Где водятся волшебники? В дореволюционном Витебске, будто сошедшем с полотна Марка Шагала. Белорусская провинция, убогая, нищая. И фантастический старый город в окрестностях Западной Двины. Там люди смотрят вверх, на небо, и — взлетают.

Не на ковре-самолете — в собственных мечтах.

— Отец любил каждый день приходить к городской пожарной каланче. Кроткий еврейский мальчик, очень красивый, есть старые фотографии, — говорит Наталья Лагина, дочь писателя. — Достаточно назвать всего три фамилии, которыми прославился Витебск: это художник Марк Шагал (на 16 лет старше) , композитор Марк Фрадкин, который, кстати, жил с папой в одном доме в Москве, но был на десять лет моложе*, и, конечно, мой отец.

Детей в семье было пятеро. Отец был старшим. Единственная радость в жизни — по субботам ходить к богатому соседу покупать квашеную капусту. На мальчика Лазаря надевали праздничную рубашечку, подпоясывали кушачком. Ничего общего с правильным московским пионером Волькой Костыльковым.

Да и задиристая Западная Двина, по которой гонял плоты дедушка Иосиф, мало напоминала “одетую в гранит” Москву-реку, где тыщи лет пролежала бутылка с арабским джинном, любителем мороженого. Отец стал интеллигентом в первом поколении. Да и вся семья плотогона, а потом продавца в скобяной лавке вышла в настоящие интеллигенты. Среди них, к примеру, был и очень крупный ученый-литературовед Давид Гинзбург (самый младший брат отца), трагически ушедший из жизни в двадцать четыре года, но и по сей день остающийся одним из самых уважаемых в нашей литературе исследова¬телей творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина.

фото из архива Ольги Ким

“Ужасный сладкоежка и чудовищный лентяй” — так Лазарь Лагин представлял себя. Его единственная дочь, журналистка, полностью переняла эту манеру, добавляя к тому же: “А я еще и трусиха!”

На самом деле работоспособности у писателя было не занимать. Хотя больше всего в жизни он действительно любил музыку и конфеты. Садился за того же “Хоттабыча”, предварительно положив перед собой килограмм шоколадок. Родные закрывали входную дверь на замок, чтобы писатель не сбежал погулять.

— Только я личным примером и могла его заставить работать, — признается Наталья Лазаревна. — Заслышав стук моей пишущей машинки, он входил в эту комнату и предлагал: “Пошли-ка лучше в кино? В 26-й раз на “Мою прекрасную леди!” — “Папа, тебе же завтра сдавать рецензию”, — наставляла его я на путь истинный. “Ничего, в крайнем случае ты ее за меня напишешь”.

Лагин ужасно не хотел, чтобы дочка выросла избалованной. Подобных примеров вокруг них, в известном литераторском доме на улице Черняховского, не счесть. Все звезды соцреализма жили здесь. “Это страшная категория — писательские дочки, писательские дети. Из большинства толк не вышел, потому что они знали только импортные шмотки и ресторан ЦДЛ, — рассказывает Наталья Лазаревна. — Тем же, кто попытался пойти по родительским стопам, доставалось больше всего. “За них пишут папашки!” Я мечтала стать ветеринаром, на что папа фыркал: “Ты упадешь в обморок на первой же кошачьей операции”. О карьере музыканта тоже пришлось забыть. Тогда я выбрала профессию музыкального и театрального критика, в которой отец ничего не смыслил, закончила киноведческий факультет во ВГИКе, только после этого недоброжелатели отстали”.

У отца и дочери Лагиных много общего. Даже дни рождения их следуют друг за другом: 3 и 4 декабря.

Знак Стрельца. Любовь к путешествиям и авантюрам.

Сумасбродный, но добрый характер. “У нас с папой все зависело от настроения, — повторяет Наталья Лагина. — Папа мог быть милым, а затем — как вихрь на него налетал — брал, например, со стола тяжелую тарелку и швырял мне в голову в припадке плохого настроения. Я, обиженная, закрывалась в своей комнате, а он, тут же остыв, подсовывал мне под дверь шоколадку: “Прости, был не прав”. Он хотел, чтобы я сама умела себя защищать, не была изнеженной, поэтому и казался иногда таким грубым”.

* * *

Свой самый смелый поступок Наташа Лагина совершила в 16 лет. Она переехала от матери к отцу.

— Родители давно не жили вместе. Мама была очаровательной, вылитая Любовь Орлова в ее лучшие годы, — Наталья Лазаревна достает выцветший снимок. — Она работала секретарем в журнале “Крокодил”, и ее постоянно приглашали сниматься в кино. Андрей Кончаловский вспоминал, что на всю Москву было три признанных красавицы. Одна из них — Татьяна Васильева — моя мама. Но стать актрисой таланта не хватило. Зато в фильме “Весна” она на крупных планах дублировала порой нашу первую кинозвезду. Ведь в те времена Орловой было уже за пятьдесят. Увы, я-то сама внешне — вылитый папа. Но и внутренне, к счастью, — тоже копия он.

В свои 16 лет, выпавшие на Гражданскую войну, Лазарь Лагин сначала вступает в партию большевиков, а затем создает комсомол в Белоруссии. “Как-то к ним в полк в Ростове-на-Дону приехал выступать Маяковский. “Кто из вас тоже пишет стихи — валяйте их вслух, а я сейчас рецензию выдам”, — рассказывает Наталья Лазаревна. — Папа прочел стихотворение “Старшина”. Каково же было его удивление, когда на следующий день, в другом полку, он услышал, как Владимир Владимирович шпарит его творение наизусть”.

“Этот человек обязательно станет писателем”, — добавил пролетарский поэт.

В анналах семьи осталась фраза: “Дорогой Лазарь, что же вы мне не приносите свои новые стихи?” На что Лагин будто бы ответил: “Как вы, Владимир Владимирович, не могу. А хуже не хочется”.

Их дружба продолжалась и в Москве, до самой смерти Маяковского. Случайный этот разговор состоялся как раз накануне его самоубийства.

— Папа почти никогда не публиковал свои стихи, считал это пустяковым занятием. И мне запретил сочинять: “В моем доме поэтессы не будет”. Это слово он произносил так, будто речь шла о падшей женщине, — улыбается Наталья Лазаревна. — Серьезно к своим произведениям он стал относиться в 70-е годы, когда со дна Черного моря подняли советскую подлодку, погибшую в годы войны. В кармашке на груди одного из матросов обнаружили клочок газеты с обрывком папиной поэмы “Ночь комиссара”.

После переезда в знаменитый писательский дом отец поселил дочь в самой маленькой, 12-метровой комнатке. Себе взял две большие. Хозяйство вела баба Катя — мамина мама.

— Я привезла ее с собой и ни разу об этом не пожалела. Папа души в ней не чаял. Купил в нашу комнатку телевизор, специально для бабули. Отсюда она и в больницу уехала, — добавляет Наталья Лазаревна. — Сначала бабуля казалась редкостной антисемиткой, а под конец жизни даже прослезилась: “Лучшие люди на земле — евреи”.

