Косилова Е.В. Социальное конструирование нормы в психиатрии и фантастике // Идеи и идеалы, 2019, том 11, №1, часть 1, с. 34-44.

цитата

Проблему нормы нельзя считать разрешенной. Особое значение приобретает философское осмысление понятия нормы и ненормальности. Эти два понятия следует обсуждать вместе. Методом исследования послужил анализ нормы и ненормальности в психиатрии и фантастике. В психиатрии фактически имеются только болезни, классификация которых складывалась способом социального конструирования. Представления о норме различны в разных видах психиатрии: в государственной это отсутствие претензий социума к индивиду, в коммерческой – психический комфорт самого пациента, в научной действует статистический критерий. Фантастика – это жанр, в котором норма специально ставится под вопрос. Показано, что статистический критерий не работает для конституирования нормы. Выделяются критерии нормы. Во-первых, норма как возможность коммуникации. Фантастика предлагает для коммуникации ситуации различных культур и различных типов разума. В психиатрической ситуации также возможна коммуникация врача и пациента. Для этого врач должен осторожно и деликатно уловить смещенный вектор смыслов пациента. Он должен относиться к больному как к человеку. Когда больной закрывается, дело врача – осторожно обойти защиту, не нарушая ее. Во-вторых, норма как возможность совместной деятельности. Взаимопонимание героев фантастических произведений возрастает в результате совместной деятельности. Для психического больного важна совместная деятельность с членами семьи и большим социумом в процессе инклюзии. В-третьих, норма как адекватность. Именно адекватный человек имеет гибкий личностный стержень, позволяющий ему открыться новому опыту. Адекватность больного следует постоянно повышать теми же осторожными приемами, что и в коммуникации. Новизна подхода заключается прежде всего в исключении статистического критерия нормы и введении критерия взаимопонимания и взаимодействия. Вводится также понятие адекватности, которое строится на основе отношения к миру, открытости ему и готовности взаимодействовать с ним. Фантастические миры являются моделью ненормальности, а сюжеты фантастических произведений – мысленной лабораторией по осмыслению и преодолению взаимной ненормальности различных культур и разумов.

Ключевые слова: норма в психиатрии, ненормальность, ненормальность в фантастике, понимание, коммуникация, деятельность, адекватность.

с. 35-37:

цитата

Ненормальность как социальное конструирование

Проблема нормы в психиатрии до сих пор не может считаться разрешенной. Существует некий круг патологий, тяжелые варианты которых никому не приходит в голову считать нормой. Они были выделены исторически, и их классификации всё время пересматриваются (сейчас действует десятый пересмотр Международного классификатора болезней МКБ-10). История научной систематизации психиатрических болезней началась совсем недавно, в конце XIX века, когда появилась первая всеохватывающая классификация Э. Крепелина. Он основывался на несовершенных классификациях французской и немецкой школ, которые к тому же сильно различались между собой, так что то, что во французской школе могло называться «мания», в немецкой школе называлось «бред». За словом «мания» впоследствии укрепилось совсем другое значение, а бред был подразделен на систематический и аффективный, бред преследования, величия, ревности и так далее. Всё это разрабатывалось в процессе практики врачами-наблюдателями. В психиатрии не существует анализов, рентгена, УЗИ и других относительно объективных критериев болезни. Сейчас, когда психиатрия научилась лечить многие острые состояния (во времена, когда составлялись основополагающие классификации, этого не было), классифицированию помогают дифференциальные приемы лечения. Однако уже из истории классификаций и выделения болезненных состояний мы видим, что они слагались методом социального конструирования, особенно если учесть, что в стационары тогда попадали те, кого общество имело намерение изолировать.

Проблема нормы в психиатрии

Болезни в психиатрии существуют, но критерия нормы нет. Точнее говоря, нечто подобное критерию нормы действует по-разному в трех видах психиатрии: в государственной, коммерческой и научной. В государственной психиатрии основной критерий – отсутствие жалоб социума на пациента. Это наследница изолирующей психиатрии долечебного периода, и пациенты попадают туда часто не по своему решению, а по настоянию родственников и другого окружения. Хотя сейчас недобровольная госпитализация ограничена судебными решениями, государственная психиатрия продолжает оставаться психиатрией социальной. Хотя в больших больницах имеются и «санаторные» отделения, в которые большая очередь желающих попасть добровольно. Здесь мы переходим к коммерческой психиатрии, в которой основной критерий нормы – это отсутствие жалоб пациента. Культурозависимость отношения людей к своей психике чрезвычайно велика. Сейчас считается болезнью то, что 200 лет назад и в голову никому не пришло бы так назвать, тем более лечить в стационаре. Это жизненное разочарование, экзистенциальная тревога, отсутствие смысла жизни, уныние. Но в нашей культуре экзистенциальный и религиозный дискурс вытеснен психиатрическим. Всё это теперь называется болезнью (или пограничным состоянием) и лечится антидепрессантами и транквилизаторами. Пациенты хотят быть совершенно удовлетворенными работой машины своей психики. Врачи же поддерживают в них это желание, поскольку в коммерческой медицине от этого зависит их доход. Поэтому и в государственной, и в коммерческой психиатрии сильно развита гипердиагностика. Что касается научной ветви психиатрии, то критерий нормы в ней близок к психофизиологическому, а это биологический критерий – статистика. Статистика же берется из государственной и коммерческой психиатрии. Никакого общепринятого и удовлетворительного критерия нормы в научной психиатрии тоже нет. В целом «норма» в психиатрии определяется отрицательно – как отсутствие жалоб.

