Ну что же, серия про агентство, устраивающее профессиональный геноцид призраков закончена, читал я её не спеша и никуда не торопясь, ибо и так ясно, что Джонатан Страуд нам преподнесёт.

Я с самого начала понял, что «Lockwood & Co.» — чётко выстроенное и сбалансированное полотно, где автор с самого начала очень чётко представляет себе, какой эта серия будет в итоге, как будут раскрываться тайны и загадки этого мира, и каков будет её закономерный счастливый конец. По сути, «The Empty Grave» сконцентрировал в себе всё то, что нам уже показывалось в предыдущих томах: борьба против призраков, борьба с мафией скупщиков артефактов, Другая Сторона, и — как апофеоз — загадка Проблемы и Мариссы Фиттис. По прежнему всё подано со вкусом, грамотно смешано и взвешенно — ни капли провисаний, всё как в аптеке. Наши герои несутся с ураганной скоростью к концу, который, конечно, нас не разочарует... Страуд закрыл вопрос с семейством Винкманов, разрубил узел конфликта с Рупертом Гейлом и окончательно разобрался с монополизмом некой призрачной дамы... призрачной в прямом смысле этого слова.

...И, конечно же, Другой Лондон — здесь Страуд просто красавец. Не раскрыв всех тайн, дабы не убить саспенс, он очень ярко показывает таинственную изнанку мира, где обитают мёртвые, неправильный, слегка искажённый, таинственный, куда нет хода живым, и который живёт по своим законам.

Ну и, конечно, те самые характеры, на которых держится половина книжки — и сам Локвуд, и его команда, которые по прежнему весьма ярко и непосредственно приключаются на этих страницах, демонстрируя всё то, что от них ждёт юная аудитория — и отваги, и преданности, и дружбы... Ну и любви, конечно, которую Страуд вывел в полный рост, ни разу не назвав по имени.

Так что, несмотря на то, что автор оставил себе смутную лазейку для продолжения (ну так, на всякий случай — он же всё-таки коммерческий писатель), он сделал всё грамотно и правильно — завершив хороший цикл на вполне яркой мажорной ноте, оставив своих героев при деле (зачем решать Проблему, чтобы друзья Локвуда, ничего особо не умеющие, остались без работы?), и фактически распределив их по любовным парочкам. В любом случае, он с достоинством закрыл за собой дверь в мир Другой Англии, и нам даже не обязательно знать, что же там будет дальше.

Многообещающая тема, но ужасно скучная реализация.

Эту книжку я видел ещё в детстве в библиотеке, и долго думал её почитать. Не сложилось. Потом я узнал, что это серия мистической фэнтезяки, притом связанной с миром Кринна, откуда происходят наши разлюбезные герои Копья. И вот, рыцарь этой самой Чёрной розы — выходец именно оттуда, соратник Китиары Маджере и служитель богини Такхизис.

Что давало надежду? История лорда Сота и его падения, превращения из благородного рыцаря в убийцу. Это могло бы быть неплохо, если бы не было бы так скучно, ужасно скучно. У автора нет ни капли выразительности и образности, даже дракулоподобный граф Страд и тот не смотрится, хотя должен вроде бы производить впечатление. Сюжет скучен и лишён, по сути, интриги, да ещё и оборван, персонажи никакие, прорисовка мира близка к нулю...

В общем — плохое ремесленное изделие, что уж тут поделаешь.

...Жестокость, мрачность, безысходность?

Пожалуй. Творение Димы Глуховского было сказкой-фэнтези, со всеми составляющими, и занятным антуражем. Несмотря на несколько впечатляющих эпизодов и общий мрачноватый фон, «Метро 2033» и воспринималось как сказка.

А вот «Le radici del Cielo»... Это немного другое. Во первых, эта книга действительно угнетает. Давит, словно свинцовые тучи бессолнечной Италии. Во вторых — она более цельная. И не воспринимается сказкой, и это притом, что текст периодически скатывается в лютую фантасмагорию. Чудно, да? Жестокая и совершенно невероятная дикость мира, в котором живёт Джон Дэниелс, заставляет поверить в саму себя, в свою жуткую суть.

Страшный мир, который автор создаёт из своей родины — величественного до сих пор Рима, яркой Венеции, мирного Римини, аккуратной и уютной Умбрии... Всё это стирается с лица земли, и становится жутким отражением в разбитом зеркале. Ядерные бомбы подняли в воздух облака пыли, на землю лёг снег цвета праха, бесконечные волны ветра пропитаны неведомыми ошмётками биологического и химического яда, распылённого во время Дня Скорби... Люди пытаются выжить, находясь на вечной грани безумия, до конца не веря, что Апокалипсис обрушил их мир в Ад, а не привёл в Царствие Небесное. Дети-мутанты, которых люди разводят на мясо, изуродованные гниющие создания нового мира, огромная машина смерти, хозяин которой вообразил себя Искупителем...

Всё это кажется одновременно и реальным постапокалиптическим пространством, миром, пережившим (?) пламя ядерной войны, и метафизическим ирреальным пространством Преисподней, контуры которого размываются при попытке сфокусированного взгляда... Апофеоз, конечно, Венеция, город, который и жив и мёртв одновременно... вместе со всеми своими жителями.

Inferno...

Посреди всего этого выживает человек, и его душа — священник Джон Дэниелс. Нелегко приходится человеку Веры в мире, где Четыре Всадника прошли, а Царства Божьего не наступило. Он пытается найти место себе и своей Вере там, где местам им обоим больше нет. Именно поэтому он соглашается на самоубийственную миссию, отправившись по разрушенному полуострову к прекраснейшему из городов старого мира...

Сюжет, конечно, здесь довольно банальный для постапокалипсиса — путешествие из одной крайней точки карты в другую, с демонстрацией ужасов нового мира — насколько фантазии у автора хватит. Но, мне кажется, здесь Аволедо пошёл чуть-чуть дальше, чем Глуховский. Он уловил мысль о том, что люди должны перемениться и стать другими. Должен измениться их взгляд на мир, их Вера. Сикстинская капелла рухнула, и Бог обрущился со своей высоты на человека. Чтобы найти Его снова, необходимо торить другие пути. Отсюда и взялась таинственная фигура Патриарха, который одновременно принадлежит и ужасам постядерного универса, и метафизическим, непознанным областям. Для того, чтобы выжить в мире, люди должны стать совсем-совсем другими... Шагнуть за пределы своей и без того нечёткой и размытой кошмарной реальности, и познать нечто другое.

В общем, это полноценно взрослый роман, пусть даже в сюжете и есть свои, иногда весьма существенные косяки. Но это не слишком важно. Автор написал не столько роман о постядерном мире, сколько о метафизическом Аде, и это, возможно, было новым словом, свежей струёй в волне подростковых боевиков по мотивам «Метро 2033». В любом случае, меня пока ни на что из этой серии не тянет, и, вероятно, роман Туллио Аволедо окажется одной из её немногочисленных вершин.

Думаю, залог сумбурности «The Sailor on the Seas of Fate» кроется в том, что он слеплен из ранних рассказов об Элрике, написанных в разное время для журнала. Собрать разные отрывки и сделать из этого одно произведение — задача сомнительная, хотя в целом Муркок с ней справился, но вышло... неярко.

Особенно это видно по отрывку, посвящённому сражению Вечного Воителя с колдунами из другой вселенной. То, что в «The Quest for Tanelorn» выглядит как яркая и переполненная символизмом кульминация, подводящая итог всего мегацикла, здесь смотрится обычным пересказом, причём торопливым. Ну, как бы Элрик же там был — значит, следует вставить подобный эпизод и в его историю...

А прочее — дань уважения межвоенной авантюрной фэнтези. Сюжет с древней столицей мелнибонийцев напомнил чем-то Говарда, да и история колдуна-странника тоже отдаёт классической героикой. В общем, такие типовые вещицы для журнала, хорошо написанные, но и только. Единое произведение из них не склеишь...

В общем, это неплохой, крепкий средненький роман, в котором нет ровным счётом ничего нового, но он приятно и быстро читается.

Когда я читаю «The Fortress of the Pearl», то у меня сразу возникают ассоциации с написанным чуть ранее «Dragon in Sword», что, впрочем, неудивительно. Нарочито простенький сюжет, стандартная завязка и слегка ироничный тон — вот главные черты, которые отличают две истории об инкарнациях Вечного Воителя. И недаром выбрана пора юности Элрика из Мелнибонэ, когда он ещё не был безумным одиночкой, истребителем рода и женоубийцей, а юным странником, полным надежд и желания учиться.

С одной стороны, в нарочито классическом сюжете кроется и необычность. Многие поступки Элрика в других произведениях вели к худшему — а здесь всё же нет. Он, как и положено классическому герою, выполняет квест, спасает юную принцессу, достаёт артефакт и даже не убивает никого из своих близких. Здесь Элрик становится действительно героем, недаром Го Фаази спрашивает его: «Много ли пришлось убить народу»?, а император-автоизгнанник как бы с удивлением отвечает: «Живых — ни одного». Вот таким славным парнем может быть проклятый Элрик из Мелнибонэ... В конце он, впрочем, исправляется.

Ну а второе — это сны. Стараясь не грузить стандартного поклонника героики, Муркок аккуратно ведёт Элрика и его спутницу Оуну по пути их синапсов, а заодно пробует и мозг читателя, вбрасывая ему в сознание нехитрые моральные задачки. Всё это, конечно, простенько, но со вкусом, симпатично изображено и читается гладко. Пожалуй, главным недостатком сей вещи стала именно затянутость — роман мог бы быть на треть короче.

Так что — традиционное фэнтези об обречённом герое, который, как и все, оказывается, тоже хочет справедливости.

Это не совсем подростковый роман, хотя в нём немало собрано штампов и образов, типичных для эскапистских произведений для юношества. Но это только на первый взгляд.

Дело в том, что первый роман об Элрике из Мелнибонэ был написан одним из последних в цикле, когда в нём уже была убедительно поставлена точка. Рог Судьбы прозвучал, Приносящий Бурю прервал жизнь своего хозяина, и умчался в лимб. Но Майкл Муркок продолжал выстраивать фрагменты и участки тернистого пути императора-странника, показывая, каким же образом всемогущий рок и его собственная гордыня вкупе с безумием привели его на поля под Карлааком.

Но начиналось всё, как оказалось, совсем не так. Не всегда он был женоубийцей и ренегатом. Это был путь, обратный классическому восхождению героя. Элрик был императором, книгочеем, мыслителем, рассуждавшем о нравственности, словно Марк Аврелий. Молодой, полный надежд и мечтаний, юный император желал процветания своей стране, добра подданным, и счастья своей невесте Симорил. Он искренне хотел изменить мир к лучшему, ещё не зная, что будет орудием его гибели. Так царственный альбинос начал свой путь... Так он нашёл Чёрный меч.

Майкл Муркок здесь уже не молодой талант, строчащий неуклюжие подражания Берроузу — это уже более зрелый автор, готовый к созданию своих главных постмодернистских шедевров. Именно поэтому в этом романе он со своего рода ностальгией проносится над миром, который уже уничтожил, любуется им, замершим в предсмертный миг. Да, он несколько нарочит, но и свеж в тоже время. Эдакий декаденс, свойственный фэнтези межвоенного, наверное, периода...

А сюжет... Да сюжет самый обычный. Он создан для того, чтобы подвести императора-альбиноса к первой сделке с Хаосом и к получению Чёрного меча. Выстроив мир и поместив в него скорбную фигуру Элрика, Муркок не стал заморачиваться хитросплетениями фабулы, сделав простую, как шпага, историю противостояния Элрика и его брата Йиркуна. Злой злодей, прекрасная принцесса, которую нужно спасать, трон, который нужно спасти — всё по классике, как положено. Отсюда и главная претензия — у Элрика, ещё не выглядящего депрессивным психопатом-шизофреником, напрочь отсутствует здравый смысл, и то, какие ошибки он делает, просто не выглядят правдоподобными. Я уж не говорю о конце. Муркок попросту не смог подвести к тому, почему же всё таки Элрик отправился странствовать по Молодым королевствам, оставив своему вероломному брату Йиркуну трон. Это настолько вопиюще глупо, что слишком даже для такого условного жанра...

В общем, декадентский и чисто ностальгический роман о надеждах, которым не суждено сбыться.

Я хотел начать сей текстик с пафосной фразы: «Это мой первый отзыв на графическое произведение!»

Однако самого комикса я в глаза не видел, и читал только сценарий, поэтому — не в счёт. Будем воспринимать это как пьесу. Так что же нам хочет поведать автор?

Наш герой — Элрик Мелнибонэйский. Будущий Белый волк. Погубитель своей родины. Проклятье своего мира. Слуга Хаоса поневоле. Раб Чёрного меча...

