цитата

Харьковский Международный фестиваль фантастики «Звёздный Мост-2010».

На наши вопросы любезно ответил сэр Генри Лайон Олди, единый в двух лицах

— Что для вас творчество в самом широком смысле слова? Творчество не только как писательство, но и вообще как творение?

— Это способ существования. Иногда думаешь (постоянное творчество – это же утомительно очень): «Ну, на кой оно мне сдалось? Могу я не писать книгу месяц, могу месяц не бренчать на гитаре, не сочинять стихи?» Могу. Но через несколько дней становится плохо. Вначале хорошо, потом плохо: что-то болит, в голове какие-то странные образы бродят… Это не кокетство, это действительно чуть ли не на уровне физиологии уже много лет. Мы не знаем, как будет дальше, но пока без творчества не получается. Кроме способа существования, это ещё и потребность.

— Наркоманию напоминает…

— Если мы едим регулярно и не есть не можем, потому что умрём через неделю – разве это наркомания? Если мы любим конкретного человека и жить без него не можем – разве это наркомания? Зависимость не всегда вредна. Просто мы стали циничны и такого рода зависимости называем наркоманией. Какая же это наркомания? Это любовь, творчество, дружба.

На одном из буддистских соборов решали, является ли наркотик путём к просветлению. Потому что эффекты зачастую бывают достаточно похожи. Решили, что не является. И главный аргумент был такой, что употребление наркотиков не ведёт к развитию личности, в отличие от медитации и психотехник. Не к расширению сознания, заметьте, а к развитию личности. Поэтому всё, что ведёт к развитию личности, не наркотик.

— Бывает ли такое, что вас идеи посещают во сне?

— Крайне редко. Нам вообще кажется, что вечные разговоры «а мне приснилось», «а вот если бы мне приснилось…» – это всё о том же изменении личности. Сидит в нас эдакий бездельник и хочет, чтобы мы не трудились, не придумывали, не генерировали, а заснули и проснулись уже с готовым романом. Теоретически мы вполне допускаем, что кому-то во сне могут прийти некие идеи. Нам идеи не приходили ни разу. Какие-то яркие эпизоды, картинки, фрагменты, настроенческие моменты – да. Не часто, но бывают. А идеи – никогда.

— Идея – это что?

— Идея – это главная мысль произведения, то, что мы хотим сказать. К примеру, читаем «Властелина Колец» и выносим из него идею: «Войну делает пехота». Не кавалерия в лице Арагорна, не авиация, а пехота. Пехота топает пешочком через болота до Берлина. Для нас это одна из главных идей «Властелина Колец».

— С чем для вас ассоциируется процесс написания книги?

— Ни с чем. Это очень сложный, большой и объёмный процесс. С чем бы мы его ни сравнили – мы упростим ситуацию. Помнится, играли мы один спектакль по пьесе Ф. Кривина «Человек на Олимпе». На Олимп пришёл эдакий серый чиновник, всё время ходит и глупости говорит. Подходит к вечно пьяному Дионису и выдаёт сравнение (он вообще всё любит сравнивать): «Жизнь – это колесо». Мол, катится оно с горы, катится, и вот уже внизу… А Дионис ему отвечает: «Человек, зачем ты сравниваешь ЖИЗНЬ и колесо?» Потом чиновник говорит, что жизнь – это река… Зачем, спрашивает Дионис, ты сравниваешь ЖИЗНЬ с рекой?! С колесом, с палкой. Любое сравнение унижает и упрощает. Жизнь – такая большая!

— С другой стороны, простые модели иногда помогают понять что-то…

— Вопрос: «Зачем?» Если человек хочет творить, он творит. Плохо-хорошо, умеючи-неумеючи. Если он захотел написать книгу – он сядет и напишет. Да, может получиться графоманство, а может выйти что-то хорошее или даже гениальное… В любом случае, человеку для этого не нужно раскладывать по полочкам: творчество похоже на это и на это. Он лучше сядет и напишет. Точно так же, как сочинит песню или нарисует картину. Другое дело, что нужно учиться технике. Это уже следующий вопрос. Есть техники рисования, техники письма, стихосложения, архитектуры. А сам момент творения зачем с чем-то сравнивать? Вот узнает человек, что творчество похоже на большую бурную реку – и как это ему поможет? Наоборот, только «выставит» лишний стереотип.

Кстати, на эту тему есть шикарный анекдот. Один человек решил постичь истину. Ходил к философам – темнят. Ходил к экстрасенсам – мудрят. Ходил к буддистам – не понятно. Объездил весь мир. Ему сказали, что на Тибете есть старец в пещере – всё знает. Он снарядил экспедицию, добрался до Тибета, залез на эту гору, половина экспедиции погибла... Пещеру нашёл, видит: сидит старец, медитирует. Человек ему: «Скажи, что есть жизнь?» Старец говорит: «Жи-и-изнь… она похожа на бу-у-урную реку…» «Старец, — говорит человек, — иди ты к чёртовой матери. Мне уже говорили тысячу раз про эту реку! Я шёл к тебе, а ты… эх…» Ушёл. Спустился, заночевал на склоне. Ночью его кто-то будит. Он глаза открывает – стоит перед ним старец. «Слышь, мужик… А что, жизнь действительно не похожа на бурную реку?»

— Каждый ли может научиться писать достойные книги, получив нужные знания и навыки, отработав какие-то приёмы? Или есть бездарности, которых вообще невозможно научить писать?