Проблема нормы в фантастике. У. Ле Гуин, «Левая рука тьмы»

Фантастика – это специальное отсутствие нормы. Авторы придумывают миры, где всё не так, как в нашем мире. Можно сказать, что в фантастическом мире сдвинут вектор логики, а вместе с ней – этики и эстетики. Этим фантастический мир напоминает мир психической болезни. Эта «болезнь» хорошо устоявшаяся, для соответствующего мира всё происходящее там является нормой. Ненормальность появляется только на стыке двух миров, при контакте. Часто фантастические миры – это миры утопии или дистопии, они намеренно похожи на земной мир за исключением одной какой-то черты или одной системы (например, политической). Но я не буду касаться политической фантастики. Для примера я возьму мир, который весьма мало отличается от нашего. В романе У. Ле Гуин «Левая рука тьмы» («The Left Hand of Darkness») изображена планета гермафродитов, она называется Гетен. Среди них изредка рождаются люди с предпочтением одного какого-то пола, и они подвергаются остракизму, называются «извращенцами» и «полумертвыми», к тому же они бесплодны. Сексуальное желание у жителей Гетена проявляется приступами один раз в месяц, а у «извращенцев» оно постоянно. Понятно, что когда туда прилетает с миссией дружбы представитель Земли по имени Аи, его принимают за «извращенца».

Он знакомится с гетенцем по имени Эстравен и рассказывает ему про Землю, про межзвездные перелеты, про содружество населенных планет. Эстравен верит его рассказам, но к самому Аи относится сдержанно. Что касается остальных жителей Гетена, то среди них велико недоверие к нему, и многие относятся к нему откровенно враждебно. После ряда приключений Аи попадает в тюрьму и на так называемую «добровольческую ферму» (что-то вроде гетенского аналога ГУЛАГа). Оттуда Эстравен спасает его, и они вместе совершают огромный и очень трудный переход по леднику в другое государство. И вот с этого момента их отношения в корне меняются. Они вместе делают одно дело, делят трудности, заботятся друг о друге. Эстравен пишет в своем дневнике: «Он уже давно перестал быть для меня диковинкой или сексуальным извращенцем. Я сам таков. Здесь, на Леднике, каждый из нас уникален, каждый воспринимается как данность, по отдельности; я отрезан от мне подобных, от своего общества и его законов так же, как он от своего. В этом ледяном мире не существует других гетенианцев, способных подтвердить и объяснить мою нормальность. Наконец-то мы оба равны…» [Ле Гуин У. Левая рука тьмы. СПб: Азбука, 2016, с. 626]. Здесь видно, что как только перестает действовать социальное конструирование ненормальности, в условиях испытаний, один на один, люди становятся друг для друга нормальными. Норма устанавливается при притирке людей друг к другу, в общем согласии на именно такое взаимодействие. В самом начале путешествия Аи и Эстравен были так поглощены трудностями предстоящего перехода, что им было не до того, чтобы оценивать друг друга. Но перед тем как идти, они, каждый порознь, проявили волю к доверию друг другу, проявили волю стараться считать друг друга нормальными. Затем они постепенно разделяли обязанности, вместе решали встающие перед ними задачи. Их установившаяся норма не является конструктом широкого социума, но она является конструктом социума, состоящего из них двоих. И она появилась именно тогда, когда влияние широкого социума отпало. Их норма подчинена логике их совместной деятельности, она имеет под собой глубокие основания в той задаче, которую они вместе решают. С точки зрения широкого социума вся их деятельность безумна (до них на Гетене никто не переходил Ледник). Но их поход привел их к цели.

цитата

Здесь мы видим несколько критериев нормы.

Норма как возможность коммуникации

Норма как возможность взаимодействия

Норма как адекватность

с. 41-42:

цитата

Во всех рассмотренных случаях взаимодействия – будь то взаимодействие двух существ с разных планет или взаимодействие больного со здоровым – приходится учитывать разнонаправленность векторов их бытия. Каждый вектор может быть по-своему адекватен и неадекватен. Аи и Эстравен каждый были адекватны своему типу бытия. Адекватность – это разумное отношение к себе, к Другим, к миру, к трансценденции. Именно такое разумное и адекватное отношение к своему вектору может быть основой его изменения. Тогда эти измерения вектора примут форму нового опыта, продуктивного взаимодействия. Адекватный человек имеет внутренний личностный стержень, стойкость которого позволяет ему быть открытым новому, Другому. Он не приспосабливается к Другому ценой предательства своих ценностей, а ищет общие ценности с Другим. Именно так нашли общие ценности – содружество миров, в которое может вступить планета Гетен, – Аи и Эстравен. Они остались верны каждый самому себе, но в то же время под впечатлением нового опыта от взаимодействия друг с другом они изменились, обогатились. Правда, у романа тяжелый конец: Эстравен погибает, однако Аи, сохраняя верность ушедшему другу, остается на Гетене и выполняет то дело, которое они делали вместе.

