления.

Я стал яростным поклонником Пелевина больше 20 лет назад, с немецко-фашистских рассказов и "Верволков средней полосы". Крупная форма заходила похуже, хотя "Empire V" понравился очень — но почему-то стал поводом для расставания-пока-хорошие. Соответственно, две следующих книги я без сожаления пропустил, так же намеревался поступить и с третьей — но решил рискнуть. Чему очень рад.

Сборник "Ананасная вода" вполне современен, глумливо злободневен и с перебором актуален — и при этом очень похож на обожаемый "Синий фонарь" и вообще на раннего Пелевина. Ранний бодался с несколько иными демонами и вряд ли декларировал бы уже в заглавии альтернативу готовности отдавать жизнь в угоду любящим баб да блюда. Так это мелочи.

Наконец-то верится, что история лузера-препода, вертящего мир на кончике, что характерно, языка, придумана человеком, написавшим «Оружие возмездия» и «Миттельшпиль»" (а песня «Слава психонавтам» тут совсем ни при чем). Что мститель Аль-Эфесби вышел из воющей пурги, породившей программиста Герасимова из «Святочного киберпанка». Что тень – это тот же ухряб в профиль, вечное зло настигает идущего к нему, не разбирая, пешком он или в луноходе, а выход из хрустального мира мало отличается от побега из курятника.

В общем, рекомендую. А сам попробую наверстать упущенное.