Пока прочитаны только первые книги цикла, оценку не ставлю, да и достаточно качественного отзыва написать не могу. Просто подискутирую со [user=11059]Станиславом[/user], написавшим первый отзыв.

Чтобы увидеть призыв к сепаратизму, в книге, где Русь объединяется (!) вокруг Рязани нужно иметь очень своеобразные представления о том, что сепаратизмом не является.

Да, это утопия. Наверное в жизни прогрессорство — достаточно неподъёмная штука, даже если ты не герой одиночка, а историк, очутившийся в теле одного из князей, и тебе помогает небольшая команда специалистов, специально отобранная некоей высшей силой. Но ведь так хочется верить в возможность построения мира, в котором не было ужасов XX века. Где не было никаких шансов у нацизма, нет кошмарных «локальных войн» вроде Вьетнама, Афгана или Чечни (с последней автор знаком не по наслышке), где, в конце-то концов, не висит над миром угроза рукотворного ядерного армагеддона...

А в рамках специфического жанра АИ+прогрессорство (наш человек в прошлом) цикл, судя по первым книгам, совсем неплох. Интересной находкой автора мне показались цитаты из «исторических трудов», написанных в елмановском «альтернативном настоящем». Чем то оно показалось мне по духу близким [work=7181]«Евразийской симфонии»[/work] Рыбакова.

О прочих достоинствах и недостатках «Обречённого века» смогу написать, только прочтя оставшиеся романы, а продолжение моих мыслей по поводу «ядовитых ягод сепаратизма» вы можете прочитать в моём же отзыве о [work=112801]«Новгородской саге»[/work].

Хотелось бы поспорить с теми, кто увидел в этом цикле «опасный сепаратизм»

Правда спор, так уж получилось, будет лежать немножко в стороне от литературных достоинств прозы Поснякова (или упоминаемого в том же контексте Елманова). Они весьма средние, хотя, на мой вкус, заметно выше чем у такого представителя «патриотической» ветви российской АИ, как Прозоров.

К примеру, Станислав, написавший первый отзыв в теме, судит о цикле по его последней книге (которая, как это часто бывает, заметно хуже первых, и, что естественно, менее самодостаточна). Но впрочем — это его дело, у меня тоже есть один или два оцененных цикла, где я застопорился на самых первых книгах.

Но для моего оппонента ужасна уже сама мысль о России без власти Москвы. И если уж был им признан «неблагонадёжным» вполне невинный в этом плане «Обречённый век», где Русь объединяется вокруг другого города, и несколько на других принципах (более гуманных, поначалу это напоминает о Рыбаковской [work=7181]«Евразийской симфонии»[/work], хотя концовка подкачала), то уж Новгородская сага для него — явный жупел.

Так в чём же корни такого «сепаратизма»? Почему русские люди порой используют слово «москаль» (со всем отрицательным его шлейфом) не реже украинских националистов?

Не в том ли дело, что московские князья, победив дракона Золотой орды, сами уподобились ему? Почувствовав себя «хозяевами земли русской» (именно так определил свою профессию последний император Николай II, заполняя бланк всероссийской переписи населения), хозяйствовали наши государи всё больше кнутом да батогом, удерживая в состоянии рабства большую часть собственного народа аж до конца XIX века. Революция 1917 и контрреволюция 90-х не слишком то изменили такие отношения между власть имущими и «прочими людишками».…

Так что борьба между Новгородом и Москвой в книгах Поснякова — это вовсе не призыв к разделу Российской Федерации. Это борьба между республиканско-демократической идеей, которую для нас традиционно символизирует древний Новгород с дурной идеей «Третьего Рима», объединяющий в себе худшие черты Византии и Золотой Орды. Той самой идеи, которая сейчас разлагается и, соответственно, очень плохо пахнет.

В реале «Третий Рим» победил, о причинах краха Новгорода сказано и написано немало, можно их найти и в первой книге «Саги». Так что сейчас подобное соперничество между Москвой и Новгородом может происходить только в виртуальном XV веке. А реальная борьба происходит в головах людей за ту или картину отношений между народом и властью.

А так, вне политического контекста, цикл ничего особенного из себя не представляет и весьма быстро скатывается в какие то достаточно бестолковые приключения. Впрочем, если автор (по своей первой профессии) — школьный учитель истории, то и цикл — скорее всего не более чем подростковая фантастика. И в таковом качестве — неплох.

з.ы. Да, «Корсара» я попросту пропустил, быстренько пролистнув, и решив что он ничего не добавляет к миру «Новгородской саги». Кажется не ошибся...

Я время от времени читаю фэнтези начинающих писательниц, особенно тех, кто не подражает Ольге Громыко etc. Встречался мне и весьма похожий финал (Тая Ханами, «Право быть человеком», /сиквел романа «Заметки забияки или На пути из физиков в маги»/), да и сам сюжет вроде не содержит в себе чего то сверхоригинального, все его «элементы» мне, так или иначе, встречались раньше.

При этом рост профессионального мастерства автора по мере написания книги заметен невооружённым взглядом. Если через язык первых страниц приходится буквально «продираться»; в середине текст от лица героини порой приобретает эдакую залихватскую округлость «типового» женского фэнтези, то в конце уже придраться почти не к чему.

Как бы то ни было, книга в целом оставляет очень хорошее впечатление, тем более для дебюта. Впрочем о достоинствах уже хорошо сказано предыдущим рецензентом.

На [user=35821]Оксану Демченко[/user] обратил внимание благодаря её отзыву на [work=5180]«Чудовище» Ван Вогта[/work], и увидев не самую плохую корреляцию в наших оценках, решил ознакомится с её творчеством. И не пожалел об этом.

Несомненно — это самая масштабная из книг Кинга. В своих [work=408]«мемуарах о ремесле»[/work] Кинг пишет:

«Книга, которая потребовала от меня больше всего времени, — «Противостояние». И ее же мои давние читатели считают лучшей»

Это — один из не слишком многих постапокалиптических романов, написанных всерьёз, при написании которого автор помнит откуда пошло само слово «апокалипсис». В то же время этот роман не столь мрачен и величественен, как «[work=13076]Гимн Лейбовичу[/work]».

Наряду с темой ужасов армагеддона звучит в «Противопостаянии» и оптимизм рождения нового мира: «Это звучит страшно и на самом деле страшно, но для меня эти видения были как-то странно оптимистичны. Ни тебе энергетических кризисов, ни голода, […] ни бряцания ядерной супермощью[…] Вместо этого разметанным остаткам человечества дается шанс начать заново в Богоцентричном мире, куда вернулись чудеса, волшебство и пророчества.» Это роднит роман Кинга с социально-апокалиптическими романами-катастрофами, вроде «Мальвиля» Робера Мерля (да и собственно говоря, с самим Апокалипсисом Иоанна Богослова).

… но, на мой взгляд, Кинг не сказал ничего, что бы не было уже сказано тем же Уолтером Миллером или Мёрлем. Мне кажется, мастерство Кинга всё же больше проявляется в «камерных» вещах, таких как [work=291]«Сияние»[/work]. Исключением вроде бы являются [work=314]«Мёртвая зона»[/work] или [work=333]«Туман»[/work], но и тут в центре повествования — смятение души одного человека. А эпическое полотно — это, и.м.х.о. не его.

Возможно, этот отзыв вступит в некоторое противоречие с весьма высокой оценкой, который я дал, роману. Но, во первых, мне интересна сама поставленная тема, а во вторых, как написали ниже «Какой же он миленький этот маленький пушистик». Бим Пайпер выразил тут мечту почти любого человека (хотя, возможно, и не самую сокровенную) — подружится с таким вот пушистым созданием, добрым и ласковым «вечным ребёнком».

Но это, скажем так, гуманитарный аспект авторской фантазии. Что же касается научно-фантастической сюжетообразующей идеи, она, вполне вероятно, была автором частично заимствована. По крайней мере, в 1952 году, на французском языке было написано произведение, в котором, как и в «пушистике» вопрос о разумности вновь открытого биологического вида решался в уголовном суде. В 1957 году это роман был переведён на русский язык как «Люди или животные?». Смею предположить, что английский перевод этого весьма оригинального произведения также существовал, и вполне мог попасть в руки американцу Пайперу, который загорелся мыслью перенести данную идею на более близкую ему почву классической НФ с элементами космооперы. Возможно это и не так, но уж очень похоже на то.

Правда, в конце-концов, яркий образ «пушистика разумного» возобладал над холодновато-интеллектуальной исходной идеей, в результате чего родился слегка напоминающий «рояль в кустах» финал «пушистика»,

Так родился лучший из циклов Б. Г. Пайпера, принёсший ему успех. Но об этом успехе автор, к несчастью, так и не узнал.

Ну, во первых, поднятая проблема в НФ литературе достаточно не избита, а сюжет — более чем оригинален. Есть лёгкое сходство с «Маленьким пушистиком», но роман Les Animaux dénaturés написан 10-ю годами раньше. Общим для этих произведений является решение судьбы разумной расы в уголовном суде. Интересно, читал ли Бим Пайпер своего предшественника, или додумался до такого сюжета самостоятельно?