В психиатрии требование адекватности предъявляется и к психиатру, и больному. Вот здесь можно найти несоциальный критерий ненормальности больного: ему крайне трудно быть адекватным. Его вектор неподвижен, окружен психологическими защитами, больной погружен в себя, не видит и не понимает людей вокруг. Тут необходимо вспомнить то, что было выше сказано о коммуникации врача и больного. Инициатива должна быть у врача! Врач ищет чувствительные, реперные точки в смысловых конфигурациях пациента и деликатно разрабатывает их. Даже с аутичными больными можно наладить частичный контакт. И тогда они адекватизируются, они становятся более гибкими, охотнее идут на новый опыт, которого раньше так боялись. Нередко больной, будучи неадекватным в жизни, сохраняет частичную адекватность в области, например, творчества. Поэтому таких успехов терапия достигает творческим самовыражением. Повышение адекватности больного должно быть самой главной задачей врача.

Косилова Елена Владимировна — кандидат философских наук, доцент кафедры онтологии и теории познания философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Андреев А.А. Паранаука как новый стиль в русской научно-художественной литературе // Вестник славянских культур, 2019, том 51, №1, с. 75-80.

цитата

В статье проводится сравнительный анализ паранауки и стилей русской научно-художественной литературы. Выявляются творческие основания сюжетной взаимосвязи паранауки с такими стилями, как научная фантастика и фолк-хистори. Определяются художественные сходства и различия паранауки с данными стилями. Сравнительный анализ показывает, что паранаука способна выступать в качестве нового стиля в русской научно-художественной литературе и является новой художественной формой выражения творческих идей в современном искусстве. Паранаучное творчество имеет определенные основания, позволяющие выступать в роли нового направления в современном художественном творчестве. Данные основания прослеживаются в содержательном и сюжетном соответствии паранаучных учений, произведений научной фантастики и фолк-хистори. Проявляется это в одинаковых художественных приемах воспроизведения сюжета, способах исполнения основных идей и методах создания произведения. Выясняется, что паранаука обладает всеми необходимыми содержательными и сюжетными качествами современного художественного творчества. Поэтому паранаука, наряду с научной фантастикой и фолк-хистори, способна выступать в качестве нового направления в современном художественном творчестве и может формировать новые идеи. В этом состоит главная творческая роль паранауки в современном художественном искусстве.

Ключевые слова: паранаука, литература, стиль, научно-художественная литература.

с. 75-76:

цитата

Научно-художественная литература представляет собой определенный род литературы, повествующий о науке, научных идеях и судьбах ученых. Данное направление литературы описывает человеческую сторону науки, духовный облик ее создателей, психологию научного творчества, философские начала и последствия научных открытий. Научно-художественная литература имеет интеллектуально познавательную и эстетическую ценность, поскольку сочетает в себе общий интерес с научной достоверностью, образное исполнение с документальной точностью.

Наиболее популярными в русской научно-художественной литературе являются такие стили, как научная фантастика и фолк-хистори.

Главным художественным приемом научной фантастики являются фантастические вымыслы в области науки. Научная фантастика представляет сюжеты с вымышленными технологиями и научными открытиями, контактами с внеземным разумом, предполагаемым будущим или возможными вариантами развития человеческой цивилизации. Научно-фантастические явления и события имеют не сверхъестественный, а околонаучный вид. Отличное от научной фантастики направление научного фэнтези является синтезом научной фантастики и фэнтези, объединяющим в себе научно-фантастические представления со сверхъестественными и мифологическими идеями.

Одновременно с научно-художественной литературой в современной русской культуре развивается такое нетрадиционное направление, как паранаука. Паранаука определяется нами как совокупность учений, представляющих собой имитацию научных теорий. К паранаукам относят астрологию, нумерологию, парапсихологию, уфологию, криптозоологию, теорию торсионных полей. Главная проблема состоит в том, что сегодня остаются невыясненными основания, позволяющие паранауке выступать в роли нового стиля в русской научно-художественной литературе.

Для выявления данных оснований обратимся к сравнительному анализу паранаучных учений и произведений русской научно-художественной литературы на примере такой современной паранауки, как уфология, и такого научно-фантастического произведения, как «Моряки Вселенной», опубликованного русским писателем-фантастом Борисом Анибалом.

с. 76-77:

цитата

Сравнивая данное произведение со свидетельствами современных уфологов, необходимо указать на имеющиеся сходства в описаниях инопланетян. Например, инопланетяне в рассказах уфологов также представлены как человекоподобные существа с низким ростом, имеющие непропорционально большую голову с маленьким ртом и большими черными глазами без зрачков, удлиненные верхние конечности, неразвитые мускулы, кожу серого цвета. Также отмечается отсутствие пола, носа, ушей и волосяного покрова на теле.

Данное сравнение показывает, что такая паранаука, как уфология, имеет множество свойств и признаков, аналогичных стилю научной фантастики. Их сюжетная и структурная взаимосвязь проявляется в фантастических, сверхъестественных или мифологических представлениях. В учениях уфологов, как и в научно-фантастических произведениях, присутствует символика цвета, форм и чисел, образы инопланетян, внеземных цивилизаций, различные явления космоса и небесных светил. Паранауку и научную фантастику роднят такие общие идеи, как многомерность времени и пространства, фантастические достижения науки и техники, например, вечный двигатель, машина времени, волшебная таблетка, эликсир бессмертия. По мнению современного исследователя паранауки Н.И. Мартишиной, научно-художественная литература, как и паранаука, заимствует научные идеи, научно подтвержденные факты и содержит структуру логико-дискурсивного моделирования реальности.