— Мне кажется, что ваш отец чем-то похож на своего замечательного старика Хоттабыча.

— Что вы, ничего общего, — взмахивает Наталья Лазаревна руками. — Вообще, лучшей книжкой папа считал “Голубого человека”. Это о путешествиях во времени. А еще были “Остров Разочарования”, “Патент АВ”, сценарии к мультфильмам. Но самое любимое папино творение — такое тоненькое, чуть больше сорока страниц, — “Обидные сказки”. Их он сочинял с 24-го года и почти до конца жизни. Он над каждым словом здесь работал так, что вся его лень куда-то девалась.

Старика Хоттабыча давно растащили на цитаты: “О, Волька ибн Алеша”, — восклицает старый джинн, подлизываясь к своему молодому хозяину.

“Дох-тиби-дох-тиби-дох” — таинственное арабское заклинание, и — прочь еще один волосок из волшебной бороды. Хотя в книжке этого не было — специально для радиопостановки коронную фразу придумал актер Николай Литвинов.

* * *

За шестьдесят с лишним лет книга выдержала несколько сотен переизданий. И всего одну экранизацию.

— Папа был категорически против, чтобы по “Хоттабычу” снимали кино. Вообще не хотел фильмов по своим книгам. И мне внушил, чтобы с лестницы спускала, если приходят с киностудий. “Я пишу для читателей, а не для зрителей!” Он полагал, и правильно, как мне кажется, что нельзя передать мысли автора посредством киноэкрана, — рассуждает Наталья Лагина. — Что в итоге и получилось — дети в фильме абсолютно деревянные, никому не нравятся. Да и жизнь у них не сложилась: Волька Костыльков, к примеру, спивался. Потом, правда, как я слышала, взял себя в руки и “завязал”. Он работал, как я знаю, шофером на Севере. А мальчика Женю, друга Вольки, в театральном мюзикле “Старик Хоттабыч” мы вообще поменяли на девочку. Только старик в фильме был чу-у-удный!

Опереточный комик из Одессы Николай Волков редко снимался. Мы с Натальей Лазаревной перетряхнули толстенную киношную энциклопедию, но нашли только имя его сына — известного актера Николая Николаевича Волкова. “Мы с Колей так и называли друг друга: молочными братом и сестрой. Он — сын Хоттабыча. Я, получается, дочь, — Наталья Лазаревна вздыхает. — Коля умер совсем недавно, от редкой болезни крови. А думали, что у него обычная простуда. Многие мои друзья ушли один за другим: Микаэл Таривердиев, Эмиль Лотяну. А еще раньше уходили папины товарищи”.

Их семья — это их друзья. В этом доме бывали физик Ландау и математик Гельфанд, скрипач Спиваков. А уж писателей не перечесть: Виктор Некрасов, Михаил Зощенко, Александр Бек, Ильф с Петровым…

— Но я не могу сказать, что с коллегами у него сохранялись только хорошие отношения, — говорит Наталья Лазаревна. — Однажды папу обвинили в плагиате. Написали, что в своем романе “Патент АВ” он переписал повесть Александра Беляева “Человек, потерявший свое лицо”. Честное имя папе удалось отстоять, только показав оригинал раннего произведения “153 самоубийцы”, где конспективно излагался тот же “Патент АВ”. Бывает, что одинаковые сюжеты приходят к совершенно разным писателям…

Знаменитый “Старик Хоттабыч” не прославил своего создателя. Хотя вышедшая в 40-м году сказка мгновенно сметалась с полок книжных магазинов.

— Папа, наоборот, даже скрывал, что он автор “Хоттабыча”, — вздыхает Наталья Лазаревна. — В том, что папино имя оставалось неизвестным простому читателю, виноваты литературные критики. Вы представляете, за шестьдесят лет на “Хоттабыча” было всего две рецензии — в 40-м году и на папино 75-летие. А через полгода он умер.

Ходили слухи, что первоначально повесть-сказку редактировал сам Сталин. В авторской версии она вышла только после смерти Лагина. Оттуда впервые убрали лишние главы, повествующие о преимуществах социалистического образа жизни и борьбе с американскими капиталистами.

И оказалось, что настоящий, лагинский “Хоттабыч” совсем тоненький — всего около двухсот страниц, куда ему до “Тысячи и одной ночи”.

“К папе эти правки не имели никакого отношения, — вспоминает Наталья Лагина. — Кстати, он даже не получил за своего “Хоттабыча” Сталинской премии. Ее должны были вручить ему за “Остров разочарования”, в марте 53-го. Но тут генсек умер, и премия где-то затерялась. Папа был неудобный человек, талантливый, но с чудовищным характером — таких не награждают. “В наше время о таланте судят не по наличию наград, а по их отсутствию”, — частенько повторял он”.

* * *

Именно Лазарь Лагин открыл миру братьев Стругацких, вытащив из мусорной корзины “Детгиза” их первую книгу “Страна багровых туч”. А его дочь, работавшая в “Юности”, редактировала еще неопытных братьев Вайнер. “Пришли ко мне толстенькие дядечки с толстенькой же рукописью о проблемах молодежи. Весьма актуальная в советские годы тема. Когда я их рукопись прочла, то сразу поняла, что это блеск”.

В этой квартире всегда кошки. Даже магниты на холодильнике и футляр для очков в форме усатых мордочек.

— Вначале папа был против кошек, потом у нас появился Кузя. У Кузи была отличная родословная. Он родился в семье кинозвезд и сам снимался в кино. Его мама, кошка Багира, играла в “Бриллиантовой руке”. А папа, кот Шануар, в “Иван Васильевич меняет профессию”, — говорит Наталья Лагина.

Теперешних домашних любимцев Наталья Лазаревна чаще подбирает голодными на улице. Застенчивого красавца Гошу, который так и не показался на глаза корреспонденту “МК”, она назвала в честь Георгия Вайнера.

Кстати, в появлении старика Хоттабыча, если кто помнит, виновата тоже хитрая кошка, вовремя опрокинувшая аквариум.

И — Волька Костыльков взлетел под потолок, на люстру.

А из замысловатого сосуда раздались кашель и чиханье заточенного в плен джинна. Чудеса начались.

4 декабря, в день рождения писателя, на родине Лагина хотят открыть памятник Хоттабычу. Но его единственная дочь в Витебск не приедет — слишком накладно, это заграница.

Но самое забавное напоминание о книге отца, как считает Наталья Лазаревна, она обнаружила в Израиле. Заблудившись на одинаковых восточных перекрестках, она случайно набрела на улицу ибн Хоттаба.

— Сам папа никогда не верил в чудеса, — восклицает дочь писателя. — Но он делал все, чтобы другие люди в них обязательно поверили.

Екатерина Сажнева

Опубликовано в газете "Московский комсомолец" №756 от 28 июня 2000 г.

http://www.mk.ru/editions/daily/article/2...