— Конечно, есть те, кого нельзя научить писать шедевры. Всё-таки какие-то природные склонности, какие-то задатки таланта должны быть, хотя бы минимальные. Но дело в том, что «минимальных» — достаточно много. Нельзя сказать, что один из миллиона имеет талант. Нет, значительно больший процент. Другое дело, что с любым задатком надо работать, из зерна выращивать колос. У одного такой вырастет, у другого сякой, у третьего вообще баобаб целый. А если с задатком не работать, он так и останется зерном.

О.Л.: Приведу свой пример. Я учился играть на рояле. Даже что-то из Шопена играл. Это хорошо в компании друзей и родственников – знаете, мальчик встал на табуретку, прочитал стишок, и всё классно. Аплодисменты! При этом не дай бог мальчику однажды послушать, как Шопена исполняет Рубинштейн. Сразу становится понятно, что я не умею играть на пианино. Совсем. Тот же Рубинштейн сказал: «Если я день не поиграю, этого никто не заметит. Если я не поиграю два дня, это заметит только моя жена. Если я не поиграю три дня – заметит весь зал». Поэтому музыкант обязан проводить за инструментом каждый день по многу часов.

— Есть ли такие люди, которых вы считаете своими учениками? Или, может быть, вы знаете людей, которые вас считают своими учителями?

— Трудно ответить. Если кто-то, не говоря нам об этом, считает нас своими учителями – это к нему вопрос. Да, мы действительно проводим мастер-классы, семинары и т. д. Но мы не считаем, что имеем право пафосно называть себя учителями. Мы просто делимся тем, что сами умеем, рассказываем о «граблях», на которые сами в своё время наступали.

Понятие учителя мы воспринимаем в восточной традиции. Если бы мы считали кого-то своим учеником, это должен быть, как говорят на Востоке, внутренний ученик. Мы с ним много лет вместе, он при нас, мы за него отвечаем. У нас есть такие ученики на тренировках: кое с кем уже 25 лет возимся, они все взрослые, кто-то старше нас…

В плане писательства мы скорее старшие товарищи. Делимся опытом, поскольку у нас его больше, не более того. Точно так же, как с нами в своё время делились опытом. Мы сейчас отдаём долги. С другой стороны – долги, не долги, если есть чем поделиться, если людям это интересно и может помочь, то почему бы это не сделать?

— Кстати, вы уже много лет ведёте, можно сказать, просветительскую деятельность. Вы чувствуете какую-то отдачу от этого?

— Да, чувствуем. Выходят в свет книги наших семинаристов. Они публикуются в журналах, в антологиях. Мы видим публикации – это приятно. Также мы периодически видим и можем сравнить те тексты, которые они, скажем, подавали на семинар – и уже доработанные, или новые тексты. Мы видим, что уровень растёт. Естественно, в этом 99% заслуги автора. Но если там есть хотя бы 1% нашей заслуги, мы считаем, что работали не зря.

Есть ещё такое наблюдение. За те годы, которые мы занимаемся, как вы сказали, просветительской деятельностью, мы нажили врагов намного больше, чем за предыдущие годы. Мы не знаем, почему к проблеме обучения относятся так нервно. Причём не те, кто приезжают на семинары, а те, кто НЕ приезжают. Их раздражает, почему именно ЭТИ учат – они не достойны! Почему именно ТЕ приехали учиться – они зря потратили время и деньги, и тоже не достойны. Такое странное отношение нас изумляет, но мы не можем найти ему причину.

— Может быть, завидуют?

— Чему тут завидовать? Ну не приехали они учиться… Не хотите, не нравится – не приезжайте. Почему их раздражает, когда другие учатся? Этот факт заслуживает отдельного доклада. Мы всегда говорим, что есть люди-спички – они сами долго гореть не могут, но хорошо зажигают других. Есть люди-уголь – они сами не загораются, но если их зажечь, долго греют. А есть люди-вода – они с удовольствием гасят любой язычок огня, который где-то появился.

— И последний вопрос по поводу «Звёздного Моста»: какие у вас были ожидания от фестиваля в этом году? И меняются ли как-то с течением времени те цели, которые вы ставите перед собой, организовывая это мероприятие?

— Цель у нас на каждом «Звёздном Мосту», с самого первого фестиваля, была одна – сделать людям праздник. Это главная цель. А в неё уже входят и рабочие, и развлекательные, и обучающие, и организационные моменты. Те же семинары и доклады – тоже праздник. Если люди туда по доброй воле идут, значит, им интересно. Праздник – это не значит танцевать с утра до вечера на улице и пить водку. Так никакого здоровья не хватит. Это не только вручение премий и банкет, а ещё и семинары, доклады, концерты… Из года в год на «Звёздный Мост» приезжают и ветераны-участники, и новички. А мы каждый год делаем этот праздник. Насколько хорошо получается – судить участникам фестиваля. Самим себя хвалить неудобно, а ругать глупо.

— Спасибо вам за прекрасный фестиваль!

— Пожалуйста. Приезжайте ещё.

Интервью брала Татьяна Луженская при технической и моральной поддержке Дениса Луженского, г. Харьков, 2010 год, Фантум.

цитата

Платить налоги – это сотрудничество с властью?

Генри Лайон Олди — псевдоним писателей-фантастов Дмитрия Громова и Олега Ладыженского. С 13 ноября 1990 года писатели публикуют тексты под псевдонимом Генри Лайон Олди.

Кажется, Дмитрий Громов и Олег Ладыженский — в обойме самых успешных и популярных украинских писателей. Они регулярно пишут новые тексты, которые не менее регулярно издают на русском и украинском языках в Украине и Росии. Их книги покупали, как минимум, полтора миллиарда раз (прим. — как иронически добавили сами Олди: "Хотелось бы, да. Но если у нас суммарный тираж авторских книг (сборники не в счет) -- полтора миллиона, то сколько раз должны были купить каждую книгу, чтобы получилось полтора миллиарда?"). Именно столько составляет общий тираж всех изданий, переизданий и переводов Олди.