Другим сходством паранауки и научной фантастики является их способность предугадывать будущие технические изобретения и научные открытия. По мнению американского писателя-фантаста П. Андерсона, технические идеи научной фантастики чаще всего в реальности не воплощаются. Также в реальном мире появляются и такие идеи, которые фантастика даже не предполагала. Учитывая мнение данного автора, важно отметить, что паранаука и научная фантастика все же способны играть роль научного авангарда в культуре, поскольку могут содержать в себе такие идеи, которые в будущем подтверждаются официальной наукой.

Помимо имеющихся сходств, необходимо указать и на существенные различия между научной фантастикой и паранаукой. Научная фантастика полагается на веру в технократию и безграничные возможности науки. В ней присутствует технократическая романтика и мечтательность, используются научные идеи и мифы для создания захватывающих сюжетов. Паранаука же не ограничивает свой сюжет технократическими идеями и мифами. Она имитирует науку и изобретает собственный миф, объединяющий в себе различные сферы культуры и общества. Технократические идеи, достижения науки и техники представляют собой лишь малую часть среди используемых паранаукой художественных приемов с целью создания своего учения. Паранаука не ограничивается мечтательностью, фантастичностью и эмоциональностью. Научная доказательность, логичность и рациональность также являются приоритетными в паранаучных учениях.

В паранауке осуществляется собственное, ненаучное познание либо происходит имитация научного познания, создаются свои лаборатории и «общественные академии». Авторы научно-фантастических произведений заимствуют результаты научного познания с целью усилить эмоциональный эффект и создать большое впечатление. Фантастика выступает как жанр художественного искусства. А паранаука находится между наукой, искусством, мифологией, мистицизмом и обыденным мировоззрением. Произведения фантастики для массового читателя представляют творческую, художественную ценность, служат средством развлечения и получения эмоционального удовольствия.

Паранаучные учения, помимо этого, содержат еще и экзистенциальную значимость, поскольку воспринимаются массовым читателем как источник жизненных ценностей и целей, которые начинают служить руководством в повседневной жизни.

с. 77-78:

цитата

Следующий стиль русской научно-художественной литературы — фолк-хистори, который также известен под такими названиями, как параистория, альтернативная или популярная история. Фолк-хистори (от англ. «folk history» — народная история) представляет собой совокупность литературно-публицистических произведений на исторические темы, которые претендуют на научный статус и создаются непрофессиональными авторами. Представителями данного стиля являются писатели-фантасты и авторы паранаучных учений об истории.

Например, русский писатель-фантаст В.И. Щербаков в своей повести «Далекая Атлантида» говорит о древнем государстве под названием Атлантида, которое, по мнению древнегреческого философа Платона, существовало в Атлантике. Главному герою данной повести удается создать впечатляющую гипотезу катаклизма, произошедшего в десятом тысячелетии до нашей эры, который привел к гибели Атлантиды. Писателю-ученому, много раз находившемуся в творческих командировках на Дальнем Востоке, удается отыскать возможные доказательства своей гипотезы о катаклизме. По его предположению, на Землю мог упасть большой космический метеорит или астероид, который разбудил земные вулканы и спровоцировал землетрясение. После серии сильных извержений вулканический пепел должен был осесть далеко от основного места действия. В результате, вблизи реки Берелех главный герой находит тот самый вулканический пепел в форме мощных слоев глинистого лесса, в которых были погребены останки мамонтов. Проведенный им радиоуглеродный анализ показал время события — 11800 лет назад. Подтверждения обнаружились и на другом конце земного шара в виде отложений ила, присутствующих на дне ирландских озер, которые имели тот же возраст.

Аналогичный сюжет содержится в параисторической теории новой хронологии А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского. Авторы данной теории утверждают, что принятая в научном мире историческая хронология является неверной. По их мнению, письменная история человечества намного короче, чем принято считать сегодня, и дальше X века н.э. не прослеживается. Поэтому древние культуры Античности и раннего периода Средневековья представляют собой некое «фантомное отражение» более поздних цивилизаций, попавших в историю по причине неправильной интерпретации и фальсификации исторических источников. Далее авторы предлагают свою трактовку истории человечества. В ее основу положена гипотеза о существовавшей в Средние века огромной империи, политический центр которой находился на территории Руси. Данная империя географически охватывала почти всю Европу и Азию, а также континенты Южной и Северной Америки.

Описанные произведения показывают, что стиль фолк-хистори и язык паранауки имеют такие сходные признаки, как наукообразие; построение сюжета по художественным принципам беллетристики, предполагающим отбор отдельных фактов, содержащихся в изначально принятых автором границах концепции; ориентация на сенсационность и глобальность; стремление к научному опровержению традиционных представлений об исследуемом предмете; склонность к смене научной картины мира и модели мировой истории; пересмотр или достраивание исторических событий в новых, выгодных для автора смысловых контекстах.

с. 78-79:

цитата

Таким образом, проведенный сравнительный анализ паранауки и произведений русской научно-художественной литературы показал, что паранаука имеет определенные творческие основания, позволяющие ей выступать в роли нового стиля в русской научно-художественной литературе. Данные основания прослеживаются в стилистическом соответствии паранауки и научной фантастики, которое проявляется в одинаковых художественных приемах воспроизведения сюжета, способах исполнения основных идей и методах создания произведения. Выясняется, что паранаука обладает всеми необходимыми стилистическими качествами русской научно-художественной литературы. Поэтому паранаука совместно с такими стилями, как научная фантастика и фолк-хистори, способна выступать в качестве нового стиля в русской научно-художественной литературе и может питать новыми идеями современное художественное творчество. В этом состоит культуротворческая роль паранауки и русской научно-художественной литературы в современной культуре. Исходя из этого, можно сделать вывод, что современное художественное искусство, находясь в постоянном развитии и поиске новых творческих оснований в культуре, порождает новые виды творчества, к которым относится и паранаучное творчество. На основе паранауки художественное искусство реализует свое духовное содержание в культуре и воплощает в реальность свои новые творческие идеи. Паранаука в современном искусстве становится новой художественной формой выражения основных идей.

