| Статья написана 19 декабря 2020 г. 23:35 |
Адресат: Анастасия Городская Письма Александра Беляева к Анастасии Городской. 
Александр Романович Беляев в форме семинариста. 1901 г. Смоленск. Фотоателье Н. Соколова. 
Оборотная сторона фотокарточки А.Р. Беляева 1901 г. Текст дарственной надписи: «Эту карточку даю не на память, как о днях, когда мы были вместе, так как я глубоко верю, что мы и умрём вместе. Это же лишь о том на память, какой я был 17 лет. И это, даст Бог, мы будем вспоминать вместе». * Апрель 1904 года 


Москва, Нижняя Пресня, дом Серебренникова, квартира 5, Ея Высокородию Анавстасии Дмитриевне Г-же Городской Текст открыток выполнен тайнописью, известной лишь двоим. * Фотооткрытка Александра Беляева к Анастасии Городской: на фотографии дом Городских, стоит А. Р. Беляев. Смоленск. 1909 год 

Дорогая Настя. Посылая эту открытку, исполняю твою просьбу хотя и поздно, но лучше чем... Все мы здоровы, чего и вам желаем. Напиши о своей последней поездке — о приключениях, которые могли быть. Твой Митрофан. То есть А. Беляев поддерживал отношения с Анастасией Городской, как минимум, с 1901 по 1909 г.
|
| | |
| Статья написана 12 декабря 2020 г. 00:41 |
Оригиналы переписки с К. Э. Циолковским Дело № 92 Название: Письмо Беляевой М. (жена писателя А. Р. Беляева) к К. Э. Циолковскому. Вид материала: письмо Способ воспроизведения: автограф Языки: русский Крайние даты: 16.07.1935



Дело № 54 Название: заметки К.Э. Циолковского о книге Беляева "Прыжок в ничто". Вид материала: адреса, заметки Способ воспроизведения: автограф Языки: русский Крайние даты: 05.03.1934 — 18.08.1935 



Дело № 91а Название: Письмо писателя Беляева Александра Романовича к К.Э. Циолковскому. Вид материала: письмо Способ воспроизведения: автограф, машинопись Языки: русский Крайние даты: 27.12.1934 — 20.07.1935 




















http://www.ras.ru/ktsiolkovskyarchive/3_a... https://fantlab.org/blogarticle64470 "Часто бывал я у него дома, -- продолжает Мишкевич. -- Жил Александр Романович в неудобной квартире на нынешней улице Калинина, на Петроградской стороне. Любил сиживать на подоконнике -- широком и большом, ближе к свету и солнцу. *из заметок Циолковского: Ленинград, Петроградская сторона, пр. К. Либкнехта, 51/2 кв. 24. Беляев Александр Романович (5.3.34-18.8.35) 
фактически: кв. 26 
|
| | |
| Статья написана 11 декабря 2020 г. 01:09 |
Адресат: Циолковский К. Э.
В Российском государственном архиве литературы и искусства есть отдельный фонд Александра Романовича, 215."* Переписка (машинописные копии) на 9 листах (опись 1, ед. хранения 8) охватывает период с 27.12.34 по 20.07.35. Мы сочли возможным привести все письма целиком, в той временной последовательности, как они приходили, и комментировать их в процессе поступления. Адрес 1-го письма к Циолковскому: Александр Романович Беляев, Детское село, Ленинградск., области, ул. Жуковского,15. Дата: 27.ХП.34 Содержание: Глубокоуважаемый Константин Эдуардович! Редакция журнала “Вокруг света” передала мне копию Вашего письма по поводу моей повести “Воздушный корабль” в №10 журнала. Я очень признателен вам за Ваш отзыв и внимание. Экземпляр романа о межпланетных путешествиях “Прыжок в ничто” высылаю заказной бандеролью. В этом романе я сделал попытку, не вдаваясь в самостоятельное фантазирование, изложить современные научные взгляды на возможность межпланетных сообщений, основываясь главным образом на Ваших работах. У меня была даже мысль — посвятить этот роман Вам, но я опасался того, что он “не будет стоить этого”. И я не ошибся: хотя у читателей роман встретил теплый прием, Як. Ис. Перельман дал о нем довольно отрицательный отзыв в № 10 газеты “Литературный Ленинград” (от 28 февр.). Вот конец этой рецензии: “В итоге никак нельзя признать новый роман Беляева сколько-нибудь ценным обогащением советской научно-фантастической литературы. Родина Циолковского вправе ожидать появления более высококачественных произведений научной фантастики, трактующих проблему межпланетных сообщений”. Лично я считаю, что статья Перельмана написана далеко не во всем объективно. Но, как бы то ни было, после такого отзыва я не решился даже посылать вам экземпляр этого романа. Но теперь, поскольку Вы сами об этом просите, охотно использую Вашу просьбу и посылаю романа на Ваш суд. — В настоящее время роман переиздается вторым изданием, и я очень просил бы Вас сообщить Ваши замечания и поправки (Зачеркнута фраза: “чтобы их можно было внести в текст, т. е. исправить. — Э. К.”). И я, и издательство были бы Вам очень благодарны, если бы Вы написали и предисловие ко второму изданию романа (если, конечно, Вы найдете, что роман заслуживает Вашего предисловия). Искренне уважающий Вас А. Беляев. И еще одна просьба: если роман найдете не слишком плохим, разрешите ли мне посвятить его Вам, — ведь Ваше имя проходит через весь роман? На первой странице письма помета рукой КЭЦ: “27. 1934 г. от А. Р. Б.”. На 2 стр. (обратной): (нрзб) “А. Р. Ваш (зачеркнуто: роман) рассказ прочел и могу дать сле(дующую) оценку. Ваш рассказ содержательнее, научнее и литературнее всех известных мне работ на … (тему? — Э. К.) межпланетных путешествий. Поэтому я очень рад появлению 2-го издания. Он более будет распространен (нрзб) к великой задаче 20 века, чем другие (нрзб) популярные рассказы, не исключая даже иностранных. Подробно и (достаточно) доступно он охарактеризован пр. Рыниным. Что же касается до посвящения его мне, то я считаю это Ваш (ей) любезностью и честью для себя”. На конверте помета К. Циолковского: “Отзыв. Отвечено”. Второе письмо А. Р. Беляева (адрес тот же) отправлено 13.1.35 г. Глубокоуважаемый Константин Эдуардович Ваше письмо очень порадовало меня. Ваш теплый отзыв о моем романе придает мне новые силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений. Я всячески стараюсь популяризировать Ваши идеи в романах и рассказах. Когда приеду в город (где у меня хранится литархив), постараюсь подобрать все, что писал о Ваших изобретениях. Очень благодарен и за пересылку некоторых материалов. Очень интересуюсь идеей стратосферного дирижабля. Ваши замечания, разумеется, используем для второго издания “Прыжка в ничто”. Искренне уважающий и давно любящий Вас А. Беляев. На конверте (как и в др. письмах): Калуга, ул. Циолковского, 1. Константину Эдуардовичу Циолковскому. С пометами К. Циолковского: “Нужно. Отвечаю”. К письму приложен набросок ответа карандашом неразборчивым крупным почерком (возможно, относится и к первому письму): “(нрзб) добросовестн(ый) и внешне благоприятный отзыв о (зачеркнуто — книге — Э. К.) романе А. Р. Беляева “Прыжок в ничто”, сделан глубоко глубокоув(ажаемым) проф. Н. А. Рыниным. Этот отзыв был помещен, как послесловие, к перв(ому) изданию книги А. Р. Беляева. Пускай интересующиеся и обратятся к нему для оценки романа. Я не могу (я же могу? — Э. К.) только подтвердить этот отзыв и прибавить, что из всех существующих рассказов на тему межпланетных путешествий роман А.