| |
| Статья написана 7 января 2014 г. 15:18 |
Роман Шмараков Чудовищно остроумный и образованный молодой человек является по неожиданному приглашению в замок барона фон Эренфельда, дочери которого симпатизирует, однако вместо барона нарывается сперва на неприятеля детства, потом на призрак барона, а далее на шторм потусторонней активности, сигналом к которому становится военный парад довольно агрессивного столового серебра. Обо всем этом главный герой рассказывает в письмах приятелю, обстоятельно, изящно — и постоянно отвлекаясь на попутные воспоминания, размышления и посторонние тексты, так что к десятому месяцу переписки сам отчаивается довести рассказ о нескольких колдовских часах до хоть какого-нибудь завершения. 
Роман Шмараков – доктор филологии («Символический подтекст романа Ф.М. Достоевского “Бесы”» и «Поэзия Клавдиана в русской рецепции конца XVII – начала XX вв.»), переводчик с латыни, знаток всевозможной классики, http://shmarakovy-dolls.narod.ru/about.html"> puppet master и автор http://roman-shmarakov.livejournal.com/">блога, постоянно генерирующего массовые веселые умствования. Книга, в общем-то, такая же – закрома дико смешных, местами невыносимо прекрасных умствований, знакомство с которыми заставляет правильного читателя то поджимать пальцы от удовольствия, то, бурча, лезть в словари. У этой книги читатель может быть только правильным — но никак не широким, увы. И дело даже не в формально элитаристских особенностях романа «Каллиопы, дерева, Кориска», который от названия и до примечаний построен на античном базисе, строгом, суровом и все такое, а в том, что мы на этом базисе ногу сломим всем чертям назло. Если бы античные статуи дошли до нас в первозданном виде, мы бы могли восхищаться не только изгибом рук милосской Венеры и суровым ликом самофракийской Ники, но и насыщенностью тонов, а также контрастностью цветового рисунка. Сейчас идея раскраски мраморных памятников кажется чудовищной, хотя казалось бы. А Шмараков, по сути, занимается ровно тем, что мастерски и по всем правилам, которых мы не знаем, рисует портрет эпох поверх слепого белого лица, которого мы опять же не знаем – и боевой раскрас воспринимаем либо как странную шутку, либо как высоколобое кощунство. При этом автор крайне обаятелен и дружелюбен, и готов не отпускать обиженным никого: не зрящий замаха Лукиана проникнется слогом Джерома или заходами Гашека (я уж молчу про готический роман как класс и школу) – впрочем, и не проникшийся может оценить фразу типа «Я хотел украсить его головой свой забор, как Эномай, но, во-первых, у меня нет забора, а во-вторых, я подумал, что вторую голову найду нескоро, и чувство симметрии заставило меня быть гостеприимным». А таких фраз в книге – в общем, там все фразы такие. Шмараков большой мастер, и мастер самостоятельный, сам выбирающий, к какой из сотен традиций относится сегодняшний фрагмент. Это, понятно, не подействует на читателя, который предпочитает быть обиженным, недружелюбным и искренне не понимающим, что «весело» не должно совпадать с «ни о чем не надо думать». Остальным истово рекомендую.
|
| | |
| Статья написана 2 января 2014 г. 22:11 |
11 декабря 1963 года на малообитаемом камчатском острове Карагинский родился мальчик Паша. Лед был скользким, а вода холодной, поэтому родители добрались до относительно большой земли лишь в следующем году. И поэтому мир отмечает день рожденья своего лучшего детского писателя 2 января. Сегодня автору "Королятника" (он же "Самая правдивая сказка", он же "Школа молодых правителей"), "Ветерана Куликовской битвы", "Лета разноцветно-косолапого" (оно же "Разноцветные пионеры") и "Клада и других полезных ископаемых" Павлу Калмыкову — 50.  https://fbcdn-sphotos-g-a.akamaihd.net/hp..." />
50 официально, 50 с небольшим по правде и еще 500 — в потенциале. И эти 500 ему придется провести как обычно — в трудах, заботах, во здравие пациентов и на радость всем нам. Паш, еще раз с днем рождения! Будь.
