Еще одна удивительная, провидческая история, рассказанная Гофманом, и опередившая свое время. ...В большом городе Париже совершает свои преступления неизвестный убийца. О нем известно лишь то, что он ничем не отличается от добропорядочных и законопослушных граждан. Общественное спокойствие под угрозой — повсеместное распространение получают страх и подозрительность. Каждый человек имеет «двойное дно», каждый является совсем не тем, кем он представляется по своей повседневной, общественной жизни. Любой может неожиданно оказаться убийцей, либо превратиться в него. Современные социологи называют такое состояние человека «феноменом анонимности» (особенно ярко данный феномен проявляется в Сети:smile:). Затерявшись в огромной, безликой массе, индивиидум может позволить себе выйти за пределы своей социальной роли. Страх современного общества перед «серийными убийцами», «маньяками» и т.п. блестяще был предугадан Гофманом еще в начале 19 века.

Антитоталитарная сказка, написанная Гофманом еще на заре 19 в., во многом предугадала грядущее мироустройство. Гофман изобржает «государство-машину», которое стремится механизировать человеческую личность, превратить индивидуума в автомат, целиком подчинить человека «разумным целям» государственного и хозяйственного функционирования. В государстве князя Пафнутия по настоящему востребованы и делают карьеру лишь уродцы вроде крошки Цахеса, а поэты, музыканты, романтики, совращающие народ «на разные дурачества» подлежат изгнанию или, на худой конец, «стойловому содержанию». Государственная власть видится Гофману неизбежным злом, он опасается, что на смену бездушному «государству-машине» придет еще более страшное «душевное государство», которое будет проникать в сами души своих граждан... Провидческая сказка, опередившая свой век.

Жутковатая история о том, что даже при свете дня на роскошной улице можно обнаружить потаенные темные углы. Такие же темные углы, глубоко запрятанные, почти что инфернальные бездны, находит герой рассказа и в своей душе, и в глазах прекрасной незнакомки, глядящей на него из окна пустого дома...

«Родни Стоун» — роман, прежде всего, о боксе, но и не только о нем. У Конан Дойла получилось прекрасное, живое изображение жизни английского общества начала позапрошлого века. Вымышленные герои соседствуют с реальными историческими персонажами — принцом Уэльсским, адмиралом Нельсоном. Также в романе имеются динамично развивающийся сюжет, напряженная интрига, детективно-мистическая и приключенческая линии. Удивляет меня лишь нераскрученность «Родни Стоуна» среди современной читательской аудитории...

Первое крупное произведение М. Булгакова — многоплановый роман, посвященный судьбам России и ее народа в эпоху «Великой Смуты» — недаром лейтмотивом романа является образ метели, снежной бури, обрушившейся на Город. Это и исторический роман о Гражданской войне, о страшной киевской зиме 1918/1919 гг., и своеобразный «роман воспитания», к которому вполне подошел бы эпиграф из пушкинской «Капитанской дочки» — «Береги честь смолоду». Это роман о русской интеллигенции (по словам самого писателя, «лучшего слоя в нашей стране»). Сны, трагические предсказания мистические видения героев составляют важнейшую часть романного пространства. «Белая Гвардия» — своеобразный авторский взгляд в трагическое будущее России сквозь призму Апокалипсиса. «А зачем оно было? Никто не знает. Заплатит кто-нибудь за кровь? Нет. Никто.»

Вполне заурядный рассказ с детективной фабулой. Реалистичное описание непростой семейной жизни женщины-полицейского и казалось бы, рутинного расследования дела об утонувшем подростке. Весьма скучная и предсказуемая история.

Небольшая статуэтка, найденная кинореквизиторами за задворках заброшенного дома, приносит смерть актерам, снимавшимся с ней вместе с ней в различных кинофильмах... Что необходимо сделать, чтобы избежать несчастья? На этот вопрос Бентли Литтл дает в своем рассказе удивительно банальный, разочаровывающий ответ...

Одновременно новый, необычный, и, в то же время, хорошо знакомый Тэд Уильямс. «Город золотых теней» — причудливая смесь антиутопии, фэнтези, технотриллера в хорошо выписанных и тщательно проработанных декорациях постиндустриального общества. Героям романа, выходящим в Сеть, вдруг открывается видение загадочного Города Золотых Теней... Поисками этого города и занимаются герои Уильямса (каждый — по своим причинам), переходя из реального в виртуальный мир. В романе присутствует несколько сложно-переплетающихся сюжетных линий, детективный сюжет, крепко выстроенная интрига, которую автор совсем не торопится раскрывать. Это все «новый» Уильямс. А вот персонажи романа напоминают нам об Уильямсе традиционном, Уильмсе раннего «Ордена манускрипта» и позднейшей «Войны теней». Автор наделяет своих героев двумя -тремя хараткерными чертами, не пытаясь двигаться вглубь внутреннего мира своих персонажей. Героиня романа Рени-Ирен — безкомпромиссный Борец за Правду, друг героини — Ксаббу — Верный Соратник, имеются в наличии Комический Отец и группа Безжалостных Злодеев (разумеется, представители военно-промышленной элиты, что для многих новейших антиутопий уже стало общим местом), а также прочие герои-маски. По сути персонажи романов Уильямса — своего рода многофункциональные кирпичики, строительные блоки, из которых с одинаковым успехом можно возвести как пятиэтажную «хрущевку», так и многоэтажку «повышенной комфортности». Однако, как ни крути — все получается «типовое жилье».

Но за счет оригинальных сюжетных ходов, прекрасно прописанной виртуальной реальности, в целом роман оставляет весьма приятное впечатление. Придает пикантности «Городу...» и то, что в романе весьма элегантно обыграны мотивы «Властелина Колец», «Алисы в Зазеркалье» и «Человека, который был Четвергом». А вот еще один источник вдохновения Уильямса — бушменские сказки, выдаваемые за некий кладезь «высшей мудрости», лично у меня не вызывают никакого умиления...

Рассказ о неотвратимости Судьбы, Рока. От Красной смерти не спасут ни полная изоляция, ни монастырские стены. На публичный вызов, брошенный принцем Просперо, отвечает сама Красная Смерть. Рассказ Э. По вошел и в историю русской литературы — его своеобразно переосмыслил А. Белый в своем романе «Петербург», сделав сцену появления Красного Домино на петербургском балу, одной из ключевых в романе.