Артем Андреевич Андреев — соискатель, Национальный исследовательский Томский государственный университет.

Парадигмы переходности и образы фантастического мира в художественном пространстве XIX-XX вв.

Коллективная монография

Оформление обложки Ольги Наумчик

Нижний Новгород: Издательство Нижегородского госуниверситета, 2019.

463 с. Обл. 60Х84/16 500 экз. 5-91326-477-0

цитата

В коллективной монографии проблема национальных кодов получает свое освещение как в синхроническом, так и в диахроническом аспекте. Материалы монографии отражают современный уровень исследований европейской литературы и культуры XIX-XXI вв. Авторы коллективного труда предлагают новые исследовательские стратегии для изучения парадигмы переходности, жанровых моделей фэнтези и образов фантастического мира в современном художественном пространстве. Подготовленный кафедрой зарубежной литературы ННГУ коллективный труд представляет несомненный научный интерес для филологов, культурологов, студентов, аспирантов и всех, кто интересуется развитием европейской словесности.

с. 3:

цитата

Коллективная монография «Парадигмы переходности и образы фанта-стического мира в художественном пространстве XIX–ХХI вв.» продолжает серию изданий, посвященных комплексному изучению национально-культурных кодов русской и западноевропейской ментальности и хорошо известных филологам, а также специалистам в различных отраслях гума-нитаристики под общим названием «Национальные коды в европейской литературе XIX–XXI вв.». Начиная с 2013 года, вышло в свет три коллективных труда: «Национальные коды в европейской литературе ХIХ–XXI веков» (2016), «Национальные коды европейской литературы в контексте исторической эпохи» (2017), «Национальные коды европейской литерату-ры в диахроническом аспекте: античность – современность» (2018). Коллективная монография включает материалы исследований, представлен-ных на международной научной конференции: «Национальные коды в языке и литературе», прошедшей в 2018 году в Институте филологии и журналистики Национального исследовательского Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского, а также на состоявшемся в рамках конференции круглом столе «Парадигмы переходности и художественный мир фэнтези», подготовленном научно-исследовательской лабораторией «Изучение национально-культурных кодов русской идентичности в контексте европейской ментальности на рубеже XX–XXI веков» Института филологии и журналистики ННГУ совместо с Отделом теории и Отделом литератур Европы и Америки новейшего времени ИМЛИ им. А.М. Горького РАН. Материал коллективной монографии определяется глобальной темой «Национальные коды воображаемого и грани фантастического».

Настоящая монография даёт заявленной проблеме всестороннее комплексное филологическое освещение, что особенно актуально в эпоху глобализации. Проблема национальной идентичности в европейском социо-культурном пространстве приобретает особую остроту в конце ХХ – начале ХХI вв., а изучение её превращается в одно из магистральных направ-лений социально-гуманитарных наук. Исследование национальной идентичности включается в широкий социокультурный контекст: специфика культурного мира, менталитета, национальной идеи, культурных норм и традиций.

ПРЕДИСЛОВИЕ (Т.А. Шарыпина, Нижний Новгород; М.Ф. Надъярных, Москва) 3

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА ФИЛОСОФИИ СОЗНАНИЯ И СКАЗОЧНОЕ, МИСТИЧЕСКОЕ, ФАНТАСТИЧЕСКОЕ В КОНТЕКСТЕ РАЗЛИЧНЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ЭПОХ

1.1. Фантастическое в сновидениях античности: эпос и трагедия (Т.В. Теперик, Москва) 13

1.2. О древнегреческих истоках французских библейских выражений, содержащих лексемы coeur и poitrine (А.В. Верещагина, Москва) 20

1.3. «Пентамерон» («Сказка сказок») Джамбаттисты Базиле: у истоков итальянской литературной сказки (И.К. Полуяхтова, Нижний Новгород) 28

1.4. Небесное царство Лапута: боль знаний и ускользающее могущество (Л.А. Борис, Москва) 36

1.5. Проблема фантастического в английской эстетике XVIII века (И.Б. Казакова, Самара) 45

1.6. Оптические игрушки XIX века и пьеса Д.М. Барри «Питер Пэн» (М.И. Иванкива, Санкт-Петербург) 52

1.7. Диалог романтизма и реализма в американской литературе ру-бежа XIX–XX веков: мистическое и фантастическое в творчестве Эдит Уортон (М.П. Кизима, Москва) 57

1.8. Тайна мертвой княгини: об одном «русском» сюжете в британской готической новеллистике (А.А. Липинская, Санкт-Петербург) 68

1.9. Историческое, политическое, фантастическое и дьявольское начало в романе Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа» (Е.Э. Овчарова, Санкт-Петербург) 74

1.10. Бинарные оппозиции в сборнике «Tales of soldiers and civilians» Амброза Бирса (В.М. Деменюк, Нижний Новгород) 84

