Итак, «Лунная пыль»...

Первая экспедиция на Луну прервана внезапной катастрофой при посадке. Корабль и его единственный пилот Джессап, кажется, обречены на тихую бесславную гибель в невероятных толщах лунной пыли...

Удивительной мощи произведение, в котором — при все его краткости — Саари удалось охватить целый спектр проблем и опасностей только разворачивающейся космической гонки сверхдержав и последующего освоения космического пространства. Психологические, экономические, инфраструктурные аспекты выявлены им и лаконично, но ясно рассмотрены. При этом не забывается человеческое измерение проблемы, а в финале и вовсе становится во главу угла. Сила человеческого духа и готовность к подвигу против жестокой мощи целой Вселенной. И, прямо по завету Блеза Паскаля, это оказываются равновеликие силы!

Суровое, но крайне вдохновляющее произведение! Оно вновь актуально, а может быть и всегда таковым оставалось, как, например ,сверхсовременный сериал «Ради всего человечества», как противоречивая, но прорывная работа Илона Маска.

Только один аспект не рассмотрен автором — политический. Это могу сделать я! Мы — человечество — должны быть благодарны и свято чтить память Сергея Королева, Юрия Гагарина и десятков тысяч советских людей ,которые проявляя недюжинные знания и массовый героизм сделали космос близким, сделали все для того, чтобы он стал новым домом для наших потомков. Практичные американцы скорее всего ограничились бы спутниками-шпионами и робототехникой, но русский дух и великая мечта о светлом будущем для всех заставили и их проявить лучшие черты характера, никак не связанные с ожиданиями повышения нормы прибыли.

Кажется, это последний опубликованный рассказ Оливера Саари. Как и его герой — пилот Джессап, он не закончил унынием и отчаянием. Ушел с литературной сцены победителем. Указал путь новым поколениям авторов и читателей. Через семь лет его ровесник Артур Кларк напишет целый роман со сходной коллизией, а человек выйдет в космическое пространство!

Низкий поклон Андрею Бурцеву и его команде за открытие для русскоязычных читателей такого замечательного автора и визионера, как Оливер Саари!

Итак, «Легкая добыча» («Сидящая утка»)...

Четверо астронавтов на первой в истории космической станции накануне новой — ядерной — войны пытаются противостоять своим страхам и ищут в себе силы, чтобы исполнить военный долг до конца...

Психологический этюд на тему паранойи и фобий, которые искажают наше восприятие реальности и могут привести к внутренней катастрофе.

В эпоху Холодной войны фокус внимания Саари смещается от внешнего космоса и его угроз к внутренним безднам психики, которые таят не меньше, а может и больше, опасностей, чем холод и вакуум Вселенной. Причем оба космоса в текстах автора находятся в постоянном сопряжении и взаимном проникновении, усиливая эффект воздействия и глубину мысли и конфликта.

Какие бы причины не заставили Саари отказаться от творчества, его судьба — трагическая судьба писателя. Мог бы стать именем не менее громким, чем Альфред Бестер, породить целые школы последователей. Но не стал и не породил. Очень печальная история!

Спасибо Андрею Бурцеву и команде за возможность ознакомиться с таким замечательным рассказом!

Итак, «Каннибалы»...

Трое случайных попутчиков — авантюрист, ученый и политический изгнанник — в далеком будущем прибывают в систему Альтаира и встречают там цивилизацию с крайне строгими гастрономическими пристрастиями, что приводит к неожиданным последствиям.

Начинал читать чуть ли не по принуждению, но Саари — хороший писатель, умеющий увлекать. Уже на второй странице меня было от рассказа за уши не оторвать. Драйвово, талантливо безумно и абсурдно забавно. К тому же интересно как документ своего времени — эпохи Второй мировой. Вопросы расовых и культурных отличий, тема войны и мира стоят здесь в очень острой форме. Одно лютое «марсианское гестапо» чего стоит!

К тому же вновь актуально. Ведь недавние исследования — теоретические конечно же — показывают, что высокоразвитые организмы в разных звездных системах в результате эволюции будут не так уж сильно различаться между собой. Биология существ на углеродной основе не может похвастаться слишком большим разнообразием форм и метаболизмов. Так что и с аляйнами, выросшими под лучами иных звезд, можно будет найти контакт, если постараться.

Если только ответ на загадку «великого молчания» не окажется слишком страшным...

Итак, «Дверь»...

Авантюрист, ставший жертвой ограбления в североафриканской пустыне, ищет артефакт древней цивилизации, чтобы спасти свою жизнь...

Да, это небольшая трагикомическая зарисовка с финальным твистом, ни на что особо не претендующая. Но написано мастеровито, как всегда у Саари. Очень хорошо показано мерцание сознания у умирающего от жажды человека — от отчаяния к надежде.

Интересно, что это постоянный мотив автора — непоседливый человек с пытливым умом и жаждой острых ощущений ищет приключений на свою «пятую точку» и находит их в полном объеме)) Видимо, Саари был домоседом (или это финский менталитет такой), и люди, желающие внезапных перемен судьбы, вызывали у него скепсис и недоумение.

Итак, «Мир без тени»...

Внезапно в небе над Землей вспыхивает Зеленая Новая — звезда, не имеющая собственного спектра светимости. Молодой миллионер и плейбой смущает своего старого профессора внезапной переменой поведения и вовлекает его в собственные странные эскапады, приведшие к удивительному приключению.

Забавный и увлекательный рассказ-кентавр, абсурдная фантастика с интереснейшими придумками, намного обогнавшими свое время. Впечатление такое, будто Конан Дойла попросили кратко пересказать то ли «Благие знамения», то ли одну из серий «Рика и Морти». К тому же текст в чем-то предвосхищает некоторые идеи киберпанка и «Матрицы» (даже ее зеленую цветокоррекцию): «ментальная проекция собственного ««я»», и все такое... Саари как всегда невероятно крут!

Спасио Андрею Бурцеву и команде за продолжение знакомства с замечательным автором.