Р.Б. наиболее содержателен и научен. Конечно, возможно лучшее, но, однако, пока его нет. Я, Я. И. Пер(ельман) и другие желали бы и могли бы написать лучшее. Но у меня нет времени, все оно поглощено научными и техническими трудами. Другие не пишут по (нрзб) друзей (? — Э. К.) Прошу не выбрасывать о Рынине”. (лл.3–4) Комментарий автора: письмо (набросок ответа) деликатное. “Прыжок в ничто” на этот раз назван романом — Циолковский щадит самолюбие автора. Но замечательнее всего отношение к критикам (в данном случае, к Перельману): не нравится — пишите сами и лучше. Все бы так рассуждали! Следующее, третье письмо, по тому же адресу, от 21.1.35 года, для меня наиболее значимо. Сейчас увидите, почему (подчеркивания в письме А. Р. Беляева мои. — Э. К.): Дорогой Константин Эдуардович! Очень благодарен Вам за присылку Вашей брошюры и подпись. Очень рад буду получить от Вас и другие Ваши книжки. Они у меня имелись, но, к сожалению, были утеряны при перевозке по железной дороге. Среди этих книг были, между прочим, “о переделке Земли”, заселении экваториальных стран и пр. С этими Вашими идеями широкая публика менее знакома, мне хотелось бы популяризировать и эти идеи. Издательство “Молодая гвардия” очень просит Вас дать Ваше согласие написать предисловие ко второму изданию “Прыжка в ничто”, которое предполагается издать довольно большим тиражом и прислать Ваш портрет, — для помещения в книге. Кроме того, возникает идея о переделке романа в кинофильм. Признаюсь, сам я не из “деловых” людей и лично не хлопотал об этом, не очень долюбливал среду киноработников. Но художник Травин, который иллюстрировал мой роман, уговаривает меня, что это надо сделать. Конечно, для популяризации идей звездоплавания такой фильм может иметь большое значение. — Останавливало меня и то, что Москва как будто уже собирается ставить фильм о межпланетных полетах с Вашим участием, но режиссер Трауберг (ленинградский) говорит, что “одно другому не мешает”. Я надеюсь, что если бы я взялся за такой фильм, то я приложил бы все усилия, чтобы он был не только занимательным, но и действительно научно-популярным. Если бы Вы написали несколько строк о том, что находите желательным показ моего романа на экране, это конечно имело бы большое значение. Искренне уважающий Вас А. Беляев. Вот набросок ответа Циолковского (подчеркивания карандашом Константина Эдуардовича. Сокращения в оригинале — Э. К.). Дорогой Александр Ром(анович!) С Совкино связан договором и не могу ничего сказать насчет В(ашей) фильмы. Мне также неловко писать предисловие раз оно хорошо написано профессором Рыниным. Портрет, если нужно, прислать могу. Посылаю Вам мои книги”. На конверте рукою К. Э. Циолковского: Отвечено. Предисловие к фильм(у). Отказал во всем. Буд(ущее) Земли. Послать последн(ие) работы. Портрет. Кинофильм . Все послано. От автора: значение третьего письма Беляева трудно переоценить. Александр Романович признается, что читал произведения Циолковского задолго до их заочного (письменного) знакомства, размышляя над ними, и хотел их популяризировать. Тут следует учесть вот что: примерно одинаковое отношение (и болезненное внимание) к двойственной сущности человека, в частности, темной стороне его души обоих корреспондентов. “Человек по природе неблагодарное, жестокое и ограниченное существо, что видно из его отношений к домашним животным. Человек подобен болезни, которая убивает и доброе и злое без различия. Исключение представляют только немногие мудрые”, — считает мыслитель 6. Словом, человек — это “то, что нужно преодолеть” (Ницше). Только вот как? Практика показала: преодолеть нельзя. Сломать можно. Примерно такие же мысли волновали и Александра Романовича, юриста по образованию, который уже в силу профессии насмотрелся на “отрубников” (по терминологии Циолковского) и правонарушителей, в качестве голодного (=голодающего) “приватного” юрисконсульта. Но именно поэтому так живы, так кинематографичны и беляевские “злодеи” ученые, и просто заурядные злодеи. Что поделаешь! Порок ярок, добродетель бесцветна, — в этом-то и ужас человеческого существования. Коль скоро речь зашла о “кинематографичности” Беляева, читатель не посетует, надеюсь, если я приведу высказывание Циолковского о кино, которое и проясняет его (Константина Эдуардовича) к нему, то есть “фильме”, отношение, а также отношение к кинематографу А. Р. Беляева. Вот как он (К. Э. Циолковский) считал в 1935 году: “Шире литературы влияние кинофильмов. Они нагляднее и ближе к природе, чем описание. Это высшая форма художественности. В особенности, когда кино овладело звуком. Мне кажется, что со стороны Мосфильма и тов. Журавлева большим геройством то, что они взялись осуществить фильм “Космический рейс”. И нельзя не высказывать большего удовлетворения этой работой”7. А вот отношение к кино Александра Романовича: “кино — это рулетка”. Итак, оба корреспондента — Беляев и Циолковский — любят кино и недолюбливают киноработников — и это еще мягко сказано. Любой из романов Беляева легко переводится на язык кинематографа, и смотрелся бы с интересом. Но, кроме “Человека-амфибии”, который, естественно, имел шумный кассовый успех и чей шлягер “Лучше лежать на дне” (почему, собственно, лучше?) застряла в ушах шестидесятников, писатель-фантаст создал киносценарий “Когда погаснет свет” (опубликован в ж. “Искусство кино”, 1960, № 9, с большими сокращениями; сценарий находится в РГАЛИ, ф. 215, опись 1, ед.хр.6). Как всегда, у Беляева, мысль парадоксальна: молодому ученому в США удалось найти средство борьбы с усталостью и старческой дряхлостью за счет усыпления организма искусственными радиоэлементами — т. н. “потенцирование”. Теперь люди могут работать без устали почти круглые сутки. Но коллеги встречают открытие кисло. Один из них говорит: “Не повторится ли история с Фаустом, который вызвал духа Земли и не мог с ним справиться? Потенцирование может иметь далеко идущие социальные последствия” (РГАЛИ, ф. 215, оп.1, ед.