Роман трехчастный. Дебют — такие кубистические зарисовки уходящей натуры от социопата, полные метафор, неожиданных и ярких сравнений. В середине книги — с посиделок Анюты и двух ее молодцов до грандиозной пьянки с Люфером и попом и опохмелом- веселая квновская стихия. Это поле от Пелевина ( о котором персонаж говорит:« Ильф и Петров, только без Бендера»), Елизарова, Крусанова. Вкусно, цитатно, смешно. Оставшаяся треть — с чрезмерно затянутыми монологами Люфера и чекиста — скушна и уступает. Роман болтальческий- автор берет совершенно придуманных книжных попов да чекистов- и резвится по полной. Жанр и распространенный и не так, чтоб из уважаемых. Но качество письма и шуток высокое, это главное. Позабавил. Осетрина третьей свежести, однако артистично и как ни крути, а предшественники то сдулись. Семеляк сильно шагнул вбок от музыкальных нон- фикшн, инструментарием блеснул, может, чем и удивит еще

И этот роман ( пятый за год) понравился. Очередная вариация на тему столкновения с чудищами переросла с фронтира в самый центр цивилизации — ну и масштаб возрос. Фактурно, увлекательно, с фантазией у автопа все в порядке. Все ладно и с древнеримскими декорациями, хоть перенос современной моралите к античным нравам такая же условность, как антропоморфизм танкенов, которые и в Конго ж в 19 веке появились. Смачная ответка с анальным изнасилованием позабавила. Устойчивый пессимизм автора насчет человечьей натуры не носит черт беспросветности: есть и идейные и сомневающиеся и праведные, хоть и мало их. Роман закончен так, что можно и писать продолженре и не писать тоже

это книга воды, малоинтересная и раздутая. Автор на уровне выпускника вуза гонит строку: общие места о холодной войне, воспроизводство в тексте в полном объеме старой статьи с интервью из ЛГ, а упоминание хоть бы той же Ивашевой, написавшей в советские годы о Кинге, сопровождается прицепом в виде пары страниц о ней. Читал с недоумением, нового ничего не узнал, книжка Эрлихмана ( в которой о переводах и ранних изданиях все изложено) лучше на порядок.

Первая моя книга Макмертри. Смотрел мини- сериал Одинокий голубь и, соответственно, что было сюжетно после, знаю.

Эталон приключенческого романа о фронтире, достойное развлечение. Два центральных персонажа ( шустрик и мямлик, интроверт и экстраверт) бледны и функциональны, немочи сравнительно с Бучем и Санденсом, но сюжет двигают. Индейцы разноплановы, прекрасны и автор высекает искру из контраста мировосприятия. Все хорошо с натурализмом и изнасилованиями — ан все одно не МакКарти с его гекатомбами, куда как уютней. Чтоб совсем не было скучно, автор щедро добавляет комикса — мексиканский душегуб и нимфоманка прямиком оттуда. Я доволен, толстенная книжка в дорогу. Не читал Голубя, будто б там на порядок лучше. Почитаю.

P.S.: экранизация с ужасным кастингом. Пусть его, что Килмору не вырезали веки, но в яме он с таким пузом, что будто б в плену пробыл не боле недельки. Индейцы тоже плохи.

Достаточно личный роман пожилого автора, в котором он достаточно откровенно пишет об угасании, тяжести принятия грядущих болячек и импотенции. Минимум юмора, которым полна его Университетская трилогия, но и нытья не особо. Жалко себя и вокруг все не ах, но стоицизм и неподвижная верхняя губа все ж вырулят.Самоирония в ту же копилку. И автор особо не акцентирует, но мощной подушкой тревогам главгера является накопленное состояньице и недвижимость. Страха бедности точно нет. Еще в романе в нескольких главах описан Camino до Сантьяго- де- Компастелло — нечасто о нем в худлите встретишь

Поздний Коу плох. В этой книге вновь его наброски общества на фоне политических событий ( краткое премьерство преемницы Джонсона), организационно поиграл со структурами. Книга с книгой и придуманной фабулой, а настоящая другая.

Я не поклонник смехотворных идей Айн Рэнд, но когда консерваторы ( причем британского кроя) напрочь становятся убийцами да негодяями стараниями автора, скулы сводит. К старому тезису, что добрую старую Британию сгубил тэтчеризм, Коу добавил еще погибель — сотовые телефоны. Все левое, рефлексирующие раскрепощенные девы ему по душе. За ними свет, им все добрые слова. Аминь.

Сборник про охоту мне понравился и эту книжку ждал. Казалось бы, снова про гедонизм и посиделки интеллектуалов в Питере, добрых их делах, но талант рассеивается. Слог тот же, но качество диалогов, афористичность, лаконизм соответствующих мест в « Бим- Боме» и «Американской дырке» сменились расхлябанностью, кусками публицистики, очередным пересказом Секацкого. Каша и водянисто, если в целом. Не без удачных образов ( мне понравилось про обывателя), но их критично мало на объем текста.

( Много рассуждeний насчет того, что война нужна как прививка для оздоровления общества, страна гнила, а в 2014 взбодрилась и ожила, не хочется выбирать между друзьями и убеждениями, но только пока тебе не пришла мобилизационная повестка ect.)

Все же не такой эмоциональный и смешной как первый роман. Ффорде расписал детальки своего постапокалиптичного мирка, все у него славно с событийной частью, занятный треугольник со эволюцией Виолетты. Наследник Кэролла и великих британских иронистов, блтзок к статусу национального достояния. Загадки в общем раскрыто все, а финал такой, что можно и писать продолжение, а можно и точку на этом ставить. В первом томе эпиграфы — придуманные цитаты — были забавнее.

Некоторым образом эталонное лайтовое пляжное чтиво о суперагентке из серии « Ее звали Николай». Сказка про сверхдаму, чьи манипулятивные навыки, самообладание и аналитические способности ( вкупе с красивой внешностью) позволили вырваться от негодяя и победить его. Скрываемый до поры злодей угадывается к середине книги, но все одно мини- интриг в части механики много, авторесса тасует истьрию с флэшбеками из прошлого. Читается влет. Идеальный сценарий для мини- сериала, задача шоурпннеров лишь угадать с кастингом и монтажом. Больше никакой самостоятельности, роман писался изначально с прицелом под адаптацию для тв.

В первую очередь книжка хорошо написана. Дуглас не зря пригласил в помощь литератора. Такой материал нужно было упаковать, выдержав баланс между увлекательностью и натурализмом. Книга представляет чреду триумфов, хоть понятно, провалов было тоже много. Финчер творчески выживал из книжки то, что ему интересней ( и когда, к слову, будет 3 сезон?), а уж всех агентов и вовсе придумал на свой лад. Еще в книжке есть обильные саморекламные ноты — но книжку это не портит. Содержательно и очень демократично

Очередной забег классика на французскую территорию. Есть эссе и про Фрейда и про Ходжкина, но все ж самое занятное об известном. Делакруа и Жерико, Мане и Дега, все по делу, изящно изложено. Сколь добротно, столь и непровокативно. Некоторым образом анти- Ипполитов. Эссе о русских коллекционерах определенно можно соотнести с познаниями из отечественных источников — оно поверхностно. Тем не менее главного эффекта — желания посетить музей Орсэ- книга добивается на все сто.

Паоло раньше не читал. Роман хорошо написан, с тщанием. Многовато воды и первые три четверти при всей обстоятельности и качестве не удивили. Все такое уж очень часто встречалось и ранее, ссылки всех читавших Кея ( в первую очередь, « Блеск минувших дней») очевидны. Заговор Пацци, как без него. Мудрейший отец, павший жертвой заговора, ну чего там нового.

Удивила дева Челия, после выходки которой главгер стал оригинальнее и за его мытарствами стало смотреть интересно. Без фэнтези мстя стала невозможна ( а до этого поворота мистика вообще была сбоку- припека), ждем продолжения. Качественная коммерческая приключенческая проза ручной выделки, хоть и вторичная.

( сколько лет прошло со времен Дюма, а все одно в сочетании юмор- интриги- диалоги он непревзойденный исполин, хоть и потускнела романтическая составляющая)

Как то раньше пропустил этот очерк — о маразме цензуры и спецслужбистов, духлом застое и давлении властей, ан сейчас он ко двору. С учетом проделанной автором со времени написания траектории читается с особым чувством Худшее из прошлого возращается, молодежи и должно быть несладко, а дедам — пенсию.

увлекательный квест, написанный поверх исторического материала, с тщанием и умением. Полижанровый аттракцион, в котором и элементы хоррора есть, и агиографии и знание советской классики о беспризорниках. В лучших местах как будто Платонов решил написать экшн- роман для подростков. Читал с удовольствием. Одна работа автора с кличками детей заслуживает отдельного уважения. И святой начэшелона, и фельдшер, и комиссар Белая на загляденье. В минус — повторяемость и однотипность сказочных вариантов помощи детям от злодеев ( чекистов, военных, казаков, басмачей). Яхина указала свои источники, писала поверх них и даже если где чуть погрешила — катастрофа в Поволжье была ужасней, куда масштабней блокадной в Ленинграде. Не грех и помнить и напомнить.

М.б. кого то коробит соотношение страшного материала с избранной автором ( местами чуть не комиксовой) манерой изложнния истории, но тут уж дело личного восприятия. Как по мне — вопрос только степени таланта автора. Яхина хороша, роман удался.

как по мне — эталон развлеквтельной фантастики среднего уровня.Читается легко, скрещение врачебных экспериментов с буйствами братков занимает. Такую бы конструкцию — Прашкевичу или Успенскому . Мог быть классный роман. За счет юмора, тонких деталей, да хоть бы и вкрапления цитат. Автор ровен, историю поведал, без блеска. Прочитал- забыл.

Много слабее первого прекрасного романа. Убрав Салли на периферию и заменив его малахольным копом автор ничуть не выиграл. Ушел юмор, пошли самоповторы, качество диалогов также упрощено. Траектории знакомых провинциальных мудаков плюс- минус те же. Аж два прям убийцы- убийцы появились для хоть какого то азарта. Хорош безымянный старик, что отслеживал змею. Первая половина романа вовсе скучна, с середины автор расписался. Я большой поклонник Руссо, но этот роман не из лучших.

Мощный дебют. При минимальном числе сущностных персонажей на клочке суши автор развернул страсти- мордасти. Технически это высокий класс и дальше — с ростом персонажей и пространства ему было только легче. Роман идейный — про расчеловечивание на фронтире — как, отчасти, и Пандорра в Конго. Легко интерпретируем и на символическом уровне: о бесах и чудовищах, что атакуют любовный треугольник. С эффектным кольцевым финалом, а его дитеныш Треугольник оборотнем потом вернулся в книжке о грибах. Мастер

Второй роман самый сложный. Это понятно. После описания волонтерских будней поди выдай на гора что то менее личное и более литературное. В книжке три пласта: стенания персонажа о любимой ( тут все от Прилепина), заметки о загранпоездках ( общие места- в Барсе воруют, а в Белграде много мяса и душевно) и описания плутовских будней пиарщика в селе при свежем заводе. Последние вполне забавны и уютны, снова Прилепин. Чтение на раз, но сносно

Хороший роман от одного из лучших современных авторов сказок для взрослых. Сердцевина — помесь Хаггарда с Конрадом, обрамление по- другому. Роман про искусство, его двусмысленность. Несколько затянут в финальной части.

Отечественный исторический роман про события до 19 века сродни фэнтези без мистики. Слишком иной мир, другие идиомы и декорации. Еще — это выбор языка; не все готовы читать Балашова, а избыточное осовременивание тоже не выход.

Прилепин нашел компромисс. Роман написан по большей части короткими, емкими, мускулистыми предложениями. Условно, это манера Хемингуэя.

Первая треть прекрасна. Словно большой артхаусный режиссер крупным планом, неспешно снимает в деталях вещные проявления чрева жизни. Выздоровление Разина в полоне, его детские годы. Мне это несколько напомнило по компактности « Кеплера» от Бэнвилла.

Но такая плотная тягучая манера хороша на кратком расстоянии — в эпосе это приводит к определенному однообразию . Автор может растянуть историю Разина хоть на три, хоть на десять томов.

В художественном плане это хроника животного мира с бесконечной резьбой, эдакого коллективного тела. Разин хоть и наделен мессианскими чертами ( знанием языков в первую очередь), но сам по себе соразмерен миру казачества.

Уступают качеством развернутые монологи ( старого казака про дни былые, монаха про митрополита Филиппа), которые утяжеляют и без того немалый текст.

Вообще по другому написано, чем « Обитель». В плане деталей, реприз, юмора — выдающаяся , ручная работа. Если уж прямо оценивать в ряду русских исторических романов про 17 век, то лучший сравнительно хоть с Чапыгиным, хоть с Бахревским- если оставить в стороне книгу А Толстого о Петре.

Попроще « Девочек», но хороший роман — вновь про мытарства неприкаянной. Эдакий роуд- муви шлюхи- воровки с цепкими навыками и добрым сердцем. Шатается средь богачей и их отпрысков, в социальном плане близко к « Паразитам» от корейца. Богачи ее стоят, при том, что особой демонизации нет. Вся книжка держит предчувствие очень плохого финала для героини, но Клайн, нагнетая, обрезала углы и вынесла развязку за кадр. Вот как у Ивана Денисовича был неплохой день, также и у персонажицы целая неделя. Будущее все одно под большим вопросом.

Легко читается, эталон летнего пляжного чтива.

Занятная и изобретательная мизантропичная сказка на манер не совладавшего с солдатами Урфина Джюса. Вместо медведя при нем лысая гусыня. Пиньоль прекрасный рассказчик, много взял от предшественников — от Э.По и Уэллса до Дж.Мартина и Фармера. Гротескная и смешная вещица с антропоморфизацией грибов и расчеловечением людей.

Аввакума в книжке чуть. Рубанов решил написать кратенькую оценку росс. истории, избегая фактографии, все сплошь этичные и идейные оценки. Ожидаемо посредственно, но от души. В ранний период Рубанов был литературным клоном Прилепина, ну или наоборот. Прилепин написал « Обитель» и вышел за рамки сравнения, да и Рубанов в романах разнообразился. В этом эссе нет ну вовсе ничего, чего не мог бы написать и именно в таком духе и стиле Прилепин. Это грустно. Хороший писатель Веллер тоже написал как то претенциозную книжку « Все о жизни», бывает.

Рубанов — безусловно неглупый и тертый калач, талантливый писатель — как то предыдущими книжками статуса мыслителя и оценщика не обрел, эта книжка наводит на мысли, что не силен в таком. Уверен, что книжки Акунина из серии История России вызывают такое ж к ним отношение у многих.

Читал после « Велнесса», который получше. Если при Велнессе вспоминал Франзена, то в « Нёкке» Стивена Кинга — в его лучших проявлениях. Психопат- коп Чарли из кинговского багажа, отдельные интонации словно из « Сердец в Атлантиде». Сам по себе Хилл прекрасный рассказчик, с даром композиции, умением стряпать фактурных персонажей — хоть задрота- игровика в компьютеры, хоть Алана Гинсберга. В фигуре « Себастиана» наследие Диккенса, от него же совершенно бодрый пустяшный хэппи- энд с наипростейшим богом- из- машины. Собственно, именно облегчение в духе коммерческой бодрой литературы мощной первой части и мешает оценивать этот роман по ранжиру Велнесса. Читается легко, Хилл большой талант. Поиграл мышцами в стиле потока сознания в одной главе — и убедительно ж. Описание чикагской демонстрации 1968 г. и ее разгона с тщанием и убедительно.

Мемуары Богуславская надиктовала уже в преклонном возрасте. Можно лишь порадоваться за то, что ум, память сохранила — с другой стороны по мере чтения приходится делать скидки на свойственные возрасту упрощение, аберрации и хвастовство ( мемуарист и вправду видит себя самой- самой). Если без этих самых скидок и по гамбургскому счету, то мемуары посредственные. В них много воды, обших мест про шестидесятников и мало запоминающегося, детального. Скажем, сборник Быкова « Шестидесятники» интересней и содержательней на две головы. Еще автор настаивает на том, что у нее прекрасное чувство юмора, но если когда и было, то к старости ироничная и самироничная части улетучились. Подробный рассказ про премию Триумф, самоповторы, обязательное упоминание, что из ее прозаических безделиц перевели на иностранные языки, да кто из селебрети ее хвалил- такое все. Богуславская знала всех и вся, совмещала статус литературной номенклатурщицы и музы богемного поэта. Дама неглупая и энергичная, облегчила быт Вознесенского и еще много кого. Тип Берберовой, которая, правда, писала получше. О ней тоже есть эссе Быкова: жизнь прожила всем на зависть, а писательской участи не пожелаешь такой.

первая треть хороша: свежий набор минометчиков с колес попал в мясорубку и автор подробно и в деталях показывает динамику боев ( и масштаб потерь). В лучших местах даже сопоставимо с боевыми сценами 2 тома Проклятых и убитых. Хоть интонация и другая, посыл тот же: задавили немца жертвами. Далее автор занялся литературой и « моего» Сталинграда все меньше. Обильно цитируются мемуары, есть реконструкции сценок с участием Сталина, пошел ретроспективный взгляд сверху на события, в общем, чаковщина. К концовке же пошли развернутые рассказы солдат, лирика ( линия яблони), ну и ряд публицистических соображений. Это все много ниже качеством, чем дебютная реконструкция бойни глазами попавшего в ад политрука.

Очень бодрый трэшевый квест от мастера жанра. Юмор и удачные репризы никуда не делись. Текст стоило подрезать и сразу после морской битвы- в Трою ( вырезав очередное побоище). Степень комикса чрезмерна- коль персонаж бессмертен, 5 раз подряд проворачивать один и тот же трюк с его смертельным ранением — такое себе. В Первом законе странствие и компания были все ж поадекватней. В Дьяволах все гипертрофировано, избыточно и слишком уж безмерно для и без того не самого лаконичного в изобразительных средствах автора. В художественном и организационном плане это шаг назад в сравнении с последней трилогией. Читается влет.

как то был предубежден и не возникало желания прочитать про Зулейху. А про Эйзенштейна интересно. Это не роман, а биография с вкраплениями реконструированных сценок, раскованная и витальная. Хорошо написано, автор в материале и с юмором у нее хорошо. Сцена, когда мать утешала сына и помола ему излечиться в гостинице , по любым меркам здорово сделана — как и часть про мексиканский период. Анекдот про якобы экранизацию Луки Мудищева изложен смачно и вкусно. К финалу, по мере изложения репрессий и страха уже и не так интересно: материал знаком и описан многажды, но персонаж удался. С удовольствием прочитал.

P.S.: Быков сетует, дескать автор поверхностно подошла, ей Эйзен не по плечу, нужно за такой материал браться со своей идеей, но это все брюзжание. Яхина написала бодрую биографию без благоговения и метафизики, спасибо ей.

Один из лучших романов Джеймс, сколько могу судить. Даже анемичный сыщик- поэт, которого многовато, погоду не портит. Как всегда, мощный групповой портрет, социальные срезы и расписанные характеры многочисленных персонажей. Да даже и в остросюжетном плане обильно всего: серийный маньяк, имитатор, террористы плюс еще и фон атомной станции с протестующими. Клубок автор заплела, ну и более менее заварушку разобрала. Ровный слог, обстоятельность, картина нравов — добротно, не в ущерб собственно развлекательной страте

Премилая и смешнвя главка про два эпизода мз жизни персонажа, связанные с игрой в биллиард. Надо ли говорить, что супернедоинженер с его то глазомером и расчетом преуспел. Эпизод в Версале очень отличается от романа в сторону совсем уж фарса с испражнениями, буффонадой и условным тортом в лицо. Только, что гусем не подтираются. Под настроение, но меня очень развлекло, прям раблезианский сюрпляс с участием Людовика XIV и его окружения. Должно понравиться поклонникам Сан- Антонио.

Прекрасный большущий роман плаща и шпаги, который к финалу эволюционирует от плутовского в сторону героической эпики. Сочно, размашисто, натуралистично и без полутонов. Война и полководцы ужасны ( хоть есть исключения), простонародье в целом симпатично, знать (« красные прдстилки») отвратительна. Роман изобилует приключениями, запросто находятся и отнимаются клады, кони, люди — при том увлекательно. В плане композиции роман очень прост — одноколейные воспоминания эдакого Вечного Жида, как ему удалось везде побывать и уцелеть. Шарм роману очень придает инженерная часть — осада и оборона крепости. Еще книжка очень каталонская и хоть речь идет про 18 век, противопоставление автором Барселоны Мадриду и с учетом нынешних мельниц ощутимо. Мало диалогов и не на них делается упор. К финалу уж несколько надоедат вся эта осада, однако понравилось много больше чем Алатристиада Переса- Реверте или его же Осада. Жду перевода продолжения. Читай я эдакое лет в 15, вообще крышу снесло.

Дон Карризи набил руку и вполне себе профессионал. Делает акцент на сюжетности, в стилистическом, художественном плане без претензий. Истории с похищением девочек и их поиском набили оскомину. Эталон здесь, верно, роман Лихэйна « Прощай, детка, прощай», ну а Карризи много проще. Использование двойника как универсального интрижного катализатора допустимо в исключительных случаях, а не в фабульной книжке про похищение. В общем, читается и забывается равно легко

скандал вокруг этой книжки, обвинения в массовом некорректном цитировании напомнил ломку копий вокруг « Венериного волоса» — куда как более значительной книги. Илличевский хороший автор уверенно второго ряда и его небоььшая актуальная книжка про следствия свежего нападения ХАМАС вполне камерная, добротная, гуманная. Спорные в плане цитирования моменты невелики по объему, авторская рефлексия такая же как в десятке других его романов. Блуждания по тоннелям персонажа очевидно напоминают премированный « Матисс». Проходная для автора книга, но вон в каком контексте пиар у нее вышел.

Очень хороший, большой роман, которому чуть не хватает до статуса чтоб Большой Американский. В первую очередь это умная и горькая рефлексия относительно одиночества и иллюзий: насчет счастливого брака, общественного признания. Название книги в честь конторки, которая подвизается на плацебо, ну и героиня, соответственно на каком то этапе свое ментальное плацебо теряет. Очень наблюдательно, с деталями, как бытовуха и время разваливают былую страсть и эмпатию. Хилл местами теряет меру по части публицистики и разжевывания, увлекается и начинает шпарить про алгоритмы Фейсбука да соображения психологов о методах общентч с « сложным» ребенком. В лучших местах напоминает Франзена, почти нет « иронии и жалости» как у Энн Тайлер и Ричарда Руссо. Прекрасны в пару организатор Бен и активистка- общественница с ее вечным позитивом. Автор ни разу не трампист, но его суждения и развернутая картина культурного пространства и интеллектуалов весьма нелецеприятна — тоже плацебо там все. Кульминацией является сцена похода на « оргию» — она исключительна и далее качество по нисходящей. Финал сусален и не впечатлил. Читал с удовольствием, автор большой талантище и м.б. удивит еще.

Совершенно ненужный вбоквелл хорошей повести « Осень в Сокольниках». Пусть ее, что главгер этой повести — не последняя мышь средь близких Кафтанова в МУР — канул в Лету. Роман написан в 1996 году, автор бодро расписывает коррупцию в главке в 1982 году — но Ждановского дела будто б и не было, КГБ нет как фактора жизни в МВД, Андропов не упоминается: руководство МВД шалит напропалую, сажая в общую камеру, например, начальника отдела МУР по липовым подозрениям. На 2 года, ага. Вторая часть махом через 6 лет в 1988 год — там мазки шире и фуфла больше. зам. начальника МВД зайкой прыгает в гос. советники юстиции 2 класса в Генпрокуратуре СССР, притом народный депутат и все в таком же духе. Пальба, межд. бандосы. Первая часть посредственна, вторая очень плохая.

Посредственный роман того направления, где престарелые нацистские преступники и в 80- е шустрят так, что ловят их всем союзом. Противостояние о том же. У Хруцкого весь набор пламенных чекистов- милицейских- журналистов ходулен и не наделен чем то запоминающимся. Прочитал- забыл.

Не читал раньше Хруцкого. Эта вещица вышла в 1984 и именно дата выхода придает ей второе измерение. Пусть его, собственно ход расследования и изобличение злодеев. Хруцкий ( как и Семенов, которому автор передал привет, перечислив чредь сотрудников милиции Ляндреса) обстоятельно и подробно расписывает полную идейную атрофию позднего совка, собственно империю перед развалом и грядущих беспринципных бенефициаров. Мужской закат сыщика зарифмован с осенью, а ретроспективно — с закатом и распадом страны и милиции. Как германовский Лакшин обречен на грядущую мясорубку, так и у Хруцкого печатью обреченности отмечен Орлов. Автор подарил ему в утешение красивую врачицу, но это эфемерно.

Написано хорошо, уровень и качестао слога почти как у Семенова в Противостоянии. Душевная и грустная вещица о том, что хорошему человеку всегда нелегко, а поле достанется все одно мародерам.

Слабее первой книги. Детальное расписание быта Зимнего Дворца, тщание в деталях никуда не делись. По существу роман выдержан в жанре « идиллии» — вплоть до финала вся судьба унтера от хорошего к лучшему. Он и сам то олеографичен, а тут ему и жену такую же и с дюжину одномерных приятелей. Пушкина впихал автор в текст ну совсем за ради имени. Текст на треть можно было бы ужать. Читается уютно, но к финалу определенно от благостных интонаций некоторая оскома все ж есть.

Полноценный роман, притом хороший. Почти дневник от лица конногвардейца из простонародья с большим эффектом присутствия: режим службы, уход за лошадьми, бытовые реалии СПб — все скурпулезно и добротно. В духе школы Анналов. Особо понравилось описание наводнения Невы.

Исторических шедевров про александровско- николаевский стык немало и уровень Тынянова- Окуджавы- Алданова, не говорю о « Филэллине», роман Глинки определенно не достиг. Он очень несложен композиционно да и главный персонаж выступает в роди эдакого руссоистского прекрасного Человека — а по существу функцией наблюдателя. Читается легко и с уважением к декораторско- музейной реконструкции.

На уровне приемлемости. Ретродетектив, каких много, со стандартным набором составляющих: серийный маньяк, юная звезда сыска, политические интриги. Антураж Франции времен Июльской монархии не затаскан, да, это привлекает. Видок — эскизный и ненадолго — мелькнул. Автор использовал популярнейший в современном кино твист при раздвоение сознания. Стиль намеренно стилизован под устаревшее уже при Дюма описательство, при том, что диалоги в манере веком позже

Все событийно, легко читается — и во время чтения все вспоминал в сравнении: насколько первые книги фандорианы компактней, лучше написаны, фактурны и лаконичны сравнительно с западными текстами в схожей нише.

Есаулов в первую очередь известен как сценарист Ментовских войн и роман прочитал с надеждой на сюжетно- интрижный накал. Стиль, к слову, получше Констпнтинова, но то ли роман попался не тот, но не вдохновился. Честный опер да суперкиллер движутся навстречу друг дружке и только то. Жирными мазками будни уголовного розыска. Главгеры равно бесцветны , но у киллера с сексом получше. Много питерской топонимики: улицы, станции метро и проч. перечисляются тщательно..

Из лучших романов цикла. Сюжетно и атмосферно все это есть у Битова, Трифонова, Азольского, а вплетение рассказа в роман, финальное дробление по персонажам да открытый финал ( сусальный то хэппи энд отнюдь не однозначен- планы у Марика то всеж сожженческие) хороши.

Этот цикл плодовитого Б.А. для автора личный, а в этом романе немалая часть уже размышления о неизбежном для всех уходе. У Юзефовича на эту тему « Филэллин», у Алданова « Повесть о смерти»

Б.А. в духе стоицизма и достоинства, которые в его романах всегда и добавляют его жанровым приключенческим опусам. Жду продолжения — там то и станет понятно, куда выкружил путаный вьюнош.

Всякое обращение в художественной форме к наследию средневековой Центральной Азии, Ближнего ли Востока сопровождается обильным цитированием давешних поэтов, чрезмерной « восточной» цветастотью. Меня надолго такое читать не хватает — халва надоедает. Роман Волоса можно ужать без больших потерь.

Культуртрегерство, знание источников, хорошие сцены, с юмором в меру, Белами удался — роман определенно неплох, плюс таки экзотичный антураж, роуд- муви с флэшбэками. Уровень Симашко недосягаем, а с Звездами над Самаркандом Бородина вполне сравним.

Очередной ( который уж по счету) апокалипсис от некогда большого писателя. За счет бодрого темпа, событийности читается легко. Антураж — ведьмы, кадавры, звезда Полынь — знакомый и обветшалый от частого использования. Парнишка с мессианскими задатками тоже не редкость. Среднего уровня приключенческое чтиво без откровений, быстро написаное. Из незапоминающихся.

Роман сконструирован интересней, сем исполнен. Отдельные главки — предсмертный пунктир жизней случайных персонажей — по типу Моста короля Т.Уайлдера- написаны без блеска. Много суеты вкруг чекистов, да теракта — а в цельную картину не складывается. Повествователь- фокусник тоже не впечатлил. Роман из категории, когда читаешь и каждые пять стрпниц напоминает одного автора, следующие пять — другого и так далее. Прямо не за что и зацепиться, текст забуду через неделю.

Желания почитать что то о маргиналах и дне Японии не возникало, Рю игнорировал, но вот эта книжка — конвенциальна. Японский ответ Тому Клэнси, с военщиной и технической частью. Сугубо жанровая вещь, столь же обстоятельная и избыточная. Сюжетно — заготовка под хороший сериал, который по политичкским причинам вряд ли снимут.

Отличие есть. Если Клэнси искал опору в военном истэблишменте, у Рю и политики и военные Японии равно недалеки бессильны в период вторжения корейцев, а противостоят психически больные отморозки, выпущенные из лечебниц ( один спалил дома с людьми, другой расчленил девушку и все такое). С нескрываемой симпатией автор описывает маниаков- аутсайдеров, мол, их оголтелость да в нужное русло.

Коммерческий роман, главы про жизнь и нравы в Северной Корее напоминают клюквенные аналоги западных авторов про жизнь в СССР периода холодной войны.

Описания природы и охоты великолепны. Центральный персонаж — помесь Дерсу Узала с Сосипатычем — несколько подпритомил однообразием. Автор решил сделать его средоточием всех добродетелей и моралистом, а такое наскучивает. Идеологические беседы под рюмку, пересказы Секацкого понравились меньше. В текст о сугубо русской охоте и природе искусственно вставлена глава о поездке персонажей в Латинскую Америку, который сам по себе неплох, но в этой книге чужероден. Книжка разбухшая : ее бы ужать на треть, убрать идейный мусор и был бы шедевр. Писать Крусанов умеет, зорок, в этот сборник вложил личное, не книжное.

Прекрасный постнабоковский роман ( с прямой цитатой к Лужину, понятно). Прописанный в деталях мир альтернативной России к. 21 века, мягкая антиутопия. Не поклонник и не знаток шахмат, впечатлен игрой автора с известными и придуманными фигурами, смешеньем цитат мэтров с апокрифами. Сцена в библиотеке — прямой ответ Умберто Эко, фигуры вокруг ферзя прописаны с тщанием. В.Н. и А.Б.С. такое пришлось бы по душе.

