Лучшая книга трилогии и просто очень неплохой « проблемный» детектив. Автору удалось качественно порефлексировать не только на тему семейного насилия, но и гендерного мужского шовинизма. Не перегнув палки, но, в общем, достаточно обоснованно.

Все неплохо сюжетно, эмоционально и интрига, что сделает в финале, выдержана. Последний кадр, правда, может вызвать недоумение, но это точно смелый фортель, мне скорее понравилось.

На балл снизил из- за чрезмерной все ж зависимости от « Семи», технической невыполнимости части злодеяний установленными автором силами и недокрученности линии попавшей в больничку домохозяйки с искалеченным мужем.

Если роман хорош — как в этом случае — то и неважный перевод сам по себе его не прибьет.

Неровная книга. Собственно, о Плевицкой немного и функционально. Правильней было б назвать « Очерки агентурной борьбы ГПУ в среде белой эмиграции 30- х годов».

Первая часть: родилась, женилась революция, Гражданская война — очень посредственна и по сушеству водянистая Википедия. Млечин безжалостно гонит строку, льет воду, заботливо приписыввя, где воевал генерал Алексеев или какое училище закончил Деникин.Чрезмерно велик объем цитат из других произведений.

С момента вербовки Плевицкой-Саблина все куда как веселей и интересней. Млечин получил доступ в свое время к архивному делу о похищении Миллера и массово приводит тексты шифровок, отчетов, составляя занятный коллаж. Совершенным стилистическим шедевром в вываленной куче являются письма советского агента Ковальского из за границы. Там агент наслаждался жизнью, а в перлюстрированных письмах, расхваливая заграницу, тут же ее ругал за « язвы», указывая, что в СССР все лучше. Эти письма — главное достоинство книги, дают комичный эффект.

Но и в целом приводимые автором ссылки на документы вполне интересны,картина агентурной борьбы дадена занятно ( при том, что Млечин с точки зрения стиля, чутья на детали, цепкости и умения нестандартно излагать очень посредственный публицист). Занятно, какие то фактики узнал впервые. Плевицкая ж погребена в материале, в нюансы психологии отношений с Саблиным автор и не лез.

.

Вообще не понравилось, хотя второй роман серии хорош. Возможно причиной перевод Марченко, который хоть и знаток польских реалий, но в художественном плане туговат. Но и при этом не самая интересная история, а линия с угрозами оргпреступности заявлена, да и брошена. Шацких еще не супержеребец с « ноющим мальчиком», достаточно скучноват. Легкозабываемый детектив.

насыщеннейшая фэнтезийная сага на условно китайском средневековом материале смен династий. Фантастический элемент факультативен, мелькающие божки и вовсе не нужны. Коль скоро писал китаец, как ни крути, все одно в конце придет к идее, что империя лучше любых демократий.

В романе уйма событий, персонажей, перемещений и суеты — хватило б на трилогию, однако автор не произвел впечатление психолога или нюансера, так что буйный ритм , видимо, ему наиболее близок.

Уступит соответствующим дилогиям Кея и Рассела, тем более — лучшим книгам Вейского цикла, но в целом с задачами качественного развлечения автор справился. Мне не хватило восточной образности, как то все у автора функционально.

Искрометная повесть. Лукин создал интереснейший мир, населив его очень условными социальными типажами: правоохранитель, уркаган, хабалка, переходящая справная самка, дед- резонер, жалкий интеллигент. Далее автор играет симулякрами в придуманном мире, варьируя особенности внутрисоциумного взаимодействия. Вполне себе забавно и не избыточно.

Лукина я читал ( немного) в молодости, Алая аура лучше других. Но, как и раньше, отдавая должное его фантазии, юмору и артистизму, не могу не отметить, что в плане слога, языка он простоват и сильно уступает столь же маститым Успенскому и Штерну. Такова его манера — абсолютно индивидуальная. В той же степени мне индивидуально ближе произведения с более перфекционистским подходом к стилю и диалогам. Такую вещицу как « Катали солнце» читать не могу на уровне физиологического неприятия манеры речи. Но с удовольствием — раз в полгода — почитаю иные повести и романы Лукина, изобретательного на клоунады.

Вполне забавный образчик шпионского трэша из категории:« так плохо, что даже и хорошо». Убогий слог, ирреальное сгущение злодеяний — все работает на идеологический комикс. Повесть — эталон жанровой геттовой советской параноидальной прозы. Понимаю и почему Витковский много пародировал его в « Александрите» и почему переписал « Барракуду» — больно лакома повесть для иронии над ней.

Понравилось. Первый опыт знакомства с автором — до Шарпов и Шона Бина не добрался. Пилот серии кажется хорошим балансом между развлекательностью и содержательностью. Роман почти без восклицательных знаков. Повествователь в старости вспоминает молодые годы и ретроспекция позволяет выбрать нужный тон. В меру иронии и натурализма тоже. Хроники ведь, поэтому немало перечислений бытовизмов: пожгли, порезали и дальше двинулись. Жизнь такова , некогда рефлексировать. Очень понравилась оптика для написания образа Альфреда Великого: сочетание иронии с уважением. Ни намека на смакование секса. Очень добротно, основательно, сильный контраст с ( допустим) недавно читанным Аберкромби, у которого как раз восклицаний и палпа много. Буду читать дальше.

Приятная по настрою повестушка, выполненная по канонам современных вариаций и игр с британской развлекательной классикой. Категорически не хватает перца, оригинальности и лоска, но как тест на профпригодность — автор сдал. В плюс, что продолжений нет — отсутствует потенциал для сериального роста. Понятно, что рядом с Ффорде это совсем пустышка, но если не сравнивать, то не худший вариант убить часок в дороге.

