Как то интересно у меня складываются отношения с зарубежными классиками. Признанные шедеврами произведения могут мне показаться унылым и скучным бульварным романчиком («Великий Гэтсби»). А западный юмор вообще слабо мной воспринимается, и я устал гадать почему. С Вудхаусом в принципе та же история. Честно говоря, я даже не дочитал этот короткий роман, Берти Вустер скучнейший и бессмысленный персонаж, и его родственные эскапады совершенно неинтересны. Хотя, справедливости сказать, его слуга Дживс — действительно любопытен донельзя, но появляется слишком редко. Возможно, Толкиен был прав насчёт того, что Вудхаус — последний хороший писатель Британии, но, видимо, не в оригинале его читать нельзя. Жаль.

Берясь за самый малоизвестный роман Достоевского (а широкой публике он мало знаком), я всерьёз опасался, что увижу здесь спад, провал, серьёзную неудачу ФМ. Но, как оказалось, это не так. «Подросток» — очень достойный Достоевского роман, может быть, несколько тяжеловатый, но всё таки не такой затянутый, как «Бесы», здесь лишних фрагментов даже нет. А ведь этот роман сложен, причём весьма и весьма. И что по его поводу можно сказать?

Открываем википедию, набираем название, и смотрим, что там написано. Читаем: «Писатель противопоставляет дворянина Версилова, отца Аркадия, и дворового человека Макара Долгорукого — формального отца. Второй для автора становится символом понимания народной правды и идеи нравственного «благообразия», одной из основных идей романа.» Уж не знаю, кто этот текстик набросал (надеюсь, не уважаемый мной Бахтин), но он внутреннему содержанию романа не соответствует почти никак. В некоторой степени, простота и гармоничность Макара действительно несколько диссонирует с метаниями Андрея Версилова, но Достоевский явно не заострял на этом внимания — речь совсем о другом.

Фёдора Михайловича сложно назвать блестящим стилистом. Скажем прямо — он прямо проигрывает в языке, скажем, Льву из Ясной Поляны. Но если брать по внутреннему содержанию — здесь Достоевский опережает рекомого автора «Войны и мира» на много шагов вперёд. Дело в том, что в «Подростке» психологических типажей, характерных для многих романов, нет вообще. Персонажи настолько противоречивы, а их поступки слабо поддаются логике, что сразу приходит понимание: они — абсолютно живые. Как будто взяты из реальности в чистом виде. Осуждает ли Достоевский кого нибудь, проявляет ли «морализаторство»? Ни грамма! Андрея Версилова вовсе не тянет осудить — этот метущийся, на грани нервного срыва человек вызывает только сочувствие — он просто такой, какой есть, и больше ничего. Это и не хорошо, и не плохо. В каком-то роде Версилов — центральный персонаж романа, всё крутиться вокруг этого человека.

Аркадий, его внебрачный сын? Да, от его лица ведётся весь рассказ. Фактически, всё, что он рассказывает — наблюдение за поступками и последствиями поступков отца. Но и он здесь присутствует не случайно. Я могу ошибаться, конечно, но смысл всего этого действия таков: Аркадий, подросток, наблюдая за своим отцом, должен был придти к пониманию, что жизнь куда сложнее, чем видится на первый взгляд, что далеко не все нуждаются в осуждении, или даже понимании — их просто нужно принять такими, каковы они есть. Такова его мать — Софья, таков был и Макар. В одном с литераторами я согласен — роман очень гуманистичен по своей сути, это действительно масштабное психологическое исследование... Кто знает, может быть — лучшая и единственно возможная форма исследования индивида?

Второй том саги «Песнь Льда и Огня» не являет собой какой-то прорыв в авторском стиле и композиции, но можно сказать точно одно — он не менее сильный, чем «Игра престолов». Жестокий реализм, которым наделил Мартин свой мир вполне естественен, и можно вполне серьёзно сказать, что такое могло происходить и на нашей грешной планетке. Автор хочет показать нам войну — гражданскую войну — с разных точек зрения, с разных точек позиций, пытаясь создать объёмный образ происходящего, и в целом у него это получается.

Мартин очень много текста отдаёт «власть имущим», на редкость колоритным персонажам, которые имеют свой, иногда даже достаточно объективный взгляд на мир. Но несмотря на то, что они куда лучше видят суть вещей, они выбирают твёрдо свою сторону. Таков, например, Тирион Ланнистер — карлик, благородный реалист внутри, но чудовище для остальных. Он просто служит своей семье, которая его ненавидит. Он спас Королевскую Гавань — но кто это оценит? Кейтилин Старк — вдова, борющаяся за счастье своих сыновей, вынужденная быть послом короля Севера. Не могу сказать, что в ней особенно прибавилось здравого смысла с первой части, но, по крайней мере, у неё хватило сил спокойно поговорить с пленённым Джейме.

Дети Старки — вовсе особенная песня. Санса продолжает ломать свои иллюзии об этом мире, но остаётся по прежнему тихой и незаметной... возможно, до поры до времени. Сложно сказать, как поведёт себя девочка в дальнейшем, но пока она не проявляет жёсткости характера. В отличие от своей сестры — Арьи. Арья, пробираясь через разорённые земли королевств, идёт буквально по трупам — и у неё большое, но мраное будущее. Бран остался таким же, каким и был — разочарованным калекой, но и на него есть надежда у рода Старков. А вот Джон Сноу себя не слишком проявляет. Другое дело, что его глазами мы можем видеть просторы дальнего Севера, и постигать загадочный, но жуткий мир Зачарованного Леса, наверное, самого яркого региона Вестероса.

Особенно меня удивил Теон Грейджой. Как-то не особенно хочется признавать, что в человеке может быть столько зависти, злобы, гордыни и похоти — но факт остаётся фактом. Такие люди есть и в реальности. Став виновником сожжения Винтерфелла, Теон полностью заслужил любое наказание свыше — более чем.

Дейенерис Таргариен... Её линия по прежнему скучна. Почему? Честно говоря, я не могу до конца ответить на этот вопрос. Но как только Бурерождённая появляется на страницах книги, то сразу челюсть сводит зевотой. Вялое повествование движется по кругу, Дейенерис путешествует по Вольным городам и ищет помощи, опекает драконов, переживает пару раз покушение... Меня совершенно, к сожалению, не впечатлила эта часть, возможно, её нужно прочувствовать как-то по другому.

Вывод: сильное произведение, посвящённое главной материи литературы — людям. По прежнему как-то не тянет называть Мартина гением, но его талант — налицо.

Один из первых примеров того, как Толкиен писал своим детям сказки. Даже если учесть, что этот вариант отредактирован Кристофером, видна буйная и весёлая фантазия увлечённого филолога, а также немного чужая нам культура. Пёсик Роверандом — это тоже один из прообразов славного сквайра Бильбо Торбинса, а в его забавном окружении можно увидеть ростки эпического и волшебного Средиземья... А так — детям вполне можно читать.

А glupec, между прочим, прав — в основе пьесы лежит именно конфликт двух противоположных взглядов на мир — и, быть может, этот спор глубже, чем может показаться. Тотта олицетворяет собой самую архаичную героику, поэзию, романтику, красоту битвы и смерти. А Тида — это более современный взгляд — циничный, реалистичный, и... грубоватый. Да, оплакивание Беорхтнота — вещь весьма непростая...

Андрей Валентинов вообще любитель смешивать на строках своих произведений исторических персонажей, причём весьма интересно потом определять, где действительно близкий к историческому образ, а где — карикатурный, близкий к фольклёрному. Но увлекаясь криптоисторией и посмодернизмом, Валентинов всё же зачастую палочку перегибает...