* Лазарь Лагин проживал в Москве по адресу: ул.Черняховского, дом 4, кв. 82. Там же, по свидетельству его дочери, проживал и ещё один известный витеблянин, композитор Марк Фрадкин. Улица названа в честь И.Д. Черняховского,не витеблянина, однако имеющего отношение к городу:

второй медали «Золотая Звезда» генерал армии Черняховский Иван Данилович удостоен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1944 года за успешные действия его войск при освобождении Витебска, Минска, Вильнюса

goo.gl/qjCrOx

В Витебске появятся скульптуры старика Хоттабыча и Золотой Рыбки...

http://news.vitebsk.cc/2016/10/25/v-viteb...

А тем временем, в райцентре Витебской обл. уже есть скульптурный ансамбль витеблянина Александра Гвоздикова.

"Волька ибн Алёша и Старик Хоттабыч". РБ, г. Орша, центральный парк отдыха

http://eva.ru/eva-life/contest/contest-ph...

В городе-побратиме Витебска — Белоярском (административном центре Белоярского района Ханты-Мансийского автономного округа-Югры) также установлен памятник Хоттабычу работы ещё одного витебского скульптора Ивана Казака

http://cat-and-city.livejournal.com/21185...

http://podvignaroda.ru/?#id=8063975&tab=n...

https://vkurier.by/94287

***

Актёр, сыгравший в фильме Старика Хоттабыча, родился в Одессе.

Самый известный и самый любимый волшебник многих поколений советских детей — эксцентричный джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или попросту Хоттабыч, герой сказочной повести Лазаря Лагина. Во всей советской детской литературе и детском кинематографе конкурентов этому персонажу практически не было. Ибо в деле производства чудес авторитетней этого симпатичного восточного старика в нашем детском сознании был разве что один лишь Дед Мороз. Да и то со многими оговорками: ведь Дед Мороз обретал свое волшебное могущество исключительно в зимнее время и на непродолжительный новогодний срок. Он не летал на ковре-самолете, не посещал футбольные матчи и цирковые представления, не дарил хорошим детям бесплатное эскимо, восточные дворцы и караваны верблюдов и не заставлял вредных детей лаять по-собачьи. А добрый и славный Хоттабыч, совершенно независимо от календаря, делал все вышеперечисленное — и совершал еще множество других удивительных чудес, от которых наш детский дух захватывало всерьез и надолго.

Первый вариант повести «Старик Хоттабыч» был опубликован в 1938 году на страницах журнала «Пионер». Но поистине оглушительную всесоюзную славу этот персонаж обрел девятнадцать лет спустя, благодаря сделанной Лагиным новой, значительно расширенной редакции повести и ее сверх-удачной экранизации, осуществленной на «Ленфильме» режиссером Геннадием Казанцевым. Фильм вышел на экраны страны 12 июля 1957 года.

Для подавляющего большинства первых зрителей (а только за первые полгода всесоюзного проката киносказку «Старик Хоттабыч» посмотрело около 40 миллионов человек) исполнитель центральной роли воспринимался как совершенно новое экзотическое восточное лицо. Принципиальное исключение составляла лишь Одесса. Для большинства одесситов лицо старика Хоттабыча, напротив, даже под толстым слоем киношного грима, было до боли знакомым, до нежности родным и до безумия любимым.

И совершаемые на экране чудаковатым обаятельным джинном сказочные чудеса, при всей своей эффектности не могли затмить для взрослых одесситов тех реальных потрясающих чудес актерского перевоплощения, которые в течение многих лет совершал для них на сцене Одесского русского драматического театра имени А. Иванова их кумир, герой и красавец — выдающийся русский актер ХХ столетия НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ВОЛКОВ-СТАРШИЙ.

Одесситы всегда считали и продолжают считать его своим. И по праву: театральной службе в Одессе Николай Волков-старший отдал без малого 30 лет жизни. Но родился будущий актер далеко от Одессы — в городе Обоянь Курской губернии 23 марта 1902 года. И происхождения он был самого что ни на есть знатного. Графиня Антонина Новосельская вышла замуж за потомственного дворянина Николая Агурова, служившего по финансовой части. У них родилось трое детей, которых бог наградил творческим талантом и интересом к театральному делу. Все трое окончили театральную студию в Баку (семья Агуровых после революции 1905 года переехала в Тифлис, а после революции 1917 года — в Азербайджан). Но судьбы их сложились по-разному.

Старшая дочь Агуровых — Валентина, ставшая актрисой и вышедшая замуж за режиссера Сергея Рожковского, вместе с мужем попала в водоворот репрессий 30-х годов и много лет провела в лагерях и ссылке.

Средний сын Евгений служил актером в театрах Баку, Ростова и Москвы (в Театре имени А.С. Пушкина и в Театре имени Н.В. Гоголя), затем много лет отдал театральной педагогической деятельности в Свердловском театральном училище.

Младший Николай по окончании гимназии в 1920 году был призван в Красную армию и прослужил в ней год на должности библиотекаря воинского клуба. Затем продолжил учиться актерскому мастерству под руководством известного бакинского педагога Воронова. В начале своей карьеры он играл со старшим братом Евгением на одной сцене Бакинского русского драматического театра, возглавляемого в тот период А.В. Полонским. И, поскольку оба брата-актера были амбициозны и стремились как можно ярче выразить свою индивидуальность, это стало причиной смены фамилии одним из них.

Семейное придание гласит, что Евгений и Николай разыграли псевдоним посредством жребия: вытянувший получал право переименоваться в честь кумира, великого русского актера Федора Волкова. И волей судьбы это право выпало младшему брату.

Первые десять лет театральной карьеры Николая Волкова были насыщены перемещениями по стране: он дважды уезжал из Баку и дважды туда возвращался, пробовал себя в театрах Витебска, Казани, Смоленска, Иваново, Перми, Ашхабада, Ташкента — но, по тем или иным причинам, ни в одном из этих театров он не остался надолго. Данную тенденцию изменил только осуществленный в 1933 году переезд в Одессу: этот город и его Русский театр устроили актера — во всех смыслах этого слова.

***

Лагин был человеком не робкого десятка. И не раз доказывал это. Он мог отсидеться в кабинетах подальше от фронта на вполне законных основаниях. Но прошел всю Великую Отечественную войну от Малой земли до Бухареста. Прошел, не особенно кланяясь пулям и собственному начальству. С первых же дней войны Лазарь Лагин в составе Черноморского флота участвовал в обороне Одессы, Севастополя, Керчи и Новороссийска. Он сочинял листовки, заметки и даже песни, выступает перед моряками. Много публиковался во флотской газете «Красный Черноморец» (соврем. «Флаг Родины»-Севастополь). В послевоенное время опубликованы повесть «Броненосец «Анюта»» (1945), в 1947 году написал книгу на идиш «Мои друзья-черноморцы», посвященную героям-евреям Черноморского флота,. Впервые под названием «Трое уходят в море» повесть появилась с «продолжение следует» во многих номерах боевой флотской газеты «Красный черноморец» в 1941 году;

— впервые под названием «Броненосец «Анюта» опубликована в ж. «Знамя» (Москва), 1945, №7;

Первое книжное издание: Лагин Л. Броненосец `Анюта`. М. Детгиз 1946г. 80с.;

— то же: Лагин, Л. Три черноморца. Повесть. М.-Л., изд. и 1-я типо — лит.. Военмориздата в Мск., 1946. 132 с.