Что же касается художественных достоинств текста, я воспринимаю его несколько иначе, чем предыдущий рецензент. Боюсь, он был слишком серьёзен.

Язык и стилистика текста, архаичные даже для 1952 года, эдакая стилизация под «классику дешёвых романов» указывают нам скорее на некоторую иронию и самоиронию автора, чем на что-то иное. И хотя в различных статьях типа «советы начинающему автору», часто пишут, что маска паяца не способствует усвоению серьёзных мыслей писателя, данный роман, и.м.х.о., эту мысль всё же не подтверждает.

Да, вопреки классификатору, психологизмом этот роман не отличается. Психологии в нём не больше, чем в среднем «классическом детективе» или романе о путешествиях a la Жюль Верн (именно под эти два образца он и стилизован). Это социально-философская фантастика, приправленная тонкой иронией.

И, раз уж я начал обсуждать классификацию, обращу внимание что лишь часть действия романа (при чём не большая) протекает «в джунглях Новой Гвинеи». Оставшаяся часть всё больше в залах судебных заседаний Великобритании. Так что и в этой части «глас народа» не вполне точен.

Ну а так — это роман идей, и в этом качестве он великолепен.

Если в логике сюжета первой книги были лёгкие натяжки, то здесь сюжет настолько нелогичен, что подошёл бы разве что для компьютерной «леталки». Я, конечно, понимаю, что «первым делом самолёты», но «кавказские ястребы», начинающие войну в Заполярье, чтобы отомстить (заведомо неслабому) противнику за неудачу в первой книге ничего кроме недоумения вызвать не могут.

Странные чувства вызывает и религиозная линия романа. История кавказского аса и его диспут (плавно переходящий в рукопашную) на соответствующие темы с главным героем. Противопоставление некого полуязыческого пантеизма, как «религии современного человека» не сколько даже исламу, сколько классическому монотеизму как таковому.

Если это книга для подростков, то зачем-то им подобной ересью головы дурить? Причём никакой глубины мысли тут нет, просто пропаганда какой то new age псевдорелигии.

Короче говоря, отдельные неплохо прописанные детали не спасают роман от общей бредовости...

«я видел сон

как тот,

кому мы снимся,

приснился мне,

ворочаясь во сне»

(с) я (вместо эпиграфа)

Свой достаточно развёрнутый отзыв я пишу больше для тех, кто книгу уже прочёл. Для тех же, кому это ещё предстоит, могу только сказать, что их ждёт большое и увлекательное приключение Жуги и его старых и новых друзей. Оно будет начато в декорациях «средневекового городского фэнтэзи», а закончится почти классическим «героическим эпиком» с плаванием на дракаре (точнее кнорре) и «подземельями и драконами». Всё это будет сопровождаться весёлыми (или печальными) постмодернистскими играми в стиле «старая сказка на новый лад» и «жизнь и приключения Вильяма нашего Шекспира». В общем, если первая книга вам пришлась по душе, то вторая понравится не меньше. В ней заметен рост автора как писателя, тут куда меньше шерховатостей и по прежнему присутствует свежесть и оригинальность.

А теперь я попробую ответить, почему-же эта книга называется «Драконовы сны», что это за такая «расплывчатая идея», и зачем она нужна в классически фэнтэзюшном квесте со скандинавским уклоном? Для чего эти драконы

Я предполагаю, что если вы читаете мой отзыв дальше, с книгой вы уже знакомы, и далее тег «спойлер» не использую.

Итак, дракон — это, разумеется, фигура архетипическая. В средневековой западной традиции дракон — это воплощение «князя мира сего», Сатаны, падшего ангела. Восток видит в драконе власть, силу и мудрость хотя и опасные, но уже доброжелательные. Славянская же традиция (впрочем как и классическая античность) усматривает в драконах в основном не слишком разумную, враждебную человеку [хтоническую] стихию.

Образ дракона в фантастике порой следует одной из «классических» традиций, но чаще комбинирует их в том или сочетании (больше тяготея к «восточному» и «античному» вариантам), обогащая их чертами, добавленными индивидуальным авторским восприятием. К тому же, как правило, классический «сакральный» образ дракона в той или иной степени приземляется, и к нему добавляется пиетет современного культурного человека перед «всеми созданиями, большими и малыми». Не исключение и драконы Скирюка, в их образе можно найти, в той или иной степени, всё вышеперечисленное...

Но ещё пару слов о шахматах. Это тоже весьма богатый архетипами образ. Своего рода символ судьбы. Если вам снится, что вы играете в шахматы с некими высшими силами, вы, похоже, перенапряглись, пытаясь устроить свою судьбу по собственному разумению. Ну а то, что в шахматах судеб мы не только игроки, но и фигуры, думается спорить никто не будет.

А теперь, немного расшифровав символику, взглянем на сюжет книги.

Движется к своему завершению странная шахматная партия между двумя драконами, где каждый ход это чья то жизнь (или смерть). И драконы эти во сне, собственно, игроки, а наяву — шахматные короли (если угодно — князья /конунги/) мира. Да и любая другая «фигура» на этой доске имеет собственную волю, и, умеючи, может разглядеть позицию на доске. И порой твой друг может оказаться, нет, не врагом — но фигурой противника...

И если «играющий» за противоположную сторону чёрный дракон давным-давно уже далёк от всего человеческого и человечного, то «наш» белый король «по жизни» — классический фантазюшный ручной дракончик, который любит ласку, тепло и рыбу. Вот такие вот аллегории судьбы, предназначения и предопределённости, напоминающие своей парадоксальной ясностью (как я уже отметил в своём отзыве на весь цикл) дзенские или даосские притчи.

Да ещё, вроде бы не связанные с этой основной темой «стрелы исполнения желаний». Судьба канатоходца и «смотрителя снов» Олле (того самого, с двумя зонтиками), Кая-Гертруды и, собственно, изобретателя этих стрел — волшебника Эйнара... Это ведь тоже достаточно глубокие притчи о судьбе, о том, что во тьме своей жизни каждый из нас летит на свой огонь.

Эти не слишком заметные для невнимательного взгляда детали и образуют философски-медитативный каркас романа, на который, на самом деле, и натянуты все приключения с «драконами и подземельями».

Прочитать более полную версию моего отзыва на весь цикл и обсудить его можно в моей авторской колонке: http://fantlab.ru/blogarticle11019/

Отличная вещь. Очень хороший роман о жертвах, которых требует искусство (тот самый «дух рок-н-ролла» но отнюдь не только он). И в этом контексте «вставки-лекции из истории мировой рок-культуры» совсем даже не унылы. Так, первая из них, та что в НИИ рыбного хозяйства абсолютно гармонично ложится в захватывающий, сносящий крышу, непрерывный поток прозы, которым написана первая половина книги.

Впрочем, в начале второй половины его течение и вправду было нарушено. Для меня местом, на котором я споткнулся, был написанный в весьма публицистическом стиле диспут о милиции и неформалах (ведущийся в самом подходящем для бесед в таком духе помещении :wink:).

И если к содержанию «разговора с Голосом» в финальной части романа у меня претензий нету, то форма его мне, опять же, кажется местами недоработанной. Я совсем не против «перемешивания» публицистики с мистическим триллером, и вышеупомянутая сцена в НИИ — отличный пример как это стоит делать. Но во второй половине книги этот микс «взболтан» хуже.

В силу этого развязка несколько смазана, но всё же «тривиальной и неубедительной» я бы её не назвал.

Что же до стихов Тануки в конце, мне думается, их следует рассматривать просто как [необязательный] иллюстративный материал, штрихи к портрету героини, не больше и не меньше. Они вполне соответствуют тем оценкам, которые даны им в тексте романа.

ps. Отдельно хотелось бы отметить авторскую игру с alter ego. Писатель Севрюк — alter ego обозначенное явно, но ведь и главного героя Дмитрий щедро одарил моментами своей биографии...

Жанр, место действия, особенности стилистики — всё это сближает эту тетралогию с «Ведьмаком». А сделав Геральта героем одной из новелл «Осеннего Лиса» Скирюк сцепил «Жугу» с эпопеей Сапковского якорной цепью такой толщины, что её просто невозможно не заметить.

Но за этим сходством многие «не замечают леса» (или Лиса), то есть, собственно того, о чём повествуют эти 4 книги. Поскольку это окончательно проясняется только в «Кукушке» (при чём далеко не с самого начала), тег «спойлер» мне придётся использовать часто.

Да, кстати, хотя время действия цикла в нашем классификаторе и определено как «средние века», с каждой книгой оно всё более тяготеет ко времени излома между поздним средневековьем и возрождением. То, что в первых книгах было рядом «авторских анахронизмов», в последних становится уже неотъемлемой приметой времени (а анахронизмом становятся те же викинги). Любители всё и вся объяснять логически могут списать это «спресованное» время на последствия некоего взрыва в пещере гномов (где те проводили собственные эксперименты с течением времени).