Второй том трилогии, как и ожидалось, в целом провисающий. Герои предыдущего тома — Вырыпаев и Тулак — практически полностью исчезли со страниц, и что с ними случилось — не совсем понятно. Конечно, Ольга Зотова осталась, и она прекрасна, но её роль в общем сюжете несколько функциональна и непонятна — поиск каких-то тайн, расшифровки, беседы... Да и линия Пантёлкина-Москвина-Фартового какая-то расплывчатая и даже несколько надуманная. Новая линия — события в далёкой республике Сайхот, и поход в Пачанг — совсем иная песня. Ясно что эту часть Валентинов продумывал тщательно, и довольно ловко игрался с полумифическими событиями времён Гражданской войны на этих территориях. Совершенно неожиданно выплывают на сцену барон Унгерн и товарищ Мехлис, но их образы скорее карикатурные (хотя и не совсем), чем реальные. Появляются и исчезают товарищи Куйбышев, Зиновьев Каменев, мелькает Вождь, где-то вдалеке, не показываюсь, маячат титанические фигуры великих «красных скорпионов» — Троцкого, Дзержинского Сталина. Да уж, читая подобные вещи, и впрямь можно убедиться, что фэнтези (а это фэнтези) можно написать в любом, самом неожиданном антураже.

Несмотря на чудовищную мешанину, идея Валентинова всё-таки начинает потихоньку проясняться. Некие иномировые силы (ладно, раз уж доцент Шмалько хочет, пусть будут Агасфером) ставят над одним из параллельных миров Земли занятный с научной точки зрения эксперимент. Второстепенных лиц в аппарате ВКП(б) снабжают знанием о будущей диктатуре Сталина, и обо всём, с чем придётся столкнуться нашей многострадальной родине впоследствии. Ким Лунин, глава Техгруппы (ярый коммунист!) борется за Светлое Будущее, и хочет добра всему миру... И что?

Валентинов-то замахнулся на тяжелейшую проблему нашей истории. Его задача — показать мир, не пошедший по пути Сталина, но также он отвергает и смутные, но идеологически выверенные дороги Троцкого и Бухарина. А что бы предложил этот историк? И как он справиться с этим? Вот уж вопрос!

Романы из цикла о «Великом Кольце» — уникальное явление, наверное, единственный помимо Стругацких образчик социальной фантастики в Союзе. ТА ещё годится под штампы настоящей фантастики времён «развитого социализма» — коммунизм, всеобщий труд, счастье, диалектические основы познания... А вот ЧБ — масштабный философский трактат о судьбах человечества, и его страхах и надеждах — выбивается из любых рамок и представлений, за рамки любых идеологий. «Великое Кольцо» — описание того, к чему нужно стремится, и чего опасаться на пути развития человечества. Ефремов даже соизволил наметить нам путь к выходу из инферно — но только наметить. Наша задача — прислушаться... Но мы, нынешние, не созданы для мира «Великого Кольца». Там уже будут совсем иные существа...

В древних героических сказаниях женщина была фигурой и трагической, и героической — после доблестной гибели героев их суровым подругам приходилось самим заботится о себе, и мстить за погибших своими силами. Гудрун — вдова Сигурда — была выдана замуж за великого Атли-Этцеля-Аттилу.... Неисповедимы пути рока — ведь она станет его Немезидой.

Снова небольшой опыт пробы стихотворных размеров древности. Творчески подойдя к своей профессии, ТОлкиен написал ещё и эту небольшую поэму — дань уважения отважной супруге Сигурда.

...Считать, что этот роман хоть как-то примыкает к какой-либо из господствующих течений — большая ошибка. Социализм? Нет. Капитализм? Тем более нет. Что за явление такое — «Час Быка»? Почему его запрещали? И как в то время вообще могла выйти такая вещь? До сих пор — неясно. Ясно только одно — это уникальное и штучное явление.

«Час Быка» настолько сильно выходит за рамки всех идеологий и систем, настолько сильно непохож на другие произведения советской фантастики... Коммунизм «Часа...» — это совсем не то, что под этим словом понимали Маркс и Энгельс, а уж тем более — Ленин. И вообще — кто это такие? Фай Родис, историк и главный герой романа, ни единого разу не упомянула в своей речи основоположников «исторического материализма». А «первая страна социализма»? А пятилетки? А партий? Ничего этого в светлом коммунистическом будущем нет? Кощщунство!!!

А между тем именно в «Часе Быка» мир светлого будущего показан как никогда ярко и объёмно, сильнее, чем в ТА. Удивительно, насколько он оторван от уровня «способа производства», и какой упор сделан в нём не на формирование социума, а на формирование индивида, неповторимого и совершенного. Ефремов осмеливается не только «забыть» имена классиков марксизма, но и внедряет в текст массу санскритских понятий, обозначающих явления вселенной, говорит (!) о духовности... Не о религии, конечно (это было бы грубо и прямо), а как бы завуалированно — о высокоморальном развитии людей на основе духовного совершенствования (упоминаются как бы между прочим «святые для любого жителя Земли храмы Тибета, Эллады и Руси). Общество будущего — это по настоящему совершенный мир, мир совершенных людей, совсем по иному мыслящих и развивающих тайные способности своего разума.

Почему он так ярок, этот пасторальный мир? Ему здесь есть антипод — мир Торманса, где обитают люди на самой низкой стадии общественного развития. Конечно, можно считать роман «критикой капитализма», «критикой лжесоциалистического Китая», и говорить о прочем подобном бреде. Что на самом деле? Достаётся всем — и Союзу в том числе. Ефремов был мудрым человеком, и прекрасно понимал, что ни одна из существующих систем не способна построить коммунизма, что каждая из них тупикова. Да, Торманс — это мир развитый технически, но совершенно морально деградировавший, изуродованный — это будущее дальнейшего развития и капиталистической, и социалистической систем — почти что. ПОка ещё это не наш мир... а завтра? Мудрец Ефремов сделал страшное и жуткое предсказание — он показал, насколько все эти системы античеловечны и уродливы. Это смелый шаг — пойти на уничтожение идеологии не только в своём сердце, но и грамотно изложить это на бумаге.

И всё таки Ефремов даёт нам надежду. Надежду в облике Фай Родис. В облике Грифа Рифта. В облике Сюй-Те, наконец. Это отголосок того, к чему нужно стремится — к несбыточному. Мир уважающих друг друга людей, в котором нет места соперничеству и интригам, здесь живёт только любовь и знание. Это тщательно воспитание индивида, всем обществом, и каждым по отдельности, где родители не «уродуют своих детей по своему образу и подобию». Это надежда, утопия. Но Торманс всегда реальнее. Дело здесь не в правительстве, не в олигархах, не в ворах — только в нас самих. Это и хотел сказать Ефремов своим романом. Он сказал, что надежды почти нет, но это «почти» так много значит...

Философский трактат высочайшего уровня. Далеко выйдя за пределы социализма, Ефремов смог создать нечто, равное по своей мощи лучшим образцам западной социальной фантастики. Во всех ВУЗах — обязательно рекомендовать!

Толкиен, как настоящий учёный-лингвист, должен постичь изучаемый язык посредством его семантических конструкций. И его способ — создание стихотворений в стилистике, подобной стилю северных поэтических шедевров — интересная практика. переложив сказание о Вёльсунга, и добавив щепотку своих деталей, Толкиен с помощью этого текста изучал язык — своё главное призвание в жизни.

Рецензия на «научное» исследование телепатии в Средиземье. В основном Толкиен здесь даёт кое-какие пояснения к Сильмариллиону, пытаясь показать, каким образом всесильные Валары и многие из Майар оказались во власти Мелкора, и каким образом он привлекал себе сторонников. Раскрыв эту тему, Толкиен привнёс не только понимание сути созданного им мира, но и дал своеобразное «религиозное» толкование ему. Теперь черты христианского мировоззрения ещё более явны, нежели раньше.

Честно говоря, я всегда с подозрением относился к вещам, озаглавленным как «наш ответ...» чему нибудь. Мастерам писать подобное как-то не к лицу, хотя из под их пера порой выходят очень достойные вещи. А «Сердце змеи» — чисто ефремовская гуманитарная фантастика о единстве красоты во вселенной, и достижении высшей фазы развития общества у народов, вышедших в космос. Да, товарищ Лейнстер описал, что к другим звёздам полетят такие же люди, как и мы. А вот Ефремов думал совсем по иному. Это люди будут совсем иные...