Дмитрий Громов и Олег Ладыженский постоянно живут в Харькове и очень много работают. "Украинской правде. Жизнь" повезло застать их в час досуга и убедиться, что писатели всегда помнят буквы алфавита.

А Амбиции

Если речь идет о творческих амбициях — тут мы ненасытны. И с каждой новой книгой пытаемся доказать самим себе, что есть еще порох в пороховницах.

Наверное, поэтому мы и любим экспериментировать, не строча многотомные сериалы об одном и том же. Так чувствуешь себя живым, а не фурой в колее.

Если же мы говорим об амбициях бытовых — мы неприхотливы. У нас нет машин и дач. Нам многое попросту не нужно.

Если же речь о премиях и наградах — да, у нас этого добра много. Разного, международного. Это, безусловно, приятно. Но не принципиально. Когда не складывается эпизод новой книги, и ты ночами не спишь, борясь с упрямыми персонажами — никакая премия, включая Нобелевку, не поможет тебе найти решение.

Б Биполярность

Мы — очень сыгранный дуэт. Главное — понимать, что цель не в удовлетворении личных амбиций, а в достижении наилучшего результата. Мы спорим, но не ссоримся. Обсуждаем, но не давим. Делимся мыслями, а не навязываем. И именно тот факт, что мы — очень разные люди, помогает нам рассмотреть проблему с разных сторон. Такой себе бинокулярный взгляд на мир.

В Власть

И хотелось бы не интересоваться политикой... Но может ли карась не интересоваться качеством воды, в которой плавает? Увы, вынуждены — чтобы понимать, на каком свете живем.

Диссидентами не были. И "подручными режима" не были. Если и сотрудничаем, то в области искусства. Если и противостоим, то в той же области.

Налоги платим, да. Это сотрудничество?

Г Гуру

Гуру — вряд ли. Гуру — это все-таки безусловный авторитет. У нас есть ряд любимых писателей, чье творчество потрясло нас. Но их слишком много, чтобы здесь перечислять. Иначе мы будем очень долго вспоминать — от Хэмингуэя до Ремарка, от Ахматовой до Басё...

Д Драматургия

У нас есть пьеса "Вторые руки". Ее вполне успешно ставили самые разные театры — от Абакана до Бобруйска, и это не фигура речи. Другое дело, что на премьеру нас пригласили всего однажды — в Орел. В остальных случаях театры сделали вид, что автор пьесы живет на Марсе.

Уверены, что пьесы пишутся. И спектакли ставятся. Например, мы регулярно бываем в харьковском Доме актера, где целый букет театров играет самые разные спектакли. Другое дело, что сейчас театр в целом не слишком популярен. Что ж, подождем лучших времен.

Ж Жанр

Жанром мы полагаем роман, рассказ, повесть и так далее. А фантастика, романтизм или, скажем, критический реализм — это направления литературы.

Когда-то мы, задумываясь над собственным "местоположением", придумали такой термин: "философский боевик". Где слово "боевик" характеризует напряженность внешнего действия, а слово "философский" — напряженность действия внутреннего. Так и пользуемся с тех пор этим термином в отношении себя-любимых.

Хотя как только не называли наши книги. И центоном (есть такой лоскутный древнеримский "жанр"), и "мифологическим реализмом эпохи постмодерна", и гранд-гиньолем... Откровенно говоря, нас это мало беспокоит.

Жаль только, что слово "фантастика" у многих сразу вызывает брезгливую ухмылку. Бедняги, они ведь не читали Гоголя и Гофмана, Булгакова и Грина, "Аэлиту" Алексея Толстого и "Трест Д. Е." Ильи Эренбурга... Впрочем, снобы вообще редко читают.

З Закономерность и случайность

Это две стороны медали. Одна без другой не существует.

И Интеллектуальное — эмоциональное — эстетическое

Восприятие читателем художественного текста стоит на "трех слонах" — эмоциональном, интеллектуальном, эстетическом.

Эмоциональное восприятие — сопереживание. Читатель испытывает ряд ярких чувств, смеется и плачет. Любит и ненавидит.

Интеллектуальное восприятие — размышление. Читатель следит за детективной интригой, получает новые знания, находит различные аллюзии.

Эстетическое восприятие — чувство прекрасного. Читатель восхищается тем, как книга сделана — стиль, язык, образность, литературные приемы.

Гении литературы велики тем, что умели пользоваться всеми возможностями этого треножника. С другой стороны, самый большой читательский "массив" — те, кому вполне достаточно чисто эмоционального аспекта. "Над вымыслом слезами обольюсь..."

К Конкуренция

Конечно, хочется ответить на манер героя-стрелка из "Великолепной семерки": "Врагов — нет. Живых — нет." Но стоит подумать.

Что такое конкуренция? Это когда чужой грозит захватить твой участок. В литературном смысле территории на всех хватит. Тут мы конкуренции не видим — мы возделываем свою пашню, как другие возделывают свою.

Конкуренция финансовая? Да, покупательная способность читателя ограничена. И он, возможно, не купит нашу книгу, потому что купил книгу другого автора. Но тут мы ничего поделать не сможем, разве что начать печатать деньги.

В богеме, литературной или иной, вместо конкуренции чаще процветает зависть или недоброжелательство. Но и здесь ничего сделать нельзя — человек слаб, а творческий человек слаб вдвойне. Но и силен — вдвойне.

Л Литература

Это и профессия, и способ существования, и одновременно — "среда обитания", и любимое дело, и еще многое другое, как говорится, "в одном флаконе".