хр. 6. “Когда погаснет свет”. Литературный сценарий, вариант первый. Редактор И. Ростовцев. Ленинград, 1941, с. 16–17). Так и оказалось. Хорошо еще, умный шоумен приспособил среднего американца, “этакую светлую (т. е. светящуюся) личность” (светящуюся от искусственных радиоэлементов. — Э. К.) к исполнению “танца мертвеца на могиле”. “Это должно иметь шумный успех! — восхищается шоумен. — Деньги! Деньги! Они потекут к нам рекой!” (там же, с. 95) Вот еще “верняк”, если бы жуки кинематографа умели просчитывать будущее. Нечего жаловаться на отсутствие хороших сценариев — надо читать фантастику, в частности, А. Р. Беляева. Но вернемся к переписке наших корреспондентов. Четвертое письмо А. Р. Беляева от 1.11.1935 года: Дорогой Константин Эдуардович! Приношу Вам искреннюю благодарность за присланные Вами книги. Надеюсь использовать их в моих произведениях, которые буду присылать вам. Я не знал, что Вы связаны договором с Союзкино, который лишает Вас права участвовать в других постановках. Я выполнял только просьбу киноработников Ленинграда. Они полагали, что консультацию, в крайнем случае, мог бы дать и проф. Рынин, от Вас же они хотели иметь хотя бы Ваше мнение о том, что Вы считали бы полезным показать “Прыжок в ничто” на экране. Но повторяю, я передаю лишь их просьбу, и ни в коей мере не настаиваю. Я был бы огорчен, если бы у Вас возникла мысль, что я хотел использовать Ваше имя в своих интересах. Я слишком дорожу Вашим добрым отношением ко мне. Так же и по поводу предисловия ко второму изданию романа. Я передал Вам лишь просьбу редактора и издателя “Молодой гвардии”. Но я забыл Вас предупредить, что редакция решила во втором издании не печатать предисловие проф. Рынина — и решила еще до переписки с Вами. Так что, может быть, это изменит Вашу точку зрения. Ваш ответ я передал издательству, но оно еще раз просило написать Вам о том, что они хотели бы иметь от Вас хоть краткое предисловие и портрет. Я уже исправил текст согласно Вашим замечаниям. Во втором издании редакция только несколько отмечает “научную нагрузку” — снимает “Дневник Ганети” (? — Э. К.)* и кое-какие длинноты в тексте, которые, по мнению читателей, несколько тяжелы для беллетристического произведения. Расширил и третью часть романа — на Венере — введя несколько занимательных приключений с целью сделать роман более интересным для широкого читателя. При исправлении по Вашим замечаниям, я сделал только одно маленькое отступление: Вы пишете: — “Скорость туманностей около 1000 кило(м) в сек” — это я внес в текст, но дальше пишу, что есть туманности и с большими скоростями, так Туманность Большая Медведица № 24 летит со скоростью 11.700 км в сек., “Лев № 1” — почти 20 тыс. км”. — Эти данные я взял из журнала “Природа”, изд. Ак. наук. Глубоко уважающий Вас А. Беляев. На конверте надпись рукой Циолковского: “Отвечено и послано 2 портр(ета) 32 г., 34 г.”. От автора: письмо Александра Романовича, как видим, покаянное по тону. И киношники, и издательские работники пользуются случаем, чтобы навязать писателю работу, которую, по совести, они должны делать сами. Автор из деликатности не может ответить отказом, рискуя потерять благорасположение своего корреспондента. Тем не менее, работа продолжается и сотрудничество корреспондентов взаимополезно. Пятое письмо (адрес тот же) отправлено 14.11.35 г. Дорогой Константин Эдуардович! Благодарю Вас за присылку портретов и предисловия. Один портрет возвращаю в этом письме, второй будет возвращен после снятия клише. Редактор почему-то хотел снять из предисловия Ваше упоминание о послесловии проф. Н. А. Рынина. Я указал, что в отдельной переписке Вы просили о Рынине непременно оставить и что поэтому без Вашего согласия я не могу допустить такого сокращения. Мне признаться, самому не понятно, почему во втором издании целиком снимается послесловие Рынина. Объяснение редактора — “оно просто не нужно” — не совсем удовлетворяет меня. Ведь читатель 2-го издания будет новый. Редакция дала рукопись 2-го издания на научную редакцию Я. И. Перельману. Это я тоже считал совершенно излишним после того, как роман просмотрен Вами и исправлен мною по Вашим указаниям. Кстати, об этих указаниях. Я хотел снять все об Эйнштейне, но редактор решил оставить — его теория-де не опровергнута и других взамен ее равноценных нет. Так всякий роман — и его судьба являются равнодействующей нескольких сил… Глубокоуважающий Вас На конверте помета: не отвечено. А. Беляев. От автора: Свершилось! “Толчитеся и отверзется”. Предисловие к роману получено. Но ситуация пикантна: рукопись, которую разгромил Яков Исидорович Перельман (напомним: “никак нельзя признать новый роман Беляева сколько-нибудь ценным обогащением советской научно-фантастической литературы”, см. письмо Беляева № 1) направлена к нему на научную редакцию! Это мне напоминает пародию на охотничий рассказ: “Охотник разжал зубы уже мертвого льва и с чувством глубочайшего облегчения сел на гремучую змею”. И что мог ответить “терпиле” Константин Эдуардович? Что у нас в России и не такое бывает? Только молчать! Тем более, при таких заявках: “Родина Циолковского вправе ожидать…”. Между тем, уже через десять дней, 24.02.35 г. Беляев пишет Циолковскому: Дорогой Константин Эдуардович, благодарю Вас за присланные статьи. Сообщаю свой новый адрес: Ленинград, Петроградская сторона, Проспект Карла Либкнехта, 51/2, кв. 26. Глубокоуважающий Вас А. Беляев. От автора: как видим, обмен информацией продолжается, и это очень важно. Последнее письмо А. Р. Беляева к Циолковскому отправлено 20.07.35 из Евпатории, из санатория “Таласса”, палата 21–б. Дорогой Константин Эдуардович! С огорчением узнал из письма моей жены о Вашей болезни. Надеюсь, что Вы скоро поправитесь. (Я тоже сейчас болен, — обострение костного туберкулеза). Я пишу жене и редактору “Молодая Гвардия”, чтобы Вам скорее выслали экземпляр “Прыжка в ничто”. Второе издание, — с Вашим портретом и отзывом, находится уже в верстке. Как только выйдет, пришлем Вам. — Н. А. Рынин дает предисловие, написанное наново, — как говорил мне редактор Мишкевич. Я обдумываю новый роман — “Вторая луна”, — об искусственном спутнике Земли, — постоянной стратосферной станции для научных наблюдений. Надеюсь, что Вы не откажете мне в Ваших дружеских и ценных указаниях и советах. Простите, что пишу карандашом, — я лежу уже 4 месяца. От души желаю Вам скорее поправиться. Искренне любящий и уважающий Вас А. Беляев. На обороте письма тяжелобольной Константин Эдуардович нашел силы ответить: Дорогой (Александр Романович) Спасибо за обстоятельный ответ. Ваша болезнь, как и моя (нрзб) результат напряженных трудов. Надо меньше работать. Относительно советов — прошу почитать мои книжки — там все научно (цели. Вне земли и проч.) Обещать же, в силу моей слабости, ничего не могу. К. Циолковский. Смерть философа оборвала эту необычайно плодотворную переписку — сотрудничество двух писателей! Лично меня поражают странные совпадения их биографий: оба были больны: Циолковский — глухой, а у Беляева был костный туберкулез спинных позвонков, оба писали фантастику, изобретали, восхищались