Кларк — очень уважаемая авторесса, высокий уровень интеллекта явлен и в этом романе. Перед его прочтением рекомендую книгу Ипполитова о Пиранези для лучшего восприятия декораций придуманного мира. Роман о психическом расстройстве сюжетно очень прост, но Кларк навела тень на плетень, уйму ссылок и аллюзий привела, развешала отвлекушки и нестреляющие ружья. Меня этот роман эмоционально не вовлек ничуть. Некоторым образом его можно рассматривать как синопсис компьютерной игры.

Опасался худшего. Даже и повесть « Будет кровь», справедливо квалифицированная как наименее интересная, читается достаточно легко, динамична. В остальных трех Кинг вальяжно демонстрирует свои навыки и умения профессионала в написании компактной короткой прозы. Нет сомнений, увы, ценой витальности и драйва. Мягкая посадка сравнительно с бурными шедеврами 70-80- х. Как встретился со старым родственником, который на диво сохранил живость ума и связность речи. Спасибо, что живой.

Прочитал первые два романа цикла и эта архаика обладает некими ностальгическими достоинствами. Автор трепетно, без стилизаций, использовал наработки в области коммунистических утопий 60- х годов советской литературы. Эти романы и идейно и в плане эстетики к 70- м уже устарели, ну а в 90- е прямо памятник былому.

Живо вспомнил всякие аварии кранковых турбогенераторов, образы мускулистых героев, по которым сохнут все архикрасивые девы. Всякого рода :« На Земле его ждала работа и любимая женщина». По гамбургскому счету романы Филенко ( вне контекста советской прозы шестидесятых) — беспомощная графомания, парад штампов и ходулей. При том ценность как реликт из прошлого представляет.

Родионова — большой молодец, что переводит Лю, надеюсь, и до трилогии про Родину доберется. Для меня статус Лю как сатирика неочевиден. Он, видимо, убежденный мизантроп до такой степени, что и о современниках повествует с позиций олимпийца — все суетные, равно бестолковые, забывшие о морали, ну и что теперь, такие вот. Этот роман все ж с сильной грустинкой: все персонажи покараны правоохранителям, которые, впрочем, и сами завтра сядут. Показателен закрепляющий авторский пессимизм эпилог с очередной разводкой чиновника и минетом от старой жены бывшего чиновника. Все как у нас — нескончаемое колесо коррупции, признаваемое всеми жителями как должное. Рассказывая о, в общем, печальных вещах Лю бежит от всякого пафоса, использует манеру плутовского романа и фаблио, здорово тасует персонажей. Самый черный и беспросветный из переведенных его романов, на фоне которого « Я не Пань Цзинлянь» — водевильчик.

Не без опасений начал читать, опасаясь затухания тематики. Роман занятный и большая его часть по сушеству посвящена интриге и технике госпереворота. Вспоминал Юлиана Семенова, авторская рефлексия насчет возможности делать доброе дело во главе тайной полиции в недемократичной системе очень достойная. Остальное: очередная инициация ведьмы — уже было и еще один повтор. Роман бодрее в плане темпа и интриги сравнительно с предыдущим. Ивга стала окончательной тенью. Техники подавления подчиненных показаны авторами талантливо. Этические дилеммы вновь на высоте. Пауки в банке, очередной КОМКОН понравились безоговорочно и больше всего в этом романе.

Оставим в стороне перевод названия книги — в остальном перевод хорош. Третий роман серии уступает первым двум, но это все столь же качественное сочетание юмора с погружением в японские реалии. Все та же щепотка чандлеровской сентиментальности. Формально череда убийств, которые распутывает Билли Чака, крутятся вокруг магического артефакта. По существу — это роман о том, что хорошему человеку не сидится просто так, когда рядом случается необычное. В любом случае Айзек написал немного и каждая книга цикла достойна внимания и милыми детальками. Раньше был отель с кошками, теперь вот морской. Белый курильщик. Мне понравился абзац с описанием программы « Айкидо — бездомным».

Достойный роман. После брутального кровопускания в « Героях» Аберкромби выдал почти вегетарианский ( для себя) вестерн. Вновь получилась очень кинематографичный роман. Но если военных эпосов много, соразмерной синематеке литературной коллекции шедевров немного. В Стране то мотив из Искателей, то писака из Непрощенного, то городок из Дедвуда. Хорошие диалоги, опять же с интонациями из тех, давешних сценариев доя кино.

Логан мне показался совсем роботообразным, а печальную эволюцию Коско только приветствую. Вся линия переселенцев понравилась и в целом, шаг в сторону другого жанра вполне оправдан. Напишет ли Джо « морской роман» или « городской детектив» в своем мире? Совершенно не исключено.

К слову, мне вторая тройка романов глянулась побольше чем дебютная трилогия. « Герои»- однозначный шедевр, но и обрамляющие барочный роман о мести с вестерном демонстрируют вариативность и диапазон рассказчика. Качественная приключенческая литература.

В продолжение « Тени Мазепы». Беляков и неглуп и хорошо пишет, но первая книга мне показалась более артистичной и музыкальной. Понятны сложности, в том числе и соблюсти баланс , в описаниях социально- националистических дрязг и войн в 1917- 1919, суета и эффект плавильного котла переданы. Думаю, что для украинского истэблишмента книжка тенденциозна ( хотя автор старался быть объективным). Беляков — идейный государственник, которому органично чужды всякого рода народоинициативы в политическом поле — поэтому в этой книге « над схваткой» быть не получается.