майнэ фрайнт ди шварцямише кригер: фронт нотицн Л. Лагин «Мои друзья — бойцы-черноморцы»

Возможно, туда входили: https://fantlab.ru/work55631

https://fantlab.ru/edition165655

Дер Эмес (идиш דער עמעס или דער אמת — «правда») — советское издательство в Москве (в 1941—1944 гг. в Куйбышеве). Существовало с начала 1920-х до 1948 гг. Специализировалось преимущественно на художественной литературе на языке идиш, а также на переводах с идиша на русский. Вскоре после закрытия издательства в ноябре 1948 года (нанесшего «сокрушительный удар советской еврейской культуре»), его директор Л. Стронгин (1896—1968), главный редактор М. Беленький) и часть рядовых сотрудников были арестованы.

https://fantlab.ru/blogarticle40762

*****

Войну закончил в Румынии с Дунайской флотилией. Был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени. Вторым орденом – Трудового Красного Знамени – он был награжден к 70-летию. А также награждён медалями«За оборону Севастополя», «За оборону Одессы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»

*****

СОСТОЯЛОСЬ ЛИ РЕАЛЬНОЕ ЗНАКОМСТВО ДВУХ ПИСАТЕЛЕЙ — ФРОНТОВИКОВ?

В 1955 г., видимо после знакомства с В. Некрасовым или его произведениями, Л. Лагин вывел последнего как двоюродного дядю Вольки, знатного экскаваторщика, в 3й редакции СХ. По иронии судьбы, друг Вольки изначально (1938 г.) был поименован Женей Богорадом. Т.е. произошла встреча двух друзей по жизни в одном произведении. А близкий друг В. Некрасова, Ян Богорад, был выведен как Сенька Богорад в его же рассказе «Вторая ночь». В 1940 г. и 1953 гг. главы "Волька Костыльков — племянник аллаха" нет в принципе, а в 1956 г.— Василий Петрович Протасов.

«Внизу под самолётом широко раскинулось Московское море.

Волька, сидевший рядом с ним, горделиво шепнул Хоттабычу:

— Это море сделал мой дядя.

— Море?! — неприятно поразился Хоттабыч.

— Море.

— Дядя?

— Дядя.

— Ты хочешь сказать, что ты племянник аллаха?

Старик был очень огорчён.

— Мой дядя — экскаваторщик. Он командир шагающего экскаватора. Некрасов Виктор Платонович. Он сейчас, если хочешь знать, Куйбышевское море копает.

— У‑ух ты, благословеннейший! — вспыхнул Хоттабыч. — Я тебе так верил, о Волька! Я тебя так уважал!.. И вдруг ты мне так бессовестно… говоришь неправду!..

— Витя Некрасов твой дядя? — обрадовался сидевший позади них приземистый человек с обветренным широким лицом. — Нет, верно?

— Он мамин двоюродный брат.

— Чего же ты молчишь, парень! — восхитился спрашивавший. — У человека такой дядя, а он молчит! Ведь это же золотой человек!.. Я как раз сейчас с Куйбышевского моря… Мы с ним на одном участке… Да мы с ним, если хочешь знать…

Волька мотнул головой на сумрачного Хоттабыча:

— А вот он не верит, что Московское море делал мой дядя.

— Ай‑ай‑ай, гражданин, нехорошо как! — стал тогда стыдить Хоттабыча знакомый Волькиного дяди. — Как же это вы сомневаетесь в таком чудном человеке! Виктор Некрасов это море выкопал, другое копает. Третье потребуется — он и третье выкопает!.. Вы что же, газет не читаете, что ли? Да вот, посмотрите, вот как раз тут, кстати, наша газета. — Он извлёк из видавшего виды портфеля газету и ткнул пальцем на фотографию. — Видите?

— Ой, дядя Витя! — обрадовался Волька. — Вы мне дадите эту газету? Я её маме подарю.

— Бери. Твоя, — великодушно сказал строитель. — Вы всё ещё сомневаетесь? — обратился он к присмиревшему Хоттабычу. — Да вы прочитайте заголовок: «Славные творцы морей». Это как раз про его дядю, про Витю Некрасова.

— И про вас тоже? — спросил Женя.

— Главное тут про Некрасова. Я что… Да вы читайте, гражданин!

Хоттабыч сделал вид, что читает. Ну в самом деле, не признаваться же ему было, что он неграмотен…

Вот почему, когда они следовали с аэродрома домой, Хоттабыч осведомился у своих юных друзей, не могут ли они научить его грамоте, ибо он чуть не сгорел от стыда, когда ему предложили прочитать слова «Славные творцы морей».

Договорились, что при первой представившейся возможности ребята научат Хоттабыча читать газеты. Старик хотел в первую очередь научиться читать именно газеты.

— Чтобы знать, где какое море строится, — пояснил он, застенчиво отводя в сторону свои диковатые добрые глаза.»

Состоялось

Их семья — это их друзья. В этом доме бывали физик Ландау и математик Гельфанд, скрипач Спиваков. А уж писателей не перечесть: Виктор Некрасов, Михаил Зощенко, Александр Бек, Ильф с Петровым…

http://www.mk.ru/editions/daily/article/2...

Исследование и сопоставление различных вариантов "Старика Хоттабыча":

https://fantlab.ru/blogarticle26460

https://fantlab.ru/blogarticle30822

https://fantlab.ru/blogarticle34134

https://fantlab.ru/blogarticle36484

Из комментариев к нижеследующему фото поразил такой: даже не верится, что этот южный солнечный человек родом из северного, часто заснеженного или дождливого города.

Витебск, улица Толстого, дом 5 (современный вид дома; фото В. Атапина). Здесь жил Лазарь Иосифович Лагин. В правом нижнем углу — эскиз медали к 100-летию со дня рождения писателя по эскизу витебского скульптора Валерия Могучего, автора памятника Марку Шагалу.

https://vkurier.by/62128

Л. И. Гинзбург родился 21 ноября (по н.с. 4 декабря) 1903 года в Витебске, в небогатой еврейской семье. Был первым из пятерых детей Иосифа Файвелевича Гинзбурга и Ханы Лазаревны.

Анна (Хана) Лазаревна и Иосиф Павлович (Файвелевич) Гинзбург, наборщик типографии газеты “Известия”. Москва. Фото 1937 г.

Отец работал плотогоном. Мать ухаживала за детьми. В те годы в Витебске проживало много евреев (самый знаменитый выходец из местной общины, безусловно, Марк Шагал), и большинство прозябало в бедности; семья Гинзбургов не была исключением.

Детство будущего писателя, Лазаря бен Иосифа (точнее, его 1903-1908 гг.), прошло в Витебске, где до революции на 17 церквей приходилась 51 синагога, куда по субботам приходили и с самыми маленькими детьми. Отсюда нужно искать корни Хоттабыча и его ивритских высказываний.