Но начну сначала. «Осенний лис» (как и первые книги «Ведьмака») — это ряд новелл, причём как и «Последнее желание» — это воспоминания героя, связанные короткими интерлюдиями. Но уже тут можно чётко заметить различия. И дело тут, конечно, не только в профессиональных и национальных различиях и другом цвете волос. Просто уж слишком часто Жуге приходится сталкиваться с некими сверхчеловеческими силами. Как это определяет в последующих частях Золтан «Он барака. Отмеченный.»

Это может даже навести на не слишком приятные аналогии с поднадоевшим «уценённым мессианством», характерным для героического фэнтэзи, скажем, А. Нортон или некоторых писателей т.н. «новой волны» (а так же их многочисленных подражателей). Но, психологически и философски, «копает» Скирюк явно глубже бабушки Нортон...В конце «осеннего лиса» мы узнаем, какой странной печатью отмечен жизненный путь героя.

Вторая книга может показаться всего лишь увлекательным приключением-квестом про драконов, воров, гномов, эльфов и викингов... Но при этом она ещё и мимоходом «рвёт на части» проблему предопределённости и предназначения (которой так озабочены герои Сапковского и ещё кучи книг в жанре фэнтэзи). «Драконьи сны» сводят её к прозрачной парадоксальности дзенского коана (или, допустим, даосской притчи). Другая цепляющая за душу идея этой книги — исполнение заветных желаний, и цена, которую мы готовы за это платить.

В третьей книге (образующей вместе с заключительной книгой цикла своего рода дилогию) мы наблюдаем уже чёткую пространственно-временную привязку. Это Голландия времён Вильгельма Оранского, герцога Альбы и Тиля Улленшпигеля, воспетая Шарлем де Костером. Инквизиция versus Революция. Что ж, это отличное место и время, чтобы дать Жуге разобраться в своих сложных отношениях с «небесами и адом».

Впрочем в первой половине «нидерландской дилогии» главный герой не сколько он, сколько не знающие, что делать со своей магической силой подростки

Конец третьей книги несколько обескураживает. Особенно это, наверное, касалось той пары лет, когда ещё не была написана «Кукушка».

И наконец четвёртая книга. Её начало (вернее первая половина), настраивает читателя на квест в духе «драконовых снов» с относительно счастливым концом. и только обширные цитаты из тетрадей «завещания» Лиса в начале глав являются некоторым диссонансом к подобным ожиданиям...

Идёт война. Гибнут люди. И вьются кругами вокруг ещё не свершившегося сектанты-стервятники, «устроители рая на земле»

И катится мир к очередному перерождению. Вот так то, что начиналась побасенками в духе «Ведьмака» превращается в надрывно-высокую религиозную фантастику от агностика и антиклерикала Дмитрия Скирюка.

«Наши лица как дым,

Наши лица как дым,

И никто не заметит,

Как мы победим»

Вот так.

Ещё можно много говорить о стиле этой тетралогии, балансирующем между «записной книжкой подростка с текстами любимых авторов» (с) baroni и причудливым постмодернизмом, о придуманном автором генезисе знакомых с детства сказочных героев. Но я и так уже, и.м.х.о. превысил разумные объёмы отзыва. Потому закругляюсь...

зы. Один из немногих случаев, когда моя оценка за цикл выше среднего арифметического оценок за книги. Потому как на стыке книг тетралогии, в их взаимодействии, можно найти новые сущности и грани этого произведения. Другим таким циклом является «Евразийская симфония» «Ван Зайчика».

Прочитать более полную версию отзыва и обсудить его вы можете в моей колонке: http://fantlab.ru/blogarticle11019

По мне — ни уму ни сердцу. То есть вообще — никак. Я конечно с текстами Николая Даниловича, вообще, не очень дружу, однако за эту книгу взялся после великолепного примера соавторства Перумов-Логинов, родившего «Чёрную кровь». И ожидал от соавторства с другим хорошим фантастом на букву «Л» если и не шедевра, то чего-то любопытного.

Ожидания не оправдались. То есть заметны симпатичные детали, характерные для [раннего] Лукьяненко (ещё чувствуется Крапивинская школа). Имеется сложносочинённый фэнтэзийный мир, судя по всему, работы Перумова. Но ни тот, ни другой автор не позаботились вложить в героев если уж не душу, то хоть какой то намёк на психологизм. А без этого «вкус» (не говоря уж о «послевкусии») у книги примерно такой же, как у бумаги, на которой она напечатана.

зы. Ну да, у Лой Ивер нечто такое есть… кошачье. Но на то, чтобы вытянуть всё книгу, её как то маловато.

Ну, «Конец вечности» лучше уже тем, что написан на 15 лет раньше. Возможно «Берег» это такая «альтернативка» к Азимову, идею которой можно озвучить как:

«мэтр конечно „правильный“ роман написал, только стабильная „вечность“ абсолютно не реалистична, а сейчас я расскажу как всё было на самом деле :smile:»

Лаумера вообще отличает достаточно серьёзный подход к физике и математике большинства своих миров, так он один из немногих западных фантастов, правильно использующих слово «измерение».

(Я в своё время был в лёгком шоке, когда впервые увидел использования слова «измерение» как синонима понятия «параллельный мир»)

И используя «квазинаучные термины и понятия» автор явно более-менее представляет себе их смысл, оперируя некоторой более-менее стройной [квази]научной картиной мира. Так что в этом смысле «Берег динозавров» — самая технически грамотная хроноопера, из тех что я читал. (Впрочем я не слишком большой знаток этого жанра, но для начала 70-х это явный прорыв).

Что же касается «гуманитарной» части — то мораль та же, что и у Азимова — «руки прочь от времени». А небезуспешные попытки Лаумера вообразить и описать всё это переплетение нарушенных времён имеют психоделический эффект не хуже, чем Дик имел от своих амфетаминов. Правда у Азимова в «вечности» есть ещё и «про любовь» а тут как то всё больше «про войну», так ритм у произведения совсем не тот: быстрый, рваный и сложнозавёрнутый.

Жанры с «Вечностью» чуть разные. У Азимова — классическая SF, у Лаумера — фантастический боевик, хотя тоже, как минимум, не лишённый философии...

В общем вещь, которую стоит читать всем любителям «хронооперы», увлекательная, и дающая «пищу для мозгов».

Да, разумеется — это роман о мести и восстании, о потерянной и возвращённой Родине, ну и вещах вроде власти магии и магии власти…

О таком (затасканном во времена СССР до состояния половой тряпки) понятии как «дело наших отцов и матерей», да-да, том самом патриотизме (на самом деле очень плохо совместимом с имперской властью и идеей, хотя её носители просто обожают это слово).

Но, мне так кажется, стержнем этого романа является простая человеческая любовь (хотя на шаблонный «любовно-фантастический роман» он похож меньше всего).

Любовь… В начале книги мы наблюдаем достаточно примитивные её разновидности, сырое либидо, похоть, просто секс, порой в извращённых формах. Одни герои слишком молоды, и до чего то более тонкого не доросли. У других героев чувства просто находятся под запретом.

После… Кто то погиб. Для кого то любовь оказалась несовместимой с жизнью. Тем же кто выжил, и нашёл свою любовь на земле в придачу досталась ещё и боль за тех, кто не дожил…

Нет. Зря привиделись Скирюку пулемёты на башнях Аварры. Этот роман вовсе не о революции, которая пожирает своих детей.

Да ещё о Брандине. Нет — он не «по-своему несчастный кощей», не беспросветный злодей, который хорош только в глазах любящей его женщины. Просто его ослепило собственное могущество. Это человек со своим кодексом чести (в который, правда, входит покорение соседних стран и жестокая месть). Ценитель искусства, и в его соперничестве с Альберико недаром на стороне Брандина оказываются поэты.

если бы не его жестокая месть, обернувшаяся против него же. Но разве дано понять человеку, ослеплённому своей силой, что он сам привёл любимого сына к гибели?

Теперь о романе в целом. До Тиганы я у Кея прочитал «Мозаику». Разумеется Тигана слабее, и вначале разочаровала. Хотя все пишут что и в «Сарантийской мозаике» действие неспешно в начале, и срывается в бурный поток в конце, но там я просто не обратил на это внимание. Криспин, герой «мозаик», — прежде всего художник и то самое действие его делу только помеха. Здесь же герои — люди действия, объединённые общей целью (и только потом уже, скажем, музыканты).

А описываемый мир — он всё же недостаточно ярок, чтобы сам по себе очаровывать читателя. Но постепенно герои становятся тебе всё симпатичнее, а сюжет всё более заинтересовывает. И концовка действительно «поражает некоторым количеством неожиданностей». А заключительный абзац эпилога превращает happy end в стиле «и жили они долго и счастливо» в открытый финал в духе «им ещё многое предстояло пережить…»

Для начала отвечу на вопрос предыдущего рецензента, почему выбрана страна США, а не своя страна...