Лучший русский роман прошлого года, надеюсь, автор продолжит беллетристику

Нескушный роман, в котором персонажи выкруживают причудливые траектории. Мрачная развязка, к которой все шло, заменена автором смертью второстепенного персонажа и организация сюжета понравилась. Двигатель сюжета — любовь тертого каторжанина к увиданному единожды случайному ребенку — очень фабульна и никакие Большие надежды такую условность не смягчают. Остальное любопытно: и магнетизм, и жулики есть, а скучный замухрышка потерял голову от служанки и стал последовательным негодяем. Джек такого финала не заслужил, он « обреченный персонаж» — но автору и карты в руки. Любопытный, нетривиальный роман

это автофикшн, в котором описание будней и тревелога авторессы занимает не меньше времени, чем анализ алкоголизма Хэма, Чивера, Карвера, Уильямса, Фицджеральда и Барримана. На Фолкнера и Капоте места не хватило. При том, что отдельные фрагменты биографий автором подсвечены, какие то неведомые мелочи освещены, в целом книжка проходная. Собственный стиль и будни авторессы неинтересны, ну и определенно не ровня она описываемым персонажам, чтобы плавно скакать от них к себе. У Бине в Hhh тоже бесят его скачки от описания покушения на Гейдриха к себе любимому. И еще у Лэнг нет собственного глубокого алкогольного опыта и его преодоления, который позволил бы лично взглянуть на запойных классиков и написать что то помимо общепринятых медицинских и социальных истин. Добросовестная работа, но без открытий.

Начало бодрое — плутовская юмореска о приключениях качка и ехидного старика. Навроде престарелого условного Индианы Джонса с учеником шатаются они по столь же условному Китаю. Все хорошо с юмором. Примерно с второй половины шутки поднадоели, приключения персонажей по принципу шашлыка тоже и текст стал напоминать что то типа Юрия Никитина. Умеренных достоинств текст, продолжение читать не хочется

Жанровая вещица и на порядок хуже первого романа. Григорян хорошо описывает нетуристическую Яронию, но и история маниака и многочисленные вставные истории показались и скучными и неинтересными. Сценка в храме с пожаром из голливудских фильмов. В общем, разочарован, в основном, ввиду завышенных ожиданий от продолжения « Осьминога»

из лучших книг, в которых со вкусом и смаком мемуаристы вспоминают детство- юность в превилегированной советской семье. Книжка Нилина про Переделкино такая. Драгунский — прекрасный рассказчик, памятливый на детали, ценящий и умеющий подать и комические сцены и ситуации и анекдоты. В плюс — рефлексия в части отношений с родителями. С т.зр. соотношения « Денискиных рассказов» с биографической основой разнес по полочкам:« все было не так». К финалу начал выдыхаться, а, впрочем, есть у него тоже хорошая мемуарная книга про юность без отца.

Среди смешного и вкусного впечатлил и резанул рассказ известного поэта Матусовского, как они из Германии в 1945 году самолетом « трофейное» добро вывозили. Самолет трясло, сапогом они выдавливали холсты картин из рам, сворачивали их кульками и блевали в них, выбросив потом. « Нас человек пять было, каждый, наверное, штуки по два- три. — А Вы их не запомнили?» Матусовский долго и добродушно смеялся».

Вот так просто.

Обстоятельная биография от вестернизированной китаянки, благо период правления был ярким, есть о чем писать. Всякие подробности этикета, образа жизни, ритуалов занятны. Применительно к персонажице книжка оголтело апологетична и одиозна. Никто не спорит, что ЦыСи была яркая и незаурядная дама, но в первую очередь она была жадной до власти и все ее деяния направлены ровно на сохрание единоличия — и в этом смысле как западные контакты, так и ихэтуани одной природы. Встав на путь апологетики авторесса ожидаемо чернит оппонентов ЦыСи, ну а уж отравленный по ее приказу император и воасе карикатурен. С середины примерно книги аж скулы сводит: пока тот или иной персонаж подпевает ЦыСи, он прекрасен, а как перестал — сразу глуп, труслив и предатель нац. интересов. Как что в Китае хорошего — заслуга ЦыСи, а развал империи, коррупция — тут не ее вина. Всякими фактиками и мелочами книжка любопытна, но густопсова сверх всякой меры

Подростковая остросюжетная приключенческая проза, в которой беспрестанная движуха и уся- поединки решительно в приоритете над миротворчеством, диалогами, структурой и слогом. При этом автор использовпл схему известного фильма Леоне, только сделал персонажей вестерна боевыми бабами и вот Хорошая- Плохая- Злая бегают и конкурируют за мешок золота. Им является парнишка с статусом Мессии, который в боевом плане не ахти, но во втором томе явно обретет дракоспособность. Вся книжка из роялей в кустах и чудесных спасений состоит, читать с сугубого оскудения плей- листа.

Вера Богданова — небесталанная жанровая авторесса. Этот роман написан « под сериал» и это чувствуется ( как в « Тоннеле» Вагнер) . Почти готовый сценарий, симпатмчный моро Алтая, шаманские секты, тень- на- плетень без разгадки « кто ж убил». Легко читается. Оптика у автора, стилистика, настройки все ж не уникальные.

Если у нас в принципе нет режиссера, который смог бы адекватно киновоплотить « Снарк» Веркина, не выбросив половину, то как раз для телеадаптации этого романа даже не Мирзоев, а любой крепкий профессионал подойдет.

Когда состоявшийся мастер оьращается к фабульной жанровой прозе, это редко бывает провальным. Кейт Аткинсон тому пример. Бэнвилл спрятался под псевдонимом, но этот роман мог издавать и от своего имени — нестыдно. Много проще стилистически его известных романов, но атмосферно, мрачно и изложено осанисто. К ирландским наборам добавил близняшек- сестер, тайную организацию, фатум да садиста. Все это без суеты, с завитушками. Не выдающийся роман, не явление в жанре, но задачи рпзвлечения решает уверенно

Барри умеет писать, без вопросов. Если не вровень Бэнвиллу, то во всяком случае сопоставим. Этот роман — с неизбежными тайнами прошлого, ирландским колоритом и католиками- педофилами — авторская боязнь старения и деменции. Автор уже стар и пытается гармонично готовиться к уходу ( как Уэльбек в « Уничтожить»), но тревоги в части провалов в памяти, оскудения интереса к будущему расписаны дотошно и въедливо. Катарсис неоднозначен, у того же Уэльбека куда как безмятежней. Крепкая, с стилистической вязью стариковская проза- рефлексия о предстоящем уходе.

Сумбурная книжка с хорошим дебютом. Приезд в чужой Белград, дискомфорт, сложности с мужем — все достоверно, с деталями, симпатично. Персонажица пишет книгу про Чехова и Книппер и этот текст в романе ( тоже начатый бодро:« Ольга была никем, и к тому же немкой»)- скучное переложение всем известных событий, многажды изложенных в письмах да мемуарах. Ближе к финальной трети непонятно почему Белград стал центром мирового терроризма и творятся всякие несуразности. И еще: персонажица дважды сходила в казино, поставила на цифру, и оба раза выиграла. С такими козырьми претензии к автору по сюжету выглядят неуместными.

Не понравилась искусственная прививка Чехова, Ялты и его мотивов к самостоятельной истории про релокацию в Сербию. Бытовые зарисовки неплохи, остальное выглядит претенциозно. Автор небесталанна, но не уровня стилистически Палей или Элтанг.

Кабы не хвалебный отзыв Г.Юзефович, на ум бы и не пришло читать сугубо нишевый фэнтезийно- приключенческий роман, где персонаж носится с оберегами и дивами. Небольших достоинств развлечение, что то уровня книг Дивова про « Леди исчезает». Ну интрига, ну придуманный альтернативный мир. Уровень эскапизма таков, что не резонирует ни на каком уровне.

В свое время фандориане льстили , сравнивая с путилинским циклом отца Г.Юзефович; сравнения ж аверинской саги с фандоринским циклом сильно оскорбительно для последнего.

Волоса раньше не читал, может и зря. Этот роман словно бы молодым автором написан — так много в нем смен манеры,препарирования писательства, игры мускулами. Волос совершенно точно писатель и умелец, талант его сомнений не вызывает. Форма и авторские забавы мне показались интересней кружевной истории о встрече литератора с аферистом и мельтешенья женщин вокруг. В части рассказа от лица подростка вполне веркинские интонации. Точно не великий роман, приятность чтения которого не гарантия забвения. Стимулирует почитать другие, хоть бы даже и восточные книги автора.

Надо сказать, что к последней четверти томины автор более- менее расписался, пришел к эмоциональному балансу и подобию катарсиса. А до этого воды и общих мест на темы общественной жизни, советского детства, да девяностых избыточно. Без острого взгляда, бон мо, чего то новаторского.

Роман вообще балансирует на грани автофикшн, а сцены с диалогами посредственные. Крещендо, где спившийся вялый телегент встречается в Киеве с красавицей- бывшей и их беседа прям испанская стыдоба. Тяга автора к аллегориям не украшает.Пафос и эмоции в лучших местах романа это как если прозу Мих.Шишкина вдвое разбавить водицей.

Гуманистическая эссеистика имеет тот изъян, что автор намеренно не хочет масштабировать. С позиций слезы младенца и абстрактного гуманизма у него выходит, что все виноваты, всех равно жалко, а чешские гонения на немцев в Судетах в моральном плане будут равны аннексии Чехии немцами и нехороших делах там ( об этом вскользь). Нет правых, все и палачи и жертвы, достойны равного плача. Мне вот это видится моральным релятивизмом, а жюри премии БК, верно, пришло к выводу, что такой гумaнизм сейчас и нужен. Потому что больших литературных и художественных достоинств в книге немного.

Прилепин написал лиричную нежную книгу о своих собакенах и жизни с ними в глухой деревне. По линии Пришвина и Паустовского. Людские персонажи в деревне — сосед, алкаш, прокурор, да залетный боевик с позывним « Злой»( ну как без него)- сугубо функциональны, а собаки, напротив, разные, живые, щемячьи. Словно ковш родниковой воды. Прилепин напомнил о своем безусловном таланте, написав, возможно, лучшую книгу года на русском языке.

Сцена, где он упрекает говорящего попугая, а тот ему — «Я русский» и сама по себе гомерически смешна и красит автора за самоиронию.

Слог посредственный. Я высокого мнения о творчестве Иванова периода от « Сердца Пармы» до « Блуда и Мудо». Последующие его романы восторга не вызывают, « Броненосцев» не смог и дочитать. Наверное, хорошо, что автор решил сменить жанр, написал традиционную социальную фантастику, но в данном поджанре уйма чего более значимого лучше написано. Тематически и сюжетно ничем не удивил. С каждой новой книге надежда, что автор сможет вернуттся к былому высокому уровню, тает. Никаких эмоций не вызвал роман, увы

Нарезка путевых очерков маститого аатора из его странствий в тридцатые годы — по Африке, да по Америке. Славные времена для состоятельного британца а странах третьего мира: смена парадной одежды, джин с тоником, круизы, походы по кабакам да борделям — все не с ущерб манерам и статусу. Журналистская небрежность и необязательность таких юморесок очевидна, притом зубоскальство приедается. Во точно мастак утрировать и шаржировать — в этом все достоинства.

Перечитал книгу и вызывает иронию. Столько там страстей вокруг Брексита, все пропало ( и заодно Трампа пинает автор), и что ж? Пережили и Брексит, судьбоносным он не стал, все, кто со страху свалил, вернулись. А уж шуму то в книжке и пафоса).

Роман уютен и хорош, слабее и сенильней предыдущих частей , элегия старости и угасания много кому удается. Восхитительно смешная любовная сцена Бенджамина и шкафа, а массовый экстаз при просмотре трансляции открытия Олимпиады от британцев скорее озадачил.

Чииал ранее 3 романа Диккера — два плохих, а с театррм который получше. « Дикий зверь» отличается от ранних романов: емкий, предельно сюжетный, энергичный и без психологических завихрений, травм детства и прочего гарнира. Собственно это почти синопсис сценария полнометражного фильма, который и перерабатывать то незачем. Бодрое развлечение с обилием подглядывающих.

К 2013 году иллюзии у Клэнси относительно возможного развития России как демократичного государства, сотрудничества с ним, достойного руководства во главе истончились напрочь. От былого благодушия не осталось и следа и баечник- фантазер пугающе точно воспроизвел и грядущую антиукраинскую риторику от президента « Володина», и про Крым, и про все, что дальше. Это очень грустно.

С т.зр. литературных достоинств роман из худших. Почти нет ничего по технической части, но параллельная суета в разные времена двух Райанов восторга не вызвала. Читал в сетевом переводе, там и « батя»( применительно к президенту США) и « туева хуча» и в берлинском ресторане Джек взял пиво с колбасой ( поди все ж с колбасками или сосисками)

Райана в книжке нет. Книжка состоит из двух неравнозначных смысловых частей. В первой расписаны будни антитеррористического отряда супергероев и операции освобождения заложников. Все обстоятельно, картонно, ну да движуха сглаживает.

А вот на место суперзлодеев вместо иранского фундаменталиста, военщины Китая, японских реваншистов автор назначил экологов и зеленых. Очень смешное оголтелым отношением именно к защитникам природы от Клэнси чтиво вышло. Автор ну превзошел себя а плане ястребиности к оппонентам. Точно не плясун под гейские песни, оголтелый. Забавное чтение

На фоне удручающе скверных последних романов испанца этот прям неплох. Скрещение голливудских штампов и теней периода Золотого века с холмсианой оказалось продуктивным и вполне забавным. Как по мне, могло быть и чуть смешнее, поскольку автор изначально не драматизировал убийства, да и все персонажи то кроме рассказчика в эмоциональном и художественном плане абсолютныe статисты. Цитирование Холмса сверх меры, шаржи и голливудских селебрети — это выполнено не на вычоком уровне, но развлекает. В плюс одна ложная развязка с вроде б изобличенным подозреваемым, пара мини- твистов по ходу ( когда вполне себе дубоватый лжеХолмс, например, вспомнив беседу с Маннами, прям шикует в познании СС). Словом, не вровень с его ранними романами, но лучший из поздних

Хорошая ( в в сугубо жанровых рамках так и прекрасная) книга. История Берена с эльфийкой — без отклонения от сюжетного синопсиса — расцвечена и детализирована, рассказана в совсем иной манере нежели у Толкиена. Хороший баланс сентиметальной части, боевых сцен и всякого рода этических метаний персонажей.В меру натурализма, но не жалеет значимых положительных персонажей ( в отличие от Шмаракова, например). Качественная работа вроаень с лучшими романами от других мастериц жанра — Остапенко и Хаецкой, которые, щамечу, куда как более емко и концентрированней пишут.

Наименее технократичный роман цикла, без описаний изготовления бомб да работы подлодки. Единственно, расписан порядок оформления шифрованных сообщений, разумно и в меру. Хорошим писателем Клэнси не был никогда, не Ле Карре, прямо скажем, но при вычете технарства соразмерен нашему Тополю что ли. Увлекательно расписан вывоз перебежчика, вполне себе внятно расписан и Будапешт, приятны рефлексии Райана насчет британцев и их привычек. Само покушение на папу пунктиром. из лучших в серии

Дебютный и звучный роман Клэнси, выгодно отличающийся объемом, хоть и немалым, от его совсем уж разаесистых поздних эпопей. Лихо и завирально закручено, не переизобилие по технической части ( опять же, в сравнении с иными книгами), в меру клюквы в части русских реалий. Запомнится, верно, экзотическим политруком с громкой фамилией, которого хватило, правда, на первые 20 страниц.

Прекрасное начало и завязка: меланхолик приезжает в провинциальный городок искать шпионов и общается с эксцентричными персонажами. Все не те, кем кажутся, а еще и цирковая группа есть. Ночные шатания с распитием алкоголя, уже почти близко к воссозданию сновидческой логики ( в чем так хорош, например, Жадан). Увы, избыточный пафос и всякие антинацистские инвективы постепенно, но уверенно портят текст, который со второй половины идет под откос пропаганды. Жаль, что автор запорол любопытный эскиз

Не выделяющийся среди громадин цикла романище, без какой то изюминки. Все тот же картонный Райан, тонны воды и авторской республиканской риторики, неизбежность поражения злодеев и парочка странствующих спецагентов ( Кларк с зятем), славные русские союзники. Фирменная фишка: контраст между бодрыми сюжетными придумками и убогой многословной манерой изложения

из лучшего. при очередной развесистости и графомании, лишней даже и по меркам автора линии подводных лодок ( а это страниц чуть ли не 200 текста), тоске зеленой от подробностей сбора самопальной ядерной бомбы, последние страниц сто в плане описаний паранойи и взаимного недоверия, испорченного телефона ядерных держав — хороши. Собственно, вся затянутая экспозиция пллучает индульгенцию в финале. а в дебюте очередная идиллия. Уж смирился я и с вступлением РФ в НАТО ( в более пощднем романе) , а тут и конфликт израиля с палестиной разрешен швейцарскими охранниками Ватикана. Овечка и лев почиют купно, красота

Достаточно уютный производственный роман про жизнь сотрудников научно- технического вуза. По нему просилась экранизация в формате двухсерийного тв- фильма в советские времена, да не сложилось. Обстановка и расстановка фигур как у Рыбакова в Очаге на башне, но такого эмоционального раздрая и в помине нет.

Два момента заставляют надбавить балл: интрига, кто скрывающийся автор анонимок, и удавшаяся автору беспутная, но дивно органичная баба за 40 по имени Даная, которая в бесконечных поисках мужика и себя заодно. Удивительно яркий персонаж, на голову выше собственно и самой истории и всех остальных. Впечатлила.

Начал читать и сразу все знакомое- раззнакомое. Это ж эту повесть экранизировал Говорухин. Фильм я его смотрел ( посредственный), к тексту близко, сюжет , соответственно понятен. У повести нет дополнительных ни структурных ни стилистических достоинств, линейная канва про лучше средней жизнь средней бабы в непростые времена. Персонажица типажом сдержанный советский извод чеховской Душеньки. Повесть заурядна и без изюминки. С Кафедрой Грековой же несравнима

Владимир Сергеевич — прекрасный литератор, образован, в ладу и с чутьем и с юмором. Он вполне проникся Шклoвским и старается, чтобы каждое отдельное предложение было кратким и емким, с мускулами. Это непросто, без воды писать. Его эссе, всякие байки, пародии исключительно приятно читать, а рОманы совсем нет.

В этой книжке автор побрел в сторону ближней Азии, наворотил всякую муть в павичевском стиле. Мода на него давно прошла, оказалось, что в такой манере смогут писать хоть Ирвинг, хоть Петрович с Крусановым («Бим- Бом»). Три страницы читаешь на ах ( как образно, ярко, метафорично), а потом как халвы переел и начинается зевота. Вот и в этой книжке кроме авторских технических навыков все остальное ни уму ни сердцу.

Вся оснастка у Березина есть, может когда и напишет самостоятельный, с эмоциями и сюжетом хороший роман. Пора уж, сильно не мальчик.

легкий достаточно текст, в котором старейший прием возможности уменьшения персонажа по своему хотенью ( а потом оьращения к прежним размерам) использкется, чтобы набросать картинку мытарств советского ботана в РФ 90- х , а потом в статусе нищего эмигранта в ФРГ. Биографизм темы и знание деталей сомнений не вызывают. Ни разу при этом не тягостно, без сугубой мизантропии, по лекалам плутовского романа. Качественное легкое развлечение, некоторым образом идеал пляжного чтения.

приятная зарисовка развитого подростка, которого бросила принцесса, а вскоре бросит и принц ( брат Костя). Подросток тянется к другому берегу от несимпатичной ему семьи, а оказался на середине реки — для принцессы понятен и простоват, а близкие просты ему ( и тоже переживают, что он отдалился). Лаконично изложено, определенно лучше чем проза тогдашнего корифея подростковой прозы Алексина.

Ядреная вещица. Написанная уже в перестроечные времена повесть о поездке среднестатистической семьи в абстрактную страну ЮВА в период до 1985 года сильно выходит за пределы критики нравов или сатиры. Это на редкость мизантропичное и злое высказывание относительно соотечественников. Собственно, ни одного саетлого персонажа в этом террариуме нет вовсе и без надежды на эволюцию.

» По сути, перед нами гигантское — трехэтажное? да какое там, гораздо, гораздо выше — проклятие в адрес пространства к востоку от нынешнего Бреста, где на протяжении нескольких веков скапливались генетические отбросы цивилизованных наций» — писал Данилкин о палеевском романе и, в общем, это вполне и относимо к повести Алексеева. Я очень заинтригован, что он издавал в советские времена, почитаю. Его талант и наблюдательность бесспорны, но « Паровоз» сильно токсичен.

Книжка Почивалова про дипломатов в Африке вполне неплоха, ну и прочитал же его роман « Двое в океанк», написанный на материале позднесоветском. Обострение холодной войны, много инвектив против ядерной войны и проч.

Почивалов мало чем отличается от более популярного Санина — шаромыга по экспедициям и континентам в условиях невыездного СССР, репортерского склада автор.

В романе — о поездке соаетских ученых разных направлений в Тихий океан для экспериментов. Вояж оказался полным бедствий и косяков, финал так и вовсе апокалиптичен. В океане было побольше двоих, но автор вписал на борт двух бывших, которых на ограниченном пространстве тянет друг к другу. Эта линия очень скучна, как скучен и главный герой- резонер и его олеографичная подруга.

Производственная часть, будни судовой жизни поинтересней, ну да материал несколько экзотичен, а автор его изучил.

Главным достоинством книги представляется описание автором 50 оттенков совка как определенного социокультурного типа, сложившегося к началу 80- х в дистилированном виде ( и никуда не девшимся доныне), в его проявлении за границей. Эффект то комичный, то пугающий, но во всяком случае интересно, точно схвачено и впечатляет.

этот стакан даже не наполовину, а на треть наполнен — водянист, на грани графомании и избыточен по объему. Джек Райан как то стал президентом , но деревянным остался.

Плюс этой книжки для русского читптеля — это авторская идиллия союза РФ и США, гармонии и понимания, совокупного противостояния КНР по всем фронтам, в т.ч. и на линии огня. Читаешь и прям тепло на душе: снайпер ВОВ по фамилии Гоголь умерщвляет китайского генерала, президент РФ порядочен и достоен, да и глава СВР хороший человек, ну только что березки в тексте беседы не ведут и драконы не летают. Чувствуешь себя читателем из Высокого замка Дика, обратившегося к книге светлой альтернативы.

Вот это теплое чувство от уютной, доброй к русским сказки скрадывает потраченные ( прямо скажем, не от обилия интересных новинок в качестве альтернативы) часы на эту рыхлую и посредственную книжку.

Напомнило позднего Кинга. Избыточность во всем, самоповторы, густая сентиментальность, а еще и полумистический « голубой мустанг» и инфернальный ковбой- убийца. Ирвинг блестящий ( хоть и утомляющий) рассказчик, все в одной поре. Преодолеешь первые 100 страниц, ну а дальше как по маслу. В этом романе декорации из ресторанной кухни плюс дикая северная природа и закостенелые нравы. Прекрасная глава про появление « Небесной леди» — сочная и смачная ( а финальное явление и предсказуемо и бесцветно).

Определенно славно, что в год по книжке ( и то много) , и ближайшие десять лет Ирвинг будет развлекать меня. Лучше всего читается, когда один на безмятежном отдыхе в теплой стране, не отвлекаешься на общение, ну и глоток виски всегда под рукой. В таком антураже мужицкая сентиментальность Ирвинга прямо в цвет.

Лев Толстой, кажется в « Войне и мире», рассуждал, что если бы хорошие люди объединились, то всяким подлецам плохо бы пришлось и мир стал лучше. Книжка Грекоаой убедительно показывает, что не объединятся хорошие люди никогда — все разобщены, у каждого свля оптика на хорошее и приоритеты. Отсюда грустнвя интонация. к этой книге в пару хорошо читать « Портрет и вокруг» Маканина — формально о значимой персоне в культурной среде, но с иными этическими дилеммами и графичной манерой, столь оттеняющей уютную акварель Грековой. В « Кафедре» плохих людей нет, а описания собственно корпоративных нравов заставляют с ностальгией вспомнить советские времена в научных кругах, когда порок все ж платил дань добродетели. Сейчас поздний совок в ВУЗах уверенно воссоздается, но уже на совершенно командно- административных началах, где ни шага влево, сплошной непотизм, а Диссернет придумали враги всего светлого и горе усомнившимся.

Книга Грековой при всей ее меланхолии дает терапевтический эмоциональный эффект, без пережимов и восклицательных знаков.

ко времени вызода этого романа Бондарев был уже не автором « лейтенантской прозы» , а литературным статусным генералом. Тем удивительней, что он обратился к нервным темам войны, которые замалчивались и мало кому ращрешили бы выпустить роман о них.

Первая и третьи части романа — о поездке алтер его автора в Гамбург со спутником ( пафосным охранителем, которого вполне владеющий немецким персонаж прихватил развеяться за границей за счет приглашающей стороны)- очень плохи. У Бондарева не получился цельным и самобытным Гамбург, описание Риппербана и походов « по клоакам» просто скверно написаны, много страниц уделено беседе с интервьюерам и проч. В этом романе Бондарев явил новый стиль — сильно контрастирующий с стилем ранних романов: изоблующий ветвистыми доинными предлодениями, с водой и пустотой. Ну не Гоголь ни разу, не Флобер, а двинулся от разумного лаконизма куда то в сторону стилистов. Притом , не стилист ни разу.

Вторая часть заслуживала быть изданной в качестве самостоятельного произведения. Это авторская биографическая антивоенная рефлексия о гуманизме на войне и милости к проигравшим. Очевидные факты биографии заставляют вспомнить рассказ Булгакова « Я убил». Булгаков безусловно видел все это, хотел лично убить насильника, но в жизни этого не сделал, а в рассказе сублимировалировал руками персонажа. Бондарев аналогичным обращом руками персонажа выстрелил в насильника-лучшего стрелка своей батареи ( в жизни, безусловно, такого не сделал, да и последствия для персонажа придуманно- хороши).

Тема секса с немками на территории Германии 1945 года — из замалчиваемых- точно для автора предмет рефлексии и стыда. Эмма может сколь угодно говорить про Либен, но ее приход к лейтенанту изначально обусловлен « Nicht soldaten» , о чем она и сказала. Собственно, истории почти всех писавших « лейтенантов» полны такими немками в 1945 году — что у Тодоровского, что у гуманнейшего Никулина. Образ Меженина у Бондарева вышел и сочным и достоверным: это выигравший войну и добравшийся до трофеев солдат, попытки одернуть которого от Никитина малоуспешны. Бондарев выписал херувима, сохранившего все идеалы, и указал, что такие не выживают ( на ум приходит персонаж Дефо в « Взводе»). Белль писал примерно в это время, что когда встречал сослуживцев, да по пьяни начинал совеститься, ему говорили, да забудь уже, быльем поросло. Хороший человек Бондарев в 1975 году напомнил о том, какие свинские и стыдные вещи происходят постоянно на войне. Не забыл и не унес с собой то, участником и очевидцем чего был.

Именно на форуме встретил я упоминание об этой книге — ну и как не почитать современный экскурс в любимое всеми японское средневековье. Роман не закончен, загадка заговора ( очень нединамичная) не раскрыта, продолжение следует. Это умиротворяющая симпатичная проза о достоинстве одиночки в Эдо, который, оставшись без поддержки и опираясь как раз на внутренний стержень, становится тем фонарем, к которому тянутся иные люди. Неспешно, изобретательно, а во второй части персонажи проводят ряд ночей в храме и рассказывают « страшные байки» — с дюжину самостоятельных фабульных новелл про духов, оборотней, месть и выбор. Мне совершенно по душе авторская размеренность, мягкий юмор, слог и те источники, опора на которые вполне ясна, прочитал с большим удовольствием. Собственно, кому пришелся по душе « Карп» Олди, с большой долей вероятности оценят и эту мягкую обволакивающую книгу, которая для меня — лучшая из прочитанных русскоязычных в этом году.

P.S. Спасибо Demona за отзыв об этой книге в какой то из веток форума.

точнее было бы назвать:« В.Щепетнев. Страна Уран Варлаама Шаламова». Право, от Щепетнева больше и он таки раньше перенес в космос ближнего прицела социальные страшилки советского строя. Рассказ неплохой.

Вяч. Шишков до революции побродил и сменил много занятий, навроде того же Оссендовского. В 20- е написал ряд витальных повестей- рассказов да Странников. Они во всяком случае отмечены чертами натурализма, всамделишны — в отличие от олеографии Угрюм- реки ( взял много из Тихого Дона, но сменил локацию и выбросил революцию с Гражданской) и выхолощенной эпопеи про Пугачева. Образ Пугачева он дал как раз в Ватаге — универсальный здоровый стихийный бунтарь. Много и с хрустом места в повести как раз про стихию грабежа, изнасилований и массовых убийств. Бахтинский карнавал у автора вызывает двойственные чувства: размах, азарт и театральщина точно симпатичны. Вышедший за рубежом Пугачев- победитель Первухина описанием как раз сцен насилия похож. Антураж Гражданской войны сугубо декоративен: ни белые ни красные не наделены значимыми предикатами. Сказовый местами слог, линия с девой Татианой не так, чтобы впечатлили.

посредственный роман про последние дни Кафки и фрагменты мытарств Клопштока, Диамант и его сестры в 30- е годы. Многостраничный диалог придуманный Брода и Клопштока, надо ли сжигать рукописи интриги, очевидно, не держит. На полсотни страниц трж в виде диалога сужления о Кафке Бениамина и пары иных селебрети. Два полпупятна:: санаторий в горах и пересказ чекисту Диамант содержания « Процесса» имели потенциал, но он недораскрыт

в контексте происходящего Сальников решил напомнить, что любая война заканчивается миром, соседям придется жить и общаться дальше, а язвы и боль от потерь тяжело изживаются. Он решил написать альтернативку, где ВОВ заканчивaется ( примерно) в 1943 мирным договором, режимы несколько смягчаются, но общение происходит тяжко , с учетом буферной зоны и партизан с обоих сторон. Понимая, что даже если найдет издателя, такой роман станет формой гражданского самоубийства, в лучших советских маскировочных традициях ( дон Рэбия, ау) Сальников сделал из немцев драконов и давай набрасыаать всякие стилосы, Зеркала и прочий фэнтезийно- фиговолистный антураж. Плевая сюжетная конструкция, но даны четко симметрично: ярая нацистка в тюрьме, что не смирилась, в пару к ней ожесточенный партизан- проводник и два гуманиста — подросший мальчик из сожженной оккупантами деревни и подобревшая немка с той стороны. Надежда на то, что дети вырастут и будут добрее родителей. Интонационно отношения между героем и его приятельницей заставляют чуть ли не бондаревский Берег вспомнить.

При несомненно позитивном авторском посыле и его рассказщицком таланте, впечатления двойственные. Уж больно много эзоповщины и оглядки. Ну да Сальников читал братьев и знает и про кривые окольные тропы и про то, как живописец Квадрига стал халтуршщиком. Надеюсь, с ним такого не случится.

В советские времена и по советским же лекалам написанный приключенческий роман о поисках иконы, к которой тянутся параллельно скучно- бесцветная искусствоведша и ватага жуликов. После сюжетной развязки прицепом две главы: про Дионисия и смерть пожившего старика. От романа веет глазуновским душком. Интересен тематически, все ж про черноиконный рынок 70 мало что написано, ну и в плюс автору хороший слог ( Марининой бы такой). Чувствуется, что автору как раз остросюжетная страта и неважна, вкладывал всю душу в антибольшевизм и идейность, но острый сюжет и описание нравов дельцов да жулья интересны и хороши, а авторские идеи совсем нет. В причесанном сильно виде книжка могла быть издана и в СССР ( белогвардейщину убрать) и на дату написания точно ее ждала бы популярность. Сейчас читается сильно как продукт времени

Бодро написанная книжка, легко читаема, хоть тяжело отличить майнридовщину в ней от будто бы описываемых реалий. Биография автора заставляет отнестись скептично прежде всего к тому, как он описывает свои манеры и поведение: офицерами де руководит, Унгерна осадил и пристыдил, оружие как Колчак в воду кинул. Полагаю, чтоб « полячишке- телегенту» выжить соеди резни богов и заерей, ему приходилось быть кем то вроде безобидного лепилы на зоне в роли балагура- развлекателя, иначе не выжить. Последняя треть книги — прям всякая псевобуддийская белиберда про Асгарду и прочую костанедовшину скучна.

Книжку эту внимательно читали Юзефович и Пелевин и в их куда как более совершенных романах мелькание польского старого хита очень даже ощутимо.