инженерией и киноискусством, кисло относились к администраторам и кинодельцам (боясь злоупотреблений “среды” и пессимистически глядя на отрицательные стороны человеческой психики). При чем тут разница в 27 лет (срок нового поколения, с другими духовными ценностями)? Они просто повторяли друг друга — отсюда и теплота, и взаимное понимание. Сходна даже интроверсия — обращение к себе. В автобиографии К. Э. Циолковского есть строки: “Она (глухота) заставила меня страдать каждую минуту моей жизни, проведенной с людьми. Я чувствовал себя с ними всегда изолированным, обиженным, изгоем. Это углубляло меня в самого себя”8. Недаром, сразу после смерти Циолковского Александр Романович пишет “Звезду КЭЦ” и посвящает роман “памяти Константина Эдуардовича Циолковского”. В архиве РГАЛИ, где сохранилась машинопись с авторской правкой романа, Александр Романович создал “памятник нерукотворный” гениальному мыслителю: “В большом овальном отверстии транспаранта виднелась платиновая статуя Константина Эдуардовича Циолковского. Он был изображен сидящим в своей любимой рабочей позе — положив дощечку с бумагой на колени. В правой руке его был карандаш. Великий изобретатель, указавший людям путь к звездам, как будто прервал свою работу, прислушиваясь к тому, что будут говорить ораторы. Художник-скульптор передал с необыкновенной выразительностью напряжение лица глуховатого старца и радостную улыбку человека, “не прожившего даром” свою долгую жизнь. Эта серебристо-матовая статуя, эффектно освещенная, оставляла незабываемое впечатление”9. Редактор безжалостно вычеркнул этот абзац с тем, чтобы не создавать нездоровый ажиотаж вокруг личности, подозреваемой в идеализме. Закончим эту статью записью Марка Харитонова от 4.10.84 г.: “С утра читал в библиотеке. Кое-что интересно, особенно две брошюрки Циолковского о будущем общественном устройстве и преобразовании мира… Вот оно, русское провинциальное мышление — сразу глобальное (недаром мы вышли в космос раньше, чем стали сытыми…)”10. “Мы” — это кто? Но в данном случае москвичу изменила его имперская столичная память. Юрий Алексеевич Гагарин, первый летчик-космонавт, взлетел на космическом корабле “Восток” 12 апреля 1961 года. Кто это был голодным в Москве в тот памятный день? Уж не Марк ли Харитонов? Да и во всей стране в 60-е годы? Другое дело — отказаться от космоса. Т. е. отказаться от идеи собственной безопасности. Тогда, вместо 2,5 млн. долларов на человека, которые могли бы быть предоставлены нам государством, от грудных младенцев до глубоких стариков11, нас ожидает сокращение до 15 млн. человек. По словам Госпожи Маргарет Тэтчер, для обслуживания скважин и рудников12. Так что, следите за противниками космических программ, и вы узнаете много нового и интересного, в том числе дату собственных похорон. Это вам не фантастика! 1 Симпозиум прошел 25–26 ноября 2003 года в Санкт-Петербурге. 2 Центральный государственный архив литературы и искусства, Санкт-Петербург. 3 Русские писатели XX века. Биографический словарь. Главный редактор и составитель П. А. Николаев. М., БРЭ, 2000. С. 85–86. 4 Цит. ст. М. Соколовой. “Александр Романович Беляев / Александр Беляев. Человек-амфибия. Звезда КЭЦ. Остров погибших кораблей. Продавец воздуха. — М., 1986. С. 4. 5 См. статью Ивана Жукова. Тайна смерти фантаста Беляева. “АиФ”, № 28 (1185), июль 2003, с. 15. 6 Цит. по К. Э. Циолковский. Космическая философия. — М., 2000 (“Жизнь человечества”, апрель 1930 г., сентябрь 1931). С. 205. 7 Цит. по: К. Э. Циолковский. Путь к звездам. Сборник научно-фантастических произведений. Редактор-составитель Б. Н. Воробьев. — М., Изд-во АН СССР, 1961. с. 351. 8 Цит. по: “Исторический архив”, 2002, № 5, научно-публикаторский журнал // Публикация Е. Ю. Башилова. Россия в космосе “Я всю жизнь учился мыслить…”. К 195-летию со дня рождения К. Э. Циолковского, с. 27. 9 РГАЛИ, ф. 215, оп. 1, ед. хр. 2. “Звезда КЭЦ”. Роман. 4.2. Машинопись с авторской правкой, с.83. 10 См. кн. Харитонов М. Стенография конца века. Из дневниковых записей. — М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 198. 11 Сироткин В. Кто обворовал Россию? — М., 2003. С. 362. 12 Петров В. Л. Геополитика России. Возрождение или гибель? — М.. 2003. С. 435. https://magazines.gorky.media/neva/2005/4... * фактически: Дневник Ганса ** "Фонд Р-215 в РГАЛИ", а фактически письма находятся в Фонде Р-215 ЦГАЛИ СПб и Фонде 555 РАН (архив АН СССР , московское отд. ******* Цитата: Дорогой Константин Эдуардович! Очень благодарен Вам за присылку Вашей брошюры и подпись. Очень рад буду получить от Вас и другие Ваши книжки. Они у меня имелись, но, к сожалению, были утеряны при перевозке по железной дороге. Среди этих книг были, между прочим, “о переделке Земли”, заселении экваториальных стран и пр. С этими Вашими идеями широкая публика менее знакома, мне хотелось бы популяризировать и эти идеи. Издательство “Молодая гвардия” очень просит Вас дать Ваше согласие написать предисловие ко второму изданию “Прыжка в ничто”, которое предполагается издать довольно большим тиражом и прислать Ваш портрет, — для помещения в книге. Кроме того, возникает идея о переделке романа в кинофильм. Признаюсь, сам я не из “деловых” людей и лично не хлопотал об этом, не очень долюбливал среду киноработников. Но художник Травин, который иллюстрировал мой роман, уговаривает меня, что это надо сделать. Конечно, для популяризации идей звездоплавания такой фильм может иметь большое значение. — Останавливало меня и то, что Москва как будто уже собирается ставить фильм о межпланетных полетах с Вашим участием, но режиссер Трауберг (ленинградский) говорит, что “одно другому не мешает”. Я надеюсь, что если бы я взялся за такой фильм, то я приложил бы все усилия, чтобы он был не только занимательным, но и действительно научно-популярным. Если бы Вы написали несколько строк о том, что находите желательным показ моего романа на экране, это конечно имело бы большое значение. Искренне уважающий Вас А. Беляев. Вот набросок ответа Циолковского (подчеркивания карандашом Константина Эдуардовича. Сокращения в оригинале — Э. К.). Дорогой Александр Ром(анович!) С Совкино связан договором и не могу ничего сказать насчет В(ашей) фильмы. Мне также неловко писать предисловие раз оно хорошо написано профессором Рыниным. Портрет, если нужно, прислать могу. Посылаю Вам мои книги”. На конверте рукою К. Э. Циолковского: Отвечено. Предисловие к фильм(у). Отказал во всем. Буд(ущее) Земли. Послать последн(ие) работы. Портрет. Кинофильм . Все послано. Э. Кудрявцев. Переписка писателя-фантаста А. Р. Беляева с К. Э. Циолковским (журнал «Нева» №4/2005) https://magazines.gorky.media/neva/2005/4...
