Автор цих рядків, що нагодився на ту розмову, жартома запропонував:

— Олесю Павловичу, а може б ви продемонстрували, як це робиться? Отак — циб з п'ятого поверху, м'яко приземлилися, збігали б за ріг, купили б у кіоску газету і назад. Назад, на п'ятий поверх, можна і з допомогою ліфта піднятися, ліфт працює.

Очі фантаста метнули дві, середньої потужності, блискавки, він почервонів і, люто гарикнувши: "Не профануйте Великої Істини!" — гордо пішов геть.

У цьому епізоді весь Бердник — зухвалий, нетерпимий до чужої думки, ладен з будь-якого приводу похизуватися своєю псевдоерудицією і продемонструвати персональні контакти з "нетутешніми" силами.

Тоді хтось сказав примирливо:

— Фантаст... Їх, знаєте, часом трохи заносить.

Бердника "заносило"...

Але "заносило" не на терені безневинного фантазування. Його "заносило", "заносило" і зрештою занесло дуже далеко і від фантастики, і взагалі від елементарної порядності.

Те, що згодом почав витворяти Бердник, людям наївним могло здатися або навмисним дивацтвом, породженням супероригінальності, або маренням божевільного.

Проте це була система, глибоко придумана і психологічно обгрунтована, що базувалася на паразитичній філософії бродячих юридивих минулого. Містами і селами імперії російської турмами никали "страннички" перехожії, неухильно тримаючи курс на кухні багатих і набожних купчих.

Пахощі масної юшки були їхнім дороговказом і, пришвартувавшись до кухні обітованної, розчісуючи п'ятірнями кошлаті бороди і сьорбаючи голодною слиною, починали бентежити сонну уяву господині розповідями про дива заморськії, про «видіння», що персонально їм ввижалися, про самоочищення, навіть про кінець світу, який не забариться відбутися наступного четверга після дощу.

Що таке містика, теософія, богошукацтво, астральні зв'язки з потойбічними «вимірами» і «сферами», «вогонь очищення», тупуваті купчихи, звичайно, не знали, але бородаті «месії» з похітливими очима конокрадів настільки вражали їхню уяву, що для «месії» завжди знаходилася миска масної юшки, полтиник, старі чоботи, а для найнахабніших ще і місце на вдовиній перині.

Коли уважно проаналізувати написане Бердником, то виявиться, що він ординарний плагіатор і плагіював саме в тих далеких улюбленців купецьких вдів.

Шістдесят років, як немає на нашій землі купчих, виродилось і дуже поріділо поголів'я "пророків" і "месій". Проте дорешти вони не вимерли, і реліктовий "месія" Олесь Павлович Бердник — тому живий доказ. Він і нині гарантує мирянам "харч духовний": "вогненне очищення", астральні контакти з багатющим асортиментом різноманітних "сфер", ствердження Великої Істини (екс-фантаст любить мало не кожне слово писати з великої літери), містичні перевтілення.

Та астральними сферами ситий не будеш. Потрібні гроші. А гроші треба заробити. І тут у Олеся Павловича починається конфлікт з суспільством, яке живе за принципом: «Хто не працює, той не їсть». Бердник патологічно боїться будь-якої роботи, будь-якої суспільно-корисної діяльності. Кожен фібр його душі, що звикла до «потойбічних» контактів, волає:

— Де масна юшка?

Працюючи вітражистом у Київському комбінаті монументально декоративного мистецтва, Бердник напровесні цього року умудрився два тижні прогуляти. В повітрі запахло (не юшкою!) — доганою. Прогуляв ще... Хто зна, в яких там астральних сферах микався чоловік, в яких потойбічних світах носило його, але робота, що мала б бути ним виконана, стояла. Цього разу в повітрі запахло (знову ж таки не масною юшкою!) – звільненням.

І тоді Бердник зчинив вереск про... порушення прав людини. За долами, за морями знайшлися вуха, що почули той вереск, знайшлися й язики, що співчутливо зацмакали:

— І справді права людини порушують! Тц-тц-тц, мой-мой-мой — яка особистість гине!

А коли придивитися ближче, розібратися об'єктивніше, то неважко переконатися, що немає і не було ніякої особистості. Був і є духовний спекулянт, який давно і добровільно розминувся з усіма людськими правами і обов'язками.

Микола БІЛКУН,

12 серпня 1977 р. Газета «Літературна Україна»

Велика подяка Степану Храброву!

З архіву Громовиці Бердник

https://fantlab.ru/images/editions/plus/b...