Вообще то говоря, если верить Бушкову (да и судя по стилю вещи) она написана тогда, когда у нас были только генсеки, и политическую сатиру можно было писать только про США. А если это США, порой, больше напоминает СССР — это вопрос отдельный. Иногда цензоры такие вещи улавливали. Вот и «Джо» в те времена «зарезали».

А рассказ, по мне, абсолютно замечательный, грустно-весёлый... О самой природе власти.

По настроению (но не по жанру или сюжету) самую каплю напомнил другое сатирическо-фантастическое произведение с шимпанзе в главной роли — [work=59508]Пан Сатирус[/work].

Сдаётся мне, что одним из источников идей для этого рассказа/повести была повесть-памфлет Владимира Алексеевича Рыбина «Зелёный призрак», вернее её глава «Обещанный рай».

Повесть та была донельзя «идеологически правильна», но хороша. Опубликована в 1975 году, в «Искателе». Была ещё книжная публикация, в виде рассказа, в котором осталась только эта глава и финал.

Только там этот самый «Обещанный рай» был как раз таки «стереосном», который показали [случайно выбранному] представителю человечества, после чего ему предложили выбор — нужен ли нам такой рай. Он отказался.

А здесь, видимо, либо выбора не было, либо отказываться никто не стал... Ну а повстанцы — повстанцы это общее место многих фантастических вещей (взять хоть тот же «Обитаемый остров»...)

Но, тем не менее, рассказ получился неплохим.

Громовский [work=4759]Вычислитель[/work] с точностью до наоборот. Сложно сказать почему, но рассказ не зацепил, не запомнился и не показался оригинальным. Хотя вроде бы и хорош, но «послевкусие» (для меня) отсутствует напрочь.

Криптосовременность.

Написано достаточно хорошо, но стоящие в основе книги идеи «Цивилизации Каннибалов» Диденко напрочь мешает воспринимать текст.

Идея крайне примитивная — «жидо-масонский заговор для интеллегенции». А то что масоны (вернее селекты) тут хорошие, а в роли бяк — злобные бандюки-каннибаллы...

«Судить человека по делам его» конечно куда верней чем по форме носа или цвету кожи, да только арена борьбы добра со злом проходит в сердцах людей, а не на улицах городов...

Те же, извиняюсь, «Дозоры» Лукьяненко в этом плане, и то достовернее. А здесь при вроде-бы меньшей фантастичности и наполненности жёсткими реалиями 90-х гг. правды меньше.

Один «нас возвышающий обман», очередной сборник простых ответов на «вечные вопросы». Ни к чему хорошему такие упрощения ещё никогда не приводило.

Хобсонов выбор. Думаю, именно так должен был бы называться этот роман, не оглядывайся автор или издатели на традиции рынка American SF.

Этическая фантастика. О том, чем могла бы быть жизнь после смерти и жизнь без смерти. О природе совести. О смехе и разуме. Набор вопросов и ответов не позволяющий не вспомнить Достоевского, «Имя Розы» Эко и позднего Хайнлайна.

И если мысль о том что «загробная жизнь может быть полна шуток, но шуток таких сложных, тонких и нетривиальных, что нам с тобой их никогда не понять. [...] По крайней мере пока мы не умрем.» (и всё, что за ней стоит) не может не вызвать восхищения, то мысль о природе совести (так если Бога нет — всё позволено??!) не может не вызвать протеста и желания всё это обдумать, оспорить...

А ещё это роман о любви. И о Боге. И о том что Бог есть Любовь.

Ну и неплохими приправами ко всему этому являются почти детективный сюжет в антураже искусственного интеллекта. Хотя к логичности всего, что связано с этими самыми приправами и могут быть претензии, но суть не в этом.

Отзыв напишу на обе книги, с учётом «Ледяного трона» (поскольку в явном виде эта дилогия в отдельный подцикл в библиографии не выделена)

Ну, как тут уже отмечалось, книга на серьёзный исторический труд не тянет. Но попробуем её рассмотреть просто как попытку [пере]осмысленления истории России первой половины XX века.

Начну с конца, с пары моментов, в которых наблюдается явное то ли враньё, то ли недопонимание. Мелочь, но неприятно.

Итак, о науке.

О Н.Вавилове сказано, что его работы по выявлению «исторической родины» культурных растений, дескать, не принесли результатов (видимо — немедленных и практических) в отличии от талантливого учёного-практика Лысенко. О том, что сейчас биологи открывают тонкие механизмы наследования благоприобретённых признаков, вроде бы подтверждая «теории Лысенко». И про ДНК то Вавилов не догадывался...

Я не биолог, но как то всё это сильно смахивает на воинствующее дилетанство. Наука она вообще по спирали развивается, и дилетант действительно может не отличить шаг назад от шага вперёд.

Что я знаю точно, это что творилось при Сталине в химии (читал учебники тех времён). Есть такая штука, которую можно назвать полуторной валентностью. Эффект завязанный на квантовую механику электронов, тогда недостаточно понимаемый, и объясняемой так называемым резонансом между двумя валентными состояниями. Этот самый резонанс был объявлен вредным и буржуазным, в результате чего наши химики рисовали какие-то фантазийные структурные формулы известных веществ и искали на их основании несуществующие соединения. Химиков не сажали и не расстреливали, однако на развитии науки это явно всё отразилось.

Далее кибернетика Винера (действительно имеющая слабое отношение к современной computer science и являющаяся, скорее, общественно-политической теорией) как то подменяется азимовской робототехникой. Некрасиво однако.

Очень много вещей почему-то обойдено. Я готов поверить, что Тухачевский & Ко, Ягода и Ежов были заговорщиками: активным или потенциальными. Готов допустить, что величайший маршал будущей войны Рокоссовский оказался осуждён «случайно». Но что это за тюрьма-КБ, где работали Туполев и Королёв? Почему был в фаворе Жуков, которого Бушков не скупясь на краски рисует как безумного кровавого упыря. Возможно, Бушков предлагает сделать умному читателю самостоятельные выводы... А глупым и наивным людям, типа, полезно верить в светлый сталинский образ, государственной Идее способствует.

Вот я и делаю:

Книга первая (пока идёт просто пересказ). Имеется монархия. Бездарная, отравленная рабством. Экономически — почти колония Антанты. Ядро нации — полубесправные, ограбленные крестьяне. Царь Николай II, напоминающий нам из более близких правителей Л.И.Брежнева и Б.Н.Ельцина, втягивающий Империю сначала в русско-японскую, а потом и мировую войны. Страна больна революцией, и к власти приходят революционеры – люди принципиально аморальные, привыкшие проливать кровь. Но землю крестьянам дали.

Сталин среди революционеров – один из лучших. Трудолюбивый, умеренный, умный. После смерти Ленина его приход к власти был естественен. А страна ему досталась революционная. В которой имеется не привыкшая к какой либо дисциплине, не имеющая моральных ограничений «партийная гвардия». Со стоящей над государством международной террористической организацией «Коммунистический интернационал», тратящей огромные деньги на ухудшение репутации СССР в мире и приближение новой мировой войны, которая и так на носу.

И Сталин начинает действовать. Объявляет коллективизацию, которая уже не крепостное право, но явный шаг в этом направлении (с учётом современных технологий). У только-только вздохнувших свободно крестьян отбирают зерно, чтобы оплатить индустриализацию страны, подготовить её к войне. На революционную гвардию натравливается карательный аппарат. Подобным образом действовал Пётр I, вот только почему реформы Петра у Бушкова плохие, а индустриализация Сталина хорошая? Не потому ли что кашку, заваренную Петром Романовым мы докушали до донышка, а супчик, сваренный Иосифом Джугашвили – ещё хлебаем?

Дальше я не столько пресказываю Бушкова, сколько делаю самостоятельные выводы. Итак, индустриализация налицо. Вот только деньги на неё реквизируются у колхозного крестьянства а тяжёлые, но не самые ответственные работы на плечах з/к. Которых поставляет то самое, вышедшее из под контроля НКВД. В конце-концов НКВД Сталин наконец-таки ставит верного ему человека. «Перегибы» осуждаются. Сначала те что в деревне, из за которых началось то, что украинцы сейчас называют голодомором, потом «Ежовщина». Но страна уже опрокинута в рабство, система работает, и ни какой другой системы Сталин уже не хочет и не может создать.

И сидит он на своём «ледяном троне», и требует новых человеческих жертв созданный им идол. А лицо того идола – это и есть лицо «вождя и учителя» Сталина. Впрочем идол весьма умеренный, до Гитлера или Пол-Пота ему далеко. Так чего ж удивляться, что в фаворе Жуков, поливающий кровью алтарь неведомого бога войны. И раз уж строят страну крепостные-колхозники и рабы зе-ка, почему бы не сделать таковыми и лучших из инженеров? И неважно уже, планировал ли Сталин в 1937 году демократические реформы. И собирался ли он в конце жизни отобрать власть у КПСС в пользу каких-то более «цивильных» институтов. Ничего этого не сделано, то ли ни сильно хотел, то ли «ледяной трон» не позволил.