В этой книге много отсылок, в том числе и полемических к « Белой гвардии». Поскольку мне эта книжка представляется посредственной ( в отличие от пьесы и экранизаций), тема также не особо интересовала нюансами. Чем ближе хронологически к современности — тем нервней тема. Писать третий том о Бандере автору, наверное, не стоит.

Уместного объема достаточно плотная книжка о перемещениях двух пареньков ( они гействуют себе, но в книжке без придыханий и, в общем, могли бы просто товариществовать, правда тогда надо было б им подружек искать и что то делать с этим). Роман сильно выигрывает в значимости и достоинствах у тех, кто не читал трилогию и особенно Кровавый меридиан Маккарти. К ним Барри вторичен: мир насилия, кишок, истребления индейцев и иных присных на просторах Америки с середины 19 века, натурализм уже был даден ранее. У Барри иной синтаксис, гораздо более сжатые фразы и рассказчик не склонен к избыточной цветастости и библеизмам. Как Хем в сравнении с Мелвиллом. Отсутствие диалогов.Читается ( в том числе и в эмоциональном плане) легче Меридиана и каких- то аллегорических типов нет, все обыкновенные. Неплохой, компактный вторичный текст о приключениях подростков в мире абсолютного насилия и физического распада.

Увы мне, на полпути дрогнул. Понимаю причины статуса этой книги как национального достояния: он сочетает притчевость с сюжетностью, много рассуждений о сочетании национального характера с этикой. Построение романа хорошее: 2 брата с разной судьбой, повествование от разноликих персонажей. Амбиции и антураж на высоте.

Увы, стилистические и художественные таланты автора несоразмерны сюжету и замысла. Все персонажи изъясняются однообразно, избыточно много патетики и публицистики, схематизма. Я просто заскучал от манеры письма автора, которая препятствует ознакомлению с сюжетом. Редчайший случай, когда хочется ознакомиться с экранизацией — в надежде, что диалоги будут сдержанней и история рассказана иначе.

Роман существенно отличается от трилогии. Если « Первый Закон» был вполне традиционным фэнтези, в котором Гэндальф в финале оказался сволотой, а место карлика занял калека, именно этот роман дал автору развернуться в сторону совершенно барочного насилия.Это « палп фикшн», избыточный во всем роман кровопролития. Каждую вторую страницу персонажи рассуждают о низменности человечьей природы и бесперспективности мести, но при этом чисто количественно объем резни приводит к эффекту, когда ты переел масляного торта. Принцип Оккама напрочь чужд автору: как по мне, роман стоило подсушить и сократить за счет черной колдуньи, противостоящего ей собирателя костей ( тот вообще робот, убивающий пальцем и неуязвимый). Можно было б убрать и помощницу отравителя, и Балагура, сократить число жертв с семи до пяти — без всякого ушерба для драйва и целостности текста.Сам по себе сюжет хороший. Сцены секса написаны плохо, но и здесь автор себя сдерживать не стал. Предательств тоже много и все лобовые — никаких многоходовочек.

Навыки и приемы, опробованные в этом романе, позволили создать еще более впечатляющую, но и более выдержанную гекатомбу -« Герои».

( По мере чтения поймал на мысли об абсолютной конкурентности с западными образцами двух фактурных книг Остапенко, которая, правда, сдулась).

Хронологически Колесница начинается там, где завершен Гайдзин Клавелла. Акунин высоко отзывался о Сегуне и опыт этого автора учел. Приключенческий роман цикла интересен именно японским антуражем. Разумеется, много броского и клюквы, но читается влет. После этого хороших романов в серии не было. Многовато людей с двойным дном, всякого рода идейных предателей на лист книги. Купринский Рыбников, который чувствует шевеленье в сердце, сильно напоминает киллера из « Смерти Ахиллеса». Влюбленная ниндзя- куртизанка все ж избыточная олеография ( какая славная у Пикуля Окини- сан). В свежем сериале « Топи» содержится тезис:« Любовь — это когда по пьяни». В Японии все не так.

Оставим в стороне былые страсти вокруг этой повести, мегаскандал с публикацией и ее немысленную популярность. Я прочитал повесть впервые и она впечатлила. Никакие Ремарки, рубленные фразы и пафос не отменяют неподдельного лиризма, достоверности в описании психологии влюбленности подростка. Нежная и нервная вещица, которая цепляет в отличие от многих лучше написанных романов взросления. Шарм оттепельной молодежи воссоздает на все сто. Неприятие конформизма и неумение наслаждаться мелочами жизни на ровной дистанции, все то через надрыв и идеалы. Нынешний расцвет гедонизма отнюдь не отменяет и не девальвирует романтиков пролшлого. Аксенов здорово повлиял на Анчарова и В.Рыбакова. Прием с авиакатастрофой неважный: автор явно не придумал, что делать со старшим братом. Ну и для популяризации прибалтийского богемного отпуска Аксенов этой вещью много сделал. Краеугольная книга лириков в споре с физиками.

Трилогия « Первый Закон» меня точно не потрясла. Качественное фактурное фэнтези с запоминающимся Глоктой. « Герои» понравился безоговорочно. Это, в общем, самостоятельный роман, главные достоинства которого были бы такими же и без персонажей из цикла. Как по мне , Байард и ведьма лишние. Сама де по себе эпичная история трехдневной битвы написана с эффектом присутствия, в намеренно кинематографичной манере.

Автор использует прием ручной камеры, меняя точки и угол зрения разных персонажей и этот эффект монтажа, охват разных участков, « операторская работа» сильно впечатлили. Порой используется прием движения камеры без монтажа ( как в 1917): показан один персонаж, которого убивают, дальше камера движется за убийцей и без остановки.