|
| | |
| Статья написана 11 декабря 2020 г. 01:04 |
Адресаты: В. В. Былинская, Б. Н. Воробьёв, Н. А. Рынин, П. И. Капица, А. З. Сокольский, В. Б. Азаров, Н. Ф. Кащенко, Г. И. Мишкевич, Л. В. Подосиновская
Надпись на фотокарточке, подаренной Вере Былинской: "Человек, из которого ничего не вышло" и "Подпись" (автограф А. Беляева) 27.10.1912 * В письме Вере /Васильевне/ Былинской от 22 ноября (ЗБС) / 27 ноября (газета Советская культура) 1922 года Александр Беляев пишет: «Дорогая Веруня! Ваше письмо к счастью дошло до меня, быть может, только потому, что я, совершив большой круг, вернулся на старую квартиру (Барятинская ул., д. 3, кв. 3. — З. Б.-С.). Неужели только шесть лет прошло с тех пор, как мы не видались с Вами, а не шесть столетий? Наверно, мы оба переменились, но не изменились наши дружеские отношения. Я нередко вспоминал Вас и хотел узнать адрес. Наконец, нашел. Так много пережито за эти годы, что не знаешь с чего начать. Вы вероятно уже знаете, что я заболел костным туберкулезом спинных позвонков и три года пролежал, свалившись с параличем (так.) ног. Паралич прошел чрез несколько месяцев, но три года пришлось выдерживать скучный курс лечения абсолютным покоем! Увы, только не моральным покоем! Если бы Вы знали, в каких кошмарных условиях мне приходилось лежать, особенно прошлую зиму! В городской больнице, среди неимоверной грязи, холода, голода, между агонизирующими жертвами голода… Несколько „составов“ больных общей палаты умерло на моих глазах. А весной [1922 г.] умерла от голода и мать. Летом мне удалось попасть в Гаспру, в дом отдыха для ученых и писателей. Там мне сделали хороший целлулоидный корсет, я встал и уже служу. Вначале я взял место заведывающего (так!) школой-колонией в Жемис-Су (7 в[ерст] от Ялты), но сквернейшие условия, клопы, плохое питание и пр. заставили меня пешком сбежать в Ялту чрез неделю. В Ялте трудно найти место, — как везде, — сокращения. И вот, представьте, мне пришлось поступить в канцелярию уголовного розыска, а по штату я младший милиционер. Я же — фотограф, снимающий преступников, я же лектор, читающий курсы по уголовному и административному] праву и „приватный“ юрисконсульт». Несмотря на все это, приходится голодать. Помещение не отапливается. Все вместе создает такую обстановку, что у меня нет особой уверенности в том, что я [не] свалюсь опять. А это было бы… но, впрочем, зачем заглядывать в будущее. Я хотел перебраться на родину или в Москву. Звали и родные на хутор в Смоленской] Губ[ернии], но врач посоветовал еще жить в Крыму. Пишите подробно о себе. Как живут Маргарита] Сер[геевна] и Никол[ай] Гаврилович] (родители В. В. Былинской. — З. Б.-С.)? Когда Вы вышли замуж? Очень рад, что Вы вспомнили обо мне. Теперь особенно ценишь друзей, а ведь мы с Вами были хорошими друзьями — не правда ли? Ну, будьте здоровы. Ваш Шура-Ром». *уточнение к письму: Письмо от 27 ноября 1922 г. "Как живут Марг. Серг, и Никол. Гаврил. (мать и отчим Веры Васильевны)" Вера не предавала: что на самом деле связывало Беляева и Прыткову https://vm.ru/history/372707-vera-ne-pred... А через два года — 1 сентября 1924-го — Беляев шлет Вере Прытковой-Былинской открытку: «Здравствуйте, Вера Васильевна! Если Ваш адрес не изменился, я разыщу Вас. Мой адрес — вверху (Москва. Покровка. Лялин пер., д. 14, кв. 1. — З. Б.-С.). Напишите, получили ли это письмо, и я постараюсь увидаться с Вами. Сколько лет мы не виделись? Я живу в Москве. Шур Романыч. Б.»[185]. https://fantlab.ru/edition102854 *** Глава пятнадцатая ТРИУМФ ВОЛИ «Мною самим была написана биография К. Э. для издательства «Молодая гвардия», -- писал Беляев 25 апреля 1941 года Б. Н. Воробьеву. -- По ряду причин биография не была напечатана (едва ли не главная заключалась в том, что некоторые эпизоды редактору показались неприемлемыми). Этот материал едва ли уже используют. Для Вас, быть может, он и представит некоторый интерес. Если хотите, я пришлю рукопись». Рукопись биографии Циолковского, которую Беляев обещал прислать Воробьеву, так и не дошла до адресата... Познакомившись с книгой Б. Н. Воробьева о Циолковском, Беляев писал автору 3 мая 1941 года: «На меня книга произвела очень хорошее впечатление и углубила мое понимание К. Э., хотя я о нем знаю много, пожалуй, побольше других биографов. Я сам замышлял биографию К. Э., именно в таком плане, но у меня не хватало того материала, который великолепно знаете Вы. И потому мне иногда приходилось прибегать к догадкам и интуиции, а это не всегда надежный материал». «Константин Эдуардович Циолковский, -- пишет он в письме Воробьеву от 17 июня 1941 года, -- обжился в небе, как едва ли кто». Можно предполагать поэтому, что созданная им и, к большому огорчению, утерянная биография показывала Циолковского как замечательного мечтателя и гуманиста, раскрывала его идеи о покорении вселенной, устремленные в даль веков. Небезынтересно, что Беляев задумывался и о популяризации идей Циолковского в кино. «Очень хорошо бы создать фильм о жизни и деятельности Константина Эдуардовича, -- писал он Б. Н. Воробьеву. -- Как Вы смотрите на то, чтобы такой фильм написать совместно с Вами?» Беляев первым из наших писателей правильно понял величие, размах и значение необычайно смелых идей Циолковского. Более отдаленное, «космическое» будущее человечества изображено писателем в очерке «Гражданин Эфирного Острова», посвященном Циолковскому. В нем Беляев рисует целые поселения в мировом пространстве, «обжитой» космос, и показывает воплощенными мечты Циолковского об освоении космических просторов. Вокруг Земли возникают поселения -- «небесные города», где слабая тяжесть и обилие даровой энергии позволяют наладить всевозможные производства. Малые планеты -- астероиды -- используются в качестве строительного материала и промышленного сырья. В жилищах климатические и иные условия устраиваются по любому вкусу. Сфера обитания человечества распространяется на все пространство солнечной системы... В очерке передано главное: Циолковский, мечтая о покорении космоса, был там как в родном доме. И путешествия в космос Беляев описал в своих произведениях так, как никто до него, благодаря превосходному знанию предмета и литературному мастерству. Будучи хорошо знаком с техническим творчеством Циолковского, Беляев не мог пройти мимо его замечательной идеи. Константину Эдуардовичу понравился роман, и он написал об этом в редакцию, попросив переслать письмо автору. В том же письме он заинтересовался первым вариантом романа «Прыжок в ничто», вышедшим в Ленинграде в 1933 году. Переписка продолжалась вплоть до смерти Циолковского в 1935 году. Писатель поддерживал тесный контакт с Константином Эдуардовичем. Посылая Циолковскому экземпляр первого издания «Прыжка в ничто», Беляев писал, что основывался главным образом на его работах и хотел даже посвятить ему роман, но опасался того, что он «не будет стоить этого». В конце письма Беляев добавляет: «...