Но пока что это совсем молодой... человек? (быть может, он ближе к эльфам?). Которому просто нужно впитать в себя историю Мелнибонэ, чьё возвышение также становится залогом его будущего падения. В целом, это такое осмысление истории самого Элрика, начавшейся с трона и любимой, и закончившейся клинком Приносящего Бурю. История Рока...

Раз за разом владыки мелнибонэйцев отвергали Хаос, и отказывались от идеи империи. Но раз за разом их чаяния рассеивались, волею самих обстоятельств. Ведь в безвыходной ситуации так соблазнительно схватиться за протянутую руку помощи, пусть даже она и принадлежит самому герцогу Ариоху... Чёрный меч стал Deus ex Machina мелнибонэйских владык — их соблазном и проклятьем. Из поколения в поколение он возвращался к ним, занимая всё больше места в их душах, с каждым новым носителем крепло зло, желание завоеваний, жажда Империи...

История рода, прервавшегося на клинке Чёрного меча, началась им же.

За всё нужно платить.

Слабый рассказ, можно было бы и лучше. Дракошку, отравленную ядом Хаоса, конечно, жалко, но автору упорно не хватает выразительности в описаниях. Да, Скандалистка погубила своего всадника (действительно ли это так? Из текста до конца не ясно), но в чём же тогда глубокий смысл её преображения, и как эти события связаны?

В общем так, невнятная зарисовка.

Да, Муркок, как всегда, хитёр, любопытен и лукав...

Граф Обек покоряет мир, и доходит до его последнего рубежа. Он победил всех врагов из плоти, а дальше уже — колдуны, боги, демоны... Ну чистая «конина», а? Однако наш добрый киммериец дамочку замочил бы, и фамилии не спросил, такой уж у него весёлый характер. А почтенный граф вступил на путь, который ему указали, без вопросов и поисков подвохов... Вызвался воевать с Хаосом, который очень и очень исподволь даёт сдачи...

В общем, простенький, но узловой для Мультивселенной рассказец.

Этот роман Иэна М. Бэнкса весь, насквозь пропитан ощущением эха. Эпохальные события прошлого, великие и малые, рвут ткань пространства-времени, и гулко, волнами ходят по Вселенной, меняя и искажая судьбы тех, до кого докатился отзвук далёких, далёких событий.

...Жители Культуры со скорбью встречают свет искусственных сверхновых — Новых Близнецов — величайшей катастрофы Иридианской войны...

...Концентратор Масака раз за разом впитывает в себя эхо собственной гибели и смертей тех, чью жизнь он прервал...

...Майор Квилан купается в волнах памяти о безвозвратно ушедшей жене, навеки мучаясь ощущением, что это — только эхо потерянного, безвозвратного...

Эхо — это своего рода ветер.

Почему же всё-таки роман называется «Look to Windward»? Отчасти и от этого накатывающего чувства эха, но не только. Большая часть героев ещё упорно разворачивается лицом к обволакивающим их обстоятельствам, и смело смотрят им навстречу. Значит ли это, что они способны противостоять контексту целой Вселенной? Далеко не всегда. Но дело здесь — в вызове, в ощущении себя мыслящим и чувствующим существом, в способности противопоставлять нечто окружающему миру. В вероятности... борьбы.

Композитор Махрай Циллер спрашивает древний и сложный Разум, может ли ИИ смоделировать его музыкальный стиль, и написать симфонию? Конечно, могучий интеллект способен на это, но такое произведение не будет иметь ценности. Любой творческий акт — это противостояние с самим собой и окружающим, борьба, восхождение. Любое деяние — это сражение, и в этом его непреходящая ценность. В этом ценность самой жизни. Смотреть в лицо ветру...

Под простым, казалось бы, сюжетом (его хитросплетения куда проще, чем в «Use of Wreapons» или «Excession») скрывается несколько довольно необычных и непростых проблем, вопросы, на которые сложно ответить.

Сама Культура. Утопичный мир гедонистов, где её жители избавились от большинства угроз и даже стали в охотку их создавать искусственно. Да, это так. Абсолютная свобода порождает излишество... Но... Быть может, именно возможность выбора — это и есть высшая форма общественного состояния, когда все «желающие странного» отсеиваются от общей массы, избегают соблазнов, творят, познают, удивляются... Но стоит ли этого огромная масса общечеловеков, предающихся наслаждениям под ласковым присмотром Разумов?

Личность и бессмертие. Это весьма сложный и неоднозначный вопрос. Личное бессмертие — притягательное чувство собственного не-конца, невозможности растворится в Вечности, полного исчезновения... Но личность и разум — это точно ты сам? Можно ли тебя по настоящему скопировать, перенести с одного носителя на другой, как программу? Ответа нет... И действительно ли это вечное существование необходимо? Решение Квилана и Концентратора необычно и странно, они бегут от собственной личности, но неужели они предпочитают небытие бытию? Ответа нет...

...А завершить мне хотелось бы прокруткой одной сцены из начала романа. Когда общество весёлых и беззаботных гедонистов замолкает и поворачивается лицом к отзвуку древней трагедии своего мира. Скорбь объединяет. Также как ощущение собственных ошибок помогает познавать самоё себя.

...Если честно, то — скучно. Причём совсем. Оригинальная трилогия держалась на яркости и ощущении чистой, чистейшей фэнтези, как слеза. Продолжателям редко удавалось взять такую же вершину, не способна на это и Джейн Рейб.

как-то всё уж очень обыденно стало. Появились драконы, и легко захватили Кринн, причём даже как-то скучно, походя и с зевком. Случайно проплывавшие мимо на корабле недобитки, по зову нашей старой знакомой, Золотой Луны, решают этот мир спасти. Ну так, как бы надо, вот они и надрываются. А для этого им нужно легендарное Копьё, которое хранит... конечно же, потомок Героев этого самого древкового орудия!

Вроде бы и более-менее ровненько, но очень скучно... Нельзя же так.

...Я вот сижу и думаю: а как, собственно, оценить опус Дмитрия Глуховского, о котором наслышан уже больше десяти лет? Очень долгое время я от него отмахивался, в силу явной попсовости и специфической целевой аудитории. Однако нелёгкая заинтересовала меня романом Туллио Аволедо, который обещал быть весьма любопытным. Но прежде чем браться за сочинение уважаемого итальянца, пришла мне в голову мысль, нужно ознакомится с романом, из которого, словно из точки сингулярности, разросся весь этот мир постаповских подземок — с «Метро 2033». Тогда я и взял в руки сие сочинение, мысленно готовясь.... А к чему, собственно, готовясь?

Да, чего я ждал? В общем и целом, попсовенькой такой приключаловки-стрелялки, крепко, складно и просто написанного середняка с немудрёной моралью, вполне понятного для подростковой ЦА.

Что я получил?

А я получил фэнтезяку. Вот самую что ни на есть фэнтезяку, без всяких примесей. К Фро... молодому парню Артёму из Хоб... со станции ВДНХ приходит битый жизнью чародей Гэ... сталкер Хантер, и говорит ему, что он — Хра... Избранный. И должен Артёмка отправиться в странствие по туннелям Мо... Московского метро (а вы что подумали?), чтобы... спасти мир, пра-а-а-а-льно...

Меня даже слегка это огорошило. Я подозревал, что это будет сказка для старшего школьного возраста, но чтобы настолько... Главный герой, молодой и наивный, ничего не знающий о жизни парень, перемещается от локации к локации, приключается и выполняет квесты, набирает скиллы и левел-апы, изучает сеттинг, ведёт философские беседы, и прочая, прочая, прочая. Так что, резюмируем: перед нами не научная постапокалиптическая фантастика, это фэнтези в оригинальном антураже. С этим осознанием и подойдём к игровому... простите, к книжному миру.

Говорить о его правдоподобности вообще не имеет смысла — всё уже, я вижу, сказано до меня. Чем дышат, что пьют, как ведут хозяйство жители метро, почему всего за 20 лет на поверхности живут жуткие мутанты, отчего так держится радиация? В общем, всё это не важно — любой из этих вопросов способен на корню смыть мир с доски здравого смысла. Склеить его всё одно не выйдет — он рассыплется, как замок из песка. Кстати, тоже самое касается многочисленных фракций, командующих станциями метро. Дима Глуховский делает упор на визуальность отдельных локаций — станций, туннелей и фрагментов поверхности. Вот здесь всё хорошо, выразительно и разнообразно. Освещённая аварийными лампами ВДНХ, таинственная Полянка, мрачная Павелецкая, загадочный Парк Победы — реальные станции метро превращаются на глазах в сказочные бастионы посреди моря мрака. Кстати, одна из завлекаловок книжки — это наслоение этого откровенно сказочного мира на реальные станции. Мне даже захотелось освежить память, и снова покататься по этим линиям и станциям — видимо, на это и расчёт.

Но вернусь к сюжету. В основном книжка состоит из приключений героя и многочисленных философских и мироописательных монологов, не выдающихся, конечно, но вполне годных. Конец же... Всё-таки он выглядит, во первых, торопливым, особенно последние страниц 30, во вторых — пришитым уже в последний момент. Нет, он неплохой, даже если учесть классический роман Карда (который я всё равно не читал), просто он во многом противоречит раскиданным по роману намёкам о природе чёрных и их поведению. Что они, дуром лезли с Ботанического сада под пули, чтобы подружиться, и при этом сводили людей с ума своими дружескими ментальными щупами? М-Да....

Так что, подготовлю основные плюсы. Во первых, выразительность описания локаций. Об этом я уже говорил. Во вторых, умение нагнетать. Таинственный шум в трубах, гуляющие по ним тёмные вихри, неясное пение со стороны «мёртвого» Парка Победы, разбитая и сумрачная радиоактивная Москва, и, наконец, ощущение жуткого одиночества в темноте туннелей — это основная причина, по которой я продолжал читать этот роман. Уж не знаю, чья это заслуга — Димы Глуховского, или его редактора — но саспенс у него вышел знатно.

Но, конечно, минусов великое множество — и правдоподобие, и местами корявый сюжет, и мерисьюшность главгероя, и многое, многое иное — ладно уж, что там.

В общем, я завышу оценку, отчасти просто из-за понимание, что этот роман написан немножко не для меня. А отчасти — за ту атмосферу, которая, стыдно признаться, но заставляла меня прилипать к книжным страницам. Это действительно крепкий середняк, который будет даже полезен для нечитающей публики, а для опытных читающей, при условии развитого воображения, будет в меру забавен, хотя и далеко не факт.

Я не поклонник игры Mass Effect. Я пробовал в прошлом году в неё играться, прошёл даже несколько уровней, но в домашних хлопотах потом забросил. Впрочем, честная и простая, как шпала, космоопера вполне себе впечатляет, она достаточно играбельна, атмосферна и симпатично нарисована. Мир, описанный Дрю Карпишиным, хоть и банален, но сравнительно неплох и строен. Однако игра набрала популярность, причём довольно быстро и стала, если не культовой, то заметной.

И вот, на волне популярности сценарист Дрю Карпишин пишет роман «Revelation», заточенный чисто на поклонников игры. Само по себе это не минус... Ведь читаются же некоторые романы из мира «Боевой киянки» или «SW», однако можно сделать даже сопутствующий проект с толком...

В общем, автор не стал посвящать своё творение Шепарду, что логично, а рассказал предысторию капитана, в будущем посла, Андерсона, который, как мы помним, в игре встречает нас на Цитадели. Это история, во первых, первого контакта землян с окружающей их Галактикой, и во вторых, рассказ об Андерсоне и игровом главгаде — спектре Сёрэне. Что получилось?

По идее, это боевик. Да, согласен, экшна много, но читать о нём ну совсем уж скучно. Одно дело — писать сценарий к боевику, другое — описывать его в прозе, в литературном тексте, с чем Карпишин не справляется, а ведь это его единственный козырь.

Дело в том, что он явно даже не пытался заполнять текст чем-то иным. С миром мы и так познакомились в игре, автор не добавляет ровным счётом ничего нового, лишь нудно пересказав всё уже известное. Он ещё мог бы сыграть на образе двуличного Сёрэна, но так и не смог изобразить из него ничего внятного, хотя и делает похвальные попытки. По крайней мере, спектр куда более выразительный персонаж, нежели унылые Андерсон и Кари Сандерс. Одного прагматичного насилия явно недостаточно, чтобы отобразить странную психологию этого существа.

В общем, слабый ремесленный роман, чистой воды «сопутствующий продукт» к игре. Уж не знаю, Дрю карпишин мог бы больше уважать и себя, и поклонников игры...