На фоне выдающейся «Туманности Андромеды» повесть не выглядит особо заметной. Дополнительная иллюстрация? Быть может, но в составе романа она была бы боле уместной. А отдельно? Пожалуй, нет.

Многие из произведений, написанных в советские годы, отличаются помпезностью, социалистическим патриотизмом и неизменным маркситско-ленинистским пафосом. Она показывает, как мы хорошо и красиво будем жить в этом «прекрасном далёке», под названием «коммунизм», и если уж нам и придётся с чем-то бороться, так это только с проклятыми капиталистическими реакционерами...

И вот в 1957 году выходит роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». В какой-то степени это был прорыв, я считаю, хотя могу и ошибаться. В общем и целом, здесь отодвигается в сторону вопрос о социализме, имя Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина ни разу не звучит в тексте, так же как и название самого передового социалистического государства мира. Конечно, в первых главах романа звучат положенные слова о «совершенной форме общественной формации...», «борьбе за становление коммунистического общества» и прочие условности литературы того времени. А ведь дело то вовсе не в идеологической пропаганде, абстрактная идея коммунизма здесь является просто отправной точкой (отчасти — фоном) для построения основной темы романа.

А тема романа — человек. Ефремов полностью отверг механистическое описание эпохи будущего благоденствия как очередной формы способа производства. Человек, тщательная, взвешенная, разработанная система воспитания и контроля за развитием, подавление худшего и взращивание лучшего — вот идея, и идея по настоявшему новаторская. Нет, она, конечно, не нова — вспомним достопочтенного господина Робеспьера — но для советской фантастики являлась настоящим прорывом. Чтобы всё зависело не от экономического развития, не от производственного базиса — а от системы воспитания? Попахивает идеями Макаренко... Да и не очень свойственно советскому псевдомарксизму, который исповедовали многие в нашей стране. Но идея — то — пробила себе дорогу, и нашла неплохие плоды!Какое колоссальное влияние она оказала на фантастику!

Что же получилось? Утопия? Ну да, утопия. Поданная, конечно, крупными, размашистыми мазками, обо всё сказано понемножку — но в центре всего оказывается новый человек — человек эпохи Коммунизма, вернее будет сказать — эпохи Всеобщего Благоденствия, если хотите — Полудня. Нет расползающейся по всем планетам империи, утлые звездолётики кое-как доползают до соседних звёздных систем, в общем, идёт постижение космоса. А на отдельно взятой планете царит рай. Получилась ли картина убедительной? С одной стороны, утопия есть утопия, жанру положенная некоторая степень условности. Поэтому герои смотрятся несколько «ходульными» — они ничего не скрывают друг от друга, наделены чувством прекрасного в высшей мере, они постигают, но с уважением относятся к природе... Идеальный человек, эдакий «Адам до грехопадения», не может выглядеть естественным для нас, людей XXI века. Но почему нет? Созданная Ефремовым «новая психология» не обязательно должна быть во всём похожей на нашу, скорее всего, она будет чужда нашему мышлению. Отсюда и некоторая «ходульность» — Ефремов не стал углублять эту чуждость — скорее приблизил людей будущего к нам.

так что ефремовская «Туманность Андромеды» выходит далеко за пределы социалистической агитки, и скорее выходит на просторы философского трактата о людях будущего. Конечно, не сказать, чтобы оно было особенно достоверным (Стругацкие, пытаясь разобрать по косточкам функциональную основу этого мира, потерпели неудачу, хотя мыслители не самые последние). В любом случае, это не застывшее, подобно пчелиному улью и термитному гнезду образование. Образ Коммунизма у Ефремова поддерживается ещё одной магистральной идеей — достигнув совершенства в воспитании человека, общество устремится в космос, посвятит своё безмерное будущее изучению необъятной Вселенной. Такой высокий гуманистический посыл очень симпатичен, и такое будущее вполне возможно. Само собой, то, что ВСЕ люди никогда не станут такими, является фактом. А вот отдельная часть человечества... Вполне возможно. Как наши потомки будут читать эту книгу? Было бы интересно...

Художник рисует картину. Она понятна ему одному. Его сосед видит только сорняки. Он не понимает картину, видит только беспорядочные цвета. Но в чём же сила творчества? В том, чтобы отдельные листы с картины Ниггла всё-таки сплелись между собой, осели на своём дереве, и ожили. Творчество материально, если оно искренне. И рано или поздно оно дойдёт до всех сердец.

Оно может погибнуть, может быть предано забвению. Но где-то там, за горизонтом она живёт — страна твоей фантазии. Для всякой мечты нужен свой творец-Ниггл и рукастый работяга-Пэриш. Нужно просто верить.

Гуманитарная фантастика в самом точном смысле, чисто научная, и несущая в себе вполне конкретный идейный посыл. Что хочет сказать Ефремов, описывая найденные останки посещавших нас в древности инопланетян? Во первых — мы не одиноки во вселенной, на других планетах есть разумная жизнь (всё это описано сугубо научным языком). Во вторых, у человечества есть шанс вырваться за пределы своего нынешнего состояния, и стать существами более высокого порядка, морально и физически. Вся поесть пронизана уверенностью в том, что будущее несёт нам невиданные перспективы, и мы станем подобны этим неведомым пришельцам из космоса.

Честно говоря, воззрения Ефремова на будущее человечества, также как и на искусство, выраженные в этом рассказе, мне не очень импонируют. Человек, абсолютный властелин природы, творит с планетой что хочет, меняя климат, уничтожая ледяные шапки, погружая на дно океана целые пустыни, кроя мир под себя. Честно говоря, это мне не очень близко, тем более, что несколько смутили слова о «объединении Эмоций и Интеллекта». А уж картины, где главным критерием является только точность изображённого... Не знаю. Может, грядущая «Туманность Андромеды» меня разочарует?

Честно говоря, здесь нет и в помине никакой советской агитации. То есть она, конечно, присутствует, но в ничтожно малых дозах, и касается она в основном образа злобных капиталистов, собирающихся проводить опыты водородной бомбы в Сахаре. Но суть-то не в этом. Ефремов произвёл уникальный в некотором роде эксперимент — он показал свою, нашу страну глазами... по сути, глазами человека средневековья. Туарегский проводник отправляется в далёкую, северную страну — для чего? Он выполняет волю своей возлюбленной? Не только. Россия — легендарная страна для них, жителей пустыни, неведомая Гиперборея, излучающая счастье. В этом нет ни капли пропаганды — просто попытка взглянуть на себя со стороны.

Никаких агиток на этот раз — история человека, борющегося со своим недугом, и сломившего в себе слабость. Парализованный геолог никогда более не выйдет в поле? А вот Кир Александров — смог. Ну не может он по другому, иначе он просто погибнет от тоски! Работа превыше всего... и всемогущая судьба награждает его.

Рассказ о сильном человеке, о человеке дела — пожалуй, один из лучших в творчестве Ефремова. Здесь нет чужеродных вставок редакторов, или какой-либо правки — всё на своём месте. И это очень неплохо!

Рассказ-агитка, повествование о «злодеях-империалистах» и далёком, но гуманном СССР. «Враги демократии и человечества» испытывают ядерную ракету великой мощности, собираясь стереть с лица Земли... понятно кого. Всех врагов капитализма.

Нет, я понимаю, что такие рассказы были нужны. В тяжкой инфовойне хороши и такие средства, не сомневаюсь, что Ефремов писал от чистого сердца. Но... осадок всё равно остаётся. Ефремов показал себя мастером слова, и подобные сиюминутные снаряды для орудий информационной войны ему как-то не очень к лицу. А фраза о Ленине в конце — неуместная и какая-то нарочитая? Нет, это не то, что ждёшь от классика.