В мемуарной книге https://fantlab.ru/edition129862 , охватывающей полувековой период, витеблянин Давид Симанович вспоминает: я тогда работал на областном телевидении. В 1974 г. город готовился отмечать 1000-летие, и нам поручили сделать цикл интервью с известными земляками, живущими теперь уже не в Витебске. Если с М. Фрадкиным, Б. Ласкиным, В. Короткевичем было более-менее определённо, то корней Лагиных в городе не нашлось. И вот я пишу В, Быкову просьбу, чтобы тот при разговоре с Короткевичем, находившимся тогда в Москве, попросил узнать настоящую фамилию писателя ( а было известно, что тот витеблянин). Через некоторое время получаю письмо от Короткевича: Гинзбург! ...Все отмечали юбилей по полной программе, а 70-летний Лагин ( то ли ему нельзя было уже пить, то ли просто хотелось уединиться, прогуливался по городу....Витебск должен бы склонить голову перед писателем, который придумал Старика Хоттабыча...С высоты сегодняшних дней кажется странным, что на доме, где он проживал, нет мемориальной доски...

Д. Симанович, В. Короткевич, Г. Буравкин, П. Бровка.

Композитор М. Фрадкин (слева на фото, поэт Д. Симанович — справа) к предстоящему юбилею написал песню, ставшую неофициальным гимном города:

Сегодня никто не сможет рассказать, когда в Витебске появилась семья Гинзбургов. Фамилия в городе была распространенной. Но старожилы вспоминают, что на бывшей улице Подвинской, ныне Льва Толстого, недалеко от того места, где река Витьба сливается с Двиной, стоял когда-то кирпичный дом. Здесь на втором этаже в начале прошлого столетия жила еврейская семья Гинзбургов, в которой и родился будущий писатель Лазарь Лагин.

На ул, Подвинской, что на месте нынешнего Николаевского хуторка раньше стояло 3 дома. 1 двухэтажный и 2 одноэтажных. В двухэтажном доме намного ранее жил известный доктор Гибенталь (фото и сведения из архива витебского фотохудожника-краеведа Виктора Борисенкова).

http://goo.gl/qxude5

Витебский краевед Инна Абрамова считает, что Гинзбурги снимали там жилплощадь, а не владели ею, поскольку в списках жильцов они не значились.

Отец Иосиф Файвелевич гонял плоты по Западной Двине и небольшим речкам, впадавшим в нее. Позже, когда семья перебралась в Минск, отец завел небольшую торговлю, держал лавку, где можно было купить скобяные изделия. Торговля не приносила большого дохода, но можно было содержать семью.

Маме Хане Лазаревне хватало забот по дому. В семье было пятеро детей.

Бабушка Лазаря.

Герои книг Лазаря Лагина вспоминали: “Мама утром ведет меня за ручку по переулку. В морозном воздухе искрится, переливается цветами радуги снег. Темная река, как “море-океан” из бабушкиной сказки, спряталась за крутыми берегами… В нищем витебском дворике нас встречает общеничейный “дворник” по кличке Бобик…”

Но на самом деле эти строки относятся к детству самого писателя.

Из воспоминаний дочери писателя кандидата искусствоведения, члена Союза журналистов Натальи Лагиной:

“Праздничное блюдо в семье – драники (картофельные оладьи). По воскресеньям Лагины ходили к богатому соседу отведать квашеной капусты. И однажды взяли с собой старшенького – Лазаря. Сосед спросил: “Мальчик, хочешь мандарин?” Лазарь подумал: “Откажусь для начала, а уж, как будут уговаривать…”. И сказал: “Спасибо, что-то не хочется”. Уговаривать не стали. Мандарин он попробовал ох как не скоро. Запомнил: захотел чего-то – не выпендривайся”.

Лазарь Лагин вернется в город своего детства в конце жизни, приедет только один раз, в 1974 году, в дни празднования 1000-летия Витебска. Побродит по его старинным улицам, постоит на берегу Двины… И не узнает родной город, так он изменился. Но вспомнит, что здесь, за мостом через Витьбу, стоял родительский дом.

Именитые витебляне, приехавшие на празднование, будут сидеть в президиумах, давать интервью, а Лазарь Лагин не попадет под свет софитов. Не захочет этого сам. Он будет бродить по Витебску, дышать его воздухом и вспоминать…

В Минске Лазарь заканчивает среднюю школу и сразу отправляется добровольцем на Гражданскую войну. В 17-летнем возрасте вступает в партию, а уже потом – в комсомол. Становится одним из руководителей комсомола Беларуси.

Из статьи Г. Алюнина “Сказка ложь, да в ней намек”.

“Ему повезло. Миновали его пуля и шашка, не умер в тифозном бреду. Возмужал, набрался сил, начал писать. Уже после войны встретил в Ростове-на-Дону Маяковского, показал ему свои стихи. Тот похвалил их. Позже, в Москве, при встречах осведомлялся, почему Лазарь не несет ему новых своих стихов. Но поэтом он не стал…”

Литературную деятельность Лазарь Лагин начал как рабкор и поэт в 1922 году в белорусской комсомольской газете "Чырвоная змена". Пройдет немало лет, и в предисловии к одной из своих книг он вспомнит о первых стихотворных пробах. “Говоря откровенно, у меня имеется немалая заслуга перед отечественной литературой: я вовремя и навеки перестал писать стихи”. У Лазаря Лагина было чудесное чувство юмора, и он никогда не боялся смеяться над самим собой. Этого не боятся только очень сильные люди.

Лазарь учился на вокальном отделении Минской консерватории. Через год сбежал, не справился с теоретическими дисциплинами. А любовь к музыке сохранилась на всю жизнь, любил он петь старинные романсы, у него был красивый голос.

Пролетят годы учебы в Московском институте народного хозяйства на отделении политэкономии, затем – служба в армии, аспирантура в Институте Красной профессуры. Оттуда он был отозван на постоянную работу в газету “Правда”.

С 1934 года Лазарь Лагин – заместитель главного редактора, а потом, до последних дней жизни – корреспондент журнала “Крокодил”.

С 1936 года – он член Союза писателей СССР.

Семья переедет в Москву. Отец Иосиф Файвелевич, окончив курсы, станет самым грамотным наборщиком в газете “Известия”.

Набирала обороты машина сталинских репрессий. После расправы над Михаилом Кольцовым, главным редактором “Крокодила”, нависла угроза ареста Лазаря Лагина. Отвести беду помог Александр Фадеев, отправив Лазаря Лагина в длительную командировку … в Арктику, на остров Шпицберген. И там у писателя родилась идея сказки … о старике Хоттабыче.