|
| | |
| Статья написана 31 декабря 2013 г. 19:36 |
Год оказался непростым, интересным, чертовым и недюжинным. Я поставил личный небьющийся, очевидно, прозаически публикаторский рекорд: два романа и рассказ в сборнике. Я даже не пытался садиться за сочинительство (за исключением упомянутого рассказа). Я много редактировал, ничего не слушал, немножко читал и смотрел. (Чтобы два раза не вставать: Книжный проект года — Большое иллюстрированное собрание сочинений Владислава Крапивина (ИД Мещерякова) Отечественный фильм года — http://zurkeshe.livejournal.com/398940.html">"Алдар и серый волк" Сериал года — http://zurkeshe.livejournal.com/431597.html">Bron|Broen, оба сезона Личные открытия года — корейское кино, Роман Шмараков, Десмонд Бэгли и Лоис Макмастер Буджолд По остальным традиционным пунктам, увы, прочерки — по моей вине, понятно) Я поучаствовал в открытии нового проекта и обороне пары старых — и все вроде успешно. Я много ездил, общался со старыми приятелями и заводил новых. Здоровье почти не кривлялось (последнюю неделю считать не будем). Семья изобретательно оставалась надеждой, опорой и тоником. Дальше будет интересней. С Новым годом, друзья и товарищи. Берите, посылайте и будьте. https://fbcdn-sphotos-b-a.akamaihd.net/hp..." /> (художественное обеспечение — (с) дочка)
|
| | |
| Статья написана 27 декабря 2013 г. 15:06 |
Я согласился войти в число судей седьмой фантлабораторной работы , в рамках которой желающие пишут рассказы на заданную тему. На сей раз тему задал неизвестный мне канадский писатель Р.Скотт Бэккер: "Revelation as degradation" (официальный перевод: "Откровение как упадок", неофициальные также не возбранялись).
На конкурс и внеконкурсное состязание было принято больше сотни работ, в финал вышли 14, которые я и прочитал (тексты общедоступны по ссылке выше).
Мои отзывы (со спрятанными оценками):
«Внекс»
Начало обнадеживало: идея неплохая и вполне актуальная, место действия и герои без труда разгоняют читателя в сочувственный режим – но на этом хорошее кончается, начинается вялое повторение пройденного не этим автором, а кем только не, например, Лукиным и даже Лазарчуком (в «Мумии», например). Проблема в том, что автор не Лукин и не Лазарчук, а Человек, Отвечающий На Вопрос «Какой». «Вениамин почтил начальственную длань коротким протокольным поцелуем и безмятежно вышел в коридор» — это в рамочку и на стеночку палюбасу, но «звенели чеканные строки», «подняла вверх» и «до безобразия похожая на мопса» мне тоже очень понравилось.
«Гулькина мать»
Многозначительно бестолковый постап, смысл которого исчерпывается одной строчкой на последней странице. Авторское предвкушение этой строчки утомляет больше, чем смелые тезисы типа «Когда в доме нет ничего кроме крошек на скатерти и пустых комнат» (А скатерти нет? А стола под нею? А коридоров? А гранатомета?) или «Вместо стёкол наклеены газеты» (от наклеивающихся стекол я, впрочем, не отказался бы).
«Заповедник»
Скучный перепев древнего стандарта, добитый многословностью автора. «Данька от безделья откинулся на мешки и изучал чистое бирюзовое небо, украдкой посматривая на управляющую животными Саньку», «Пришлось сползти с телеги и нехотя пожать маленькую, но сильную ладошку, ожидая, как обычно, подвоха», «И лес, только-только желтеющий, едва слышно устало поскрипывал».
«Проём в дальние помещения» я выпишу на память.
«Исповедник»
Неплохой внятный рассказ с посылом, интригой и смыслом, откровенно олдскульный — такой Симак-лайт со слитой концовкой. Концовку жалко.
«Кукла Мёбиуса»
Совсем ученический текст, герои картонный, сюжет исчерпан досуха лет тридцать назад, слог кошмарный: уровень подростковой выспренности зашкаливает, как и уровень непрофессионализма автора, который упорно громоздит слова, не обращая внимания на потерю или искажение смысла. Цитировать можно почти весь текст:
«Жадные руки, алчущие власти, жаждущие спасения, как молодые ростки к солнцу они тянутся в никуда, туда, где должен находиться центр круга».
«фраза на приведение внимания студентов в тонус».