...Я вновь присоединился/влился/приобщился к/в мир/миру Йэна Бэнкса, который он создал для такого любопытного утопичного/антиутопичного явления, как «Культура». Можно сказать, я в самом начале пути, ведь я видел этот мир всего два раза, впервые — глазами Чераденина Закалве (?), второй — через плечи экипажа корабля, изучающего нашу с вами родную третью от Солнца планету/Землю. И вот — «Excession». Которая снова ни на что не похожа, метафорична/психоделична/сюрреалистичноэпична. Так? Да!

Иные масштабы/декорации. Развёрнутое полотно открытого космоса, не только физического/несущего «тёмную материю», но и гиперпространственного/четырёхмерного бытия. Широчайшие просторы, огромное количество кораблей/Разумов/ИИ, которые плетут в вечной черноте свои интриги, давным-давно ставшие Иной цивилизацией. Корабли, несущие на себе огромные куски целых экосистем, корабли-оружие, корабли-отшельники, корабли-мечтатели... Огромный и непостижимый мир существ, куда как более могущественных, могущественнее человека.

«Excession» — это прежде всего их яркие индивидуальности. По иронии, весьма специфические Разумы являются самыми живыми и самыми яркими личностями во всей ткани сего произведения. Люди... где же ты, Дэзиет Сма?! Гедонистическое общество, кажется, вымывает последние остатки некоего по настоящему личностного/индивидуального/героического/ответственного, призывая лишь к череде смен физических/нейропсихологических/ментальных наслаждений. Люди, отягощённые наивной ревностью, детской обидчивостью, некрепкой привязанностью — они не части флагмана нашего рассказа, они лишь его дополняющие элементы, капля человеческого/слишкомчеловеческого на фоне событий вселенских масштабов, без которых, впрочем, не было бы тени.

Так о чём же хотим сказать и Йэн Бэнкс, и я сам? Как и в предыдущие разы, мне пришлось продираться сквозь отвлекающие/смысловые/обманчивые слои, которые своей масштабностью и переливчато/иссинячёрнорадужной палитрой искажали всё восприятие, плетя из романа воображаемую композицию Кандинского. Но как раз весь смысл в масштабах и, простите, в значении самого явления/института/структуры Культуры. Прежде всего, в плоскости — это структура, состоящая прежде всего из Разумов — невероятно сложных умослепков весьма специфических характеров/личностей/ИИ, структура и внутренний мир которых совершенно неясен стороннему наблюдателю. Они — и есть Культура, люди же здесь, скорее всего, играют какую-то роль, но вряд ли всегда ведущую. Дальше. Культура — это вовсе не Полдень/Великое Кольцо, где все жители проходят всестороннее развитие и находят место в единой творческой/производственной системе отношений в физическом и коммуникационном пространстве. Кто-то, конечно, оседает в Особых Обстоятельствах или в Контакте, но большая часть из них — всего навсего обжирающиеся и предающийся бесконечной череде наслаждений однодневки, чья бесконечная инфантильная биомасса перехвачена не трущим, но крепким железным ободом контроля Разумов, Автономников и избранных людей. Реалистично/правдоподобно, поскольку лишь ограниченное число людей способно на настоящие творческие акты. Вероятно, главный плюс Культуры — в отсеве и селекции тех, кто по настоящему жаждет Познания/Мышления/Эстетики с постоянным испытанием возможности выбора...

Но это только горизонтальная плоскость, которая показывает лишь двумерное изображение смысла творения Бэнкса. Есть объём. Дело в том, что Культура — далеко не самое продвинутое образование в этой Галактике. Совсем нет. Есть загадочные Старшие Расы, которые вообще никак не реагируют на прогрессорскую деятельность Особых Обстоятельств, не реагируют на Контакт. А есть Сублимированные, которые и вовсе оторвались от привычных представлений о бытии, и ушли на иные ступени развития. На этом фоне культура выглядит весьма статичным образованием, не развивающимся и не эволюционирующим.

И тогда появляется Эксцессия. Аванс некого другого пласта существования, иных возможностей, иного восприятия. Иной формы разумности и самосознания. И что же мы видим через эту лакмусовую бумажку?

Недаром в «Excession» присутствуют Хамы. Ведь, по сравнению с непостижимой аномалией Эксцессии и эта агрессивная щупальцатая раса, и Культура выглядят примерно одинаково. И люди, и Разумы, которые населяют планеты Культуры, слишком прикованы к собственному бытию, и это бытие порой не слишком достойно тех, кто претендует именоваться самой развитой цивилизацией в Галактике.

Фабульно роман не слишком сложен, но оригинально написан и красиво обрисован. Идём дальше.

Весёлый такой рассказ-перевёртыш. Если кто не заметил, это я так скаламбурил. Вот перед нами, казалось бы, классический D@D-ный квест: собираются паладин, вор, чародейка и гном, с целью выставить пещерку местного дракона, таскающего отовсюду сокровища. Всё бы хорошо, да вот только фигура нанимателя...

Не буду портить впечатление раскрытием основного сюжетного поворота, хоть он и не то чтобы оригинальный. Просто в попсовом Dragonlanc'е редко встретишь иронию.

Как и у прочих произведений из серии о мире Невендаара, у романа Вероники Ивановой есть глобальная и существенная проблема — недоделанность. Причём недоделанность из разряда «почти совсем». А потенциал — есть. Интересный сеттинг уже готов, герои и антагонисты тоже прописаны неплохо, ваяй — не хочу.

И начиналось всё достаточно неплохо. Охотник на ведьм, загадочный сквайр-ассасин, коварный инквизитор... Но, как обычно, дальше завязки не пошло. Следить за персонажами скучно, поскольку они висят в воздухе и ни за что не цепляются, у них нет толковой биографии, а то, что автор подаёт скороговоркой, не смотрится. Сюжетные линии выныривают внезапно, из ниоткуда, и уходят в никуда, обрываясь с треском и блеском. Как линия охотника, к примеру, чада церкви, кормившего свою былую сестру-нежить человечинкой. Или парочки влюблённых ассасинов. В общем, чего-же хотят нарисованные персонажи непонятно.

Откровенная недоделанность также кореллирует со странным языком произведения. У Ивановой с ним не так всё плохо, но местами текст просто сваливается в пропасть, явно видно, где автор работала на совесть, а где халтурила, просто отбивая на клавиатуре, для объёма или второпях.

В общем, потенциал неплохой... И только.

Где-то с год назад я волею случая оказался на творческой встрече со своим земляком, саратовским журналистом и писателем Романом Арбитманом. Про его отца, известного деятеля культуры Эмиля Арбитмана я был наслышан, о нём самом — в куда меньшей степени. Однако хлёсткие и едкие рецензии на современную книжную продукцию мне читать приходилось, пожалуй, многие из них это настоящие жемчужины критического жанра. Сам Арбитман оказался забавным дядькой, и в честь своего юбилея он подарил нам тонкую брошюрку с повестью собственного авторства, называлась она «Яблоко раздора». Прошло время, и я решил всё-таки прочитать повесть, чтобы ознакомится с творчеством своего земляка.

По своему духу повесть принадлежит девяностым. Бандиты на крутых тачках, перестрелки, продажные менты и прочее. Конечно, эти реалии никуда не делись, но всё же особый душок девяностых в литературе ты по прежнему чувствуешь. Немолодой фармацевт Дима Курочкин — недотёпа и подкаблучник — пошёл в магазин за яблочками. Яблочки, конечно, он потерял, однако нашёл вместо них (случайно) чемоданчик с четвертью миллиона долларов. Сам за рукав зацепился. В попытках проявить честную гражданскую позицию, Курочкин решает вернуть чемодан владельцу, и всё заверте...

Погони, перестрелки, боевые блондинки с «узи» наперевес, местные доны Карлеоне — всё это закружило и едва не погубило нашего несчастного фармацевта. Ситуации, в которые он влипает, просто дикие, невероятные, но он из них всё время выпутывается, благодаря странному сочетанию невезучести и редкой фортуны. Что интересно — в Курочкине не просыпается никакой герой мачо. Он изначально никакой, блёклый и невезучий мужичок, которого чехвостит собственная жена. Таким он и остаётся. Как сказал один из героев повести, «таких лохов уже просто не бывает». Или, как сказал сам Курочкин: «Я свой... вернее, ничей».

Вердикт: прикольная хренотень на один разок. Всё спасает фирменная, как я понимаю, убийственная ирония Арбитмана, которая и заставляет дочитать повесть до конца.

Произведение действительно непростое, и оставить на него отклик весьма сложно.

Вероятно, всё дело в специфике стиля Рэя Брэдбери. Крупные произведения, которые я у него читал (451..., Dandelion...) составлены из микрочастиц, из рассказиков, из зарисовочек, в общем — выложены эдакой мозаикой из маленьких полотен малой формы, и даже в романе о книжных кострах он соблюдал этот принцип, хоть там и был чёткий сквозной сюжет. Он — мастер короткой формы. Здесь же — попытка выстроить большой роман, практически без склеек и швов, с неизбежным растягиванием линий и эпизодов.

Это-то меня и оттолкнуло, когда я начал знакомится с романом «Something Wicked this Way Comes». Брэдбери очень растянул пролог и завязку, причём по своему содержанию они очень бедны. По прежнему прекрасен авторский слог, по прежнему масса метких метафор, почти «кённингов», но вот всё же не хватает метких наблюдений и ярких красок, ради которых ты и читаешь, скажем, «Dandelion Wine».

А вот почему всепочтеннейший сэй Королёв высоко ценит этот роман, мне понятно. Дело в том, что Брэдбери мастерски создаёт атмосферу душащего и обволакивающего страха на самой границе повседневного и таинственного, реальный скучный быт находится на переднем плане, да, это так, но жуть Карнавала как бы растворена в нём, она вездесуща и всепроникающа. Любой, кто читал книги Кинга, знает эту атмосферу.

Однако вовсе не за это я смирился с «Something Wicked this Way Comes», совсем не из-за этого. Не такой уж я и любитель хоррора. Всю книгу держит на себе, как замковый камень, Чарльз Вильям Хэллоуэй. Именно его глазами мы видим всё самое яркое, его мыслям вторим, пытаясь понять тайны жизни и тайны Карнавала, его громовым смехом сметаем ужас со своего пути. Мудрый, и проживший, казалось бы, никчёмную жизнь пожилой уборщик становится тем, кто смог сломить искушающую силу такого яркого, такого завлекающего Карнавала...

Что же победил Хэллоуэй своим смехом, и как? Он победил страх. И не только его. Он победил всё самое дурное, что неизбежно заполняет жизнь. Карнавал предлагает воплощение мечты, чаще всего это попросту желание прожить жизнь сначала, повторить все те упущенные возможности, что ты не разглядел когда-то. Но... Цена?

А каков способ? Победить смехом, причём не Карнавал, а самого себя. Вывернуть наружу свой жизненный опыт, выбросить на ветер страх смерти, заглянуть в душу — и посмеяться над всем этим, смиряясь и принимая всё, как есть. Саму жизнь. Но кто знает, быть может, не так уж она плоха?...

Вот такая вот книга. Она не детская — ребёнок в ней многого не поймёт. Для взрослого здесь слишком много детского. В общем... Неплохая притча... Быть может, если бы она была короче вдвое...

...Наверное, я совсем зря прочитал «Farewell Summer» за «Dandelion Wine». Чтобы не писал сам Рэй Брэдбери о неопубликованных некогда главах, между этими произведениями стоит полвека человеческой жизни. Грубо говоря — первый роман писал молодой, полный ощущения жизни человек, второй завершал бодрый, мудрый, но всё же уже угасающий старик. Это придаёт романам разную тональность.

«Dandelion Wine» — это поразительное ощущение осыпавших тебя со всех сторон мягких лучей зари и запахов зелёной листвы.

«Farewell Summer» — подёрнутое пасмурной дымкой небо, блёклость увядания, запах прелых листьев...

И по своему замыслу это совсем иная вещь, хотя я и не могу сказать, что в этом нет ничего положительного.

Дуглас Сполдинг летом 1928 года понял, что он жив, и то, что мир изменчив, и он когда-нибудь умрёт. Спустя некоторое время, наблюдая за пожухлой осенью, он взбунтовался, взбунтовался против всего мира, который крадёт у него чудесное, неповторимое лето, и заставляет его меняться, приближаясь неизбежно к порогу смерти.

Я недаром говорил ранее, что дети — существа, сотканные из доброты и жестокости. Это в полной мере характерно для Дуга и его бунта, жестокого, бессовестного по своей сути, в некоторых своих проявлениях даже омерзительного. Дело не в том, что он творит, это-то как раз не слишком удивительно, дело в его отношении к собственным поступкам. Так что лето в нём играет далеко не радужными красками — в виде жестокости и безответственности. Мистер Квотермейн, конечно, другая крайность. В нём тоже жив дух протеста, на это протест застывшего перед смертью человека против молодости и против лета, которое он почти позабыл.