Очередной чудовищно скучный и нудный опус о вселенной Молота Войны. Я, конечно, Макнилла особо не читал, но «Лживые боги» в своё время понравились, а вот читанный когда-то «Несущий ночь» — нет. Готический пафос, невнятные и скучные политические интриги и деревянные пенопластовые герои — это ещё ладно. Но почему это всё нужно писать таким рублёным слогом? Не понимаю... В общем, примитивная, нудная и никчёмная поделка.

Рассказ о героичности наших моряков, и солидарности разных народов в борьбе против фашизма. В принципе, я согласен, что эта вещь была написана в военное время, и была актуальна на тот момент. Показалось несколько пафосным апологет «русскому духу», заглядывающему в самую суть любого явления, но мысль не самая плохая — по крайней мере, она поднимает самооценку у народа.

Красивый, конечно, рассказ, но почему-то совершенно не производящий хорошего впечатления. Да, средневековая легенда оказалась правдой, но как-то... невыразительно, что ли... Скорее всего, всё дело в неровностях стиля и совершенно бледных, никаких статистах-героях. Проходная вещь. Надо же, даже у Ефремова были такие...

Вот здесь Ефремов уловил некую интересную струйку, мало свойственную советской фантастике с её превозношением научных открытий и ударного труда. Древняя обсерватория Нур-И-Дешт пропитана очарованием и романтической таинственностью. Но стоит раскрыть её секрет — и очарование сразу пропадает. Недаром Ефремов подал этот момент через девушку Таню — более тонко чувствующую. Конечно, концовка такая, как принято — «как выгодно изучение радия нашей стране...» и так далее. Но своё слово Ефремов уже сказал.

И снова — о человеческом упорстве, жажде знаний и важности научного открытия. Боюсь, в центре этого рассказа стоит как раз чисто партийный лозунг «стране нужны алмазы!», и он лишён той удивительной красоты, как многие другие рассказы Ефремова. Заказной он или нет? Было бы интересно узнать.

Непосредственно наблюдать прошлое — мечта любого настоящего палеонтолога или историка. И такой учёный, появись у него хотя бы теоретическая возможность, сделает всё для воплощения идеи в жизнь. И главный герой, желающий увидеть динозавров в жизни, непосредственно наблюдает их — мечта исполнена.

ПО настоящему научно-фантастический рассказ, о том, что нужно стремится к возможному.

Этот рассказ Ефремова более психологичен — и он очень советский. Человек преодолевает сверхъестественные трудности, ради того, чтобы открыть стране новое месторождение ртути... хотя вряд ли это главная цель. Усольцев доказывает себе, что сможет взобраться на Белый Рог. И не только себе — всем окружающим. Недаром его называют в конце «батуром»...

И ещё один элемент — красивая старинная легенда степей, обернувшаяся былью. Только такой мастер слова, как Ефремов, мог в типичный соцреалистический рассказ вплести старинную историю.

И снова, на основе своих воспоминаний Ефремов делает удивительный по красоте рассказ. Ведь бывалому геологу есть о чём рассказать! Якутия, трескучие морозы, гольцы, смертоносные незамерзающие пороги.... Удивительная природа нашей родины, которую Ефремов так хорошо знал. И фантастическое предположение (такое ли уж фантастическое?), что на север могли проникать древние люди с африканскими миграциями животных... Интересно как минимум. Всегда Ефремов оставался не только писателем, но в первую очередь — исследователем.

Всё-таки Перумов умеет писать хорошо. Я бы даже сказал — здорово. Не постесняюсь даже сказать — вдумчиво. Роман «Враг неведом» — прямое продолжение «Разрешённого волшебства» — вышел намного лучше последнего, он стал более чётким и целостным. Если в первом романе мы видим, как под оболочкой простого фэнтези — мира вдруг проглянуло его чисто научно-фантастическое, металлическое нутро, то второй развивает эту идею, разукрашивает и даже привносит что-то новое.

Перумов начинает играть на поле своих любимых Стругацких, ведь история борьбы с Умниками по сути — свободное продолжение «Гадких лебедей». Дети творцов технократического мира, «желающие странного», ломают и страшно уродуют привычный мир, уйдя в неведомые остальным дебри магических миров, держа при этом фронт борьбы со своими отцами. Никто точно не знает, как им это удалось, что такое сотворённая ими Сенсорика — но война идёт не на жизнь а на смерть. Почему-то победа Умников повлечёт за собой гибель стариков — но почему? Неясно.

События же на «Планете сказок» особо нового не привносят к первому роману — неурядицы в клане, мучения Джейаны, и прочие занятные вещи. Развивая сюжет, конечно, Перумов не старается углубить мир... но вот в чём загвоздка...

У каждого персонажа — своя правда. Вернее — у каждой стороны. Не тянет никого осуждать — ни глупых клановых девчонок, желавших власти, ни обманщиков Учителей, пытающихся спасти свой мир, ни Умников, жаждущих свободы... Каждый прав по своему. И это очень интересно — Перумову удалось-таки сделать по настоящему многополярный роман, где не знаешь, на чью сторону встать. Очень жаль, что осталась неразвитой линия противостояния Исайи Гинзбурга и Идущего по Следу — это было бы очень недурным образчиков философской фантастики, но...

Итог: хороший, но недоработанный роман. Фактически, это одно из главных достижений Перумова за всю его писательскую карьеру, и вполне понятно, что он не хочет издавать и дописывать «Зону магов» — ведь придумать должную развязку для обозначенных линий очень и очень трудно...

История не человека, конечно, но — корабля. И судьба старого клипера вновь заставляет нас погрустить о Былом — как реликт своего времени, парусник «Катти Сарк» доживает свой век в виде экспоната. Когда-то лучший клипер в мировом океане, он стал символом славной, но навек ушедшей эпохи парусов, мачт, неравной борьбы с океанскими штормами...

А «Катти Сарк» стоит в Гринвиче до сих пор — даже после памятного пожара корабль выглядит величественным и статным — хоть завтра в море. Поэтому мне вполне понятно восхищение Ефремова этим произведением искусства — хоть реликтом, но таким живым...

А ведь этот рассказ я уже читал — в «Антологии мировой фантастики», давным-давно. Уже и забыл, что это, оказывается, Иван Ефремов. А ведь рассказ — хороший. Даже не фантастической своей частью — описание мест, где побывал сам автор, вышли, как всегда, на славу, и чудеса пустыни Гоби кажутся живыми. А под конец... олгой-хорхой. Существо жуткое и страшное, Ефремов так и не раскрыл, как он убивает людей — и хорошо. Он остался таинственным и непонятным чудовищем, неясно как выживающем в глубокой пустыне. И оно остаётся таковым по сей день — никому не посчастливилось увидеть олгой-хорхой...

Интереснейшая повесть — причём здесь нет ни грамма фантастики. Настоящая «быль». написанная уже позабытым языком. Простая, может быть, даже наивная история старого горняка и романтика подземелий, скорее всего, являются абсолютно реальными, не удивлюсь, если Ефремов и в правду общался со старым горняком.

Как и во многих подобных рассказах, здесь повествуется ещё и о былом. Безмолвствующие горняки, унёсшие с собой в могилу множество историй, красивых и трагических, свои собственные ремесленные секреты — всё это здесь, в тексте. Само собой, уже никого из них нет в живых, но история, написанная Ефремовым, немного приоткрывает нам завесу молчания вокруг этих людей...

Всё-таки сообщество бумагомарателей делиться на две неравные части — писателей и Писателей. Они могут быть разными — как в жизни, так и в своих книгах. По всякому. Но есть Писатели, которых трудно переоценить — такие, как Дэн Симмонс. Конечно, как философу ему далеко до Герберта или Стругацких — в этом плане они его опережают. Но Симмонс — во первых, умеет прекрасно плести интригу, составляя причудливые сюжетные узоры. И во вторых — у него просто бешеная, неудержимая фантазия, которая создаёт такие образы, которые не под силу даже опытным психоделам.