1.11. Рецепция поэзии Байрона в английской литературе XX века: воображаемое и реальное (М.С. Слоистова, Москва) 90

1.12. Диккенсовская традиция в романе Т. Пратчетта «Финт» (О.А. Королева, Нижний Новгород) 96

1.13. Рембрандт – реалист или визионер? Суждения И. Тэна, Э. Фро-мантена, Э. Верхарна (С.С. Акимов, Нижний Новгород) 103

1.14. Сказочный вымысел и текстообразующие функции концепта 'ЧУДО' (В.В. Карпова, Вологда) 110

ГЛАВА 2. ОБРАЗЫ ФАНТАСТИЧЕСКОГО МИРА И ПОИСКИ ГРАНИЦ МЕЖДУ ТЕКСТОМ И РЕАЛЬНОСТЬЮ В НЕМЕЦКОЯЗЫЧНОМ ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ XIX–ХХI ВВ.

2.1. Функции карнавального костюма в произведениях австрийских прозаиков: разрушение мистики (Г.А. Лошакова, Ульяновск) 120

2.2. Ницшевский код в эссе Гуго фон Гофмансталя «Дневник Марии Башкирцевой» (Ю.Л. Цветков, Иваново) 126

2.3. Специфика пространства и времени в немецкой философско-мифологической трагедии XIX в. (М.К. Меньщикова, Нижний Новгород) 133

2.4. Архетип «Голубого цветка» как национальный код и мифиче-ский символ в европейской культуре (А.С. Маркова, Г.И. Мамукина, Москва) 140

2.5. Фантастический образ Праги в романе Густава Майринка «Вальпургиева ночь» в зеркале перевода на русский язык (Е.А. Сакулина, Нижний Новгород) 143

2.6. Специфика соотношения категорий реального и ирреального в повести Г.Гессе «Путешествие к земле Востока» (Л.А. Мельникова, Балашов) 151

2.7. Фантастическая реальность и её автор в «книгах о книгах» немецкого фэнтези (Е.А. Иванова, Саратов) 155

2.8. «Мистическая глубина» в пьесе А. Хиллинг «Звезды» (Е.Г. Нефедова, Нижний Новгород) 163

2.9. Национальные инварианты сюжета о Медее (К. Вольф, Ж. Ануй, Л. Годе, В. Клименко) (О.И. Савиных, Нижний Новгород) 168

2.10. Мифическое и фантастическое в литературе Восточной Германии на переломе эпох (Т.А. Шарыпина, Нижний Новгород) 174

ГЛАВА 3. КАТЕГОРИИ МИСТИЧЕСКОГО И ФАНТАСТИЧЕСКОГО В КОНТЕКСТЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ XX–XXI ВВ.

3.1. Научно-фантастические изобретения в романе Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» в контексте ренессансного типа мышления (А.В. Григоровская, Тюмень) 186

3.2. Новейшая испанская проза: в поисках идентичности (Л.Г. Хорева, Москва) 193

3.3. Семантика контекстного образа сороконожки в романе Х. Кортасара «Счастливчики» (К.М. Харланова, Москва) 198

3.4. Черты магического реализма в романах Роландо Инохосы (М.И. Баранова, Нижний Новгород) 207

3.5. Специфика сказки эпохи постмодернизма (на примере произведения Стеллы Даффи «Сказки для парочек») (Ю.Г. Ремаева, Нижний Новгород) 214

3.6. Сказочные коды и их модификации в авторских повестях о гномах (О.В. Тихонова, Воронеж) 221

3.7. Фантастические миры Филипа К. Дика (О.Ю. Анцыферова, Санкт-Петербург) 227

3.8. Столкновение Востока и Запада в романе Д. Симмонса «Песнь Кали» (Е.А. Куликов, Нижний Новгород) 233

3.9. Стихотворение Джона Донна "Song" в сюжете фэнтезийного романа «Звёздная пыль» Нила Геймана (А.Л. Комисарова, Нижний Новгород) 243

3.10. Рецепция «чудесного» в романе Кэтрин Уэбб «Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли» (А.Н. Кузнецова, Уфа) 248

3.11. Национальное и художественное своеобразие «Элегий к Люксембургу» Ж. Соррента (Е.В. Казакова, Нижний Новгород) 255

ГЛАВА 4. КАТЕГОРИЯ ВООБРАЖЕНИЯ И ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ДОПУЩЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ ХIХ–XXI ВВ.

4.1. Необычные поступки героев альманаха «Физиология Петербурга» (Т.В. Швецова, Архангельск) 263

4.2. Особенности перевода стихотворения А.С. Пушкина «Пророк» на итальянский язык (А.Н. Ушакова, Нижний Новгород) 269

4.3. Иррациональное и мистическое в творчестве М.Ю. Лермонтова (проблема разграничения) (И.С. Юхнова, Нижний Новгород) 275

4.4. Антиномия «механика – магия» (Д.С. Мережковский и А. Бергсон) (Е.А. Осьминина, Москва) 282

4.5. Семантика и метафизика сновидений в творчестве Д.С. Мережковского (1890-1910) (А.В. Дехтяренок, Петрозаводск) 289

4.6. «Лунная» тематика в детских произведениях 1950-1960-х годов: сценарий Н. Эрдмана и В. Морозова «Путешествие на Луну» и роман-сказка Н. Носова «Незнайка на Луне» (Д.В. Кобленкова, Москва) 300