«Благо, живу поблизости, и можно срезать путь через парк, не утруждаясь ожиданием маршруток»
«Шкворчание мяса на сковороде вызывает обильное слюноотделение»
«Возвращаясь к утреннему разговору, поражаюсь, насколько девушка права относительно моего желания прервать архивирование собственной жизни»
«Встретившись с пустым взглядом одной из танцующих барышень, верю на слово»
«Я лишь душа, на краткий миг оказавшаяся вне объекта познания и осознавшая истину, как и ты»
Ну и к слову: коллеги, пожалуйста, не ремаркируйте диалог в стилистике методички для детсадовского театра, смешно это:
«- Эта девчонка — ты? – прерываю монолог.
— Скорее, ты, — усмехается, ставя сковородку передо мной.
— И к чему этот образ? – беру вилку.
— Узнаешь, если сходишь со мной кое- куда вечером, – присаживается напротив.
— Как ты это представляешь? – вдыхаю дивный аромат мяса.»
«Напалмовый декаданс»
А вот и пример того, как лихо можно сбацать этюд на заезженную полвека назад тему. Простенько, зато без нытья и фиг, форсед «Юный техник» с сиськами. Есть пара языковых блох («бреет волосы машинкой, и тогда сквозь светлый пух просвечивает кожа на макушке» — выкинуть такую машинку на фиг), ну и поклоны рокенроллу делают стыдным даже шедевр – а это не шедевр. Но работа крепкая и забавная.
«Народный способ»
Актуальный киперпанк-этюд. Суконность слога («А там, где существует запрет, неизменно возникает прослойка общества, которой хочется во что бы то ни стало этот самый запрет обойти») и декораций, а также несбалансированная структура компенсируются злободневностью текста и хорошей концовкой, тем более приятной, что небанальность уже и не ожидалась.
«Не раствори в себе Кумира»
Любопытный сюжет, скучноватая реализация, слегка корявый слог – особенно досадно нагромождение местоимений и попадание в большинство семантических ловушек:
«Это было стандартное приветствие того, что приближалось вслед за всадниками- змеевиками»
«За их спинами показались пестрые одежды. Там был смех, звон бокалов, плеск вина»
«На этом войске сходятся не только мои интересы»
«Откровение»
Отличный рассказ, интригующий, плотный и свежий. Отработка того же сюжета на местном материале обеспечила бы доппрокачку текста.
«Радуга за окном»
Типовой девачковый текст, пятое занятие литстудии при старших классах, «Сегодня проходим технику безопасности», патамушта мы все умрем. О.Генри бредет прочь, вертя в пальцах нарисованный листик и повторяя «Надевают одежду, одевают Надежду».
«Санкторий»
В целом очень правильный и очень нудный рассказ. Женская боевая фантастика, беспощадная в гуманизме. Восемь тыщ пятисотый фантэкзерсис на тему «власти скрывают, что едят наших детей».
И опять мое любимое, про ремарки:
«– Ты тут написала, что собираешься в Соколиный отряд, – во рту пересохло.
– Так и здорово бы! – заулыбалась Яэль
— Неинтересно и не получается, — Яэль капризно скуксилась.
– Так во врагов же! – обиженно заморгала Яэль.
– Да, точно, – скривилась Далит
– Вчера отправила, – потупилась дочь.»
«Сердце праведника»
«Муму» один написал, а памятник другому поставили. То есть я, напрягшись, могу, наверное, сообразить, почему оммаж Булгакову сработан в чуждой Булгакову стилистике – но, может, кто поумней с этим справится лучше. При таком-то слоге Достоевский или Соллогуб в качестве героя были бы значительно уместней. Но и они с трудом выдержали бы соседство с фразами «демисезонно экипированный в офицерское без нашивок» или «сейчас и вовсе невозможно было увидеть по причине полного их отсутствия». И автору имеет смысл помнить, что зрачок – это дырка в радужке, и говорить про его оттенок, даже «такой, будто вытирали школьную доску, да неряшливо вытерли, и остались на чёрном дереве её густые пепельные разводы», значит уводить интригу в совсем фантастические дебри.
Концовка забавная, скажем так.
«Серые, в чёрную рябь»
Городская фантазия, банальная, но отписанная уверенной рукой. Но банальная.