Вся окопная проза 20 века( Аберкромби читал и Ремарка и Джонса) все ж описывает с угла зрения « своих», тогда как избранный общий антивоенный пафос вымышленного мира позволяет автору совершенно уравнять в правах, масштабах и значении участников бойни с обоих сторон. Резня показана глазами разновозрастных и разносословных участников.

К роману могут быть претензии жанрового характера (« мир» все ж не представлен, ну и книжка про трехдневную войну едва ли откровение про социум), но в рамках авторского подхода, минимизации магии ( ох, обошелся бы без нее) « Герои» совершенный шедевр, рассчитанный на перечитывание.

Хоть роман и вне цикла совершенно самодостаточен, но, понятно, добавляет вистов ваему циклу, его персонажам , сиквеллам и вбоквеллам. Теперь остальные книги тож прочитаю.

Воробьева решил почитать по высоким отзывам Дм. Быкова, относящимся, впрочем, к военной прозе. Эта повесть как раз на мирном материале — душный адюльтер в провинциальном городке в 1967 году. Это не первый класс, не Трифонов, излишне многословно. Адюльтер как предмет самостоятельного исследования не так, чтоб част был в советской прозе. Автор дотошливо и подробно показывает, как общая неловкость ситуации утрируется советским укладом. Надо сказать, что и героиня лишена благодати и связь с ней очень давит на персонажа. В роли героини была бы уместна Купченко (сорокалетней давности). Зарисовки работников редакции вполне стандартны ( как и ирония к качеству издаваемой фантастики ближнего прицела).

Роман изначально был обречен, но, в общем, разрешился с минимальными потерями.

Военную прозу почитаю

P.S.раньше б и не обратил внимания, а теперь обратил. У рассказчика, побывавшего на Кубе, спрашивают, может он недолюбливает « темнокожих», на что тот отвечает, что нет.

» Просто они показались ленивыми и попрошайками, но это ведь наследие колониализма?»

Запросто и без аффектации.

Книжка неплохая, хотя, конечно, дом там в числе прочего, а правильней было бы назвать « Очерки из истории эволюции быта англичан в 16- 20 вв». Написано добротно, вполне себе обстоятельно. Каждую главку автор завершает аналогиями с современностью. Уорсли вангует, что нефть иссякнет завтра и быт нужно будет строить с оглядкой на тенденции прошлого. Все же эта многословная и добросовестная книга немного второго сорта — автору недостает блеска, иронии и «британского сливочного шариа», который есть, допустим в лучших( нехалтурных) книжках Акройда. Ровно на жиу же тему есть куда как более вариативная и артистичная ( на американо- европейском материале) книга Брайсона « История быта». В сравнении с ней Уорсли много проигрывает — при том, что ни книга, ни автор небезнадежны.

Не без опасений взялся, чоуж. Надо только сразу оговорить и принять как данность, что роман, конечно, не выдающийся и совершенно несоразмерим с уймой призов, которыми его одарили. Прямо скажем, само по себе приложение успешных проверенных лекал к теме аболиционизма само по себе шедевра и не гарантирует. Но вот Тони Моррисон, в общем, много от Фолкнера взяла и, соответственно, масштаб все ж иной.

Уайтхед взял что то из темного социального фэнтези, что то в духе( сильно примерно ) навроде Грез Фавра от Мартина, да и применил мытарства негров.

Роман вполне поофессионально сделан, он по сути квест, приключенческая жанровая вещь. Рояли в кустах помогают героине ускользать от злодеев, главный из которых — из готической романтики. Уайтхед понимает, что коли истязаний много, сентиментальность и экспрессия неуместны, а потому о мучениях пишет сдержанно. Читается легко, роман завершен так, что продолжение следует. Оно неизбежно еще и потому, что анонсирован сериал, а в романе материала — на полный метр, не более.

Блистательная книга. В лучших местах авторская рассудительность, скепсис к оценкам современников даже и публицистику Алданова напоминали. Почти все сестры написали мемуары и автор весьма искусно их интерпретировала. В плюс — психологические реконструкции. Мне очень понравились авторские рассуждения относительно несправедливых ретроспекций вследствие войны относительно уймы аристократов, симпатизировавших нацистскому режиму периода его становления. Мосли точно не был чудовищем, соразмерным карам на него после начала войны. Развал семьи, пристрастия одаренных сестер в большей степени иллюстрируют вывих времени внутри высшего сословия. Текст очень плотный и чтоб в полной мере оценить авторскую эрудицию, нужно знать тексты Ивлина Во( прежде всего) и Олдоса Хаксли, иметь представление о Литтоне Стрейче и Доре Каррингтон как минимум.

Вот по какой истории стоит делать сериал BBC, а не про скучнейшую Елизавету времен ее бесцветности. Да я, собственно, и не сомневаюсь, что такой сериал будет. Одна проблема — найти много породистых молодых актрис . Актрисы Айвори постарели, а на всю Корону Клэр то справилась, а уже актриса, игравшая Маргариту, стиль и породу ни в коей мере не олицетворяет. Линяет порода, чо уж.

Буду читать книгу Томпсон про Агату. Та и сама дивную автобиографию оставила — тем интересней ее интерпретация. В книге про сестриц умение работать с автобиографиями впечатляет.

Помимо собственно сестриц уйма фигур второго как бы ряда, Мосли хорошо выписан. Моим любимцем стал тихий рыцарь, неяркий эталон Бейзил Гиннес.