«Гиперион» — это просто истории паломников, разностилистические рассказы, которые, впрочем, плохо объединялись в единую канву повествования. Совмещение сюжетов произошло только во втором романе — в «Падении Гипериона», где основные вопросы нашли свои ответы. Не могу сказать, чтобы всё было ровно, недостатки есть. Но роман сделан просто блестяще, и это заслоняет всё.

Практически всё встало на свои места. Все герои обрели целостность, они выполнили своё предназначение. Поль Дюре вновь появился в нашем мире, избавленный от крестоформа и нашедший Бога и веру. Кассад вступил в единоборство со Шрайком, и нашёл в бою свою Монету и благородную смерть. Мартин Силен оказался на дереве Шрайка, и смог закончить свою поэму, смотря в глаза Боли. Сол Вайнтрауб принёс свою дочь в жертву, подобно Аврааму. Ламия Брон нашла ответы на все свои вопросы. Консул помирился со своей совестью. Истории паломников закончены и переплетены между собой, обретя наконец взаимосвязь и целостность, которых не было в первом романе.

Интрига вокруг ИскИнов стала основой сюжета. Объявив главным врагом компьютерный разум, Симмонс завязал на нём прочие загадки предыдущего романа — крестоформы, Старую Землю, Гробницы Времени. Сама по себе концепция существования ИскИнов оказалось оригинальной и неожиданной. Но Шрайк так и остался смутной, таинственной фигурой, сверхъестественным творением будущего.

Более подробно — об одной из самых важных линий мысли, которая меня серьёзно заинтересовала. В «Гиперионе» Симмонс задал вопрос — насколько изменился человек со времён Ветхого и Нового заветов, основным критерием поставив вопрос о жертвоприношении Авраама. Само собой, он не смог ответить на него — и вряд ли сейчас кто-нибудь сможет. Но Дэн его развернул в несколько иной плоскости — он привёл вывод, что жертвоприношение Авраама было испытанием Человеком — Бога. И мысль эта настолько точно выходит из понимания мировоззрения мифологического сознания, что, вероятно, является верной. Да, схитрил Симмонс, но сделал это абсолютно не зря.

Как всегда, отзыв довольно сумбурен. Всегда у меня так с хорошими романами. Напоследок скажу только, что роман сделан блестяще, причём настолько, что меньше десятки я просто не могу поставить.

В этом рассказе Ефремов показал себя настоящим мастером стиля, воплотив здесь всю свою любовь к горному Алтаю. Возможно, если бы Ефремов оставил в неприкосновенности тайну озера горных духов, но... законы жанра, что делать.

Этот рассказ — настоящая фантастика социализма, твёрдая НФ. Она немного суховата, но обстоятельна, выразительна, и, главное — полезна. Идея наследственной памяти всегда была очень интересной и практически недоказуемой, но Ефремов всё-таки смог придумать вполне годное научное объяснение. Хотя, наверное, главное здесь — многочисленные высказывания о сущности красоты, как «воплощения целесообразности». Взгляд Ефремова, конечно, весьма спорен, но интересен. Лично для меня рассказ всё-же суховат.

Решил начать своё знакомство с творчеством Ивана Ефремова с рассказов, и сей текст стал для меня первым. Я был приятно удивлён — от профессионального технаря я ожидал сухого и правильного слога, каким отличались многие советские фантасты. Но история «Святой Анны» — красивый и романтический рассказ. Это даже не фантастика — больше похоже на реализм. Главный герой — старпом — соприкасается с тайной, тайной человека, открывшего удивительное природное явление. Но, как оказалось, она никому не нужна — ни потомкам капитана корабля, чьи записи он нашёл в остове, ни учёным Советской России. Она так и останется неразгаданной.

Когда-то я пробовал читать ЭТО, но честно скажу — потерпел крах в сём благом деле. Почему? Да потому, что МИФы — скучное, несмешное и абсолютно нечитаемое творение. Почему люди восхищаются ими — могу только гадать. Да, автор высмеивает фэнтезийные штампы и клише, уже занявшие весомое место в литературе — но почему так убого? Не знаю. Лди, не читайте МИФы — это было бы самым зверским способом убийства времени из всех возможных.

Когда-то, давным-давно, в середине лихого десятилетия Ник Данилыч Перумов и не думал уезжать в Заморье на казённые харчи америкосских НИИ. Было время, когда он честно работал профессиональным писателем — творил про Хъёрвард, про Средиземье, пописывал книжки для «конины»... Но, как-никак, Перумов — человек творческий. 1996 год — время плодотворных экспериментов, пусть даже и не самых удачных. Сместив планку, он с Логиновым создаёт «фэнтези каменного века» — «Чёрную кровь». Продолжив полёт творчества, он пробовался и в НФ, но роман «Посредник» с Полиной Каминской вышел редкостной хренью. А вот «Разрешённое волшебство»... Здесь случай особый.

Возможно, т. н. «профессиональное писательство» действительно влияет на качество текста. Роман написан не очень понятно и доступно, не слишком удачно скроены эпизоды, подача информации оставляет за собой больше вопросов, нежели ответов. Хотя, конечно, идея очень и очень плодотворна.

Всё начинается как самое обычное, классическое фэнтези. Клан, состоящий почти из одних подростков, находится в состоянии войны со страшными ведунами. Сведущие в чародействе и в ручном бое (правда, с крайне примитивным оружием), они удачно держат паритет. У них есть Учитель, посланник Великого Духа, который растолковывает им все странности этого, как им кажется, простого и безыскусного мира. Зная, что добро, а что зло, они не задумываются над своим будущем, потому что оно расписано по дням...

Но случается ряд обстоятельств, по которым вождь клана Твердислав и его Ворожея Джейана уходят в дальние края. Оказалось, что мир совсем не таков, как им казалось. Всё это оказалось тщательно поставленной игрой... Но кем, и для чего?

Фэнтези вдруг перетекает в чистую НФ. Нет, магия существует, просто она либо создана, либо взята под управление. Люди, называющие себя учителями, проводят гигантский эксперимент на чужой планете, пытаясь вырастить идеально преданных солдат для войны... Но это уже события другой части.

Замысел грандиозен. Искуственно созданный мир, культура, сталкивается с полным разрушением привычной им картины мира. Кто-то противится, кто-то — наоборот, отвергает всё новое... Но вот факт — всё это очень неявно выражено. неясно, зачем это всё — пока. После чтения первого тома остаётся столько вопросов, что никак на них нельзя найти ответа — нужна конкретика, а её не хватает. Беседы Учителей поданы чисто диалогами, и о их мире мало что можно понять.

Итог: весьма удачный ход по превращению классической фэнтези в «твёрдую» НФ. Минус — общая размытость идеи и конкретного воплощения. В целом — довольно неплохо, но вторая часть — на порядок лучше.

Жил-был на свете парнишка, по имени Конан... тьфу, Конрад. Жил он, значить, в деревне, безродный сиротинушка, и не было у него отрады в жизни, кроме любимой подруги Элиссы. Но вот на деревню нападают злые зверолюди во главе со страшным и непонятным колдуном, парнишка бежит прочь, и встречает....

История очень традиционна, но, как ни удивительно, написана не совсем шлаково. Злоключения Конрада в детстве и его дружба с Элиссой выписанны вполне неплохо, хотя слишком уж рано одноглазый парнишка принялся творить подвиги, тем паче ничего толком не умея. Но Бог с ним, с парнишкой. Валит зверолюдей из самодельного лука он на ура, но при этом не может справится с парой головорезов на улице — допустим. Хуже другое — автор в конце полностью слил всё описание перековки этого нескладёхи в классического ваховского героя — несгибаемого, сурового, прокаченного во всех смыслах и так далее. Он отделался парой отписок, и всё, уместив события пяти лет в нескольких страницах. Даже заинтересовавший поначалу Вольф и тот выцвел под конец.