если роман не найдете слишком плохим, разрешите ли мне посвятить его Вам -- ведь Ваше имя проходит через весь роман?» Циолковский ответил: «Ваш рассказ (роман «Прыжок в ничто». -- Б. Л.) содержательнее, научнее и литературнее всех известных мне работ на тему «межпланетных путешествий»... Он более будет распространять знание и интерес к великой задаче 20 века, чем другие популярные рассказы, не исключая даже иностранных... Что же касается до посвящения его мне, то я считаю это Вашей любезностью и честью для себя». Еще об озеленении города // Полярная правда (Мурманск), 1932, 11 сентября (№221) – с.4 В ответном письме Беляева характерны следующие строки: «Ваш теплый отзыв о моем романе придает мне новые силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений». Понятно, почему здесь употреблено слово борьба. Ведь и «Прыжок в ничто» не избежал несправедливых критических нападок. Характер замечаний Циолковского показывает, насколько действительно ученый был «небожителем». Каким покажется небо в стратосфере, при полете на ракетоплане? Что встретится на Марсе, на Венере? Каковы условия жизни в космосе? Как предохранить человека от вредного действия перегрузки при взлете ракетного корабля? Беляев писал об этом в статье памяти Константина Эдуардовича. Некролог -- и такие чисто деловые «технологические» моменты. Статья памяти ученого -- и такие, казалось бы, детали, связанные с работой над романом писателя, только начинавшего осваивать космическую тему. Однако они тоже прекрасно проиллюстрировали мысли Беляева о личности Циолковского, «первоклассного фантаста в лучшем смысле этого слова». На первой странице второго издания романа появилась надпись: «Константину Эдуардовичу Циолковскому в знак глубокого уважения. Автор». В предисловии ко второму изданию Циолковский писал: «...Я сердечно и искренне приветствую появление второго издания, которое, несомненно, будет способствовать распространению в массах интереса к заатмосферным полетам. Вероятно, их ожидает великое будущее. К. Циолковский. Калуга, март, 1935 г.». В последнем письме Циолковскому (20 июля 1935 года) Беляев, находившийся на лечении в Евпатории, сообщал, что обдумывает новый роман -- «Вторая Луна». Он появился под названием «Звезда КЭЦ» (Константин Эдуардович Циолковский) в 1936 году; второе название подчеркивает отношение автора к Циолковскому, которому принадлежит идея искусственного спутника Земли, обитаемых внеземных станций. Беляев писал о том, что ему хотелось бы популяризировать мысли Циолковского о «переделке Земли», выраженные в ряде сочинений Константина Эдуардовича, с которыми «широкая публика менее знакома». Это намерение было выполнено: в романах «Прыжок в ничто» и «Звезда КЭЦ» есть страницы, изображающие нашу планету, переделанную в духе грандиозных замыслов Циолковского, считавшего, что превратить пустыни в цветущие поля и сады, сделать тропические леса удобными для жизни, изменить климат -- посильная задача для человечества. Беляеву помогал также научными консультациями профессор Н. А. Рынин, написавший послесловие к роману. Рынин, живший в Ленинграде, был активным пропагандистом идей Константина Эдуардовича и состоял с ним в длительной переписке. Общение Беляева с Рыниным, безусловно, способствовало успеху работы писателя над космической темой. «Судя по письмам писателя, он по частям читал этот роман («Прыжок в ничто». -- Б. Л.) профессору, обсуждал с ним научные проблемы, пользовался его советами», -- пишет М. Сонкин, изучавший архив Н. А. Рынина. Беляев, сообщая Рынину о своей переписке с Циолковским относительно «Прыжка в ничто», привел, в частности, слова из письма Константина Эдуардовича от 5 января 1935 года: «Одни изобретают и вычисляют, другие более доступно излагают эти труды, а третьи посвящают им роман. Все необходимы, все драгоценны!» Из слов Константина Эдуардовича видно, какое важное значение он придавал популяризации идей межпланетных сообщений средствами научной фантастики. В одном из писем Беляева к Рынину упоминается о совместном обсуждении первой части романа «Прыжок в ничто». Беляев интересовался тогда вопросом о двигателях, работающих на внутриатомной энергии. Об этом он написал затем в романе -- межпланетный корабль был превращен в атомный и мог двигаться с огромной скоростью. В других своих письмах писатель информирует Рынина о своей переписке с Циолковским по поводу романов «Воздушный корабль» и «Прыжок в ничто». Им приводятся, в частности, детальные постраничные замечания Циолковского к первому изданию «Прыжка в ничто». «Я послал Циолковскому экземпляр романа и письмо, в котором сообщал, что предполагал даже посвятить этот роман ему, но опасался, будет ли роман этого достоин», — пишет А. Р. Беляев Н. А. Рынину. Иначе отозвался об этом произведении К. Э. Циолковский. В письме от 5 января 1935 года он сообщил А. Р. Беляеву: «Ваш рассказ «Прыжок в ничто» прочитал и по поводу его могу высказать следующее. Роман содержательнее, научнее и литературнее всех известных мне оригинальных и переводных произведений на тему «межпланетных путешествий», поэтому я буду очень рад появлению второго издания. Он еще более распространит интерес к великой задаче XX века. Одни изобретают и вычисляют, другие более доступно излагают эти труды, а третьи посвящают им роман. Все необходимы, все драгоценны». Получив этот отзыв, А. Р. Беляев воспроизвел его в письме к И. А. Рынину от 12 января 1935 года. Вскоре вышло в свет второе издание романа. К. Э. Циолковский, как известно, написал к этому изданию предисловие, а Н. А. Рынин — послесловие. Оба горячо поддержали произведение писателя-фан-таста. Александр Беляев, веривший в осуществимость космических полетов, оставивший богатое литературное наследство, использовал для пропаганды науки среди молодежи и юношества не только свое перо. Вместе с Н. А. Рыниным он хлопотал о создании в парках Ленинграда и его пригородов уголков занимательной науки с обязательным показом в них будущих космических полетов. В Пушкине писателю это удалось, кажется, осуществить. Он писал Н. А. Рынину 27 февраля 1940 года: «В продолжение полутора лет я муссировал в местной газете мысль о необходимости создать в пушкинских парках для ребят уголок занимательной науки, и в частности межпланетных путешествий. Я добился цели. Для начала к летнему сезону предполагается соорудить макет межпланетной ракеты в натуральную величину, примерно 20X2 метра — ракета «2017» Циолковского. Внутри ракета будет оборудована «астронавигационными приборами» и пр. Осмотрев ракету, посетители смогут совершить и межпланетное путешествие— за иллюминатором будет установлена кинобудка... О постройке ракеты имеется уже постановление райкома ВКП(б)». https://fantlab.ru/blogarticle65372 https://fantlab.ru/blogarticle52767 *** Видимо, потому что я работал в « Вокруг света», меня считали знатоком приключенческой и фантастической литературы. ГИХЛ мне предложил отредактировать «Голову профессора Доуэля», ставшую уже повестью. Я охотно это сделал, хотя не силен был в редактуре, умел только сокращать и изменять отдельные фразы. Моя редактура все же Беляеву понравилась, и он сам попросил взять меня в редакторы, когда издательство решило выпустить его новый роман «Человек, потерявший лицо». Это была горестная история об актере, имевшем такую комическую внешность, что она вызывала смех даже тогда, когда он говорил серьезно или объяснялся в любви. Несмотря на успех на сцене, комику захотелось нормальной жизни, и он сделал пластическую операцию. Лицо его обрело нормальные черты довольно симпатичного мужчины. Но с такой внешностью он не вызывал больше смеха. Хозяин театра отказался от его услуг, актер остался безработным. Повесть была издана небольшим тиражом. Когда Беляев попросил ее переиздать, главный редактор издательства Николай Лесючевский воспротивился, сказал, что существующий конец издательство не устраивает, герой не боец, он излишне пассивен и занят только своей внешностью. С этой вестью я поехал в Детское Село. В поезде подумал: «А не назвать ли книгу «Человек, нашедший свое лицо». Пусть герой с новой внешностью начнет борьбу с хозяином театра и другими угнетателями. У него же остался талант и опыт. Решительные поступки принесут успех и любовь». Александру Романовичу мое предложение понравилось. Он взялся переделать роман, действовал довольно быстро и решительно, не жалея отдельных сцен. Вскоре я получил его рукопись и письмо: «Уважаемый Петр Иосифович!