Итак, «Незваный гость»...

Некий крупный капиталистический хищник Болдуин стал жертвой собственных интриг и жадности. И теперь, чтобы отстоять свое право на существование, он должен решить ряд сложнейших юридических задач и психологическую дилемму.

От вызванных Мировой войной рассказов о нашествии пришельцев Саари в эпоху Холодной войны переходит к тексту о паранойе и одном из самых глубинных страхов человека «общества спектакля» — страхе потери собственной личности, о проблеме самоидентичности. И хотя рассказ начинается вообще в другой звездной системе, и действие разворачивается в далеком будущем главное в этом произведении не внешний космос, а внутренний, глубины человеческого сознания.

Тут Саари торит дорогу уже начинающему визионеру Филипу Дику и другим мастерам грядущей «новой волны». Рассказ ведь и в Англии сразу же был издан. Так и вижу молодого Джима Балларда, подумывающего о писательской карьере, который, прочитав рассказ, удивился: «Ах вот какую фантастику уже писать можно?!»

Жаль, что Оливер Саари на этом практически и закончил свою карьеру. Он показал и потенциал своего мастерства и то, что может быть актуальным в культуре и адекватным эпохе, даже в чем-то ее определять. Перед нами еще одна страница трагического творчества ,коих в истории литературы и так не мало.

Но этому рассказу — заслуженная «десятка«!

Итак, «Среди песчаного моря»...

Внезапная авиакатастрофа на Марсе приводит трех космических авантюристов к великому открытию...

Замечательное «планетарное приключение» в стиле Стенли Вейнбаума и предваряющее не менее увлекательные новеллы Ли Брэккет. Конечно, с точки зрения нынешних знаний о Марсе, рассказ устарел, но он не растерял своей живости, драйвовости и атмосферы подлинной космической романтики. А учитывая, готовящийся в разных странах штурм Марса, он вновь становится актуальным.

К тому же в истории Саари есть грозное предупреждение об угрозе гибели цивилизации, которая не сможет найти конструктивный способ решить свои противоречия в развитии.

А еще тут описана крайне любопытная и реалистичная форма инопланетной жизни.

Большое спасибо команде Андрея Бурцева за возможность ознакомиться с такой замечательной историей!

Итак, «Тайна подземелья»...

Геолог и его спутник, исследующие полезные ископаемые Аляски, натыкаются на неопознанный летающий объект и его подземную базу...

Совершенно естественно, что в разгар Второй мировой войны тема борьбы с жестокими чужими была самой актуальной в массовой культуре. Но мне она, честно говоря, совсем не близка. Понятно, что старый добрый «кольт» лучшее средство для общения с незнакомцами, но все-таки гуманизм и опора на конструктивность разума кажется более перспективной.

Хотя сцены ковровых бомбардировок и эпическая битва выписаны очень хорошо, чего уж! Это такая европейская прививка к американским представлениям о дистанционной и захватнической войне.

К ряду узловых моментов рассказа возникают вопросы, но артикулировать их не представляет смысла. В целом, это удача автора.

Итак, «Прохождение Сигмы Лиры»...

Не только Земле и человечеству, но всей Солнечной системе грозит катастрофа космических масштабов. Но люди, носители разума, не собираются сдаваться безропотно на гибель. И вот к пределам туманности Сигмы Лиры отправляется экспедиция, состоящая из храбрых космонавтов и ученых.

Вновь у Саари в двигатель сюжета заложена глубокая, сложная и весьма оригинальная идея. О чем-то таком ученые, а не только мечтатели, стали размышлять и делать практические выводы буквально в последние пару десятков лет. А еще тут описаны комические полеты на гравитационной тяге в духе «Интерстеллара» Криса Нолана. А ведь рассказ больше восьмидесяти лет назад опубликован!

Точно, Саари — прогрессор, случайно ставший автором палп-фикшн.

И еще тут сильно и хорошо рассказана история человека, идущего на подвиг «ради всего человечества».

Итак, «Вокруг бесконечности»...

Не устаю удивляться рассказам Саари! В 1940 году написать о путешествии в иное измерение. Рассказать о теории многомерности, мультивселенных, «карманных Вселенных«! О том ,что сейчас является передовым краем науки. И при этом он не теряет человеческого измерения. Психология, порывы страсти — все очень убедительно!

Начинаешь подозревать: а не был ли Оливер Саари несчастным попаданцем из ближайшего будущего. Ученым, ставшим жертвой собственного эксперимента? И чтобы свести концы с концами в середине 20 века он писал рассказы на основе теорий, которые вычитал в учебниках в студенческие годы середины 21 века))

Спасибо Андрею Бурцеву и его команде за возможность ознакомиться со столь интригующим автором!

Итак, «Сгибатель времени».

Это замечательная зарисовка на не шибко мной любимую тему временного парадокса. Но это настоящее «сайнс фикшн», «наукообразное чтиво» в лучшем своем виде. Такое мог бы и Тед Чан написать несколько лет назад. Фактура основана на Теории относительности, и автор так ее рассматривает, что и по сию пору его выкладки совершенно актуальны для современной науки, находятся на краю ее перспективных разработок.

При этом и пишет Саари, как вятшие авторы того времени — Азимов, Каттнер, Хайнлайн.

Респект ему!

Итак, «Два здравомыслящих человека».

Первые люди на первой специально оборудованной ракете достигают нижней границы космоса, а вскоре после приземления обнаруживают, что на всей планете все живые организмы невероятным образом изменились.

С точки зрения фактуры, рассказ основан на устаревших представлениях о теории эволюции, характерных для науки до открытия ДНК. Впрочем, версия о скачкообразных изменениях живых форм пока не опровергнута, насколько мне известно.

Но с художественной точки зрения рассказ просто отличный! Сама ткань текста, нагнетание саспенса, очерк главных героев — все сделано на великолепном техническом уровне. История завораживает, невозможно оторваться! Похоже на ранние рассказы Альфреда Бестера на сходные темы, типа «Адам без Евы». Также видно влияние «Эволюции доктора Полларда» Эдмонда Гамильтона.