Ещё одно важное отличие — в том, как Брэдбери раскрывает нам этот мир. В «Dandelion Wine» мы видим широкую палитру быта людей, их характеров, нравов, повседневности — того, что делает Гринтаун очень живым и узнаваемым. Он, слегка вульгаризируя товарища Бахтина, «полифоничен». «Farewell Summer» всё таки не таков. Он уже несколько назидателен, не нарочно, но назидателен. Он не рисует картину — он диктует. Именно поэтому в романе лишь две линии, и, несмотря на величину книги, они так и остались несколько недоделанными, незавершёнными. Растеряв лаконичность, Брэдбери стал слишком многословен, однако далеко не всегда многими словами можно чётко и ясно выразить свою мысль. Хотя написано, спорить не буду, по прежнему потрясающе метафорично.

но завершается роман хоть и торопливо, но всё же недвусмысленно. С летом придётся распрощаться. Надо отпустить его, и идти дальше. Да, в первом романе уже было сказано нечто подобное. Но здесь автор попытался изобразить все муки этого болезненного роста и обретения Человечности.

Насколько удачно — решать каждому из нас по своему.

«Я и правда живой. Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню».

В какой-то момент мальчишка — ребёнок, вдруг понимает, что он Живой...

Кончики пальцев касаются лёгких травинок, нос вдыхает запах лесного разноцветья, кожа ощущает дуновение ароматного июньского ветерка, уши слышат еле ощутимое стрекотание кузнечиков в окружающей зелени, глаза, привыкнув к солнечному свету, вбирают в себя спокойное и нежное буйство красок по настоящему прекрасной природы.

И тогда ты чувствуешь: Я — Живу!!! Я чувствую, я существую, я...

...То, чего люди не понимают... Какое это счастье, что мы — живые...

Но вслед за ним приходит и иное понимание. Ты чувствуешь свою собственную жизнь. Но... Ты начинаешь чувствовать и её движение. Понимать, что это лето отличается от предыдущих, и что иные будут совсем другими...

Мир меняется. Уже не будет ходить трамвай до твоей школы, перезваниваясь колокольцами, лучший друг уедет в другой город, покинув твоё бытие, бросив тебя одного... и люди, которых ты считал незыблемыми и вечными, которые были частью тебя, оказывается, должны уйти туда, откуда никто не возвращается.

Следовательно... Следовательно, если мир меняется, меняешься и ты.

А если ты меняешься, значит ты рано или поздно... умрёшь.

Не станет новых лёгких теннисных туфель, почти не касающихся земли, не будет запаха свежескошенной травы, не будет даже пряного запаха вина из одуванчиков, которое сохраняет дух из Тех Самых времён...

Для сосущего ощущения одиночества ещё рано. Но придёт и оно. Но уже позже, позже...

Вот так ребёнок, маленькое, сотканное из доброты и жестокости существо, становится Человеком. Детство — это когда ты не понимаешь, что когда-нибудь будешь другим. А истинная старость — когда ты не помнишь, что такое быть молодым. Точнее — каково не быть стариком.

И ведь Рэй Брэдбери не призывает нас к возвращению в то лето, когда мы были беззаботными и не осознавали собственного бытия.

Одуванчик, весёлый жёлтый цветок, несущий радость, никогда не станет прежним, он станет лёгким пуховым облаком, и разлетится по ветру, дав жизнь новым россыпям солнцеликих соцветий. Можно лишь закупорить их аромат в бутылку, и вбирать иногда этот запах, возвращаясь на время туда, куда тебе больше дороги нет.

Наверное, это книга всё же не совсем о детстве. Она о том, что жизнь движется, меняется и переходит из одного в другое. Ты был ребёнком, ты взрослый, и ты будешь стариком. Это нормально, это и есть жизнь. Но никогда — никогда! — нельзя выбрасывать из себя образы Я-Другого, и помнить, что ты — живой...

Изменение сознания людей и их взгляда на окружающий мир – сложное и небыстрое дело. Чаще всего этот процесс совершенно естественный, из поколения в поколение общество накапливает опыт и всё больше уточняет, развивает, изменяет своё мировидение, начинает по новому осмысливать сущее. Сказать, конечно, что этапы перемен знаменует философия, было бы слишком смело – кто знает этих философов в полном виде, кто их читает, кто вникает в их идеи? Не так много народа, нужно сказать, но зачастую именно эти люди могут совершить переворот и в общественном сознании, сделать некое открытие, натолкнуть на новые горизонты. С торжеством всеобщего образования, пожалуй, философия часто приобретает и более общественный характер, становится достоянием масс, и может формировать новые парадигмы непосредственно в массах. Сейчас особую популярность приобретает философия Фридриха Ницше, бродят идеи Карла Маркса, на свет Божий выходят из небытия трактаты Аврелия Августина и Никколо Макиавелли, неизменно высокими тиражами издаются диалоги Платона и учёные сочинения Аристотеля Стагирита. Хотим мы того или нет, философия всё равно проникает в общественное сознание, часто в искажённом до неузнаваемости виде, и меняет жизни людей.

Почему же людей привлекает, в общем-то, абстрактные рассуждения о «жизни, Вселенной и вообще»? По разному. Чаще всего человек ищет убедительную и непротиворечивую картину мира, которой нет у него самого, систему координат, в которой он мог бы существовать, осмысливать себя и размышлять. Реже бывает, что люди пытаются увидеть некий альтернативный собственному взгляд на Вселенную, с одной стороны, беря от него что-то, с другой – оспаривая в чём-то это «инаковое» мировидение.

Однако, прежде чем с головой нырять в бурное море многочисленных философских трактатов, и пытаться найти в них хоть какое-то течение, необходимо хотя бы в общих чертах уложить в собственной голове саму историю развития философской мысли. Каждый из философских трактатов глубоко контекстен, лежит в рамках своего времени, что-то ему предшествовало, что-то ему наследовало. Поэтому не стоит наобум хвататься за прочтение сочинений Иммануила Канта и Публия Луция Сенеки, приправляя их после Рене Декартом и Артуром Шопенгауэром – для начала бы неплохо узнать, кто все эти люди, и понять, в каких отношениях они находились с жизнью и с философией своего времени?

А вот толковых очерков философии вовсе не так много. Многочисленные учебники заставят вдумчивого читателя плакать (давно хочу провести анализ разных учебников по истории и философии, но руки не доходят), поражая и своим содержанием, и зубодробительным, скучнейшим слогом. Однако нужно с чего-то начинать, и поиски более или менее толковых очерков истории философии, зачастую, приводят к одной книге, носящей неброское и скромное наименование «A History of Western Philosophy» (1945).

Забегая немного вперёд, скажу, в чём её специфичность. Как правило, общие очерки пишутся историками философии, теми самыми, которые под ликами «философов» заполонили кафедры философии по всей России, да и по всему миру тоже. Здесь же несколько иное – книга написана скажем так, «настоящим», действующим философом, и это, с одной стороны, достоинство сего труда, с другой – её недостаток.

Бертран Рассел (1872-1970), философ, логик, рационалист, математик, гуманист, прожил долгую жизнь, и является весьма знаковой для интеллектуальной жизни XX века фигурой. Внук министра Британской империи и потомственный аристократ, с детства зачитывался весьма непростыми философскими трактатами из обширной библиотеки своего деда, и никого не удивило, что молодой человек избрал не карьеру политика, но поприще философа и обществоведа. Свой первый трактат о германских «эсдеках» он написал в 24 года, всех удивив глубоким анализом левых идей в германском обществе.

Причислить Бертрана Рассела к какому-либо идеологическому течению весьма проблематично, ведь с разных своих позиций его можно причислить к либералам, коммунистам, порой – анархистам, но левым в полном смысле этого слова он, видимо, всё же не являлся – он всегда шёл своим, совершенно неповторимым путём. В годы Первой мировой он даже успел отсидеть в тюрьме за пацифистские идеи. позже он был и активным общественным деятелем, став одним из первых, кто отправился в Советскую Россию (1920) и Китай (1920-1921), активно занимался теорией образования, занимал активную антимилитаристскую позицию и по отношению к собственному правительству, и в отношении левых режимов в Европе. Параллельно он занимался преподаванием и математикой, создавая также труды по философии и логике, этике и атеизму. Самое главное, что я хочу сказать: как бы не относится к Бертрану Расселу как к учёному, общественному деятелю, да и просто как к человеку, это была личность с активной личностной позицией к миру, постоянно изучающий его, и неравнодушный к нему.

Итак, в 1943 году, после нескольких курсов лекций по истории философии в США, получил заказ на оформление их в виде научно-популярной книги, и, нужно сказать, написал её очень быстро – практически за год. 70-летний философ, с самого детства читал книги тех, кого он анализировал, и за более чем полувековой опыт читателя и аналитика имел свой собственный взгляд на историю развития философской мысли, поскольку, в каком-то роде, они все прошли сквозь него.

Прежде всего, стоит упомянуть сам принцип, по которому Бертран Рассел выделяет два противоположных направления в философии. Первое, к которому присоединяется и сам автор – логическое, рассматривающее мир как фактическую данность, второе – метафизическое, говорящее об абстракциях и высоких материях, скрытых от чувственного восприятия. Второе, на что следует обратить внимание: Рассел видит основу философской доктрины в логике, и основой его анализа является рассмотрение целостности и непротиворечивости логической составляющей той или иной концепции. Это основы анализа, и теперь стоит поговорить, почему же активная позиция автора-философа по отношению к материалу является одновременно и достоинством, и недостатком.

Безусловно, за всяким текстом всегда виден человек, его мировоззрение и позиция. И Бертран Рассел даже не думает скрывать своих воззрений. Как раз то, что «A History of Western Philosophy» писал профессионал, имеющий в этом предмете чёткую позицию, является её достоинством, поскольку он находится не вне предмета, а внутри него. Он знает, почему ему симпатичен Протагор, а Платон нет, отчего Джон Локк более интересен, нежели Томас Гоббс, и так далее, и так далее. Рассел неравнодушен к своему предмету, он читает философов, спорит с ними, вникает в их идеи, отыскивая среди них зародыши более поздних, современных ему воззрений. Всё это делает текст удивительно увлекательным и интересным, поскольку представляет из себя по настоящему акт творчества.

Отсюда же вырастает и её главный недостаток, вполне и сразу ясный. Автор попросту вопиюще предвзят к материалу, и, зачастую, вместо анализа, сразу пускается в полемику. Именно из-за этого зачастую разделы неполны и фрагментарны, несмотря на свою увлекательность. Прохладное отношение к религиозной философии как метафизической заставило его уделить слишком мало места средневековым доктринам, и пропускать множество интереснейших имён. Некоторые разделы излишне обобщены, им не хватает более глубокой проработки (Ренессанс, либеральные и консервативные философы XVIII в., утилитаристы и пр.), другие же слишком поверхностны и торопливы (например, глава о Канте).

Другая претензия куда более серьезна. Рассел спорит с философами далёкого прошлого с позиции рационалиста XX века. Однако в голове каждого из его персонажей была своя собственная картина мира, которую автор хоть и пытается учитывать, но не до конца. Он спорит с ними как логик с логиками, причём логик математического толка. Конечно, позиция автора лично симпатична, скажем, мне по многим параметрам, но игнорирование мировоззренческого контекста, в большинстве случаев, не идёт на пользу книге.

Однако, стоит отметить и неоспоримые достоинства текста.

Прежде всего – «A History of Western Philosophy» действительно создаёт в голове схему развития и эволюции философской мысли, и большинство основных доктрин занимает то или иное место на нашем «умственном чердаке», занимая отныне своё чётко определённое место, встраиваясь в единую общую матрицу. Да, при более глубоком знакомстве мы будем спорить с положениями Рассела, порой круто менять заданную им трактовку, иногда и вовсе отказываясь от неё. Но вот отказать книге в том, что она создаёт базу, мы никак не можем.

Отдельные разделы, скажем, описание философии Локка, или Лейбница, особенно хороши, так как дают весьма любопытный взгляд на историю философии в определённом срезе, показывая, например, возникновение классических либеральных доктрин. Интересны главы о досократиках, любопытен анализ Августина и Фомы Аквината (хотя и весьма поверхностно), можно однозначно отдать честь главам о Николло Макиавелли, Фрэнсисе Бэконе, Томасе Гоббсе, Рене Декарте, крайне интересен взгляд на Георга Фридриха Гегеля, Фридриха Ницше и Карла Маркса.

Что стоит сказать в итоге? Ясно, что любому, кто интересуется философией, эту книгу нужно прочитать обязательно. Её не миновать. Но читать её нужно точно так же, как сам Бертран Рассел относился к истории философии – критически, и с открытым разумом. В любом случае – автор заслуживает нашего глубокого уважения за свой труд и за внутренний огонь истинного философа, живущего своим призванием.