Фото з архіву Громовиці Бердник, книжки з колекції Юрія Шевели, автографи — з архіву та колекції

Списочный состав КЛФ "Зоряний шлях" (Киев) в марте 1991 года. — с Борис Сидюк, Тимур Литовченко, Олександр Васильківський, Юра Шевела, Руслан Ребиков и Юрий Газизов... а также №27 Яроменок Алексей (автор статьи в "Науке-фантастике")

Андрей Дмитрук. 1982

Конкурс КЛФ "Свитовыд". "Поездка в Киев в 1986 году.

В 1984 г. я пришла в горловский Клуб любителей фантастики "Контакт", имея в папочке фантастическую приключенческую повесть "Твоя Мария и Киб", которая была опубликована очень нескоро.

В 1986 году киевский КЛФ "Свитовид" объявил конкурс антивоенного рассказа. Я отправила туда два рассказа "Приговор" и "Две стороны экрана" и получила третье место и статуэтку — копию идола "Световид", которая очень хорошо потом оттягивала руки в чемодане, потому что была очень тяжелой.

Вот что пишет об истории конкурса Б. Сидюк

"Андрей Всеволодович Дмитрук объявил о проведении внутриклубного конкурса рассказов "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" — он проходил под эгидой Украинского ДОКа и общества "Знание". .. Возникла мысль: а почему бы на конкурс не пригласить, помимо всего прочего, людей из других городов?

И пошла волна рассказов. В конкурсе участвовали тогда еще никому не известный писатель Андрей Лазарчук с рассказом "Монетка", Константин Мзареулов, также совершенно неизвестный автор, тот же Степан Вартанов. То есть те, кто сейчас известны, но тогда еще совсем неизвестные начинающие писатели. Харьковская группа — Филимонов, Печенежский, горловская группа — Алина Болото, Кулинич... Многие были. Получился достаточно представительный состав именно конкурса, и возникла идея, что бы на подведение итогов пригласить всех участников.

... И получилось так, что сама конвенция — тогда она называлась еще не называлась конвенцией — с вручением призов конкурса "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" должна была состояться в Киеве в начале мая 1986 года. Тут бахнул Чернобыль, буквально за несколько дней до встречи. Все в ужасе: все, конец конвенции, все отменяется.

Но все равно получилось. Приехала куча интересного народа. Приехал почти весь Минск, приехала часть Москвы — молодые писатели, и Андрюша Лазарчук прилетел, и Лена Клокова из Южно-Сахалинска.

Получилось так, что, наверное, с 1983 года, эта была первая пост 1984 года, постразгоночная, успешная конвенция, как, например, конвенции в Ростове и Свердловске в 1983 году. По сути дела, получилось, что это была первая постразгоночная конвенция, потому что в 1984 году "Аэлита" была [перед самым открытием организаторы разослали письмо с категорической просьбой к клубам на "Аэлиту" не приезжать — YZ], в 1985 неофициальная, в 1986 ее не было. Так, собственно говоря, получилась конвенция, именно первая конвенция.

Успех конвенции в первую очередь был благодаря тому, что это была первая постразгоночная конвенция, достаточно крупная, достаточно представительная. Успех — потому что собрались, может быть, в первый раз в одном месте, не в Дубултах, почти все ведущие писатели "четвертой волны". Успех был в целом для советского фэндома. Фэндом, или, по крайней мере, та часть фэндома, которая была в тот момент в Киеве, поверила, что у фэндома есть будущее, что его не убили, что его не разрушили, он может существовать дальше, и развиваться, причем успешно".

Цитаты отсюда

От Горловки была я и Елена Кулинич. К нам примкнула тогда еще часто наезжавшая из Донецка в наш КЛФ Нина Вадченко. Вручили нам призы, поводили с экскурсией по Киеву. Где-то мы были вместе с группой, где-то с Еленой Алексевной пробежались вдвоем. Мы съездили повидаться с Людмилой Козинец, которая опекала тогда украинскую фантастику, нашим добрым гением.

Здесь очень хорошая статья о ней. Это она сбросила мою первую историю о Тайфуне ("Червяк по кличке Тайфун") в детскую газету.

Пока мы ездили в одну сторону, мужская группа отправилась на встречу с писателем фантастом старшего поколения Владимиром Ивановичем Савченко.

В общем, дальше пойдут фото.

В гостях у В.И. Савченко

Андрей Дмитрук показывает гостям Киев. На фоне языческого идола Световида.

Алина Болото, Андрей Лазарчук и Нина Вадченко

Ну и сам рассказ "Приговор", который был опубликован позже, в 1988 году в газете "Комсомолец Донбасса". Вообще-то антивоенным был не столько он, сколько "Две стороны экрана", который еще надо отыскать".

http://fantasticheskiyarhiv.blogspot.com/...

Б. Сидюк

Воспоминания

«Роскон», 17.02.01.

Поиск по сайту

на сайте в интернете

КОНВЕНТЫ ФАНТАСТИКИ

© Б. Сидюк, Ю. Зубакин, 2001

Расшифровка аудиозаписи.- Москва, 2001.