Прекрасные зарисовки пораженного чумой средневекового Лондона. Непостижимым образом рядом соседствуют трагедия и фарс Очень яркий, почти что кинематографичный рассказ.

Современный английский «роман воспитания», одновременно простой и мудрый, жесткий и трепетный, философский и ироничный. История «редстонских шизиков» — трех друзей из провинциального английского городка и примкнувшей к ним девочки с волшебным именем Алиса. История о взрослении, об уходящем детстве, о самодельных бомбах и о наркотиках, о первых сексуальных опытах и, наконец, история о смерти...

И ко всем вышеперечисленным событиям оказывается причастной Зубная Фея — то ли злой дух, демоница, материализация детских страхов и кошмаров, то ли ангел-хранитель (правда, весьма специфичный), исполнительница тайных желаний и объект вожделения... Прозрачный, легкий язык, английская ирония, несколько отстраненный, чуть холодноватый авторский взгляд. Словом, лучшая книга Г. Джойса.

Лучший, на мой взгляд, роман С. Кинга. Не самый большой по объему, но «томов премногих тяжелей» по своим литературным достоинствам. Идеально отбалансированный роман: ни грамма «лишнего веса», ни одного случайного слова. Напряжение возрастает с каждой последующей страницей, постепенно втягивая читателя в атмосферу полного отчаяния и одиночества, в которой оказался главный герой — врач Луис Крид. В «Кладбище домашних животных» инфернальные страх и ужас не приходят откуда-то извне, они всегда рядом, буквально за порогом прекрасного дома, в котором живет обыкновенная, счастливая до поры, семья. Кинг пишет о хрупкости, относительности человеческого благополучия, когда за считанные секунды можно лишиться всего самого дорогого в твоей жизни. Но и это, пожалуй, не самое главное. Главное в романе — это столкновение безрелигиозного (секулярного) сознания главного героя с неизбежностью смерти, с невозможностью примириться с утратой тех, кого любишь больше собственной жизни... Анализируя «сумеречное» состояние безбожия в котором пребывает Крид, Кинг подвергает сомнению такие, казалось бы, абсолютные американские ценности, как Семья, Дом, Дети... Вообщем, как говаривал когда-то один американский политик, «есть вещи поважнее, чем мир».

Жанр романа «Пролейтесь, слезы...» можно определить по-разному... Можно рассматривать его как антиутопию о «прекрасном новом мире», можно как антитоталитарный роман, наследующий Оруэллу и Хаксли... Но, главным образом, «Пролейтесь, слезы...» — роман о человеческих одиночестве и неприкаянности, от которых не спасает ничего: ни прекрасная, высокооплачиваемая работа, ни огромная популярность, ни любящие тебя близкие люди... Все герои романа тотально одиноки: и популярный певец и ведущий Ясон Тавернер, и тайный полицейский агент Кати Нельсон, и генерал Феликс Бакман, и художница Мари-Анн Доминик... Герои пытаются преодолеть отчужденность, разрушить стены своего и чужого одиночества, но все их попытки, где-то неуверенные, где-то трогательные, обречены на полный провал. Разумеется, роман не обходится без злобных спецслужб, испытывающих новый сверхсильный наркотик. Но роман Дика совсем не о них...

Похоже, что количество книг у Ю. Остапенко начинает перерастать в качество. «Птицелов» — весьма добротный, неординарный и, в то же время, очень специфический роман. Попробую объяснить в чем заключается его специфичность.

...Говорят, что гениальный режиссер может поставить в театре-кино телефонный справочник. Ю. Остапенко, в свою очередь, попыталась придать увлекательную литературную форму учебнику по практической психологии. И, надо сказать, ей это удалось. Условный «средневековый мир», в котором живут герои романа «Птицелов», — для автора не более, чем повод, антураж. Для Остапенко средневековье — это время, наполненное яркими вспышками человеческих страстей, время, дающее массу поводов для проявления различных сторон человеческой натуры. В мире «Птицелова» кипят политические страсти, плетутся многочисленные заговоры, идет перманентная гражданская и религиозная война, льется кровь и трещат зажимаемые в пыточных тисках кости виноватых и невинных... На этом мрачном фоне и разворачивается «большая игра», которую ведут между собой не на жизнь, а на смерть Лукас Джейдри, про прозвищу «Птицелов» и молодой рыцарь Марвин из Форстейна, своеобразный двойник Лукаса. Опытный психолог, ловец душ Лукас, тщательно продумывает и планирует в игре каждый свой следующий шаг, ответные же ходы Марвина — спонтанны и импульсивны. Эндшпиль этой увлекательной партии, ставкой в которой были сами жизни игроков, оказывается совершенно непредсказуемым...

Роман Остапенко продуман и выверен с абсолютной, почти что маниакальной точностью, каковая временами начинает даже несколько пугать. Каждое действие, любой, даже, казалось бы, самый незначительный поступок героев будет иметь свои последствия, один авторский «крючочек» намертво цепляет другой, по стенкам романа развешаны многочисленные, хорошо замаскированные «ружья», которые, будте уверены, выстрелят в необходимый момент.

Есть, однако, в «Птицелове» одно, весьма существенное, «но»: темные бездны, патологии, рефлексии, присущие почти всем героям романа, способны отвратить от чтения книги многих любителей традиционного фэнтези.

Небольшой рассказ от Д. Форда служит отличной иллюстрацией известной поговорки: «Вход — рубль, выход — два». Рассказ еще раз демонстрирует широту творческого диапазона Форда — ничего общего с трилогией «Отличный город». Более всего «Вечер в Тропиках» напоминает стивенкинговские «ужастики». Приятная, но ни к чему не обязывающая история...

Начну с нескольких цитат из романа, выбранных совершенно произвольно:

«Да, — сказала Джеймс, встретившись с желтым взглядом пленника, устремленным из глубины лица захватчика».

«Отрава продолжал небрежно набрасывать детали анатомии, будто орудуя кистью».

«Молнии выхватывали из тьмы бушующее море, очевидно больше не сухое».

«Абсурдно думать, что этот бред имеет отношение к его счастливому возврату к здоровому рассудку, если, конечно, допустить, что он нормален».