Сюжет вполне изложен в аннотации. Зачин совершенно кинговский: калека в провинциальном городке находит себе женщину, ее убивает дерево, а потом ее призрак является ему и совестит. Прямо «История Лиззи». Понятно, что терапевтическая манера Тайлер и здесь сработает без сбоя в духе: ну и ладно, все к лучшему, и что жену прибило — тоже хорошо. Божья роса, словом. Роман не относится к ее лучшим вещам: в психологическим плане все без сенсаций, у калеки есть главный козырь в виде статуса и состояния в маленьком городке, так что он жених номер один. При таком раскладе, очевидно, что не пропадет. Удивительно елейный все ж роман. У Тайлер «репутация» не Барбары Картленд, она номинант и призер каких-то премий — что позволяет при ее чтении полагать, что это не мыло, а уровень выше. У нее не менее трех хороших романов. Интересно, что думает Тайлер о «Маленькой жизни» Янагихары?

Очень хороший роман. Я первоначально посмотрел сериал, который адекватен книге — тонкий, щемотный, с прекрасными центральными актерами. Но и зная сюжет, прочитал роман с удовольствием. Конечно, персонажи далеки от нормы, но в первую очередь как раз редкостной деликатностью и эмпатией друг к другу. Прекрасные диалоги, минимальный набор изобразительных средств — и на выходе мощный терапевтический эффект. Определенно, удачных романов о развитии подростковой влюбленности без драм, склок и всякого рода травм неимоверно мало. Потому что их трудно писать. Встречающиеся в рецензиях сравнения с Сэллинджером не вполне оправданы — сильно разный слог и манера. Книга о нежных и ранимых избежала избыточной сентиментальности, Руни — большой талант.

Для дебюта — просто здорово. Молодой автор здорово владеет слогом, ритмом, уверенно распределил по всему тексту событийность, без провисаний. Присоединюсь к очевидным отзывам: роман написан под сильным влиянием Франзена, не «Свободы», конечно, а «Поправок» — в которых именно что собирается семья в двух поколениях. Некоторым образом — и тематически и в плане психологии и картинок, роман Ридкера совершенно не выходит из тени «Поправок», определенно лайтовей. Но и к слову, для кого копание Франзена представляется чрезмерным и избыточным, роман Альтруисты — самое то. Копание в противостоянии средней американской белой семьи. в которой все вполне себе заурядны, не всем будет интересно. В плюс автору — все персонажи, в общем симпатий не вызывают, но они не совершенные матрешки, наделены предикатами жизнеподобия. При удачном промежуточном финале ( скандал в библиотеке) завершение как раз неэффектное. Еще в плюс ровная авторская манера без подмигиваний в сторону повестки дня, политкорректности и далее. Очень интересно, каким будет второй роман — искренне желаю автору сделать шаги в сторону от тематики Франзена, а таланта и наблюдательности у Ридкера более чем достаточно.

Меня роман взбесил дико. Что позволено Кингу, не вполне позволено иным. Хорошая завязка, больной литератор прямиком из кинговской вселенной расследует убийство. Нитки идут в прошлое, всякие исчезновения и убийства близняшек, тень на плетень. Все интригует, но ровно после половины пути автор меняет резко курс и пошли прыгуны во времени. Досаду у меня вызывает неконвенционность: если зарулил в фантастику и хроноклазмы, честно обозначь жанр пораньше. Книжка то сугубо развлекательная, без претензий на мейнстрим. А так автор начал детектив, плюнул в зрителя на полдороге, и свернул в иные дебри. Вместо хроноклазмов мог Чужака загнать ( кто- то уже так сделал), ну или говорящих зверей запустить. Очень досадно, первая треть была неплоха — под стать Диккеру.

Образчик кампусной юмористической литературы — все те же чудаковатые преподаватели, издержки политкорректности. Все такое читано- перечитано многажды. Роман Пирсона избыточно затянут, тяжеловесен и уступит и юмором и искрометностью трилогии Лоджа, например. В дебюте предполагал, что в романе будет щепотка сюрра, но его нет. Во второй половине откровенно скучал и досматривал книгу по инерции.

Мне понравился роман даже больше, чем предыдущий. Миллер не первая, кто наделяет персонажей мифов современной рефлексией, но от лица аутсайдера здорово изложила историю взросления и обретения женщины, наделенной эмпатией, выросшей среди чудовищ. Изобретательно, прекрасный слог, интересные вариации известных мифов. Осмысление Одиссея ( чем здесь можно удивить, казалось бы), его манеры и нутра, прекрасно. Мне роман затянутым не показался, все по делу, включая финал. Интересно, будет ли талантливейшая Миллер и дальше перелицовывать и осмыслять мифологию, что у нее здорово выходит, или свернет в сторону? Будем посмотреть, но дилогия ( пока) — явление в жанре.

Заурядный детектив, в котором не нашел ничего своеобразного, ранее не встречавшегося. Сыщица непременно с психичеаким расстройством и насилием в прошлом. Жертвы — дети, с большим объемом истязаний и надругательств. Слог ровный, интрига тоже ровная. Провальным роман не назовешь, но у автора точно не увидел задатков, в силу которых стоило бы читать продолжение. По принципу Оккама и этот роман можно было бы не читать.