Наталья Лагина вспоминает, что “не раз я приставала к отцу с расспросами, как это он вдруг придумал такого джинна. Отец, иронически усмехаясь, говорил, что начитался сказок “Тысяча и одна ночь”, потом его обуяли фантазии, а позже ему попалась на глаза какая-то древняя английская баллада “Медный кувшин”. И ничуть не повторяя прочитанного, отец вдруг понял, что ему, ну, совершенно необходимо написать про трогательного и чем-то нелепого джинна, чудом попавшего в нашу страну, где ему все непонятно”.

Из статьи Г. Алюнина “Сказка ложь, да в ней намек”.

“Не знаю, обращал ли кто-нибудь внимание на поразительные совпадения в повести с другим произведением, созданным примерно в то же время. Я имею в виду “Мастера и Маргариту” Михаила Булгакова. Прочитанный под этим углом “Старик Хоттабыч” дает повод для раздумий.

В обоих случаях в абсолютно материалистической Москве оказывается персонаж, наделенный сверхъестественным могуществом. Ему не страшен человек с ружьем (маузером), олицетворяющий власть. Да и само всесилие этой власти кажется иллюзорным”.

В конце 1938 года повесть “Старик Хоттабыч” печатается в сокращённом виде в журнале “Пионер". В начале 1939 г. в газете “Пионерская правда”. В 1940 году она вышла отдельным изданием. С тех пор книга переиздается многократно, переведена на многие языки. Есть издания на английском, немецком, чешском, китайском…

После выхода книги Лазарь Лагин получает всесоюзную известность. Правда, в те годы известность была чревата последствиями. “Известные” были на виду у всех, в том числе у тех, кто репрессировал и решал: жить человеку дальше или нет.

Уже после войны в конце сороковых годов идеологический отдел ЦК решил, что в повести “Старик Хоттабыч” не совсем правильно, по их мнению, расставлены акценты, и рекомендовал в новое издание внести соответствующие коррективы. Ослушаться было бессмысленно. Когда Лазарь Лагин собственноручно кромсал собственное детище, не выдержало сердце – случился инфаркт.

Первая редакция “Хоттабыча” во многом отличается от второй, в которой писатель вынужден был поместить “сталинские”, как он говорил, “приметы”. И с каждым новым изданием книжка от агиток становилась все толще, а ее автор – все мрачнее. Только после ухода из жизни Лазаря Лагина его верный друг Аркадий Стругацкий опубликовал в своем издательстве первоначальный вариант.

Лагин был человеком не робкого десятка. И не раз доказывал это. Он мог отсидеться в кабинетах подальше от фронта на вполне законных основаниях. Но прошел всю Великую Отечественную войну от Малой земли до Бухареста. Прошел, не особенно кланяясь пулям и собственному начальству. С первых же дней войны Лазарь Лагин в составе Черноморского флота участвовал в обороне Одессы, Севастополя, Керчи и Новороссийска. Войну закончил в Румынии с Дунайской флотилией. Был награжден боевыми медалями и орденом Отечественной войны II степени. Вторым орденом – Трудового Красного Знамени – он был награжден к 70-летию.

Из воспоминаний дочери писателя кандидата искусствоведения, члена Союза журналистов Натальи Лагиной:

“Как, спросите, становится человек писателем-сатириком? А непонятно как. Вследствие смешения взрывоопасных компонентов. Гремучая смесь природного дара, глубоко личного понимания политэкономии и любви”.

В книге “Низкие истины” Андрей Кончаловский пишет:

“После войны в Москве были три самые красивые женщины, и всех звали Татьянами”. Одна из них – Татьяна Лагина. Фотограф, фоторедактор в АПН, одаренная женщина с утонченными чертами. Дочери Наташе было пять лет, когда Татьяна ушла от Лазаря Лагина к пресс-атташе югославского посольства. Первый отчим потрясающе относился к Наташе, мечтал, чтобы они вместе уехали жить в Югославию. И тут Тито поссорился со Сталиным. Красавица Татьяна Лагина оказалась на распутье: Лазарь Иосифович не отпускал с ней Наташу, а в “органах” прозрачно намекнули: не уедете – посадим. Ее спас новый брак – с четырежды лауреатом Сталинской премии писателем Николаем Виртой.

Со вторым отчимом Наташе не повезло… А когда в доме появился Саша – детдомовец, взятый четой на воспитание, – Наташе, с ее прокатным пианино, стало просто негде жить. Она вернулась к отцу.

Интересно, что потом Саша стал близким и любимым человеком для Лагина. Лазарь Иосифович умолял отдать ему Сашу – неродного ребенка неверной жены. Не удалось уговорить.

Татьяна Лагина еще раз побывала замужем, но снова не на всю жизнь. Когда она осталась одна, Лазарь Иосифович не раз отправлял к ней дочь: “Зайди, ей нелегко”.

В послевоенные годы Лазарь Лагин написал несколько хороших романов: “Патент АВ” (1947 г.), “Остров разочарования” (1951 г.), “Атавия Проксима” (1956 г.), “Съеденный архипелаг” (1963 г.).

Написанные в редком для нашей литературы жанре памфлета, они привлекали остро занимательным сюжетом и социальной направленностью.

Из статьи Г. Алюнина “Сказка ложь, да в ней намек”:

“За роман “Патент АВ” Сталин наградил его премией своего имени. Знал бы товарищ Сталин, как схулиганил одобренный им автор, он бы ему вместо премии десяток лет лагерей припаял. Дело в том, что многие собственные имена в романе значащие. Только для этого надо знать язык Библии и Талмуда. Действие разворачивается в захолустном городе под названием Бакбук, что на иврите означает “бутылка”. Один малосимпатичный персонаж носит фамилию Цфардейа, другой – Эдуф, что на том же языке означает “лягушка” и “раб”. И так далее.

А ведь как раз в это время началась кампания борьбы с “безродными космополитами”. И Лагин мог очень сильно поплатиться за свои шалости”.

Пресса конца 1950-х годов писала: “Лагинский памфлет представляет собой как бы продолжение уэльсовской “Войны миров”…

Говорят, что Лазарь Иосифович придавал этим произведениям даже большее значение, чем “Старику Хоттабычу”. А особенно любил историко-фантастический роман “Голубой человек” (1966 г.), героем которого был студент исторического факультета МГУ, неожиданно попавший в прошлое – в 90-е годы XIX века на Трехгорку...

Из воспоминаний дочери писателя кандидата искусствоведения, члена Союза журналистов Наталии Лагиной:

“В течение всей жизни отец ни разу не видел своих книг на книжных прилавках. Однажды ему позвонили и сказали: “Езжай спешно к Книжной лавке писателя. Там твоего “Голубого человека” выбросили!..”. Папа, человек, уже очень нездоровый (у него болело сердце), разумеется, не мог бежать на Кузнецкий мост. Послал меня. Я рванула. Увы... Когда приехала на Кузнецкий, меня встретил последний счастливый обладатель книжки”.

И сегодня эти книги несут в себе огромный заряд энергии писателя-фантаста высокого уровня. Хотя и являются символами эпохи строительства коммунизма и противостояния двух идеологий. Иногда ловишь себя на мысли, что в некоторых закрученных фантастических сюжетах современных голливудских фильмов давно уже было что-то придумано Лагиным.