/Капица/ Дневник Престо я написал, чтобы выполнить пожелание т. Лесючевского — показать, что Престо приходилось насиловать свое творчество, играя навязанные ему роли. Чтобы отметить это, я часть дневника Престо вставил в первую главу. Решайте сами, нужно ли это? Объяснения доктора Цорна мне были продиктованы специалистом-эндокриноло-гом, и я не решался изменить текст для «унификации» стиля, нарушая точность научного изложения. Но ввиду того, что на это место указывали вы и товарищ Лесю-чевский, то я дважды перерабатывал это место. Конец я несколько расширил, даже ввел новую главу, чтобы больше мотивировать уход Эллен. Сделал несколько вставок «переживаний» героев. Но убыстренный конец я нахожу для данного жанра свойственным, равным образом как сжатость в изображении переживаний героев. Крупные вставки я перепечатал, мелкие же сделал в тексте, не будучи уверен, всегда ли новая редакция лучше старой. По этим поправкам вы увидите, что я немало поработал еще над стилем. Но, к сожалению, стиль мое слабое место. Я даже серьезно подумываю о соавторстве: я неплохо справляюсь с сюжетом, соавтор же дорабатывал бы, шлифовал стиль. И в этом романе я сделал все, что мог, и если вы еще найдете шероховатости, окажите дружескую услугу — исправьте. Искренне уважающий вас А. Беляев 10.XI.39». Поправки и изменения в тексте рукописи Лесючевского устраивали, не нравилась ему только неясная концовка романа. Чтобы лишний раз не травмировать Александра Романовича, я переписал последнюю страницу рукописи и показал ее Лесючевскому. Тот прочитал и одобрительно заметил: — Вот теперь видно, что герой не тряпка, а настроен на решительную борьбу, что он добьется успеха. Готовьте рукопись к набору, выпустим еще в этом году. Прочитав полученную верстку романа с новым концом и подписав ее к печати, Александр Романович прислал мне коротенькое письмецо: «Уважаемый Петр Иосифович!/Капица/ Благодарю за хорошее редактирование романа «Человек, нашедший свое лицо» и за удачную «концовку». Уважающий вас А. Беляев 28.111.40 г.». https://fantlab.ru/blogarticle65374 *** Письмо писателя А. З. Сокольскому, сотруднику журнала "Вокруг света" от 14.06.1941. Дорогой Александр Захарьевич! (Или Захарович? Как Вы предпочитаете?) Мы все будем рады, если Юрка остановится у нас. Сейчас у меня живет редактор-консультант Одесской студии И. Т. Ростовцев, с которым я работаю над сценарием. Но работа подходит к концу -- максимум на неделю, -- (считая и переписку). Как только он уедет, я сообщу, и тогда милости просим. В "познавательном смысле" поездка в Л-д, конечно. Дает больше. Жаль, что Вы не сможете. "Человек" (-амфибия. -- Э. К.) и мне больше нравится, чем "Звезда" (КЭЦ. -- Э. К.). Сегодня М.К. должна привезти новорожденного "Ариэля" -- летающего человека. Этот роман будет ждать Юрку. Бедняжка Светлана все еще лежит в гипсе. Мечтает скоро ходить... тяжело! Работа над сценарием идет успешно, но ведь это рулетка -- кино. Конечно, постановка фильма имела бы для меня большое значение: книжный рынок сбыта все суживается: Детиздат передают в НКПрос, -- будут издавать лишь для школьных библиотек, "Сов. писатель" лишен права переизданий. Целую. Привет от всей фамилии [нрзб] и вашим. Э. Кудрявцев *** Из письма С.А. Беляевой ко мне от 2 февраля 1987 г., в котором цитируется письмо А. Р. Беляева Всеволоду Борисовичу Азарову от 15 июля 1941 года (см. также: С. Беляева. Новое о Беляеве. Газ. "За знания" (Комсомольск-на-Амуре), 11 июня 1987. С. 4; Зеев Бар-Селла. Александр Беляев. М. 2013. С. 362): "...Дорогой Всеволод Борисович! Благодарю за письмо. Поблагодарите и Вашу жену, которая уведомила меня о Вас. О темах, о которых Вы пишите, я подумал в первую очередь и написал такой рассказ "Черная смерть", — подготовка фашистскими учеными — (неудавшейся) бактериологической войны. Послал в газету "Красная Звезда" — вернули. Послал в "Ленинград" (журнал — Вс. Азаров), вернули под тем предлогом, что "Ленинград" будет теперь выходить раз в месяц, при том же объеме. Но ведь, если бы подошло, это не мотив. Кетлинская писала мне, что для бюро оборонной печати при С.С.П. нужны "зарисовки", "портреты героев" и т.д. Но, пока, я не могу это делать. Я пришел к выводу, что сейчас научная фантастика пока не ко времени, не звучит: внимание поглощено не тем, что может быть, а тем, что есть. Возможно, что немного позже научная фантастика и пойдет. Думал о темах из эпохи Отечественной войны 1812 года, но не хватает материала, да и с "историками" (очевидно имеются в виду писатели, пишущие на исторические темы — Вс. Азаров) мне не тягаться. Никогда не сетовал на свою инвалидность, а теперь досадно. Вот Ю. Гусев, моих лет, еще в народное ополчение записался. Дочь все лежит. Вчера хоть удалось положить гипс на ногу. Бабушка (теща) совсем плоха, — сердечные припадки от жары, духоты и забот. Но надеюсь, что все поправится. Только бы мне скорее найти свою линию. Хотя писать трудно: жара и на меня действует расслабляюще, да много времени приходится отдавать дочери. Крепко жму руку. А. Беляев". коллега visto Виктор Петрович Буря *** https://fantlab.ru/blogarticle63728 15 июля в письме молодому поэту Всеволоду Азарову он с горечью сообщает, что написанный им рассказ «Черная смерть» отвергнут редакторами «Красной звезды» и журнала «Ленинград». А речь в рассказе шла о новом злодейском изобретении фашистов — бактериологическом оружии небывалой силы. Трудно предположить, что за три недели, прошедшие с начала войны, Беляев успел не только написать новый рассказ, не только его перепечатать, но и отослать машинопись в Москву («Красная звезда»), затем в Ленинград и уже получить отказы из двух редакций. Скорее всего, рассказ тот давно лежал в ящике письменного стола, не будучи востребован, — подписание советско-германского пакта о ненападении закрыло выход в свет многим антифашистским сочинениям… Но вот что совершенно ясно, так это причина, по которой редакции рассказ завернули: в час, когда немецкая орда стремительно движется на восток, пугать читателя фантазиями о каких-то еще неведомых немецких способах массового истребления советских людей… И кто знает — может, это и не фантазии вовсе?! В любом случае, распространять такие россказни явно не ко времени. Но Беляев не терял надежды, что, «возможно, немного позже научная фантастика и пойдет». В том же письме Беляев сообщал, что оборонная комиссия Союза писателей предложила ему писать «зарисовки» с фронта и «портреты героев». Это требовало поездок… Можно было, конечно, направить свою фантазию в другую сторону — в прошлое… Тоже военное. Что-нибудь из эпохи Отечественной войны 1812 года… Но — как признался сам Беляев — «не хватает материала, да и с „историками“ мне и не тягаться». Лапотный Муций Сцевола (?) *** Переписка Беляева А.