«Расширившиеся слепые глаза барса заполнила тревога...»

«Жур прыгнул с взволнованным поскуливанием».

»...кровь текла из ушей и покрасневших глаз, как алые слезы...»

«Допрос был безжалостен и он разоблачил самообман, необходимый старику, чтобы уважать себя».

«Рассудок Джем стал чистой доской».

»...пожевав губами, словно глотала что-то не слишком аппетитное...»

Из некоторых предложений можно что-то понять, опираясь на контекст. Некторые просто безграмотны, косноязычны. Ну не «жуют губами», когда глотают, пусть даже при этом глотают «что-то не слишком аппетитное». Не текут из ушей «алые слезы». Создалось впечатление, что литредактора у «Маски бога» не было как такового. Через текст романа приходится буквально продираться, как сквозь тернистый кустарник. Удовольствия от чтения никакого: вникая в подобные стилистические перлы, перестаешь понимать, чего, собственно, добиваются, что затевают герои романа. Да и просто сюжетная составляющая перестает интересовать, когда буквально через страницу натыкаешься на подобные языковые «изыски». С невероятными усилиями доползаешь до конца книги. А там... «Уши Джейм покоробились от безмолвного протеста пекла». «Из глубин прокатился рокот, весьма напоминающий отрыжку». И так далее, почти на каждой странице... После чтения осталось ощущение впустую потраченного времени: при всем уважении, Ходжилл — отнюдь не Джойс или Достоевский, которых читаешь, невзирая ни на какие стилистические конструкции и языковые погрешности.

Я совсем не поклонник творчества С. Алексеева (за исключением романа «Рой»), но посоветовал человек, мнению которого я доверяю. И новый роман Алексеева действительно оказался хорош. В нем нет поисков легендарной Либереи, нет загадочных артефактов, а есть холодная, дождливая Москва начала XXI века, есть женщина и трое мужчин, связанных совсем непростыми взаимоотношениями. А затем в жизнь этого, отнюдь не классического четырехугольника, врывается «Норд-Ост», печально известные события на московской улице Дубровка... В результате мы имеем психологический и любовный роман, изрядно сдобренный элементами боевика и фантастики. Книга получилась очень настроенческой, атмосферной, с ощутимым привкусом грусти и печали, что вроде бы не характерно для других алексеевских произведений. Роман отличает динамичный сюжет, быстро сменяющие одна другую сцены. Прекрасно написанны живые диалоги, через которые раскрываются не менее живые, нестандартные герои, соврешающие неожиданные (и для себя, и для читателя) поступки, трагическая история заложников «Норд-Оста», переданная (по-моему, впервые в художественном произведении) ярко, жестко и, в то же время, без истерического надрыва. Но, главное, повторюсь, в атмосфере, в холодной московской осени, в дожде, в низко висящем свинцовом небе... Вот это действительно цепляет. За это прощаешь роману Алексеева многое — изрядную долю «мыла» в любовных сценах, избыточную сентиментальность концовки, определенную психологическую «недоделанность» героев. «Дождь...» являет собой пример того романа, когда на недостатки текста просто не хочется обращать внимания — столь глубоки и точны эмоциональные тона, исходящие от книги.

Философская беллетристика от Ф. Дика, скрытая в оболочке почти что детективного сюжета о загадочных убийствах колонистов, происходящих на планете Дельмарк-0. В «Лабиринте смерти» Дик обращается к своим любимым темам: реальность как фальшивка, странные, вымороченные сны и видения героев, отражающие эту фальшивую реальность. И, неизвестно, какой из этих миров — «сновидический» или «реальный» — оказывается страшнее и безнадежнее... Дик пишет о катастрофе самоидентичности человека, о пугающем столкновении со своим внутренним миром, которое, увы, не в состоянии разрешить современный индивид.

...Многочисленные предсказания говорят о грандиозной катастрофе, которая должна произойти в Пандемии на рубеже наступающего нового тысячелетия. Смутное предчувствие беды, ощущение близости грядущих несчастий — эти чувства объединяют практически всех героев«Разящего клинка» — принца Шанди, его адъютанта Ило, короля крохотного государства Краснегар Рэпа... Невидимые глазу перемены происходят в самом воздухе Пандемии — подступает большая беда. «Разящий клинок» представляет своего рода развернутую экспозицию к основному действию «Избранников». Все сюжетные линии романа, направляемые железной авторской рукой в некую «точку встречи», наполнены чувством неясной тревоги. Политические интриги, которые так любит и умеет писать Дункан, переплетаются в романе с любовными. И вот эта «лирическая часть», чересчур многословная и отчасти сентиментальная — на мой, взгляд, самое слабое место книги. Собственно в наличии самой любовной интриги, разумеется, нет ничего плохого — беда в том, что в данном романе она выглядит достаточно блеклой и нудной, изрядно замедляя при этом и без того неспешное действие. Большая удача Дункана — образ одного из главных героев, — наследного принца Шанди, весьма неординарного и неоднозначного молодого человека, удивительно напоминающего вполне реального исторического персонажа — английского короля Карла II.

В «Разящем клинке» Дункан пробует со всех сторон свою излюбленную тему — как, казалось бы, малозначительные поступки отдельной личности способны изменить течение истории, направить его в совершенно иное русло. Почти все герои романа оказываются у своеобразной развилки, где им предстоит сделать свой, единственный выбор... А уж к каким последствиям данный выбор приведет — читатели смогут узнать из последуюих книг сериала.

«Избранники» — одна из лучших эпопей, написанных в жанре фэнтези. Читал «Избранников» более 10 лет назад и, честно говоря, боялся перечитывать... Но опасения оказались напрасными: даже после появления «ПЛИО» Мартина, эпопея Д. Дункана не кажется наивной или устаревшей. Автору удалось из хорошо известных ингридиентов-«деталей» (эльфы, гномы, люди, маги, гоблины, драконы) собрать совершенно оригинальный, прекрасно проработанный мир, в котором обнаруживаются следы Римской Империи, Византии, арабских халифатов, викингов, скандинавских и кельтских легенд. Интересные и неоднозначные герои, активное присутствие магии и волшебства, политические интриги, столкновение различных рас, цивилизаций, культур, вывереннное сочетание действия и психологизма — вот отличительные черты эпопеи Д. Дункана. Безусловно, «Избранники» более чем заслуживают нового (желательно, скорейшего) переиздания.