Избыточный по объему добросовестный роман про вояку- пацифиста, который две мировых войны с передовой не уходил, вокруг погибли все. Как по мне, здорово уступает более компактным романам Джонса схожего направления.У Майрера хорошо расписаны быт, будни, особенно собственно боевые действия, но парадокс в том, что антивоенная книга ( как и фильм Спилберга про Райана) в сценах боев, стрельбы и движухи именно что интересна, а правильные и разумные антивоенные пассажи неинтересны напрочь. Главгер совершенно в белом пальто, антагонист его негодяй напрочь.

Как роман о судьбе военного на нескольких войнах , на мой взгляд, решительно уступит книге хоть Пикуля про Окини- сан. С т.зр. художественных достоинств что то среднее между Уловкой- 22 и текстами Клэнси.

Иногда для проформы не грех почитать книжку заведомо жанрового нового для себя автора.Степанова очень плохо пишет, в сравнении с ней Маринина смотрится птицей из другой ( не самой высокой) лиги. Упрощенный синтаксис, деревянные диалоги, минимум рефлексии. Книжка откровенно повеселила отсутствием какого то камуфляжа. Автора бесит лицемерие власть придержащих, хочется обмазать их дегтем, обвалять в перьях и выпустить на люди.

Ну а уж лобовой финал с агрессором и соответствующее воздаяние в духе В.Пронина. Посредственная автор, больше ни- ни

В отрочестве мне этот роман решительно не зашел, но отбрасываемая им тень столь приметна, что решил перечитать и при всей готовности восхититься нк получилось. Вот режьте, а все избыточно бесцветно, словно пресловутый магический реализм уверенно разбавили водой. Я выдохся к середине томины, мне показалась книга анемичной. Очевидно ее влияние, например, на «Озеро туманов» Хаецкой ( куда как более совершенный роман)

Не читал опиумную трилогию, а Вавилон добротная книга. Честно, все по делу, остросюжетно. Несколько рассудочно и левацкого пафоса многовато, но этим и Мьевиль порой грешит. Природа авторского таланта такова, что дионисийства нет, но с гармонией, тезникой все в порядке. Читается легко, отдельные находки с языковыми параллелями определенно неплохи, ну и финал все ж подводит итоги — а продолжения не надо.

Из лучшего, сколько могу судить. Это вбоквелл к райниане с суперменом, что равно силен как во Вьетнаме, так и в плане мести картонным работорговцем. В книге минимум техники и это определенно радует. Пишет Клэнси как водится ( ногами), все русские любят поэзию.

» Зато вторая пуля впилась в висок, вошла внутрь черепа, отразилась там от более массивных костей и понеслась вокруг, подобно хомячку в клетке»- к такого рода добру ну вот как относиться, а весь текст из него. Разбухший синопсис бодрого и неснятого боевика; антитеза пляжному любовному романчику чтоб мужуки чот почитали.

из лучших книг автора с хорошей симметрией удач и нефарта каждой из сторон противостояния. Разумеется, все с клюквой относительно позднесоветских нравов и антуража, но по счастию всякой технической мути немного. Заурядное коммерческое чтиво, с развлекательной задачей справляется и сюжетную интригу держит. Пока читал, на ум приходило сравнение с последним( худшим) романом Клавелла про иранскую революцию — похоже сделаны книги. Ну а до Земли войны, например, Латыниной, обоим ох как неблизко, ну да она — то их читала и кое- что примечала.

Выдающаяся книга, столь поздно переведенная . Следующий роман лучше организован, компактен, но и уступает в эсоциональной силе. Премированный же Эмпайр Фоллз глубоко вторичен по отношению к этому роману, откуда автор с минималтными поправками перенес несистемного отца, трудолюбивого сына средних лет и красотку Тоби Робак.

Франзен с его рентгеном еще не выстрелил и Руссо в этом романе смешивал по лекалам иронию и жалость. Собственно, материал то — о вымирающем маленьком провинциалтном городке — тот же, что у Веркина, но оптика вообще другая. Салли вышел эпичным: американцам как то удается создать образы « гражданина убегающего» обаятельными. Иное отношение к свободе, системности и обзательствам, чем у нас, другой пример стоицизма, лишенный пьяненькой жалости к себе в мармеладрвском духе. В наших декорациях Салли с его складом и образом жизни немыслим без алкоголизма, распада личности и трясенья медальками ( что он ветеран войны, в книжке мельком). Как и герой романа Кена Кизи.

Есть что то постдиккенсовское в даровании Руссо, его юморе, при том, что мастерство стеба, взаимной иронии и самоиронии определяет диалоги. В последней части автор взвинтил градус так, что вровень было ждать буквально Апокалипсиса в заштатном городке: помирающий судья- юморист, выигрыши в лотереи, явление извне в городок чудо- минетчицы, по счастию, не повлекло саранчи и Полыни. Душевно закончил, не сфальшивил.

P.S. понятна общая симпатия к Полу Ньюману, но он при всем старании точно не дотянул в экранизациях ни этой книги ни Эмпайр Фоллз.

P.P.S. Очевидная тож аналогия со Служкиным 30 лет спустя

Прямой и незавуалированный технический оммаж самому популярному роману про Рипли. Сюжетный финт с выбрасыванием из лодки в Италии в сердцевине, ну а мотивации, исходные, противостояние персоеажей изменены. Энергия, ритм и мускулатура у автора несколько подкачали , роман провисает ( а момент с огнестрельной раной в дебюте и вообще пшик). В плюс — знание топонимики Венеции и удачное вплетение шатаний персонажей в городские локации. Автор где то чуть не дожала, не придумала пары поворотов или еще какого- то нефункционального персонажа разбавить двух антагонистов. И завязка и придумка вполне на уровне, но мелочей не хватило.

Роман снабжен пламенным эпиграфом в поддержку борющихся за свободу — палестинца, курда ли. К содержимому романа отношения не имеет вовсе, но эк Хайсмит все ж — граждаественная. Роман проходной, когда на голову Тома свалился преследующий его трикстер, но нп страшно, потому что бох из машины служит автору постоянно и без сбоев. В Риплиане, начиная со второго романа, немало места посвящено описаниям идеалов пожилой французской буржуазии: чтоб было свое поместье с садом, умелая кухарка, красавица жена, не требующая много секса, качественная кулинария, досуг и достаток. Все это в обилии у Рипли, живущего как сыр в масле. Даже всякого рода приключения лишь придают перчинку его статичному масляному однообразию. Этот роман прям квинтэссенция буколики, проблемы героя эфемерны.

Неровный мемуар, который писался в разное время, дополнялся частями.

Первая часть и все, связанное с описанием литературной номенклатуры, Твардовского — вплоть до смерти последнего — блестящая. О Солженицыне в последнюю очередь думают как о сатирике, но тут он развернулся в юмористичной манере и преуспел. Набоков уже в Истреблении тиранов писал о продуктивности смеха: стоит устранить страх и убожество начальников с претензиями, вариации их типажей дают комичный эффект. Баткин в статье Сон разума вдоволь посмеялся над семинаристско- паханским стилем и манерами Сталина. Вот и Солженицын вдоволь покуражился и над Хрущовым и над чиновными подпевалами, над чиновным в Твардовском ( не сводя Твардовского к зубоскальству). Наблюдательно, с аффектировпнием деталей, сменой тональностей иронии. Прямо из лучшего им написанного.

С конца шестидесятых пошли подробные, нуднве перечисления мвтарств, ввсылки, Нобелевки, кто помогал — сколь обстоятельно, столь и необязательно читать.

Сентиментальный роман. Рипли при всей его сдержанности и особенностях никогда не был социопатом, зачастую помогая без очевидной для себя выгоды. Этот роман ( как Долгое прощание Чандлера) о сложной дружбе ( с чертами детско- родительских отношений). Растянуто по лекалам сновидений расставание Рипли с парнем, емкие сцены из Берлина и Гамбурга. При общем уверенном почерке автора различие с дебютным романом о Рипли в идейной области разительное.

Мужская мелодрама в чистом виде, странно, что не экранизирована

Отсюда вышла завязка и идейная страта Во все тяжкие. Хайсмит показала, что сколь не рядись ты в подкаблучники да семьяне, пред экзистенцией тонуая пленка трещит. Хорошо и без броских эффектов описана резкая эволюция узнавшего о скорой смерти. Четко и без сантиментов, с удачной мини- зарисовкой жены, которая при всех ее моральных постулатах ( как и в ВТТ) явила ожидаемое торжество материи над духом.

Сам Рипли забронзовел, стал эдаким безюморным Воландом; что он, что сценки, где дилетанты легко справляются с профессионалами сильно уступают « линии Джонотана».

Грумм- Гржимайло писал лучше, но и отчет о путевых странствиях Н.М. изложен в добротном ровном стиле, хорошим языком. Я сильно наискосок пролистывал его описания там ландшафтов, какие породы животных водятся, да что там с истоками реки какой ( такое все ж преобладает), а бытовые зарисовки, сцены охоты, общения с местными читал с удовольствием.

Ну мило излагает же: « Для подарков туземцам взяли несколько ружей, игральных машинок, карманных часов....., и, наконец, телефон. Последний, впрочем, не производил впечатления, так как требовал для своей оценки некоторого умственного развития».

Экспедиция была о 13 человек: «каждый день уничтожался целый баран, который дает средним числом полтора пуда мяса.Нередко к нему еще делались приложения в виде застреленных фазанов, уток, куропаток или гусей». Однако.

В общем славно и занятно.

( Н.М. шевелюроусами понятно на кого похож, но конспирологов сразу отважу — нет в книжке ни строчки, что, дескать, автор встретил в Грузии юную Кете).

через 15 лет, после того как роман о Рипли обрел статус классики, Хайсмит выдала продолжение. Эффект новизны исчез, новые барочные преступления Рипли избыточны. Главное, исчез нерв и Рипли стал безэмоциональным, логика в его действиях напрочь исчезла. И в первом романе была большая степень условности и автор сильно помогала персонажу, а полиции нет, ну и во втором тоже.

Главное: что знают двое, знает свинья — в этом романе круг осведомленных знакомых избыточен, у них рыльце в пуху и полиции точно по силам их расколоть.

Написано энергично, без воды и с прежней уверенностью. Страницы слежки Рипли в Зальцбурге и вовсе хороши, местами чуть ли не как сновиденческие тропы. Очень уступает блистательному первому роману, но наблюдать за авторскими сюжетными ухищрениями любопытно

у томов этого квартета Байетт есть достоинства неспешных обстоятельных старомодных романов. Автор коптетентен, сюжет развивается неспешно, уйма завитушек и откликушек. Байетт в принципе любит вмтавлять в романы отдельные мини- произведентя ( сказок в Детскую книгу напихала преизбыточно), вот и здесь вставила повесть « Бабилонская башня»- условную притчу- антиутопию о словно б вольнолюбивом замкнутом мирке с неизбежным диктатором. Повесть сама по себе хороша — и точно интересней, чем ее обсуждение, суд над аатором и вся эта линия общественной морали. История героини с абьюзером мужем, адюльтерами, судом и опекой над ребенком традиционна и без сюрпризов. Как водится у Байетт, все рыхло, избыточно и многостранично. Сравнительно с этим циклом трилогия Коу и Конец главы Голсуорси выглядят абсолютными шедеврами темпа, организации материала и энергетики, но в шарме неспешной вязи Байетт не откажешь. Неплохо, что и романы квартета переводят и издают неспешно — перерывв в томочтении уместны.

Удивительно, что лишь третья экранизация — дивный сериал Рипли — сподвигла прочитать роман. Зная весь сюжет, удовольствин получил. Хайсмит мало того, что оставила преступления без наказания, так и сумела внушить сопереживание преступнику, чтоб у него получилось. Другой плюс: нашла баланс между расчетом и везением, не перетягивая канаты. Роман очень плотен и хорошо написан — в нем есть и выходящее за все три экранизации и немало. Местами напоминало Драйзера, но Драйзера сугубо жанрового, мускулистого, без воды и избыточной социальной риттрики. Незаурядный роман, буду читать продолжения

Акройд старался. Рассказал о склоках Ньютона с учеными коллегами, привел известный анекдот, что Ньютон засмеялся впервые за 5 лет, когда студег спросил, в чем польза изучения Евклида. Напомнил, что именно придумал и описал Ньютон.

Но любой биограф не в силах создать конфетку, если долная бессобытийная жизнь персонажа была за вычетом внутреннего интеллектуальногг стержня как гороховый суп. Не за что зацепиться, избыточно нефактурный персонаж

Успех Эпидемии сказался на статусе автора: все прочитали и книги, которые добротные и изобретательные. Соответственно, аатор обрела статус признания и следующий роман писала для жанровой ниши долго — чуть ли не три года. По факту шаг на месте, инструментарий и манера сформировались, но не потрясла ни разу. Зарисовки социума в экстримальной ситуации очень увлекали А.Громова, да и много кого. Типажи и ситуации узнаваемы. Ни разу не халтурный, старательный роман, по прочтении которого ясно: автору нужно что то яркое и незаемное тематически, чтоб она развернулась со сложившейся манерой. Посиотрим, куда выкрутится. Кот и нимфа мне понравились.

Старательно написанный посредственный роман создан словно с одной целью: оттенить на контрасте величие другого детектива со схожими исходными — понятно, Перста Пирса

На голову ниже романа про канцелярскую крысу — Кафка исчез, а сменивший его Баркер не ровня. Роман вышел избыточно мясным, натуралистичным. В плюс — изобретательность автора, игры с Блейком и интрига с Альбионом. Роман можно было б подсушить, но читается бодро. Без аналогий с НьюКорбузоном тоже тяжело обойтись. Бумажный тигр эдакий нуарный персонаж с кодексом, ну а уж сочетание с снимым простаком всегда выигрышно.

Батюшков немного и написал, да и в биографическом плане не так, чтоб кладезь. Шульпяков выгреб все что сон расписал все повороты биографии и биографии знакомых. Труд здоровущий, много и воды. Рассуждения автора (

по большей части здравые) относительно бессмысленности войн, преступности агрессии и цензуры — с прямыми отсылками к современности, всякого рода риторика ведет к разбуханию текста и лишним общим местам. Понравился фрагмент чередования описания поездки автора в Германию с Лейпцигской битвой. С большим интересом почитал бы биографию Вяземского от этого автора

Основным достоинством книги мне видится бодрый темп: сыщик идет от трупа к другому, опрашивает знакомых, выпивает, крутится — и минимум рефлексии. Именно постоянное движение и делает книгу читабельной, потому что весь антураж ее, тематика, декорации даже не вторичны, а из набивших оскомину. Сравнительно, например, с Алиенистом Карра этот роман совершенная пустышка и гладкопись. Читается по диагонали, бо ни фактурных персонажей, ни стилистических находок , ни диалогов, ни ярких сцен нет и в помине.Проходной ретровикторианский детектив, сильно второй сорт.

Старательная книга, многословная, автор готовилась и весь сюжетный каркас определенно неплох. Все время чтения сожалел, что по этому синопсису не написал роман Ффорде. При всей старательности Уиллис, когда раздавали юмор и блеск, она старательно стояла в другой очереди. Книга определенно ( в отличие от страшного суда) — попытка сыграть на доске британской юмористики ( Джером да Вудхаус), результат все ж сальерианский по большей части

Умиротворяющая книга, неспешная и плавная, о достоинствах размеренной жизни во Франции, когда есть и семья и достаток, и умение ценить мелочи жизни. По ходу чтения вспоминал фильмы Клода Сотэ, особенно про Венсана, Франсуа и их друзей. Центральный персонаж без ярких достоинств и недостатков, но ему определенно повезло родиться в небедной семье, с влиятельным другом, а еще и с прекрасной женой. Немудрено, что и быстрый закат он встретил с достоинством, мерно, как асем и надлежит. Обстоятельная траектория движений буржуазного француза, который и жил бы себе в рамках гедонизма. Политические сполохи и теракты тревожат, вполне ощутимы скорые грозы, но герой их опередил и ушел раньше. Мне показались лишними сны Поля, ну и технически, конечно, его сексуальная бодрость в пятьдесят лет после аосьми лет воздержания, а потом еще и на фоне химиотерапии, вызывает большой скепсис по части достоверности, ну да это мелочи. Уэльбек в этой книжке выступает последовательным и бесхитросиным певцом мелкобуржуазного уютного уклада частной жизни, а когда то ж претендовал на какие то социально- сатирические обобщения. Написано хорошо, убеждает.

С таким многорублевым замахом автор все ж сумел достойно завершить ( а сомнения были). Персонажей второго плана было столь много, что часть их неизбежно потерялась, тот же купчина в дебюте был из равнозначимых персонажей, а к финалу сдулся до незначительности. Хороший, уютный финал, в котором последние страницы ради изящества, эдакий открытый вроде бы ( и неважный) твист в том случае, если Суржиков не надумает писать продолжение по просьбе зрителей. Этого не надо, талант автора и его возраст предполагают новые возможности и новые пути. Технически в этом романе многовато неудачных попыток похищений и покушений — с учето общего объема текста без атаки Крейга, наверное, можно было б и обойтись. Инъекции сайфай в этом томе лично мне показались избыточными.

Полари — выдающийся в рамках жанровой ниши цикл, соразмерный с западными эпосами. Получил большое удовольствие.

Подробный и достойный нон- фикшн об известных событиях. Шифф перелопатила уйму источников и, обладая безусловным дарованием организовывать материал в изящный текст, преуспела. У нее много иронии, язвительности и местами изложение нравов и деревенских склок выглядит черной комедией. Меня впечатлил мельком упомянутый проповедник, который стегал служанку, првязав перед этим ее язык к большому пальцу ноги. Массовая истерия в провинциальном городке напоминала еще и Необходимые вещи Кинга, ну да салемские репрессии много кого вдохновили. Ной Хоули вполне может писать сценарий по этому тексту и снимать черноюморной сериал — материала в избытке. Получил удовольствие от текста, который дарит и надежду: времена массовой истеричной агрессии, поиска врагов и их коллективного оплевывания таки проходят и сменяются более позитивными чувствами вины и сожаления.

Первый роман был и динамичным и сюжетным, с эффектным финалом. Продолжение мне не понравилось вовсе: избыток рефлексии в ущерб событийности, бесконечное нытье рассказчика. Автор, очевидно, умеет излагать, технически оснащен, Завозова старалась с переводом, но мне было читать скучно и неинтересно. Разочарован.

Позднюю Маринину читаю с интересом к тому, как она — неглупая женщина — транслирует страхи и неуверенность пожилого интеллигента перед современным социумом. Без иллюзий, устройство социальных институтов и их наполнение у нее вызывает яростное отторжение, но сил и здоровья уже нет и выживать на манер азольских волков все труднее. Здесь она убедительна и изобретательна, сопереживание полное. Интрижная часть совсем бредовая и изобилующая невероятностями ( честнейшего облпрокурора с свежесудимым сыном, о котором он рассказывает по ТВ, в лет назначают судьей Верховного суда — и это из безобиднейших поворотов), публицистики в этгм романе мало, запоминающихся сценок нет никаких, ан книжка « морального беспокойства».

Маринина может сколько угодно говорить, что Каменская это не она ( понятно, Каменская опером работала, а не книжки пишет), но это сублимация бесхитростная, первого уровня, когда центральный персонаж используется автором как рупор для изложения собственных соображений. Резонно написав, что действия совершаюися для поднятия самооценки, автор поднимает свою , используя трибуну, чтоб показать, что она то ого- го: умная, аналитичная, цепкая, а новое поколение ( выбрала сильно нехитрого персонажа, который реально в роли мальчика для битья) инфантильно, непрофессионально и во всех смыслах уступает т.н. « старой школе». Опять метры публицистики ( немыслимой в жизни в форме диалога) о том, каким славным был поздний совок, какой прекрасной была милиция, как всех обманули и как все плохо стало в 90- е. Сейчас получше, но тоже далеко до СССР. Песни знакомые, но поскольку в художественном плане книжка ноль — автор занимается изложением наболевшего.

К концу 90- х автор уже в милиции то и не работала, а потому беглый эскиз обстановки 1998 года подслеповат.

Лучшее в романе — это, пожалуй, все ж препарирование Каменской материалов старого дела ( что подшито , последовательность материалов), но тож все суждения и аналитика персонажа напрочь игнорируют неряшливости, описки и приблизительности, которые ввиду нагрузки на следствие в 90- е являлись общим местом без второго дна. Ловить блох не хочется, но чтоб в уголовном деле был подшит листок посещений всеми лицами жулика в СИЗО ( в отсутствие доказательственного значения)- это впечатлен, не встречал и не слышал о таком ( чего не подшить тогда акт изъятия в СИЗО ценностей, акт медосмотра при посещении СИЗО там, копии его расписок об ознакомлении с правилами распорядка и проч.)

Не буду оригинален: переразбух мир Джадда. При достоинствах автора выстроить мизансцену и играть в перестановки наименований и исторических событий, роман получился самоповторный. Многочисленные пунктирные претенциозные бормотания в сторону того, что дизнь туманна, неясно, как отразится действие на чаше весов, да что влияет на кого, с одной стороны безобидны ( их можно и не читать), но автора не красят. Персонажи все из комиксов с утрированными талантами да познаниями, чего то конкретно запоминающегося в этой книге нет. Читаем по инерции, автор то многое умеет, но не событие и близко.

Из худших романов неутомимого Гришэма. Хорош он в описаниях судебных процессов и всего, что около. Когда еще и добавляет плутовства и юмора, приятен вдвойне. В « Парнях» этого нет и в помине. Тягучая история борьбы кристалльно- чистого прокурора и его лубочной семейки с злодейской семейкой преступников. Без полутонов и сумеречных зон: прокуроры и не пьют и налево не ходят.Судебных сцен чуть, описания злодейств механические и малоинтересные — Гришэм как бытописатель уголовных нравов сильно второсортен. Сказал бы, что такой сюжет лучше бы написал Лихэйн, но и он сдулся и в скверной форме.

как все славно начиналось... Зачин аутистки против педофила сменился сомнабуличными картинками странствий по городу героини с аберрацией восприятия. Это завораживало, в лучших местах близко к сновидческой Стрекозе Славниковой ( тоже там уральский городок). Очень хорош поворот со Стасом, миражи с запонкой, перемещением вещей по разным квартирам. И педофил неплох. Роман надо было заканчивать страниц на сто пятьдесят ранее и не устраивать в финале избыточную толчею жертв, пафоса, матери. Совершенно не понял, зачем автор сменила манеру речи Лизы и перешла на повествование от первого лица. Эпилог с Митей слащав и сусален. Роман обладает очевидным потенциалом для качественной экранизации, в которой хотелось бы видеть именно обработку аберраций Лизы и фантасмагорию, чем тысяча первую историю про педофила.

Несбе — большой мастер

Дебютные его романы были средние, но он развил свой

талант и , как по мне, серию про малахольного и однообоазного Харри перерос ( а Тана Френч свой дублинский отдел нет, хоть и старается). Серия популярна и 13 роман не будет последним, на что явно указано в концовке. Естественно, что коль пишет мастер, будет хорошо с интригой, финалом и отвлекающими подозреваемыми. Тут Несбе собаку съел и не подкачал. При всем, что проглотил с приятным ощущением, книжка точно в пять лучших серии не входит. Харри и его окружение помаленьку становятся тормозящим якорем — все с ними понятно и не интересно. Когда все ж наберут денег и снимут сериал по топовой франшизе, бохвесть. Фукунага бы справился.

Вполне занятный юмористический цикл с уймой шатающихся персонажей, всякого кровопролития и денег. В духе и стилистике книжки про Аляску от Еськова да Харитонова, в разбитной манере. С пасхалочками, кавээновщиной и при несомненной эрудиции автора в области вооружений, географии, истории и прочих дисциплин. С четвертой книжки цикла он стал избыточно многонаселен в ущерб композиции и « сумбур вместо музыки» доминирует. При этом 5 романами дело явно не ограничится, текст будет многокилометровым. В меру забавно и занятно, но, в общем, не без достоинств жвачка, очень непохожая, к слову, на цикл Конофальского, с которым сравнивают без достаточного повода. У Зубкова клюквенная кровища льется цистернами, смертоубийства поименованных персонажей в чести, золото кидают горшнями в отсутствие бухучета и планирования.

не поклонник я регионального национального романного восточноевропейского эпоса конца 19 века. Живописание провинциальной живости у Гоголя в начале века было терпимо, Морис Йокаи у венгров исполнил свои песни, но уже Сенкевич с его трилогией о панах архаичен, ну и этот эпрс Миксата несколько старомоден. В плюс — отсутствие пафоса героики, а также осознанный твист в финале с обмороком бургомистра. Местами забавно, порой вся эта дотошливость и многословие надоедают. Удивило, что венгры закусывали творогом вино — не так, чтоб очевидное сочетание. Сугубая местячковость этого романа придает ему этнографический интерес, но и несколько ограничивает в достоинствах. Хороший слог, много от плутовского жанра, щепотка от романтиков. Гашек этот роман определенно читал.

раз в три года, когда возникает дефицит в интересных новинках, я читаю какой нибудь из свежих романов нескончаемой каменианы. Этот -- из лучших, энергичный, без воды и на незатасканную идею о непрямых жертвах преступлений. Разумеется, писать диалоги и живые реплики Маринина не научилась, это деревянно, но она крепкий сюжетчик, хорошо расставила фигуры и закрутила интригу. Книга черная по настрою, где то с треть инвективы в вдрес скотских игр московских правоохранителей, сильно мажет их. Не берусь судить о том, сколь права, но убедительно и правдоподобно. Технический ляп нашел ( а редактор нет): при изучении обстоятельств прошлого убийства « дело прекращено из за неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого». Это, конечно, основание к приостановлению производства, а не прекращению. Бывает.

Ничего от повести нового не ждал и получил ровно по ожиданиям. С уважением отношусь к культуртрегерству автора в отношении Монголии начала века, но, все, что есть в повести, есть в « Князе аетра» и « Самодержце пустыни». Уже и « Песчаные всадники» мало что добавляют, ну и свежая книжка — все с теми же историко- этнографическими декорациями и повторами из более раннего. Л.Ю. выдающийся автор, слог его прекрасен, но уж точно предпочел бы почитать хоть четвертый том о Путилине, хоть что иное, но подальше от близкой ему монголианы.

Прекрасное и заслуженно популярное фэнтези, из лучшего у Хаецкой. Намешала баек и легенд отовсюду, Гай Гисборн у нее вполне приличный вот; не юмореска, но мягкого юмора много и он уместен. Хороший слог, вкрадчивая манера мне напоминали книгу Уайта про короля Артура — это высокий стандарт. Трехактная композиция никогда автора не прельщала, снова фирменный шашлык одного приключения за другим. Отдельный респект за снующих горностаев — именно такие придают и душевности и уюта придуманной сказке

Елена Владимировна немало сил и времени потратила на чтение литературы о Лермонтове и результатом штудий стал роман « Мишель» ( в котором к тыняновским стилизациям автор приумала и добавила — по стопам Олди — брата Героя, чтоб тот не был один) и вот эта биография, сколь каноничная столь и скучная. Люб Лермонтов автору, она и не скрывает ( соответственно, Мартынов « плохой»,« пошляк») и имеет полное право. Смешно только, когда пишется заведомо с пристрастных позиций и пеняется В. Соловьеву, что он попрекал ницшеанством Лермонтова и недолюбливал. Сердцу ж своему не приказала Хаецкая, вот и Соловьев не стал. Хаецкая старалась, много ссылок, много места развернутым цитатам от современников, но в общем такую работу плюс- минус мог написать много кто. Якоб Гордин точно смог бы. От Хаецкой ждал большего, черт ее индивидуального таланта книжка не содержит.

Борис Натанович в интервью говорил, что жанр фэнтези ему неинтересен, потому что там эскапизм, который никак не соотносится с его интеллектупльными и эмоциональными запросами. Хаецкая , в свою очередь, в эссеистике указывала, что НФ не любит, а фэнтези ей именно и мило эскапизмом, как способ бегства от реалий в уютный и придуманный мир. Если согласиться с непритязательностью и таким местом жанра и воспринимать вещицы в нем именно с позиций, хорошо ли автор выписал сказочный мир, то здесь Хаецкая хороша. Занятная сказка написана с тщанием, а в лучших местах не уступит и сказке Сюзан Кларк. Придуманный магический мир Бретани впечатляет, а выход персонажа на поле битвы при Креси и вовсе заслуживает наивысшей оценки. Нетрудно разгадать и кем является будущий химерописец Ян, по мотивам картин которого только что вышла еще более славная книжка, где автор скрылась за псевдонимом, указав себя переводчиком. Юмор и элегичность сплетены, композиция ж стльным местом автора не является. Финал с Кале и Фомой скомкан и слит; заверши автор возвращением Ива хозяином, прекращением проклятья, никто не пожаловался бы. Вернусь с чего начал: сугубо в жанровых рамках очень достойный роман. Я как раз не поклонник жанра, но авторский талант убедил и доставил удовольствие

Сколь необязательный, столь и приятный довесок к вышедшему Баудолино. Хаецкая добавила немного от Павича в этой милой повестушке о странствиях плута. Писала с душой, плотно и компактно. Композиционно- полный шашлык, стилистически — из лучшего от талантливой авторессы.

не Тынянов, конечно, но написано хорошо и компактно. Плотный слог, выписанная фактура и запоминающиеся сцены. Мне понравилрсь все, что связано с бабкой Лермонтова. Увы, зачем скрещивать густую биографичную добротную русскую прозу 20 века с игрищами « Герой должен быть один», я так и не понял.

Очень приличная альтернативка. Знание деталек и артефактов 3 Рейха, конечно, от Мартьянова, а Хаецкая для придания большей живости — и отвечала за дневник немецкого солдата ( о чем в заметках и писала). Это случай Курылева, которому к знанию фактуры добавили художественности. Ровно написано, а по нынешним временам поди такой нейтральный слог и крамола. Менее всего понравилась часть французских похождений Шпеера-мл.( всякие заговоры да теракт). Финала трилогии хотелось бы, но не факт, что Хаецкая с этим сдюжаеь и ей это интересно

Каждая новая книжка Быкова это всегда в радость. Первые два очерка — о Толстых и Тургенев/ Виардо прямо образцовы и уровня эссе Алданова. Информативно, кратко, уважительно и интересно. Начиная с пар Серебрянного века и далее добавилось много идейного блуда, которого у Д.Л. всегда хватает. Его соображения насчет того, кто человек модерна, что такое советский проект и как плохо сейчас изложены многажды, понятны и в рассуждениях о парах хотелось бв больше психологии и поменьше всяких знамен. О Мережковском, Шоу, Блоке и половине персонажей Быков писпл раньше много и подробно и в этой книжке фрпгменты предыдущих ( читанных) эссе, так что сборник ну не то чтоб весь из мпиериала первой свежести.

И еше одно. Я больше всего люблю таки романы Д.Л., но особенность их такова, что обильно обкатав свои идейные концепции в публицистике, автор тащит их и в худлит.Что огорчает. Жду его след. романа, допишет ли он свой « Океан», который интересует побольше сем биография украинского лидера.

Больших откровений не ждал: Прилепин автор увлеченный, а уж в рамках «художественной биографии» — с придумыванием диалогов, сценок, постановочных трюков — было очевидно, что он в Шолохове и разглядит. Дебют было скучно читать из-за сказовой интонации, а к финалу пошла совсем уж идейная часть — «реабилитансы» за поведение после Сталина и аргументы в пользу авторства «ТД». Мне такое неинтересно. А увлекла часть, в которой описаны страсти тридцатых: сущие игры престолов в Вёшенской станице, всякие Ежовы, Ланистеры и Евдокимовы. Приведенные фрагменты писем насчет коллективизации, масштабы заступничества — все это впечатляет и сильно в плюс человеческим достоинствам Шолохова. Ну и если убрать идейную мишуру автора, то картина такая: надорвался морально в 1937, был вопрос выживания, еле вылез, ну и в общем к 35 годам как писатель и закончился, а дальше пьющий статусный гражданин-охранитель. Я до Прилепина масштабов страстей вокруг Шолохова в 30-е годы определенно не знал — здесь биограф нарисовал сочную драматургию (тенденциозную, знамо, но яркую).