Не мое дело, но второму Букеру удивлен. Все достоинства были явлены в премированном первом томе, а продолжение, в общем, побесцветней. Во втором романе нет соразмерных Вулси и Мора, так что Кромвель занимается абсолютно мышиной возней, лавируя среди бесцветных и безопасных соотечественников. Авторский слог, красота реприз никуда не делись. Все опять как бы от первого лица по типу съемок ручной камерой — только натура попростела. В таком же духе, но более плотно, написан Кеплер Бэнвилла, который емче и лаконичней. Уверен, что в третьем томе, когда дойдет до казни персонажа, автор эмоции выжмет, а так было скучновато — событийная то канва известна. Если в дебюте персонаж был положительным тружеником, таким трезвым среди пьяных, то в продолжении Кромвель эволюционировал в эдакого бессовестного решалу, вполне аморального. К манере автора привыкаешь и видно, что Мантел может на манер Балашова писать километры такой добротной прозы, заменить Кромвеля на любого иного вельможу. Третий том на подходе — надо завершить восклицательным знаком.

Итальянец удивил. Эстетский роман отчетливо биографического толка о прифронтовой территории и тыле нацистской Европы 1941- 1942. Некоторым образом автор размышляет о возможности красоты при Освенциме ( и определенно в пользу красоты). Роман словно бы написан стилем и слогом начала века — при всех ужасах мясорубки, обстоятельно изложенных. Ну как если бы Пруст взялся бы за материал Благоволительниц. Получается необычная амальгальма эстетстской оптики в сочетании с апокаллиптическими картинами. Автор небезупречен: он злоупотребляет одним приемом ( расписывает прелести красивого перекуса в обществе знати , которой и рассказывает для контраста о массовых убийствах на Украине), конечно, позер и сноб, интонационно однообразен. При всем том для итальянской прозы это роман выдающийся, хорошо написанный, удивляющий. Упоминавшийся Литтелл написал более обстоятельный, надрывный, а местами и тошнотворный роман, однако своей бесстрастной манерой ( при безусловном гуманизме и антивоенной сути) Малларпе удивил больше. Вставные главки про испугавшуюся собаку и Павелича особо понравились.

Леметр продолжает играть в классику с французами 19 века. В послесловии он, играючи, приводит большой список авторов, с которыми играется. Вместе с тем, если первый роман был по лекалам Гюго, то этот — прямой оммаж Графу Монте- Кристо Дюма. Роман о мести разоренной женщины, предельно фабульный, без психологизма и второго дна . Экранизация будет, вот увидите.Конечно, совсем нет фирменных диалогов от Дюма и ни один из персонажей одушевленности хоть бы Гайде не достигает, но чехарда обманов, краж, насилия, разорения всегда завораживает. Хороший приключенческий роман, прямо Акунин на полях французской беллетристики 19 века.

Мне понравился больше Чужака. Не самая сложная история, но талант рассказчика не подкачал, вышло динамично, с разумным числом персонажей. Точно не калькирование Воспламеняющей, новая вариация на тему ящика Пандорры и его открытия. Пара центральных персонажей ( собственно супермальчик и отставной коп) могли бы быть чуть менее картонными, но к фигурам второго плана больших претензий нет. Качественный аттракцион

Роман неважнецкий, но все ж читаемый. Карризи пашет с лютым темпом производства, очевидно, качество упало и здорово. В этом романе он оживил свои стандартные приемы обращением к виртуальной реальности. Эдакие пересекающиеся миры, каюк одному и в реале мало не покажется. Все стандартно.

Роман обрывается на полуслове и судьба ни одного из персонажей, в т.ч. собственно подсказчиков, не разрешена. Автор ( кто бы сомневался) недвусмысленно дает понять, чтоб ждали продолжения. Вот только оно не так , чтоб интриговало.

Наворотил — мама, не горюй! По второму прочитанному роману с Фитцеком все понятно. Фабульщик на грани и за гранью трэша, во главе угла беготня и адреналин, все остально побоку. Вновь готовый эскиз для сценария.

Фитцек ни разу не Хейли и указание на любовь автора к круизам не отменяют того обстоятельства, что лайнер и жизнь на нем описаны сильно по верхам, приблизительно и без нюансов. Возможно, для используемого жанра это и не суть, но Фитцек то претендует на знание внутренних « фишек», начинки круиза. Корабль вымышленный, но бесспорно, что имеет автор в виду компанию Royal Carribian. Всякие походя брошенные реплики о заполняемости лайнера, соотношении оборудования ресторанов с Титаником, работе интернета свидетельствуют о небрежении к мелочам, да ну и зачем они на фоне гомерических инцестов, самовакцинации ВИЧ и прочих шалостей.

Фитцек для меня все ж избыточно легковесен, даже и сравнительно с Гранже ( которому как сюжетчик не уступает). Пару романов почитал, да и хватит.

В старшем классе школы я запоем читал Пруста и Набокова и на их фоне отрывок из романа, опубликованный в Юности не впечатлил.

Прочитав по прошествии времени, не могу не отметить элегичный стиль, добротный уровень прозы, психологизм. Это, конечно, второй ряд, но с Паустовским, отчасти с Буниным ( Жизнь Арсентьева) и поздней прозой Катаева вполне сопоставим. Славные интонации, когда вокруг вши, резня и бойня , а слегка сомнабуличный рассказчик рассуждает в духе того, что как никогда захотелось накрахмаленных простыней, да свечей в шандалах. Клэр дана наброском, такие же наброски в отношении всех иных персонажей. По прошествии времени настрой и тональность романа помнятся, а фактура или событийная часть выветриваются напрочь. Как дебют вполне себе, как раз с « Машенькой» только и можно сравнить у Набокова.