В общем, похоже, Оливер Саари новое замечательное открытие для меня из эпохи ранней научной фантастики.

Так что большое спасибо команде Андрея Бурцева за возможность ознакомиться с этим весьма любопытным текстом!

Итак, «Звездный исход» или «Звездная Миграция».

Рассказик короткий, для своей эпохи написанный на достойном художественном (надо понимать, что за аудитория его воспринимала) и интеллектуальном уровне.

Интересны вот какие моменты. Уже в 1937 Саари описывает фактически фотонные звездолеты, а также пытается показать разумную форму жизни, максимально далекую от хомо сапиенса.

Еще подкупает его вера, точнее убежденность в бесконечной силе разума, способного решить, казалось бы, самые неразрешимые и опасные проблемы. Пусть это и выглядит несколько утопично. Действие рассказа происходит в ближайшем будущем — 1944 году, а тогда, как мы знаем, разумную форму жизни на Земле интересовали более мрачные вопросы, чем встреча с умными и добрыми меркуринианами.

Итак, «Захватчики из Мира Монстров».

Это такой ремейк «Острова сокровищ» раннекосмической эры (ведь ракеты Фау-2 уже достигали космоса на высших точках своих парабол): с поисками собственно сокровищ, мятежниками и пиратами, дикими аборигенами и несчастными робинзонами.

Вся фактура новеллы уже устарела — заселенные миры Солнечной системы, почти земная биосфера на Нептуне, радиация, делающая из обычных животных гигантов; но три живых и любопытных момента хотелось бы отметить.

Во-первых, наркотическая зависимость главного героя Поллака, как мотивировка и двигатель сюжета. У Гамильтона очень ярким и выпуклым получился образ закоренелого наркомана, психологически правдивый и страшный. От того и арка этого героя берет за живое, не оставляет равнодушным.

Во-вторых, страстный культуртрегерский порыв Гамильтона по одомашниванию космоса, попытка показать его скорее интересным, чем страшным. Пробудить любопытство, а не ужас. Для тех времен в западной фантастике это не было мэйнстримом. А Гамильтон действительно желал для человечества космического будущего.

И постоянно встречающиеся в произведениях Гамильтона сильные женские характеры, что до знакомства с Ли Брэккет, что после. У него в рассказах женщина никогда не бывает просто жертвой или ценным призом, хотя она часто и то, и другое. Прежде всего женщина у Гамильтона — борец, исследовательница, победительница, первопроходец. Например, здесь главная героиня Ева Грэхем попросту организовала экспедицию — уж какую смогла — для поиска затерявшегося в пучинах пространства брата, и несмотря на все муки и лишения готова была идти до конца, ради того, чтобы узнать истину. Она кажется более сильной и целой, чем опустившийся нарколыга Поллок. И это за десятилетия до Первой волны феминизма, когда никакой «повесткой» еще и не пахло.

В общем, даже в более слабых своих произведениях Гамильтон сильнее и мастеровитее подавляющего большинства борзописцев. Его тексты, фактурно устаревшие, с художественной точки зрения живы, вызывают интерес, и способны многому научить новые поколения авторов.

Большое спасибо Андрею Бурцеву и команде за возможность прочитать эту бойкую авантюрную новеллу.

Итак, «Гибельная комета» или «Комета судьбы»...

Из аннотации, представленной на этой странице, можно подумать, что данная короткая повесть (а по жанру это именно повесть — слишком большой охват событий и сложный сюжет для рассказа), типичный представитель палп-галиматьи из эпохи до «Золотого века», но я с подобной трактовкой не могу согласиться.

Зная тридцать лет Гамильтона как мастера приключенческого жанра и ранней космооперы, я был приятно удивлен и обрадован, когда этот текст открыл для меня его грань прозаика-художника, современника Фицджеральда, Фолкнера, Хэмингуэя, мастера школы современной новеллы.

Например, чтобы не быть голословным, прочитавший аннотацию и приступивший к рассказу интересант с удивлением обнаружит, что повесть начинается с высокоэмоциональной и яркой пейзажной зарисовки и знакомит нас с пешим туристом средних лет Марлиным. Сам выбор центрального персонажа-наблюдателя говорит о мастерстве Гамильтона-новеллиста, художественная вязь текста только усиливает эффект вовлеченности и увлекательности. А например, картины паники и потрясений мирового масштаба настолько яркие, сочные и самобытные, при всей их краткости, что киноделы Голливуда повторить подобное смогли десятилетий семь спустя, когда набрали достаточно технической и ремесленной мощи.

Но не только художественными достоинствами замечательна эта повесть. Это подлинная НАУЧНАЯ фантастика, самая сердцевина, мякотка ее! Что повстречаем мы на сорока страничках текста?

Зарождение жизни в межзвездном пространстве.

Киборгизация высших разумных существ и освоение Вселенной бессмертными искусственными интеллектами.

Гравитационно-волновой эффект.

Космические корабли, двигающиеся на энергии излучения звезды (тут Гамильтон немного спутал излучение и солнечный ветер, но сейчас работы инженеров ведутся в обоих направлениях).

Катаклизм космических масштабов, связанный с изменением орбиты движения планет.

Все это СЕЙЧАС является передовым краем науки, предметом исследования учеными во всем мире в первые десятилетия 21 века. А ведь повесть опубликована почти сто лет назад.

С этим даже космическо-комический эффект связан. Гамильтон в тексте упоминает, что в Солнечной системе восемь планет. Я прочитал это, не задумываясь, человек-то современный. И только потом дошло — повесть написана и издана ДО открытия Плутона, а не ПОСЛЕ лишения его статуса полноценной планеты! Вот из какой седой древности доходит до нас сияние этого незаурядного таланта!