Понравилось другое. Мир — вот где автору можно было развернуться. Конечно, он его не придумывал, но сама по себе атмосфера мрачного, унылого и едва ли не умирающего мира впечатляет. Все эти тёмные леса, неуютные, набитые оборванцами города, шастающие в окрестностях зверолюди... Вот это удалось на славу. не сказать, чтобы прям уж нечто невероятное, но — недурно.

В общем — литература для среднего подросткового возраста. Для начала цикла — весьма неплохо, хотя и чудовищно неоригинально.

...А ведь рассказ очень лиричный. И вместе с тем — реалистичный. Это не парадокс. В жизни есть место лирике. И любви тоже. Мерри Аспик — космолётчик. Он половину жизни проведёт в космосе, летая от звезды к звезде, оставляя за собой любимых. Герои рассказа Стругацких «Частные предположения» нашли выход, чтобы вернуться к своим родным. Мерри — нет. Каждый раз, прилетая на Мауи, он видел свою любимую постаревшей, изменившейся... Но он не делал ничего, чтобы быть с ней. И вот она умирает. И чтобы выполнить долг перед Сири, чтобы наверстать упущенное, он должен предать то, чему служил всю жизнь. Он должен защитить то, что защищала Сири.

Рассказ о Любви. В высшем смысле. О том, какая она должна быть. Без пафоса и громких речей. Истинной. Пусть даже и разделённой безднами времени и пространства.

Гиперион... Ещё один мой старый долг. Сколько было слышно о нём, я уже не знаю. Лет десять я хотел его прочитать. И вот, наконец, он попал мне в руки. Читал я его медленно, пробуя на вкус каждую страницу, каждое предложение, пытаясь понять, что же зашифровано в этих строках? Только что паломники, взявшись за руки, начали спускаться к Гробницам времени, а я, оставив их на время в покое, сел писать этот отзыв.

Наверное, нельзя всё-таки назвать эту книгу величайшим из шедевров мировой фантастики. Есть произведения более мощные, более философские. Но «Гиперион»... Всё таки это нечто. Дэн Симмонс — писатель с большим талантом, буйной фантазией и немалым умом, подарил нам прекрасный пример того, что можно с одинаковым мастерством писать в разных стилях. Причём, заметим, роман состоит из рассказов, самой сложной, наверное, литературной формой.

Возможно, именно поэтому философские идеи романа достаточно смутны. Симмонс хотел сказать о многом — слишком о многом, получилось всего понемножку. Плохо это? Пожалуй, нет, мы всегда можем подумать, что же Симмонс имеет ввиду. Кто такой Шрайк? Кто такой «Повелитель Боли»? Быть может, это изнанка страха людей перед Богом? Создание Техноцентра из будущего? Инструмент наказания, Люцифер технотронного мира? Гадать можно долго, и всё равно до конца не станет ясно. Возможно, следующие книги помогут нам разгадать эту тайну...

Что больше всего поражает — это совершенно различная стилистика историй паломников. История Поля Дюре очень близка к традиционной классической мистике, столь любимой Симмонсом. Что характерна, тайна бакуров так и не раскрыта, как и тайна крестоформов. Возможно, это будет сделано в следующих романах, но пока — все традиции соблюдены. История военного — самая неинтересная часть. Полковник Кассад — честный военный, через всю свою жизнь пронёсший любовь к женщине — тайне, с которой даже никогда не разговаривал. Честно скажу — не очень впечатляющая история. История Мартина Силена — о гениальном и в некоторой степени аморальном поэте, который вынужден творить в мире, где искусство отмирает за ненадобностью. Единственное, что его может вдохновлять — образ Шрайка и его жертв, который уничтожает множество людей именно для этого — для Силена и его поэмы. История учёного — хоть и немного сентиментальная, но мощная история «нового Авраама». Дело даже не в самой дочери Сола Вайнтрауба (хотя её трагедия показана с пугающей достоверностью), а само решение проблемы. Симмонс на этот раз взял слишком, на мой взгляд, высоко, пытаясь показать, как изменилось человечество со времён ветхозаветных (послушание) и новозаветных (принесение себя в жертву во имя кого-то). Само собой, ответа на этот вопрос он не нашёл, и я даже не знаю, отроется ли ответ в последующих романах — это слишком сложная материя. История детектива — динамичный, яркий детектив с соблюдением всех традиций жанра, напомнивший мне «Блейдраннер». Можно назвать это «апологией Китсу», но тема всё-же поглубже — чувствуется искра, вокруг которой будет крутиться все сюжеты последующих книг — борьба разума искусственного с разумом человеческим.

Станет ли «Гиперион» классикой? Когда я задаю себе подобные вопросы, чаще даю отрицательный ответ. Но здесь дам положительный. Почему? Да потому, что «Гиперион» написан хорошим языком (не скажу, чтобы блестящим, но это для классики не очень обязательно), и повествует о живых людях и настоящих, ненадуманных проблемах. Поэтому «Гиперион» вполне достоин стоять на полке рядом с «Дюной» и «Городом». Уверен, этот роман пройдёт испытание временем.

«Вот перед вами Антон Городецкий, выглядит так, будто пьёт не по детски...» (С)

Само собой, в отличие от своего киношного альтер-эго, настоящий Антон Городецкий не напивался с «Дневного дозора». Наоборот, он ведёт вполне благостный образ жизни, занимает руководящий пост в Ночном Дозоре, воспитывает дочку... в общем, лепота. Но вот, незадача — злой писатель Лукьяненко совершенно лишил его возможности двигаться вперёд, и занимать новые вершины. Он — Высший Иной, вне категорий, подниматься некуда, слои Сумрака оказались конечны и в этом направлении тоже некуда двигаться... В общем, продвижение по старой схеме авантюрных романов отменяется. Значит, нужно придумывать нечто новое, чтобы сюжет был занимательным, интересным, а герой продолжал расти над собой. Как быть?

«Все мы игрушки, в которые играет великий Гесер. Чтоб ему пусто было» (С).

Нужно принять «по умолчанию», что Гесер и Завулон знают всё, всё понимают, но принимать никаких решений не собираются. Что делать — такова их, Великих, доля. Или отмазка. Неважно. В чём заключается суть сюжета?

Первая часть, как всегда — завязка сюжета. Мальчик Кеша должен изречь своё Пророчество (ибо он пророк), пока его не настиг и не убил некий Тигр — порождение Сумрака. Завязка динамичная, интересная, наглядно нам показывает, что как бы Высшие не хорохорились, как бы они не отрицали свою человечность, они всё равно остаются людьми, готовыми защитить маленького мальчика от неминуемой смерти. Вторая часть — снова по классике, по сути ничего не означает, просто нагнетает обстановку и раскрывает очередную Тайну мира Дозоров. Третья часть — ушат холодной воды на горячую голову Городецкого, объяснения Гесера, и вновь — выбор, от которого опять зависит судьба всего человечества и всех Иных...

Ей Богу, вышло не так уж плохо. Это, конечно, не «Сумеречный», но всё таки вовсе недурной образчик литературы. Написан он неплохо, другое дело, что много рассуждений некместу. Ясно, что разные части романа писались в разное время, и это не могло положительно сказаться на целостности. Но несмотря на некоторую «кухонность» размышлений, они интересны, и там есть, над чем подумать.

«Так светлый маг Городецкий научился смотреть на мир с широко открытым ртом» (С).

Мораль сей сказки? Проста как орех. «Работает — не трожь!». Это касается, кстати, не только Сумрака и мироустройства, но и правительства нашей страны. В этом я с Лукьяненко согласен. Факт в том, что хотя бы с одной поставленной задачей автор справился — Городецкий стал другим. Боле зрелым, знающим ныне принцип «меньшего зла». Да, он всё равно не очень любит тёмных. Его раздражает мысль о том, что он не такой, как окружающие люди. По прежнему способен на импульсивный поступки. Но это уже не тот молодой чародей, вышедший с парой амулетов охотится на вампира в ночи...