А вот если Сталин готовил новую мировую войну (Бушков подобное предполагает), то, при наличии тех же атомных бомб (всего-навсего бомб, по нынешним-то временам), все ужасы прошлой войны по сравнению с грядущей могли показаться милой романтикой про средневековых рыцарей. Вот тогда то бы идолище «вождя и учителя» напилось бы кровушки досыта, не приведи Господь... И при таком раскладе много можно простить тем кто так или иначе Сталина «убрал». Бог судья и ему и им, а перед людьми тут греха нету. А был ли Берия садистом и извергом, подобно своим предшественником, или более чем приличным человеком важно в основном для его детей и внуков. Нет более безисходного занятия, чем поиск справедливости в нашем грешном мире.

Вот такие вот выводы. А чем приходится расплачиваться за поклонение кровавым идолам многие и многие десятилетия потом — судите сами. А книга интересная. Особенно первая часть.

Роман в котором странные сексуальные фантазии и комплексы автора расцвели, так сказать, во всей своей красе.

Инга, распевающая во весь голос религиозные гимны, занимаясь сексом с епископом Дерптским — это что-то с чем-то.

История с полонянками — это тоже то ли к психоаналитику, то ли к сексопатологу, описываемая «модель» отношений с противоположным полом, мягко говоря, несколько нездорова.

Цитат можно много разных поискать, но вот что первое на глаза попалось (ещё достаточно мягкое):

«А коли я любую из них опрокину сейчас, да подол задеру, где ее разум и равноправие будет? У бабы честь есть, пока она под защитой отца своего состоит, мужа, али детей возмужавших. Вся ее честь, все равноправие в мужчинах, что рядом живут, хранится, и нигде более.»

Сравнить это можно только с Джоном Норманом с его Миром Гора. От детей и подростков книги Прозорова нужно, однозначно, держать подальше.

На таком фоне «альтернативная история» Руси времён Ивана Грозного и прочие приключения героев для меня окончательно померкли, и я полностью потерял интерес к данной серии…

Что же до сюжета, то он к четвёртой книге окончательно теряет всякую оригинальность, связность и запоминаемость.

ps. Да по поводу названия и связанной с ним сюжетной линии (да, тут это самое название не совсем «с бухты-барахты»). Когда ГГ идёт на дыбу, чтобы доказать Ивану Грозному необходимость закрыть границы, а то, дескать, в Европе холера. В общем контексте как то тоже садомазохично смотрится. Иван IV, который Васильевич, вообще в садомазохистскую картину мира практически идеально вписывается.

В общем та ещё символика.

А по поводу холеры и прочей чумы, раз уж зашла об этом речь, мне как то кажется что Россию от них более менее спасали вовсе не какие то закрытые царём границы а: (1) русские бани (2) меньшая плотность населения (3) отсутствие суеверного страха перед кошками, а, следовательно, меньшее количество крыс.

Талантливая христианская проповедь в странной оправе из армейских анекдотов, персонажей российского фэндома и доведённого до абсурда «Мира смерти» Гаррисона. Да-да, и огромного количества алкоголя, используемого как средство от сумасшествия в окончательно свихнувшемся мире. (Кстати, хотя я по жизни человек, испытывающий к алкоголю отвращение, читать было совсем не противно).

Символом вышеупомянутого абсурда являются, разумеется, пресловутые летающие крокодилы (и принцип воздухоплавания по-крокодильи, разумеется). Они, крокодилы, ещё сыграют свою роль в сюжете.

Да то, что многим кажется недостатком, определёно является, как мне кажется, достоинством книги. Процитирую отзыв [user=13240]С.Соболева[/user]

«Капитан Причер [...] на первой же проповеди закатил такую проникновенную речь о бессмертии человеческой души, что солдатам разом расхотелось гробиться непонятно за что. Капеллан объявляется неблагонадежным, а потом и вовсе — саботажником. Вот тут бы сюжету завертеться волчком и ринуться по немыслимым ухабам и кочкам гарнизонной жизни! Но у Дивова на этом-то как раз все и обрывается. В результате от книги кроме летающих крокодилов да великолепной проповеди Б.С.Бакулина о бессмертии души ничего в памяти не остается.»

Нет здесь ожидаемого «лихого» сюжета. Есть только военно-полевой абсурд с летающими крокодилами, та самая проповедь о бессмертии души ну и планета Клякса с её абсолютно бесчеловечным вариантом бессмертия тела.

Ну и плюс пресловутый вопрос «зачем вам бессмертие», и замечательный именно своей неопределённостью, открытостью финал.

А всяческие наслоения лихого сюжета лишь испортили бы высокий контраст между божественным и абсурдным, составляющим нерв книги.

Напишу второй отзыв на этот рассказ, поскольку мысль, на которую я намекнул 3 года назад, похоже, прошла незамеченной, а изложить её яснее тогда я не мог, тега «спойлер» ещё не было.

Прежде всего обращу внимание на связь этого рассказа с рассказом «Марсианин».

Не находите ничего общего?

НЕ БЫЛО никаких коварных ЛОВУШЕК!…

Но понять это можно, лишь рассматривая рассказ в общей канве романа «Марсианские хроники».

Действия (природа) марсиан тут ничем не отличаются от тех, что в «Марсианине»

… Вот такое воздаяние…

ps. Интересно рассмотреть марсиан с точки зрения [почти] шуточной статьи Каганова «Разумны ли инопланетяне». Марсиане (так как они описаны в этих двух рассказах) не разумны

Просто они выступают как некая стихия, слившаяся с окружающим миром, а не как носители разума в смысле Homo Sapiens. Который так же противопоставлен окружающему миру, как наш большой палец противопоставлен кисти руки.

Вещь написана хорошо и гладко, но одна беда — насквозь вторична. Типично «агатокристевская» семейка в качестве персонажей детективной истории — это ещё пол беды. А вот то что вся небанальная часть детективно-сюжетной линии на 95% заимствована из рассказа

всё той же Агаты Кристи — это уже как то нехорошо и попахивает плагиатом.

Я понимаю, что классический детектив — очень сложный жанр в плане изобретения идеи, но заимствование чужих идей в почти не замаскированном виде — это чересчур.

ps. Балл снижен не слишком сильно, поскольку вещь (в каком то смысле) дебютная и сделать из маленького рассказика почти роман, вписав это всё в фантазийный мир тоже надо уметь — читал не без удовольствия не смотря на узнавание сюжета. Но продолжения, написанного аналогичным способом, видеть не хотелось бы.

Бродит паренёк Жуга по миру, ищет себе в нём место, добрым людям да нелюдям помогает, со злодейством борется...

Добрая и красивая сказка, действие которой происходит в сказочном (а каком же ещё-то!) мире, связанном с нашим рифмами песен и проблесками снов. Что-ж такого удивительного, что заклинаниями (или самой тканью событий) тут могут оказаться песни Высоцкого, Ревякина, Кормильцева или Летова, что бродит где то чуть западнее ведьмак Геральт, на которого наш Жуга, кстати, ни капельки не похож? И разыгрываются в этом мире всё те же вечные (если угодно — архетепические) сюжеты...

Кто-то скажет — вторичность, кто-то изрекёт — постмодернизм. В чём-то они будут правы, но не по сути. Да Скирюк, что называется, не задумываясь, вплетает в ткань своего сказочного мира лоскутки окружающего его культурного пространства, в отличие от тех же Сапковского или Олдей не пытаясь их замаскировать или получить какое то особо изящное «макраме». Наверное вне культурного контекста его тексты (как и тексты постмодернистов) многое потеряют. А чьи не потеряют-то? Правильно — столпов литературы, вроде Гомера, Шекспира или, скажем, Гоголя, которые этот контекст и создают... Но это уже совсем другой уровень.

А мы, живя в текущем культурном контексте, можем почитать сплетённую в стиле лоскутного одеяла (сюжет именно сплетён, а вовсе не запутан), уютную, красивую, добрую сказку о поиске человеком себя. Лежащую где то между упомянутым уже «Ведьмаком» (написанным раньше) и, опять же «Петером Сьлядеком» (написанным позже).

В общем, цитируя отзыв автора аннотации — это просто «на редкость хорошая книга».

Прочитать более полную версию отзыва на цикл «Жуга» и обсудить его вы можете [link=blogarticle11019]в моей авторской колонке[/link]: http://fantlab.ru/blogarticle11019/

Очень неровное (и, в чём-то, нервное) произведение. Уже не вполне детская проза, в которой много взрослых разговоров и взрослых полуфантастических теорий.

Странная математическая метафизика добра, любви и хронополя покойного Саши Медведева, попытка (на мой взгляд не совсем удачная, и совсем не уместная) проложить тропку из мира «Эспады» в миры «Великого кристалла». Усталый роман усталого, пожилого уже человека, который никак не может принять вечно мальчишеской своей душой отягощённость злом нашего мира.

Роман, в котором мы встречаемся с сильно повзрослевшими старыми героями, роман в котором много поминок.