...Для кого приквел, а кому — первое знакомство... Знаете, почему?

С книжных полок на меня смотрел огромный том, на обложке которого написано «Откровения Рийрийи». С одной стороны, с таких же корешков а меня смотрели фамилии Толкиена, Герберта, Симмонса... но, ребят, кто такой Майкл Салливан, и с чего ему такой почет?

Я уже не раз обжигался о популярные фэнтезячьи серии, многие из которых вызывали у меня либо скуку, либо злость. Прежде чем брать в руки описанную выше титаническую махину, я решил прокрутить для себя демо-версию цикла, и взял в руки роман «The Crown Tower», ну так, чисто узнать, стоит ли оно того.

И7

Майкл Салливан написал приквел к уже законченному циклу, и взял на себя смелость заявить, что с него можно спокойно начать знакомство с миром Элана. То есть, и опытный читатель должен не заскучать на стопятьдесяттысячном повторе уже известного, и неофит должен знакомится с новым для себя миром. Мир... В нём-то и заключена главная закавыка, ведь ему остро не хватает красок. Очередное квазифеодальное средневековье, абстрактные королевства, абстрактные города с типовыми улочками, по которым бродят типовые «неписи», как говорят геймеры. Где-то там, за горизонтом, есть эльфы, гномы и гоблины, а когда-то была огромная империя людей. Быть может, в основном цикле это и прописано, а здесь лишь висит в воздусях. Единственная яркая локация — та самая Crown Tower, вокруг которой и вертится весь сюжет.

Но о сюжете потом. Сначала о персонажах. Хвалёный всеми Адриан Блэкуотер оказался лютейшим кретином, ну просто клиническим. Как он выжил при таком поведении в армии — совершенно непонятно. Всем верит, всем доверяет, постоянно наивно подставляется под чей-нибудь удар, и делает ровно то, что скажут, пусть это даже совсем нелепейшая хрень. Так что Ройс Мельборн, вор и напарник Адриана, убийственно точен, характеризуя своего товарища по «квартир...», э, «башенным кражам», как «кретина» и «обузы». Сам Ройс куда более естественен и натурален, его мотивация и поступки всегда получают своё объяснение, и в них даже веришь. Так что из парочки новоиспечённой «Рийрии» я целиком на стороне вора, а не «паладина».

Гвен ДеЛэйси довольно странная девица, точнее, странна её карьера в качестве «мамки» борделя в ремесленном городском посаде. С помощью нескольких золотых момент и команды дешёвых шлюх (без шуток) она сколотила, грубо говоря, за месяц, первоклассный бордель, да ещё и навязывая всем окружающим свои условия. Сама же Гвен вполне себе интересна, по крайней мере, о ней читать не скучно.

Сюжет также вызвал у меня гамму противоречий. Во первых, динамика, которая, как отмечают читатели, характерна для Салливана. Половина книги этим похвастаться не может, и действие разгоняется только под конец, и разгоняется неплохо. А так всё достаточно вяло... Хотя сама интрига ясна: авантюра с «Коронной башней» нужна для того, чтобы кровью и лишениями сцепить двух абсолютно разных людей, как-бы скрепить взаимно отталкивающиеся друг от друга магниты. Идея неплоха, и получает по ходу своё развитие, ведь события на Башне и после неё действительно создают из двух индивидуалистов сплочённую команду... ибо другого выхода у них не было. Плюс ко всему, в книге много симпатичных деталек и мелочей, которые всё-же нивелирую её недостатки.

Итак, вопрос всё одно остаётся открытым: нужно ли читать «Riyria» дальше? Впечатления смешанные, причём весьма, особенно если учесть, что основной цикл закончен до «The Crown Tower», а недостатки текста видны очень явно, несмотря на то, что автор явно набил руку. В сухом остатке можно констатировать, что перед нами неплохое авантюрное фэнтези, без запроса на шедевриальность, но с потенциалом хорошей и динамичной приключаловки. Возможно, я попробую вернуться в Элан чуть позже, и узнать, зачем же Ройс и Адриан собрались в одну компанию.

Одной из первых тем, к которой я всерьез отнёсся на истфаке, был сюжет о призвании варягов, то бишь «откуду Руская земля стала есть». Когда прошла первая волна интереса первокурсника к древнеримской армии, инспирированный книжкой Питера Конноли, настала пора изучения истории Древней Руси. Без всяких колебаний я выловил дико интересную, и, как мне тогда казалось, малоизученную тему «Этноним «Рус» в свете зарубежных источников VI-X вв.», и написал по ней курсовую. До сих пор у меня хранится весьма милый текст из рекордных тогда 30 страниц, датированный 2008 годом, где я бросаю вызов весьма непростым источникам, и пытаюсь отыскать там однозначную Правду (!), найти ответ на этническую принадлежность загадочного народа. Мне до сих пор очень нравится эта курсовая – она «молодая», смелая и наивная, и при нынешней перечитке неизбежно заставляет улыбнутся тем воспоминаниям…

И в тоже время вопрос о «призвании варягов» является для меня парадоксальным, но в ином смысле. Если другая обширная историческая тема при углублении заставляет распахнуться целый мир далёкой эпохи, уйти в него с головой, то изучение «призвания…» оказалось на удивление скучной темой. Исследователи, как правило, жевали одни и те же скудные источники, пытаясь выжать в них доказательства своей версии, развлекаясь с материалом как только можно. Когда я ушёл в социальную историю и политическую антропологию, стало ясно, что сюжет о «призвании варягов» играет всего лишь роль эпизода в сложной картине политогенеза и самоорганизации на Восточноевропейской равнине, и служит лишь его составным элементом. Ясно, что пришлые не могли основать Древнерусское государство руками Рюрика, однако и отрицать скандинавский элемент в IX веке на территории Приильменья нынче невозможно. Казалось бы, можно уже закрыть вопрос, по крайней мере, в той острой форме, в какой он звучал ранее. Но…

Сама история спора о варягах по своей запутанности ничуть не проще детективных историй Конан Дойла и Агаты Кристи, расписывать подробно которую не имеет смысла. Жестокие споры об этнической принадлежности варягов велись со времён Миллера и Ломоносова, практически три века назад, и имели ярко выраженный политический окрас. Много воды утекло с тех пор, давно в могиле и эти двое спорщиков, немногие вспомнят имена Михаила Погодина и Николая Костомарова, и других крестоносцев «варяжского вопроса». «Норманизм» как теория об основании Древнерусского государства варягами давным-давно сошла на нет, превратилось в обыкновенное клише. Да, подавляющее число историков склоняется к тому, что варяги были из норманнских родов, говорили на норманнских языках – но они не являются основателями государства, и быть им не могут. А вот «антинорманизм» самым парадоксальным образом существует. И процветает. В советское время «антинорманизм» был одним из орудий национальной идеологии, и немало историков прогорело на обвинении в «непатриотичности» и «норманизме» (кто не верит – пожалуйста, подшивки «Вопросов истории»). Сейчас «антинорманисты» в лице Вячеслава Фомина, Лидии Грот, Андрея Сахарова и прочих, выдумывают мифический «норманизм», громят его почём свет стоит, обвиняя его «представителей» во всех смертных грехах. «Неизлечимо больные норманизмом» «грантоеды», «шизофреники», «норманоиды», «в условиях ведущейся против России гибридной вой¬ны, в которой важнейшая роль отводится историческим фальсификациям» и «кривым зеркалами норманизма», который «будучи агрессивным по своей природе (иначе как доказывать небывалое), уничтожает не только нашу историю». Отчасти это взято из недавней статьи Вячеслава Фомина, опубликованной не где-нибудь, а в «Литературной газете», а отчасти – из его невероятно хамской книжки «Голый конунг», которая просто приводит в ступор количеством оскорблений в сторону вполне конкретных историков. Как ни странно, этот вопрос отзывается и в крайне болезненной реакции представителей самых разных слоёв населения, часто даже люди, не интересующиеся историей, могут клеймить позором «проклятых русофобских норманистов». Отсюда я, чувствуя за спиной поддержку Василия Осиповича Ключевского, делаю вывод, что «варяжская проблема» в общественном смысле – следствие клинической патологии, явление коллективной психопатии, и сам факт её существования вызывает самые разнообразные теории о её истоках. Но умолчим об этом. Пока.

Сейчас же речь пойдёт о научно-популярной книге, получившей почётный диплом РГГУ, и сделавшая её автора лауреатом премии за лучшую научную книгу «Фонда развития отечественного образования». Это книга «Рюрик», опубликованная в 2010 году в сверхпопулярной серии «ЖЗЛ» от «Молодой гвардии», что делает её воистину массовой литературой. Её автор – доцент РГГУ Евгений Пчёлов, специалист по геральдике и генеалогии, основным объектом интереса которого является история княжеских родов Рюриковичей и Романовых. Думается мне, интерес историка к этой теме продиктован далеко не только общественной актуальностью: генеалогу и геральдисту просто любопытно взглянуть на «начало начал» цепочки семей, которых он изучает, и именно поэтому его внимание заострилось на личности этого, в общем то, легендарного правителя.

Само собой, написать полноценную биографию Рюрика невозможно в силу отсутствия таковой. Да, в летописях есть две записи о его деятельности, но это и всё, что мы имеем. Поэтому Пчёлову пришлось идти по иному пути. Он разворачивает своё повествование в рамках историографического дискурса, причём ведя его сквозь века. Он начинает с разных списков русских летописей, описывающих призвание «руси» и трёх братьев – Рюрика, Синеуса и Трувора, которые расселись по «градкам» севера, и объединили его под своим началом (якобы), указывая, правда, на условность летописной датировки. Каковы в летописях основные сюжеты? Правление Рюрика, а также княжение Аскольда и Дира в Киеве, что, по мнению летописца, и являются условным истоком Руси, несмотря на то, что они практически никак не описывают деятельность этих предполагаемых «основателей».

Затем внимание автора акцентируется на сочинениях XV-XVI веков (например, сочинение Спиридона-Саввы), а позже переходя к интерпретациям уважаемого «последнего летописца» Василия Татищева.

После этого он логично переходит к фигурам Михайло Ломоносова и Герхарда Миллера, описывая «проклятый вопрос русской истории», и только потом переходя к, собственно, поискам Рюрика на трёхмерной карте средневековой Европы. Он сравнивает концепции о происхождении Рюрика, достаточно подробно разбирая и её «славяно-балтскую» версию (Степан Гедеонов и прочие), и идею о его скандинавского происхождения (Георгий Вернадский и другие). Автор считает наиболее правдоподобной версией с отождествлением нашего героя с Рёриком (Харальдссоном?), вероятно, племянником знаменитого Харальда Клаки. Славно, конечно, но какой из этого вывод?

Итак какова же всё таки концепция Пчёлова? Он, как и большая часть медиевистов, сторонник автохтонного происхождения Древнерусского государства как сочетания сложного комплекса процессов. Тезис о привнесении государственности извне он отметает. Почему же Рюрик пришёл на Русь? В интерпретации автора это событие приобретает такой вид: жители условной «северной конфедерации» изгнали взимавших с них дань варягов (возможно, варягов-шведов), и в целях самозащиты заключили «ряд» с другими варягами, предположительно, данами Рёрика Ютландского. «Ряд», по его мнению, заключался в защите торговых путей и улаживании родовых и межэтнических конфликтов на территории «конфедерации», но «по праву», то есть в соответствии с местными порядками. Это звучит достаточно правдоподобно, поскольку в практике норманнов были подобные договоры в Европе. Однако и в такой интерпретации «призвание» выглядит лишь эпизодом в истории. Так почему же он пишет о Рюрике? Как генеалог, он видит исток изучаемой им династии, и настаивает на том, что Рюрик – подлинный основатель Рюриковичей, и, вопреки мнению многих, отец Игоря и дед Святослава. Пчёлова захватывает картина преемственности рода от человека, правившего больше тысячи лет назад, и он выделяет Рюрика прежде всего как предка многих знатных родов и России, и Европы.

Само собой, от этой книги ждать откровений не стоит. Все вышеназванные вопросы уже обсуждались в литературе не один десяток раз, и Пчёлов не преподносит в ней ничего нового. Её достоинство в ином. «Рюрик» — хороший научпоп, с которого можно начать знакомство с содержанием «варяжского вопроса» (всё таки соответствующие книги Льва Клейна и Вячеслава Фомина тяжеловаты для дилетанта), а здесь всё достаточно чётко, внятно и, нужно сказать, увлекательно и хорошим языком изложено.