Также очень важную часть текста занимает его наполнение темой человека и человечности. Что делает нас людьми, что заставляет проявлять нас наши лучшие качества? Повесть ярко показывает, что хотя бы некогда Северо-Американские Соединенные Штаты были страной храбрецов, страной героев. Когда простой человек, а не супергерой, шел на подвиг за други своя, за жизнь на Земле, не одевая для этого трусы поверх колготок из спандекса.

В общем, эта повесть Гамильтона привела меня в нешуточный восторг. Всегда приятно открыть такие яркие грани таланта у знакомого с детства автора. Причем удивительно, что это написал совсем молодой, начинающий автор. Гамильтон и десять, и пятнадцать лет спустя писал более грубо сработанные и схематичные вещи. Но тут, видимо, звезды сошлись, позволив Гамильтону выдать на-гора чуть ли не шедевр научной фантастики.

Будь у меня такая возможность я бы обязательно проголосовал за это произведение Гамильтона на вручении ретро-Хьюго в номинации «короткая повесть». Поэтому смело и горячо рекомендую эту повесть как поклонникам автора, так и неофитам, желающим ознакомиться с творчеством этого несомненного классика и дуайена жанра.

Как всегда большое спасибо Андрею Бурцеву и его команде за возможность ознакомиться со столь ярким и самобытным произведением.

Если бы не пара-тройка трезвомыслящих отзывов, страшно было бы свой писать.

«Цвет волшебства» я почти четверть века назад прочитал и не особо впечатлился. С тех пор имя Пратчетта постоянно было на слуху, как назойливое жужжание насекомого. Я даже все экранизации посмотрел (кроме новинки о стражах), и кое-какие мне понравились.

И вот плохое самочувствие, свободное время и пара роликов от визжащих в восторге буктьюберш сподвигли меня на прослушивание аудиоверсии первого романа о Страже. Впечатления спорные.

Это, конечно, не юмористическая фантастика. Вначале я был огорчен, что все персонажи ,кроме циника Витинари, — клинические идиоты. Но на середине книги до меня дошло: они не идиоты, они клоуны. И этот роман — клоунское фэнтези. И клоуны они не смешные. И тебя заперли с ними в одном помещении на 12 часов, смотреть бесконечное скучное представление. За эти нескончаемые часы (а я скорее из злобы, чем из-за мазохизма решил домучить себя до финала) я пару раз улыбнулся, а один раз даже рассмеялся, только — убей не помню — на каком месте. В воспоминаниях книга кажется сплошной некрашеной стеной из бетона.

Как детектив книга вообще дно днищенское ,учитывая, что кто злодей, становится понятно на второй же сцене. Пратчетт даже не удосужился попытаться сложить логическую головоломку. Злодей просто объявил себя таковым сам ближе к концовке, а потом его еще и детектив разоблачил, УЗНАВ ПО ПОХОДКЕ!

Фэнтези это тоже никакое, так как автор постоянно ломает «четвертую стену» ,упоминая буксиры, телефоны и поезда.

А юмор у него какой! Пратчетт постоянно более или менее удачно подхихикнет, а потом пять минут (три страницы) объясняет, в чем была соль шутки. И под конец шуточного пассажа ты уже зеваешь до боли в челюстях.

И если это цирковое фэнтези, то стоит только клоунам — прямо как в анекдоте — начать дубасить друг дружку по голове палкой, то есть Пратчетт начинает философствовать о людской природе или природе власти, ему не веришь: слишком сложно для цирка. Полный раздрай формы и содержания.

Так почему же я поставлю хоть сколько-то приемлемую оценку?

Во-первых, 1980-е были наверно самой суровой эпохой в истории жанра фэнтези. Топовыми циклами стали Шанарра Терри Брукса и Гобелены Фьонавара Кея, на фоне прочего жанрового днища книга Пратчетта несомненно блистает.

Во-вторых, все-таки он многое угадал в развитие жанра и предсказал. Ретеллинг, настоящую деконструкцию фэнтези от мастеров вроде Мартина и Аберкромби (вот у кого в книгах бездна сочного английского юмора!), дракономанию (в некоторых сценах с драконом создается стойкое впечатление, что ДиДы этой книгой вдохновлялись, а не наработками ДжРРМ), расцвет городской фэнтези.

В-третьих, Пратчетт несомненно обладал недюжинным оригинальным талантом (судя по некоторым сценам, он мог вполне придумать в одно перо гримдарк — вот это была бы революция!), эпизоды с драконом, патрицием Витинари и госпожой Овниц по-настоящему увлекают. Виден потенциал автора. и хочется даже против воли и общего впечатления узнать еще какие-нибудь истории о Плоском мире.

И конечно, исполнение. Читая сам, я бы наверно бросил на первой трети книги, но по обстоятельствам я слушал книгу с Ютуба в двух исполнениях. Некоего Кота Баюна и Александра Клюквина. Кот Баюн целый радиоспектакль затеял со звуковыми эффектами, музыкой и разложением на много голосов, Клюквин просто читает, тоже выделяя персонажей разными голосами, но ведь он и чтец от Бога! Заслушаешься, не можешь остановиться. Всем рекомендую!

В общем, Пратчетт меня не разочаровал, потому что из экранизаций я знал, чего ожидать и не особо очаровывался. Так что решил уделить время на еще несколько книг автора. Вдруг его тру-фаны правы и он со временем стал писать все лучше и лучше. Проверим!

Я уже несколько лет «всем, имеющим уши», рассказывал о том, какой великий писатель Маккарти. И тут «Азбука», наконец, издает всю «Пограничную трилогию» в «правильном» типографском оформлении, как ее задумывал автор. Это был повод перечитать книги любимого автора, ведь любовь нужно поддерживать делами, а не только рассказами о ней.

Что ж, при повторном обращении роман ничуть не теряет своей мощи воздействия на душу и ум. Даже наоборот, я меньше своего восхищенного внимания уделял внешней стороне прозы автора — стиль, образы, поэтический дух, сколько смотрел вглубь того, что собственно сообщает своим романом автор, его мировоззрение, миросозерцание.