Сборник мемуарной прозы, эссе о знакомых и интервью. Напоминает интонационно, да и стилем мемуары Ширвинда. Удачливые проыессионалы, у которых все сложилось, перед уходом вспоминают, как были молоды и какими славными были ребята из культурной среды. Оба — талантливые люди без гамнка на гениальность, больших претензий. Токарева, правда, писательница, но тоже второго ряда. У нее краткий слог, асе по существу, обычная оптика. Как легко читается, также и забывается. Не Лев Лосев или Генис в плане качества мемуарной прозы, и не Данелия, в чьих мемуарах как раз ей уделено целомудренно немного места.

и снова о том же. Руни себе нишу застолбила,она большая мастерица писать диалоги и тркволнения ранимых и рефлексирующих миллениалов, которые не для жизни и грядущие перемены их сметут. Все ее персонажи точно не из тех, кто рвпнут на вызод, толкаясь локтями, а встретят клмету как Данст и Гинсбур в « Меланхолии».

К третьему роману манера ее стала привычной и повторяемы. Появилась популярная богатая авторесса в роли центральной героини — тревожный симптом. В переписке героинь появилась публицистика еа общественные темы ( среднего уровня) и, в отличие от первых двкх романов, сцен соития вощросло кратно ( есть и по телефону). Написаны они добросовпстно, перемежаются диалогами, но в общем, тож все как в откровеннвх любовных романчиках, без прорывов.

Прочитал со смешанным чувством некоторой досады, но и уважения к таланту Руни. В плюс ей, что маленькие книжки свои все ж не с пелевинской частотой тискает.

» Одиссея Блада», видимо, лучший роман Сабатини. С учетом даты выхода Скарамуша этот роман, написанный по полям Дюма, выглядит и архаичным и неуклюжим.

У Дюма ведь есть две блистательные трилогии и Монте- Кристо, а все остальное на порядок ниже, включая и цикл про Франц. революцию, на который и равнялся Саббатини, сыпнув чуть мотивов из Капитана Фракасса Готье.

Читается легко, хоть воды и патетики многовато. Есть удачные реплики, зато финальный трюк с тайной рождения за гранью добра и зла. Роман как веком ранее написан, такой замшелый. Чуть позже вышел Девятое термидора Алданова и там тоже есть остроумец, который все то понимает о старом режиме и его сменщиках, но Скарамуш рядом выглядит совсем уж лубочной развлекушкой. Понятно, что приключенческий жанр, но есть куда как более достойные романы в этом жанре, да и у автора есть книги получше. Прочитал- забыл. Фильм, надо сказать, тоже не шедевр.

Сенильная книжка. Лучшие работы Коу сильно в прошлом, а этот пастельный роман- бесконфликтная перепевка куда как более содержательной трилогии. Коу тратит время на статуарные зарисовки идиллический моментов прошлого, привязывая всякие посиделки к памятным датам истории. Эдакие ностальгические старые песни и главном. Такого много, но ни искры, ни перца в книжке нет и вовсе, преобладает умильный авторский взгляд на прошлое. Теперь вот вода менее мокрая, трава не так уж зелена, душевность канула. Однообразная манера, самоповторы сильно не впечатлили.

Моей хотелке ( чтоб Волков лежал больной, а три буйные бабы вокруг него устроили бы микст Мизери и Иствикских ведьм) не бывать, но как поклонник этой нескончаемой производственно- бытовой жвачки прочитал и новых 2 тома. Автор понятен и предсказуем, с подробностями, кто что ел, да сколько денег пришло. Волков у него в начале 16 века запросто хлещет кофе со сливками, на постоялом дворе завтрак у него как у французского рантье начала века 20- го. Пусть его, всегда так. Эта часть почти без баб, все про бой с еретиками, да интриги во враждебном городе. Конца краю не видать. Чем то напоминает столь же нескончаемую сагу О' Брайана про Хозяина морей.

Михаил Шишкин приумолк, но у него появился последователь. В наимилейших пейзажах Швейцарии коммерсант с женой и студент с юницей слушают « простые рассказы» « простых русских людей», в основном, про тяжелую жизнь. Потом обсуждают между собой: коммерсант все о скотстве общины, студент о духовности, дамы чуть корректируют. Для меня страннл, что добрые отзывы Парфенова и Данилкина обошлись без констатации очевидного: это очень вторично по отношению к « Венерину волосу», схематично и в художественном плане автор сравнительно с Шишкиным ну совсем публицист. Местами даже думал: не стеб ли это по поводу Шишкина, что из Швейцарии вспоминает ужасы детства, ан нет — подражательство. Хоть бы Понизовский Испанию выбрал, право слово.

Наверное, худший роман вполне популярной трилогии. Леметр квалифицированный рассказчик и с сюжетными нитями справляется. О мытарствах персонажей во Франции 1940 года читать местами нескучно. Автор указал источники в послесловии как бы в оправдание, что не сильно что из реалий присочинил. Увы, деловитый слог автора плохо сочетается с ходульными штампами из 19 века: про разлученных брата с сестрой и их обретенье, преображения всякие пред лицом испытаний, семейные тайны. Анахроничная книжка по структуре, прямо скажем. Вполне поддается экранизации

С умеренным интересом прочитал воспоминания состояашейся бизнес- леди. Авторесса была выращена в традиции, но при этом была весьма прагматичной, ни романтики, ни созерцательности на на йоту. Укажет и сколько стоят воротнички и кимоно ( дорого) и с кем из селебрети общалась. Обретение профессионализма не обходится без издержек, возьми хоть наших гимнасток- международниц, хоть фигуристок). А все одно от мемуаров прям веет избыточным эгоцентризмом и социопатией авторессы, которая всегда в белом пальто, а остальные по меньшей части нелепы, ну а если полезны , то и ничего. Помирает ее первая большая любовь от хвори, но близкие друзья отсоветовали его посещать и « я вняла их советам». Дельно изложен профессиональный путь, но как личность автор неинтересна, лишена юмора и умения замечать яркость других людей.

И снова дети- экстрасенсы, которые выросли и творят чудеса в области психических исцелений. На этот раз Хег почти обошелся без острого сюжета, написал камерную сказку о чистых сердцем детям и целителях, которым не противостоят ни злодеи, ни спецслужбы. Местами заносит в область дона Хуана из племени яки, перемещений по снам чужим многовато, но в общем Хег писать умеет и справился с личным романом на тему излечений психики и травм. В меру претенциозно, неглупо и не занудно.

Читал после двухтомника Веркина и как то так получилось, что сравнивал две громадины. Оба автора хорошие рассказчики, написали избыточные тексты, которые можно произвольно и сократить и дополнить, в обоих много о хтони в глубинке. Да и « кто злодей» в обоих романах не предполагает определенности и ясности разгадки. Но если роман Веркина дружелюбный, смешной, цитатный и рассчитан на перечитывание, то у Боланьо именно, что прочитал, оценил и больше смысла нет. Часть про убийства и эмоциональна и авторский прием с обрубанием развязки работает на все сто. В лучших местах Боланьо удается воссоздать сновидческую атмосферу, местами забалтывается. Атмосферная и тоскливая книга, больших прям таинств в ней нет, едва ли « великий « роман, технически сделан достойно. Отдельные фрагменты — ну как если бы Борхес романы писал, и вообще от аргентинцев много. Чуть не понравилась лубочностью линия румынского генерала с большим елдаком, но его там чуть.

А вот тезис, который применим и к нашим палестинам, хоть и про Мексику:« У нас страна такая — каждый первый мачо, но почему то кругом полно пидорасов».

Прочитал бы другие — более камерные и организованные романы от чилийского таланта, мож кто и переведет

Вполне неплохо написанный практически бездиалоговый роман , синопсис которого полностью соответствует. Будни аббатисы и рост ее статуса и монастыря. Ни толики романтики, суровые средневековые будни. Неизбежное лесбийство и так же неизбежный феминистский уклон. Без изысков и огрехов. Некоторым обоазом эталон стандартной литературы, написпнной со старанием неглупой и неглухой на слог авторессой. Забывается на следующий день после прочтения

как и предыдущий роман — о приключениях вундеркиндов. Качественный комикс о суперсемейке, которые преодолели социопатию и творят чудеса. Хорошо написано, хотя и сюжетно и антуражно все очень вторично. Нсть и словно бы у Кинга взятый инфернальный злодеус ( навроде убийцы из Воспаменяющей взглядом), и ангел- хранитель ( все умеющая соседка). Сугубо развлекательное чтение, написанное профессионалом, достойно и разумно по объему. В небогатой на имена современной датской литературе Хёг прям выделяется. Со своей манерой, не жонглер. На пляж эту книжку рекомендую прям

уфф, дочитал таки эпос Веркина, который велик, рассказчик блистательный и может интересно и забавно на ровном месте строчить километры ни о чем. От соразмерных современников отличает неизбыточный размер предложений. А так полицитатность, даже не столь Стругацких, сколь Прашкевича напомнил. Намеренный смысловой шашлык в финале напомнил и финалы лучших романов Михаила Шишкина.

Веркин щедр, роскошен и текст обречен на перечитывание и цитатность. Ряд сцен написаны с блистательным комическим эффнктом. Он один такой, именно что национальное достояние.

( Роман притом рыхлый, фельетонистый, первый том сильно лучше второго, — но и безусловно выдающийся; в эмоциональном плане не зацепил ни разу в отличие хоть от Герды, хоть от Облачного полка, да даже и Сахалина)

Приятное развлеченьице, хоть и простоватое для автора. Но мне и этот роман и предыдущий про Масу все милее последних натужных книг фандорианы. Досадно, что снова о преступном синдикате и линии Азазель да Коронации в лайт варианте, ну да что теперь. А ведь я помню, что в первых енижицах серии Акунин анонсировпл свои планы был заявлен в фандориане роман о Распутине. Это я б почитал с интересом.

P.S. по названию сильно боялся, что вот буквально автор создаст оммаж Куприну, загнав Масу с Фандориным в бордель, там даст кринжу; обошлось, по счастию.

Водолазкин — квалифицированный автор и очередному его роману может чуть не хватает, чтоб быть уверенно хорошим. Простая история про доброго человека без свойств, но с феноменальной памятью, расскащана путем дробления расскачиков и манеры изложения. Читается легко и все добротно. Во второй части, где рассказ от спецслужбиста, повеяло Алешковским, в третей — где конферансье, фокусник и близняшки — Диной Рубиной, а эпистолярная четвертая часть напомнила о « Письмовнике» Шишкина ( вот уж кто приумолк, а хотелось бы от него чего то нового). Больших эмоций не вызывает, но второй ряд прям уверенный и добротный. Я читал по свежей памяти от романа другого филолога — Соболева , ну и, конечно, српанительно с его стилистической ррскошью, находками, вариативностью и изобилием « Чагин» смотрится скромным родственником. Но при бесконечной вторичности читается ну не как предыдущий « Остров», прямо скажем.

Алданов, кажется, писал, что большевистская мысль опошляет и того, кто с ней спорит. Тойбин точно пиетета к Томасу Манну не испытывает и в рамках романной биографии обстоятельно порезвился. Жизнь Манна известна, мегаписуч был, писем и дневников в наличии, но Тойбин и тут решил дополнить образ видениями голых мужчин. Оттого в 72 года Манн ежеутрене просыпался с эрекцией, утверждает биограф.

Некоторым образом кармический бумеранг: в Фаустусе главгер изобрел 12тоную систему- это сделал Шёнберг, а Манн его одарил сифилитияескими видениями. Вот Тойбин одарил и Манна навязчивым гомосексуальным наваждением почище чем у Эшенбаха.

Никогда поклонником Манна не был, он в пересказах выигрывает, вполне представитель немецкой особливости, о которой см. очерк о Гоголе Набокова; роман Тойбина прям густо пошловат, не хочется злорадствовать.

Понравилось даже больше дебютного — и прозвучавшего- романа. Очень уютная размеренная душевная проза по стопам Набокова же. Что не Питер, а Вологда, в плюс, равно как и сказовая порой интонация. Соболев — не первый в средь когорты филологов- беллетристов — безгранично радует воздухом, юмором, моральным равновесием ( чего не хватвет, например, Степновой); в общем не только « буквы на бумаге» и да, при чтении « легкие расширяются». Прописаны и детальки и персонажи, ну а замшелый отчим охраняемой Стейси ( бесцветной и пустой), это знамо Таксович из великой книги автора- вдохновителя.

Снова — как и в Настройщике — одиночка на краю цивилизации. Минимум диалога и обстоятельная описательность. Старомодность и вторичность как принцип от автора. Погружение а техническую часть — в этом романе медицинская неисчерпаемая тема. Неисчерпаемый гуманизм и все благое.

Альтернативой этой суховатой придуманной истории про одаренного врача из Вены является блистательный нонфикшн А.Во про не менее даровитого и реально блиставшего пианиста ( не Настройщика) из венского дома Витгенштейна.

В Мейсоне при очевидной добросовестности, обстоятельности и стараниях лично мне моцартианства не хватает. Это субъективно, автор безусловно квалифицированный

Много хуже « Домино», и напоминает « Словарь ламприеров» Норфолка. Но и этой невеликой книге уступает. Эмоционально роман никакой, все в нем о старых фолиантах, поисках оных, потерях, кочующих инфернальных коллекционерах, одержимых идеей фикс. Куча дат, имен, фактиков — и все в кучу. Росс Кинг — автор блистательной образованности, но этот роман удручающе скучный. На что я его поклонник, но жалею потраченного времени.

Британцу поручают отправиться в джунгли по просьбе автономного влиятельнейшего доктора, который в далекой оккупированной Бирме стал полубогом для местного населения. Конрада и Копполу автор в уме держал, но не стал живлписать очередного безумного Курца. Тихий англичанин искуса иной цивилизацией не выдержал, впрочем, ожидаемо.

Роман написан намеренно в старомодной манере британской довоенной прозы, обстоятельно и без вкусовых погрешностей. Тема Бирмы и особенностей тамошних декораций и нравов конца 19 века неисхожена. К финалу — щепотка Ле Карре.

Добросовестная умная симпатичная книга, в которой совсем чуть не хватило, чтоб быть прямо без оговорок интересной и эмоциональной. Элегия вторичности авторской оптики сильно очевидна.

Самая, наверное, неблестящая из биографий от Кинга. Все обстоятельно, с фоном и подробностями, но как то устало. Микеланджело не вышел фактурным, да и Рафаэль тоже. Работа проделана большая, обстоятельно. Но может лучше.

» В Болонье папу Юлия II свалила лихорадка, отягченная геморроем. Врачи мало чем могли ему помочь, но и папа был пациентом из непростых: ел запрещенную пищу, а слугам грозил виселицей, если они расскажут о том докторам».

Такого, к сожалению немного.

Что Росс Кинг прекрасный рассказчик, это очевидно по его биографиям. Ну и роман — изобретательная псевдоисторическая фантазия в русле Умберто Эко — выдался обстоятельным, с вкусно прописанной атмосферой, бытом, картинами Англии и Италии 18 века. Прям и барочно и богато. По манере и плотности изложения, балансу с занимательностью эту книгу решительно предпочту Норфолку и Паллистеру, тоже издававшихся в серии « Игра в классику». Кинг наигрался вволю: и Филдинг и Гринуэй и тема Фаринелли, все в ход идет. Недостоверность персонажей, стихия масок и невозможность разгадать интригу — тем держит. В конце, правда, ну човсем ералаш устроил, за что минус балл. Зато есть выдающаяся по исполнению сценка постановки вымышленной оперы Генделя, где автор держит в фокусе сцену и зал одновременно. Приметная книга, с мастерством сделана. Еще, когда читал, почему то вспоминал Страх Постнова: при разнице декораций атмосфера морока, наваждения сближает.

Еще одна блистательная биография от чудесного канадца, ставшего для меня открытием. Жизнь Леонардо, политическая история Милана, особенности техники, легенды, собственно кпртина и всякие ищмышления — нашлось место для Дэна Брауна даже. Много смешных мелочей, автор сколь компетентен, столь и не напыщен. Переводчик постаралась.

Ну типа:«» Апокрифические Евангелия были написаны в 3- 4 вв. чтобы хоть как то дополнить скудость сведений в Библии о жизни апостолов; это живые популярные рассказы, в которых встречаются говорящие животные, летающие волшебники и мелодраматические эпизоды самокастрации и некрофилии. Апостолы совершают многочисленные подвиги — оживляют мертвую рыбу, крестят львов, а в Деяниях Иоанна имеется забавная история, как этот апостол, ночуя в трактире, велел клопам оставить его, чтобы как следует выспаться, — и преуспел».

Иванов вообще сдулся. Это хуже Акунинских романов Аристономия и следующего из цикла семейного ( про Быкова и Юзефовича не говорю).

Неинтересно читать: ни слог, ни диалоги, ни сюжет, ни персонажи — вообще не за что глазу зацепиться. Без психологии, каких то цепляющих мелочей. Прям ох. И предыдущие не ах, тевтонские тени едва дочитал, а Бронепароходы даже и не смог.

Умеренных достоинств роман, который легко читается. Жаль, что Акунин, многообещающе дав экспозицию дильцов пансиона, не двинул по линии общения между ними, а свернул на голливудско- ретро пеплум. Хунхузы, золото в тайге, волшебник да любоффь. Роман венигретного толка, навалено всего. Авторские соображения о старении, работе мозга, социологических перспективах старения человечества сколь неплохи, столь неоригинальны. Центральная героиня Вероника да ее олигархический поклонник выписаны очень скверно.

На мой взгляд — слабейшая книга очевидно значимого для автора цикла. Часть про шестидесятые — традиционная игра в шарады, угадай, кто Трифонов и почему Евтушенко Возрожденский, публицистика про старость того же уровня, что и в предыдущих частях. По- разному написанные главы про Сиднея Райли и Степняка — уроки сочинения на тему по лекалам в сборнике про Англию. Все вместе в единый эмоциональный роман не складывается. Легкости, изящества и блеска нет и в помине, а без этого сочетания Акунин не бодрит.

Старобинец была куда как экономнее и кратче в предыдущих романах и куда что ушло. Броды — бодрое, разухабистое развлекательное чтиво по лекалам Посмотри в глаза чудовищ ( « чайник закипает» оттуда), Ока силы и множества других солянистых псевдокрипторетробоевиков. Смешались кони, лисы, люди. Очень неряшливо, избыточно, автор словно метраж гнала. При этом всем читается легко ( по диагонали, правда), в концовке более менее всем воздалось и в долгую дорогу очень уместна.

Прекрасная биография, подробная и обстоятельная. Некоторым образом не уступит биографиям Бойда и Филда, обстоятельнейший труд. Если в целом образ « внешнего управляющего» и не изменился у меня, то ворох деталек и бытовых разностей что то подправил. Оба Набоковых были исполинами, сверхчеловеками по линии дарований, жизне и трудолюбия, нашли ж друг друга. У автора зоркий глаз и чутье на смешное: всякие истории со снобизмом, рассеянностью Набокова рассказаны исключительно. Навроде того, как в Голливуде ВН спросил у Джона Уэйна, чем она на жизнь зарабатывает, а у Джины Лоллобриджиды, не француженка ли она. Биография, конечно, « бытовая история» жизни Набоковых, но читается с интересом.

Автор так хорошо пишет, что скачаю даже и ее книжку о Клеопатре — сумеет ли с другим материалом справиться?

Книжка недавно переведена и хороша. Незатасканный биографический материал о персидской интеллектуалке в угрюмом исламском Иране, которая читает и преподает западную литературу. Части организованы вокруг обсуждения с иранскими девами Набокова, СкоттаФицджеральда, Генри Джеймса и Джейн Остен. Понятно, что с такими кумирами автор и не может писать плохо — а пишет хорошо. Близки и созвучны ее мытарства в атмосфере затхлой реакции и ксенофобии к Западу — все узнаваемо и по делу. Книга несколько затянута, выиграла бы от компактности, но определенно и занятна и изящно написана

Вровень с первой книгой. Автор решительно сменил декорации и вместо нуара выдал приключенческий детектив в декорациях двора индийского магараджи. Шашни, интриги, слоны да убийства. Весь этот рахат- лукум вполне адаптировпн под западные вкусы, штампы и запросы, социальщина из первой книжки вытравлена. Сродни приключениям какого- нибудь Томека, только без зверей. Целомудрено, с юмором. Легко читается, ну и забывается несложней

Нуар на индийском фоне и именно эти декорации шарма придают. Весь набор от чистого сердцем пьющего детектива с растрепанным сердцем, двуличной красотки, скверных богатеев и политиканов в наличии, но пасьянс с Калькуттой 1919 ранее не был и в общем сложился. Иногда автор злоупотреблчет чандлеровским последом.

» На столе меня ждали три записки и я начал подозревать, что в мое отсутствие кабинет выполняет роль вспомогательного почтового центра. Первая была от начальника с просьбой зайти к нему. На ней стояла пометка» Срочно», поэтому я отправил ее в мусорную корзину»

По счастью, не весь текст такое зубоскальство, интрига есть, все по проверенным лекалам. Хорошее пляжное чтение

Доброхотова- Майкова абы кого переводить не будет. Росс Кинг очень хороший автор развернутых детальных срезов исторических локаций. Мне и его книжка о Моне по душе пришлась, ну а вот эта прям эталон познавательного качественного нон- фикшн. О технике переписывания фолиантов и первопечатанья, итальянцах 14 века, войне с турками, Медичи и прочи — компетентно, развернуто и объемно. Пишет про Веспасиана, но без избыточной к нему пристрастности ( свойственной блистательным, например, биографам А.Во и Л. Томпсон), с тщанием к мелочам и сдержанным юмором.

Один умник в 1436, пятидесяти шести лет, женился на восемнадцатилетней « редкой красавице», как сам гордо заявил. Семейная жизнь ему так понравилась, что через полгода он даже написал трактат:« Надо ли жениться старикам?», в котором с жаром ответил на свой же вопрос, что да, обязательно»🤣

Вот как раз кавказский антураж незатасканный вистов и добавляет. Все остальное, включая надломленных паренька и тертого копа ранее видано- перевидано. Много воды и эмоциональных метаний, да и собственно интрига не ах.

Об убийстве семьи Гошта автор явно читал.

Уровень вполне приемлем, читается легко, но атмосфера и избранные декорации могли быть украшены поинтересней.

Поздний роман уступит Гэтсби. Фитцджеральд здорово отличался от современных ему авторов креном в психологизм и отсутствием социально обличительных ноток — пожтому выигрышно читается сейчас. Это роман об угасании, медленной дкградации хорошего, красивого и чувствительного доктора. Материал подан так, что не эмпатировать ему местами не получается.

При этом первая часть, половина второй — про болезнь Николь — написаны так себе, с избыточной обстоятельностью и лишь с середины, когда Дик пошел на спад, автор нащупал элегичный и грустный тон, поймал ритм. Роман не выдающийся, из категории « приятная классика», с послевкусием.

Здорово уступает дебютному роману. Меньше динамики и самоповторов больше. Без пресловутого « внутреннего ребенка» можно б и обойтись, в все одно последовательный троллинг автором современной повестки и лицемерных стандартов политкорректности доставляет.

Достала главгера повернутея на экологии воспитательница, он хочет ткнуть ее в недостатки, а товарищ остерегает:

- В разговоре с одинокой молодой пышнотелой женщиной у тебя будут трудности с аргументами.

- « Пышнотелая» — это то, что раньше называлось « жирная»?

- Если бы такой вопрос был допустим, то и слово бы не меняли!

Такого в достатке

Небольшой и неудачный роман, о котором позже автор писал, дескать, это черная комедия. Комедия несмешна, если так, а по существу это описание патологии. Ревность всем знакома, но избранная автором манера и сугубое утрирование с космическими там мастурбациями и буйными снами просто скучна. Первая, вводная, глава хороша, а потом все пошло наперекосяк. Странно, что автор дивного блога Толстов высоко ценит этот небольшой романчик, который для Барнса и нетонкий и несбалансированный.

Ожидаемо самый слабый том серии. Про Британию в 20 веке и известно и написано столь много и качественно, что о чем то новом не напишешь, а пересказ известных событий не вдохновил. Ну, стали называть после 1 Мировой войны легких на подъем мужиков umbrellas, а дам — бисквитчицами, стоит ли ради этих ошеломительных сведений листать том? К Тэтчер ожидаемо пристрастен — это у нас она респектуема, а в Британии консенсуально считается полуфашисткой. Про Хита и Мэджора тоже ничего яркого — в сериале « Корона» и то занятней. В общем посредственная работа

Началось за здравие. Первая часть книги, посвященная несообразностям и фантазиям Верна в части путешествия по Южной Америке в поисках Гранта, смешна. Остроумно и аргументированно автор тыкает перстами в вопиющие огрехи классика..Потом стало много скучнее, а собственно главы- реконструкции написаны уныло и без огонька. Альтернативная грантиана не захватила, показалась вымученной. Боковые экскурсы в сторону Миклухо- Маклая или там спонсорства англичанами террористов словно бы для объема написаны. Компетентность , наблюдательность и эрудиция автора вопросов не вызвают, но и первоисточник поистрепался, и в жтой тменно книге искру не высек. Показалось тягомотнее и нуднее книжек по миру стивенсовской пиратчины

Понравилось поменьше, чем Остров без сокровищ. Там было препарирование чужого текста и славная глава на эпилог. В продолжении начинается все с той же публицистики, предметом которой уж совсем малоинтересные материи стали, а втлрая половина — собственно художественный фанфик. Вот он приемлемого уровня, но всякого рода псевдоскелеты в шкафу, да рояли в кустах на генеалогическиз древах.. То, что Стивенсону было вровень, сейчас совсем архаично. При всех оммажах да стилизациях. Читается меж тем легко, автор добросовестно покопался в материале и внятно его скомпановал.Что Хокинс — не тот, кем кажется, стало и после первой книжки ясно, ну а во второй он ожидаемо шагнул в юбермены.

Кажется, в « Голом пистолете» Фрэнк, пудря мозги дочке Пресли, двигал якобы про себя байку:« Жили парень с девушкой, любили друг друга, потом расстались и встретились через долгие годы. И тут ее сбивает насмерть машина...- Неужели все так плохо?- На самом деле все еще хуже!»

Это прям описание романа Памука, который величайшая мелодрама о любви на грани патологии. Роман соразмерен « Любовному настроению» и « 2046» Кар Вая и если кто из поклонников китайского визионера не читал — рекомендую ознакомиться.

С тщанием, которого не было у Пруста ( еще один не скрываемый аналог), Памук расписал мелочи быта состоятельного барчука Стамбула 70- 80- х. Собственно, и музей организовал — как раз надеюсь попасть в него через пару недель.

Вдохновенный и лиричный шедевр, одновременно слезоточивый и композиционно интересно организованный. Перечитал спустя более 10 лет и мнение все то же — чистый восторг.

Забавный и душевный черноюморной роман с критикой социальных институций. Криминализованный адвокат близко к сердцу принял курс лекций по навыкам психотерапии, якобы научился покою и начал сталкивать лбами бандитов. По большей части забавно, хотя понятно что слишком условно и придуманно.

Расписывает автор сложности с частными детскими садами:

» Помимо прочего, родителям предстоит решить, какой тип фашизма предпочесть для своих детей — чтоб их чад кормили биологической едой, вегетарианской или веганской, до того как они на обратном пути рванут в « Макдоналдс».

» При собеседовании позаботьтесь, чтоб у вашего ребенка был бы хоть один пластырь на очках и чтоб он прихрамывал. К тому ж он должен уметь сказать по арабски:« Возьми мою игрушку, ты же в гостях».

Политкорректностью, словом, не пахнет, что славно. Радует, что уже два романа в продолжение вышли и грех их у нас не издать в переводе

Сюжетно — очень нехитрая вещица, о жизни в провинциальном канадском городке с молодости до седин респектабельного врача, да о его культурном окружении. Мастерство юморесок, искуственных диалогов на высоте и главное достоинство. Продукт исключительно изящной словесности. Милые диалоги на бытовве, околорелигиозные да медицинские темы.

» Кто то сказал, что Господь любит простецов, раз создал их так много.

- Но бледных спирохет Он создал еще больше,- возразил Эванс.- Следуя твоей логике Господь любит сифилис гораздо больше чем простецов».

Приличная вещь: умная, изящная. Прекрасные новеллы, лишь формально объединенные тематикой русских в Англии, представляют вариации приемов. Поигрывание мускулами Музы, очень забавно. Советы, как надо писать, и сами по себе хороши и непафосны, ну а уж новеллы автора...

Мне более всего глянулась про общение Питта с С.Р. Романцовым:

» Наглый щенок, — сказал по- русски посол Марфе Ивановне ( его борзая).

Она поняла слово, вздохнула. Перед усталым от жизни взором мелькнула сладостная картина, не столько зрительная, сколько обонятельно- осязательная. Сладкий младенческий запах, копошение мохнатых головок у живота, приятное потягивание в сосцах. Давно это было». Это ( неназываемый) Алданов.

А алчная на 500 гиней содержанка Петра или эпистолярный роман Чичагова?

Прекрасный сборник, славная антология

Достойное завершение « младшей трилогии» от Аберкромби. Завершил так, что поди пойми — начнет ли четвертую трилогию или хватит уже?

Мне доводилось отмечать влияние Дюма на сюжетопостроение и структуру романов цикла — в этой книжке тематика революционного( не лучшего) цикла и описание террора, в общем оттуда же. И все то по делу , но меня эта « революционная» часть особо не вдохновила.

Украшением цикла стал, конечно, Орсо. Прямой наследник шекспировского Гарри, который стал королем, а собутыльника не продал и сохранил и человечность и иронию. Светлейший образ на весь мрачный цикл, участь его логична.

Аберкромби подрасчистил поле, но оставил на доске достаточно игроков. Осталось придумать концепцию штоб организовать материал.

Акунин в предисловии отметил, что весь проект как бы и задавался ради этого финального тома и что сложно писать — слишком все уж изучено. С последним трудно не согласиться и правило Оккама бьет по автору наотмашь. Это скучный, компилятивный и без искры синопсис известного периода, в котором автор не поднялся ни на йоту над предшественниками. Да и Зыгарю это не удалось.

В проекте вообще ранние части поярче и интересней, а к 19 веку и автор спекся и оригинального нет ничего.

Читается влет. По практике — что так легко читается, и забывается так же легко. Суржиков интриги вьет давно, персонажей новых вводит, забывая порой о старых ( Ребекка мелькнула здесь статисткой) и к финальному роману столкнулся с проблемой перенаселения значимыми персонажами. Автор он вегетарианские — за сотни страниц почти никого из сколь нибудь фактурных персон не убили не разу ( сравним с Мартиным). Соответственно, нет такой гекатомбы, чтоб все нити развязать, ни о ком не забыть.

Законы увлекательности, ударных сцен, вкрапления детективных линий автор освоил, виртуоз. С другой стороны объемные тома сами по себе ( кроме пожалуй второго романа) финалов и завершенности лишены, композиционно рыхлые и лишь части бесконечного текста.

Так или иначе — в терминах Тойнби — адекватный и самобытный ответ Песни Льда и Пламени.

Ну послабее предыдущей части — не в степени « Пира стервятников» после 3 тома Мартина — но ощутимо. В композиционном плане рыхлая вещь, обрывается на полуслове. При том — мастерство автора при нем, число фактурных персонажей растет, ряд сцен -незабываемы. Моя любимая — когда Дед открыл Марку глаза на него же. Это прям высочайший класс. ( а байки Деда понравились не особо). Интрига на интригу интригой погоняет, уйма нестреляющих ружей и лже- Кукловодов.

Стремительно — к Янмэйской охоте.