Р. с Циолковским К.Э. Машиноп. копии. 27.12.1934 20.07.1935 В Мурманске той поры было совсем мало зелени. Предпринимались попытки раз бить цветники и газоны, но теплолюбивые растения южных областей гибли, не успев подняться над землей. Неугомонный Беляев написал письмо директору Киевского акклиматизационного сада Украинской Академии наук Н. Ф. Кащенко /Николай Феофанович/, проработавшему много лет в Сибири. Использовав ценные советы ученого, Александр Романович подготовил и опубликовал в "Полярной правде" ("Озеленение Мурманска -- забытый участок" : 11 сентября 1932 года) заметку о том, как следует организовать озеленение в условиях Мурманска. "Вместо того. чтобы затрачивать заведомо безнадежный труд и деньги на посадку растений более южных растительных зон, не проще ли взять готовый материал -- карельскую березу, ель, сосну, иву, рябину и прочее?" -- спрашивает Беляев. По его мнению, надо переселять деревья из лесу. Среди дальних переселенцев писатель называет кедр, смородину, алданский виноград. Можно использовать кащенковские гибридные яблоки. https://fantlab.ru/blogarticle64930 Беляевская повесть названа «Чудесное око». Но и это перевод с украинского — «Чудесне око»*. А вот в 1937 году — в письме редактору Детиздата Г. И. Мишкевичу — Беляев именует повесть романом с отличным от привычного нам названием: «Чудесный глаз»[307]. Примечательно, что в письме Г. И. Мишкевичу от 1937 года Беляев, излагая содержание романа «Электрический глаз»**, называет Бласко Хургеса сыном не польского еврея, а эмигранта из царской России — РГАЛИ. Ф. 630. Оп. 1. Ед. хр. 1458. Л. 82 (машинопись с авторской правкой). В архиве обнаружилось одно из писем Беляева: «Уважаемый Григорий Евгеньевич. За 13 лет работы в области научной фантастики у меня накопился большой материал, на добрых 12 томов. Некоторые из ранних моих произведений, как, например, „Человек Амфибия“ (так!), „Голова профессора Доуэля“ и др., давно исчезли с книжного рынка и „зачитаны“ в библиотеках. Юные читатели, как мне известно, усиленно разыскивают эти книги, звонят мне по телефону и пишут письма с вопросами, почему не переиздаются эти книги, где их достать и т. п. На рынках растрепанные экземпляры продаются случайно до 40 руб. („Властелин мира“). Вместе с тем, еще не вышли отдельными книгами некоторые мои романы и рассказы, печатавшиеся в журналах и получившие одобрение в письмах читателей. (Мой роман „Воздушный корабль“ — о безмоторном воздушном транспорте [„который движется“. — З. Б-C.], пользуясь постоянными воздушными течениями на высоте, — получил хороший отзыв, как оригинальный по идее и научно-обоснованный, — от покойного К. Э. Циолковского.) Не найдете ли Вы возможным, отвечая настоятельным требованиям юного читателя, издать и переиздать в 1937 году ряд моих произведений. (Мне говорил в свое время С. Я. Маршак, что в письмах детей на имя А. М. Горького о том, какие писатели и произведения им больше нравятся, мое имя и наиболее популярные мои произведения встречались в огромном количестве этих писем.) Если Вы принципиально согласны на мое предложение, я мог бы представить Вам или тов. Лебедеву конкретный план. С тов. приветом А. Беляев»[356]. И далее, на четырех листах, краткие аннотации предлагаемых к изданию произведений: пять романов («Звезда Кэц», «Чудесный глаз», «Воздушный корабль», «Подводные земледельцы», «Человек-амфибия») и сборник повестей и рассказов «Человек, который не спит». Все перечисленные произведения (за исключением «Человека-амфибии») ранее публиковались лишь в журналах или по-украински, и, как честно предупреждал Беляев, для нового издания (опять же за исключением «Человека-амфибии») потребуют некоторой доработки. Срок такой доработки (вместе с перепечаткой на машинке) — не более одного-двух месяцев на каждое произведение. Даты на письме нет, но, поскольку Беляев просит издать предлагаемые книги в 1937 году, ясно, что отослано оно было не позднее начала того же года (к такому же выводу приводит и замечание Беляева, что в области научной фантастики он работает 13 лет, то есть к двенадцати полным годам — 1925–1936 — прибавляет еще один — текущий, 1937-й)…[357] Находится письмо в архивном фонде издательства «Детская литература» (в 1930-е годы — Детиздат). Адресат — Григорий Евгеньевич. Кто таков? Можно предположить, что Беляев ошибся в отчестве — «Евгеньевич»… И тогда все становится на свои места — Григорий Иосифович Мишкевич, редактор Детиздата и старый знакомый Беляева. Тот, который, служа в издательстве «Молодая гвардия», редактировал «Прыжок в ничто», в 1935 году возил рукопись в Калугу на консультацию с Циолковским, а годом раньше — 1 августа 1934-го — вместе с директором «Молодой гвардии» М. Ю. Гальпериным присутствовал (в качестве стенографистки) на встрече с Гербертом Уэллсом в гостинице «Астория». Кроме «молодогвардейцев», ленинградскую сторону представляли Б. П. Вейнберг, Я. И. Перельман, Н. А. Рынин и один писатель — Александр Беляев[358]. Понятно поэтому, отчего Беляев ошибся в отчестве Мишкевича — в момент первой их встречи тому было не больше двадцати шести лет, и обращались к нему наверняка просто по имени — Гриша… Из всего предложенного Беляевым Детиздат напечатал только две книги: в 1938 году «Человека-амфибию» (основательно, вопреки намерениям Беляева, переделанную) и в 1940-м «Звезду Кэц». …356 РГАЛИ. Ф. 630. Оп. 1. Ед. хр. 1458. Л. 82 (машинопись с авторской правкой). 357 То же сакраментальное число Беляев называет и в предисловии к роману «Голова профессора Доуэля»: «Тринадцать лет тому назад я написал рассказ „Голова профессора Доуэля“…» Зеев Бар-Селла. Александр Беляев. 2013 Как-то в один несчастный день пришла мне вдруг фантазия взять перо и бумагу и написать фантастический рассказ. И название-то я ему дала самое несчастное — «Несбывшаяся мечта». Часто я потом вспоминала это название! Но это потом, а тогда... тогда случилось чудо. Из «Ленинских искр» мне написали, что рассказ мои переслали писателю А. Р. Беляеву и надеются, что он мне в ближайшее время ответит. /Людмиле Викторовне Подосиновской/ И он ответил. Оказалось, что он живет на земле, и даже совсем недалеко, в городе Пушкине, до него не нужно лететь в космической ракете, а можно доехать самым обычным поездом. «Найти меня не трудно... Я живу во дворе кино «Авангард». Кино у нас единственное, все знают. Четырехэтажный дом во дворе. Третий этаж, кв. 34». /получено перед 13 апреля 1941 года/ Вскоре пришла ко мне последняя весточка от него — почтовая открытка: «Дорогая Люда! Простите за молчание. Рассказ ваш я получил. Был страшно занят работой и не мог прочитать и ответить. Теперь уж «литературную учебу» придется отложить до мирного времени. Когда можно будет приехать, привезете и книгу. Если понадобится раньше — напишу, тогда можно будет выслать по почте. А вы продолжайте литературную работу—поскольку позволяет время и обстоятельства. Привет маме. Светлана шлет Вам привет. Она все лежит. А. Беляев» конец июня — начало июля 1941 г. Но где бы я ни была, я всегда, как самое дорогое, берегла письма Беляева и его книгу. Часто, перечитывая желтые почтовые открытки, я вспоминала часы, проведенные у любимого писателя, вспоминала его слова, его советы и верила, что снова увижу его, снова приеду к нему после войны. https://fantlab.ru/blogarticle52602
|
|
|