Он, безусловно, метафизик реального. И метафизика у него негативная. Вот как он это делает.

Вскоре после начала романа два юных ковбоя отправляются в дальний путь на Юг, и по ходу дела устраиваются на ночлег:

«Джон-Грейди лежал, завернувшись в одеяло, и смотрел на узкий серпик месяца, зацепившийся за горный хребет. В сине-черном небе Плеяды устремлялись вверх, в ту самую всепоглощающую тьму, что правит миром, и тянули за собой и бриллиант Ориона, и ожерелье Кассиопеи. Плеяды двигались по фосфоресцирующему мраку, как гигантский бредень. Джон-Грейди лежал, слушая, как сопят его спутники, и созерцая дикую природу вокруг и неведомые дали в самом себе».

Вот так — всепоглощающая тьма, что правит миром. Это — зло, оно словно «темная материя» пронизывает нашу реальность и в его поле тяготения и приходится существовать и мучиться всему живому. Заметьте, еще до открытия и широкого распространения новейших идей о физике мироздания, художник со своей сверхчувственной интуицией понял, как дела на свете делаются. С такой могущественной силой, что формирует галактики и скопления галактик, спорить, конечно, бессмысленно. И никакой Бог или вера в него помочь не могут. Сатирический образ из финала романа — радиопастор, который благословляет скотину без наложения рук, а воскресить присланных ему по почте покойников не может, более чем характерен для раскрытия авторской позиции.

Возможен только свободный выбор, но и он не несет никакого облегчения уготованных «всякой плоти» страданий. Можно не соглашаться с Маккарти (я не могу), но нельзя не восхититься его мужественному и требовательному вглядыванию во мрак «неведомых далей» человеческой души.

Один из его выводов оставляет Маккарти среди моих любимых авторов ,пусть и с некоторым расхождением позиций. На протяжении всего романа он не устает показывать, что зло, страдание и жестокость очень четко разделяет людей по классовому признаку. Словно существует некоторый имущественный ценз в принятии и неприятии зла, жестокости ,страдания. От испытаний сердце богатых людей, привыкших и жаждущих неги и комфорта, только ожесточаются. Что умная сеньорита Альфонсина, что горячая юная красотка Алехандра, которая

не выдерживают испытания любовью, испытания злом-под-солнцем. А вот бедняки ,стойко перенося свои неизбывные страдания, остаются за редким исключением гуманными, отзывчивыми людьми. С радостью окажут помощь и поддержку в меру своих ничтожных социальных сил: накормят усталого путника, поделятся последним одеялом в зимних горах, угостят сигаретой замордованного арестанта. Есть исключения, но именно гуманизм повседневности бедных людей, а Джон-Грейди Коул один из них, и от его щедрости и доброты щемит сердце и согревается душа, и позволяет нашему миру продолжать свой бесконечный полет через бесконечный мрак Вселенной.

Вера в душу простого человека, подкрепленная фактами и требовательной совестью художника, оставляет Маккарти среди моих любимых писателей.

Итак, «Лилайн, лунная девушка».

Земля объята пламенем войны, развязанной жестоким диктатором Центральной империи ради «расширения территории своего влияния». Но молодой инженер Мэдден и знать этого не желает. Обуреваемый мечтой стать первым человеком в космосе и на Луне он спрятался в пустыне штата Колорадо и строит там собственную ракету. Чуть ли не каждую ночь ему во сне является прекрасная девушка Лилайн и умоляет его остановить работы из-за их опасности. Мэдден считает призрака плодом своего подсознания и продолжает упорно достигать своей цели. И конечно же, случается самое страшное. И теперь полет к Луне из попытки осуществить мечту превращается в суровую необходимость, потому что угроза нависла над существованием самой жизни на нашей планете.

Эта новелла — безусловный винтаж. Классический ранний Гамильтон.

Поэтому современный читатель, например я, может обнаружить в ней как большие плюсы, так и равновеликие промахи.

К недостаткам можно отнести излишне упрощенный стиль, конфликт, контрастированный до комикса, схематичность образов героев, многочисленные погрешности по научной и инженерной части.

Но плюсы новеллы заметно перевешивают.

Просто и доступно, но ярко и внятно Гамильтон смог на 30 страницах рассказать очень сложную историю, охватывающую миллионы лет и в которой решаются судьбы целого мира. Каждый, кто имеет творческий опыт, знает, что это весьма нетривиальная задача.

Написано, как я уже говорил, бесхитростно, но при этом какие яркие картины иного мира! Герои живые, конфликт между чувствами и долгом не высосан из пальца, а научная проблематика и по-прежнему актуальна и профетична.

Например, уже восемьдесят лет назад Гамильтон, еще до открытий физики плазмы и работ на сверхмощных коллайдерах описывает процесс термоядерного синтеза, почти не греша против наших нынешних о нем представлений.

А также автор поднимает важную проблему, которую, насколько я понимаю, не принято педалировать в современной НФ. Это классический вопрос об ответственности ученого за свое открытие, а также взаимоотношение деятелей науки и сильных мира сего. И о тех последствиях, что может принести миру их коллаборация. Последние скандалы и конфликты международного масштаба, связанные с бактериологическим и иным оружием, говорят о том, что эта проблематика все так же, к сожалению, остра и насущна. И новым поколениям писателей не грех бы поучиться у мастера прошлого века тому, как делать свои произведения гуманитарно важными даже при коммерческом и развлекательном подходе.

Ко всему прочему, любителям Гамильтона будет интересна эта новелла еще и тем, что это явный эскиз будущих «Звездных королей». Ведь тут есть и телепатическое общение во сне, и прекрасная принцесса из космоса, и борьба с Черным орденом жестокого диктатора, и сверхмощное оружие тотального уничтожения. Даже имя героинь схоже — Лилайн, Лианна. Изображение эскизное, но виртуозное.