4.7. Образы вымышленного пространства в романе Е. Лукина «Алая аура протопарторга» (О.О. Путило, Волгоград) 310

4.8. Фантасмагорическое в трилогии Сухбата Афлатуни «Поклонение волхвов» (А.В. Емелина, Нижний Новгород) 316

4.9. Формирования фантомной реальности путем жанровой мутации в романе Захара Прилепина «Черная обезьяна» (Н.Л. Самосюк, Санкт-Петербург) 322

4.10. Трансформация классического немецкого фольклора в романе Гузель Яхиной «Дети мои» (И.Л. Багратион-Мухранели, Москва) 327

4.11. Волшебные сказки Н.В. Коляды в контексте творчества драматурга (Е.И. Канарская, Нижний Новгород) 333

4.12. Language school и поэзия Ники Скандиаки: влияние и трансформация (А.А. Родионова, Нижний Новгород) 342

4.13. Фантазии на темы постсоветской истории в современной прозе (Э.Э. Новинский, Москва) 349

ГЛАВА 5. ПАРАДИГМЫ ПЕРЕХОДНОСТИ И ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ФЭНТЕЗИ

5.1. Пространственно-временные модели фэнтези (О.С. Наумчик, Нижний Новгород) 356

5.2. Особенности фантастического в творчестве немецкого писателя Оскара Паниццы (Т.В. Кудрявцева, Москва) 363

5.3. Литература фэнтези: эхо символизма? (И.Ю. Гаврикова, Брауншвайг, Германия) 370

5.4. Утопия и антиутопия в немецкоязычной художественной литературе XX века (П.Ф. Иванов, Сочи) 381

5.5. Хмель, сон и явь: "педагогическая фантастика" середины XIX века (А.А. Никодимова, А.Ю. Сорочан, Тверь) 387

5.6. Жанровая модель фэнтези: возможный подход к проблеме (Т.И. Хоруженко, Екатеринбург) 392

5.7. Структурная роль космогонического и эсхатологического мотива в литературе фэнтези (Е.А. Нестерова, Москва) 397

5.8. Специфика создания фантастической реальности как отражение авторского идиостиля (на материале произведений А. Нортон) (Е.В. Медведева, Кемерово) 403

5.9. Трансформация мифологического пути героя в произведениях Урсулы ле Гуин (К.В. Суркова, Нижний Новгород) 410

5.10. Трехчастная система (музыка, слово и тишина) в поэтике Патрика Ротфусса (О.А. Лисенкова, Нижний Новгород) 419

5.11. Жанровое своеобразие фантастической прозы Е. Лукина (О.О. Путило, Волгоград) 427

5.12. Диалог виртуальных миров: средства конструирования пространства-времени художественного текста (А.В. Бочарова, Москва) 436

5.13. Фантастическое в литературной философии Х.Л. Борхеса (М.Ф. Надъярных, Москва) 443

Сведения об авторах 453

Борисенко Т.В., Губайдуллина М.С. Фантазийная картина мира в произведениях жанра фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Филологические науки. Вып. 115, 2019, №1(423), с. 37-42.

цитата

В статье рассматривается фантазийная картина мира как ключевое понятие к интерпретации художественного мира произведений жанра фэнтези и фантастики. Проанализированы способы вербализации концепта «Магия» — одного из ключевых для фэнтези концептов. Также упомянут концепт «Изобретение», присущий фантастическим произведениям. В качестве примера используются повести Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий».

Ключевые слова: фантазия, фантазийность, фантазийная картина мира, фантастика, фэнтези, концепт «Магия», концепт «Изобретение»

с. 37:

цитата

В основе любого художественного произведения всегда лежит вымысел, фантазия. Согласно философскому словарю, фантазия — это «воображение, характеризующееся особой силой, яркостью и необычностью создаваемых представлений и образов» [Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М.: Республика, 2001, с. 594]. Ее главной особенностью можно назвать крайнюю отстраненность от условий окружающей действительности. Возникновение фантазийных образов в сознании человека связывают с проявленным по каким-либо причинам интересом к тому или иному объекту или действию.

Можно выделить два типа фантазии: пассивную и активную. Первая характеризуется бессознательным созданием образов, когда «я» индивида предстает в роли наблюдателя (например, сны). При активной фантазии человек управляет создаваемыми в воображении образами, выбирая необходимую на данном этапе ассоциацию. Эти два типа фантазии взаимно дополняют друг друга, и пассивная фантазия может стать основой для активной. Во время бодрствования автора фантазия участвует в создании художественных текстов. Она снабжает его набором невероятных образов и их сочетаний. При этом эстетическое чувство и художественный замысел позволяют собрать их в единое целое. То есть фантазия создает художественность произведения и определяет художественные качества такого текста.

с. 38:

цитата

Мы рассматриваем фантазийную картину мира как «целостный образ художественного мира произведения, который является результатом духовной активности писателя» [Печагина Т.В. Концепт магия в русском детском фэнтези // Вестник Челябинского государственного университета. Серия Филология. Искусствоведение. Вып. 98, 2015, № 27(382), с. 26-29]. Она представлена элементами, которые отражают вымышленную, несуществующую реальность. К ним относятся и фантастические, сказочные, чудесные, мифологические компоненты, которые являются неотъемлемым атрибутом произведений фэнтези и фантастики.