После нарочито замедленного, почти что психоделического «Стрелка», С. Кинг возвращается в нашу, земную реальность и открывает дверь между мирами.

«Извлечение троих» задает совершенно иную, нежели «Стрелок», скорость развития сюжета: события начинают сменять друг друга с почти что кинематографической быстротой. Причем, несмотра на динамику в развитии событий, совершенно нет ощущения схематичности, литературного калейдоскопа. Герои, даже второстепенные, прописаны автором рельефно и психологически убедительно. О каждом из них Кинг говорит ровно столько, сколько считает необходимым, оставляя место для загадок и тайн. Удивительно просто и со вкусом Кинг решает проблему перехода героев из одного мира в другой. Просто посреди пустынного пляжа появляется обычная дверь, открывающая вход в Иной Мир. Все весьма обыденно — стандартная американская дверь, взять и открыть. И не надо никаких «магических порталов» — все чудесное и страшное у С. Кинга таится в самых заурядных вещах и предметах. В «Извлечении...» отчасти проясняются некоторые условные «темные пятна», оставленные автором в первой книге эпопеи. Но Кинг вновь и вновь подрасывает свежие загадки в костер интриги своего романа .

Любые произведения, созданные в рамках какого-либо «международного проекта» всегда вызывают чувство легкой настороженности. Как правило, для писателей подобные «проекты» оказываются неутомительным способом «высасывания баблоса».Пелевин, однако, уберегся от соблазна впасть в халтуру и отработал всерьез, написав настоящий, изящно выточенный роман. В «Шлеме ужаса» В.О.П. продолжает исследовать «generation Р», используя в качестве инструментария древнегреческий миф о Минотавре. Роман чрезвычайно насыщен культурологическими кодами и ссылками: Платон в нем прекрасно соседствует с Линчем (который режиссер),скандинавские мифы с Бердяевым, а Шекспир с Джоном Фаулзом. «Шлем ужаса» — это роман об иллюзорной свободе выбора, которой, якобы наделены представители столь любимого Пелевиным «поколения Пи». У мира-лабиринта, в котором живут, по которому странствуют герои романа, есть настоящий, реальный Хозяин, меняющий свои обличья-имена, надевающий все новые и новые маски. Современный мир «по Пелевину» — это мир тотальных подделок, симулякров, «лабиринт обмана». В этом мире деградирует и обезценивается буквально все: жизнь, любовь, свобода, счастье, политика, вера, наслаждение... Реально этот мир способен воспроизводить лишь одну пустоту, в которой по замкнутому кругу безнадежно блуждают персонажи «Шлема...»

Предельно жесткая, безупречно сконструированная по форме книга.

Цикл романов о деревенском юноше Кенете, который ввиду семейных неурядиц решил стать магом. Стилистически очень напоминает советскую приключенческую литературу, публиковавшуюся в журналах «Юность», «Пионер» и «Костер», только вместо пионеров-комсомольцев действуют волшебники, принцы, гильдия воров, драконы... Минимум психологизма, максимум действия, причем достаточно дистиллированного. Ненавязчиво рассматриваются проблемы взаимоотношения полов. После первого десятка страниц самого первого романа читателя охватывает чувство светлого оптимизма — «все будет хорошо». И Э. Раткевич не обманывает этих надежд. Правда, по мере развития сериала подобная гладкопись начинает все больше утомлять, а герои и созданный писательницей мир — все больше напоминают кукольный домик.

Входить в этот мрачный, удивительный по концентрации безысходности роман, открывающий эпопею «Темная башня», надо осторожно и неторопливо, как будто в знойный летний день постепенно погружаешься в холодную озерную воду. «Стрелок» категорически не терпит суеты, торопливого чтения: слишком много в нем навязано узлов, запрятано скрытых смыслов, которые будут распутываться, открываться на протяжении всей эпопеи. Уверенной писательской рукой Кинг погружает читателей в атмосферу умирающего мира, в котором деградирует и движется к неумолимой погибели буквально все: сама природа, животные, и, конечно, человек. Вообще картины человеческой деградации (жители пустынного города Талл, недоумки-мутанты) являются одними из самых впечатляющих в этом романе-прологе.

Сложность восприятия романа заключается и в том, что он, в основном, загадывает загадки, расставляет своеобразные капканы — и, пока, не дает никаких ответов. Ответы и разгадки придется подождать. Но если вы с персонажами романа (Стрелком, Джейком, Черным человеком) смогли одолеть безпощадную, пышущую адским (!) зноем пустыню -значит, «Темная башня» (разумеется, эпопея) так просто вас уже не отпустит.

На мой взгляд, очевидная творческая неудача С. Кинга. Сюжетная линия романа составлена по принципу «отовсюду понемногу». Читатель, знакомый с творчеством Кинга, без труда вычисляет составляющие «Мешка с костями»: «Темная половина», «Оно», «Кладбище домашних животных», «Безнадега»... Частное расследование, которое проводит писатель Майкл Нунэн, выясняя обстоятельства внезапной смерти жены Джоан, выглядит банальным и предсказуемым: легко догадываешься, что за фасадом благополучного американского городка скрывается «страшная тайна». За преступление совершенное в начале ХХ века, жители города (естественно, все как один лицемеры и злобные ханжи) расплачиваются добрую сотню лет: дух невинно убиенной жертвы жестоко мстит потомкам своих обидчиков...

В романе отсутствуют четкая продуманность деталей, мотивированность поступков персонажей, характерные для лучших произведений автора. Градус авторской сентиментальности побивает все возможные рекорды и, в конце концов, переходит в умилительное сюсюканье. Персонажи романа удивительно плоски и одномерны, а главный злодей — престарелый компьютерный магнат, — напоминает карикатурного капиталиста, выпущенного из архивов советской политической фельетонистики. Почти что комичным выглядит финал романа, в котором герой избавляется от страшного призрака, поливая его кости раствором щелочи. Увы, кинговский «Мешок», оказался наполнен совсем не настоящими костями, а их пластмассовыми имитациями из придорожной сувенирной лавочки.