Среди произведений писателя – сатирические “Обидные сказки” для взрослых. Например, “Про Злую мачеху”, которая основательно проработала сказку про Золушку…

Лазарь Лагин любил мультипликационное кино, написал несколько сценариев по его “Обидным сказкам” и оригинальной рисованной пародии “Шпионские страсти”.

В 1979 году всесоюзная студия грамзаписи “Мелодия” выпустила пластинку с мюзиклом композитора Г. Гладкова “Хоттабыч”. И запели герои известной повести-сказки голосами популярных актеров М.Боярского, Л. Гурченко, И. Муравьевой…

Лазарю Лагину уже не пришлось увидеть свою пластинку. Его не стало 16 июня 1979 года.

Фильм “Старик Хоттабыч”, вышедший на экраны страны в 1958 году, Лазарю Иосифовичу не понравился. Прозаика предупреждали: “Не связывайся с “Ленфильмом”, там совсем не умеют работать с детьми”. Писатель попросил не ставить своего имени в титры... Роль Хоттабыча исполнил талантливый актер Николай Волков, который, по мнению Лагина, и вытянул весь фильм.

“Я категорически против экранизации “Старика Хоттабыча”, – говорил Лазарь Лагин своей дочери. – Но если уж будет надо – только при твоем участии”.

Сейчас готовятся к съемкам сразу три фильма о Хоттабыче. Только один (продюсер Арсен Готлиб) – с согласия Натальи Лагиной. Два других – “левые” варианты. Если бы был жив Лазарь Иосифович, это, наверное, могло бы стать сюжетом для его нового памфлета…

В Москве на улице Черняховского стоит дом, приметный мемориальной доской с надписью “Здесь жил писатель Константин Симонов…”. В этом доме последние годы жил и Лазарь Иосифович Лагин. Правда, мемориальной доски, свидетельствующей об этом, до сих пор нет. Странно и обидно…

И в его квартире многое напоминает о прежнем владельце. Здесь хранятся репродукции картин Шагала и альбом с видами Витебска.

В кабинете главное место занимает старенькая печатная машинка. Иногда, как и много лет назад, слышится стук ее клавишей. Наталья Лазаревна, дочь писателя, отдает предпочтение машинке перед компьютером, который есть в доме.

Всюду стопки книг, газет, журналов. Со стен на вас смотрят глаза Олеши, Светлова, Ильфа, Зощенко. Лазарь Иосифович дружил с этими людьми. Они бывали в этом доме… Квартира Лазаря Лагина, как музей. А может быть, здесь и должен быть музей.

Отец завещал дочери должность хранителя… А Наталия Лазаревна мечтает завершить работу над неоконченной повестью отца “Филумена-Филимон”, ведь сюжет продуман и “прожит” ею вместе с отцом до мельчайших деталей.

В день столетия писателя на его родине в Витебске прошел заключительный тур детского конкурса “Старик Хоттабыч в XXI веке”. Принимали участие юные художники и юные литераторы. В зале Литературного музея был супераншлаг.

Фонды Литературного музея пополняются новыми яркими экспонатами из серии “Хоттабычиана”.

Витебляне верят: когда-нибудь будут изысканы финансовые средства, и в городе появится памятник вечному, как сказка, Хоттабычу. На том месте, где стоял родительский дом писателя.

ул. Толстого, 5 (дом слева); начало 1980-х гг.Поликлиника на ул. Толстого. Под первым козырьком — регистратура, почти в подвале .Под вторым -

лаборатория.

Вот уже несколько лет над моделью памятника работает скульптор Валерий Могучий. Есть и другой вариант эскиза, выполненного его молодым коллегой Сергеем Сотниковым.

О Старике Хоттабыче помнят, знают, его любят…

Светлана Козлова, директор Витебского литературного музея (журнал "Мишпоха" №14 /2004 г. )   http://mishpoha.org/nomer14/a21.php

Традицию витебского воздухоплавания открыл Марк Шагал, продолжили А. Исбах ("Полёт на Луну") и Л. Лагин ("Старик Хоттабыч").

М. Шагал. Над городом. 1918

Как раз в год рождения Л. Лагина:

"Взлетит вороний грай,

рассыплет небо соль.

Гостиница “Синай”.

Гостиница “Бристоль”.

Базара шум и гам,

столетья третий год.

И юный Марк Шагал

по Витебску идет.

Какой-то местный ферт

в цилиндре щегольском.

А у него мольберт

и ящик за плечом.

В окраинный хорал

вплетён торговцев крик.

Там бродит Марк Шагал –

не мастер – ученик.

Еще не комиссар,

идущий в красный снег,

картины не кромсал

огнём двадцатый век.

Уходит время вспять.

А там не до того:

признать иль не признать

на родине его...

Тот пропылённый рай

давно проела моль:

Гостиница “Синай”.

Гостиница “Бристоль”.

Давид Симанович

Старик Хоттабыч доставляет парикмахера Пивораки к Вольке.

Художник Герман Мазурин.

Ф. Энсти. Медный кувшин.

Джинн Факраш-эль-Аамаш несёт своего спасителя Горация Вентимора.

Художник Виктор Бритвин.

В театре имени Якуба Коласа Давида тоже знали все — от артиста до вахтера. И я поняла, что дух города неким образом материализовался рядом со мной.

Хотя — вот странность, Давид сам тому удивляется, — он не коренной витебчанин. Родом из Наровли. Попал сюда почти что случайно...Что ж, город сам выбирает, кто остается с ним...

«Надо быть, а не казаться. Каждой жилкою касаться века своего», — это из стихотворения Симановича.

А Давид рассказывал мне уже в своей квартире, где побывали Марк Фрадкин, Евгений Евтушенко, Василь Быков, Андрей Вознесенский, Римма Казакова, Игорь Лученок, Владимир Короткевич и многие–многие, еще об одном своем проекте, на этот раз связанном с Маяковским...

— Десять лет назад я предложил, чтобы библиотека, которая носит имя какого–то писателя, проводила праздник, связанный с ним и с Витебском. 26 марта 1927 года Владимир Маяковский выступал в нашем городе. Я даже нашел в одном из московских архивов 35 записок, которые витебские слушатели в этот вечер подали Маяковскому. И предложил в этот день проводить витебский день Маяковского с рассказами обо всех его любвях, с чтением стихов...

— Так уж и обо всех любвях?

— Ну не обо всех, не пугайся... Но о многих. Начиная от «Облака в штанах» и Марии Денисовой, которая на самом деле вдохновила поэта, хотя там стоит посвящение Лиле Брик... Про Лилю, естественно, Татьяну Яковлеву, Веронику Полонскую... А в честь 50–летия выхода первой книги Владимира Короткевича «Матчына душа» я придумал и провел праздник в библиотеке Короткевича. Предложил и библиотеке имени Аркадия Гайдара провести праздник к дню рождения автора «Тимура и его команды».

— В нашей газете как–то писали о вашем проекте — открытых уроках...