Пер. в эл. вид Ю. Зубакин, 2000

Хорошо, информация из первых рук.

Нужно немножко вернуться назад и рассказать предысторию.

1985 год — я приезжаю из армии. Молодой пацан, двадцать лет, весь переполненный энергией и желанием что-то делать. В 1983 году, еще до армии, встретился с Дмитруком, попал в клуб. В 1985 году, я, естественно, вернулся в "Световид". Энергия пышила и просто хотелось что-то делать.

В 1985 году получилось так, что я проехать через европейскую часть Союза — тогда я познакомился со всей минской группой, даже с Цветковым. Цветкова сейчас никто не помнит, а между прочим это была личность и очень неплохой писатель. Дальше Прибалтика, там познакомился с Гедиминасом Береснявичусом. Потом был Ленинград, где прошла встреча, которую я гордо назвал "конвенция". На самом деле это была не конвенция, конечно — встретилось четыре человека из четырех разных клубов. Я там познакомился с Сидоровичем. Тогда были: я, Сидорович, Огус из Семипалатинска и Черняховский из Свердловска. Черняховский после этого куда-то исчез. В Ленинграде же познакомился с Дымовым. Потом была Москва, где я познакомился с Коклюхиным — это тот самый издатель, который первым в совке выпустил газету фантастики "Великое кольцо" (1983 год, Сенгилей). Там я с ним познакомился — он как раз сбежал из Сенгилея и работал милиционером в Москве. В Москве же познакомился с Володей Орловым, ныне покойным.

Так я попал в более, что ли, обширную тусовку, и когда в 1985 году пришел в клуб и осенью после каникул, лета и пр. начался сезон, Андрей Всеволодович Дмитрук объявил о проведении внутриклубного конкурса рассказов "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" — он проходил под эгидой Украинского ДОКа и общества "Знание". А я тогда затевал мощную переписку, как бы занял пост министра иностранных дел клуба, это было интересно, энергетика пышила-пышила. Тогда я отправлял письма просто в огромных количествах, в чем-то но на своем уровне повторяя подвиг Завгороднего. Я был очень активен. Возникла мысль: а почему бы на конкурс не пригласить, помимо всего прочего, людей из других городов? На что Дмитрук почесал голову и сказал: "А почему бы и нет"? Я, естественно, рассылаю по всем клубам, куда мог дотянуться, приглашение для молодых писателей участвовать в конкурсе.

И пошла волна рассказов. Когда они начали приходить, у всех в клубе волосы встали дыбом, потому что отклик на эту затею получился большой. В конкурсе участвовали тогда еще никому не известный писатель Андрей Лазарчук с рассказом "Монетка", Константин Мзареулов, также совершенно неизвестный автор, тот же Степан Вартанов. То есть те, кто сейчас известны, но тогда еще совсем неизвестные начинающие писател. Харьковская группа — Филимонов, Печенежский, горловская группа — Алина Болото, Кулинич... Многие были. Получился достаточно представительный состав именно конкурса, и возникла идея, что бы на подведение итогов пригласить всех участников. Тогда появились первые мысли о том, как организовать эту встречу, которая тогда еще не воспринималась как конвенция, как конвент. Когда возникла эта идея, я с Завгородним еще не сильно общался, хотя он и подкинул и саму тему конвенции, и пр. Была идея просто собрать людей, и собрать их именно на встречу, чтобы вручить им призы за победу в конкурсе.

Сказано — сделано: заручились какой-то поддержкой общества книголюбов, того же общества "Знание", каких-то комсомольцев, которые принимали участие — я даже не знаю, каких.

Собственно, мои организаторские функции на этой конвенции заключались в том, чтобы заинтересовать людей приехать в Киев. Я еще совсем ничего не знал и не понимал в этом деле, кроме энергии у меня ничего не было. И получилось так, что сама конвенция — тогда она называлась еще не называлась конвенцией — с вручением призов конкурса "Фантастика в борьбе за мир и прогресс человечества" должна была состояться в Киеве в начале мая 1986 года. Тут бахнул Чернобыль, буквально за несколько дней до встречи. Все в ужасе: все, конец конвенции, все отменяется, все сваливают, я тоже уезжаю куда-то в Орехово-Зуева под Москву... Определенная паника была. А когда паника спала и стало ясно, что нужно все-таки что-то проводить, тогда и появилось слово "конвенция". И принес ее, идею самой конвенции, Володя Шелухин — мы тогда с ним по переписки довольно плотно общались.

Так появился "Укракон". Собственно, это неофициальное название — очевидно, на Дмитрука тогда сверху надавили соответствующие структуры — он аж взбеленился, когда услышал это название, говорит: "Никаких Украконов! Никаких конов, ничего!"