В претензии я запишу, что Пчёлов далеко не всегда последовательно излагает материал, и без всяких переходов может уйти из одной темы в другую. Кроме того, он слабо затрагивает вопросы археологии, когда описывает дорюрикову Восточноевропейскую равнину, аппелируя прежде всего к письменным источникам, даже игнорируя прочие ВИД. Также иногда источниковедческий анализ автора вызывает определённые вопросы, поскольку иногда его интерпретация чересчур смела. Можно, конечно, возразить, что «призвание варягов» — сюжет нарративных источников, и их анализ – прежде всего. Да, но автор разбирает и иные вопросы, в которых требуются иные источники, и, быть может, иной подход.

Несмотря на это, книга Евгения Пчёлова – хорошая научно-популярная книга для ознакомления с вопросом. Возвращаясь к началу нашего разговора, мне всё равно кажется, что вопрос о «призвании» в прошлых его постановках следует закрывать, и существующий идеологический дискурс вокруг него меня не слишком радует. Но, я надеюсь, мы преодолеем и это.

Довольно слабое и вторичное произведение, написанное второпях и на скорую руку. При всех многочисленных вопросах к «Заповеднику сказок» и «Козлику Ивану Ивановичу», они были самобытны и по своему забавны. «Лиловый шар» — вторичен и по сюжету, и по общей фабуле...

...И тут я сталкиваюсь с основной проблемой: я не знаю, что об этой повести написать. Ну вот так она меня вгоняет в растерянность. Всё что уже можно было бы сказать, написано о предыдущих повестях. В общем, оставлю «Лиловый шар» без комментариев, скажу лишь, что относительно высокая, для такого качества исполнения оценка заслужена лёгкостью чтения, свойственной текстам Кира Булычёва.

Продолжение повести о сказочных существах в мире будущего вышло заметно интереснее. Всё почему? В существование сказочного мира в далёком прошлом перед наступлением ледников поверить как-то проще, чем в современного Деда Мороза, живущего в холодильнике, укомплектованном видеофоном. Здесь же Алисе Селезнёвой и её новому другу Ивану Царевичу (он же серенький козлик), чтобы развеять сильное колдунство трансформации, приходится отправится в мир волшебников, богатырей и драконов.

И поэтому «Козлик Иван Иванович» оказался куда более вменяемым, чем «Заповедник сказок». Это мир забавных и юморных сказочных персонажей, среди которых выполняет свой очередной квест девочка Алиса, пробиваясь сквозь их заскорузлость и стереотипы. Тут вам и драконы с рыцарями, сражающиеся из спортивного интереса, и выдумщик Синдбад-мореход, и ретрограды-волшебники, самодовольно верящие в свою непреходящность.

В общем, хорошая, добрая и смешная повесть. Без всяких подтекстов.

Я получил от этой книги весьма смешанные впечатления. Да, я вновь взял для просмотра книжку из серии о Disciples, вновь ожидая увидеть очередную попсу. Ну что же, в этом я не ошибся, но вот её исполнение на этот раз вызвало недоумение.

Дело, наверное, всё же в сюжете. Это главное, что бросается в глаза. Он вопиюще ненатурален, ты совершенно не веришь ни в героев, ни в события, которые происходят на протяжении трёхсот книжных страниц. Как правильно заметил кто-то из рецензентов, характер героев постоянно меняется, а сюжет несётся вскачь, причём без всяких пауз разменивая нехилые, хоть и неопределённые временные интервалы.

Но вот последние страницы вполне себе неплохие. Жажда власти и богатства, предательство и ложь — неплохие темы, и при их обсуждении сюжет даже как-то выпрямляется и становится более вменяемым и понятным. Стоит также отметить, что текст побывал в руках хорошего редактора, и читается книжка весьма легко.

В общем, неожиданно приличный образчик середнячковой фэнтези.

«Все сказки хорошо кончаются. Детки должны воспитываться на хороших примерах, добро — ха-ха-ха — торжествует, порок — ха-ха-ха — наказан... А потом наступит время, и их только вкуснее будет кушать... Нет... мы во всём и всегда остаёмся гуманистами. Но у нас есть долг! Очищать леса и заповедники от ненужных вредителей. Мы — санитары леса! Мы — его честная стража! Стража порядка...» (Волк).

Наверное, сам Булычёв дивился тому, что же он написал. Несмотря на все условности повестей об Алисе Селезнёвой, они вполне укладывались в рамки научной фантастики. А тут... Говорящие волк, медведь и плешивый кот в сапогах, трёхглавый дракон и надоедливые гномы, директор заповедника Иван Царевич, превращённый в козлика, и русалка, работающая экспонатом в местном пруду... На фоне космических кораблей, бороздящих просторы сами-знаете-чего, это выглядит лютой наркоманией.

«Ой, — сказал зайчик. — А мы ещё урожай не собрали! Капуста не поспела.

Пустяки, — сказал Кусандра — Не о капусте надо думать в такой исторически момент. Не о ка-пус-те!»

Но за последние страницы можно простить автору многое. Сразу вспоминается гениальная повесть «Перпендикулярный мир», где Великий Гусляр попадает под власть бюрократа-диктатора Пупыкина. На последних страницах Булычёв расписывает, пусть и не слишком выразительно, те принципы, по которым и сейчас пудрятся мозги и выносятся остатки здравого смысла, заставляя людей находится в подчинении у откровенных негодяев и мошенников.

«А вы будете моими придворными, моими слугами и помошниками. Каждому из вас гарантирую богатство и безнаказанность!» (Кусандра).

Знакомо, да? Это делает «Заповедник сказок» не просто рядовой повестью для детей, коей она и является в своей основе, но и более сложным по своему посылу, как это модно нынче говорить, «месседжем», в котором зашифрован крик души автора.

А главное, запомните вот это:

»- Я им не верю, — прошептал медведь-молчун.

-Тогда их дело плохо, — сказал Дед Мороз и улыбнулся в усы».

У некоторых читателей эта повесть вызывает ощущение некой «попсовости». В принципе, очень похоже на то, ведь она является явным ответом на популярный роман Роберта Хайнлайна «Orphans of the Sky», который ещё не был переведён на русский язык. Отсюда и сюжет: одичавшие жители космического корабля, за которыми надзирают роботы, из поколения в поколение ведущие его сквозь межзвёздное пространство. Однако ему необходимы ресурсы, и тогда роботы начинают заниматься самым настоящим пиратством...

В общем, простенькая приключенческая повесть с хорошим концом. Все живы, все здоровы, все смеются, даже главных злодеев-роботов не наказали... Хотя главный из них является уж совсем вопиющей отсылкой к одному из самых популярнейших злодейских фигур кинофантастики. Слегка карикатурные персонажи слегка диссонируют с общим мрачным настроем повести, что и вызывает у читателей эффект отторжения. Я не читал «Ловушки», и сравнить не с чем, но, сдаётся мне, что Булычёв попытался просто добавить в уже готовый текст новые элементы, соединившие его с циклом об Алисе Селезнёвой, но они не до конца туда вошли...

Читабельно и занятно, но не во всём удачно.

Уж не буду спорить, насколько эта книжка была занимательна для детей поколения наших родителей, растущих в 1970-е годы. В какой-то степени, безусловно, она была красивым я ярким примером оптимистичной фантастики для подростков, того, чего сейчас весьма и весьма не хватает. Сразу приходит на ум и мини-сериал «Гостья из будущего», который я, к сожалению, не оценил. К ещё большему сожалению, я слабо оценил и саму книжку.

Почему-то мне её было скучно читать. Вот ничего из «Алисы» пока не скучно, а эта повесть шла удивительно медленно. Сам удивляюсь. Хотя, если честно, основная скука была связана с описанием будущего и линией космических пиратов. Будущему не хватает красок и выразительности, оно кажется уж очень ненатуральным и лубочным. Космические пираты выглядят комично и неопасно, скорее это забавные карикатуры, шаржи, истинный обитатель сказок для детей младшего школьного возраста.

А вот про советскую школу, и вообще быт, читать было намного интереснее. Обыкновенные шестиклассники выглядят куда более живыми, чем жители ненатурально-яркого будущего, и ты среди них всегда можешь обнаружить знакомого тебе человека. В этом смысле, конечно, повесть значительно интереснее, тем более, что на этом фоне и образ Алисы становится совсем другим. Это действительно человек из будущего, ставший куда выше своих предков, но сохранивший человечность и доброту.

А главная мысль заключается не в автоматах с бесплатным мороженым и пенопластовых домах, не в злых пиратах и миелофонах. Одна только фраза: «В будущем не станет обыкновенных людей. На Земле будет жить пять миллиардов исключительных, знаменитых, одарённых людей». И юный читатель, заканчивая повесть этими строками, понимал, что его ждут впереди яркая, светлая и созидательная жизнь, в которой ему обязательно найдётся место.

Тему исследования погибших цивилизаций Булычёв поднимал не раз. Я вот вспоминаю «Город наверху» и «Последняя война». Но не стоит забывать, что Булычёв выступает в цикле об Алисе Селезнёвой как оптимист, и вымершая от космической чумы планета получит своё спасение... В лице отважной дочери профессора Селезнёва.

Приключения её, кстати, не совсем и детские, хотя автор и старается отчаянно подыгрывать своей любимой героине. Пусть даже Алису и окружают опасности чужого мира, всё одно не верится, что с «девочкой с Земли» что-нибудь случится. То ли жанр такой, то ли сам автор так писал, неясно...

А вот Громозека меня порадовал. Как ловко он сыграл...

Да уж, ну и будущее... Неужели космос настолько безопасен, что папа-биолог может взять в экспедицию свою невеликого возраста дочу? В принципе, так он и думал. Однако оказалось, что мир светлого будущего не так уж и безопасен...

Эта повесть Булычёва-Можейко, получившая популярность благодаря совершенно гениальному мультику о «Тайне третьей планеты», переполнена совсем даже не коммунистическим духом, не духом возвышенной восторженности строителей Лучшего мира. Это авантюрная приключенческая фантастика в стиле «Sargasso in Space». Космические полёты и таинственные планеты, неведомые трассы и злобные пираты... Дух лёгкой авантюрной сумасшедшинки хорошо сочетается с глубоким оптимизмом автора и с его даже местами наивной верой в светлое, доброе и хорошее. Даже злые пираты кажутся просто клоунами по сравнению с отважными капитанами, флегматичным профессором Селезнёвым или находчивой и сообразительной Алисой. Да и сам автор даже не пытается делать вид, что пишет серьёзную НФ: вот вам и птица Говорун, порхающая от одного края галактики к другому на своих крыльях, и космические корабли, к полётам на которых люди относятся как к поездке на автобусе.

В общем, добрая и светлая сказочная повесть, в которой нет ничего лишнего.

Ну что же, понравилась ли мне это сочинение?... Чтобы разобраться, придётся вспомнить, что же я читал в серии Dragonlance.

Мне понравилась оригинальная трилогия, написанная Маргарет Уэйс и Трейси Хикмэном. Абсолютно «типическое», стандартное, кондовое, наполненное штампами фэнтези, которое иногда преприятно взять в руки, чтобы просто погрузиться в мир волшебства, с отважными героями, надменными эльфами, ворчливыми гномами, страшными Тёмными Властелинами... Сначало немножко топорное, а потом славно разогнавшееся повествование оставило после себя хорошее впечатление.

А вот приквелы, вбоквелы, сиквелы... По большей части штампованная хрень, и даже там, где авторы пытались выпендриваться, выходило чёрт знает что. Были, конечно, и слабые исключения, вроде недурного, но проходного романчика про богатыря Хуму, неплохая попса про эльфов, да и всё.

Тогда я вернулся к истокам, к Уэйс и Хикмэну, взяв в руки прямое продолжение их удачной трилогии.

«Time of the Twins « оставляет после себя двойственное впечатление. Интересное начало и динамичный конец соседствуют с дико провисающей серединой, и не дают оценивать роман так уж однозначно.

Всё действие крутится вокруг самого любопытного персонажа Dragonlance — чёрного мага Рейстлина, который продолжает строить планы по собственному обожествлению. Чтобы помешать его планам, в игру вводится светлая жрица Крисания (влюбившаяся, как и положено, в сумрачного, мрачного, едкого и несчастного плохиша), и старых знакомых брата антагониста Карамона и вороватого кендера-хоббита Тассельхофа. Начало было довольно оптимистично: загадочные планы Рейстлина, Карамон, погрязший в пьянстве, любопытная сюжетная интрига вокруг Конклава чародеев. А вот после перенесения в прошлое...