P. S. Жаль только Арину. Из интереснейшей фигуры Лукьяненко превратил её в спятившую старуху. Это предательство по отношению к читателю, причём не меньшее, чем в случае с Эдгаром.

Граждане лаборанты, скажите мне, много ли вы знаете примеров адекватной, хорошей, психологически достоверной и верной с точки зрения здравого смысла героической фэнтези? Если вы не до конца поняли это громоздкое предложение, перечитайте ещё раз. Ну как, помните? Кто считает, что не бывает в природе такого, тех призываю немедленно искать книги Дэвида Геммела — и именно романы о великих дренайских героях.

Нездешний, он же — Дакейрас, он же — Серый человек. Изящный, тонкий, безупречный наёмный убийца. Его семья была жестоко убита наёмниками, и сердце окаменело. Долгие, долгие годы именуемый Нездешним вновь становился человеком — сначала от прикосновения святого Дардалиона, потом встретив свою новую любовь. Наверное, он остаётся моим любимым героем — ведь ещё 10 лет назад мне в руки попалась книга «Сумерки героя». Интересная, кстати, особенность — первый роман самый бледный из трёх, последний же — подлинный шедевр.

Противоположный образ — Друсс-Легенда. Прямой, честный и сильный рубака, живущий нерушимыми принципами. Побратим Смерти, живая легенда своей эпохи, настоящее воплощение хрестоматийного Героя с большой буквы. Геммел совершил практически невозможное — он показал, что такой образ тоже может быть живым и правдоподобным — веришь, что бывают и такие люди.

Третий герой во многом похож на Нездешнего. Скилганнон Проклятый когда-то водил огромные армии, вырезал целые города — во имя любви к одной-единственной женщине. Неся на себе тяжкое бремя пролитой крови, Скилганнон тоже борется против зла в этом мире — и поневоле обращает свои зачарованные клинки против своей любимой...

Три сильнейших образа. Герои прочих романов о Дренае не так ярки и сильны. Геммел порой повторяется, в его романах много сквозных мотивов — но это можно простить писателю за выдающееся мастерство пера — мало кто из современных авторов умеет писать также стабильно качественно и часто, как он. Дренайский цикл навсегда войдёт в ряды классики фэнтези — ведь это наиподленнейший шедевр. Браво.

Мне уже много лет советовали почитать цикл о доблестном комиссаре Кайафасе Каине, «самом героическом трусе галактики», утверждая, что ничего лучше в серии нет. Готов поспорить — романы Дэна Абнетта куда больше имеют права называться литературой. Но не в этом суть. Почему я несколько разочарован?

Ожидалось несколько иное. Мир «Вархамера» настолько помпезен, пафосен и суров, что поневоле хочется, чтобы его кто-то качественно, жестоко и весело простебал. Но увы! Таковых пока нет. Роман Алекса Стюарта не лишён иронии, это факт. Коммисар Каин, от лица которого ведётся рассказ, действительно позиционирует себя как труса, с некоторой ухмылкой смотря на окружающий его мир. Но избавляет ли это роман от пафоса7 да нет — как ни крути, Кайафас Каин, хоть и не лишён самокритики и чувства юмора, остаётся настоящим ваховским героем — непобедимым до безобразия, которому не страшны даже целые армии тау и тиранидов. Конечно, это не так плохо, читается хорошо, боевик отменный, но хотелось чего-то иного.

Недаром Каина сравнивают с Джимом ДиГризом. Дело в том, что цикл о Стальной Крысе я терпеть не могу, может быть, эта неуловимая схожесть и склонила меня к такому отношению к роману Стюарта. буду ли читать продолжение? Когда нибудь — да, ведь в качестве боевика романы о Каине очень даже ничего.

Всё таки старый добрый Перумов никуда не исчез. Он не исписался, не погряз (почти) в безднах дикой и страшной графомании, он просто ходил отдыхать. Если честно, то првой книге, «Памяти пламени», явно не хватало грамотной редактуры, которая могла сократить его вчетверо. Не всё было так однозначно плохо, но кошмарные провисы этой книги-пролога просто выбешивали.

А в «Удерживаем небо» наконец-то появилась какая-то завязка, пусть даже и вполне ожидаемая. Появился, наконец, кто-то «сильный и хитроумный», который способен свергнуть Новых Богов с престолов Обетованного. Судя по описанию, это группа магов, считающих, что Упорядоченное не нуждается больше в богах. Это не Новые Маги, а кто-то иной, непонятный, какая-то новая сущность. И эти чародеи тщательно склоняют на свою сторону Клару Хюммель с её семейством, и неясно, какую она сыграет роль.

А Новые Боги? Что-то как-то они слабо соответствуют этому названию. Нет, они, конечное дело, большие молодцы. Но смертельно боясь Равновесия, они страшно опасаются совершать какие-либо действия. Да и дело даже не в этом. Они боятся всезнания, понимая, что именно это окончательно сделает их нелюдьми (хотя и существенно упростило бы жизнь). Воспоминания Ракота о своём бытии в роли Владыки Тьмы не слишком впечатляет — слишком он стал иной. По сути, Новые Боги — просто обыкновенные чародеи с огромными возможностями. Единственный, кто взялся реально перековывать «орала на мечи» — это Старый Хрофт. Только этот бог почувствовал, что грядёт нечто.

Остальные сюжетные линии только вырисовываются — неясно, какую роль играет клирик Матфей Исидорти, и какого чёрта он присутствует в тексте. Что стоит за преображением Гелерры? Куда делся Сфайрат? И где, наконец, пресловутые Новые маги и Тёмный? Какую роль они играют в грядущем спектакле?

И главный вопрос — что хочет Перумов выразить своим произведением? Поняв, наконец, в чём завязка, стоит подумать о стержневой идее всего грядущего цикла. Романы середины 90-х, первая «Гибель богов», «Адамант Хенны», «Техномагия» — по сути, произведения бунтарские, о сломе старой системы во имя новой. А теперь? Что скажет нам новый Перумов? Не будет ли он на этот раз консерватором, ведь симпатии явно на стороне Хедина и Ракота? Весьма интересный вопрос. Будем ждать ответа.

наравне с Нездешним и Друссом выступает ещё один эпический герой дренайского мира — Скилганнон Проклятый. Из двоих вышеперечисленных он ближе всего к Дакейрасу — как и он, Скилганнон имеет тёмное и кровавое прошлое, тяготящее душу. Как и Друсс, он наделён зачарованным оружием — мечами Дня и Ночи, которые постоянно жаждут крови. И ещё — он вечно вынужден любить своего главного противника...

Противоречивая душа Скилганнона — интересный объект наблюдения. Как и Нездешний, он прирождённый воин, он всегда будет воевать, держа в руках свои мечи — такова уж его судьба. Жаль, конечно, что романов о нём слишком мало — не хватило Дэвиду времени... Хотя как образ Скилганнон вполне закончен. Может быть и к лучшему?

Друсс-Легенда — вроде бы простой герой. Мужик с топором, способный крошить целые тучи врагов, эдакий Илья Муромец на фэнтезийный манер. Но вот незадача — он правдоподобен! Да, фактически, это один из немногих классических героев, который выписан со всем правдоподобием. Давайте разбираться.

Казалось бы: Друсс видит мир в чёрно-белом свете. Но так ли это? Нет. Всю противоречивость бытия он понимает как никто другой. Выработав себе в юности нерушимые правила, он никогда их не переступает — в этом Друсс абсолютно твёрд. Его особенность такова: если иные товарищи долго сомневаются и рефлексируют, то Друсс выбирает себе ту сторону, какую считает правильной — она всегда слабая или просто честная. Он воевал за вентрийского императора Горбена — но с лёгкостью обратил оружие против него, когда тот, снедаемый жаждой завоеваний, повёл войска на его родину. Друсс легко может обратить свой топор против каждого, кто обидит женщину, ребёнка, просто слабого. Просто он такой. Убийца с благородным сердцем.