Проведем анализ элементов фантазийной картины мира двух повестей Т.С. Левановой «Сквозняки. Первая миссия» и «Сквозняки. Повелитель иллюзий». Творчество писательницы интересно тем, что в ее произведениях встречаются признаки жанра фэнтези и фантастики. Автор отправляет главную героиню в путешествия по мирам (что является одной из распространенных тем фантастики) с помощью магии (фэнтези). И если первый мир, в который попадает главная героиня цикла повестей Маша Некрасова, наполнен магией и волшебством, то уже во втором мире волшебство и научные фантастические достижения находятся в тесной взаимосвязи друг с другом.

Фантазийную картину мира возможно исследовать путем рассмотрения концептов, входящих в нее. Вслед за С.Г. Воркачевым мы понимаем концепт как «культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму» [Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии // Теоретическая и прикладная лингвистика. Вып. 3: Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002, с. 79-95]. Один из ключевых концептов жанра фэнтези — концепт «Магия». Он реализуется посредством лексем и лексических единиц, связанных с чудесами, волшебством. Среди них лексемы, обозначающие магических существ (животных), волшебные растения и предметы, зелья, самих волшебников, волшебные действия и др.

с. 41:

цитата

Особое сочетание элементов, присущих жанрам фэнтези и фантастики в повести «Сквозняки. Повелитель иллюзий», позволяет рассмотреть фантазийную картину мира автора посредством концепта «Изобретение», присущего фантастическим произведениям. Этот концепт вербализуется с помощью лексических единиц, обозначающих созданные персонажами технические устройства, элементы этих устройств, вещества.

В исследуемой повести герои используют классические для фантастического произведения изобретения — телепортер, летающая тарелка. Автор вводит новый предмет — Шлем лабиринта иллюзий. Каждый, кто его надевал, мог в своем воображении исполнить все свои заветные мечты. Но шлем был недоработан и все, кто им пользовался, превращались в задумчивых (продолжали верить, что тот иллюзионный мир реален).

Итак, фантазия определяет художественные свойства произведения, а исследование фантазийной картины мира автора позволяет раскрыть многие аспекты художественного мира писателя.

Фантазийная картина мира Т.С. Левановой обладает следующими особенностями. Нередко наблюдается тесное сплетение фантастических и фэнтезийных элементов. Также автор стремится наделять обыденные предметы, существа, действия необычными магическими свойствами. Отсюда лексемы, значение которых не связано с магией, становятся вербализаторами концепта «Магия». Также обнаружена большая группа волшебных и фантастических единиц, при создании которых использованы сочетания свойств нескольких объектов: растений и животных, людей и животных, растений и мифологических существ. Т.С. Леванова редко использует существующие мифологические образы.

Концепция Великой Спирали дает хороший потенциал для описания разнообразных фантастических и фэнтезийных миров в рамках повествования и, соответственно, для расширения границ фантазийной картины мира писателя.

Борисенко Татьяна Владимировна — кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры теоретического и прикладного языкознания, Челябинский государственный университет, Челябинск

Губайдуллина Майя Сахибовна — кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, Южно-Уральский государственный медицинский университет, Челябинск

Крылова М.Н. Боязнь описания будущего в современной фантастической литературе // Stephanos, 2019, №1(33), с. 53-60.

цитата

В статье предпринимается попытка доказать существование в современной фантастической литературе тенденции не изображать ближайшее будущее (время через 10–50 лет). Стремительное развитие технологий в современном обществе создало условия, в которых предсказания относительно нашего времени, сделанные писателями-фантастами в течение последних двух-трех десятилетий, не имели шанса сбыться. Фантастам не удается предугадать практически ничего, что создает для них ситуацию психологического дискомфорта и побуждает их искать выход из данной ситуации. Таких выходов писателями обнаружено два: во-первых, можно описывать миры, отодвинутые от настоящего на несколько столетий, и в этих описаниях давать волю фантазии; во-вторых, можно помещать в фантастические обстоятельства современный мир, и тогда фантазировать насчет технологий будущего вообще нет необходимости. В результате стремительного технологического развития современная фантастика оказалась лишенной такого интересного своего сегмента, как произведения о ближайшем будущем.

Ключевые слова: фантастическая литература, писатель-фантаст, фантастика, будущее, технологии, предсказания

Мария Николаевна Крылова — кандидат филологических наук, доцент, кафедра гуманитарных дисциплин и иностранных языков, Азово-Черноморский инженерный институт, Донской государственный аграрный университет.

Ковтун Е.Н. Социология фантастики: наблюдения в рамках фантастоведческих курсов в МГУ имени М.В. Ломоносова // Stephanos, 2019, №1(33), с. 78-92.

цитата

В статье суммируются и обобщаются статистические данные, собранные автором в процессе чтения в 2013–2017 гг. в МГУ имени М.В. Ломоносова межфакультетских курсов фантастоведческой проблематики. Приводятся результаты опросов слушателей курсов по широкому кругу тем, связанных с восприятием, интерпретацией и оценкой ими отечественной и мировой фантастической литературы. Анализ приведенных сведений позволяет сформулировать ряд выводов относительно читательских ожиданий и предпочтений студентов МГУ в сфере фантастики.

Ключевые слова: литературная фантастика, фантастоведение, межфакультетские курсы МГУ имени М.В. Ломоносова

Елена Николаевна Ковтун — доктор филологических наук, профессор, филологический факультет, директор Института русского языка и культуры, МГУ имени М.В. Ломоносова.