А помимо этого — новое время, новые проблемы и старый, почти всепобеждающий упрямый, мальчишеский идеализм. За что Владиславу Петровичу если уж не земной поклон, так большое человеческое спасибо.

Весьма достойное продолжение «Мальчика со шпагой».

Написанный в начале лихолетья девяностых он не мог уже сохранить ту не наивную уже, но упрямо-донкихотскую романтику первого романа цикла. В мире, окружающем Данилку-«Кинтеля» нет уже тех чётких границ, отделяющих добрых и злых людей. Он уже не борется за справедливость, но защищает осаждённую крепость своего мира.

А что до Павлика Морозова, так в романе всё написано. В нашей манере периодически уничтожать одни памятники, заменяя их другими вообще есть что-то варварское.

А Павлик Морозов — он не сколько предатель, сколько трижды преданный, обманутый мальчишка. Преданный своим отцом (который был, по современным понятиям, простым взяточником) и роднёй, преданный советской властью (которой он мёртвый был нужнее) и преданный нами, теми, кто не задумываясь, сначала звал его героем, потом — стукачом.

Ну во первых, прежде всего, это хорошая, очень качественная детская литература. Об этом много сказано, и тут что-то добавить сложно. Одоевский вообще писал весьма качественную фантастику, всерьёз обогнав своё время (кстати и по языку тоже, но во «взрослых» вещах это заметней).

А теперь о социальном подтексте. Pickman пишет:

«...хочется рассматривать «Городок» ... как завуалированную метафору об эксплуататорах и эксплуатируемых. ...сказка написана в годы глухой реакции... Вся Россия стонала под маршем милитаристских «молоточков», которые стремились каждую голову вбить в общий ритм.»

Всё верно, и это тоже очень красочно описано. Но вот помните, что стало результатом наведения Мишей «социальной справедливости»? Правильно — мёртвая, безгласая, сломанная игрушка.

(Правда только во сне, потом мальчик Миша проснулся и нашёл папин подарок в целости и сохранности. Это ведь добрая детская сказка.)

Эх, не читали в детстве на ночь эту сказку нашим эСэРам и эСДекам. Или они плохо её слушали...

Глядишь, и не сломали бы Россию (пусть и не была она сказочной страной из фильмов Говорухина, но ломать то по что?).

Очень красивая притча, к которой не хочется ничего добавлять... Но раз уж тут всё равно многое добавили, устроив странный спор «а прав ли император», напишу и я кое что.

Ну во первых любителей подобных споров хочется отослать заодно подискутировать и о «Жуке в муравейнике». Как раз о счастье миллионов, жизни одного человека, а так же «кровавой ГэБне» «верно стоящей на защите общечеловеческих интересов». Скучно, господа.

И раз уж подобные споры всё равно нарушили хрупкую, переливающуюся всеми цветами радуги, ткань притчи, подброшу ка я на эту страничку ещё немного грубой реальности.

Судя по классификатору многие (большинство) рассказ воспринимают чуть ли не как историческую прозу (а вовсе не как весьма абстрактную *притчу*, в которой рисуется приукрашенная *идея* Поднебесной империи, а не реальный средневековый Китай.)

«Кто может сказать, что когда-нибудь такой человек не взлетит к небу в такой машине из бамбука и бумаги и не сбросит огромные каменные глыбы на Великую стену?»

Вот только в самом Китае «В одной старинной повести, которую знает каждый школьник, рассказывается о любящей жене, которая узнав о гибели мужа [на строительстве стены] потоком своих слез разрушила стену.» Строилась та стена способом, известным нам по «ГУЛАГовским» рассказам и стихам Некрасова про железную дорогу.

Китай... Да Китай уже не первую тысячу лет шлифует великие идеи о приоритете общественного блага над всем частным и ценности традиций. Сегодня эти идеи одеты в красные марксистские знамёна. Её имперская составляющая исчерпала себя, и теперь страной правит не очередная династия, но коммунистическая партия... А Китай, хоть и принял в себя окружающий мир, стал его частью, остаётся Китаем. Довольно жестоким, но чертовски стабильным и весьма эффективным общественным образованием.

И к этому, реальному, Китаю притча Брэдбэри имеет весьма опосредованное отношение.

Порох изобрели китайцы, но мушкеты и пушки — европейцы. «Мечтатели» не мечтают об орудиях уничтожения себе подобных. Это, как раз таки, прерогатива «императоров» (либо тех, кто метит на их трон). Да, не китайских, иных. Но если первое или второе, о чём подумал китайский император, увидев летающего человека, это о военном применении крыльев, это какой то неправильный китайский император.

В общем, в его адрес хочется процитировать песню покойного Анатолия Крупнова:

«Убей их всех!..

...Начни с себя».

Не знаю, может это и лучшее произведение на тему антихриста, возможно… Написано весьма неплохо (именно поэтому моя оценка данной конкретной повести на пару баллов выше оценки всему циклу). Откуда такие низкие оценки, объясню чуть ниже.

А пока вернёмся к произведениям об антихристе. Самый известный после «Омена» роман на эту тему — «Ребёнок Розмари» Айры Левина. И лично мне он понравился ГОРАЗДО больше... Но, пожалуй, как раз таки _открытым финалом_, оставляющим героям книги возможность выбора. А Омен — это чистая предопределённость, Дэмьен — это зло и ничего кроме погибели от него ждать не стоит.

А если сделать шаг в сторону от околокатолической (именно около) мифологии в сторону классического психоанализа (по Фрейду и Юнгу) то можно сделать весьма любопытное наблюдение.

Что же мы видим? А видим мы присутствующий в тёмных глубинах нашего подсознания страх перед собственными детьми. Который имеет место быть, ведь наши дети — это не только наше продолжение, но и наше отрицание (что довольно точно подмечено у Кастанеды).

И если, допустим, Стругацкие (скажем в «Гадких лебедях») или тот же Крапивин (больше с «детской» стороны) порой касаются конфликта поколений, как, порой, не самого приятного механизма прогресса человеческого общества, то Зельцер (подсознательно, видимо) предлагает нам повернуть колесо истории вспять — к кострам инквизиции.

После знакомства с этим произведением (хоть в виде книги, хоть в виде фильма, хотя фильм, по мне, ещё и скучен) хочется найти такой душ, в котором можно пополоскать от налипшей грязи собственную душу. Отсюда и оценка.

ps. Прочитать расширенную версию этой рецензии и обсудить её вы можете в моей авторской колонке: https://fantlab.ru/blogarticle11049

Свой отзыв я начну с достаточно объёмной цитаты из довольно известного стихотворения Гумилёва, пересказом которого, несмотря на гигантские различия литературных стилей и методов, можно считать этот рассказ (хотя Лавкрафт вряд ли был знаком с творчеством Николая Степановича).

...Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка,

Что такое тёмный ужас начинателя игры!

Тот, кто взял её однажды в повелительные руки,

У того исчез навеки безмятежный свет очей,

Духи ада любят слушать эти царственные звуки,

Бродят бешеные волки по дороге скрипачей.

...

На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ

И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!

А что к этому можно добавить? Наверное только то, что в этом рассказе Лавкрафт коснулся одной из страшных сторон самой природы человеческого творчества — таинственного процесса самореализации, оставляющего человека наедине как с божественными, так и с инфернальными силами.

Итак, сомнамбулическое путешествие... Очарованный закатным сиянием города-видения отправляется герой на его поиски в сумеречные сюрреалистические пространства, лежащие за пределами обыденного восприятия — странный квест на грани сна и яви, разума и безумия. Он пройдёт по следам человеческих богов и встретится со странными и страшными помощниками...

Что это? Аллегория? Ожившие картины Дали и Босха? Причудливая игра воображения?

Это приключения духа, или приключения тела?

В чём тут мораль?

Я не знаю.

Я просто люблю этот роман.

Меня околдовывает его сумеречное сияние.

Ошибки на АТС... Как они вдохновляют писателей разных жанров. Хотя, с совершенствованием техники, они всё больше и сами становятся фантастикой.

Так, вышло, что я первым прочитал [work=9382]рассказ Бестера[/work] («Не из нашего мира») на похожую тему. Но там провода замкнулись совсем иначе. В то же время, но в другой мир, где Америка стала частью победившей её Японской империи... Это был звонок в пугающее альтернативное настоящее (которое позднее вдохновило Дика на его [work=5378]знаменитый роман[/work] «Человек в высоком замке»). И симпатичный девичий голос на том конце провода оказывается чуждым призраком совсем из другого мира.

А здесь — звонок в своё прошлое. В детство, пришедшееся на страшное военное время. Своей ровеснице, которой тоже тогда было двенадцать лет. Маленькое, чудо из тех, что оставляют вполне реальный, тёплый след в жизни человека.

Очень сложно писать об этой повести не раскрывая сюжета, а прятать под тег «спойлер» весь отзыв как то тоже не правильно. Предупреждаю устно.

Хотя пару предложений, не раскрывающих сюжет написать всё же можно. Прочитав рассказ, я взглянул на гендерное распределение оценок, и меня совсем не удивило, что женщинам он понравился больше. Рассказ прямо-таки пропитан эротизмом и ощущением уходящей красоты.