Но все равно получилось. Приехала куча интересного народа. Приехал почти весь Минск, приехала часть Москвы — молодые писатели, и Андрюша Лазарчук прилетел, и Лена Клокова из Южно-Сахалинска.

Получилось так, что, наверное, с 1983 года, эта была первая пост 1984 года, постразгоночная, успешная конвенция, как, например, конвенции в Ростове и Свердловске в 1983 году. По сути дела, получилось, что это была первая постразгоночная конвенция, потому что в 1984 году "Аэлита" была [перед самым открытием организаторы разослали письмо с категорической просьбой к клубам на "Аэлиту" не приезжать — YZ], в 1985 неофициальная, в 1986 ее не было. Так, собственно говоря, получилась конвенция, именно первая конвенция.

Итоги конвенции...

По тем временам это была эйфория. Первый раз увидел Завгороднего, который в полуупитом состоянии завалился, ворвался ко мне домой, бросил сумки, уселся на пол и сказал: "Я приехал". Так я в первый раз увидел Завгороднего. И многих других. Для меня лично это была эйфория, для клуба это был подъем, после этого в клубе увеличилось количество людей, мы стали заседать не один, а два раза в месяц. Та энергетика, которую конвенция тогда привнесла, послужила для киевского фэндома очень большим плюсом, очень большим толчком к развитию. После этого конкурса конечно, такого успеха в "Световиде" уже не было, но той энергетики, того заряда, который конвенция 1986 года туда привнесла, хватило надолго — тут и гигантское (по нашим меркам гигантское) представительство киевлян в Свердловске в 1987 году, и, по сути дела, первая официальная для советских времен межклубная поездка за границу (1988 год), которая, в свою очередь, вызвала тот самый бум 1989 года, когда чуть ли не пол фэндома, тогда советского, поехала в 1989 году в Болгарию.

Успех конвенции в первую очередь был благодаря тому, что это была первая постразгоночная конвенция, достаточно крупная, достаточно представительная. Успех — потому что собрались, может быть, в первый раз в одном месте, не в Дубултах, почти все ведущие писатели "четвертой волны". Успех был в целом для советского фэндома. Фэндом, или, по крайней мере, та часть фэндома, которая была в тот момент в Киеве, поверила, что у фэндома есть будущее, что его не убили, что его не разрушили, он может существовать дальше, и развиваться, причем успешно.

Если рассмотреть то же самое с современной точки зрения, то, конечно, это была не конвенция, потому что организация была поставлена из рук вон плохо. По сути дела, программы как таковой не было. Программа заключалась в том, чтобы в один вечер собраться и вручить призы. То, что потом "накрутили" на это мероприятие сверху, было, скажем так, проявлением наших киевских клубников, самодеятельностью. Тогда показали хороший набор фантастических мультипликационных фильмов, наших, киевских, и даже какой-то мини-конкурс проводили. Не было организации, не было оргкомитета, не было централизованного места проживания, потому что все были разбросаны по куче разных гостиниц. Место проведение тоже было разным, хотя автобусы были.

Что-то было хорошо, что-то было нехорошо.

Интервью взял

Ю. Зубакин (Челябинск)

http://www.fandom.ru/convent/41/ki_1986_2...

Олесь Бердник в кулуарах Всесоюзного з'їзду клубів любителів фантастики підписує самвидавну книгу Борису Завгородньому. — Березень 1988 року. Зала ЦК ЛКСМУ (архів А. Дмитрука)

Борис Сидюк, Владимир Савченко, Борис Завгородний....

Андрей Дмитрук показывает гостям Киев. 1986

Андрей Дмитрук, основатель киевского КЛФ "Световид", показывает афишу 1982 г.

титул книжки 1982 г.

Волгоградский фэн Б. Завгородний (Завгар) с О. Бердником

Елена Кулинич, Павел Амнуэль, Алина Болото, Евгений Дрозд, Наталья Гайдамака (Днепропетровск. 1988)

Клубы любителей фантастики. Киев.

Совсем случайно наткнулся на такой вот интересный материл, оказывается в СССР весьма активно развивалось движение любителей фантастики (ФЭНДОМ), вот чнашёл н много информации про киевских любителей фантастики:)

Очередное заседание клуба состоится 19 марта во Дворце культуры КИИГА (проспект Комарова, 1) и 21 марта в Доме литератора (Орджоникидзе, 2). Тема его — "Космические пришельцы: от гипотез к фактам". Встречу проведет кандидат геолого-минералогических наук из Куйбышева Владимир Авинский.

http://starovina.livejournal.com/402426.h...

КИНОАКТРИСА Мария Капнист

на конвентах 80-х было такое определение: фантастика — то, чего никогда не было и то, что могло бы произойти