...Вторая мировая война завершилась победой стран Оси. Европа захвачена Германией, США разделены между странами победительницами -такова экспозиция романа Ф. Дика. Однако внутри романа существует еще один роман: некий писатель-анахорет, «Человек в высоком замке», проживащий на территории бывших Штатов, ныне оккупированных Японией, пишет свой альтернативно исторический роман. В этом романе Германия и Япония потерпели поражение, а США становятся политическим и экономическим центром мира... Комбинация из сложно переплетенных, зеркально отражающихся сюжетных линий. Стопроцентный литературный шедевр от Ф. Дика, изящная восточная шкатулка с секретами, хранящая в себе множество смыслов: о многовариантности истории, об условности границ между реальным и мнимым, о том, что наш реальный мир — всего лишь отраженный свет...

Можно ли усилиями нескольких человек «подправить» или направить по «нужному пути» некую«недоразвитую» цивилизацию? Чем чревато подобное внешнее вмешательство в ход истории? Наконец, существует ли на самом деле то, что называется «объективный исторический процесс»? Все эти вопросы (и многие другие) пытается рассмотреть Й. Бэнкс в своем романе «Инверсии». Книгу британского автора можно сравнивать с произведениеями Стругацких или с «Вейским циклом» Латыниной, но подобное сопоставление будет не слишком продуктивным. Ибо все три автора используют лишь некую общую базовую модель. Модификации же получаются совершенно различными.

«Иверсия» состоит из двух самостоятельных сюжетных линий, временами причудливо переплетающихся, но окончательно соединяющихся лишь в самом финале романа. Бэнкс умело поддерживает почти что детективную интригу: с заговорами, покушениями, тайными убийствами... Атмосфера вокруг героев сгущается, напряжение возрастает на протяжении всего текста. Особенно удались автору многочисленные диалоги персонажей, занимающие значительную часть книги. Собственно, именно в диалогах, в своеобразных сказках-притчах, рассказанных ДеВаром, и содержится ключ, открывающий потаенные двери романа.

Вполне добротный исторический роман Д. Геммела, написанный в достаточно традиционной манере. Источником творческого вдохновения автора являются древнегреческие мифы,«Илиада» Гомера. Геммел не пытается досконально воссоздать мир Древней Греции, погрузить читателя в гомеровскую эпоху (как, например, это делал Н. Толстой, воссоздавая аутентичную эпоху Британии раннего Средневековья в своемромане «Возвращение короля»). Греческий мир обозначен несколькими вешками: галеры, бронзовые мечи, Аполлон, Зевс, Гадес... На этом Древняя Греция заканчивается: герои «Трои» говорят, думают, действуют как наши современники из- ХХ-ХХI вв. Выстраивая сюжет своего романа, Геммел, вообщем-то, достаточно точно следует за своими источниками, излагая основную историческую канву. Авторские вольности начинаются в мелочах: так, например, совсем по иному, чем у Гомера, подается фигура легендарного Одиссея. И, надо сказать, подобная самодеятельность Геммела ничуть не портит роман. Одиссей остается Одиссеем, просто Геммел дает свое, отличающееся от Гомера, толкование его образа.

«Трою» отличает крепко сколоченная интрига, напряженная сюжетная линия держит читательское внимание, на удивление удачным получился образ главного героя, Энея-Геликаона. В романе присутствют любовные линии, политические интриги, наемные убийцы, морские сражения... Получился причудливый, умело составленный коктейль из исторического романа, крутого боевика и мыльной оперы. Разумеется, ляпов и несоответствий в книге хватает. (Иногда даже трудно понять — кто виноват в них — автор, переводчики или редактора АСТ?). Ну а историческая правда... Если бы Геммел переписал, все «как у Гомера», то читать бы такой роман было совершенно незачем. Да и невозможно...

PS АСТ опять приложило все возможные усилия, чтобы испортить неплохую книгу. Количество опечаток (смешных и глупых) просто превосходит допустимые рамки.

«Утраченный идеал», в котором читатель вновь встречает героев, знакомых по книгам «Историй о королевских клинках»,выглядит не то что слабее предыдущих частей, но более вторичным, схематичным произведением. Новые герои-«клинки», появившиеся в романе, по-прежнему интересны и обаятельны, но индивидуально мало отличимы от персонажей, действовавших в первых книгах эпопеи. Но в чем Дункан остается непревзойденным — так это в умении конструировать и описывать самые изощренные политические интриги, в которых оказываются, помимо воли, замешанными главные герои «УИ». Чрезвычайно любопытными показались мне и исторические аналогии, проводимые автором: волею судеб герои Дункана оказываются в заснеженной стране Скиррии, находящейся на восточной окраине континента Эвритании. Здесь им приходиться столкнуться с кровавым тираном, царем Скиррии Игорем, мечтающим породниться с королем Шивиаля... Во всех этих дункановских построениях проглядывают отчетливые аналогии с Россией времен правления Ивана IV (более известного как «Грозный»), пытавшегося через брак установить родственные связи с Британской Короной. Легко прочитываются источники, из которых Дункан черпал свои представления о России 16 в. — записки английского купца Флетчера и опричника-немца Штадена. Следует отметить, что для изображения скиррийско-российской «действительности» Дункан не жалеет черных красок — не страна, а «империя зла». Не собираюсь обличать Дункана — все-таки, он писал отнюдь не исторический роман, да и сами наши соотечественники далеко ли ушли от сходных стереотипов? Куда более занятной показалась мне еще одна историческая параллель, о которой сам автор возможно и не подозревает.

...Прибывшие в Скиррию шивиальцы (англичане) несут «прогрессорскую» миссию: они способствуют уничтожению кровавого тирана-царя и помогают установить в стране более цивилизованное, гуманное (с ихней, шивиальско-английской точки зрения) правление. Интересно, знает что либо Дункан о той роли, которую сыграли британские правящие круги и британская разведка в убийстве «безумного» русского Императора Павла I в марте 1801 г. и в организации февральского переворота в 1917 г.? Если не знает — то проговаривается почти по Фрейду. Вот эта, скрытая под авантюрно-приключенческим антуражем, «подводная» часть романа Дункана представляется мне наиболее интересной.

Эталон авторской сказки — замечательно переработанная Гауфом старинная немецкая легенда. С детства запомнились полки, заполненные стеклянными банками, в которых хранились человеческие сердца...