Хочется поблагодарить Андрея Бурцева сотоварищи, за отличный перевод это интересной новеллы любимого автора и возможность с нею ознакомиться.

У меня завелась привычка при чтении книг делать заметки, если, конечно, в книге есть над чем подумать. По поводу «Бесов» накатал страницы четыре печатного текста. Но не буду утомлять вероятных читателей моего отзыва.

Книга — однозначный шедевр всех времен и народов, но сказать о нем сегодня следует прежде всего вот что.

В левой блогосфере стало принято ругмя ругать Ф.М. за грязный пасквиль на революционеров, но это чушь, вызванная «торопливостью» и «недосиженностью» юной и не очень левацкой поросли. Если это и «грязный пасквиль», то на всю Россию.

Достоевский четыре года просидел за границей, среди чужих людей и без гроша в кармане. И это при его-то любви к России, к тяге ко всему в ней вечному и сиюминутному. А любимая Родина будто нарочно отталкивает его, в то время как в ней такие эпохальные дела делаются!

Реакция и контрреформы закручивают общественные гайки, молодежь бунтует, крестьяне стонут под игом выкупных платежей, у большинства думающих русских уже мозги кипят после десяти лет эпохи Великих реформ. А Достоевский, с его взрывным темпераментом, не может поучаствовать во всей этой катавасии. И поговорить-то не с кем, кроме как с жеманным сюсюкой Тургеневым, сиречь Степаном Егоровичем Кармазиновым. Вот наш гений и озлобился.

В «Бесах» злостной сатире преданы все слои и типажи российского общества, всех Ф.М. исстегал бичом памфлета — губернаторы, чиновники, высшая аристократия, мещане, крестьяне, инженеры и учителя, революционеры всех эпох и полицейские. Старики, молодежь, почтенные матроны, девицы и девочки. Достоевский издевается и над великосветской прециозностью (Кармазинов, Верховенский-старший и генерал в клубе), и над христианским милосердием и самопожертвованием (Дарья Шатова и Софья Матвеевна), Мария Шатова вообще пародия на Богородицу! Он даже лютого душегуба Федьку ухитрился в сатирических тонах изобразить.

Любая идея, выдвинутая персонажем книги, немедленно возгоняется до абсурдного абсолюта, а потом втаптывается в неиссякаемую тверскую грязь. Что социализм, что либерализм, что охранительство — все Федору Михайловичу смешно и отвратительно.

И сделано-то как хитро. Расправа производится руками самих персонажей книги, вечно между собой спорящих по любому поводу. А всю историю собрал в кучку и рассказал от своего имени омерзительный трусливый паскудник, носящий и фамилию характерную: Г-в, то есть Г(рязно)в, а то и Г(известная субстанция)в! Жуткая обезьяна Достоевского, имеющая все недостатки своего создателя, но ни грана его достоинства.

И при этом — вот он бумеранг кармы — практически во всех персонажах романа есть очень четкий отпечаток личности автора, они части его души.

Шатов — с его «почти физической любовью к русскому мужику» (фраза моей училки по литературе).

Верховенский-старший — с его абстрактным либерализмом и любовью к Мадонне Рафаэля.

Кириллов — маньяк своеволия и псевдоэпилептик.

Кармазинов — с его авторским самомнением и ревностью к чужому таланту. (Достоевский ревновал Тургенева за гонорары и якобы незаслуженный успех у публики, вот и накатал лживый пасквиль).

Ставрогин — несомненно. С его гордыней столбового дворянина и завышенным ЧСВ.

Федька Каторжный, сирота, прошедший через горнило религиозных сомнений, — тут и говорить нечего, само имя разоблачает прототипа персонажа.

Даже Петруша Верховенский. Конечно, Ф.М. не был никогда грязным убийцей и подлецом, а вот интеллектуальным провокатором был, да еще каким! Роман «Бесы» — это одна сплошная провокация, буквально сотрясшая и продолжающая сотрясать основы коллективного интеллекта человечества.

Потому что это произведение искусства самого высшего эшелона доступной человеческому разуму эстетики!

Тут тебе не только азбучно явленный полифонизм Достоевского (речевые характеристики персонажей вообще-то присущи всем великим нашим классикам), но и невероятная композиция и структура повествования, уникально широкий диапазон в эмоциональном регистре — от злостной сатиры до трагедии эсхиловского и шекспировского масштаба (при чтении сцен родов Марьи Шатовой и самоубийства Кириллова физически трясти начинает, какие бы у тебя крепкие нервы ни были!).

А язык! Впечатление такое, что 800-страничный роман написан то ли японскими танка, то ли скальдическими висами. Каждое слово в книге насыщено смыслами и имеет тьму интертекстуальных связей. Это чистая поэзия, в своем, конечно, роде.

У романа в этом году юбилей — он печатался ровно 150 лет назад, я его знаю почти четверть века.

В девятнадцать лет — Достоевский был как бог, создавший свой личный космос. В который я нырнул вверх тормашками, что твой попаданец.

В середине нулевых, когда я был религиозным мракобесом, я видел его как кладезь, вырытый в самое сердце Духовного Абсолюта, Апокалипсис наших дней и предсказание бесовского разгула кровавой русской смуты. Да, тогда моя головушка была полна подобной дребедени и дряни. Долго потом пришлось выдавливать из себя по капле раба Божьего и буржуйского лакея.

В 2012 году я читал «Бесов» в качестве жестокой сатиры на русский либерализм начала 21 века и на «белоленточное» движение, в частности.

Сейчас для меня «Бесы» — это прежде всего памфлет против абстрактных измышлений и бессмысленных петель ума, засоряющих сознание и никогда не проходящих проверку практикой. А также это великое сокровище эстетики и целый университетский курс по технике создания романа. Из которого только и черпай методы и приемы, не исчерпаешь.

Но это опыт моего личного восприятия, общечеловеческие смыслы и актуальность тоже никуда не делись.