— Да, вот уже более 25 лет веду в школах открытые уроки литературы. Как говорится, «за цветочек» — то есть на общественных началах. Рассказываю о Пушкине, Шагале, Короткевиче, Маяковском... В связи с историей Витебска и Беларуси. Например, как Пушкин проезжал через наш город... Друг Пушкина Нащокин рассказал ему, что видел, как в Витебске вели в острог Павла Островского, который под пером Пушкина и превратился в Дубровского... А в «Полтаве», когда «казак на север держит путь», — это же он с письмом царю скачет из Полтавы в Витебск, где во время Северной войны находился штаб... Патриотизм, нравственность, любовь к литературе — это все взаимосвязано. Рассказываю о том, что Шагал писал стихи на идиш, читаю переводы и свои стихи... Я, наверное, первый в русской поэзии написал стихи о Шагале... После меня уже написали Вознесенский, Рождественский... С помощью этих стихов я боролся за возвращение Шагала Витебску.

— Наверное, многие из тех, кто тогда был против увековечивания имени Шагала в городе, «перестроились»...

— Да меня просто клеймили. Пока не вынуждены были признать значение Шагала, а потом уже стали носиться с этим. Помню, как на «высоких» заседаниях звучали одиозные фразы вроде: «Если мы признаем Шагала, что скажут арабы?» Вот Василь Быков — молодец. Когда я позвонил ему и сказал, что мне нужна поддержка, он ответил только одно: «Еду». И приехал в 1991–м, и снова в 1992–м, в тот день, когда в Минске он должен был выступать в театре Янки Купалы. А он выступал в Витебске. И на открытии памятника Шагалу присутствовал... Кстати, мне предлагали быть директором шагаловского музея. Но я сказал: «Не для этого я боролся... У меня есть еще Пушкин, Короткевич...» А еще я — лауреат Шагаловской премии...

— И большая была премия?

— За нее в 1992 году я купил две большие упаковки кофе.

— Вообще–то стихи в школе пробует писать чуть ли не каждый... Но почему–то поэтами становятся очень немногие.

— Не знаю, почему я, наровлянский мальчишка, стал поэтом. Конечно, как все, вначале писал только стихи патриотические — поколение наше было такое... Правда, у меня это сочеталось и с лирикой. И вот в 1949 году в наш класс на урок пришла директор школы Надежда Васильевна: «Только что передали по радио, что наш Давид стал лауреатом первой премии республиканского конкурса, посвященного Пушкину». Урок был сорван... Странно, но я, посылая стихи, почему–то был уверен, что премию, хоть третью, но получу... А в 1954 году в сентябре, когда проходил съезд белорусских писателей, в составе делегации из Москвы приехал Константин Симонов. Я его очень любил и хотел почитать ему стихи. Несколько раз подходил к гостинице «Беларусь», где его поселили, ходил под окнами, но так и не решился войти. На следующий день был большой вечер в зале заседаний Верховного Совета. Я как комсорг филфака оказался там. Когда закончились выступления, студенты стали меня выталкивать вперед. На ступеньках стояли Кулешов, Бровка, Симонов, Исаковский, Михалков... И вот я поднимаюсь к ним по ступенькам, а снизу студенты кричат мне: «Ни пуха!» И я обратился к Симонову... А тот предложил мне тут же и прочитать стихи. Послушал и предложил, чтобы я послал их ему в «Новый мир» — он тогда был главным редактором. А через год, когда я работал по распределению в Крынках, пришла телеграмма... Мои стихи напечатаны в «Новом мире»! На трех страницах.

— А почему этот «Новый мир» в твердой обложке?

— Это специальный, авторский экземпляр. Их тогда рассылали, да еще завернутые в специальную бумагу с грифом журнала. А первая моя книжка «Весенняя сказка» подписана к печати 27 марта 1959 года.

— Следует полагать, что вы не чувствуете себя живущим в провинции?

— Ни в коем случае. В моей жизни оказалось много замечательных людей со всего света, причем они были в моем доме. Да и мне довелось поездить по миру. Случайно ли меня занесло в Витебск? Перебрался сюда со станции Крынки в редакцию газеты «Витебский рабочий». Женился, родилась дочка.

— И никогда не пытались переехать в другой город?

— «Как я уеду из этого города, где меня знает собака любая, из подворотни выскочит, гордая, ласковым лаем друга встречая... Как я уеду из этого города?..» Пытался только, когда работал в Крынках, поступить в Литературный институт, послал туда стихи... Получил ответ: «Вы проходите по конкурсу... Но у вас ведь уже есть гуманитарное высшее образование. Чего же вы хотите?» А я хотел уехать из Крынок, где долгими зимними ночами я проверял школьные тетради и слушал, как гудят провода...

— Вы вспоминаете время, когда во всех союзных республиках проводились литературные праздники, когда можно было жить на гонорары... Но ведь теперь литература превращается в хобби...

— Для какой–то категории людей, старых мастеров–профессионалов, не превращается. Впрочем, таких немного... С другой стороны, и в те времена я писал в свободное от работы время. Я был занятым человеком, заведующим отделом художественных передач комитета по телевидению и радиовещанию Витебского облисполкома. А за мои сборники я получал 70 копеек за строку... Словом, никогда не жил за счет литературы.

— Кто же такой профессиональный литератор?

— Тот, кто всю жизнь работал, писал... Но вообще в понятие литератора, поэта я включаю очень много. Грош цена была бы мне как поэту, если бы я только писал стихи. Поэт — это что–то большее, чем писание стихов... Это и то, что я делаю для города, для Пушкина, Шагала, Короткевича, Маяковского, Быкова... Они все — со мной. Я все время — с ними... Поэтому какой разговор о провинции? Я — не провинциальный литератор.

А нужно просто заниматься делом,

За правду коль придется — лечь костьми

На этом свете, не таком уж белом,

И не таком уж черном, черт возьми.

— Кстати, о стихах... У вас вышла необыкновенная книжка — книга одного стихотворения...

— Да, это стихотворение «Имею честь принадлежать к тому гонимому народу», которое я написал в 1990 году. Оно издано в переводе на белорусский, идиш, немецкий, английский, французский и иврит. Мне лестно, что его называют гимном еврейского народа. Меня, естественно, очень волнует еврейская тема. Тема Холокоста. А свой сборник «Ашкелонский дневник» я начинаю со стихотворения: «Лет ушедших зыбкий сон мне ночами видится: улетаю в Ашкелон с думою о Витебске. В стороне любой Витебск мой со мной».

* * *

В моих стихах все отразилось вроде:

и горести, и радости мои.

Но я живу в земном круговороте,

и ген любви журчит в моей крови.

Он русский, белорусский и еврейский,

он ничего не требует взамен.

И кто сказал, что разделить мне не с кем

мою любовь, мой ненасытный ген?

В июньский зной и при морозе лютом,

цветет ли сад, шуршит ли снегопад —

его я отдаю земле и людям,

и мне не надо никаких наград.

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ

Фото: БЕЛТА

Дата публикации: 23.06.2012

http://archivsf.narod.ru/1932/david_siman...