Самые нудные главы — о местной Атлантиде, Истаре. Авторы отчаянно пытались показать блеск и нищету криннского Нуменора, но вышло... никак. Ну, гладиаторские бои, ну Король-Жрец, который вообще не прописан почти никак, ну гнусное жречество... И что? Как-то уж всё блекло очень... Всё время уделено восстановлению вялой формы Карамона, и лёгким, каким-то уж совсем страдальческим заигрываниям мага и жрицы. А вот куда деть кендера, авторы так и не сообразили, вот он и болтается в сюжете как мешок... эм... удобрений.

В конце сюжет разгоняется. Впервые за неведомое время Карамон меняется, открыто выступив против того, кого любит всем сердцем, преодолев свою болезненную рефлексию. Сцена падения Истара не шибко впечатляет, ну уж простим авторам, апокалиптики в наше время и без них хоть половниками хомяч...

В итоге: слегка растянутая повесть, типичный сиквел удачной серии. по прежнему загадочный и любопытный Рейстлин, неожиданно приличный образ Карамона — вот главные плюсы романа, которые и вытягивают его с головой.

В общем, читабельно.

Быть может, не лучшая повесть в серии, но, пожалуй, она берёт именно своей необычностью. Или, ещё точнее, неоднозначностью трактовки, которую, быть может, автор и не собирался вплетать в повесть, но которая прозрачно читается.

С одного взгляда, роботы — ошмётки прошлого, осколки мира воин и жутких потрясений. Недоверие, воинственность, паранойя — всё это свойственно сознанию человека войны, он без этого не способен жить, без наступлений, разрушений... и воинской этикой, часто принимающей самые абсурдные формы.

С другой стороны... Несчастные и всеми брошенные роботы, легко отправленные на переплавку, пытаются воплотить в жизнь хотя бы то, для чего они созданы. Они обладают некоторой степенью самосознания, и не столько страшны, сколько нелепы и жалки. Само их существование на этом острове — сплошная случайность, вызванная к жизни нелепой безответственностью жителей этого коммунистического мира. Даже старик-киноробот и тот, скорее всего, после окончания съёмок будет отправлен твёрдой рукой на переплавку, безо всяких забот...

Так что... занятная повесть.

Уж не знаю, можно ли назвать моё нынешнее обращение к «Алисе» ностальгией. Конечно, кое-что я читал ещё в 1990-е, «Гай-до», «Конец Атлантиды», «Путешествие Алисы»... Но это было вскользь и мимоходом, симпатичная НФ с библиотечной полки. Я, конечно, вроде бы помню эти повести, они для своего времени яркие светлые, но повести об Алисе Селезнёвой быстро ушли с моего взора. Были комиксы из детских журналов и гениальная «Тайна третьей планеты»... а вот «Гостья из будущего» и «Лиловый шар», что называется, «не смотрелись». Для меня Булычёв, значительно позже, стал автором «1185» и «Истории Бирмы», «Великого Гусляра» и «Верёвкина», «Павлыша» и «Тайны Урулгана»...

И вот я читаю «Девочку, с которой ничего не случится», первое произведение об Алисе, написанное за два года до «Полдня, XXII век» и в один год с «Мы — из Солнечной системы», этими воплощениями оптимистической советской фантастики. Точно такой же дух присутствует и в этой незамысловатой, я бы даже сказал, слегка легковесной повести. Но вот сам дух времени здесь чувствуется прекрасно, хоть и исподволь, ненавязчиво.

А так — по своему забавно, эдакий сборник баек про девочку-егозу, которая залезет в любую, самую жуткую дыру на свете, если её увидит. И при этом ей дико, фантастически везёт и на неприятности, и на пути выпутывания из них, что без всякого удивления фиксирует явно уставший от своей специфической дочи папаша.

В общем, вполне приличная детская повесть. Лёгкая, ненавязчивая и совершенно неидеологизированная, какой и должна быть детская литература.

Я бы не сказал, что на этом рассказе вся серия о Патруле выдыхается. Да нет... Это просто такая коротенькая зарисовка на тему, незамысловатая и простая до невозможности. Снова Средневековье, снова известное всем событие, снова Патруль в него вмешивается... Точнее, вмешивается оперативник, а патруль его спасает, попутно ломая дрова.... Но, как оказалось, гибкая муза Клио предусмотрела даже это...

В общем, небольшое ностальджи для Пола Андерсона, вспомнившего заодно о своём творении в последний (как оказалось) раз. Спасибо и на том!

Я не знаю, зачем Пол Андерсон назвал этот сборник повестей романом, но, по всей видимости, в этом был некий смысл. По сути, рассказанные здесь истории никак не отличаются от предыдущих рассказов, и продолжают старую добрую линию повествования о буднях неугомонного Патруля Времени и его оперативника — Мэнса Эверарда.

Однако заглавная линия, в которой автор попытался сказать что-то важное, ясна с самого начала. В чём-то она повторяет сюжет рассказа « Delenda Est», однако чуть-чуть по иному расставлены акценты. Но об этом чуть позже. Сначала посмотрим, что же нам преподносят ещё.

История об экзальтационастах — традиционный детектив в помеси с авантюрой, коротко, динамично, почти забавно. Повесть о палеоиндейах — хорошая трагическая история о доисторической эпохе, когда люди жили совсем в другом мире, и по другим законам. И если в эти законы встроиться, то можно спасти немало жизней.

Заглавная повесть, как уже намекалось, об изменении линии времени, и построении альтернативного будущего. Да, это несколько неубедительно — слишком уж сильно Андерсон напирает на роль личности одного человека в истории, что входит в некоторый клинч с идеей пластичного времени. Но дело не в этом, а магистральном авторском посыле. Смотрим: пусть даже бледно, но он показал, по какому же всё-таки пути пошла цивилизация в итоге исторического развития. Вот мир тотальной теократии — везде соборы, инквизиция, порядок и пуританство. И этот мир на краю гибели, поскольку его сил и развития не хватает, чтобы остановить убийственные орды с Востока... А вот мир тотального диктата Власти, государства — уже разрушенная империя. Империя, в которой задавлены все внутренние процессы динамики, где развитие было искусственно задавлено и сведено на нет. Но госстрой сгнил, и империя рухнула, не оставив после себя ничего, кроме жалких обломков, призраков...

Так что же хочет сказать Андерсон? Что современный мир, плох он или хорош, возник из противостояния множества начал, из многообразия и пёстрости жизни, постоянно заявляющей о своих правах и перед светской властью, и перед духовной. Это мир развитого индивидуализма, который и породил то время, в котором мы живём...

Спорно? Да, но интересно. В принципе, совсем серьёзных и фатальных ляпов я в тексте не заметил, материал автор знает крепко. Он смог написать крепкий и неглупый сборник, за что ему человеческое большое спасибо.

Знаете, было не так просто вернутся в мир Диска после более чем шести лет отсутствия. Специфический стиль сэра Пратчетта никогда не давал мне покоя, он восхищал, он раздражал, он утомлял... Но он говорил с читателем, говорил живым языком и в лёгкой форме обсуждал совершенно неочевидные и сложные вопросы, играл с жанрами, отчасти и издевался над читателем...

И я вернулся в его внутренний мир, который продолжает жить в книгах. Погрузился в острый, критический разум английского сатирика, который на этот раз решил поговорить с нами... об управлении.

Небезызвестный лорд Хемлок Витинари решает поднять одно из государственных ведомств, а именно — Почтамт, который совсем захирел и застыл в лютом кризисе. Кто сможет ему помочь? Грамотный управленец. А кто у нас лучшие управленцы? Конечно мошенники! Так на страницы новой летописи Анк-Морпорка попал Мойст фон Липвиг (он же Мокриц, он же Альберт Спенглер, он же... Ну да ладно), классический плут, эдакий Остап Бендер печального образа. Он попался, подошёл к краю, почувствовал на своей шее неласковый поцелуй пеньки... И был принят на управленческую службу, поняв, что она приятнее альтернативы преждевременной встречи с вежливой, но немного нудной Смертью.

Итак, диспозиция. Есть монополист, обладающий системой передачи сообщений, похожей на помесь семафора с телеграфом. Изначально, когда ею владел изобретатель, она работала отлично, теперь же управленцами стала компания толстосумов, выкачивающих из предприятия прибыль, пойдя путём сокращения издержек. Само собой, система стала сбоить, отбрасывая от себя клиентуру... И тут лорд Витинари наносит удар.

Знаете, что самое смешное, особенно если говорить в пику любителям идей Фридриха Листа и разномастного авторитаризма, любителям прислонятся к какому-нибудь Великому Государству? В том, что Витинари играет практически чисто по законам рынка. Монополии он противопоставил здоровую конкуренцию, выбрав самое удачное время и самого удачного человека. Ловкого жулика, который вчистую смог обыграть других мошенников, своими героическими усилиями попросту переманив большую часть клиентуры себе, создавая новые «фишки», молниеносно создавая идеи, продвигая новые товары, ища новые пути реализации предложения, и так далее, и так далее... Так что перед нами не столько госучереждение (хотя и об этом забывать нельзя), сколько именно учреждение капиталистическое, конкурентное. Не стоит забывать также, что «Гранд Магистраль» так и осталась частной компанией, несмотря на позывы увлёкшегося лорда Витинари... Так что рановато сэра Пратчетта записали в сторонники авторитарного государства, рановато...

Что ещё цепляет — это Маска. Маска самого Мойста/Мокрица, который сам до конца не может понять, где же он настоящий. Именно эта рефлексия типично плутовского персонажа и отодвигает его от классического Бендера, наслаждающегося «красотой игры». Фон Липвиг негодяй, да, но он совестливый негодяй, который растёт над собой, и становится другим человеком — ответственным и более социальным.

Ну и, конечно, тема манипулирования — подана она здесь совершенно замечательно. Неважно, что есть истина — главное, во что хотят поверить люди. А ими так легко играть...

В общем, яркая, слегка легкомысленная, но неглупая книга от талантливого сатирика, обнажающего пороки общества и с ухмылкой здоровой злости пляшущий на них рельефными подошвами ботинок (нет, не ботинок — Ботинок... ну вы поняли, да?). Спасибо вам, сэр Терри, и да хранит вас тихий сумрачный дух Смерти на дорогах к свету.

Почитал вот тут немножко отзывы фанатов (надо же, есть свои фанаты), я увидел слова вроде «потрясающе», «гениально», «мощно»...

И задумался: а я так могу сказать?

Да нет, пожалуй. Несмотря на то, что серия о маленьком агентстве по борьбе с призраками была одним из самых положительных впечатлений 2017 года, я бы не назвал её выдающейся. Но это замечательная, пусть и чисто ремесленная вещь, рассчитанная чётко и точно, как часовой механизм, способная увлечь даже пресыщенного читателя. Главный плюс Страуда в том, что он не старается притворяться выдающимся творцом — с него достаточно обыкновенного мастерства, дающего понимание своей целевой аудитории, их ожиданий и стремлений.

Четвёртая книга о похождениях Люси Карлайл и её товарищей во всём продолжает заданную предыдущими томами линию. Основная линия расследования, раскрывающая суть некого корпорационного заговора, второстепенное зрелищное дело, личностная интрига (теперь — расставание и воссоединение друзей), скрыто-очевидная любовная линия — всё на месте, всё как надо. Конечно, чисто структурно хватает самоповторов, но они не раздражают, а приходятся вполне по месту. Ну и новые, занятные фрагменты (Другая Сторона, Соломон Гаппи), всё же не дают заскучать.

Вывод: всё традиционно, ровно и чётко. Страуд молодец — мало кто из писателей способен настолько чётко делать своё дело.

Ух, точка. Длинный же был путь... И тернистый, причём весьма. Я думаю, не только для читателя, но и для писателя тоже. Ведь вывести серию из того топкого болота, в которое он её загнал, непросто, непросто и свести воедино и те залихватские и растянутые сюжетные линии, которыми он потчевал читателя несколько лет, и не всегда удачно. Итак, как же он завершил свою мегаопупею про некроманта Фесса, что смог выправить, а что слил?

Начнём с того, что слил. Так веселее. Вспомним-ка основные «узелки»...

Многочисленные. Логические. Ляпы. О, этого тут целый вагон, можно чуть ли не дополнение отдельным томом выпускать. При развязывании сюжетных узлов чуть ли не половина нитей начала мохриться и расползаться, дыры в повествовании пришлось срочным образом затыкать, причём наспех (Игнациус и Тави. Помните эту жесть?). И это только мелочи. Этого добра там навалом...

Основные персонажи. Некромант Фесс вновь делает чёрт знает что, если ему прямо не указывают, как надо, преображение Этлау вновь обыграно не до конца, Клара Хюммель вновь прикрывает отсутствие интеллекта пафосом, Игнациус и Салладорец откровенно бесят своим пафосом, хотя их роль в сюжете вовсе не так велика, как бы отчаянно автор не пытался им подыгрывать. В общем, слишком много неубедительного и оборванного.