По наводке В.П.Толстова решил попробовать Фитцека. Очень бодрый роман, право слово. Построением — эталон триллера с значительным развитием событий на борту самолета во время рейса из Буэнос-Айреса в Европу( я таким маршрутом летал ровно год назад — ээх, из другой жизни). Всякого рода условные страшилки про перелеты даны в дебюте, а так роман не так, чтобы прямо укрепил в страхе полетов. Образцовый сюжет для экранизации, высокий темп, ряд лихих сюжетных поворотов — в общем в плане интриги нет никаких претензий. Уровень условностей с учетом заведомой жанровости приемлем. Без претензий на психологичность и расцветку персонажей, все подчинено темпу и фабуле. Как любитель круизов непременно прочитаю роман Фитцека с местом действия на корабле.

о, что этот роман наиболее цельный из переведенных Краевского, соглашусь. Поляк в своем стиле, тщательнейшая натуралистическая с обилием соответствующих деталей фиксация жизни дна, жертв маниака. Краевский в лоб обозначает эстетику, уже на первых полста страницах живописуя в той или иной степени выделения человеческого организма — от фекалий ( герой наступает в них, затем долго очищает ботинок) до слюны ( в котелок персонажа плюют). О крови и сперме не говорю. Очевидно, таковы особенности «черного» нуара в авторском видении. Соответственно, коли уж используется прием дружбы двух сыщиков, то их совместный поход к проституткам «на брудершафт» описывается обстоятельно. Расследование, собственно, длится неспешно, без озарений. Последние страниц сорок уж точно динамичны с появлением злодея-извращенца и его наказанием. Здесь, правда, неясно, что мешало сделать это годом ранее.

К достоинствам романа отнесу тщательную работу автора с городской топографией польских городков ( в конце книги приведены и уточнения улиц). Существенным именно для детективщика хроническим недостатком Краевского мне видятся очень слабые диалоги.

Если в двух словах, то «Палач» — это порнуша с претензией. Поскольку писал русский образованный писатель, имеют место диалоги и размышления о сущности женского, а коли писал бы японец, то герой много бы готовил и говорил меньше. При всех претензиях Лимонова в этой книжке все разворачивается в строгом соответствии с клише порнографии, которые так метко охарактеризовал Набоков в послесловии к «Лолите»:«сексуальные сцены должны развиваться крещендо, все с новыми вариациями, в новых комбинациях, с новыми влагалищами и орудиями, и постоянно увеличивающимся количеством участников, а потому конец книги должен быть наполнен эротическим бытом гуще чем ее начало». В «Палаче» все и идет по нарастающей — от БДСМ к групповухе и инцесту, автор весьма неизобретателен в совокуплении шаблонов. Слог деревянный, подробности просто смешны. Тот самый случай, когда трэш переходит в чистую забаву — так плохо, что и хорошо. Всякие там описания пахнущей сосновой хвоей пипки или хитросплетения насчет вагин, понятно, написаны пошляком, но зато от души. У Лимонова есть чувство юмора, но очень тяжело с самоиронией ( впрочем, это понятно, даже и на основании его интервью)

Автор использует очень нехитрую конструкцию про возвышение честолюбца, бальзаковский схематизм. Метаидея заключается в том. что править миром может тот, кто поставит во главу угла безусловную зависимость женщин от мазохизма. Вот она, найденная безусловная кнопка, жми на которую и не пропадешь. Лимонов, как и Уррри из т/ф про Электроника, нашел кнопку и жмет на нее напропалую. Не зная, чем завершить возвышение Растиньяка, автор взял да и убил его с помощью случайного прохожего.

Дилогия про сталинские времена в исполнении Вайнеров пришлась мне по душе, а вот их детективы с декорациями позднего совка мне совсем не нравятся. «Завещание Колумба» — своего рода слон в посудной лавке: приехал сыщик Тихонов в деревню, а у его учителя вызвали инфаркт провокативной телеграммой. Виновного, естественно, нашли, с привлечением телефонисток, служб уголовного розыска разных городов — все в рамках личной инициативы сыскаря. Сюжет, прямо скажем, надуман: и уголовной перспективы у данного случая никакой ( что бы там многозначительно не говорилось об эвентуальном умысле), и частный сыск с привлечением служб всей страны надуман. Более же раздражал сыскарь на селе на досуге ( типа Леонова в «И это все о нем»): «самое главное в этом еле для меня нравственно-этическая подоплека... Гасиловщина... и прочая ахинея».

Надо отметить, что сыщик Тихонов — пренеприятный субъект, который уж точно грешит вкусовщиной и категоризмом суждений. Два шестидесятника развернули в полной мере инвективы в адрес торгашей, неделикатных спутниц жизни. Для персонажа своя мера — что ему нравится, то и хорошо. Все сочетается с патологическим отсутствием внешней культуры с намеком на большую культуру внутреннюю, которая делает излишними сдержанность, хорошие манеры. Этот роман уж точно хороших манер лишен, а в наличии есть не вполне уместный выспренный слог с всякими там босыми вялыми стопами горожанина, перемещающимися по гладкому паркету и прочими декадентскими образами. Плохо написано и по форме и по существу.

Я уж не думаю, что переводчик настолько ответственный товарищ, что самолично начинил текст словом «дерьмо», которое употребляют не к месту каждые десять страниц ( преимущественно в контекстах « мы в дерьме», «мир — сплошное дерьмо» и проч. незамысловатости). Слово-паразит в таком количестве очень шлакирует текст, который в общем-то незатейлив по манере изложения.

Варгас, к слову, замахнулась на сложнейший плане внутреннего построения детектив, попытавшись скрестить с собственно расследовательской линией еще и что-то в жанре «похождения мудаков». В самом деле, не часто встречаются детективы, в котором наряду со старым прожженым волком-полицейским интригу распутывают еще и четверо разнотемпераментных бездельников, которым автор для пущей важности приписала еще и специализацию историков. Здесь правда, их якобы специальные познания и манеры скорее продекларированы, но размах был нешутейным ( профессия в очень незначительной стадии помогла школярам в расследовании). Сюжетное построение по делу : ограниченный круг лиц, несколько ложных подозреваемых, обаяние провинции. Легковесное развлечение без второго дна, но вполне читабельно.