М Массовая литература

Массовая литература — Шекспир, Маршак, Джек Лондон, Александр Дюма... Не видим в этом термине ничего обидного. Кроме того, масса бывает разная. У нас она, скажем, больше, чем у Х, но меньше, чем у Z.

А в целом, массовая литература — это литература, издающаяся массовыми тиражами. Но тираж сам по себе — не показатель качества. Он — показатель востребованности книги читателем. И если наши книги достаточно востребованы, чтобы их можно было назвать "массовой литературой" — можно только порадоваться.

Н Новое

Нам нравятся устоявшиеся литературные жанры романа, повести, рассказа. Со своими сложившимися законами композиции, полифонией. Это классические формы, проверенные временем, и мы не собираемся от них отказываться.

Но мы стараемся наполнять эти формы всякий раз новым содержанием. Ведь хочется говорить о разном — и по-разному, а не пережевывать годами один и тот же сюжет. А уж насколько это у нас получается — судить читателю.

О Объединение

В том виде, в каком разнообразные союзы писателей существуют сейчас в Украине и России, они, на наш взгляд, себя изжили.

Единственная польза, которую мы видим лично для себя в подобных организациях — это запись в трудовой книжке и членский билет.

Ведь у нас в Украине официально нет такой профессии — "писатель". У тебя могут выходить книги, ты можешь иметь на руках договоры издательствами, получать гонорары, платить с них налоги, но профессии — нет.

Приходишь оформлять документы в государственное учреждение, или, скажем, визу для зарубежной поездки, а тебе: "Писатель? А документ есть? Запись в трудовой? Нет? Книги? Договоры? Нет, это не подходит. Пишите: "безработный"

Вот для того, чтобы писателям не числиться "безработными", и нужны теперешние союзы писателей. "Запись в трудовой? Пожалуйста. Членский билет? Пожалуйста. Вот подпись, вот печать, вот фотография... — А, ну это же совсем другое дело!.."

Вообще-то реально действующие творческие союзы не помешали бы. Организация встреч писателей с читателями, творческая учеба, семинары, диспуты, издание журналов, альманахов, антологий... Действительно полезных, реальных дел для подобных союзов нашлось бы много.

Но, увы, наши официальные писательские организации если и занимаются чем-то подобным, то, что называется, "в год по чайной ложке".

П Подтекст

Смысл книги рождается не только во время написания. Он еще и рождается заново при встрече книги с читателем. Не только автор может быть талантлив или бездарен — читатель тоже.

Если мы что-то говорим, мы хотим, чтобы нас услышали. Иначе не стоило бы бумагу марать. Но каждый услышит свое, в меру "настроенности инструмента" — души и разума.

Р Реинкарнация

Если бы могли выбирать, где и когда родиться — то бы выбрали?

Здесь и сейчас, самими собой.

С Ссоры

Между собой? — нет.

С другими — случается.

Характеры — да, тяжелые. А куда денешься?

Т Театр

Если провести аналогию между книгой и театральной постановкой, то писатель, на наш взгляд, не является аналогом театрального режиссера, отдельного актера или даже целой труппы.

Писатель — это весь театр целиком. Он сам себе и режиссер, и вся труппа актеров, и осветитель, и декоратор, и звукооператор. И одновременно он же — свет, музыка, декорации, театр со зрительным залом, сценой, занавесом и кулисами... А театр, как известно, начинается с вешалки.

Все это писатель "рисует", создает единственным инструментом, который у него есть — словом. И вкладывает в это — себя. Ибо больше — некого.

Что же до "настоящего" театра... Увы, в последнее время ходим в театры реже, чем хотелось бы. Но все-таки ходим.

Самый свежий спектакль, который нас действительно впечатлил, был... "Чайка" Антона Павловича Чехова, поставленная на сцене харьковского Дома Актера. На наш взгляд, получилось очень свежо, небанально, современно, и в то же время — вполне "по-чеховски". А до того был спектакль в Орле по нашей же пьесе "Вторые руки". Опять же, впечатления — самые что ни на есть положительные!

У Успех

Критерии успеха у всех свои. Для кого-то — гигантские тиражи и заоблачные гонорары, для кого-то — экранизация, для кого-то "Букер", Шевченковская премия, "Большая книга" или Нобелевка. Для кого-то — переводы на другие языки, хвалебные отзывы критиков... А для кого-то сам факт выхода книги в свет — уже огромный успех.

В Украине любые из этих критериев заметно скромнее, чем, скажем, в России; а в России, в свою очередь — скромнее, чем в США... Например, в Украине и 2-3 тысячи экземпляров — вполне "коммерческий" тираж, а 10 тысяч — уже бестселлер. А в России 10 тысяч — нормальный тираж, чуть выше среднего, но уж никак не бестселлер. В общем, все познается в сравнении, плюс у каждого — свои критерии, свои амбиции, большие или меньшие.

Лично мы считаем себя успешными авторами. Мы занимаемся любимым делом — пишем книги — и нам не надо искать дополнительную подработку "на стороне" или писать "в проекты", чтобы прокормить свои семьи.

Мы пишем то, что хотим, и так, как хотим и считаем нужным — нам никто не диктует условия. У нас есть свой круг читателей, собеседников, которым интересны наши книги — может, не слишком большой круг, но и не такой уж маленький — грех жаловаться! Наши книги издаются и переиздаются уже много лет, переводятся на другие языки — значит, их продолжают читать и годы спустя новые поколения читателей. Литературными премиями, в том числе и международными, мы тоже не обделены...

Главное, нам не стыдно ни за одну нашу книгу. Ни перед читателями, ни перед самими собой.