«Читарик»
Стандартная беззубая фантастика. Азимов измученно шепчет: «Ну хватит уже».
|
| | |
| Статья написана 16 декабря 2013 г. 16:07 |
Андрей Лазарчук, Михаил Успенский Планета Саракш, городок солекопов на границе с Пандеей. Гимназист из шахтерской семьи с дружком из военных-благородных вяло шляются в поисках приключений, пока их не берет в оборот страшненькая умница, предлагающая наладить бизнес, связанный с отловом, засолкой и продажей глубоководных деликатесов. Быдловатая солдатня сразу валит бизнес набок – и тут пацаны находят на берегу ледяного озера умирающего чужеземца с диковинным оружием. Такова завязка первого романа дилогии «Соль Саракша». Планета Саракш через полтора десятка лет после событий первой книги (и в период, описанный в последних главах «Обитаемого острова» Аркадия и Бориса Стругацких). Власти центра провинции на границе с Пандеей, получив сигнал о скорой то ли войне, то ли беде, вывозят школьников в лесной лагерь. Там их и накрывает война-беда, смысла и сути которой никто из действующих лиц не понимает, хотя в паузах между беготней, перестрелками, похоронами товарищей и карательными вылазками судорожно пытается понять, и найти родителей – или хотя бы смысл выживания в сдохшем мире. Об этом второй роман – «Любовь и свобода». Романы задумывались и писались для цикла «Обитаемый остров», который должен был снять часть пенок с волны, поднятой экранизацией Бондарчука, ничего не снял и бесславно заглох. Дилогия не была напечатана и не стала трилогией, как задумывалось изначально. Лишь этой осенью, выждав полтора года и убедившись в тщетности дальнейших ожиданий, Лазарчук выставил книги в довольно специальном магазине и предпринял ряд промо-акций, ставших поводом для мощных бурлений разнообразных масс. Да и пусть их. Некоторое время назад я описывал свою реакцию на курс, выбранный любимыми авторами, термином «уважительное недоумение». Еще есть «сожаление» — в связи с тем, что Лазарчук раз за разом пытается играть на чужой поляне. Да, хорошим инвентарем. Да, по своим правилам, которые мне нравятся куда больше дефолтных. И да, впихивание в которую подряд коммерческую шнягу качественно сделанного кунштюка с социально-психологическим и философским подтекстом можно считать если не выигрышем, то достижением и подтверждением верности однажды поднятому флагу. Беда в том, что любой флаг на каком-то обширном фоне становится частью чужого флага – и не всегда того, которому хочется присягать. Я понимаю как объективные, так и субъективные причины этого подхода. Я знаю, что мировой масскульт накопил массу примеров того, как подсаженный на низменный гумус высоколобый росток на сороковом году шараханий по колено в помянутом гумусе делает пейзаж ослепительно прекрасным — и все радуются, а также танцуют (обычно в этом месте приводится в пример сериал Dr Who, который типа обязателен к просмотру, но сугубо с шестого или какого там сезона). Я даже верю, что когда-нибудь на похожие чудеса будут способны холмики, обозначающие отеческие гробы. Но в правило грабель я верю сильнее. Лазарчук и Успенский заслуженно относятся к видным ученикам Стругацких, в связи с чем, похоже, и считают необходимым вписываться в проекты, связанные с именами наставников. Вспомним «Время учеников», вспомним ненаписанного «Белого ферзя», вспомним сталкера с точками, в рамках которого (-ых) авторы не столько отрабатывали франшизную повинность, сколько пытались напомнить о бесточечной поре. Сверхзадача «Всего этого джакча» сопоставимая. Успенский (очевидно, более-менее сольно написавший первую книгу дилогии) продолжает эксперименты с «Парнем из преисподней», отыгрывая не сюжетом, но духом той повести мотивы отдельных глав «Полудня» (который «XXII век»). Лазарчук же (явно ответственный за вторую книгу) со свойственной ему лютой честностью и в близком ему апокалиптическом режиме пытается ответить на вопросы, которые ставил перед молокососом по имени Мак некто по прозвищу Странник («Тебе вообще известно, что такое инфляция? Тебе известно, что надвигается голод, что земля не родит?.. Тебе известно, что мы не успели создать здесь ни запасов хлеба, ни запасов медикаментов? Ты знаешь, что это твое лучевое голодание в двадцати процентах случаев приводит к шизофрении?»). Я не могу сказать, что эксперименты мне не понравились, а ответы показались неубедительными. Но я должен сказать, что за пределами сферического непроницаемого мира, в который добровольно загнали себя авторы, им и мне было бы проще. Любовь и свобода плохо совместимы с неволей.
|
|
|
облако тэгов