Мне больше нравится пожилой Друсс — мудрый, немного насмешливый старик, стыдящийся своего страшного ремесла. «После смерти останется легенда, а кто вспомнит обо мне?» Эта фраза — ключевая, центральная во всём цикле о Друссе. Да, он герой, он — Легенда, но он же — живой человек со своими стремлениями и идеалами. Человеческая память заслоняет за собой человека, и превращает его в миф. Геммел написал эпос о человеке, который стал легендой, но который не хотел ею быть. Браво! Жаль, больше не будет книг о нём...

Этим романом Дэвид Геммел закончил свой «Дренайский цикл». Всё, что он хотел сказать нового, уже было сказано в предыдущих романах, просто подвёл итоги, вспомнил былое. Единственное, о чём стоит сожалеть — плечом к плечу с героями не встал убийца Дакейрас Нездешний, его место занимает возрождённый Декадо («Царь каменных врат»), но не стоит тревожить покой старика.

Тысяча лет после Ульрика и Тенаки-хана. Дренаи почти исчезли с лица земли, о надирах ничего не слышно, и вообще политическая карта мира изменилась до неузнаваемости — старые границы исчезли. Весь материк ныне занимает империя Вечной — возрождённая Джиана («Белый Волк») уже пятьсот лет правит здесь. За тысячелетие истории не появилось ни пороха, ни водяных мельниц, ничего — такое чувство, будто всё замерло и ожидает какого-то прорыва. И вот, в один прекрасный год мир стремительно меняется...

Учёный Ландис Кан давно балуется с замшелыми машинами Древних. Найдя могилу королевы Джианы он оживил её, желая больше узнать о былых временах. Когда она стала Вечной императрицей, и изгнала Ландиса из своей столицы, ему стало ясно, что правлению тирана нужно положить конец, но кто из нынешних героев может справится с ней?

Сама техника создания «Возрождённых» напоминает рецепты творения «гхола» из вселенной «Дюны». Берутся останки человека, обрабатываются машиной, и из полученного материала создаются эмбрионы. Единственная проблема — призвать в полученный клон душу, но это уже дело техники. Так был возрождён Скилганнон Проклятый — и Друсс Легенда.

А по сути роман всё о том же. О любви к родине. О любви к женщине. И просто о людях. Даже Джиана Вечная после пятисот лет злодейств не совсем испорчена, значит, и для Скилганнона есть шанс снять с себя проклятие (наложенное им самим), обретя доброе посмертие.

И снова помогли победить даже не сами герои — а боевой дух, который они с собой принесли. Получается, что Геммел закончил цикл тем же, чем и начал в «Легенде» — сквозная тема, прожившая в его произведениях четверть века. Наверное, уже не нужно никаких продолжений, поскольку идейно цикл уже завершён — всё, что хотел им сказать Геммел — сказано.

Удивительно свежий роман.

История мира дренаев не стоит на месте, колесо судьбы катится всё дальше и дальше, и вот уже империя надиров канула в лету, наступил новый виток расцвета дренаев, вновь переваливших через море и вторгнувшихся в Вентрию. Казалось-бы — обыкновенные военные кампании уже вполне устоявшееся явление, и ничего особенного здесь не намечается, но новое нападение на соседнее государство оборачивается немалой трагедией. Не будем говорить о стратегической тупости императора Сканды, скажем только, что трагедия стала куда более страшной, потому что в мир вторглись демоны.

Противостоять вторжению может только горстка престарелых ветеранов армии Дреная, недавно вышедших в отставку — вполне традиционных геммеловских героев. Конечно, и Ногуста, и Зубр, и Кебра как типажи уже встречались в предыдущих романах, что несколько портит впечатление, но ненамного. Ведь книга посвящена тому, что любой ветеран стоит сотни молодых, и иногда именно такие «старики» могут решать судьбы мира.

Не лучший, конечно, роман в дренайском цикле, но отнюдь не проходной. Написан он просто прекрасно, некоторые моменты (описание массового безумия в Юсе) просто превосходны, но ничего такого, чего нет в предыдущих романах, отсутствует. Да и конец романа оставляет желать лучшего — очень тороплив, немного надуман.

Геммел, конечно, иной раз повторялся — видимо, был некоторый спад в девяностые — но его великолепные «Сумерки героя» и «белый волк» впереди. А «Великое заклятье» и «Призраки грядущего» — в некотором смысле, «повторение пройденного». Но хорошо сделано. Хорошо.

Алексей Калугин, отказавшись от подражания классикам самой разнообразной НФ, написал вполне себе классический детектив. Насколько хорошо у него вышло? Вообще-то — не сильно впечатляет. Детективная линия раскрывается по большей части вовсе не из-за смекалки главгероя (в нашем случае это местный ШерлокХолмс — Дмитрий Каштаков), как выразился один персонаж «всё произошло само собой». Честно говоря, и сама детективная линия здесь «как-бы между прочим». Причём автор прекрасно это осознаёт, что изначально придаёт тексту налёт самоиронии и лёгкого стёба над стереотипами жанра вообще.

Визитная карточка — и, думается мне, всей трилогии — как раз антураж мира. Соприкосновение миров Рая и Ада с нашим пластом бытия — в принципе, не несёт в себе ничего оригинального. Ангелы и демоны оказались техноцивилизациями параллельных измерений, ведущих борьбу за влияние на Земле. Следуя принятой моде, Ад оказывается демократией, населённой Хорошими Парнями, а Рай — злостным тоталитарным государством, где всё контролирует аристократическая Троица. Всё как полагается.

Кроме того, Калугин показывает нам альтернативный вариант будущего, который, честно говоря, ввергает в уныние. Россия распадается, а Москва становится отдельным государством, во главе с Градоначальником в Кепке (угадайте, хто такой?...), параллельно с НКГБ которого продолжает процветать старая добрая «семья». Развивая таким образом реалии 90-х, Калугин построил в общем-то антиутопичный мир, показав, отчего нас спасли наши в общем-то посредственные, но всё-же небесполезные правители.

Три линии расследования сливаются в одну, господин Каштаков оказался предан всеми, и отъезжает в конце в Ад... Где он, несмотря на абсурдность, будет нынче работать. Сюжет явно недоработан, Калугин ко времени окончания романа сам не знал, что-же обнаружил по исследованиям Соколовский, и не стал раскрывать секрета. Может, в следующий раз... В любом случае, это — превосходное чтиво на вечер.

Кристофер Толкиен неплохо устроился в этой жизни — он потихоньку публикует обширный архив своего отца, по всей видимости, щедро разбавляя её своей обширной редактурой, продаёт авторские права и не имеет особых причин, чтобы бедствовать. И тем не менее он делает не самое плохое дело — радует сердца преданных поклонников хотя бы возвращением в мир Средиземья, окрашиваемый новыми подробностями.

Турин Турамбар — самый «живой» герой «Сильмариллиона», настоящий боец, будто-бы вышедший прямиком из «Старшей Эдды». Само собой, целый роман о нём стал бы событием, но, к несчастью, Толкиен не успел это сделать, и ещё неизвестно, захотел бы. Но стоит добавить пару штрихов — и обширный текст из «неоконченных сказаний», прибавившись несколько в объёме, выходит в виде полновесного романа.

Ничего нового, за исключением мелких нюансов, роман не добавляет. Он даже выдержан в тех сурово-отстранённых эпических тонах, как и «Сильмариллион». Это тот же самый эпос, что и ВК, только ещё больше пропитанный безнадёжностью и всепроникающей печалью.

Хотя, хочу сказать, вряд ли это произведение стоит называть «роман» в классическом смысле. Это эпос, и он ближе к соответствующим произведениям раннего средневековья. Рядовому читателю трудно его читать, поклоннику Толкиена — необязательно. Но читать — нужно. Здесь мы можем вдохнуть воздух Белерианда, и пройти по его земле, а не только полюбоваться с высоты птичьего полёта. Хорошо написанное произведение, сильное, хотя и очень трагичное.