Недавно перечитал роман Уиндэма и подивился, сколь актуально он звучит в наши дни, после печально известных столкновений во Франции, в которых «зажигала»(и в прямом, и в переносном смыслах), в основном, арабская и африканская молодежь. Вот они, «кукушки Мидвича»... Не знаю, думал ли Уиндэм о том, что через пол-столетия его роман будет прочитан именно в ТАКОМ ракурсе, но то, что тема романа оказывается созвучной сегодняшнему дню — признак настоящей, серьезной литературы.

Очень неровная книга Страуба. Необычна композиция романа: действие развивается скачками, до забегает вперед, то возвращается в прошлое, то развивается в настоящем... Однако в данном случае подобное строение романа представляется мне немотивированным: о многих событиях читатель узнает слишком рано, что совершенно не способствует поддержанию настоящей интриги. Страуб вмещает в роман слишком много: родовые проклятия, сложную личную жизнь героев, преступную деятельность военно-промышленного комплекса, способствующую материализации сил зла. Многие авторские построения, сюжетные ходы, кажутся надуманными и искусственными, а возникающие по ходу чтения вопросы остаются, увы, без ответа. Особенно вышесказанное касается финальных сцен романа. Правда, отдельные эпизоды Страубу удаются, и удаются просто великолепно. Но связного, выстроенного железной авторской рукой каркаса, который обеспечил бы всему роману солидный запас прочности, у Страуба не получается.

В детстве сказки Гауфа были самым любимым чтением. Сборник «Караван» наполнен восточной экзотикой, но не чрезмерной, а умеренно-пряной, волнующей воображение, где любой герой может оказаться колдуном, чародеем, или сам попасть под воздействие магических сил, а волшебство и тайна просто растворены в воздухе...

Один из самых вялых и скучных рассказов изо всей «холмсианы». Автор пытается черпать вдохновение в прошлом («Союз рыжих»), но получается откровенно слабо.

Я, грешным делом, подумывал о том, чтобы прекратить чтение «Рэдволла». Не то, чтобы последние книги были плохими (Джейкс даже в самых слабых книгах сериала выдерживает определенный уровень, до которого большинству его собратьев по перу расти и расти), но удовльствия от чтения, сравнимого с первыми книгами цикла, я уже не получал. Приелись герои, бросались в глаза авторские самоповторы, мир «Рэдволла» уже не таил в себе никаких неожиданностей. Но «Клятва воина» наглядно продемонстрировала всю глубину моих заблуждений. Джейкс написал замечательный роман, один из лучших во всем цикле. Во многом «Клятва...» построена на скрытых цитатах, реминисциенциях шотландских легенд, средневековых хроник, конспирологических штудий, и даже... детективов Честертона. Тем, кому известны первоисточники, любопытно сыграть с автором в своеобразную литературную «отгадайку», а остальные читатели могут просто наслаждаться прекрасной книжкой с увлекательным, динамичным, ярким сюжетом и слледить за приключениями старых и совершенно новых персонажей.

Самое интересное, что есть в романе П. Ходжилл — не персонажи, герои (люди, боги, демоны), а странный, прямо-таки кафкианский город-мегаполис Тай-Тестигон, в котором правят бал Гильдия убийц и служители самых различных, довольно экзотических религиозных культов. Сюжет «Поступи Бога» напоминает весьма сложную топографию Тай-Тестигона: это запутанная цепь авантюр, в которых принимает участие главная героиня романа, забывшая свое прошлое, девушка Джейм, представительница загадочного народа кенциров. Роман Ходжилл рекомендуется обживать и «общупывать» разными способами: медленно, не пропуская малейших нюансов, не жалея времени.

На мой взгляд, нарочитая запутанность сюжета, пунктирность ответвляющихся от главной линии сюжетных отростков, сослужили роману Ходжилл не самую лучшую службу: временами кажется, что книга превращается в некий сборник задач на сообразительность читателя. Вначале весьма интересно решать загадки, отгадывать недомолвки, разбросанные по тексту, но постепенно начинаешь желать несколько большей определенности. Не случайно, в конце романа автор сочла необходимым разместить краткую экспозицию, сжато разъясняющую сюжет, и расставляющую все точки над i.

При чтении ясно ощущаешь, что «Поступь...» — дебютный роман. Приведу один пример. В сцене похищения древней рукописи из храма Горго, в момент кульминации действие вдруг неоправданно замирает, а преследуемые толпой религиозных фанатиков герои начинают многословно обсуждать ценность и значение своей добычи. Но, в целом, несмотря на все недостатки, характерные для дебюта, роман получился весьма колоритный, атмосферный, неожиданный. Главное — читать не скучно, что внушает оптимизм относительно продолжения цикла «Кенцират».

Чтение романа Н. Толстого никак комфортным не назовешь — требуется прилагать значительные усилия, буквально продираться через первые несколько десятков страниц.Однако, если вы их успешно преодолели, «вошли» в роман — то за ваши читательские усилия вам воздастся. «Возвращение короля» — книга необыкновенная. Затруднительно даже определить ее жанр. По композиционной структуре напоминает роман Я. Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагосе». Язык, стиль авторского повествования варьируется от архаичного до современного. Кельты, римляне, англы, барды, друиды, христианские святые... Перелом эпохи, столкновение различных вер и культур. Тонкая грань между историей и мифом оказывается размытой, они взаимно дополняют, творят друг друга. И от всей этой великолепной смеси нет никакого ощущения избыточности, все сюжетные линии подогнаны друг под друга вплоть до микрона. Изумительная отделка каждой детали в романе — для автора не существует незначительных мелочей. Самое приятное для меня, что «ПК» — совсем не стилизация «под средневековье». Толстому удалось, используя кельтские мифы и легенды, средневековые хроники, жития кельтов-христиан, создать аутентичный средневековый мир и аутентичных героев, с соответствующими данному миру психологией и характерами. Безусловный шедевр.

«Эликсиры сатаны» посвящены любимой для Гофмана теме двойничества, разрушительному действию «темной половины» человеческой личности. Причем вторжение темных сил в душу человека обуславливается как наследственными причинами («грехи отцов», за которые приходится расплачиваться потомкам), так и действием внешних, демонических инфернальных сил. Само искусство, красота, лишившись христианской составляющей, также становятся объектом дьявольских манипуляций, способствуя погружению героев романа в темные лабиринты безумия.