Ф Фаны

Мы, пожалуй, не сможем нарисовать портрет "усредненного" или "типичного" читателя Олди. Наш читатель — очень разный.

Как объединить в один портрет семидесятилетнего профессора физики из США и харьковского школьника? Студента-"ролевика" и солидного бизнесмена? Дворника и врача? Рабочего на заводе и доктора филологических наук? Охранника в банке и преподавателя истории? Программиста и философа? Въедливого критика и восторженного "фэна"? Случайного читателя, купившего нашу книжку из-за приглянувшейся картинки на обложке — и завзятого коллекционера, у которого есть все наши книги, вышедшие на сегодняшний день? Они ведь такие непохожие...

Отклики от читателей получаем постоянно. В наличии весь спектр: от "Это гениально!" до "Какая дрянь!" и матерных ругательств. И, конечно, все то многообразие, которое лежит между этими двумя полюсами.

Ц Цель

Цель жизни, цель творчества... Звучит глобально и пафосно. Кроме того, для нас это — слишком личное. Так что лучше промолчим.

Цели помельче — есть, конечно. Но с течением времени они меняются, ибо меняемся и мы сами, и жизненные обстоятельства. Начни перечислять все "разовые" цели, прошлые и настоящие — утонешь в этом перечислении. Да и скучно это.

Плыть, куда течение вынесет? Нет, это не для нас. Но и плыть против... Есть один замечательный афоризм: "Не плыви по течению, не плыви против течения. Плыви туда, куда тебе надо." Вот именно это мы и стараемся делать.

Быть может, в некоторой степени ответом на вопрос станет наше жизненное кредо: "Делай, что должен — и будь, что будет."

Ч Чтение

Нас захлестнул вал чернухи. Все плохо, все отвратительно, а будет еще хуже, и нет ничего, кроме свинцовых мерзостей жизни.

Вслед за журналистами этот лейтмотив подхватили писатели. Главный герой — мелкий человечек в ужасающих обстоятельствах.

Современной украинской литературе катастрофически не хватает мощных личностей, ярких страстей, а главное, понимания, что мир не бывает чисто черным.

Кстати, чернуху очень любят "гнать" украинские литераторы из Ниццы, Женевы и Цюриха. Оттуда виднее. Самое время опомниться и узнать заново, что влюбленные целуются, дети рождаются, спектакли ставятся и музыка звучит. При любой политике и любой власти.

Ш Шок

На наш взгляд, умение удивляться, радоваться, восторгаться — это прекрасно. Очень стараемся не разучиться. Пока, вроде, получается.

Были в восторге от свежих книг Дины Рубиной: "Кажется, по языку лучше написать уже невозможно!" Следующая ее книга: "Оказывается, возможно!" Впрочем, в книгах Рубиной не только язык прекрасен. Вот у кого стоит поучиться многим современным писателям.

Удивляло и восторгало нас многое — книги, фильмы, спектакли, картины, музыка, соборы и дворцы Праги и Парижа... невозможная, фантастическая игра теней на вечернем снегу, золотая чешуя бликов на морской глади, восход солнца в Крыму, прозрачная до звона бирюза неба...

Но чтобы удивление достигало силы шока — такого, честно говоря, за собой не припомним. Может, оно и к лучшему? Шок — это все-таки не самое лучшее, что может случиться с человеком. Вот катарсис — другое дело.

Э Электронная книга

Не вытеснит бумажную книгу, но потеснит. Как только е-бук станет доступен в смысле цены — как на наш взгляд, это где-то в районе ста долларов — так сразу ускорится переход на новый носитель. Это удобно, компактно, доступно. Кино не уничтожило театр, телевиденье не убило кино. Так и электронная книга не убьет бумажную. Но большой кусок рынка отгрызет.

Мы искренне надеемся, что к тому времени безнаказанное пиратство уступит месту цивилизованным взаимоотношениям "писатель-читатель". И, в сущности, мало что изменится: "писатель пописывает, читатель почитывает..."

Ю Юные фантасты

Мы физически не в силах читать все те рукописи, которые нам присылают. Их слишком много, а в сутках по-прежнему всего 24 часа. Поэтому вынуждены отказывать. Правда, мы ведем ежегодный литературный семинар в Партените — для этого нам каждый год надо прочесть и разобрать семь романов, отобранных специальной комиссией. Иногда читаем рассказы — также для мастер-классов. Но стараемся ограничивать это дело — иначе придется отказаться от сна и еды, и только читать, читать присланные рукописи...

А молодых украинских фантастов вполне хватает. В год выходит более ста дебютов — авторских книг. И среди их авторов процент граждан Украины весьма велик. Как бы не половина... Другое дело, что для нас украинский фантаст — это гражданин Украины, который вполне может писать на русском языке. Или на татарском. Да на каком угодно! Есть такая чешская пословица: "Сколько языков знаешь — столько раз ты человек!"

Я

Знаете, отвыкли говорить: "я". Все больше — "мы".

Вот пусть так и будет, и подольше.

"Украинская правда. Жизнь", 02.02.2011, Ирина Славинская

цитата

Писатели-фантасты Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, работающие под псевдонимом Генри Лайон Олди, отметили двадцатилетие совместной деятельности и закончили работу над заключительным томом романа «Urbi et Orbi, или Городу и миру».

Корреспондент «Вечернего Харькова» решила расспросить о новой книге самих авторов.

– Когда можно ожидать выхода в свет вашей трилогии?