В принципе это очень напоминает нелучший какой-нибудь минималистский на четырех исполнителей роман Айрис Мердок если из него убрать юмор и второстепенных фриков ( основные достоинства неудачных романов Мердок). Сюжет пересказуем в трех предложениях, в книге пять сцен-диалогов, между которыми более двух третей текста авторские соображения о смерти, памяти об умерших, привязанности и проч., достаточно тривиальные. Центральное событие — старое доброе подслушивание как двигатель сюжета. Имеются авторские переложения «Полковника Шабера» и линии миледи в «Трех мушкетерах». Очень пустословно, бесцветно, без изюминки или драйва, с функциональными персонажами и повествованием от лица женщины.

Вайнеры были очевидными признанными патриархами жанра, чтобы гласность сама по себе могла бы придать качественный художественный импульс их прозе. «Бес в ребро» — совершенно идеалистическая вещица на тему коррумпированности общества времян перестройки. Правоохранительная составляющая с правдолюбцем достаточно добросовестно моделирует человеческие типы и ситуацию. Художественная составляющая близка к нулю. Написанная от лица как бы брошенной женщины, повесть стилистически до обидного предвосхищает манеру Устиновой и прочих игривых дам. «Сотрясение спинного мозга», «Ив Карденович Сен-Лоран» и прочие разговорно-посредственные перлы в обилии в тексте встречаются, а размышления о кризисе среднего возраста простоваты. Пафос и нравственный декларативный посыл книги не разделить невозможно, но вещица проходная

Все-таки Радзинский с его историческими зарисовками не только не сопоставим с Алдановым ( недостижимый идеал), но уступает даже и Пикулю-миниатюристу, который умел выискать что-то второстепенное, сопоставить с общеизвестным, выстроить фактуру. Самим обращением к архиизвестным фигурам Радзинский заведомо ограничил себе возможность маневра. Ну что интересного он мог рассказать про Лунина после Эйдельмана или о Моцарте после Шеффера? Несколько более интересным мне показался «Театр времен Нерона и Сенеки», в котором автор вполне развернулся и на материале писем Сенеки и Транквилла эмоционально и зрело высказался на тему тирании и рабства, но и двусмысленности позиции «над схваткой», «величавого стоицизма». Две публицистические вещицы про Ивана Грозного и Смуту представляют собой добросовестный упрощенный синопсис соответствующих книг Р.Скрынникова ( «Иван Грозный» и «Минин и Пожарский»). Уровень изложения доступный, эмоциональный, но определенно рассчитанный на уровень любопытствующего дилетанта. Опрощение материала наличествует, больших изысков нет. Не орел, словом, да, собственно, после телепередач( которые вектор и стиль во всяком случае дают возможность представить), особо и не рассчитывал. Так, по случаю прочитал и забыл.

Строго говоря, «Святая Елена» сбоку припека к трилогии, объединенной общими персонажами, единством времени и действия. Понятно, что Наполеон там действует( которого как самостоятельного образа в трилогии не было), но и по качеству исполнения и по объему и амбициям эта повестушка имеет касательное отношение к другим собранным в томе романам. Трилогия представляет собой одну из вершин русского исторического романа, хотя и с четко осязаемым привкусом авторского начала. Любовь Алданова к афористике и эссе всегда проявлялась и в его романах в виде неизменной фигуры острословца-мыслителя, который в адаптированной форме затяжных монологов излагал авторское видение исторических событий. Мне вот месье Лемер, сколь хороши бы ни были его пассажи, представляется Хичкоком в фильмах, мало что дающим в художественном смысле. Очень хороша организация движения Штааля и его более приземленного знакомца, эволюция обоих, завораживающие рисунки движения этих персонажей в направлении притяжения-отторжения, психологический подтекст соперничества. Излишне говорить о мастерстве Алданова-историка в части воссоздания известных персонажей и постановки сцен. Трилогия дает богатейший материал для изучения творческой мастерской, используемых автором технических стилистических и композиционных приемов — величайший уровень организации сложного материала. На мой вкус, наверное все же «Истоки» — лучший роман, но трилогия «Мыслитель» будет похудожественней да и первичней во многом дублирующей ее второй трилогии на российском материале( к моменту написания которой Алданов обрел какую-то немыслимую технически художественную форму и много экспериментировал).

Одна из входящих в пятерку по популярности из переводных развлекушек в советский период занятна не через призму анализа умонастроений читающей публики, лишенной качественных балаганов , но и сама по себе. Первая книжка задумывалась как своего рода «анти-Дюма», то есть натуралистический взгляд на эпоху Людовика 14, низменный фасад блеска Версаля. Уверяю, что открытое акцентирование сексуального, сцены насилия для времени издания романа были близки по степени откровенности с книгой Фейбера на момент выхода последней. Авторы заведомо перелицовывали всех персонажей «Виконта де Бражелона» в черный цвет, создавая альтернативную картину достаточно мерзостных нравов, полного упадка достоинства и добродетели, которых так много в книге Дюма. Результат как минимум любопытен, ряд авторских сгущений красок выходит далеко за пределы чистой мелодрамы с ее законами. Увы, по мере развития цикла, да собственно с продолжения, началось стопроцентное мыло, сериал, тональность была слишком смягчена в сторону, позволявшую более легкую адаптацию в свете экранизаций.