Канцелярская крыса понравилась так, что дважды уже пытаюсь найти у Соловьева что то достойное. Но Геносказка не пошла, ну а вот это роман — про воюющих зомбаков — чистая графомания. Обильный водянистый текст про машинерии и расчленения человечьих тел.

» Столитровый бак тяжелого огнемета — хорошая штука, но только если тебе не приходится бежать с ним по узким траншеям».

Ну как тут не согласиться? ( трудно, ох как трудно плыть в соляной кислоте с отрубленными ногами!). И весь текст такой.

На мой личный вкус Мо Янь — лучший автор из живущих вне зависимости от статуса нобелиата. Нехитрую, в общем, историю вражды двух амбициозных селян с адюльтером и убийством он поведал как один только он и может. Обрамив мясными декорациями и раблезианскими картинками обжорства. Устроив в конце минную канонаду с описанием результатов каждого из 41 выстрела.Добавив галлюцинаторные видения. Устроив изумительную сцену праздника мяса с разбушевавшимися страусами. Да, местами, чистый Сорокин, но китаец не про « буквы на бумаге». За ними у Мо Яня сочные и фактурные крестьяне, опора на народные поговорки и неиссякаемый талант рассказчика.

Выдающийся мастер, номер один.

Самый нехитрый и вполне заурядный роман Руссо из трех прочитанных. Формально — ложный детектив, по существу — рефлексия трех стареющих друзей на темы как жили и как надо. Руссо — автор квалифицировпнный, ни разу не новатор, но, обратившись к традиционнейшей истории, искру не высек. У Июнь Ли, например, или у Мураками ( про бесцветного) на голову лучше.

В восторге. Лучше первой книги и, к слову, не разделяю критичное отношение к линии Миры. Детективная линия с расследованием исчезновения Линдси вполне себе. Любимые страницы — восточные, с цветастой речью, ну а общение с купцами Эрвина прекрасно без оговорок. Трепетные купцы попались:

» Аксинион шумно вздохнул и запил печаль полным кубком вина, Юс- Фейри закрыл лицо ладонями, Гобарт схватил полную горсть зефира и принялся горестно жевать, а хохлатая птица крикнула в ужасной тоске:« Ииирииии!». Очень удачна и симметрия двух лидеров воюющих сторон, и фигур второго плана. С одной стороны, нет рюшек, соплей и любоффи, а с другой — нет и натурализма. Решительно все соразмерно, увлекательно. Баланс, юмор и композиция подкупают.

Очень традиционная и добрая книга о жизни в провинции с вльтруистом в роли центрального персонажа ( дибильноватого стоика в духе Каурисмяки). В нем — отзвук Апдайка ( Кентавр), а еще книга Руссо напоминает и Корабельные новости и Эен Тайлор и много кого еще. Легко и приятно читается, ьесконечно вторична. Эпилог не так, чтоб мегаудачный.

Главным достоинством, блеском и фишкой является образ Макса — непутевого отца главгера, масштаб и качество выделки которог о выше на голову всего остального. Сделан на уровне Стивы или Сомса.

Обыкновенный человек Руссо ярче и фактурней.

Для меня очевидна огромная зависимость именно этого романа от ранней прозы В.М.Рыбакова вообще и от « Дерни за веревочку» , в частности. Отсюда всякие нервно- эмоциональные надрывы и пережимы, страстные этические инвективы о человецах и все остальное. Диалоги, когда не публицистика ( подшучивание друг над другом) хороши, но 2/3 — все ж публицистика. Авторская тяга к обобщениям, проекции общаги на мироустройство и ьиблейским аллюзиям утомительна и не тонка.

Читал после просмотра фильма , в котором много что по- иному сделано, и фильм лучше.

Роман надрывный, сентиментальный, так что всех жалко и все грустно. Славно, что Иванов сделал шаг в сторону, добавил к эмоциям и иронии и фактуры, написав два прекрасных романа о тяготах жизни Служкина да Моржова.

Прозвучавший добросовестный роман, в котором хватает достоинств. Фаетастика ближнего прицела, фобии перед китайской экспансией, тема педофилии. Как минимум два хорошо выписанных персонажа — аутсайдеры ( б.девушка и б.коллега главгера).Из послесловия можно узнать, что выходу книжки и автору помогла Славникова — но в отличии от нее Богданова пишет просто, по делу и без стилистического блеска.

Роман, конечно, не волшебный и не так, чтоб чем то удивил.

Френч все норовят загнать писать продолжения Дублинского отдела, но и предыдущий ее внкцикловый роман был небезнадежен, а Искатель и вовсе хороший. Это вдумчивое и в подробностях описание ирландской вымирающей глубинки всего на одно убийство, в котором и его расследование и развязка второстепенны. Обстоятельно расписан идиотизм сельской жизни и вымирание, общинные нравы. Очень хороши сцены коллективных пьянок в баре. Переводчику пришлось много стараться, чтоб передать диалектизмы и манеру речи ирландских провинциалов.

Сам же сюжет и особенно атмосфера — совершенно веркинские, но он сделал бы ребенка мальчиком и изложил бы все с его угла

Ну очень неровная вещица вышла. Вначале идет чистый КВН: очередная альтернативка с жонглировпнием персонажами, цитатками, аллюзиями и протчим.

Персонаж разглядывает альбомы с вождями и комментирует:

» Кальтенбруннер может сойти за мужа Голды Мейер. Мюллера я бы счел провинциальным куплетистом. Борман, заснятый в лыжной шапочке у костра, похож на сочинителя лирических песенок».

В альтернативном мире таки уцелел Илья Глазунов. « Его знаменитый диптих « Внуки Гостомысла» изображал депутатов Государственной Думы Никулина, Вицина и Моргунова в образе Рюрика, Синеуса и Трувора».

В середине книги появляются вполне содержательные и занятные варианты авторства « Тихого Дона». Автор совершенно в теме полемики и аргументов за и против Шолохова, весьма элегантно их обыгрывает и выдает вполне удачные стилизации.

Концовка слита: автор вставляет немалую часть прямого текста из Альтернативы Ю.Семенова в свой как бы текст. Это и не стеб и не стилизация и даже не плагиат ( все ж не скрывается). Масштаб и смысл этого трюка я не оценил.

Резюме: не безнадежное жонглирование масскультом, комикс с почти достойной средней частью. Читать не обязательно, напоминает худшие игрища Еськова, например.

Роман именно периода « новой искренности» шестидесятых и как характеризующий эту манеру и интересен. Ранний Аксенов созвучен весьма. Еще, конечно, Хемингуэй сильно шарахнул — рыжий рассказчик весь из его кодекса. Собственно производственная часть смешана с героикой и блескучая — и Санин и уж тем более Конецкий писали куда как сдержанней и тоньше о людях в море.

Лирическая часть — о чуйствах с тертой буфетчицей ( скрывающей за цинизмом, как главгер за напускной сдержанностью, золотое сердце)- вызывала зубовный скрежет от использования всех штампов шестидесятнической прозы.

В плюс — эффект присутствия, атмосферная среда мореходов, сочная и хлесткая речь. Не шедевр, но на раз почитать нормально.

Славный рассказ, мускулистый. Тематически о топтунах КГБ застойных поздних времен есть кроме этого рассказа хорошая повесть Азольского и поди все. В этом рассказе здорово дано бесправие и растоптанность достоинства в кубе: сегодня комитетчики топчут обывателей, а завтра также топчут и унижают их. Сплошное болото, без прорыва и катарсиса. Эмоционально и убедительно с кульминацией, хорошей композицией. Некоторые черты сходства с прозой Белля, которому посвящен рассказ, найти вполне можно.

Крайняя по времени издания повесть Веркина не относится к его лучшим вещам, но она очень перфекционистская. Фактически на маленьком пятачке через нескончаемые ссоры двух девиц и их хороводы вокруг резонера-пацана автор дает грустную картину вымирания деревни и традиционного уклада. Здорово нагнетает природные и рукотворные знамения, но вся ж история без спецэффектов и держится исключительно на мышцах авторского дарования. Эти сельские подростковые ссоры были и раньше, стилистически узнаваемы и эффекта новизны нет, отчего мне повесть показалась несколько вторичной. Но Веркин достиг такого уровня и мастерства, что и не лучший его текст и впечатляет и цепляет, ну а в части диалоговой вязи и юмора он точно один из лучших наших. Если не самый.

И в первом романе все было хорошо с натурализмом, второй же в этом плане окончательно скатился в трэш, что то среднее между эстетикой Элроя и (прости хосподи) какого- нибудь Дашкова. Авторские некроромантические фантазии обрамлены в переосмысленный антураж Варфоломеевской ночи, в которой царит сатанист- главгер. Умиляют приступы любови. Очень скверны страницы, где Карла беседует с Алис и идет взаимное облизывание. Скверный текст. Тема капрофагии, допустим, автором, двинувшимся в сторону скверны, не раскрыта.

Во всем толстенном томике понравилась лишь реплика персонажа в дебюте:« манера одеваться вовсе не означает, что мой хозяин Анжу содомит. Я лично видел как он овладел горничной сзади, когда та скребла полы, причем с энергией недавно посвященного в сан епископа. Должен признать, что так он хотел реабилитировать себя перед матерью, которая была свидетелем этой сцены, однако крики горничной указывают на то, что это не было заранее спланировано».

Ничего сопоставимого стилистически в книжке нет, лишь резня да кишки с фекалиями

Ну так себе развлечение. Автор нагромоздил на корабль уйму негодяев, убийств да всякой небывальщины, чтобы в конце привести к морально неочевидной развязке. Уйма несуразиц , которые в концовке при как бы рациоразгадке не стыкуются. Недохолмс на периферии, в центре же — здоровенный на стероидах Ватсон.

Получил он травму и:

» Сара проводила у его постели все свободное время и уходила только чтобы исполнить супружеские обязанности».

В обшем, балаган, который темп расхристанности набирает постепенно, но резво. На грани приемлемости.

Для дебюта прекрасно. Три почти одинаково интересные параллельные линии, прописанный ( не так штоб очень уж самобытный) мир, в меру магии. Неплохой слог, выписаны персонажи. Чувство юмора есть и его в меру. Главное — и интересно и увлекательно. Сказал бы, что получше Камши ( и много слабее двух шедевров Остапенко), но яркости и драйва лучших западных авторов не хватает.

Расти есть куда: ужимать воду, отсекать лишнее как минимум. Но определенно приемлемый уровень развлечения, продолжу.

Когда в период расцвета Сорокина с Пелевиным ставили через запятую , это коробило: один — стилизатор и пародист, а другой все ж миротворец. Прошли десятилетия, оба равно плохи и занимаются самоповторами. Сорокин хоть не каждую осень выдает на гору роман, так что выгодно отличен от В.О.

Ну понравилась всем « Метель». Странствия персонажа из этой повестушки в привычном распавшемся мире не сильно интересны, авторские же повадки, приемы и фишки изучены многажды. Механистическое воспроизводство шаблонов, « всего лишь буквы на бумаге». Комбинация этих букв не вдохновила.

Дебют, да и вся первая половина романа — прекрасны. « Если существует специальный орган читателя, реагирующий на удовольствие...»- писал в рецензии некогда Набоков. Соболев осознанно сделал оммаж « Дару» с его пародийными сценами, поисками отца. Прекрасный слог, на редкость плотная и изобретательная словесная вязь, в которой нет- нет и кроме Сирина то Сологуб маякнет, а то и автор « капустного гекзаметра». Из еще очевидных источников вдохновения — особенно в части сюжетов отцовых рассказов — еще и Крыжановский. Все славно и неспешно.

Со смерти Зайца ( ненужной и немотивированной) сюжет пошел под откос и стало скучновато. И спиритический сеанс не ахти, а уж дальнейший путь в деревеньку и встреча с отцом попросту неинтересно и неизобретательно сделаны. Последней третью откровенно разочарован.

По мелочам: всякие инвективы в адрес типа либеральной тусовки нетонки и плоски, анекдот про « зачэм гризли, застрэлили» тоже не из тонких. Местами напоминало не столь классиков первой половины а Крусанова ( что, конечно, тоже неплохо).

Резюме: здорово начал, а потом все хуже. Блистательный стилист, но дебют то художественный в полтинник. Будем ждать следующего романа

Прекрасная повесть, возможно, лучшая у Санина. В основе, как часто, рентгеновская социология коллектива в условиях ввживания. Она не так, чтобы оригинальна или глубока ( герой авантюрист против разумного перестраховщика), но намеренно яркая и зобастая.Это мало чего стоило, не надели автор бесноватого капитана 40 оттенками юмора — от иронии до буффонады, навыками троллинга и триггерства. Вот это совершенно забавно, одно удовольствие читать. Хороша корабельная милфа, типаж выкручен. Как раз награда достаточно бесцветному рассказчику в виде теледивы с т.зр. достоверности сомнительна.

.

Прекрасный и смешной роман. В субжанре описания вздорной профессорско- кампусной среды один из лучших, не уступит ни Лоджу, ни Брэдбери, не Эмису. Главное достоинство — тщательно выписанный рассказчик, который как апдайковский кролик, все время бежит и лавирует между бесноватыми коллегами. Он в совершенстве владеет приемами иронии и троллинга, ведет себя как мудак, но, в общем, мир его не поймал. Я восхищен юмором автора и манерой изъясняттся его персонажа, который, помимо прочего, стоит и не плачет от неприятностей, жалеючи себя.

Я не читал иных книг Руссо и не могу с ними сравнивать эту. Понятно, что обязательно читать другие его опусы — но этот — в рамках юмористической прежде всего традиции — определенно удался

Неожиданно хорошая книга, перед чтением которой опасался. Амбициозно все ж писать оммаж от лица условной жертвой и на изменившемся социальном фоне к великой книге В.Н. Которая стала безусловной классикой, и, в общем, ее этические и моралистские акценты понятны, и считаны . Собственно психологическими этюдами, сменой не только фокуса и нюансов роман и интересен. Много полутонов, но и опять же — с т.зр.преподавателя был бы иной роман и иное виденье. Рассел как могла старалась объективизировать, на фоне истеричного иассового сознания всякие смягчающие привела, но все ж как то не занялась соображением о извечной разности любых партнеров, внежертвенной основе расставаний и несовпадений, стоицизме. Все же о жертве. Имеет право, все отмотивировала.

Автор особо делает акцент, что история не личная. Это прекрасно, талант у нее большой, недалеко от Руни ( та лучше и лаконичней и « без жертв»), верю, что напишет и более интересный и универсальный роман.

Добросовестная биография, выдержанная вполне в каноническом ключе. От автора ожидал большей раскованности и оригинальной оптики. При всем уважении к персонажу, человек был достаточно сволочной и в отсутствие безусловной доказанности вины в убийстве француженки дворовых так или иначе остался человеком « с пятном». Как Митя Карамазов в отсутствие линии Смердякова.

Обстоятельства дела изложены не вполне корректно ( Отрошенко преувеличивает злонамеренность чиновников навроде Зарядского), но при туманности преступления ( и наличии у С-К. мотива и возможностей организации) всякого рода реабилитансы с художественной точки зрения не сильно то впечатляют.

Уступает двум признанным шедеврам Остапенко, но и в этом романе есть и шарм и индивидуальность. Не стандартный квест. Меня несколько раздражал поток сознания и обилие стонов и охов в синтаксисе. Часть с собственно странствиями и метаниями , про отчуждение героя от боевых соратников, тяготения к суккубихе понравилась больше. Сценки навроде общения персонажа с королем, его братом и моложавым стариком и вовсе хороши. Большая четкость и внятность финала, поменьше служителей Демона — мог выйти более организованный и яркий роман.

Неплохой развлекательный роман для среднего и старшего школьного возраста. Целомудренная вещь плюс магия. Цирк, понятно, не театр, а его пластика и антураж, в общем, предполагают канон и отсутствие психологизма. Наблюдать за движением марионеточных персонажей вполне интересно, большой эмоциональности нет. Роман строением вполне можно сравнить с шедевром Кларк, но у той избыточно много завихрений, завитушек, фольклора. Сдается, что и Моргенштерн мог бы изукрасить сюжетный каркас, но не стал этого делать, причем сознательно. Вещица вышла добротной и компактной, хоть, понятно, не шедевр

Приятная во многих отношениях ностальгическая мелодрама от хорошего рассказчика. Автор реализовал подростковую мечту попасть в круг селебрети- музыкантов шестидесятых, да так, штоб признали за равного, да пообщаться с ними.

Для этого Митчелл придумал четверых глубоко положительных персонажей и дал им успеха. Изрядно покопался в музыкальном материале и написал мягкую вещь, где все хорошие и без больших проблем.

Часть истории с Тук- туком на любителя: как по мне, без нее можно было б и обойтись. Не удержался и без ссылок на свой лучший роман ( о Японии) — простительно.

На ударника сил не хватило, он остался статистом сравнительно с яркими образами остальной троицы. Все селебрети вышли в точном соответствии с их штампованным каноном — ни шага в сторону.

Роман очень демократичен и с очевидным коммерческим потенциалом. Еще он иллюстрирует, что Митчелл — все ж автор второго ряда, если сравнить Утопию с дилогией Коу или « Земля под ее ногами» Рушди, например.

Ничем не удивила. Все те же обстоятельные диалоги, мышиная возня вокруг трона и неспешный ритм. Искренне надеялся, что в контексте казни автор соорудит какую то эмоциональную кульминацию, но куда там — собственно аресту и казни посвящена десятая часть текста. Все так же сухонько и по делу.

Не хочется повторяться насчет переоцененности ( получше Балашова местами), но все ж после прочтения трилогии чувство облегчения не от того, как автор организовала материал, а скорее от того, что дочитал и можно оставить в прошлом. Амбициозный цикл, не отнимешь. В третьем томе на манер Линкольна в Бордо всякие фантомы убиенных посещают ( особо, правда, не тревожа) и Кромвеля. Автор перелопатила уйму литературы и проделала большую добросовестную сальерианскую работу. Зареклась вроде писать исторические романы и любопытно, куда свою энергию и рукотворные навыки теперь обратит?

Компактный нецикловый обаятельный историко- приключенческий роман о премьере « Сна в летнюю ночь». Читал в полулюбительском переводе под наименованием « Безумен род людской». Переводчики справились, не заплутали в пьесе, использовали перевод Щепкиной- Куперник.Ну и сам по себе стиль изложения Корнуэлла не так, чтоб цветист и суперсложен для перевода.

Ни одного убитого — нонсенс для Корнуэлла. Рассказчик — брат Уилла Ричард Шекспир, по воле автора эдакий простак. Театральные нравы, а особенно быт и декорации выписаны с тщанием и любовью. Что автор старался, но и писал с удовольствием, оно видно — оттого и читается легко ( в отличие, допустим от претенциозной и скучноватой Мантелл)

Добил цикл Б.Конофальского « Инквизитор»- добротную и обстоятельную эпопею рутины состоятельного рыцаря в Германии начала 16 века. Первые 3 книжки были бодрые — главгер колотил состояние, гонял ведьм, воевал с бандитьем в чумном городе, но с середины автор сильно дал крен в сторону бухгалтерского баланса. Подробно расписаны текущие траты на войско да на хозяйство, что почем, да кому дать. Бедный главгер, удачный альфа- самец, изнемогает от сложностей хозяйства, а еще дома воюют три его беременных бабах. По материально- технической части даст фору циклу О Брайана, где Джек Обри тоже все время сводит концы с концами, да считает добычу. Неплохо показана эволюция главгера в сторону скряжества и стяжательства. Цикл вообще гуманистичным не назовешь, но и натурализма в меру, не избыточно.

К концовке нудновато, да и скомкал автор ее. Агнесу точно бросил

Хотелось бы эпилога, да так, чтоб Фолькоффа удар хватил, он бы лежал, а его бабы, включая ведьму Агнес, воевали б у него на глазах. Это было б здорово в жанре черной комедии , у автора точно порох есть на такое. Но тему эту нужно обмозговать года 3, материал автору очевидно надоел.

В целом цикл понравился, рекомендую. Ни разу не графомания

Кей, конечно, большой мастер. Нашел свою нишу — перелицовку средневековых историй — и уверенно осваивает. Мастер выписывать напряженные мизансцены и работать ( условно) в стиле Большого Голливуда. Там, где любовь, там и кровь. И про грустинку не забудет. Он избрал разумный темп выпуска романов, при том, что, наверное, может строчить, не останавливаясь.

Это хороший, но очень самоповторный роман. Композиционно протаганисты скакнули из Аль- Россана, центральный рассказчик был такой же, воды многовато. Прочитал, смакуя — эталон качественной развлекательной прозы

Грустно констатировать, но, похоже, Иванов эволюционировал в добротного жанрового ремесленника, поставщика добротного коммерческого чтива. С небольшой цензурной правкой такой роман мог выйти в 70- е и быть популярным как соответствующие книжки Короткевича. Мне были совершенно неинтересны все « средневековые» главки про суккубов и сатанистов, а часть про Пилау-45, как ни крути, по всем статьям уступит Трезориуму Акунина. В финале пулялки- стрелялки, а в целом — туфта от некогда выдающегося автора. Впрочем, после Блуды в той или иной степени Иванов занимается олеографией.

Конечно, здорово уступает « Чертовому колесу», но Гигалошвили очень сильный рассказчик и изжеванный материал — о жизни в камере о « сажайте и вырастет»- перерасказал с блеском. Он очень хорош в диалогах. Первая часть, в которой и воздуха побольше, более понравилась, а тюремная часть все ж притомила. Идиллические странички о детстве в Тбилиси чуть ли не Детство Чика напомнили. История ж про утрату невинности традиционна. Финальная повестушка о древней Иудее неинтересна — как и рассказы схожей направленности в сборнике « Тайнопись». Роман определенно получше предыдущего, но, в общем, для автора скорее проходной.

Скучноватый и обстоятельный роман, которому фильм мало чем обязан и уж своими достоинствами — в малой степени. Скучный и нудный Лапшин у Германа получился, то же и с Хаевым. А вот как раз занятный персонаж — уголовник Жмакин, психованный и надрывный, у автора вышел хорошо, но ему в картине места не нашлось. Второй ряд советской прозы пятидесятых, совершенно необязательное чтение. Если б не было фильма, и вовсе роман( а по существу серия сшитых рассказов) имел бы все шансы на забвение.

Очень добросовестный и обстоятельный роман. С идейной начинкой, интригой, ограниченным кругом лиц. Да, вспоминал Донну Тартт тоже, очень ее напоминает, но Френч, не имея м.б. такого статуса, писала куда как более увлекательные и хорошие романы. Отошла от надоевшей ей серии — имеет право, вышло не провально. Но если Несбе Королевством переплюнул серию про Харри Холле, то Френч это решительно не удалось. Добротно, но необязательно

Балансирующий на грани приемлемости шпионский боевичок, легко читаемый, со всякого рода надуманными персонажами, один ярче другого. В плюс автору- действие происходит в Будапеште, топонимика и основные туристские достоинства которого воспроизведены добросовестно. Пляжное чтиво и некоторым образом — идеал для Абдуллаева, если бы он умел писать.

Ожидаемо блистательный и информативный роман. Д.Л. перелопатил и осмыслил уйму литературы о сталинских соколах и выдал на гору идейный полупублицистичный роман, разбитый на главки по героям. Псеводонимы легко считываются, читается на ура ( пролог отсылает к «Голубой чашке»). С одной стороны, без знания фактографии тяжело в полной меере восхититься артистизмом интерпретаций, с другой — уверен, что быков все самое вкусное и занимательное так или иначе уже извлек и обработал пряностями. «Июнь» мне понравился большей, он и художественней, но Истребитель — прямо информационная махина сравнительно с камерным Иксом, допустим. Д.Л. столь велик, что его обращения в художественной форме к историческому материалу — это всегда интересно и здорово.

( при всем этом поставить балл выше мешают два обстоятельства:«Истребитель» — это оммаж первому, лучшему роману и всякие авторские осмысления советского проекта как предназначенного для ковки сверхлюдей или «выхода в стратосферу» уже были в более совершенной форме.

Второе: я вот постоянно почитываю расшифровку передачи Один с Д.Л. на «Эхо Москвы». Д.Л. — человек избыточный во многих смыслах и все его рассуждения о советском проекте, афоризмы и тезисы о сталинской эпохе, самоцитирование приводит к тому, что до чтения книги половина ее идейного содержания автором изложена. Сейчас он занимается тем же в отношении грядущей книги «Океан»)

Евгенидис (ранее его не читал) определенно умеет писать. Вкус к детали, хорошие диалоги, психологически достоверные персонажи — все у него есть для крупного писателя. До поры до времени роман развивался чередованием главок от двух прекрасных персонажей, которые расстались в колледже, пошли своей дорогой, и, по идее, обречены в финале соединиться к радости читателя. Хорошая уверенная мелодрама. Но в середине автор вставил главу от имени и про мытарства «ненужного мужа» героини, страдающего психическим заболеванием — и этот персонажа своей мощью полностью перетянул одеяло на себя, дисквалифицировал малахольную парочку, которой автор так и не придумал финал. Главы про больного талантливого угасающего мужа, осознающего свои беды — лучшие в романе, это уровень Франзена. Концовка скомкана и уж точно могла быть интересней, нежели литературный финт с отсылкой к викторианцам

Линию сомнабуличного Маркуса лучше бы выбросить вместе с ним: и без того избыточный роман стал бы соразмерней и интересней. По существу это история дефлорации двух сестер, которая, естественно, прошла не как у Джейн Остен. Байетт ожидаемо наворотила уйму аллюзий, скрытых и явных цитат, зарисовок из жизни сельской богемы. В отличие от «Обладать» этот роман прочел достаточно легко — и продолжение почитаю, но это определенно не шедевр. Местами здорово напоминает искусственные построения Мердок — тоже ни один их персонажей в простоте слова не скажет. Для узкого круга мегалюбителей британского литературного наследия.

Добротный роман, написанный ясным, ровным и прозрачным слогом. Очень теряет в пересказе — как, допустим, Брисбен Водолазкина, достоинства которого в языке и размеренном ритме. Роман Барри стилистически очень отличен от его американской дилогии и старомоден. Внятные традиционные этичные посылы, пара десятков персонажей. Автор оживляет нарратив недостоверностью рассказчицы и в финальной трети даже переусердствовал с мозаиками. Текст для премирования, манера письма — без завитушек, все благородно и содержательно.

Добротный роман. Собственно, название дает полное представление о содержании: скорбный плач от лица жертв троянской резни, взгляд изнасилованных, чью родню перерезали греки.Олимпийцев нет, все зло- от людей, но и для Ахилла героиня нашла все ж понимание и сочувствие. Роман несколько монотонный и одноидейный — проигрывая в качестве по всем статьям дилогии Миллер.

Это — не оголтелый феминизм, без экзальтации, вполне квалифицированная работа, достойная разового прочтения. Не шедевр.

Именно этот роман — композицией, фабулой, чередованием планов мне напомнил Клавелла, который, в свою очередь, много взял у Дюма. Аберкромби стал мастером увлекательного изложения, прям не оторваться. Фишка с движением камеры от убитого к убийце и далее — из « Героев», а стоп- кадр перед взрывом и описание эмоций персонажей напомнило Мост Людовига от Уайлдера.

Мрачная сказка читается взахлеб, а Орсо — первый из ведущих персонажей, который никого не убил холодным оружием. Понятно, что он королек- не ратник, но до этого все правители так или иначе лично воевали. Орсо создан из Генриха Наваррского от Дюма и юного Генриха же хроник Шекспира ( Аберкромби спутника уровня Фальстафа писать не стал, а вот калька с Пистоля — собутыльник- правдоруб- наличествует).

Качеством и соразмерностью насилия, предательств и интриг Аберкромби прекрасен, в 3 части ждем вселенское социальное восстание. В помощь автору — Луиза Сан- Феличе и цикл о Французской революции от Дюма.

Понравилось меньше предыдущего тома. Мне показалось, что как раз ту часть, где о Карле и революции можно было бы подать под менее традиционным углом. О Кромвеле тоже ничего нового. Как раз про Якова и Карла II вполне занятно и интересно. Факультативные главки про Гоббса или Мильтона тоже как то не вдохновили. Добротный и обстоятельный масштабный обзор от очень статусного публициста, достоинства проекта очевидны, но именно эта часть не лучшая. Без вдохновения написана, дежурно.

Автор молодец. При сохранении фирменных приемов, юмора, драйва все норовит тематически освежить придуманный мир. В этой книге обогатил предпромышленной революцией, классовой борьбой ( в виде бунта черни). Введена уйма новых персонажей, тарики — на периферии ( колоритный Трясучка и вовсе — плакат). И близко нет нюансов смены времен уровня трилогии Дюма о мушкетерах, старики в этом романе исключительно чтоб не растеряться, кто из новых персонажей откуда растет.

По качеству, интриге пока здорово уступает любому роману из второй трилогии, но читается легко и бодро.

Много хуже и проще книжки про кремлевскую рать. Написана избыточно просто, на грани желтизны, с придумыванием ( очень простых) диалогов. Материал жареный, с юмором и чутьем на деталь у автора все в порядке, но упрощение и одномерность всех персонажей, эстетика анекдота сильно смазывают эффект восприятия. На схожую тему имеется перевод добросовестной и хорошо написанной книги Хоффмана « Олигархи», которой Зыгарь ( читавший) сильно уступает. Книжка Зыгаря как синопсис грядущего лет через 20 сериала пригодится, но к тем порам более синтетичные и серьезные работы подойдут.

По советским временам приключенческий роман был вполне себе. Я читал правленый вариант, где накануне войны, полагаю, что ранний был лучше. Все это по несоветским меркам, конечно, сильно второй сорт: затерянный мир в тайге, импорт революции, уродливая старица и прекрасная молодчица, Джим Хокинс. В обилии и японо- белобандитские шпионы. Короче, трафареты прыгают среди клише. Читается легко, какой то изюминки или стилистических красот не увидел. В конце 20- х полуобразованное население нужно было как то развлекать: для решения этой задачи роман и написан

У Аладанова, которому Л.А. столь обязан, есть « Повесть о смерти». Как раз в Филэллине прощальные элегичные ноты определили мое впечатление. Ожидаемо качественный размеренный роман на историческом материале ( кроме Алданова и Окуджава вспоминался) от большого мастера. Эталонное сочетание ритмичной и ровной прозы с мудростью историка. Как и в случае с Пушкиным, от чтения Л.А. расширяются легкие. Л.А. избрал полуэпистолярный жанр — и преуспел. Уход Крюденер и Александра подан с достоинством и благородством, поневоле интонация видится близкой автору ( и ушедший Витковский и карабкающийся Ширвинд в своих книгах попрощались с читателем загодя, ну а Л.А. обходится без лобовых приемов). Отпели птицы, а солнце Эллады все останется прекрасным, звучит на последней странице.

Л.А. — совершенный исполин, которого и не стоит номинировать на книжные премии. Или создавать спец. приз, присуждаемый каждой новой его книге. Идеал такта, жизненной мудрости и благородства — сравню еще с Искандером. Здоровья и долгих лет ему.

Неровный сборник. Заглавная повесть — нескрываемая игра на полях Улитки на склоне и Кыси — хороша. Неплохи и 3 следующие новеллы с разными вариантами выживания социума после катастрофы. Почти не меняется в них тип деятельного рассказчика. Хоть манера и тематика очень традиционные, первая часть сборника сколь не удивила, столь и добротна. Три финальные рассказа сильно портят послевкусие, они легко написаны и вполне себе халтурные

Качественный развлекательно- авантюрный роман , в котором фабула соотнесена с осадой турками Мальты. От Кея или Переса- Реверте отличается некоторым пустословием и избыточным натурализмом в ( повторяющихся) описаниях войны. Гипернатурализм сочетается с сильно старомодными персонажами: Рыцарь- супермен, мечущийся между леди Ровеной и дикаркой, его Боевой Товарищ, зловещий Враг Инквизитор, Потерянное Дитя. Сексуальных сцен автор не чурается, вожделение охватывает персонажей по щелчку пальцев невзирая на травмы и тяжелые бытовые условия.