О. Л.: – Две книги романа уже вышли. Первый том «Дитя Ойкумены» вышел в сентябре, второй – «Королева Ойкумены» – на днях появился в продаже в магазинах Москвы. Книга уже доехала и до Харькова, мы видели ее на книжном рынке. Выход третьего тома, который называется «Изгнанница Ойкумены», предполагается в феврале следующего года. Рукопись передана в издательство, художник уже рисует обложку.

– Вы утверждаете обложки своих книг?

Д. Г.: – Конечно. Обычно наши книги оформляют харьковские художники, которые работают для московских издательств. Художник читает текст, находит в нем самый интересный эпизод и воплощает это в рисунке. Потом нам присылают несколько эскизов, мы выбираем лучший и отправляем его в издательство, а у издателей, как правило, возражений нет.

– Главная героиня вашего нового романа – девушка-телепат. Откуда вы, мужчины, можете знать, как поведет себя женщина в той или иной ситуации?

О.Л.: – У нас есть глаза и уши, мы общаемся с женщинами. Кроме того, свойство творческого человека – перевоплощаться. Мужчина вполне может перевоплотиться в женщину. Женские характеры мы не списываем с одного конкретного человека, это собирательные образы. Задача писателя – создать жизнеспособный образ, а женщина это, мужчина или дракон – не принципиально.

– Почему многие украинские писатели предпочитают сотрудничать с российскими издателями?

Д.Г.: – В России больше издателей, и у писателей намного выше шансы пристроить свои тексты. Там больше читателей, больше тираж и, соответственно, больше гонорары. Более того, книги, изданные на русском, попадают и в Украину, и еще во многие страны, а книги, изданные на украинском, не попадают больше никуда. Дай бог, чтобы их здесь кто-то прочитал.

О.Л.: –У нас вышло около десяти книг на украинском языке, буквально две недели назад переиздали роман «Путь меча» тиражом в тысячу экземпляров. Издатели объяснили, что книга будет продаваться в основном в Западной Украине, но в Харькове тоже, наверное, будет.

– Как часто издаются ваши новые книги?

О.Л.: – В среднем – пара книг в год. Кроме того, переиздаются уже написанные. Тиражи переизданий небольшие – три-пять тысяч экземпляров, но они допечатываются по мере распродажи книг. Кроме того, несколько романов переведены на французский язык – «Путь меча» в трех томах и роман «Пасынки Восьмой Заповеди». Сейчас подписан контракт на перевод еще двух книг – каких именно, пока секрет. Есть книги на литовском и польском языках…

– Достаточно плодотворно...

О.Л.: –Традиция современного русского писателя – ходить по тусовкам, презентациям и больше ничего не делать. Посмотрите, сколько за свою жизнь написали Бальзак, Горький, Азимов, Чехов, Диккенс – это тридцатитомники. И это нормально для писателя. Нас вполне устраивает работа «в русле Диккенса».

– Насколько сложно было пробиться в начале творческого пути?

Д.Г.: – Очень сложно. Начало нашего совместного творчества попало как раз на слом эпох – 1990-1991 годы. Людям было не до литературы, выходили какие-то пиратские издания в основном зарубежных авторов, потому что им не надо было платить. Позже начали издавать и наших писателей, но в первую очередь – детективы. Потом дело дошло до фантастики. От начала нашей совместной работы до выхода первой книги прошло шесть лет. Не считая пары «самиздатовских» книг, которые мы выпустили за свой счет смешным тиражом.

О.Л.: – За эти шесть лет мы разослали полторы тысячи писем разным издателям с образцами текстов, аннотациями, синопсисами. Издательства, как правило, просто не отвечали. А кушать что-то надо было, семью, детей кормить. Мы переводили известных авторов с английского на русский. Так и жили – без денег и перспектив.

– Помните тот момент, когда проснулись знаменитыми?

О.Л.: – Такое бывает разве что в кинематографе. С книгой известность формируется годами. Так и у нас – постепенно мы поняли, что издаемся, востребованы. А когда за спиной есть читатели, издатель ведет себя по-другому.

– Прежде чем начать очередную книгу, вы наверняка, перелопачиваете массу разной литературы.

Д.Г.: – Конечно. На подготовку и сбор материала иногда уходят годы. Работаешь над одной книгой и параллельно собираешь материал для другой. Если это историко-мифологическая тематика – копаем историю нужного нам периода, мифологию. Причем не современные варианты, адаптированные для детей, а первоисточники посерьезнее. Если действие разворачивается в конкретной стране или городе, изучаем флору, фауну, архитектуру, географию; историю костюма того времени, приметы, этнографию. Герои же должны где-то жить, во что-то одеваться, чем-то заниматься.

– Никогда не возникал ступор: о чем писать дальше?

Д.Г.: – Мы пишем потому, что хочется что-то сказать. Более того, всяких заготовок, набросков, сюжетов и идей у нас еще лет на семь хватит, даже если ничего больше не придумывать.

– Это примеры жизненных ситуаций?

О.Л.: – Это конфликты. Сюжет рождается из конфликта, вокруг которого появляются персонажи и взаимодействуют между собой. Бесконфликтной литературы не бывает. В советское время ее пытались создать, но это была катастрофически нежизнеспособная литература.

– Вам никогда не хотелось нанять литературных «рабов», чтобы выпускать больше книг?

О.Л.: – Зачем? Как говорила Фаина Раневская: «Деньги закончатся, а позор останется». К примеру, вы знаете таких писательниц, как Вербицкая и Чарская? Между прочим, Чарская перекрывала по тиражам Толстого и Достоевского, вместе взятых. А тиражи Вербицкой были еще больше. Эти писательницы работали на количество. Но прошло время, и теперь даже филологи с трудом могут вспомнить, что были такие.

– Вы придерживаетесь модных тенденций в литературе?