Именно уходящей, поэтому катастрофичность финала не была неожиданной.

Финал запрограммирован даже в самом названии, лучшим может быть только то, что уже не повторится. Я почти не буду здесь касаться темы морали и ответственности — этот рассказ (в отличие от некоторых, более поздних, научно-фантастических произведений на похожую тему) совсем не об этом. Нужно быть очень-очень сильным человеком, чтобы пытаться противопоставить мораль сходящей лавине

Таких в повести нет. А бог времени Хронос и подавно стоит вне всякой морали, ещё древние греки знали что это безжалостное чудовище, убивающее своих детей. Хэппи-энд здесь был бы, мягко говоря, неуместен.

А так мы имеем — отличную трагедию с чувственным ароматом и долгим послевкусием.

p.s. И не думаю что это вещь только Кэтрин Мур. Мужского начала там тоже хватает. В общем, как написал [user=9931]stogsena[/user] — автор этой повести — андрогин, объединяющий... Ну, вы поняли.

Собственно [user=35821]nik_sana[/user] уже написала отличную рецензию на этот рассказ. И «сверхчеловек» с веником в руках наводящий порядок у себя дома, и «эти, со щупальцами» — это экстраполяция чисто человеческих чаяний и устремлений: «Это мы — со щупальцами и вонючие — прилетели к нам же, взрослым и мудрым».

Показательна реакция [user=6691]kkk72[/user], которому было легче отождествить себя именно с пришельцами. Они храбры, готовы на самопожертвование, их команду скрепляет настоящая дружба («Он не помнил, как очутился тут... Он беспокоился только о капитане Горсиде, Вииде, Йоале»), их мотивы просты и понятны. А человек будущего — он легко может показаться насмешкой над этими простыми и понятными любому двуногому (или восьмищупому) целями...

Его действия чудовищны, не правда ли?

И при всей, отмеченной уже аскетичности рассказ по настоящему красив. Скорее не как гимн (гимн это, всё таки песня с припевом), а как симфоническая миниатюра. Вначале мощный, жизнеутверждающий эпиграф. Затем картина мёртвой земли. Потом нарисованная теми же скупыми красками, но безумно красивая песнь о жизни и воскрешении: «Жизнь возникает из тьмы бесконечно малых величин, на грани, где все начинается и все кончается, на грани жизни и не жизни, в той сумеречной области, где вибрирующая материя легко переходит из старого состояния в новое, из органической в неорганическую и обратно.» А затем перед нами разыгрывается собственно сюжет, разные действующие лица которого, включая тех, кто носит щупальца соответствуют разным ступеням человеческого самоосознания.

Ну и мощный трагически-триумфальный финальный аккорд.

Несмотря на множество шероховатостей, которыми вообще отличается проза Ван Вогта, этот рассказ, всё таки заслуживает высшей оценки.

Произведение близкое по жанру (да и по объёму) к нашему фантлабовскому отзыву (в его развёрнутой версии). При чём как минимум одна из двух рецензируемых повести Борхесу понравилась не очень. Но как написано! Каждый абзац можно развернуть в большую самостоятельную статью с собственной темой.

... хотя в более поздней статье «Ранний Уэллс» можно найти более завершённые и ярко очерченные мысли.

Подобно тому, как книги Уэллса, краеугольный камень в основании современной фантастики, статьи Борхеса о них — такой же краеугольный камень для НФ критики, на который стоит равняться всем пишущим в этом жанре.

Ну и для всех, фантастов (да и реалистов, наверное, тоже) представляет интерес мысль, которая не вписывается в общий тон статьи — оды автору, любимому с юных лет. То, что Борхес говорит о «злобе дня» (точнее, идеологии, как таковой) в НФ:

Краткое исследование (манящего) ужаса ада в мировой литературе. Научные (или близкий к тому) стиль и подход, использованные здесь Борхесом, этот ужас не убивает.

Очень сильный рассказ, в чём то продолжающий идеи «Эпоса хищника»... Взбунтоваться. Нарушить ход вещей. Понять абсолютно чужую логику. Пожертвовать всем ради сохранения двух разумных народов вселенной...

Ну и одна небольшая цитата, самое начало, ещё одна глубокая мысль, не имеющая прямого отношения к основной идее рассказа:

С незапамятных времен разные народы Земли привыкли называть людей чужого племени иноземцами, подчеркивая тем самым, что те появились из далеких земель... люди привыкли находить чужаков, лишь отправляясь в путешествие... встречать гостей, проделавших долгий путь... хотя даже на Земле проблема расстояний стремительно теряла значение... мы по-прежнему верили, что самые неожиданные гости обнаружатся лишь в самых удаленных краях, а потому с надеждой смотрели туда, где расстояния самые большие – в небо.

Этот рассказ невозможно не сравнивать с «Кредо» Лукьяненко. Возможно что два писателя просто поделились друг с другом идеей на каком нибудь «...кОне», уж очень похожа исходная идея и очень не похожа реализация.

У Лукьяненко – интересный социальный эксперимент плюс более-менее приличный детектив. У Каганова – нечто более личностное и, одновременно, авантюрное. В рассказе, по сравнению с «Кредо» меньше философии, но он куда как ярче... Один из тех, вроде простых рассказов, что запоминаются надолго.

Кстати, жанрово рассказ можно отнести к тому, что у нас называют «криминальным детективом».

Ярчайшая, смешная пародия на НФ-боевик, сочетанием безумного стёба с тонкой игрой глубоких смыслов напоминающая Станислава Лема.

Люди как роботы, роботы как люди. КиберМаугли, КосмоВий, три закона робототехники, незатейливая армейская премудрость и много чего ещё (перемешать и тщательно взболтать) сплошным фантасмагорическим потоком.

А в итоге — острый привкус горечи, который оставляют в душе пресловутые «невидимые миру слёзы»

Первое, что хочется сказать — «автор, пиши ещё». Серьёзно. Зрелая, остроумная и неожиданная, порой смешная фантастика которую можно сравнить только с (к сожалению уже с покойным) Шекли.

По сравнению с предыдущим сборником «Эпос хищника» — рост налицо. Здесь нет старых текстов, к фантастике так или иначе относятся все рассказы и повести сборника. И, надо заметить, этот любимый нами жанр (или всё таки метод?) прозе Каганова очень-очень идёт.

И «Майор Богдамир» сборник ничуть не портит. И даже наоборот.

История об учителе и ученице, о создателе и созданиях, гении и злодействе. Ещё – о том, порой неподъёмном, грузе, который мы тащим из детства во взрослую жизнь.

Интересная фантастика и хорошая проза, которые, правда, порой сбиваются на достаточно достаточно банальный экшен и не менее банальное богемное бытописательство. До шедевра этот роман, к сожалению, заметно не дотягивает.

Но сюжет романа – совершенно оригинален, так же как и идея фантастического романа из жизни современных художников (лично я на подобную тему могу вспомнить разве что несколько сумбурную дилогию Александры Сашневой «Без Наркоза»).

Последняя совместная вещь Стругацких. Почти реалистичная пьеса. Своего рода прогноз попытки реставрации «социализма», которая произойдёт спустя год после написания «жидов». Повесть о разъедающем душу страхе перед теми, кто руководит. О тех у кого этот страх есть, и о тех, у кого нет. И о том, как с этим страхом быть.

О названии пьесы Борис Натанович в своих комментариях написал: «все наши герои, независимо от их национальности, были в каком-то смысле «жидами» – внутри своего времени, внутри своего социума, внутри собственного народа». Вы в себе такого «внутреннего еврейства» никогда не чувствуете? Завидую.

Евангелие от АБС. Весть. Уж не знаю, насколько благая...

Христос из Назарета, Учитель Георгий Анатольевич Носов из Ташлина. Ну, и его сын – предводитель хипповой «флоры»...

Агасфер Лукич – скупщик душ человеческих, он же – вечный жид, он же – автор книг Иоанна Богослова.

И над всем этим — Демиург, творящий этот мир такой, каков он есть – мир отягощённый злом. Тот кто был богом отцом, тот кто был богом сыном и тот, кого мы готовы принять за дьявола-Воланда...

Вещь действительно лучшая у А.Б.С. Или, по крайней мере, ключ ко всему остальному. Последний совместный роман Аркадия и Бориса. Итог.

А что до попыток сравнивания (именно сравнивания, как в «сравнять с землёй» а не сравнения) «03» с «МиМ» Булгакова – так Стругацкие не первые и не последние, кто переосмысливал книги Нового Завета, проводя параллели с какими то событиями, помещёнными ими в современный им мир (у А.Б.С – мир ближайшего будущего). Вспомним ещё, ну хотя бы «Плаху» Айтматова. Каждая из этих книг несёт свои, оригинальные идеи. Читайте. Думайте.

зы. Тоже впервые прочитал в «Юности». Был потрясён. Узнал ли тогда Христа в Демиурге? Пожалуй, всё-таки узнал, хотя и не был в этом уверен на все 100.