Боевые сцены осады Мальты расписаны со всех сторон и хороши. Определенно честное развлечение: легко читается, а еще и продолжение есть. Полюбивший гекатомбы автор решил направить глаагеров в Париж посмотреть на Варфоломеевскую ночь.

Эпичная вещица, бесспорный сатирический шедевр, в сравнении с которым многие признанные мастера навроде Пратчетта выглядят бледновато. По сути — чехарда социальных перемещений фриков, среди которых тон задают тролли- демагоги. Солирует, понятно, Игнациус, выспренные сентенции и обороты которого эстетически прекрасны, но и его подруга и негр- демагог и жена владельца фабрики — из этого же паноптикума уродцев. Большой социальной критики не нашел, но бурлеск, тотальная ирония, фарс и композиция — на высоте.

По настоящему смешная книга, цитатная, плотная. Сравнительно с высоким стилем Игнациуса перевод сленга временами надоедал, но трудности перевода очевидны. Немцов справился

Задача была, конечно, много сложней, чем про сестер Митфорд, которая у Томпсон вышла прекрасной. Во- первых, Агата Кристи и сама по себе не так, чтобы яркую жизнь прожила, а ао- вторых, у нее прекрасная автобиография ( лучшее, полагаю, из написанного). Автор очень старательна, уйму сил тратит на поиски отображений окружающих в книжных персонажах, страстно подчеркивает достоинства прозы Кристи, но эта биография ничем не удивила.Книга комплиментарна в целом персонажу, поэтому поклонникам А.К., верно, придется по душе. Соответственно тем, кто ( как я, например) считает А.К. автором заурядным и детективы ее техническими и посредственными, книга загадок и тайн не раскроет, а вне писательства Агата все лучшее изложила в Автобиографии.

Мышь оказалась дохлой. Весь роман — обнажение приема стилистики русской литературы 19 века. Ровно это сделал Сорокин в « Романе», который закончил знамо как. Степнова к такому радикализму не готова и всю свою стилизацию видит, вероятно, чем то больше нежели буквы на бумаге. Формальный характер стилизаторства такой, что воспринимать нарратив не представляется возможным. Мертворожденное подражание сорокинским препарированием тела русской литературы 19 века. Признаюсь, не добил до конца, поскольку каркасы клетки совершенно понятны и неинтересны.

Очень ровная и стандартная вещица о кризисе среднего возраста. Столь же традиционен и прием: мементо мори как способ прервать размеренный быт, всмотреться в зеркало и изменить порядок. И Трифонов и Маканин также рефлексировали на эти темы, но и художественней и не так механистично. Повесть легко читаема, но такого добра хоть пруд пруди. Совсем ни на йоту автор не удивил и не предложил какого то оптического фокуса

Изящная безделушка от Спарк, извод уайлдовской диалогической манеры. Похоже на Ивлина Во. У нас Спарк оценивают по « Джин Броди», но эта внятная социальная вещь для нее скорее нехарактерна. Спарк как раз ироничная рукодельница, любит ращрисовывать светских британских фриков, препарировать оттенки снобизма. Милая, традиционная и совершенно второстепенная авторесса, « Утешители» от которой дают терапевтический эффект.

По существу — бессюжетное круженье пары десятков знакомых между собой праздных персонажей с прекрасными выверенными диалогами. Это совершенно поле, тема и персонажи Айрис Мердок, которая развернется попозже. Спарк — с ее изяществом, непретенциозностью, юмором — совершенная антагонистка Мердок, тем занятней контраст. Славное развлечение, в котором нашлось место кроме диалогов и контрабанде и ДТП и покушению на убийство, но все это безмятежно и безобидно.

Прекрасный роман в рамках жанра. Сопоставим по достоинствам с викторианской трилогией Пальма. Соловьев придумал свой Нью- Корбюзьон, вселил в него Мэтта Корбэйна и выдал финальный соллипсический кундштюк. Роман организован в виде пяти последовательных самостоятельных фабульно частей. Чего только нет: рыбная наркомафия, бунт машины, путешествие во времени, поиски маниака. Выдержан уверенный обстоятельный стиль большого британского романа, хороший слог. В плюс Соловьеву — разумная и строгая организация материала, нет чрезмерного миротворчества ради сочных картинок ( как у недавно читанного Симмонса в троянском цикле, допустим).

Из маленькой претензии — чуть многовато в первой половине вопросительных предложений как бы в рамках размышлений главгера. Объем не критичен ( в отличие от второстепенного детективщика Манкеля, у того хоть свет туши), но некоторую водянистость создает.

Игры с викторианскими классиками — мировая традиция, вышедшая за пределы Альбиона. Неведомый для меня Соловьев написал мастерскую и вполне самобытную работу в поджанре. Собственно из русскоязычного ( кроме, пожалуй, некоторых фрагментов Кетополиса) такого качества не встречал.

Делать нечего, дальше буду знакомиться с автором, впечатлил.

слабее первой книги. Нет эффекта новизны, меньше Трои, самоповторы и продолжение солянки с неравнозначными ингридиентами. Линия космических перемещений скучна донельзя и никакой Пруст не спасает. Калибана замяли. Избыточность плотских фантазий автора местами напоминала Фармера — несопоставимого по таланту Симмонсу автора. Есть ряд впечатляющих сцен навроде медленного угасания от радиационного облучения или убийства Зевса, но в целом роман переизобилует скачками, воскрешениями, многими статистами. Масштаб фантазий и миротворчества Симмонса впечатляет, но это комикс в эстетическом плане, буйство красок которого не отменяет отсутствие эмоциональной составляющей, что украшала Гиперион, куда как более соразмерную и организованную дилогию. Обилие мясного шмотья как художественный прием надоедает.

Избыточная во всем, балансирующая на грани трэша барочная фантастика от большого таланта. Не относится к лучшим романам автора ( которые о 19 веке) и куда как более разляпистый сравнительно с Гиперионом. Все идет в плавильный котел: не только Гомер ( что очевидно), но и Пруст с Шекспиром не пропали. Мне линия с попаданцем среди геооев Илиады и вся эта линия с богами понравилась, а странствия приятелей- негуманотдов и линия с Калибаном куда как менее. Местами здорово, порой скулы сводит от магнитных волн, термоядерныз кварков и прочей дребедени. Непрерыаная движуха и драйв скрашивают чтение. Оборвано на полпути — следом Олимп.

Шмараков издал собранные и размещенные им ранее в живом журнале средневековые байки от хронистов, обладающие потенциалом изящности или забавности. Безукоризненный вкус автора — гарантия, что историйки занятны. Это не переводы от хронистов, а стилизованные пересказы близко к тексту. Бонусом — авторские комментарии и хэштеги. Сильно необязательно, но забавно. По мере чтения вспоминал Гуревича и испытывал уют и комфорт.

Примерно с половины книги прочитал, да и хватит. Все это не безнадежно, изложено легким языком и просматриваетмя вполглаза. Некоторым образом очень безамбициозные вертушки по мотивам ранних Стругацких, сравнительно с которыми Факап Харитонова представляется Колоссом. Именно пустяковость и второсортность заставили прервать чтение.

Легко написанная и так же читаемая повесть об условном героизме лавинщиков. Много юмора и иронии, что уместно снижает пафос. Для автора — и персонажа — очевидно, что, в общем, спасательская деятельность ведется в отношении советской буржуазии, сливок общества со скверными манерами. Понятно, что людей надо спасать любых, но персонаж, хоть и упоминает небольшую зарплату, и в геройский час на коне, в общем вполне доволен своими очевидными привелегиями вкусно кушать, вызывать восторг и охмурять заезжих девиц модельной внешности. Для Запада сложившийся тип героя- плейбоя, в советской же литературе — сильно нетипичный вариант положительного героя. Накануне развала Союза эта повесть дает однозначный вывод о полном крушении всяких социалистических мифологем. Главное достоинство — все ж легкая манера и юмор, в производственных вещицах не всегда наличествующая.

И дебютный роман безоговорочно понравился. Нюансы отношений в четырехугольнике ранимых и воспитанных миленеиалов. Формально — мыльная опера, где нет насилия, но много рефлексии, сложностей дружбы и близости. Руни пишет короткими фразами, без вычурностей, но и без фальши. Сродни отзывам о природе таланта Скотта Фицджеральда -« пыльца на крыльях бабочки». Я вот совершенно тронут и вовлечен в авторские кружева. По манере и использованию изобразительных средств Руни — абсолютный антипод Ферранте. У Руни легкость и неброскость — следствие большой и качественной редактуры, такую манеру легко не скопируешь. Всего два романа — а « звезда», большой мастер.

Фактурная социальная чернуха, по итогам которой тяжело сделать однозначный вывод о таланте автора. Сюжетно и тематически — поляна Славниковой, но у Рябова без завитушек, стилистических изысков и метафор — все энергично, суховато. Персонаж в значительной степени функция, психологической начинки лишен. История бедствий рассказана в бесстрастной манере, не жалко совсем никого, на метафизический уровень не выходит. Социуму автор уверенно ставит « ноль»( перефразируя другую социальную пессимистку)

Густо и плотно написанный роман на стыке нуара, триллера и т.н.» южной готики». Наследие Фланнери прям чувствуется, атмосфера абсолютной тотальной безнадеги с грешниками, достойными истребления. В итоге сквозь череду убийств появляется ангел- истребитель, отправившийся в путь. Роман чрезмерно натуралистичен, много тлена и фекалий — в схожей манере пишет Кинг те главы, где в центре маньяки. Не уровень Шалунов Мамлеева, но направление схожее. Фильм — вполне адекватная экранизация, единственно Паттисон не схож с похотливым прототипом. Все тот же душный Юг с ветхозаветными извращенцвми, серийными маниаками, но у Поллока без единого просвета.

Незаурядная альтернативка, в которой события Гражданской войны оригинально имплицированы применительно к пугачевщине. Первая часть — крупный план расчеловечивания и тотального насилия на фоне локальной окраины, все страхи интеллигенции перед толпой расписаны. Далее автор вышел на обзор событий по стране и окраинам, без иностранных агентов не обошелся. Речь персонажей архаизирована чуть поплоше чем, допустим, у Чапыгина, но привыкаешь. Достаточно изобоетательно в изложнении бунтов и партизанщины от Михельсона, концовка, правда не ах, но автор не исключал продолжения, ан не сложилось. Не без удивления узнал, что в 20 годы ( время написания романа) « пиндосами» называли греков. Мизантропичный роман вышел, в сравненьи с ним « русский бунт» от Пушкина достаточно пасторален.

не худший из поздних романов испанца, но чтобы оценить в полной степени достоинства и недостатки нужно хорошо знать источники и биографию Сида. У Переса ничего особо героичного в образе нет, как по мне, Сид вышел деревянным. Наличие положительного и мудрого эмира — часть традиции. Эмоционально, стилистически и содержательно здорово уступает Кея. Биография оборвана на полпути — жди продолжения.

Я большой поклонник раннего творчества Олди, а все, что они написали за последние 20 лет не вызывает у меня интереса. Время от времени что- то просматриваю, сильно среднее. « Карп и Дракон» — хорош, обращение к ранним истокам творчества мифологии древнего мира и восточного Средневековья.

В отличие от Греции ( кому нужны топтания соавторов, после Миллер то?), Японии был уделен Ноопэрапон, и то лишь часть действия происходила в мифопоэтическом условном средневековье.

» Карп» хорош и атмосферой и прописанными вкусными бытовыми зарисовками, а особенно авторскими этическими кундштюками. Показано, как неизменная человечья натура проявляет себя в измененном мире. Системный сбой кармических перерождений и самопожертвование как способ восстановить ось уже были даны авторами в « Мессии», с которым новый роман имеет содержательное сходство. Первый том содержит повести о событиях на периферии, второй же крещендо выводит интриги на уровень сегуна и госпереворота. Отдельное удовольствие получил от постановочно- театральных сценок с уморительными речами участников.

Придуманный мир так хорош, что, надеюсь, авторы, выждав паузу и придумав концепт, таки обратятся вновь к этому материалу. Воодушевлен прочитанным, подтверждение тезиса, что талант всегда может сверкнуть.

Возможно, лучший роман норвежца и уж точно доказывает его состоятельность за пределами серии о Харри. Это такой северный нуар с любовным тоеугольником, локацией в провинции, где строят отель. С учетом предыдущего размаха Несбе этот роман вполне камерный, с тремя десятками персонажей, но, как водится, депрессивный. Инцест, изнасилования, мордобои, убийства — всему нашлось место на небольшой территории. Брутальность зашкаливает. Несбе в рамках жанра очень высокого уровня и в сольном романе все прекрасно с интригой и эмоциями. Избранный им событийный каркас предполагал финал из фильма « Двойная страховка» или « Почтальон всегда звонит дважды». Поскольку иные варианты не подходят, не так, чтобы развязка удивила или впечатлила. Токсичная атмосфера, фантазии на тему Кавель Кавеля убил ( Е.В. Витковский), селяне с их дрязгами и скелетами очень хороши. По мелочам можно придраться ( рассказчик, живущий в глухомани, бычара порой дает в диалогах интеллектуала, число автоаварий как универсальных двигателей сюжета многовато), но Несбе никогда не был аккуратистом.

Лучшая книга трилогии и просто очень неплохой « проблемный» детектив. Автору удалось качественно порефлексировать не только на тему семейного насилия, но и гендерного мужского шовинизма. Не перегнув палки, но, в общем, достаточно обоснованно.

Все неплохо сюжетно, эмоционально и интрига, что сделает в финале, выдержана. Последний кадр, правда, может вызвать недоумение, но это точно смелый фортель, мне скорее понравилось.

На балл снизил из- за чрезмерной все ж зависимости от « Семи», технической невыполнимости части злодеяний установленными автором силами и недокрученности линии попавшей в больничку домохозяйки с искалеченным мужем.

Если роман хорош — как в этом случае — то и неважный перевод сам по себе его не прибьет.

Неровная книга. Собственно, о Плевицкой немного и функционально. Правильней было б назвать « Очерки агентурной борьбы ГПУ в среде белой эмиграции 30- х годов».

Первая часть: родилась, женилась революция, Гражданская война — очень посредственна и по сушеству водянистая Википедия. Млечин безжалостно гонит строку, льет воду, заботливо приписыввя, где воевал генерал Алексеев или какое училище закончил Деникин.Чрезмерно велик объем цитат из других произведений.

С момента вербовки Плевицкой-Саблина все куда как веселей и интересней. Млечин получил доступ в свое время к архивному делу о похищении Миллера и массово приводит тексты шифровок, отчетов, составляя занятный коллаж. Совершенным стилистическим шедевром в вываленной куче являются письма советского агента Ковальского из за границы. Там агент наслаждался жизнью, а в перлюстрированных письмах, расхваливая заграницу, тут же ее ругал за « язвы», указывая, что в СССР все лучше. Эти письма — главное достоинство книги, дают комичный эффект.

Но и в целом приводимые автором ссылки на документы вполне интересны,картина агентурной борьбы дадена занятно ( при том, что Млечин с точки зрения стиля, чутья на детали, цепкости и умения нестандартно излагать очень посредственный публицист). Занятно, какие то фактики узнал впервые. Плевицкая ж погребена в материале, в нюансы психологии отношений с Саблиным автор и не лез.

.

Вообще не понравилось, хотя второй роман серии хорош. Возможно причиной перевод Марченко, который хоть и знаток польских реалий, но в художественном плане туговат. Но и при этом не самая интересная история, а линия с угрозами оргпреступности заявлена, да и брошена. Шацких еще не супержеребец с « ноющим мальчиком», достаточно скучноват. Легкозабываемый детектив.

насыщеннейшая фэнтезийная сага на условно китайском средневековом материале смен династий. Фантастический элемент факультативен, мелькающие божки и вовсе не нужны. Коль скоро писал китаец, как ни крути, все одно в конце придет к идее, что империя лучше любых демократий.

В романе уйма событий, персонажей, перемещений и суеты — хватило б на трилогию, однако автор не произвел впечатление психолога или нюансера, так что буйный ритм , видимо, ему наиболее близок.

Уступит соответствующим дилогиям Кея и Рассела, тем более — лучшим книгам Вейского цикла, но в целом с задачами качественного развлечения автор справился. Мне не хватило восточной образности, как то все у автора функционально.

Искрометная повесть. Лукин создал интереснейший мир, населив его очень условными социальными типажами: правоохранитель, уркаган, хабалка, переходящая справная самка, дед- резонер, жалкий интеллигент. Далее автор играет симулякрами в придуманном мире, варьируя особенности внутрисоциумного взаимодействия. Вполне себе забавно и не избыточно.

Лукина я читал ( немного) в молодости, Алая аура лучше других. Но, как и раньше, отдавая должное его фантазии, юмору и артистизму, не могу не отметить, что в плане слога, языка он простоват и сильно уступает столь же маститым Успенскому и Штерну. Такова его манера — абсолютно индивидуальная. В той же степени мне индивидуально ближе произведения с более перфекционистским подходом к стилю и диалогам. Такую вещицу как « Катали солнце» читать не могу на уровне физиологического неприятия манеры речи. Но с удовольствием — раз в полгода — почитаю иные повести и романы Лукина, изобретательного на клоунады.

Вполне забавный образчик шпионского трэша из категории:« так плохо, что даже и хорошо». Убогий слог, ирреальное сгущение злодеяний — все работает на идеологический комикс. Повесть — эталон жанровой геттовой советской параноидальной прозы. Понимаю и почему Витковский много пародировал его в « Александрите» и почему переписал « Барракуду» — больно лакома повесть для иронии над ней.

Понравилось. Первый опыт знакомства с автором — до Шарпов и Шона Бина не добрался. Пилот серии кажется хорошим балансом между развлекательностью и содержательностью. Роман почти без восклицательных знаков. Повествователь в старости вспоминает молодые годы и ретроспекция позволяет выбрать нужный тон. В меру иронии и натурализма тоже. Хроники ведь, поэтому немало перечислений бытовизмов: пожгли, порезали и дальше двинулись. Жизнь такова , некогда рефлексировать. Очень понравилась оптика для написания образа Альфреда Великого: сочетание иронии с уважением. Ни намека на смакование секса. Очень добротно, основательно, сильный контраст с ( допустим) недавно читанным Аберкромби, у которого как раз восклицаний и палпа много. Буду читать дальше.

Приятная по настрою повестушка, выполненная по канонам современных вариаций и игр с британской развлекательной классикой. Категорически не хватает перца, оригинальности и лоска, но как тест на профпригодность — автор сдал. В плюс, что продолжений нет — отсутствует потенциал для сериального роста. Понятно, что рядом с Ффорде это совсем пустышка, но если не сравнивать, то не худший вариант убить часок в дороге.

Кларк — очень уважаемая авторесса, высокий уровень интеллекта явлен и в этом романе. Перед его прочтением рекомендую книгу Ипполитова о Пиранези для лучшего восприятия декораций придуманного мира. Роман о психическом расстройстве сюжетно очень прост, но Кларк навела тень на плетень, уйму ссылок и аллюзий привела, развешала отвлекушки и нестреляющие ружья. Меня этот роман эмоционально не вовлек ничуть. Некоторым образом его можно рассматривать как синопсис компьютерной игры.

Опасался худшего. Даже и повесть « Будет кровь», справедливо квалифицированная как наименее интересная, читается достаточно легко, динамична. В остальных трех Кинг вальяжно демонстрирует свои навыки и умения профессионала в написании компактной короткой прозы. Нет сомнений, увы, ценой витальности и драйва. Мягкая посадка сравнительно с бурными шедеврами 70-80- х. Как встретился со старым родственником, который на диво сохранил живость ума и связность речи. Спасибо, что живой.

Прочитал первые два романа цикла и эта архаика обладает некими ностальгическими достоинствами. Автор трепетно, без стилизаций, использовал наработки в области коммунистических утопий 60- х годов советской литературы. Эти романы и идейно и в плане эстетики к 70- м уже устарели, ну а в 90- е прямо памятник былому.

Живо вспомнил всякие аварии кранковых турбогенераторов, образы мускулистых героев, по которым сохнут все архикрасивые девы. Всякого рода :« На Земле его ждала работа и любимая женщина». По гамбургскому счету романы Филенко ( вне контекста советской прозы шестидесятых) — беспомощная графомания, парад штампов и ходулей. При том ценность как реликт из прошлого представляет.

Родионова — большой молодец, что переводит Лю, надеюсь, и до трилогии про Родину доберется. Для меня статус Лю как сатирика неочевиден. Он, видимо, убежденный мизантроп до такой степени, что и о современниках повествует с позиций олимпийца — все суетные, равно бестолковые, забывшие о морали, ну и что теперь, такие вот. Этот роман все ж с сильной грустинкой: все персонажи покараны правоохранителям, которые, впрочем, и сами завтра сядут. Показателен закрепляющий авторский пессимизм эпилог с очередной разводкой чиновника и минетом от старой жены бывшего чиновника. Все как у нас — нескончаемое колесо коррупции, признаваемое всеми жителями как должное. Рассказывая о, в общем, печальных вещах Лю бежит от всякого пафоса, использует манеру плутовского романа и фаблио, здорово тасует персонажей. Самый черный и беспросветный из переведенных его романов, на фоне которого « Я не Пань Цзинлянь» — водевильчик.

Не без опасений начал читать, опасаясь затухания тематики. Роман занятный и большая его часть по сушеству посвящена интриге и технике госпереворота. Вспоминал Юлиана Семенова, авторская рефлексия насчет возможности делать доброе дело во главе тайной полиции в недемократичной системе очень достойная. Остальное: очередная инициация ведьмы — уже было и еще один повтор. Роман бодрее в плане темпа и интриги сравнительно с предыдущим. Ивга стала окончательной тенью. Техники подавления подчиненных показаны авторами талантливо. Этические дилеммы вновь на высоте. Пауки в банке, очередной КОМКОН понравились безоговорочно и больше всего в этом романе.

Оставим в стороне перевод названия книги — в остальном перевод хорош. Третий роман серии уступает первым двум, но это все столь же качественное сочетание юмора с погружением в японские реалии. Все та же щепотка чандлеровской сентиментальности. Формально череда убийств, которые распутывает Билли Чака, крутятся вокруг магического артефакта. По существу — это роман о том, что хорошему человеку не сидится просто так, когда рядом случается необычное. В любом случае Айзек написал немного и каждая книга цикла достойна внимания и милыми детальками. Раньше был отель с кошками, теперь вот морской. Белый курильщик. Мне понравился абзац с описанием программы « Айкидо — бездомным».

Достойный роман. После брутального кровопускания в « Героях» Аберкромби выдал почти вегетарианский ( для себя) вестерн. Вновь получилась очень кинематографичный роман. Но если военных эпосов много, соразмерной синематеке литературной коллекции шедевров немного. В Стране то мотив из Искателей, то писака из Непрощенного, то городок из Дедвуда. Хорошие диалоги, опять же с интонациями из тех, давешних сценариев доя кино.

Логан мне показался совсем роботообразным, а печальную эволюцию Коско только приветствую. Вся линия переселенцев понравилась и в целом, шаг в сторону другого жанра вполне оправдан. Напишет ли Джо « морской роман» или « городской детектив» в своем мире? Совершенно не исключено.

К слову, мне вторая тройка романов глянулась побольше чем дебютная трилогия. « Герои»- однозначный шедевр, но и обрамляющие барочный роман о мести с вестерном демонстрируют вариативность и диапазон рассказчика. Качественная приключенческая литература.

В продолжение « Тени Мазепы». Беляков и неглуп и хорошо пишет, но первая книга мне показалась более артистичной и музыкальной. Понятны сложности, в том числе и соблюсти баланс , в описаниях социально- националистических дрязг и войн в 1917- 1919, суета и эффект плавильного котла переданы. Думаю, что для украинского истэблишмента книжка тенденциозна ( хотя автор старался быть объективным). Беляков — идейный государственник, которому органично чужды всякого рода народоинициативы в политическом поле — поэтому в этой книге « над схваткой» быть не получается.

В этой книге много отсылок, в том числе и полемических к « Белой гвардии». Поскольку мне эта книжка представляется посредственной ( в отличие от пьесы и экранизаций), тема также не особо интересовала нюансами. Чем ближе хронологически к современности — тем нервней тема. Писать третий том о Бандере автору, наверное, не стоит.

Уместного объема достаточно плотная книжка о перемещениях двух пареньков ( они гействуют себе, но в книжке без придыханий и, в общем, могли бы просто товариществовать, правда тогда надо было б им подружек искать и что то делать с этим). Роман сильно выигрывает в значимости и достоинствах у тех, кто не читал трилогию и особенно Кровавый меридиан Маккарти. К ним Барри вторичен: мир насилия, кишок, истребления индейцев и иных присных на просторах Америки с середины 19 века, натурализм уже был даден ранее. У Барри иной синтаксис, гораздо более сжатые фразы и рассказчик не склонен к избыточной цветастости и библеизмам. Как Хем в сравнении с Мелвиллом. Отсутствие диалогов.Читается ( в том числе и в эмоциональном плане) легче Меридиана и каких- то аллегорических типов нет, все обыкновенные. Неплохой, компактный вторичный текст о приключениях подростков в мире абсолютного насилия и физического распада.

Увы мне, на полпути дрогнул. Понимаю причины статуса этой книги как национального достояния: он сочетает притчевость с сюжетностью, много рассуждений о сочетании национального характера с этикой. Построение романа хорошее: 2 брата с разной судьбой, повествование от разноликих персонажей. Амбиции и антураж на высоте.

Увы, стилистические и художественные таланты автора несоразмерны сюжету и замысла. Все персонажи изъясняются однообразно, избыточно много патетики и публицистики, схематизма. Я просто заскучал от манеры письма автора, которая препятствует ознакомлению с сюжетом. Редчайший случай, когда хочется ознакомиться с экранизацией — в надежде, что диалоги будут сдержанней и история рассказана иначе.

Роман существенно отличается от трилогии. Если « Первый Закон» был вполне традиционным фэнтези, в котором Гэндальф в финале оказался сволотой, а место карлика занял калека, именно этот роман дал автору развернуться в сторону совершенно барочного насилия.Это « палп фикшн», избыточный во всем роман кровопролития. Каждую вторую страницу персонажи рассуждают о низменности человечьей природы и бесперспективности мести, но при этом чисто количественно объем резни приводит к эффекту, когда ты переел масляного торта. Принцип Оккама напрочь чужд автору: как по мне, роман стоило подсушить и сократить за счет черной колдуньи, противостоящего ей собирателя костей ( тот вообще робот, убивающий пальцем и неуязвимый). Можно было б убрать и помощницу отравителя, и Балагура, сократить число жертв с семи до пяти — без всякого ушерба для драйва и целостности текста.Сам по себе сюжет хороший. Сцены секса написаны плохо, но и здесь автор себя сдерживать не стал. Предательств тоже много и все лобовые — никаких многоходовочек.

Навыки и приемы, опробованные в этом романе, позволили создать еще более впечатляющую, но и более выдержанную гекатомбу -« Герои».

( По мере чтения поймал на мысли об абсолютной конкурентности с западными образцами двух фактурных книг Остапенко, которая, правда, сдулась).

Хронологически Колесница начинается там, где завершен Гайдзин Клавелла. Акунин высоко отзывался о Сегуне и опыт этого автора учел. Приключенческий роман цикла интересен именно японским антуражем. Разумеется, много броского и клюквы, но читается влет. После этого хороших романов в серии не было. Многовато людей с двойным дном, всякого рода идейных предателей на лист книги. Купринский Рыбников, который чувствует шевеленье в сердце, сильно напоминает киллера из « Смерти Ахиллеса». Влюбленная ниндзя- куртизанка все ж избыточная олеография ( какая славная у Пикуля Окини- сан). В свежем сериале « Топи» содержится тезис:« Любовь — это когда по пьяни». В Японии все не так.

Оставим в стороне былые страсти вокруг этой повести, мегаскандал с публикацией и ее немысленную популярность. Я прочитал повесть впервые и она впечатлила. Никакие Ремарки, рубленные фразы и пафос не отменяют неподдельного лиризма, достоверности в описании психологии влюбленности подростка. Нежная и нервная вещица, которая цепляет в отличие от многих лучше написанных романов взросления. Шарм оттепельной молодежи воссоздает на все сто. Неприятие конформизма и неумение наслаждаться мелочами жизни на ровной дистанции, все то через надрыв и идеалы. Нынешний расцвет гедонизма отнюдь не отменяет и не девальвирует романтиков пролшлого. Аксенов здорово повлиял на Анчарова и В.Рыбакова. Прием с авиакатастрофой неважный: автор явно не придумал, что делать со старшим братом. Ну и для популяризации прибалтийского богемного отпуска Аксенов этой вещью много сделал. Краеугольная книга лириков в споре с физиками.

Трилогия « Первый Закон» меня точно не потрясла. Качественное фактурное фэнтези с запоминающимся Глоктой. « Герои» понравился безоговорочно. Это, в общем, самостоятельный роман, главные достоинства которого были бы такими же и без персонажей из цикла. Как по мне , Байард и ведьма лишние. Сама де по себе эпичная история трехдневной битвы написана с эффектом присутствия, в намеренно кинематографичной манере.

Автор использует прием ручной камеры, меняя точки и угол зрения разных персонажей и этот эффект монтажа, охват разных участков, « операторская работа» сильно впечатлили. Порой используется прием движения камеры без монтажа ( как в 1917): показан один персонаж, которого убивают, дальше камера движется за убийцей и без остановки.

Вся окопная проза 20 века( Аберкромби читал и Ремарка и Джонса) все ж описывает с угла зрения « своих», тогда как избранный общий антивоенный пафос вымышленного мира позволяет автору совершенно уравнять в правах, масштабах и значении участников бойни с обоих сторон. Резня показана глазами разновозрастных и разносословных участников.

К роману могут быть претензии жанрового характера (« мир» все ж не представлен, ну и книжка про трехдневную войну едва ли откровение про социум), но в рамках авторского подхода, минимизации магии ( ох, обошелся бы без нее) « Герои» совершенный шедевр, рассчитанный на перечитывание.

Хоть роман и вне цикла совершенно самодостаточен, но, понятно, добавляет вистов ваему циклу, его персонажам , сиквеллам и вбоквеллам. Теперь остальные книги тож прочитаю.

Воробьева решил почитать по высоким отзывам Дм. Быкова, относящимся, впрочем, к военной прозе. Эта повесть как раз на мирном материале — душный адюльтер в провинциальном городке в 1967 году. Это не первый класс, не Трифонов, излишне многословно. Адюльтер как предмет самостоятельного исследования не так, чтоб част был в советской прозе. Автор дотошливо и подробно показывает, как общая неловкость ситуации утрируется советским укладом. Надо сказать, что и героиня лишена благодати и связь с ней очень давит на персонажа. В роли героини была бы уместна Купченко (сорокалетней давности). Зарисовки работников редакции вполне стандартны ( как и ирония к качеству издаваемой фантастики ближнего прицела).

Роман изначально был обречен, но, в общем, разрешился с минимальными потерями.

Военную прозу почитаю

P.S.раньше б и не обратил внимания, а теперь обратил. У рассказчика, побывавшего на Кубе, спрашивают, может он недолюбливает « темнокожих», на что тот отвечает, что нет.

» Просто они показались ленивыми и попрошайками, но это ведь наследие колониализма?»

Запросто и без аффектации.

Книжка неплохая, хотя, конечно, дом там в числе прочего, а правильней было бы назвать « Очерки из истории эволюции быта англичан в 16- 20 вв». Написано добротно, вполне себе обстоятельно. Каждую главку автор завершает аналогиями с современностью. Уорсли вангует, что нефть иссякнет завтра и быт нужно будет строить с оглядкой на тенденции прошлого. Все же эта многословная и добросовестная книга немного второго сорта — автору недостает блеска, иронии и «британского сливочного шариа», который есть, допустим в лучших( нехалтурных) книжках Акройда. Ровно на жиу же тему есть куда как более вариативная и артистичная ( на американо- европейском материале) книга Брайсона « История быта». В сравнении с ней Уорсли много проигрывает — при том, что ни книга, ни автор небезнадежны.