Для тех, кто будет впервые знакомиться с «ЭС», я бы предложил, по возможности, выбрать перевод В. Микушевича, сделанный для собрания сочинений Гофмана (изд. «Художественная литература», 1994 г.). Перевод, сделанный в конце 19 в . В. Ранцовым представляется безнадежно устаревшим.

Цикл «Крейслериана» — главное произведение Гофмана, а Иоганн Крейслер — любимый гофмановский герой, своего рода alter ego автора. Гофмановский романтический мир необычайно причудлив и разнообразен. Музыкальный трактат, размышления о Боге, природе искусства, красоты и гармонии, ночные видения, сны, пересечения реального и ирреального миров, сарказм, горькая ирония, тема двойничества, одиночество художника — из всего вышеперечисленного и складывается причудливая мозаика «Крейслерианы». Мы очень хорошо знакомы с англо-саксонской версией литературного (шире — культурного) пространства: М. Шелли, Стокер, Лавкрафт, Толкиен — далее по списку. Гофман и его «Крейслериана» предлагают нам познакомиться с несколько иной, во многом утраченной ныне культурной традицией.

Философская сказка, одновременно страшная, и исполненная язвительной и саркастичной иронии. Гофман пишет о страшных и трагических последствиях одержимости человека неким бесом, или, как говорят сейчас, о власти подсознания над сознанием. Своеобразной современной реминисценцией на главную тему «Песочного человека» является роман С. Кинга «Темная половина».

Гарри Дрезден против чикагских волков-оборотней, в том числе и против «оборотней в погонах» (разумеется, речь идет о погонах сугубо американских, а не наших, отечественных). Сюжетная схема, ингридиенты романа остаются совершенно неизменными, интерес вызывает не следствие, которое ведет ГГ, не статичные персонажи романа, а тайна происхождения самого Гарии Дрездена, постепенно становящаяся сквозной интригой всего сериала.

Главным источником вдохновения для Дж. Батчера, безусловно, является американский детективщик Чейз, жутко популярный в России 1990-х гг. Батчер наследует Чейзу буквально во всем, даже в стилистике. «Гроза из преисподней» весьма яркий пример подобного подражательства: герой-одиночка противостоит всему миру, причем не только реальному, но и инфернальному (ноу-хау Батчера), карикатурные гангстеры-мафиози, туповатые, но честные полицейские, несправедливо подозреващие нашего героя, запуганная женщина, невзыскательный юмор, нотки мелодраматизма и социальной критики... Вот, в сущности, и вся «Гроза из преисподней». Можно поставить название любого другого романа Батчера — изменятся мелкие детали, но схема сборки останется прежней. Малоинтересные герои, населяющие условный американский город (батчеровский условный Чикаго можно спокойно заменить на столь же условный ЛА и т.п.), вялая интрига, антихристианские шпильки, подпускаемые автором в романе... Все выше перечисленное совершенно не вдохновляет. Единственно, что вызывает интерес — тайна ГГ, «детектив-чародея» Г. Дрездена, которую Батчер раскрывает читателям по умеренной порции в каждом романе. Однако именно подобный «луч света» в унылом и скучном «царстве» Дж. Батчера, и заставляет читать как «Грозу из преисподней», так и остальные романы цикла.

Кто продолжает приятно удивлять — так это С. Браун, написавший весьма интересный и нестандартный роман. Как обычно, Браун показывает себя мастером изображения политических интриг, которых в романе предостаточно. Интриги-разборки внутри правящего клана Хаамилайской империи — семейства Кевлеренов, политическое противостояние двух государств — той же Хамилайской империи и республики Ривальд (Британская империя-Франция), в котором стороны используют любые средства, в т.ч. и ритуальную магию. Совершенно непредсказуемой оказывается сюжетная линия, выписывающая неожиданные (но тщательно продуманные автором) виражи... Только начинаешь строить догадки: «Ну, все понятно, сейчас события будут развиваться вот таким-то путем», как автор и его герои преподносят тебе настоящий сюрприз... Но главное достоинство романа Брауна — населяющие его персонажи. Причем до последних страниц не удается догадаться, кто же все-таки определен на роль ГГ. Уверяю вас, что герои «Рождения империи» принесут вам при чтении массу сюрпризов. Отмечу еще одну вещь: Браун в этом романе научился скрывать свои писательские недостатки. Ну не умеет он достоверно изображать внутренний мир, психологию своих героев. И в новом романе это неумение никуда не делось, но прочитав сотню страниц, с удивлением замечаешь, что не обращаешь на данный факт никакого внимания. Причина — необыкновенная мобильность романа, насыщенность его продуманным действием, броская, почти что кинематографическая подача отдельных эпизодов. Наконец, главная тайна романа — сущность и механизм применения магии Сефид, — раскрывется на протяжении всей книги, вплоть до самых последних страниц, и раскрывается через действие, через поступки персонажей. Финал «РИ» выдвигает на авансцену повествования новых героев, ранее «скрывавшихся» на периферии повествования. Думается, что продолжение цикла «Хроники Кидана» преподнесет нам еще много новых, искусно сплетеных загадок.

PS. А о чем, собственно, роман-то?:glasses: Все о том же, о чем писал Браун и раньше: о развращающей силе тотальной власти, которая только прикидывается, что она «для блага государства», «для блага народа», а, на самом деле она всегда только сама за себя.

Замечательный роман-шедевр Гофмана, оказавший огромное влияние на русскую литературу, особенно на ее так на. «мистическую ветвь» (Достоевский, Булгаков, В. Орлов). Глубокая философская сказка о столкновении двух миров: мира обываетелей, филистеров-буржуа, прагматиков-рационалистов с любимым гофмановским героем: неприякаянным художником, скитальцем, житейским неудачником, неизлечимым романтиком. Эти миры олицетворяют соответственно кот Мурр, ведущий собственные записки, и его хозяин, композитор И. Крейслер. Причем мир филистеров-рационалистов, презирая «этих чокнутых художников» подсознательно стремится подражать им, что замечательно видно на примере «Записок» вышеупомянутого кота. Так возникает еще одна важная для Гофмана тема: тема двойничества, тема подлинных и подменных, ложных сущностей («Двойничество» — одна из любимых тем и русских мистических писателей). «Записки...» отличает и фирменный гофмановский юмор: иронично-саркастический и, одновременно, прозрачный и легкий.Высший Балл!