Например, сейчас ясно видно, что Шигалев и его теория, «шигалевщина» — это тот самый либеральный цифровой концлагерь, который начал строиться по всему миру, а потом и у нас, начиная с 1975 года. И, возможно, будет таки достроен, и сведет человечество к полному ничтожеству. И тогда мы все увидим, «что стало бы с Россией, не случись революции». Увидим, да поздно будет. А потом и видеть станет некому.

Или произойдет очередная перемена нашей общей участи. Чего я всем от души и желаю.

П.С. Единственное, чего я никогда не прощу Достоевскому — это злостную и несправедливую карикатуру на Тургенева (Кармазинов). Иван Сергеевич был и мудрее Федора Михайловича, и глубже, и художественно, как минимум, ни на гран не слабее.

У меня был выбор, как провести этот вечер: посмотреть, наконец, «Снайдеркат» или прочитать следующую по очереди пьесу Островского. Победила классика!

И я не пожалел. Комедия в пяти действиях, по определению автора, начинается с диалога полицая-держиморды Тигрия Львовича Лютова (можно начать смеяться) и купца Епишкина: мол, сад у купца очень хорош, и деревья красивые. Будет идти мимо прохожий, зараз и повесится на суку. Поэтому надо загородить сад забором, чтобы людей не искушать.

У меня начало свербить в зобу от смеха. Дальше-больше. Центральная героиня, Настенька, сирота, живет у дяди бывшего чиновника, свихнувшегося от жадности. Ее вырастили у крестной в холе и неге, а потом выгнали из-за слишком яркой внешности, крестная собственных дочек-дурнушек не могла замуж выдать. Дядя-скопидом тоже ее куском черствого хлеба попрекает, а его забитая вынужденной нищетой жена лишь помогает племяннице побираться Христа ради. Теперь перед Настенькой стоит выбор: лечь безвременно в сырую могилу или идти на панель, торговать своим юным прекрасным телом. И все такое прочее...

И какие типы населяют сцену московского захолустья! Купец — торговец краденым, бандиты, дегенераты, полоумные перезревшие девки, битая-перебитая мужем купчиха-самодурка, разорившаяся мещанка — сплетница и кляузница. И отношения у них меж собой ну такие теплые, что только клочки по закоулочкам летят. И всех их опекает незримый суд праведный: под гражданский попадешь — в яму, уголовный — в острог.

Я только пару комедий смешнее, чем у Островского вспомнить могу: пожалуй, «Король Лир» и «Макбет» некоего Шейк-спира. У нашего-то классика гора трупов не такая высокая вырастает, вот и комедия менее смешная вышла.

То, что Островский показывает в пьесе, и есть Россиюшка, которые мы потеряли. А тридцать лет назад нашли. Но, уверен, не остановимся на этом чудесном обретении. Пойдем дальше в поисках легендарного Китеж-Глупова. Вангую, что и фашистская диктатура, и оккупация более сильными соседями не станут окончательными фазами нашего государственного строительства. Собирание желудей и шишек на лесной опушке и охота на крыс в обгорелых руинах городов — вот эту общественно-экономическую формацию, думаю, мы сумеем построить идеально. Но 99,9% населения повезет русским везением — умрут вовремя.

Впрочем, надеюсь оказаться таким же лжепророком, как баба Ванга. И что это чтение Островского навеяло лишь страшный сон, вроде того, что приснился бедной Настеньке Крутицкой.

Одно могу сказать уверенно: желаете знать в какой стране живете, не смотрите телек или левых блогеров на Ютубе. А читайте развеселые пьесы Александра Островского. Особенно позднего, битого жизнью, писавшего в пореформенной России в эпоху разгула реакции, черносотенства, первоначального накопления капитала.

П.С. Но каким же несравненным гениальным языком написан этот ужас-ужас! Какая высота драматургии, понимания жизни и человека. Поэзия высшего порядка!

Вчера по дороге домой услышал это стихотворение в исполнении Дмитрия Быкова с последующей интерпретацией: драма любви, драма творчества. Быков из тех людей, что могут вычитать что угодно из чего угодно. На самом деле первый план этого миниатюрного шедевра — высокое фэнтези. Именно фэнтези, а не сказка, из-за сложности, свернутой в точку чудовищной смысловой гравитации, и внешних натуралистических подробностей.

Один из ярких образцов гениальной поэзии Лермонтова. Читать всем носителям русского языка, не говоря уж о любителях фантастики))

Повесть, конечно, сатирическая. И начинается она с педагогического парадокса, не разрешенного и по сию пору, сто пятьдесят лет спустя (у повести юбилей в этом году, как и у ее автора). Компания, собравшаяся отметить в СПб Вербное воскресенье, решает: если жизнь в Россиюшке богоспасаемой жуткая лютая во все времена, как нужно воспитывать детей, готовить к взрослой жизни? Поркой или неуемным избалованием, чтобы потом было что приятно вспомнить. Тот, кто твердо убежден в необходимости порки, столбовой дворянин Орест Ватажков рассказывает историю своей жизни, приведя свою биографию как пример полезности изрядных телесных наказаний. Его рассказ и составляет содержание повести.

История делится на две части. Вначале действие происходит в эпоху правления неутомимого труженика Николая Палкина (Романова). Эпоха эта характерна барским самодурством, полицейским произволом и религиозным обскурантизмом. А еще — правда Лесков здесь об этом не упоминает — две трети населения было рабами, личным имуществом. В общем, духовные скрепы россиян были могучи и прочны как никогда! И Лесков со свойственным ему почти гениальным талантом все эти «радости жизни» очень ярко расписывает.

А потом наступает эпоха Великих реформ Александра Освободителя и тут уже правят бал абсурд, нелепица и полное смятение в умах. Ничего ни у кого не получается, идет глухая гражданская война всех со всеми, и даже рыбки в мутной воде толком не сыщешь, так как ее скрывает всплывшая на поверхность человеческая пена. Два персонажа, встреченных Ватажковым на жизненном пути, делают два далеко идущх вывода о нашей пореформенной действительности.