Воспоминания писателя. Во многом – на вроде-бы неактуальное нынче тему «художник vs. власть». И о том, как в этой не слишком красивой грызне рождались шедевры фантастики XX века. Мировой фантастики, хотя, конечно Лем _там_ куда как известней будет.

Плюс заметки о писательской кухне, на мой взгляд куда как более ценные чем поучительные книги о том «как стать писателем».

Ну и, наконец, просто свидетельство одного из последних оставшихся в живых творцов уходящей эпохи. Человека, пережившего блокаду.

На языке крутится что-то вроде «зияющая вершина творчества Лукьяненко». С одной стороны – книга хорошая (за исключением четвёртой книги трилогии), с другой стартовая точка для такой халтуры как экранизация и та самая четвёртая книга. ... С.Л. то ли «пошёл в народ», то ли «вышел в тираж»...

Начну с внешнего. Антураж. Городское фэнтези, скрытая (магическая) подоплёка видимых нами событий. Параллели с Людьми в Чёрном и Гарри Поттером более чем очевидны. Беспроигрышный ход, позднее использованный Вадимом Пановым в «Тайном Городе».

Само по себе – это неплохо, более того – хорошо. Слово «иные» заиграло радугой смыслов и аллюзий. Тёмная и светлая инициации отлично вписались в наш опыт изучения собственной психологии. Наконец, анализ «истоков силы» в «сумеречном дозоре» — весьма глубокая идея, которая может стать отличной пищей для ума.

Вот только ещё одним из истоков этой книги стал банальный цинизм. Никакого особого нравственного выбора перед героями нет. Все они – участники вялотекущей борьбы [как-бы] добра с [как-бы] злом и чистая совесть в этой борьбе – роскошь не позволительная. И светлые и тёмные – одним миром мазаны – разве что Завулон гораздо большая сволочь чем Гессер, что выражается в привычке повелителя тьмы влюблять в себя девушек, отправляя затем их на верную гибель. В остальном же эти старые интриганы друг-друга стоят.

«Правда жизни» одержала здесь победу (боюсь, что полную и окончательную) над «идеализмом». Случайность ли, что именно в рамках этого цикла С.Л. начинает гнать откровенную коммерческую халтуру?

Другой нехороший признак мира «Дозоров» — некоторая «халявность» пути иных. Их достижения стоят им не слишком многого, груз лежащей на них ответственности не так уж велик. Разве что есть риск попасть между жерновами, как Алиса и Игорь из «Дневного Дозора». Впрочем, этой болезнью болеет не только эта книга, но в «последнем дозоре» она достигает своего апогея.

Впрочем живые, интересные, вызывающие сопереживание герои первых трёх книг компенсируют недостатки «общей композиции». Вот если бы С.Л. ещё и вовремя остановился...

Очень неуютная вещь. Настолько неуютная, что ставить заслуженный ею высший балл поначалу просто не хочется. В чьей то шкуре ты хочешь войти в этот мир?

В шкуре Абалкина — «зверя около двери»? Но когда в тебя стреляют, и ты умираешь, то это очень, очень больно.

В шкуре Каммерера, который хочет, но не может его спасти? Так же, как хочет, но не может его понять? Максим (Мак Сим) ведь тоже уже не вполне сын своего времени, слишком много следов в его душе оставила планета Саракш.

Или в шкуре, не приведи господь, Сикорски, эдакого, на свою беду – разумного, лейкоцита «мира полудня».

А так всех понимаешь и всем сочувствуешь. Только сделать ты тут ничего не можешь, даже придумать «альтернативку». Нет её... Что было бы, воссоединись Абалкин с «детонатором»? Конец всему? Конец детства и начало взрослой жизни человечества? Или просто один странный человек, который даже не рождён женщиной, смог бы понять сам себя? Мир полудня (как и любое хорошо организованное человеческое общество) такие эксперименты на себе позволить не может. Общество защищает себя от вмешательства извне, что бы оно не несло.

Книга похожая на греческие трагедии своей обречённостью. Её герои просто не в силах сойти с путей, предначертанных им. Кому легче от того, что пути эти в руках не богов, что героев направляет то, насколько они чувствуют или не чувствуют себя участниками человечества...

«Наверное, если собрать всех двуногих,

Получится что-то вечное и святое»

(с) Ю.Арабов (известен, в частности, как соавтор сценария к «Дням Затмения» Сокурова по мотивам «За миллиард лет до конца света»).

Антиутопия? Роман предупреждение? Книга о природе власти в современном информационном обществе? Будучи всем этим роман остаётся замечательной приключенческой фантастикой и не теряет актуальности вот уже сорок лет. Боюсь, и не потеряет, по крайней мере ещё в ближайшие лет сорок.

Когда спорят об этой книге, обычно обсуждают – имел ли моральное право Максим Каммерер делать то что он делал, не слишком ли велика цена его поступков? Забывая о том что он действовал не как прогрессор земли, но как житель Саракша, пусть и «свалившийся с Луны» из другого мира. Он не видел для себя пути возвращения назад, он повзрослел и возмужал в этом мире и связывал своё будущее с ним. А когда твой мир катится в пропасть, ты имеешь право спасать его как можешь, вместо того, чтобы рассчитывать оптимальный тормозной путь.

И, даже вернувшись, он остался не только гражданином Мира Полудня, но и парнем по имени Мак Сим с планеты Саракш. И это, во многом, определяет его поступки в «Жуке» и «Волнах», делает его ближе нам, людям ХХ-ХХI вв. Ведь в наше время кандидатов на роль «огненоносных творцов» (они же — «неизвестные отцы») тоже хватает.

ps. А ведь планировали Стругацкие написать «идеологически-правильное» чисто-развлекательное произведение (см. «Комментарии»). Вот уж воистину как в том анекдоте: «Бороду я конечно могу сбрить, а умище-то разве спрячешь?»

pps. Актуальность произведения подтверждает и то, что один очень популярный и среди читателей, и среди критиков современный фантаст написал своего рода ремейк ОО.... В наше время, в нашей стране. Кому интересно — смотрим «След Зомби» Дивова.

...и ещё один постскриптум... По поводу огненоносных творцов и неизвестных отцов... Для тех, кто не читал «Комментарии к пройденному». Дело в том, что этот роман существует а двух редакциях. При первоначальной его публикации в СССР от авторов потребовали убрать аллюзии с нашей страной, так чтобы роман остался антифашистским, но не антисоветским. Так «отцы» стали «творцами», Максим получил немецкую фамилию и на Саракше стало много немецких слов. В «послеперестроечной редакции» творцы обратно стали отцами, а панцеры — танками. И только фамилия у Максима осталась нездешней.

История рассказанная стариком (уже) Каммерером, сменившем Сикорски на посту руководителя ЧП КОМКОН-2. Неторопливый философский роман в документах. Столкновение человечества с принципиально иным будущим (тема, которую Стругацкие пробовали поднять в «Улитке», хотя там, как мне кажется, получилось нечто совсем иное). Следующий этап эволюции человека. По сути – конец истории человечества, известного нам, людены – совсем другая история. Но

Незаметно упало небо,

Не причинив никому вреда

В этом романе можно найти (если поискать) ответы на многие неразъяснённые вопросы предыдущих романов АБС. Например, ради чего погиб Абалкин. Можно найти много новых вопросов. Но «понять – значит упростить». А в общем – это конец истории будущего от АБС.

«... когда они ушли и не вернутся больше, мы все вздохнули ... с облегчением. Или с сожалением? Я не знаю. А ты? ... Я сказал. Всё, что мог, и всё, что сумел сказать.»

Одна из вещей, открывших тему «прогрессорства». О чём она. Мне представляется – прежде всего о конфликте двух миров, происходящем в сердце одного человека. О том, как не уживаются в одном человеке Дон Румата из Арканара и «человек полдня» — Антон.

Итак – человек из почти нереального светлого будущего в позднем средневековье. Только средневековье пострашнее нашего, такое что заканчивается не возрождением, но жутким тоталитаризмом. Он спасает тех, кого можно спасти, играя роль проводника в другой мир, лучший, чем тот, что его окружает.

Вот только не смог он спасти, кого спасти хотелось сильнее всего. Не хватило для этого (i.m.h.o., здесь есть о чём спорить) внутренней целостности. Вот тогда-то, ослеплённый горем Антон, наконец становится Доном Руматой. С двумя мечами и сердцем полным ярости. И светлый «Мир Полудня» не смог его, такого, ни принять, ни оставить в Арканаре.

The End.

зы. Книга написана уже после того, как Аркадий Натанович «упоминает «Радугу», как «нашу последнюю повесть о „далеком“ коммунизме, которую мы пишем». (Б.Н.С. Комментарии к Пройденному»). Задумана эта вещь была как весёлый роман «про мушкетёров». Вот только писалась она когда в нашей стране закончилась «оттепель» и тех писателей, кто не лизал сапог, начали этим сапогом бить.