Не без опасений взялся, чоуж. Надо только сразу оговорить и принять как данность, что роман, конечно, не выдающийся и совершенно несоразмерим с уймой призов, которыми его одарили. Прямо скажем, само по себе приложение успешных проверенных лекал к теме аболиционизма само по себе шедевра и не гарантирует. Но вот Тони Моррисон, в общем, много от Фолкнера взяла и, соответственно, масштаб все ж иной.

Уайтхед взял что то из темного социального фэнтези, что то в духе( сильно примерно ) навроде Грез Фавра от Мартина, да и применил мытарства негров.

Роман вполне поофессионально сделан, он по сути квест, приключенческая жанровая вещь. Рояли в кустах помогают героине ускользать от злодеев, главный из которых — из готической романтики. Уайтхед понимает, что коли истязаний много, сентиментальность и экспрессия неуместны, а потому о мучениях пишет сдержанно. Читается легко, роман завершен так, что продолжение следует. Оно неизбежно еще и потому, что анонсирован сериал, а в романе материала — на полный метр, не более.

Блистательная книга. В лучших местах авторская рассудительность, скепсис к оценкам современников даже и публицистику Алданова напоминали. Почти все сестры написали мемуары и автор весьма искусно их интерпретировала. В плюс — психологические реконструкции. Мне очень понравились авторские рассуждения относительно несправедливых ретроспекций вследствие войны относительно уймы аристократов, симпатизировавших нацистскому режиму периода его становления. Мосли точно не был чудовищем, соразмерным карам на него после начала войны. Развал семьи, пристрастия одаренных сестер в большей степени иллюстрируют вывих времени внутри высшего сословия. Текст очень плотный и чтоб в полной мере оценить авторскую эрудицию, нужно знать тексты Ивлина Во( прежде всего) и Олдоса Хаксли, иметь представление о Литтоне Стрейче и Доре Каррингтон как минимум.

Вот по какой истории стоит делать сериал BBC, а не про скучнейшую Елизавету времен ее бесцветности. Да я, собственно, и не сомневаюсь, что такой сериал будет. Одна проблема — найти много породистых молодых актрис . Актрисы Айвори постарели, а на всю Корону Клэр то справилась, а уже актриса, игравшая Маргариту, стиль и породу ни в коей мере не олицетворяет. Линяет порода, чо уж.

Буду читать книгу Томпсон про Агату. Та и сама дивную автобиографию оставила — тем интересней ее интерпретация. В книге про сестриц умение работать с автобиографиями впечатляет.

Помимо собственно сестриц уйма фигур второго как бы ряда, Мосли хорошо выписан. Моим любимцем стал тихий рыцарь, неяркий эталон Бейзил Гиннес.

Сюжет вполне изложен в аннотации. Зачин совершенно кинговский: калека в провинциальном городке находит себе женщину, ее убивает дерево, а потом ее призрак является ему и совестит. Прямо «История Лиззи». Понятно, что терапевтическая манера Тайлер и здесь сработает без сбоя в духе: ну и ладно, все к лучшему, и что жену прибило — тоже хорошо. Божья роса, словом. Роман не относится к ее лучшим вещам: в психологическим плане все без сенсаций, у калеки есть главный козырь в виде статуса и состояния в маленьком городке, так что он жених номер один. При таком раскладе, очевидно, что не пропадет. Удивительно елейный все ж роман. У Тайлер «репутация» не Барбары Картленд, она номинант и призер каких-то премий — что позволяет при ее чтении полагать, что это не мыло, а уровень выше. У нее не менее трех хороших романов. Интересно, что думает Тайлер о «Маленькой жизни» Янагихары?

Очень хороший роман. Я первоначально посмотрел сериал, который адекватен книге — тонкий, щемотный, с прекрасными центральными актерами. Но и зная сюжет, прочитал роман с удовольствием. Конечно, персонажи далеки от нормы, но в первую очередь как раз редкостной деликатностью и эмпатией друг к другу. Прекрасные диалоги, минимальный набор изобразительных средств — и на выходе мощный терапевтический эффект. Определенно, удачных романов о развитии подростковой влюбленности без драм, склок и всякого рода травм неимоверно мало. Потому что их трудно писать. Встречающиеся в рецензиях сравнения с Сэллинджером не вполне оправданы — сильно разный слог и манера. Книга о нежных и ранимых избежала избыточной сентиментальности, Руни — большой талант.

Для дебюта — просто здорово. Молодой автор здорово владеет слогом, ритмом, уверенно распределил по всему тексту событийность, без провисаний. Присоединюсь к очевидным отзывам: роман написан под сильным влиянием Франзена, не «Свободы», конечно, а «Поправок» — в которых именно что собирается семья в двух поколениях. Некоторым образом — и тематически и в плане психологии и картинок, роман Ридкера совершенно не выходит из тени «Поправок», определенно лайтовей. Но и к слову, для кого копание Франзена представляется чрезмерным и избыточным, роман Альтруисты — самое то. Копание в противостоянии средней американской белой семьи. в которой все вполне себе заурядны, не всем будет интересно. В плюс автору — все персонажи, в общем симпатий не вызывают, но они не совершенные матрешки, наделены предикатами жизнеподобия. При удачном промежуточном финале ( скандал в библиотеке) завершение как раз неэффектное. Еще в плюс ровная авторская манера без подмигиваний в сторону повестки дня, политкорректности и далее. Очень интересно, каким будет второй роман — искренне желаю автору сделать шаги в сторону от тематики Франзена, а таланта и наблюдательности у Ридкера более чем достаточно.

Меня роман взбесил дико. Что позволено Кингу, не вполне позволено иным. Хорошая завязка, больной литератор прямиком из кинговской вселенной расследует убийство. Нитки идут в прошлое, всякие исчезновения и убийства близняшек, тень на плетень. Все интригует, но ровно после половины пути автор меняет резко курс и пошли прыгуны во времени. Досаду у меня вызывает неконвенционность: если зарулил в фантастику и хроноклазмы, честно обозначь жанр пораньше. Книжка то сугубо развлекательная, без претензий на мейнстрим. А так автор начал детектив, плюнул в зрителя на полдороге, и свернул в иные дебри. Вместо хроноклазмов мог Чужака загнать ( кто- то уже так сделал), ну или говорящих зверей запустить. Очень досадно, первая треть была неплоха — под стать Диккеру.

Образчик кампусной юмористической литературы — все те же чудаковатые преподаватели, издержки политкорректности. Все такое читано- перечитано многажды. Роман Пирсона избыточно затянут, тяжеловесен и уступит и юмором и искрометностью трилогии Лоджа, например. В дебюте предполагал, что в романе будет щепотка сюрра, но его нет. Во второй половине откровенно скучал и досматривал книгу по инерции.

Мне понравился роман даже больше, чем предыдущий. Миллер не первая, кто наделяет персонажей мифов современной рефлексией, но от лица аутсайдера здорово изложила историю взросления и обретения женщины, наделенной эмпатией, выросшей среди чудовищ. Изобретательно, прекрасный слог, интересные вариации известных мифов. Осмысление Одиссея ( чем здесь можно удивить, казалось бы), его манеры и нутра, прекрасно. Мне роман затянутым не показался, все по делу, включая финал. Интересно, будет ли талантливейшая Миллер и дальше перелицовывать и осмыслять мифологию, что у нее здорово выходит, или свернет в сторону? Будем посмотреть, но дилогия ( пока) — явление в жанре.

Заурядный детектив, в котором не нашел ничего своеобразного, ранее не встречавшегося. Сыщица непременно с психичеаким расстройством и насилием в прошлом. Жертвы — дети, с большим объемом истязаний и надругательств. Слог ровный, интрига тоже ровная. Провальным роман не назовешь, но у автора точно не увидел задатков, в силу которых стоило бы читать продолжение. По принципу Оккама и этот роман можно было бы не читать.

Не мое дело, но второму Букеру удивлен. Все достоинства были явлены в премированном первом томе, а продолжение, в общем, побесцветней. Во втором романе нет соразмерных Вулси и Мора, так что Кромвель занимается абсолютно мышиной возней, лавируя среди бесцветных и безопасных соотечественников. Авторский слог, красота реприз никуда не делись. Все опять как бы от первого лица по типу съемок ручной камерой — только натура попростела. В таком же духе, но более плотно, написан Кеплер Бэнвилла, который емче и лаконичней. Уверен, что в третьем томе, когда дойдет до казни персонажа, автор эмоции выжмет, а так было скучновато — событийная то канва известна. Если в дебюте персонаж был положительным тружеником, таким трезвым среди пьяных, то в продолжении Кромвель эволюционировал в эдакого бессовестного решалу, вполне аморального. К манере автора привыкаешь и видно, что Мантел может на манер Балашова писать километры такой добротной прозы, заменить Кромвеля на любого иного вельможу. Третий том на подходе — надо завершить восклицательным знаком.

Итальянец удивил. Эстетский роман отчетливо биографического толка о прифронтовой территории и тыле нацистской Европы 1941- 1942. Некоторым образом автор размышляет о возможности красоты при Освенциме ( и определенно в пользу красоты). Роман словно бы написан стилем и слогом начала века — при всех ужасах мясорубки, обстоятельно изложенных. Ну как если бы Пруст взялся бы за материал Благоволительниц. Получается необычная амальгальма эстетстской оптики в сочетании с апокаллиптическими картинами. Автор небезупречен: он злоупотребляет одним приемом ( расписывает прелести красивого перекуса в обществе знати , которой и рассказывает для контраста о массовых убийствах на Украине), конечно, позер и сноб, интонационно однообразен. При всем том для итальянской прозы это роман выдающийся, хорошо написанный, удивляющий. Упоминавшийся Литтелл написал более обстоятельный, надрывный, а местами и тошнотворный роман, однако своей бесстрастной манерой ( при безусловном гуманизме и антивоенной сути) Малларпе удивил больше. Вставные главки про испугавшуюся собаку и Павелича особо понравились.

Леметр продолжает играть в классику с французами 19 века. В послесловии он, играючи, приводит большой список авторов, с которыми играется. Вместе с тем, если первый роман был по лекалам Гюго, то этот — прямой оммаж Графу Монте- Кристо Дюма. Роман о мести разоренной женщины, предельно фабульный, без психологизма и второго дна . Экранизация будет, вот увидите.Конечно, совсем нет фирменных диалогов от Дюма и ни один из персонажей одушевленности хоть бы Гайде не достигает, но чехарда обманов, краж, насилия, разорения всегда завораживает. Хороший приключенческий роман, прямо Акунин на полях французской беллетристики 19 века.

Мне понравился больше Чужака. Не самая сложная история, но талант рассказчика не подкачал, вышло динамично, с разумным числом персонажей. Точно не калькирование Воспламеняющей, новая вариация на тему ящика Пандорры и его открытия. Пара центральных персонажей ( собственно супермальчик и отставной коп) могли бы быть чуть менее картонными, но к фигурам второго плана больших претензий нет. Качественный аттракцион

Роман неважнецкий, но все ж читаемый. Карризи пашет с лютым темпом производства, очевидно, качество упало и здорово. В этом романе он оживил свои стандартные приемы обращением к виртуальной реальности. Эдакие пересекающиеся миры, каюк одному и в реале мало не покажется. Все стандартно.

Роман обрывается на полуслове и судьба ни одного из персонажей, в т.ч. собственно подсказчиков, не разрешена. Автор ( кто бы сомневался) недвусмысленно дает понять, чтоб ждали продолжения. Вот только оно не так , чтоб интриговало.

Наворотил — мама, не горюй! По второму прочитанному роману с Фитцеком все понятно. Фабульщик на грани и за гранью трэша, во главе угла беготня и адреналин, все остально побоку. Вновь готовый эскиз для сценария.

Фитцек ни разу не Хейли и указание на любовь автора к круизам не отменяют того обстоятельства, что лайнер и жизнь на нем описаны сильно по верхам, приблизительно и без нюансов. Возможно, для используемого жанра это и не суть, но Фитцек то претендует на знание внутренних « фишек», начинки круиза. Корабль вымышленный, но бесспорно, что имеет автор в виду компанию Royal Carribian. Всякие походя брошенные реплики о заполняемости лайнера, соотношении оборудования ресторанов с Титаником, работе интернета свидетельствуют о небрежении к мелочам, да ну и зачем они на фоне гомерических инцестов, самовакцинации ВИЧ и прочих шалостей.

Фитцек для меня все ж избыточно легковесен, даже и сравнительно с Гранже ( которому как сюжетчик не уступает). Пару романов почитал, да и хватит.

В старшем классе школы я запоем читал Пруста и Набокова и на их фоне отрывок из романа, опубликованный в Юности не впечатлил.

Прочитав по прошествии времени, не могу не отметить элегичный стиль, добротный уровень прозы, психологизм. Это, конечно, второй ряд, но с Паустовским, отчасти с Буниным ( Жизнь Арсентьева) и поздней прозой Катаева вполне сопоставим. Славные интонации, когда вокруг вши, резня и бойня , а слегка сомнабуличный рассказчик рассуждает в духе того, что как никогда захотелось накрахмаленных простыней, да свечей в шандалах. Клэр дана наброском, такие же наброски в отношении всех иных персонажей. По прошествии времени настрой и тональность романа помнятся, а фактура или событийная часть выветриваются напрочь. Как дебют вполне себе, как раз с « Машенькой» только и можно сравнить у Набокова.

По наводке В.П.Толстова решил попробовать Фитцека. Очень бодрый роман, право слово. Построением — эталон триллера с значительным развитием событий на борту самолета во время рейса из Буэнос-Айреса в Европу( я таким маршрутом летал ровно год назад — ээх, из другой жизни). Всякого рода условные страшилки про перелеты даны в дебюте, а так роман не так, чтобы прямо укрепил в страхе полетов. Образцовый сюжет для экранизации, высокий темп, ряд лихих сюжетных поворотов — в общем в плане интриги нет никаких претензий. Уровень условностей с учетом заведомой жанровости приемлем. Без претензий на психологичность и расцветку персонажей, все подчинено темпу и фабуле. Как любитель круизов непременно прочитаю роман Фитцека с местом действия на корабле.

о, что этот роман наиболее цельный из переведенных Краевского, соглашусь. Поляк в своем стиле, тщательнейшая натуралистическая с обилием соответствующих деталей фиксация жизни дна, жертв маниака. Краевский в лоб обозначает эстетику, уже на первых полста страницах живописуя в той или иной степени выделения человеческого организма — от фекалий ( герой наступает в них, затем долго очищает ботинок) до слюны ( в котелок персонажа плюют). О крови и сперме не говорю. Очевидно, таковы особенности «черного» нуара в авторском видении. Соответственно, коли уж используется прием дружбы двух сыщиков, то их совместный поход к проституткам «на брудершафт» описывается обстоятельно. Расследование, собственно, длится неспешно, без озарений. Последние страниц сорок уж точно динамичны с появлением злодея-извращенца и его наказанием. Здесь, правда, неясно, что мешало сделать это годом ранее.

К достоинствам романа отнесу тщательную работу автора с городской топографией польских городков ( в конце книги приведены и уточнения улиц). Существенным именно для детективщика хроническим недостатком Краевского мне видятся очень слабые диалоги.

Если в двух словах, то «Палач» — это порнуша с претензией. Поскольку писал русский образованный писатель, имеют место диалоги и размышления о сущности женского, а коли писал бы японец, то герой много бы готовил и говорил меньше. При всех претензиях Лимонова в этой книжке все разворачивается в строгом соответствии с клише порнографии, которые так метко охарактеризовал Набоков в послесловии к «Лолите»:«сексуальные сцены должны развиваться крещендо, все с новыми вариациями, в новых комбинациях, с новыми влагалищами и орудиями, и постоянно увеличивающимся количеством участников, а потому конец книги должен быть наполнен эротическим бытом гуще чем ее начало». В «Палаче» все и идет по нарастающей — от БДСМ к групповухе и инцесту, автор весьма неизобретателен в совокуплении шаблонов. Слог деревянный, подробности просто смешны. Тот самый случай, когда трэш переходит в чистую забаву — так плохо, что и хорошо. Всякие там описания пахнущей сосновой хвоей пипки или хитросплетения насчет вагин, понятно, написаны пошляком, но зато от души. У Лимонова есть чувство юмора, но очень тяжело с самоиронией ( впрочем, это понятно, даже и на основании его интервью)

Автор использует очень нехитрую конструкцию про возвышение честолюбца, бальзаковский схематизм. Метаидея заключается в том. что править миром может тот, кто поставит во главу угла безусловную зависимость женщин от мазохизма. Вот она, найденная безусловная кнопка, жми на которую и не пропадешь. Лимонов, как и Уррри из т/ф про Электроника, нашел кнопку и жмет на нее напропалую. Не зная, чем завершить возвышение Растиньяка, автор взял да и убил его с помощью случайного прохожего.

Дилогия про сталинские времена в исполнении Вайнеров пришлась мне по душе, а вот их детективы с декорациями позднего совка мне совсем не нравятся. «Завещание Колумба» — своего рода слон в посудной лавке: приехал сыщик Тихонов в деревню, а у его учителя вызвали инфаркт провокативной телеграммой. Виновного, естественно, нашли, с привлечением телефонисток, служб уголовного розыска разных городов — все в рамках личной инициативы сыскаря. Сюжет, прямо скажем, надуман: и уголовной перспективы у данного случая никакой ( что бы там многозначительно не говорилось об эвентуальном умысле), и частный сыск с привлечением служб всей страны надуман. Более же раздражал сыскарь на селе на досуге ( типа Леонова в «И это все о нем»): «самое главное в этом еле для меня нравственно-этическая подоплека... Гасиловщина... и прочая ахинея».

Надо отметить, что сыщик Тихонов — пренеприятный субъект, который уж точно грешит вкусовщиной и категоризмом суждений. Два шестидесятника развернули в полной мере инвективы в адрес торгашей, неделикатных спутниц жизни. Для персонажа своя мера — что ему нравится, то и хорошо. Все сочетается с патологическим отсутствием внешней культуры с намеком на большую культуру внутреннюю, которая делает излишними сдержанность, хорошие манеры. Этот роман уж точно хороших манер лишен, а в наличии есть не вполне уместный выспренный слог с всякими там босыми вялыми стопами горожанина, перемещающимися по гладкому паркету и прочими декадентскими образами. Плохо написано и по форме и по существу.

Я уж не думаю, что переводчик настолько ответственный товарищ, что самолично начинил текст словом «дерьмо», которое употребляют не к месту каждые десять страниц ( преимущественно в контекстах « мы в дерьме», «мир — сплошное дерьмо» и проч. незамысловатости). Слово-паразит в таком количестве очень шлакирует текст, который в общем-то незатейлив по манере изложения.

Варгас, к слову, замахнулась на сложнейший плане внутреннего построения детектив, попытавшись скрестить с собственно расследовательской линией еще и что-то в жанре «похождения мудаков». В самом деле, не часто встречаются детективы, в котором наряду со старым прожженым волком-полицейским интригу распутывают еще и четверо разнотемпераментных бездельников, которым автор для пущей важности приписала еще и специализацию историков. Здесь правда, их якобы специальные познания и манеры скорее продекларированы, но размах был нешутейным ( профессия в очень незначительной стадии помогла школярам в расследовании). Сюжетное построение по делу : ограниченный круг лиц, несколько ложных подозреваемых, обаяние провинции. Легковесное развлечение без второго дна, но вполне читабельно.

В принципе это очень напоминает нелучший какой-нибудь минималистский на четырех исполнителей роман Айрис Мердок если из него убрать юмор и второстепенных фриков ( основные достоинства неудачных романов Мердок). Сюжет пересказуем в трех предложениях, в книге пять сцен-диалогов, между которыми более двух третей текста авторские соображения о смерти, памяти об умерших, привязанности и проч., достаточно тривиальные. Центральное событие — старое доброе подслушивание как двигатель сюжета. Имеются авторские переложения «Полковника Шабера» и линии миледи в «Трех мушкетерах». Очень пустословно, бесцветно, без изюминки или драйва, с функциональными персонажами и повествованием от лица женщины.

Вайнеры были очевидными признанными патриархами жанра, чтобы гласность сама по себе могла бы придать качественный художественный импульс их прозе. «Бес в ребро» — совершенно идеалистическая вещица на тему коррумпированности общества времян перестройки. Правоохранительная составляющая с правдолюбцем достаточно добросовестно моделирует человеческие типы и ситуацию. Художественная составляющая близка к нулю. Написанная от лица как бы брошенной женщины, повесть стилистически до обидного предвосхищает манеру Устиновой и прочих игривых дам. «Сотрясение спинного мозга», «Ив Карденович Сен-Лоран» и прочие разговорно-посредственные перлы в обилии в тексте встречаются, а размышления о кризисе среднего возраста простоваты. Пафос и нравственный декларативный посыл книги не разделить невозможно, но вещица проходная

Все-таки Радзинский с его историческими зарисовками не только не сопоставим с Алдановым ( недостижимый идеал), но уступает даже и Пикулю-миниатюристу, который умел выискать что-то второстепенное, сопоставить с общеизвестным, выстроить фактуру. Самим обращением к архиизвестным фигурам Радзинский заведомо ограничил себе возможность маневра. Ну что интересного он мог рассказать про Лунина после Эйдельмана или о Моцарте после Шеффера? Несколько более интересным мне показался «Театр времен Нерона и Сенеки», в котором автор вполне развернулся и на материале писем Сенеки и Транквилла эмоционально и зрело высказался на тему тирании и рабства, но и двусмысленности позиции «над схваткой», «величавого стоицизма». Две публицистические вещицы про Ивана Грозного и Смуту представляют собой добросовестный упрощенный синопсис соответствующих книг Р.Скрынникова ( «Иван Грозный» и «Минин и Пожарский»). Уровень изложения доступный, эмоциональный, но определенно рассчитанный на уровень любопытствующего дилетанта. Опрощение материала наличествует, больших изысков нет. Не орел, словом, да, собственно, после телепередач( которые вектор и стиль во всяком случае дают возможность представить), особо и не рассчитывал. Так, по случаю прочитал и забыл.

Строго говоря, «Святая Елена» сбоку припека к трилогии, объединенной общими персонажами, единством времени и действия. Понятно, что Наполеон там действует( которого как самостоятельного образа в трилогии не было), но и по качеству исполнения и по объему и амбициям эта повестушка имеет касательное отношение к другим собранным в томе романам. Трилогия представляет собой одну из вершин русского исторического романа, хотя и с четко осязаемым привкусом авторского начала. Любовь Алданова к афористике и эссе всегда проявлялась и в его романах в виде неизменной фигуры острословца-мыслителя, который в адаптированной форме затяжных монологов излагал авторское видение исторических событий. Мне вот месье Лемер, сколь хороши бы ни были его пассажи, представляется Хичкоком в фильмах, мало что дающим в художественном смысле. Очень хороша организация движения Штааля и его более приземленного знакомца, эволюция обоих, завораживающие рисунки движения этих персонажей в направлении притяжения-отторжения, психологический подтекст соперничества. Излишне говорить о мастерстве Алданова-историка в части воссоздания известных персонажей и постановки сцен. Трилогия дает богатейший материал для изучения творческой мастерской, используемых автором технических стилистических и композиционных приемов — величайший уровень организации сложного материала. На мой вкус, наверное все же «Истоки» — лучший роман, но трилогия «Мыслитель» будет похудожественней да и первичней во многом дублирующей ее второй трилогии на российском материале( к моменту написания которой Алданов обрел какую-то немыслимую технически художественную форму и много экспериментировал).

Одна из входящих в пятерку по популярности из переводных развлекушек в советский период занятна не через призму анализа умонастроений читающей публики, лишенной качественных балаганов , но и сама по себе. Первая книжка задумывалась как своего рода «анти-Дюма», то есть натуралистический взгляд на эпоху Людовика 14, низменный фасад блеска Версаля. Уверяю, что открытое акцентирование сексуального, сцены насилия для времени издания романа были близки по степени откровенности с книгой Фейбера на момент выхода последней. Авторы заведомо перелицовывали всех персонажей «Виконта де Бражелона» в черный цвет, создавая альтернативную картину достаточно мерзостных нравов, полного упадка достоинства и добродетели, которых так много в книге Дюма. Результат как минимум любопытен, ряд авторских сгущений красок выходит далеко за пределы чистой мелодрамы с ее законами. Увы, по мере развития цикла, да собственно с продолжения, началось стопроцентное мыло, сериал, тональность была слишком смягчена в сторону, позволявшую более легкую адаптацию в свете экранизаций.

Почти не сомневаюсь, какое отношение к этой книге в современной Украине. Тенденциозная вещь об Украине времен Хмельницкого, которая, по автору, тянулась от иезуитов и папства в сторону России, ну и свершилось. Понятно, что уния была не от хорошей жизни, своего рода компромисс между плохим и очень плохим, от безысходности. Отчасти у Рыбака это показано, вообще густой текст, без воды, насыщенный событийно и персонажами. Понравился мне даже и организатор шпионажа из окружения гетмана, его контригра с иезуитами. Скажу, что читается в плане интереса и организации материала, вне зависимости от идеологических пристрастий, поживее чем безнадежной устаревший Сенкевич с его традиционно невозможными польскими шляхтичами-рыцарями и паненками.

По зрелому размышлению пришел к выводу, что «Гений» — наиболее читабельная книга Драйзера за возможным исключением «Американской трагедии»( тень от этой книги столь велика, что рассуждать о внутренних ее собственно литературных достоинств, отрешившись от шлейфа, сложно). Персонаж книги мало чем отличается от Каупервуда, традиционные метания между карьерой и бабами, с неизменно самым плохим исходом адюльтеров в смысле карьеры. Может быть оттого, что сфера интересов Юджина достаточно ясна и в книге нет бесконечных финансово-промышленных интриг, как в серии про Каупервуда, заставляет ее предпочесть. Драйзер никогда не был стилистом, черты добросовестности и усердия как-то перевешивают в его романах вдохновение и легкость, персонажи очень статичны, а если и развиваются, то лишь во времени. Добавьте к этому неизменный социологический душок и однозначность оценок — писатель не первого эшелона, чего уж там. В «Гении»( возможно именно из-за выбранной тематики) Драйзер не столь угловат, смягчен и микширован в своих малоприятных особенностях сюжетостроения , так что вполне приближен, например к «Бремени страстей человеческих» Моэма. Поклонникам этого романа ( их не так уж и мало) «Гений» определенно должен понравиться.

Данилкин несколько рисковал, выпуская эту книгу. Имея достаточно определенный статус и комфортное кресло достаточно читаемого критика, в качестве предмета биографии он избрал достаточно одиозного персонажа и, в общем, показал неоднозначность как общественного мнения, так и возможности творческого обращения к биографии современника, равно чуждого как агиографии, так и памфлета. Данилкин относится к Проханову прежде всего с позиций эстетических как к яркой и сочной фактуре, конечно не как импотент к Распутину, но примерно с позиции взгляда через стекло. Сам он чувствует, что биография предполагает в любом случае и четкую артикуляцию позиции биографа, заведомо отвергая возможность объективации или бесстрастности. «Я» и «Проханов» не предполагает равенство участников дискурса, но диалогичное начало в книге выдержано последовательно. Хороший вкус Данилкина обусловил умелый подбор деталей и интонации, в которой ирония все же выдержана ( при признании своеобразного величия персонажа) несколько в большем объеме, чем следует. Лимонова, чьи взгляды порой будут порадикальней нежели у Проханова, Данилкин определенно как писателя любит больше и не столь ироничен к последнему. Хорошая книга, умная, с многочисленными спорными идейными посылами, заведомо субъективная. Данилкин как бы прошел тест на литературную состоятельность, согласно которому любой критик должен уметь создать произведение, да и не остановился на этом.

Эта книга Платовой мнне нравится безоговорочно. Автор открыто призналась в любви к французскому криминальному роману, прежде всего Жапризо, в духе которого выдержана минималистическая история с ограниченным кругом участников. Собственно, и название книги — наименование французской фильмы-мелодрамы. Место действия — Марокко и Париж. Центральный персонаж — самоуверенная девушка «с прошлым», которое вполне уместно не раскрывается, традиционная жертва событий, в которых ничего не понимает. Помимо минимализма, отсутствия излишнего мельтешенья и авторского шика организовать материю с использованием малого числа составляющих, так сказать, на носовом платке, мне очень понравилась часть скитания героини по Парижу на автопилоте, совершение действий фатумного нерефлексирующего характера. Платовой славно удалось выдержать интригу, нарастить темп алогичного нагромождения необъяснимого, присутствия фатума в перемещениях персонажа, так что разгадка и быстрый темп изобличения злодеев выглядят несколько скомканным. Ну а всего более мне понравился финт с настоящей героиней, третьестепенной статисткой, мелькнувшей разок, которая лишь в концовке книги обрела иное измерение. В общем,одна из лучших книг, в которой даже и привычных псевдомагических аксессуаров Платовой маловато. Ключ и бритвенное лезвие, насколько помню, но этим добром кого удивишь.

есколько переоцененная, но любопытная обилием жареного книга, рефлексия с использованием журналистчких очерков о центровых персонажах американского кино семидесятых. Сама по себе концепция автора о том, что в конце шестидесятых американское кино пережило революцию, семидесятые были расцветом остросоциального кино, а затем адепты в лице Спилберга и Лукаса своими блокбастерами все похоронили, представляется небессспорной. Мало ли хороших фильмов было в восьмидесятые и далее. Любимцы автора в виде Олтмана и Скорсезе, Копполы и Битти что-то да делали, социальное кино заведомо синонимом обязательно хорошего не является и проч. В рамках заданной идеологемы автор игнорирует все, что идет мимо концепции, например место и значение Кассаветеса в семидесятые, который уж как-нибудь позначительней Уоррена Битти был и проч.

Ценность придает именно подробное буквалистское переложение фактуры, воссоздание событийного ряда, нам неизвестного в мелочах из-за отсутствия информации газетного свойства. Бегло характеризуя собственно кинокартины, автор весьма подробно воссоздает отношения между центровыми фигурами. скандалы, интриги, расследования. Книга определенно желтопрессовая ( кто с кем спал, да почему у Николсона была замедленная эякуляция), но персоны для исследования воистину общеинтересные, время яркое и избранная для исследования фактура сама по себе придает дополнительное измерение идейно нехитрой пестрой книге Бискинда, информативность которой является основным достоинством.

Прекрасный мягкий металитературный роман Олег Постнова, своего рода незавуалированный оммаж творчеству Набокова русского периода плюс «Лолите» в его переводе. Прелесть вариации придает добавка в качестве ингридиентов мотивов Эдгара По, Амброза Бирса, Газданова. В отличие от многих завороженных особенностями почерка Набокова ( например Ольги Славниковой) Постнов сумел найти баланс синтаксических конструкций, которые не являются переусложеннными, авторский слог плавен и, право, инструментарий Постнова прекрасен. Стиль романа близок к идеальному равновесию между легкостью, изяществом и содержательностью. Сюжет и интрига не так, чтобы, но опять-таки рассказ от имени одинокого литератора со странностями о поисках утраченной любви и тематически в кругу тематики Набокова наряду с такими вещицами этого направления как «Афина» Бэнвилла или «Ливадия» Прието ( здесь, правда, из-за экзотичности автора я так и не понял, каков вклад в конечный результат переводчика Павла Грушко). Эмоциональная грустинка наличествует, а эффектное обрамление-рассказ с интонацией оправдания б...ского легкого эпикурейства как альтернативы одержимости повествователя добавляет пикантности тексту. Прекрасный автор, умеющий соблюсти баланс между стилизацией и оригинальностью манеры, изящностью и содержательностью. В плане литературной техники он умеет все.