Самый сильный роман, завершающий эпопею «Ключи власти». До своего логического завершения доведена гланая тема всего цикла — о благих намерениях, которыми вымощена дорога известно куда... Естетственно и оправдано развиваются события, неуклонно продвигаясь к предуказанному окончанию, которое автор так хитро скрывал в 1-й части романа. Финал «Государя» является логически оправданным, трагическим и, одновремнно, открытым. Победитель получает все и... ничего, принеся на алтарь собственной победы трупы друзей и близких. Правда, и в последней книге автору окончательно так и не удалось избавиться от некоторой схематичности в изображении характеров героев, но, как говорится, прогресс очевиден. Приятный и довольно редкий пример того, когда литературное качество романов, составляющих эпопею, неуклонно развивается по восходящей.

«Огонь и меч», вторая книга эпопеи «Ключи» власти», получилась, безусловно, гораздо глубже и интереснее, чем первый роман цикла. Браун продолжает рассматривать ключевую для всей эпопеи тему: как самые искренние и благородные побуждения, вообщем-то, совсем неплохих людей, в результате своего воплощения оборачиваются сущим адом на Земле? Самое приятное заключается в том, что персонажи романа наконец-то обретают полноценные, достаточно сложные характеры, из персонажей-функций прервращаются в живых людей. Герои перестают быть статичными, они меняются, причем, увы, не в лучшую сторону. А меняют их не только магические артефакты (ключи власти, кровь вампира), но и неумолимая логика исторического процесса, где сказав однажды «А», непременно надо произносить и следущую букву... Хотелось бы обратить внимание на самую первую сцену, открывающую роман — а именно сцену жесткой охоты на караков (видимо, косуль), в которой принимает участие и ГГ эпопеи. Данная сцена во всем цикле является одной из ключевых, ибо она определяет ход дальнейшего развития событий не только во 2-й, но и в 3-ей книге.

Каждому из нас когда-нибудь придется столкнуться со своим троллем под каким-нибудь мостом... Просто некоторые могут этого даже и не заметить.

На первый взгляд, «Наследство» выглядит романом вполне эпигонским:несправедливо обвиненный в преступлении ГГ вместе с несколькими верными людьми спасается от злобных врагов, по пути переживая массу невероятных приключений... Однако Dark Andrew совершенно точно указал главную особенность романа С.Брауна: персонажи романа, противостоящие ГГ — принцу Линану, совсем не являются плохими героями в традиционном понимании. Напротив, у каждого из них своя правда, каждый действует, исходя из самых благородных побуждений: одни пытаются восстановить попранную справедливость, другие вполне резонно заботятся о стабильности государства и о построении правильной «вертикали власти», третьи стремятся помочь своей родине обрести достойное положение в мире... Только вот результатом абсолютно всех этих благородных устремлений оказываются насилие, убийства, интриги, предательства. Самой ходовой разменной монетой оказываются, как всегда, жизни простых людей, которые желали бы держаться подальше от безжалостного колеса истории, да вот не удалось.. Уже за одну попытку ТАКИМ ОБРАЗОМ показать всю фатальность развития исторического процесса роману «Наследство» прощаешь очень многое. Прощаешь неувязки в сюжете, внутренне статичных героев, прощаешь «рояли в кустах», местами расставленные автором, прощаешь даже неряшливый стиль и косноязычие переводчиков (какая же АСТовская книга без этого? :smile:)... Тем более С. Брауну не откажешь в умении выстроить интригу, придумать нестандартные сюжетные ходы. Вообщем, в сухом остатке имеем весьма актуальную,«очень нужную и своевременную» книгу, которая достойна твердой семерки и оставляет надежды на лучшее продолжение сериала.

Фактически документальный роман, в котором вполне реальные события, люди и предприятия «замаскированы» автором под художественную литературу. «Промзона» написана в характерном для Латыниной-писателя «образца 1990-х» несколько холодноватом, информационно-репортерском стиле. На мой взгляд, самая сильная книга трилогии «АМК».По «Промзоне» вполне можно изучать методы ведения экономической деятельности в России конца ХХ века. Психология, характеры героев проработаны гораздо полнее, глубже, нежели в первых книгах цикла.Временами в голосе писатеьницы прорезываются отчетливые гоголевские нотки грусти и понимания: «Боже, как грустна наша Россия...»

Самое лучшее, что есть в романе Симмонса — это образ посткоммунистической Румынии, мастерски переданная атмосфера Бухареста зимы 1989-90 гг. Симмонс вообще умеет хорошо передать именно атмосферу того места, где развиваются действия его романов. Думаю, многим запомнилось симмонсовское описание Калькутты в романе «Песни Кали» — наверное, самое лучшее, что вообще было в этой книге.

Во всем остальном — «Дети ночи» откровенно слабый роман. Герои — разведенная врач Кейт и священник О Рурк выписаны слабо и абсолютно неинтересны. Кейт разведена, мужественная безкомпросмиссная женщина, которую не остановят никакие преграды. Рурк — ветеран вьетнамской войны, учился в семинарии, либерал, сомневается в существовании Бога, отлично стреляет, управляет вертолетом, имеет массу отличных и влиятельных друзей. Чем должно завершиться сотрудничество этой «сладкой» парочки, думаю, объяснять излишне.

Вампиры потому вампиры, что страдают от редчайшего заболевания, связанного с изменениями в составе крови и нарушениями имунной системы. Страницы, посвященные особенностям вампирской физиологии, читать откровенно скучно — написаны они «птичьим», псевдонаучным языком. Монологи «Главвампира» исполнены выспренности и пафоса. В романе имеются смысловые, сюжетные нестыковки, некоторые ключевые моменты, своеобразные «узлы» книги, никак не объяснены автором. Довольно скудны примитивны и познания Симмонса в румынской истории, в частности, в истории валашских господарей Цепешей. В итоге, несмотря на весьма благодатный, нестандартный исходный материал, Симмон написал весьма скучную и маалоинтересную книгу.