Так. Что там у нас по мелочи?

Друзья Фесса. Слил. Первый вопрос всех любителей: живы ли Рысь, Прадд и Сугутор? Ну, ладно, линию Великой Пушистой Любоffи он вроде бы завершил, пусть даже и скомкано, а вот что делать с гномом и орком не придумал. И просто забыл о них, по всей видимости, окончательно умертвив, и забыв. А ведь мы так переживали когда-то, в юные романтические годы...

«Маски». Слил. Автор бы перечитал «Рождение мага», и сравнил те образы с теми, которые он раскрыл в нынешнем томе. Перумов так и не придумал толком, кто же они такие, и просто соединил с одними из основных персонажей, мало чем с ними сходящимися. В общем, non comme-il-fau.

«Алмазный и Деревянный меч». Слил. Основные артефакты, давшие название всей серии, испарились самым нелепым образом, оставив после себя вопрос: «И это всё?...».

В общем, автор много чего слил, оборвал, не довёл до конца. Очень, очень многое, конечно, осталось за кадром сего глобального Мочилова, в котором нет места простым людям, только великие маги, полубоги и боги схлёстываются в нём. А обо всём остальном... Забыли.

И тем не менее, оценка всё же будет на пару баллов выше заслуженной. И с чего я такой добрый сегодня?

Дело в том, что на этот раз Ник Перумов действительно старался. «Из последних сил», как говориться, он завершал полюбившуюся многим историю, стараясь сделать её лучше, несмотря на многочисленные ляпы, недочёты и сливы. Он напрягал фантазию, явно некоторые эпизоды тщательно отшлифовывал, продумывал, переписывал до внятного состояния... Так, он подарил нам яркие и запоминающиеся эпизоды: скажем, жертва Анэто и Меганы. Он постарался завершить многие линии достойно, придать трагический надрыв и заставить читателя всё же уронить скупую слезу. Насчёт слезы не вышло, но мы видим, автор, что вы старались. И на том спасибо... И конец — да, история Клары вполне себе милая и грустная, правда, только если не воспоминать, откуда её... эм... слямзили.

В общем, серия завершилась. Со стонами, со скрипом, с многочисленными дырами — но завершилась. И это даже почти динамично, почти интересно и почти приятно для чтения. Спасибо, автор! Спасибо за толику романтики в моём детстве.

...Попутно хочу заметить: главный герой, полотёр в дурке и изрядный пропойца, в ответ на просьбу рассказать что нибудь жизненное и грустное, подумал не о себе в первую очередь. То есть, несмотря на свою общую неустроенность, его всё устраивает в жизни, и он не считает её такой уж плохой. Вполне себе свободный от условностей жизни человек.

А вот с остальным, бесконечно ноющим человечеством пришельцы, пьющие горести как самогонку, обрели вполне себе нормальный симбиоз... Одни ноют, друге ловят кайф. Всё справедливо, все довольны, все смеются и обнимаются.

А наш неунывающий Сэм, надеюсь, всё одно останется в выигрыше.

Атмосфера ирреальности самой жизни, некой подмены, обмана, неясной и загадочной игры — вот тот мир, в который внезапно угодил известный писатель Хоррис Харрингтон. Вокруг которого создали ложный мир, помогающий ему создавать свои произведения. комфортный, уютный, безопасный... Лживый.

Именно поэтому наш герой решает сокрушить этот мирок, со всем его комфортом и ненатуральностью. Гори оно всё...

А почему? А всё за то же — за собственное Я, за внутреннюю свободу...

Да, действительно весьма выдержанный и умиротворяющий рассказ. И снова — о человеке, который твёрдо осознаёт границы своего личного пространства, того самого, которое лучше не переступать никакой сволочи. Хочет человек признавать только серебряные доллары, не пользуясь банкнотами — ну и хорошо, не хочет пользоваться электричеством — да отстаньте, это его дело! Это не совсем чудак, это человек, сам устанавливающий свой стиль жизни, и не желающий, чтобы в него вмешивались. Всё...

Но он способен на сострадание, и совестливость. Он не может смотреть на чужие страдания без сочувствия, он желает помочь тому, кто нуждается в этой помощи. И готов ради этого пожертвовать многим. Да, он и его «пациент» не слишком понимают друг друга, но способны разговаривать на универсальном языке сострадания, понимания и взаимоподдержки.

Оптимизм, оптимизм...

Мда... Читал я в автобусе, слава Богу, стоя, опёршись на перильца. Иначе бы просыпал систематически свои остановки. Как-то так получается, что от этой книги Перумова веки тяжелеют, словно ты не спал двое-трое суток, не меньше. Эт почему?

В подцикле «Война мага» было заявлено 3 книги. Три! И вот она, третья. Но это как-то быстро, нужно по идее всё сворачивать и устаканивать, а автор с издательством «Эскимо» хочет цапануть с ЦА (к коей, на момент выхода книжки, относился и я) немного баблищка, с изображением Большого театра, Рострелльных колонн или, чем чёрт не шутит, даже, быть может, пачесек купюр с Ярославским собором. И вот, заключительный том оборачивается предпоследним, и занимает больше пятиста страниц. И...?

Ох... Очень. Много. Диалогов.

Нет, вы не поняли.

Очень! Много! Диалогов!

Вообще ни о чём! Просто тупо болтовни, понимаете?!

Фух. Ну вот, самый сложный этап в моих претензиях прошёл, ярость улеглась. Теперь спокойнее. Что там у нас с сюжетом? Спокойнее, спокойнее...

Найдём положительные моменты. Ага, вот — сюжетный поворот с Этлау. Неплохо, неожиданно и даже вполне логично. Почти. Не буду раскрывать секретов, если уж кто-то будет сие читать, скажу лишь, что преображение инквизитора вышло недурно.

Что там у нас ещё? Да — почти внятное толкование сути Спасителя. Да уж, христиане явно будут ему не в восторге, чтобы уж там автор не говорил, что его персонажик не равен Христу. Те, кто систематически читал многоуважаемого, помнят «Русский меч» и необоримую схватку Всеслава с представительницей Белого... Ну ясно, кого. Так что лукавит Ник Данилыч... Однако его концепция божества-вамира весьма оригинальна и остроумна, не спорю.

Так, ну и ещё пару зрелищных моментов в ходе осады Аркина.

Всё! Остальное — чисто графоманское раздувание текста. И это притом, что сюжетно-то почти не развивается. Кое-какая движуха есть по линии Фесса, но интерес к ней держится на паре ярких моментах и преобразованном Этлау. Линии Клары, Анэто, Меганы и Игнациуса скучны и однообразны, и почти не сдвигаются с позиций предыдущей книги, оставляя чувство песка на зубах. Сильвия — вот здесь уже неплохо, коротко, но почти всё по делу. Император в Мельине снова куда-то идёт, с кем-то бьётся, плюс кто-то чего-то колдует. Здесь достаточно однообразно и скучно, хотя поворот с Лигой Благородных и бароном Браггой оживляет интерес. Особенно раздражают милые, как кажется автору, предлюбовные перебранки чародейки Сежес (Сежес, вашу мать! Та самая бесчувственная и холодная стерва из АМДМ!) и предводителя гномов Баламута... Да, ещё есть Новые боги, но Хедин больше ноет и плачется про себя, между делом спасая Упорядоченное от всяких разных угроз...

Мир? Увы — автор живёт за счёт своих старых придумок, всё блёкнет и стирается, теряя индивидуальность и тот безумно-фантастический калейдоском образов, коими был славен некогда Ник Перумов.

В общем, нижняя точка падения всей серии, раздутая, невнятная, совершенно ненужна книга, которую можно спокойно сократить страниц до 150-200. Как минимум. Зачем только было нужно этот писать, если можно было бы всё стразу закончить? Ах да, простите, баблишко же, баблишко...

Неплохое произведение для детей, учащее быть честным, не причинять зло другим и быть терпимее к тем, кто на тебя не похож. И несмотря на то, что это сказка, это особая сказка — не волшебная, а НФшная. Да-да — можно написать хорошую, годную и совершенно научную фантастику для детей. При этом — удивительно добрую и незлобивую. И даже маленький недотёпа, обижающий кота, вызывает не немедленное желание его убить (бывает, бывает...), а просто раздражает.

В общем, хорошая детская сказка.

Рассказ об извивах конкуренции в галактических масштабах. Конечно, конкуренция — замечательная и нужная вещь, но где есть она, там будет и мошенничество. Недобросовестность — вот самый главный бич, желание обставить, обыграть, вне зависимости от честности игры...

В принципе, довольно забавный детективчик в космическом антураже, и с чрезвычайно даже человечными роботами, которые всё ещё не могут обойтись без человека. Что до самого расследования, то снова тайны раскрываются как бы сами собой, а главгерой только подбирает результаты... Ну что делать — не каждому дано.

Вечный бой, борьба, война...

Неотъемлемая часть человеческой культуры? Да!

Стоит ли помнить о ней?

О крови, грязи, подлости? Да!

О героизме, мужестве, подвиге? Да!

Но... Одно дело — помнить. Другое дело — жить. Да, прошлое нужно сохранять, оберегать, достижения человечества следует совершенствовать и приумножать. Но! В рассказе в полный рост выражена идея нивелирования негативных сторон человеческой культуры, её сглаживания и обезоруживания. Игры в политику, в войну, даже в подлость — это хорошо, это стимулирует, но остаётся, слава Богу, игрой.

Почему? А вот почему:

- Куда нам идти теперь?

-Куда угодно, только не назад.

Несмотря на некоторую затянутость, рассказ привлёк моё внимание, и привлёк не чудесами иных миров, а именно тем, как Саймак изобразил главного героя своего рассказа. Дело ведь не в том, что он неудачливый торговец, ремесленник или просто недотёпа, совсем нет. Тут хитрее...

Дело в том, что Хайрам Тэн очень хорошо чувствует внутреннюю свободу своей личности. И то, какие её границы не нужно переступать. Для него собака — лучший друг — куда важнее патриотических извивов родной страны. И свой дом он не позволит разрушать во имя экспансии иного мира. Нет. Его жизнь, его дом, его окружение и его дело — это то, что нужно отстаивать всеми силами и возможностями. И даже вне этих возможностей.

Таков настоящий человек. И тогда его мир не схлопнется до пределов социальных условностей, а будет таким, каким нужно. Потом у что твоё собственное Я может раздвинуть мир до The Big Front Yard.

...И вот в конце рассказа герой соображает, каких возможностей лишилось человечество, сколько можно было бы достичь с помощью маленьких смешных существ! А ведь с чего он начал? С точно такой же жажды наживы, что и старик Меткалф, с желания срубить зелени побыстрее и, желательно, ничерта не делая... А уж потом до него дошло, что вон как могло всё обернуться...

В общем, в любом случае галактические доброхоты были обмануты... Ну что же делать, людишки такие.

...Главный вопрос — зачем Леймонт Стайлс привёз в родной город воспителл? Вряд ли он подарил бы ему то, что не считал бы нужным. Что-то, что не считал бы важным. Что? Если подумать...

Ребёнок из неблагополучной семьи. Он лишён всего на свете, он шляется по улицам. он с трудом успевает в школе, сверстники смеются над ним. Он может только яростно обещать себе и миру: сейчас, вот сейчас я стану взрослым, и все утрутся! Я всем докажу, всё, всё! Я буду самым самым... И так далее. На что ушло детство? Увы — не на радость. На борьбу.

Да простят меня все, но дети зачастую — это не совсем личности. не совсем люди. Зачастую это просто жесткие и эгоистичные существа. Прежде чем они воистину вкусят радости жизни, осознают их ценность, пройдёт время, и свежесть юных впечатлений будет упущена навеки. И вот — кто-то даёт тебе с ранних лет разум, социальность, мораль — ты очень рано формируешься, и стремительно идёшь вперёд... А радости в жизни ждут тебя только впереди, ведь только познав многое. ты сможешь насладится ими в полной мере.

Вряд ли конечно такое подходит всем без исключения. Но какова постановка вопроса...Задумайтесь.

Да уж... под слоем чисто НФ-шной, абсолютно гипотетической идеи выросла идея социологическая. Поворот-то какой любопытный...

Смотрите: с одной стороны у нас некие инопланетный споры, живущие на марках или в виде марок (тут уж неясно), и... наводят порядок в жизни человека. Сначала в быту, а потом, как оказалось, в голове. Эта спора делает человека честным. Честным, понимаете? Как это ужасно для людей, когда все честные! Ведь некоторые профессии при наличии честности просто нереальны...

Что понравилось: весьма впечатляющая, безумная фантазия Саймака вполне органично сморится с вполне бытовым описанем жизни филателиста, куриным бульоном и прочими вещами. И ирония, ирония, ирония...