Катарсиса не испытал. «Мост короля Людовика» Уайлдера был, безусловно, знаковым романом с точки зрения нелинейного структурирования американского романа, но сама по себе подобная мозаика сегодня вряд ли может кого удивить. По мне, лучше других ее использует Кейт, но мозаика и вообще лучше всего работает в криминальных жанрах. Роман Маккэнна — добротный, реалистичный, полифоничный — мне показался наряду с этим и достаточно вторичным, по эмоциональному запалу близким к женской прозе. Манера письма вполне себе добротная, но это уровень Стивена Кинга, который одним реализмом и письмом все же не берет : без хоррор и экшн-составляющей книги читались бы не так. Ну вот и Маккэнну изюминки, по мне, недостает. Пресно у него. Если главное в книге — образ Нью-Йорка, то Том Вулф и даже Колин Харрисон пообразней и фактурней, женские монологи в лучших проявлениях ( страницы от проститутки в тюрьме) все же послабее, чем у Тони Моррисон. Сентиментально-мелодраматическая составляющая и отсутствие ударной концовки наличествуют. Главы про тэги и работников типа радио с телефонной беседой с очевидцем — вообще лишние с точки зрения выстраивания структуры и обязательности мозаичных звеньев. Сам канатоходец остается чистым образом без какого-либо психологического наполнения. Книжка-то совсем свежая, приемы и манера изложения были бы новаторскими еще лет двадцать назад

Ощутимо уступает предыдущей книге серии про заговор бумаг. На этот раз автор избрал темой коррупционную составляющую выборов в парламент и на достойном уровне воссоздал реалии становления британской демократии с докерами-погромщиками, подкупом избирателей и мордобоем. Вместе с тем роман несколько скучноват, раскрытия образов персонажей сравнительно с первой книгой не произошло, да и новые типажи не сказать, чтобы уж слишком психологически изощренны. Вроде все время что-о происходит, а больше двух третей заполнено диалогами, вполне среднего уровня и, что называется, без нерва. Действие куда как менее динамично, разгадка достаточно простенькая, а основной трюк на манер принца и нищего в одном флаконе предполагает достаточную степень доверчивости читателя в возможность его осуществления. Роман сам по себе легко читается, вполне занятен, не пустышка, но в рамках обильной нивы данного жанра книга Лисса уж точно не откровение. Новый жанр он не создал, это уж точно.

Не так давно читал «Прощай детка» Лихэйна и не могу не сравнить. Сюжетно роман Кобена вполне себе закручен, в целом по навороченности интриги почти не уступает. И там и там пропавшая якобы мертвая героиня, заигравшиеся копы и рояль в кустах — плохой парень, который очень силен и, являясь другом хорошего героя, помогает ему физически и организационно ( Буба у Лихэйна — бог из машины, механическая подставка для героя). Читается Кобен очень легко, интригу держит. Разница в том, что кроме острого сюжета у Кобена нет ничего дополнительного — ни темы, ни острых диалогов,ни характеров героев, ни метких наблюдений, так что каркас остается проволочным, не расцвеченным. На кой черт вводить экзотичного азиата, не раскрыв его подноготную? Напарник азиата — пустое место. Накручивая версии убийства папенькиного сынка, автор перестарался и последняя страница — лишняя, поскольку предложенная скороговоркой версия совершенно идет вразрез с личностью главного персонажа- рассказчика. Кстати, не комильфо вести рассказ от первого лица и чередовать со стандартным многоплановым повествованием о одновременных перемещениях иных действующих лиц.

Крепко сделанный детектив на стыке между собственно полицейским романом и романом про одинокого сыщика, потому как центральный персонаж именно что волк-одиночка, противостоящий коллегам и руководству прежде всего. Плотно, подробно и не без наворотов сделанный роман содержит изящнные контоминации относительно романа Чандлера «Долгое прощание»( о чем, собственно, прямо упоминается в тексте), но без наскучивших попыток воссоздать юмор Чандлера и его пижонские диалоги. Понравилась уместность и координированность автора — есть и описание рутины и нравов полиции, немного от криминалистики, отсутствует чрезмерное изобилие страстей, взрывов, чудесных спасений героя. Отдельно понравилась история со статистикой участка — узнаваемо.

Не самую высокую оценку вынуждает поставить перенасыщенность жанра, при которой уже занятного крепко сделанного романа без ляпов для катарсиса маловато. Герой традиционный, остальные персонажи в целом без ярких характеристик, второго дна нет, любовные сцены и диалоги с женщинами ( кроме профессиональных тем) традиционно очень плохи ( это и у Лихэйна так, но у него этого мало).

Тянет французских коммерческих авторов на темы генетики, евгеники, альтернативной эволюции. Бернард Вебер вспоминался не раз. Хотя, конечно, влияние Гранже, особенно «Пурпурных ( или Багровых) рек» сильнее. Тилье пишет получше чем Гранже, но в драйве, диалогах, яркости все же уступает.

Тем не менее занятный триллер с очень солидной идейной начинкой, пространными авторскими размышлениями об эволюции, жестокости, предопределенности и свободе выбора. Интригующий сюжет, пара-тройка отвлекающих в сторону маневров как в плане предполагаемого злодея, так и подоплеки злодеяний. Автор определенно нашел баланс между жанровой и идейной составляющей, а бледноватые центральные персонажи, невероятно быстро для полицейских втянувшиеся в научную тематику, бесцветные диалоги не так уж и страшны.

С убийством в обезъяньей клетке с использованием в качестве оружия черепа примата автор, конечно, уж совсем переборщил. Гранже этим тоже грешит.

Если первый роман оставил неоднозначное впечатление: нацистская часть — вполне себе, а восточный след — ерунда, то «Призраки» не понравились определенно. Сама история маниака, поражающего близких, кажется очень неоригинальной, ну а авторская избыточная натуралистичная манера изложения стала откровенно смешить. Уж если речь про девушку, о обязательно свернет на спирохеты, коли речь о войне — инфицированные личинками раны. Дело в том, что авторское обращение к любой теме ввиду столь неуклюжих и односторонних фильтров делает его весьма предсказуемым в мелочах. Не считаю себя принципиальным противником черных нуаров, жесткой прозы, но у Краевского коробит все же отсутствие меры, гиньоль в чистом как бы самоцельном виде. Часть истории с рыжей проституткой показалась особо безвкусной и по плохому сентиментальной. Книга Краевского сюжетно небезынтересна, городской фон прописан подробно, но, право, одноразовое чтение и тот случай, когда принадлежность к убийствам виновного с середины книги не очень-то и скрывается

Мне роман решительно нравился страницы эдак до ста пятидесятой, а уж с двухсотой так же решительно нравиться перестал. По душе пришелся мрачный нервный мир нуара, расстановка монстров и беспросветная атмосфера бордельно-нацистского Бреслау образца 1933 г. Кульминацией садизма, растления( как морального, так и собственно физического) является сцена пытки в гестапо берлинского сыщика со шмелями — и впрямь впечатляет. Увы, с появлением восточного следа, крестоносцев и мести, все стало очень плохо — ну зачем в самодостаточную густую историю вкраплять инородные пряные мотивы, нагромождая нелепости, включая последнюю сцену. Вторая книжка к чтению предстоит и искренне надеюсь, что при сохранении стиля и атмосферности автор ограничится внутриимперскими реалиями — материала для нуара нацистская Германия дает хоть отбавляй

Для дебютанта на редкость добротный роман, с выдержанной интригой, остросюжетный, богатым фоном лиц второго плана, среди которых не так-то просто и найти злодея. Первый роман Лисса достаточно бытовой, исторических реалий не так много, как авторских отсылок к истории становления фондового рынка в Англии. Очень порадовало отсутствие неизбежного, кажется, в произведениях подобной направленности такого затертого приема, как подслушанный разговор. Без роялей в кустах не обошлось, но в меру.

В послесловии автор пишет, что старался несколько стилизовать слог под манеру англичан 18 века, но от Смоллета и Филдинга только сюжетные повороты,а манера изложения как раз поближе к Р.Л.Стивенсону. Роман лишен юмористической составляющей,но и не так, чтобы уж совсем брутален или угрюм. Качественное развлечение.

Книге ну как до Луны до ослепительного громоздкого перегруженного «Барочного цикла» другого Стивенсона, он уступает и «Королеве Бедлама» Маккаммона, однако поклонники указанных книг могут без опаски знакомиться с дебютным романом цикла и дальше решать, стоит ли читать продолжения.

Все же в книжке Дворкина, состоящей из двух самостоятельных произведений, есть с десяток очень удачных фраз, анекдот про Ремарка, занятные стилизации под речь в стилистике 18 века, несколько любопытных фантасмагорических кундштюков. Легкость письма, почти французская, умение плавно перескакивать между темами, бесконечно пародируя, украшая предложение многочисленными перечислениями, экивоками, ссылками( я вот случайно читал этим летом Брежнева и не могу не оценить элегантность вкраплений выдержек из воспоминаний генсека в текст книги).

Первый роман по существу чистая похабщина, эдакий Сорокин для бедных. Без концептуализма, но с переизбытком половых актов, частыми упоминаниями фекалий и проч. Объектом пародии становится не столкьо Брежнев, сколько Бунин, чьи эротические пассажи в «Темных аллеях» и других вещицах Дворкин упрямо переводит на прямолинейную интерпретацию, одновременно посмеиваясь над жеманностью нобелиата. Не «Пастернак» Елизарова, но прием использован схожий.

Собственно «Проходняк» напомнил галлюцинаторные романы Проханова, однако без идейной составляющей. Чистое литературное пустобрешество: опера «Слепой исполнитель»( про судебного пристава), пересадка больному глаз орла, временные, пространственные перемещения, всеобщее мельтешенье.

У Дворкина есть какой-то рассказик про говно с подзаголовком посвящения эстетам. Видимо, он до сих пор «эпатирует обывателя» и частое упоминание фекалий или бесхитростных совокуплений, носящее как бы освященный раблезианский характер, является проверкой широты взглядов читателя, который уж сущий филистер, если ему это не по душе... Детский сад, однако. Неразборчивость в средствах, какая-то стилистическая диарея, поток самодовольного жонглерства в этой книге на меня произвели грустное впечатление — грустное именно потому, что у Дворкин — великолепный пародист и жуир, который написал как минимум одну удачную книгу («Кривые деревья») в жанре литературоведчески-плутового романа, который очень мало кому дается без зазоров и швов.

Помнится в лекциях о книге Сервантеса Набоков отмечал тень, которую отбрасывает образ Дон Кихота независимо от достоинств книги, отзываясь в других литературных образах. Меланхолично добавляя, что вот Флобер хорош и без всяких теней. Книга Гончарова в русской литературе занимает примерно то же место, что «Дон Кихот» Сервантеса. Образ ленивейшего чистого сердцем помещика, чуждого как суеты так и умению минимально организовать жизнь является одним из наиболее внятных, запоминающихся на наших палестинах. А уж «обломовщина«! Сейчас на фоне повального отказа от литературы и чтения все успокоилось, а с момента выхода книги, через другого Ильича в советские кампании по борьбе с тунеядством — про образ жизни персонажа книги чего только не вспоминали. Ну да, диалектичный образ, не тождественный тому, что создал Табаков в фильме Михалкова, своеобразной( и больших достоинств) интерпретации романа.

Если отвлечься от хорошего центрального персонажа, всяких теней, то надо отметить, что текст неоднороден по качеству. Обломов в быту, со Штольцем, всякими прохиндеями, Захаром, их диалоги выписаны славно, а вторая и третьи части — все , связанное с Ольгой не просто плохо, а совсем скверно. Вялость, многословие, провинциальные обороты изложения, отсутствие динамики и неочевидные психологические мотивации присутствуют в большом объеме. Сам стиль прозы Гончарова неблестящ, на порядок уступает внятности и Толстого и даже Тургенева. Всякие ахи, восклицания и неудержимые тирады напоминают раннего Достоевского, мистического гарнира которого, впрочем, «Обломов» лишен напрочь. Заметна в книге тень Гоголя, а мошенники, обманывающие сообща голубиную душу перекочевали из книг Диккенса. Роману решительно не хватает «штольцевского начала»: энергичности, лаконизма, сжатия второй-третьей части в одну. Пресловутый сон Обломова что-то не впечатлил.

Читать подряд в одном томе все романы про Кролика — та еще задачка. Слог автора вязкий, многословный, манера изложения обстоятельная и не блещет разнообразием, к его драматургическим приемам привыкаешь быстро. Главным достоинством Апдайка является объективность, умение почти без швов копировать возрастно-социальные перипетии жизни персонажа, сколь психологически убедительного, столь и представляющего возможность беззазорной с ним идентификации. Кролик воплощает витальное начало, неизбежно гаснущее по мере иссякания сил — вот уж персонаж, которого, как и всех нас , не отнесешь к каким-то этическим категориям («плохой « или «хороший»). Нюансы его взаимоотношений с женой, любовницами, другом, сыном переданы прекрасно, диалоги на высоте. Первые два романа ощутимо сильнее, последние — многословнее, рыхлее и водянистей( Пулитцеровскую премию Апдайк получил, однако, по совокупности заслуг за два последних). Третий роман перенасыщен сексуальными сценами, написанными в той же манере, что используются в произведениях порнографической направленности, в последнем преобладает элегическое начало. Собственно в тетралогии много от сериала, однако возможность экранизации осложнена временными перемещениями и трансформациями героев на протяжении тридцати лет.

Английская манера изложения обусловлена не только местом действия — Оксфордом, но и слегка размытой без контуров истории — заговаривании прошлого. Роман плотно примыкает к набоковской традиции в той ее части. что условно примыкает к прустианству. Речь идет, понятно о позднем англоязычном Набокове с его зачарованностью темой памяти, воссоздания из бессобытийного путем искусства сложнейших изящных узоров. Наподобие темы спичек из «Других берегов» Мариас использует ассоциативные нити, эстетизирует обыденность. Сцена ужина преподавателей полускандального характера — образчик авторского жонглерства, ловкости рук, а вот линия смерти матери героини, безвестного писателя как-то не вдохновили. Мариас — безусловно близкий, отчасти «писатель для писателей», стилист, работает в области психологической прозы — очень заинтересовал. Очень напоминает Бэнвилла — предложи мне назвать пять литературных ( а не географических) различий между ними, навскидку, пожалуй, бы и не смог.

Вам помог этот отзыв?

Всегда хочется открыть для себя нового современного интересного писателя. При всей симпатии к достойной социальной позиции автора, его интересу к восточным мотивам, культурности роман умеренных достоинств. Меня вот вся эта пряная вязь с повторами рефренов про отели, снами мусульман, а особенно с мальчиком-кавказцем, который смотрит на теннис в исполнении Шараповой и испытывает социальный гнев, не сильно впечатлила. Ильдаров неплохо пишет, но он не стилист с художественными сверхзадачами, внятно и ровно излагает канву, но в плане драматургии совсем не силен. В романе нет запоминающихся диалогов и ни одной по качеству сцены, сопоставимой с десятками, например, у Иванова( не Маврина). Мне не импонирует художественная оптика автора, да и оригинального чего-то про условных террористов в романе нет, эмоционального отклика не вызывает. Плетение нескольких линий от перекрещивающихся персонажей — прием не новый, автор им пользуется не безукоризненно. От работника ФСБ в качестве одного из героев, линии Юсуфа легко можно было бы отказаться. Автор явно читал Стогоффа. С другой стороны при обилии легко выраженных претензий и общем невосторженным отношением к «Хушу» ровный ритм повествования, мера в изложении правды террористов, возраст автора сойдут за смягчающие обстоятельства.

Все позитивы Бердетта явно показаны уже в первом романе серии: намеренный уход в сторону этнопсихологии, бытовые описания тайской жизни, рефлексия на тему «Восток-Запад». Трудно, правда, определить, насколько тот или иной роман отличается по качеству от соседей. Видимо, все же клюквы хватает, но Таиланд вполне себе экзотичен и несколько морщиться приходится в сцене пьянства у русских с русскими же проститутками. Все близко, но упрощено. Первый роман уже наводнен кхмерами и безумными проститутками, превращающимися в орудие возмездия, но масштаб еще покамерней, нежели в продолжениях. По мне, «Бангкокская татуировка» получше, но и дебют удался.

Святая Русь» — как бы трилогия, достаточно, впрочем, условная. Любая из трех частей может читаться самостоятельно — как и любой роман из цикла Балашова. Я прочитал «Степной пролог» — ту часть, где Куликовская битва и набег Тохтамыша на Москву. Куликовская битва — некий идейный апогей балашовских идейных концепций, под ее предполагаемым присутствием происходило и расцвечивалось многое в предыдущих романах серии. В общем, получился пшик. В стремлении все объять и ничего хроникально не упустить, автор скатился в историческую публицистику — пересказ развития истории Средней Азии, Литвы, Византии с перечислениями родни, династий, событий и проч. Куликовская битва затерялась, написана не блестяще. Образ Дмитрия Донского не раскрыт. Сергий Радонежский окончательно эволюционировал из психологически интересного персонажа в сущего Гэндальфа с прозрениями и предсказаниями. Ну зачем нужна сцена с его пророчествами, кто там погибнет на поле Куликовом ? Самоповтор и утрата интимного начала описания деревенской жизни.

Пропустил я вторую часть трилогии «Святая Русь» — больно мне не нравится Сергий Радонежский в исполнении Балашова, ну и в завершенье прочел «Вечер столетия». Все та же масштабность, стремление объять необъятное. И Витовт и Тимур. Начиная с Симеона Гордого образы собственно государей московским, по мне, у балашова все хуже и хуже. И Дмитрий Донской выписан бледной тенью и Василий не сильно запоминается. Чтобы придать хоть что-то уникальное, автор решил показать князя эдаким одержимым женой подкаблучником, отсюда неизбежная демонизация софьи, Витовта и проч. Тенденциозность угрюмая. Хуже всего то, что Балашов-публицист, уже вовсю отбросивший художественность в первом романе трилогии, в третьей книге как с цепи сорвался. Его объемные рассуждения о мифотворчестве образов Матросова и Космодемьянской, масонах и Ленине, передаче Крыма Украине, неизбежности монархического строя для России не слишком оригинальны, а порой — чего уж там — очень близки к тому, что называется «черносотенство». Балашов ну никак не мыслитель уровня Гумилева и переложение стилистики «Нашего современника» так сильно портит трилогию «Святая Русь», что читать ее рекомендую убежденным, категорическим поклонникам, уже прочитавшим предыдущие книги.

Не читал в восьмидесятые годы популярный цикл Дрюона, но в силу каких-то дефицитных причин. Упивался в то время Дюма, знал, что « в том же духе», но редко где найдешь. Как выяснилось, ничего не потерял, лишь спустя годы осознал величие Дюма. Цикл, представляющий собой последовательное чередование скорее повестей, нежели самодостаточных романов, со сквозными персонажами и узким околотронным полем событий очень плох. Что-то вроде художественной иллюстрации престолонаследческих реалий Франции 14 века с черно-белыми характерами, упрощением психологии, однолинейной мотивацией ( власть плюс корысть да похоть). Возможно, в советские времена дополнительно привлекали полуэротические сцены, написанные хоть и жеманно, но с четкой артикуляцией : Людовик Сварливый кончил четыре раза и проч.

Очень скудно , малоэмоционально, в плане интриги убого сравнительно с великим предшественником, на которого автор, очевидно, ориентировался. Собственно цикл и заканчивается по времени на событиях, с которых началась «Изабелла Баварская», ранний и нелучший роман Дюма, который Дрюону как-то поближе простотой и манерой построения. Ни размаха, ни юмора, ни очерка характеров через диалоги, ни персонажей, равных Карлу IX, Генриху III, Наварскому, Медичи, Людовику ХIV в плане неоднозначности и художественности у Дрюона нет. Помнится, долгое время бла дискуссия о роли Маке в романах Дюма — так вот Дрюон и есть кто-то вроде Маке, который создал канву и синопсис, которые могли бы под рукой мастера обрасти масштабом, дополнительными линиями, юмором и воздухом. У Дрюона персонажи навроде Планше, Горанфло, не говорю уж о недостижимом идеале — Шико совершенно немыслимы — какой-то паренек из семьи ломбардских купцов выполняет техническую функцию связки сцен в разных странах и общения удаленных персонажей — не более того. Первые четыре части прочитал, ну и хватит, не могу больше

Стандартный для Палей роман тематически содержит материала на повесть (навроде «Кабирии»), но за счет объемных авторских размышлений несколько подраздут. Опять-таки в центре образ стерильной совершенно некоммуникабельной рассказчицы, люто ненавидящей чавкающую плоть жизни и окружающих, доводящей и культивирующей свою одинокость до психического заболевания. Судя по интервью автора, образ вполне автобиографичный. Набокова, помнится, упрекали в гордыне, а анализ его русских текстов Виктор Ерофеев проводил через призму поисков контактов «я» с другими. В этом аспекте Набоков сравнительно с Палей — демократичный парень из пивной. Палей заведомо постулирует мерзость всяких контактов с не-я, а любые общения чреваты драмой, заведомой расплатой, падением. Проза ее в этом смысле однообразна, заведомо ограничена тематически.

Довольно забавно, что с аберрированным зрением Палей все-же пытается писать о поисках любви ( как в «Клеменсе», так и в «Саламандре»), но и любовь выходит уродливая, перекошенная и дикая. Что вышло бы, если Гоголь написал «Бедную Лизу» или иной роман о любви? Текст очень плотен, страницы, посвященные типажам абортмахерши и сторожицы, прекрасны, но именно этот роман — «текст» с ненужным набоковским рассказом-вставкой, самоценностными рассуждениями о сексе и проч. Еще раз — Палей выдающегося таланта писательница с едким пером. совершенная в своей мизантропии, обязательная к чтению именно из-за совершенства инструментария. Пишет она медленно и с тщанием

«Квинканс» написан в середине восьмидесятых. Независимо от Акройда. В помине не было Байетт, грандиозной книги Фейбера, стимпанка и переоблицовки викторианства. Переведен на русский и издан роман много позже,поэтому впечатления откровения или какой-то совсем уж самобытной стилизации не производит. Издатели ссылаются на обложке на романы Уилки Коллинза, но тематически — вариации на тему Диккенса куда как в большей степени. У Паллисера, правда, интрига все, а персонажи картонные. Диккенс по прошествии времени и заметном тускнении сентиментального и сценарного в его романах, красочно разрисованными куклами и диалогами между ними во многом и привлекает, а у Паллисера этого нет. Еще одна разница — у Диккенса, в основном, бедняга из низов богатеет, у Паллисера — падение состоятельного мальчика в низы.

Нигде не встречал такой эксплуатации приема обмана доверившегося( и, соответственно, наивности рассказчика) — только в первом томе героя обманут не менее семи раз, а дальше — больше. При общей сюжетной занимательности из-за картонности персонажей подробности семейных тайн не очень-то и интересны — во второй книге автор сильно перегнул палку в описаниях подвидов семейств и проч.

Роман уж точно затянут, изобилует излишествами — нетонкий «Друд» выглядит сравнительно образчиком лаконизма, внятной композиции и драйва. Нет никакой необходимости сидеть с карандашом и конспектировать семейные тайны — общая схема примерно понятна, а полагать роман полным конспирологических загадок, нуждающимся в расшифровке — сильно его переоценивать. Добросовестно, занятно, но — на раз.

У автора все хорошо с вкусом, ритмом и манерами. Занятный детектив на историческом фоне с внятным гуманистическим посылом, без стилистических погрешностей. Зря, конечно, автор избрала в герои Джордано Бруно — ничего специфического, индивидуально определенного относительно того, настоящего у рассказчика нет. Заменить повествователя на абстрактную фигуру можно без утери для смысла — а раз так, то правило Оккама должно действовать. Роман эмоционально сдержан, без изысков. Без упоминания «Имени Розы» оценить книгу Пэррис все же невозможно, она сильно в кильватере великого романа. Само по себе это не беда — «Перст указующий» и романы Акройда тоже в кильватере, но они диалогичны, своеобразны и самобытны( еще и «Князь ветра» вспоминается). «Ересь» ну совсем вторична составляющими, интонацией, даже и без утерянной книги автор не обошлась ( правда, в качестве своего рода отвлекающего маневра).

Помнится, после выхода «Венерина волоса» Шишкина автора упрекали в сюжетных и стилистических заимствованиях из «Толмача» Гигалошвили. Тот вел себя сдержано, претензий к Шишкину не имел. Полагаю и Б.Акунин претензий к Гигалошвили не имеет, хотя сходства с «Алтын-Толобасом» куда как больше. Судите сами: плутовской роман о злоключениях немца в коррумпированной России перемежается главами воспоминаний его предка о жизни при дворе Ивана Грозного. Уровень исполнения, конечно, другой. Если бы Шишкин задался целью написать плутовской роман с использованием максимально синопсиса «Алтын-Толобаса» — получилось бы что-то очень похожее на «Захват Московии». Название не сильно удачное, но и альтернативное «Бедный Фредя» тоже так себе.

Роман содержательный, емкий, ценный в меньшей степени авторскими суждениями о современной России, ее истории и отношениями с соседями( которые верны и изложены в прекрасной публицистической форме). Наиболее интересны авторские лингвинистические кундштюки, словесные головоломки, иллюстрации разницы мышления и лингвистики европейской и российской. Невероятно изобретательное жонглирование. Самые состоятельные в драматургическом смысле — первые встречи Фреди с пенсионерами, Гурамом, проституткой, нацистами — а при дальнейшем повторении все несколько стирается. Не убежден, что главы Штадена так уж необходимы, да и без них роман нельзя было бы несколько подсушить. Сатирой роман тоже не является, всем канонам плутовского романа не вполне соответствует. Юмористическое начало весьма дистилировано мрачными образами из жизни современной России и нацистской Германии — даже и без штаденовских жутей времен Ивана Грозного.

Большой, емкий , содержательный «идейный» роман одного из лучших русскоязычных современных авторов ( как минимум еще два из них тоже живут за границей)

Перехваленный из товарищеских соображений Дмитрием Быковым «Хемингуэй» отличается от биографий англичан Чертанова. Дело даже и не в том, что жизнь Хемингуэя, мягко говоря, побойчее и выигрышней для биографа чем у Конан Дойла или Уэлса. Чертанов своего персонажа откровенно не любит, жалеет как больного, не переносит за позерство, хвастовство и ровно относится как к писателю. Несмотря на стремление сохранить объективность, это очень чувствуется — в объеме описаний всякого рода хвастливых и сомнительных выходок, характеристике романов( вслед за Тарковским) как вестернов, а «Старика и море» как местячковой прозы. Любые сравнения прозы Хемингуэя с другими авторами — все не в пользу героя. Чертанов, судя по трем биографиям, либерал( либералка) классического типа, поэтому Конан Дойл в его вкусе, а Хемингуэй — пошляк и кривляка. Что-то филистерское в этом есть. А так — подробная, обильная на не слишком известные факты далекая от канона биография — точно не заскучаете

Аксеновский роман и наполовину не так плох, как о нем написал, например, Данилкин. Мне сравнивать с другими романами того же автора «Москву» не приходится — Аксенова читал мельком, давно и мало. Если уж сравнивать «Москву» с чем-то, на ум приходит проза Алешковского с абсурдом, гипертрофией социалистической мифологии, лубочным юмором. Ярости и мата у Аксенова, правда, нет, но диалоги поэта-лауреата Смелякова( Симонова) со Сталиным, ирония над советской аристократией, стилистикой эпохи — все это очень неплохо. К концу, правда, начал автор несколько сбоить со своими югославскими шпионами, но почти всю дорогу книга откровенно веселила. Аксенов почти не перехлестнул за грань вкуса и меры, написал озорной и забавный роман. Зря его ругают.

Бердетт — автор коммерческий и довольно однообразный, поэтому читать подряд его книжки все же не стоит. Какая-то пауза необходима. Самое приятное у Бердетта — подробности жизни тайцев, наброски повседневности, особенности этнической проституции и питания, мягкое сдержанное чувство юмора. Интрига носит вторичный характер. В «Крестном отце Катманду», не слишком уступающим предшественникам, все же многовато гигантизма. Есть и международный картель ювелиров и борьба тибетцев против Китая, а традиционное противостояние полицейского и военного начальников приобретает черты схватки титанов. Как-то все чересчур, включая депрессию героя. Сам крестный отец мог бы быть прописан и получше. Читабельно, но выдыхание сериала уже чувствуется.

Вполне добротный остросюжетный роман на истоирическом фоне Танского Китая. Акунинские традиции, правда, поскучнее и с меньшим драйвом, нежели в фандоринском цикле. Автор книги — человек добросовестный и не без вкуса, однако сказать, что он пишет «вкусно», чувствует деталь, насыщает действо массой тонких нюансов и подробностей, владеет, драматургией сцен, нельзя. Добротно, небезынтересно, но не более. Читавшие книги Гумилева чего-то нового для себя в плане истории Тан, мятежа Ань-Лушаня и проч. не откроют.

Восторженному восприятию книги еще вот что не способствует. Русскими авторами не так мало и очень удачно написано беллетристических вариаций на тему китайской культурно-исторической традиции. Кроме Ван Зайчика( первый на ум приходит) есть великолепный Вэйский цикл Латыниной, страницы «питерской школы»( Секацкий, Крусанов). Китайская культура была насквозь иносказательной, полилитературной, богатой нюансами, цитатами — речь персонажей должна строиться с учетом этого. У Мастера Чэнь с этим слишком просто — со всеми указанными авторами ему не тягаться. А страницы Юзефовича на монгольскую тему — вообще недосягаемая вершина!

В общем читабельный и неплохой роман, культуртрегерского склада, чуть выше среднего уровня.

Подробная и добросовестная биография Конан Дойла стандартного склада. Сверхзадачи — выйти за рамки биографии и поразмышлять на тему важности( или неважности) стратегии, поведения и масштаба Конан Дойла, актуализировать смыслы — автор, похоже и не ставил. Ну не считать же за таковые задачи постоянные отсылки к современности ( соотношение тогдашних и теперешних цен, сопоставление ирландских террористов с Аль-Каидой и проч.), ссылки на библиографию. Дмитрий Быков, например, в «Пастернаке» ставил вопрос о стратегии выживания художника при людоедских режимах( в том числе и не только через Пастернака, а через сопоставление с современниками) — в «Конан Дойле» этого нет. Эрудиция автора и добросовестность — вне всяких сомнений, однако встречающиеся тут и там соображения «от себя» про современность, английский характер и проч. вполне заурядны и оригинального мыслителя во всяком случае не выдают. Совершенно не понял, почему автор обошел прекрасную книгу Барнса, не только написанную, но и переведенную на русский к моменту создания биографии. Созданный в ней образ Конан Дойла куда как более яркий и запоминающийся

Редкий случай, когда продолжение ( формально приквел) настолько мало отличается качеством, строем и общими достоинствами-недостатками от первой книги. Чуть больше исторического материала, чуть меньше лирической линии, да действие из Китая перенесено на Ближний Восток. Уступает и «Звездам над Самаркандом» и «Я возьму сам». Как и в предыдущей книге — одна «эротическая сцена» — на сей раз подробно прописанное групповое изнасилование. Ярких характеров, драматических сцен, чувства юмора как не было так и нет. На раз прочитал и будет. Желания знакомиться с Амалией, генералиссимусами и дегустаторами не появилось.

Вот какое дело. «Смерть в Лиссабоне» вышла перед «Севильским слепцом» и получила какой-то там кинжал в качестве премии. Поскольку у «Слепца» много общего, то в шорт лист его включили, а премию уже не дали. Я вот «Слепца» читал недавно и понравился он мне поболее, но, опять-таки, если бы «Смерть» была первой, в «Слепце» повторы бы раздражали.

Если по существу, то у Уилсона как-то все чересчур: он вроде бы англичанин, но пишет про события и персонажей Пиреней, с утрированной мачистостью, страстями и гипертрофированными местями. В «Смерти» я мстителей за разное насчитал аж девять персонажей. Любимые инцесты, изнасилования, звериное в человеке и воздаяние потомков за грехи отцов, покореженных войной — все коронки Уилсона, памятные по «Слепцу». Легко читается, поклонникам «Слепца», наверное, роман должен понравиться. Переведен не так топорно, мат в двух-трех местах проскакивает.