О.Л.: – Мода – это временный спрос, и нас она не интересует. Мы стараемся говорить о тех вещах, которые вне моды. Сейчас благодаря Стефани Майер и ее «Сумеркам» в моде вампиры. Но мы о них писали, когда Стефани Майер как писательницы еще и в проекте не было. Сейчас нам вампиры неинтересны.

– Ну, может, хотя бы сравниваете себя с другими фантастами, чтобы не повторяться?

Д.Г.: – Коллег мы, конечно, читаем, но не для того чтобы вписаться в модную струю или случайно не написать на ту же тему. Более того, темы неоднократно пересекались, но книги получались абсолютно разные, друг на друга не похожие.

– Вам никто не предлагал писать книги под заказ?

О.Л.: – Предлагали написать книгу по мотивам популярной компьютерной игры, причем за хорошие деньги. Было дело, даже просили написать на политическую тематику, говорили: вы известные ребята, это будет востребовано читателями. Но мы в неволе не размножаемся. А выдавливать из себя книгу, как гной из прыща, противно.

– А были предложения об экранизации?

Д.Г.: – Были даже договоры, которые мы подписывали, но до съемок фильма еще ни разу дело не дошло. То же самое и с компьютерными играми, которые предлагали создать по мотивам наших книг.

– Какую книгу вам хотелось бы увидеть на экране?

О.Л.: – Все зависит от финансирования. Если это сто миллионов долларов и есть возможность создать эпопею типа «Властелина колец» – можно экранизировать роман «Черный Баламут». Если денег мало – максимум на психологическую драму в замкнутом пространстве – это может быть повесть «Ваш выход». Для мультипликаторов могли бы быть интересны «Сказки дедушки вампира».

– В 2006 году вы стали лучшими фантастами Европы...

Д. Г.: – Было дело. На конвенте «Еврокон» каждый год выбираются лучшие писатели Европы. Голосуют представители более 20 стран – знатоки фантастики, критики, переводчики, редакторы. Четыре года назад проголосовали за нашу кандидатуру. Что нам это дало? В основном, интерес журналистов. Не знаю, почему все помнят именно об этой награде, на самом деле у нас около сорока международных премий – различные металлические фигурки. Они все стоят на полке, и мы стараемся перекинуть эти фигурки друг другу, потому что на них скапливается много пыли. Книги для нас важнее любых премий.

Ирина Зозуля

Источник.

По поводу вчерашнего "рублевого эксперимента" Сергея Лукьяненко — комментарии писателя для интернет-издания "Взгляд":

цитата

ВЗГЛЯД: Сергей Васильевич, с чего вы решили заняться социальными экспериментами? Ситуация вынудила?

Сергей Лукьяненко: Точно так же, как фильмы и музыка, книги сейчас в изрядном количестве существуют в Интернете в свободном доступе. При этом есть структуры, где книги можно купить, – это электронные магазины, которые выплачивают небольшой согласованный процент автору, – и есть пиратские сайты, где деньги собираются, но в пользу создателей сайта. Правда, есть еще так называемые пираты-альтруисты: с читателей они денег не берут, но и писателям гонорары не выплачивают.

Разумеется, эта ситуация писателей напрягает, поскольку процент электронных книг все более и более увеличивается. Сейчас электронные книги – это вещь широкодоступная, плюс получают распространение айфоны, айпады, кто-то читает книги с телефонов, кто-то – с компьютеров. То есть рынок электронных книг растет, а бумажных – падает. Даже несмотря на момент своеобразной ностальгии и привязанности читателей к бумажным книгам, все равно можно четко спрогнозировать, что в какой-то момент рынок электронный побьет «классического» конкурента по количеству читателей.

В этом, собственно говоря, нет ничего плохого, потому что это действительно достаточно удобно – особенно для людей, живущих в глубинке или для тех, у кого нет физической возможности уставить квартиру книжными полками. Но возникает основной вопрос – каким образом осуществляется оплата авторского труда? Так вот есть люди, которые принципиально не платят и считают, что платить за книги не надо. По их мнению, писатель должен зарабатывать на жизнь чем-то иным, а романы писать исключительно для удовольствия публики в свободное время. С такими людьми все ясно. Как говорится, если человек любит воровать, его не переубедить. Но есть и достаточно большая группа людей, которые утверждают, будто готовы платить, но только авторам напрямую, их не устраивают никакие посредники. Если можно было бы расплатиться с писателем, они якобы всегда легко и свободно сделали бы это.

ВЗГЛЯД: Но почему такой вопрос вообще встает? Пиратство карается законом...

С. Л.: А с законами у нас все сложно. С одной стороны, авторское право действует, книги вообще нельзя выкладывать в Интернет. Но с другой стороны, есть понимание того, что электронные книги популярны и нужны гражданам. Существует позиция буквально на уровне руководства страны, что надо популяризировать электронные библиотеки, разумеется, не ущемляя при этом авторских прав.

Но в любом случае, невозможно уничтожить пиратство полностью. Пират, который разместил свой сервер где-нибудь в Эквадоре или Парагвае, в общем-то, малодосягаем для российских правообладателей. То есть бороться с этим очень сложно. Если даже Голливуд с его огромными финансовыми и прочими возможностями не способен помешать распространению своих фильмов, то что говорить о писателях и издателях – у них просто несравнимые мощности. И хотя борьба ведется, пока это не будет делаться в общемировом масштабе, проблема неистребима. Поэтому я и решил провести такой эксперимент.

Сейчас постоянно идут споры, одни говорят: «Давайте сделаем так, и всем будет хорошо». Другие говорят: «Это невозможно, человеческая натура на это не пойдет». Вот я и хочу на своем примере понять: пойдет или не пойдет.

ВЗГЛЯД: Полагаете, результаты такого исследования можно будет считать объективными?

С. Л.: Я сразу подчеркну, что суть эксперимента достаточно проста: выявить количество людей, которые готовы затратить определенные усилия, чтобы оплатить книжку. Здесь вопрос даже не в сумме – сумма заявлена в один рубль – и не в предназначении этой суммы – она будет перечислена в любой благотворительный фонд. Важна именно готовность человека совершить какие-то минимальные телодвижения и произвести транзакцию. Я предполагаю, что реальный процент таких людей не более 3–5%. Но в итоге это покажут результаты эксперимента: у меня в блоге 12 тыс. читателей, реально его читают, наверное, тысяч 25–30. Посмотрим по цифрам.

ВЗГЛЯД: В условиях акции вы довольно серьезно ужесточили задачу потенциальным плательщикам. С какой целью?

С. Л.: Потому что, я думаю, пользователи Интернета порой не платят не из жадности, а потому, что электронная коммерция у нас развита плохо. Я сознательно поставил всего одну платежную систему – можно было бы поставить их больше, чтобы упростить задачу читателям, но цель как раз в том и была – понять, готовы ли люди преодолевать какие-то минимальные, но все-таки трудности. Потому что сделать процесс совсем простым – как покупку батона в магазине – все-таки невозможно.

ВЗГЛЯД: И сколько денег вам уже перечислили?

С. Л.: На данный момент – за три часа с начала эксперимента – заплатили где-то 320–330 человек. То есть ситуация примерно такая, как я и прогнозировал изначально. 25 тыс. человек – это минимальная аудитория, которая прочтет об эксперименте. Реально узнают даже больше, потому что мой пост разошелся по различным поисковым системам, люди активно начали приходить по ссылкам... 5% от этого числа – это примерно 1250 человек.

Если за трое суток наберется сумма, превышающая это количество, если хотя бы 2–3 тыс. человек продемонстрируют готовность совершать какие-то действия для поддержки электронного книгоиздания, это будет поводом делать какой-то еще более интересный эксперимент: например, выложить реальный текст и попробовать им торговать. Разумеется, при этом создав уже более удобную схему оплаты.

Кстати, это будет примерным повторением эксперимента, который десять лет назад устроил Стивен Кинг, когда начинал публиковать свой роман и просил читателей за каждый фрагмент заплатить по одному доллару – сумма для Америки ничтожная. В ходе этого эксперимента он обнаружил, что платят лишь несколько процентов читателей, очень обиделся, огорчился и эксперимент прервал.

ВЗГЛЯД: Ну все-таки сравнение получается не слишком корректным...

С. Л.: А я хочу посмотреть, что изменилось за эти десять лет. Все-таки в России сейчас электронные средства платежей развиты – ну хотя бы не хуже, чем в США десять лет назад. Если в ходе второго эксперимента какое-то количество людей продемонстрируют готовность к такому подходу, можно будет выложить уже эксклюзивную публикацию и посмотреть, как на это отреагирует Сеть, что с этим произойдет. Либо окажется, что схема жизнеспособна и люди, которые говорят, что готовы передавать деньги автору, правы. Либо они лукавят, прикрывая свой «пропиратский» настрой, и тогда наше книгоиздание ждут гораздо более трудные времена, чем сейчас.

ВЗГЛЯД: Какое ваше произведение может выступить в качестве «эксклюзивной приманки»?

С. Л.: Я только что сдал в издательство роман «Непоседа» – это продолжение книги «Недотепа», которая вышла год назад. Это такое юмористическое фэнтези семейного плана. На мой взгляд, очень смешная и интересная книга. «Непоседа» выйдет в середине декабря – кстати, параллельно в электронном и бумажном виде. Но выкладывать надо не ее, а что-то новое. Продавать можно будет какой-то эксклюзивный роман или повесть к уже существующему роману – «Непоседе» или «Дозорам».

Сейчас я в процессе выбора. У меня есть несколько сюжетов, и я размышляю, какой из них буду осуществлять.

Эксперимент Сергея Лукьяненко комментируют:

Леонид Каганов

Олег Дивов

UPD. Финальный пост по итогам.

Постепенно расползается по магазинам второй том "Гроду и миру" — "Королева Ойкумены".

Москва, Лабиринт, Read.ru ...

Со дня на день ждем на Литресе.

Ну маленький бонус — очередное микроинтервью от КП:

цитата

Ладыженский играл Франсуа Вийона и занимался карате

Фантаст Олег Ладыженский, пишущий вместе с Дмитрием Громовым под псевдонимом Генри Лайон Олди, в 1984 году закончил режиссерское отделение факультета культурно-просветительской работы института культуры.

— Мои родители заканчивали тот же институт по тому же профилю, поэтому все преподаватели меня знали, — говорит Олег Семенович. — Режиссерская жизнь — веселая, я в институте сыграл, возможно, больше ролей, чем любой актер в театре. Участвовал в патриотических постановках, в том числе «Гнездо глухаря», «Моя дочь Нюша». Играл Франсуа Вийона в спектакле «Жажда над ручьем» и т.д. Случались и курьезные моменты. Было очень неловко, когда к концу спектакля «Человек на Олимпе» у меня сзади порвалась застежка на греческой тунике, и я рисковал остаться на сцене в одних плавках.

Олег Ладыженский находил время, чтобы заниматься в вузе карате, что очень помогало в занятиях по сцендвижению.

А на выпускном одна из девушек подарила молодому человеку огромный букет гладиолусов, и с этой девушкой Олег Семенович живет уже 26 лет