Первое. Самое прочное положение сейчас занимают бесхарактерные дураки.

Второе. Россия — исправительный карцер в сумасшедшем доме.

И автор, Лесков, этим выводам не возражает.

И потом вроде как серьезные исследователи задаются вопросом: почему Лесков не стал классиком первого ряда?

Ведь он, как и прочие, поднимает вопросы космического масштаба! Все вытащено на свет солнца и тщательно осмотрено. Церковь, госструктуры, семья, идейные течения, благоустроительство в стране, воспитание и образование...

...и все это залито автором известной субстанцией. Он — обиженный, или если сказать точнее и грубее — опущенный. В начале творческого пути его подвергли остракизму за то, что назвал всех скопом деятелей русского освободительного движения подлецами, дураками и подонками. А Лесков в ответ все оставшееся творчество мстил своим даровитым пером всему белому свету. Не критикуя то, что должно критиковать, не звал к неким светлым идеалам (вегетарианство не в счет), а просто изваливал в грязи и подвергал площадному осмеянию. И его за это приравнивать к Толстому и Тургеневу?!

Но стилист ,конечно, гениальный! В этом коротком романе (все же описана целая человеческая жизнь, показано общество, столицы, провинция) несколько десятков эпизодических персонажей из всех слоев тогдашнего сословного общества. И ни один не говорит похоже на другого! Просто невероятная языковая палитра! Читаешь и, брезгуя и отвращаясь от цинизма автора, не можешь оторваться.

Поэтому Лескова всем думающим людям читать нужно строго обязательно. Впитывать транслируемый им — сам признавался, что все взято из жизни, сочинять не умеет — бесконечно прекрасный русский язык и брать жестокие уроки истории.

Творчество Лескова и других классиков пореформенной России вновь, ровно 150 лет спустя, стало жгуче актуальным. Вновь происходит разгул реакции после неудачных антинародных реформ, вновь идет «развитие капитализма в России», вновь духовные скрепы свисают кандалами с наших шей. В этих условиях книги Лескова, циника и мизантропа, будут суровым, но необходимым подспорьем в воспитании независимого духа и высокой социальной ответственности!

Все-таки детей сечь надобно. Чтение Лескова и представляет из себя такую благотворную секуцию.

Жанр этой пьесы сам автор обозначил как комедию, что довольно странно. Я ни разу не улыбнулся за все время чтения и частично прослушивания радиоспектакля Малого театра. Возможно, сама ситуация и поступки персонажей настолько не стыкуются с нормами того времени, что это вызывало у первых зрителей и читателей взрывы гомерического смеха, но что-то слабо в это верится...

Сами посудите. Старик купец-миллионщик Ахов собирается свататься к двадцатилетней Агнии Кругловой, дочери промотавшегося и давно умершего купца, а она ему во внучки годится. К тому же ее угораздило влюбиться в приказчика Ахова, его племянника, скромного и затурканного Ипполита. И теперь перед Агнией стоит сложный жизненный выбор — выйти замуж за бесправного бедолагу и потом сопли на кулак наматывать или обречь себя на страдания под пятой старика-самодура и сатрапа, который собственных детей со свету сживает от жадности.

В общем, как Островский пошутил, так я и посмеялся. Прожив большую часть жизни при диком капитализме, я вообще отношусь к денежному вопросу и социальному статусу без тени иронии. Мало нам эта самая жизнь дает поводов для смеха над собственной бедностью.

В пьесе я бы выделил три смысловые пласта.

Личный. Когда все страдательные стороны конфликта решаются — пусть в меру сил и способностей — все же противостоять могущественному и опасному врагу. Это очень важно: поднять вопрос о личном мужестве во времена торжества хищничества и произвола сильных.

Социально-политический. Смысловым центром пьесы я считаю слова миллионера Ахова, сказанные им своему приказчику (и племяннику) Ипполиту: «Закон есть, но он не для тебя писан! Для тебя единственный закон — это моя воля!» А ведь это просто раскавыченная цитата из Маркса и Энгельса: «Воля правящего класса, возведенная в ранг закона». Неудивительно, что Маркс выучил русский, чтобы тексты в подлиннике читать. Раз у него здесь были такие гениальные единомышленники.

Потому что третьим основным пластом я бы назвал великий и гениальный русский язык, которым пьеса написана. Островский только имитирует разговорность и просторечность, но в сути своей это чистая поэзия, песнь в прозе. Прав был брат драматурга — мало кто видел в Александре Николаевиче большого поэта, а это очень жаль. Потому что русский язык Островского и других наших гениев — это действительно великая защита и опора. Его только нужно впустить в сердце, беречь и лелеять.

Концовка пьесы может несколько обескуражить. Зло не то чтобы наказано, оно посрамлено и унижено, оно растерянно. И горестным недоуменным воплем Ахова внезапно разрывается весь клубок противоречий. Может даже возникнуть недоверие к столь внезапной развязке. Но в этом и есть гениальное прозрение драматурга. До этой идеи буквально столетиями доходили очень и очень немногие. И по сию пору даже некоторые профессора Гарварда и прочих крупнейших бизнес-школ вместить не в силах: при капитализме ВСЕ живут в постоянном страхе потери и унижения, ВСЕ находятся под постоянным и неустанным давлением власти капитала. Как очень точно сказала мать Агнии, вдова купца Круглова: «И без денег тяжело, и с деньгами радости мало».

В этом году пьесе исполняется ровно 150 лет, и она вновь предельно актуальна. К сожалению... Так что рекомендую всем, особенно юношам и девушкам, только вступающим в жизнь. У Островского четко, ясно и открытым текстом сказано о том, в каком обществе мы живем и что нужно делать для выживания и достижения успеха. Ибо — и тут Островский вновь смыкается с Марксом — лишь «в борьбе отстоим мы право свое!»

Это правда, как в капле воды содержится полный образ Мирового океана, так и в этой повести Достоевского, в схематичном, кратком или сжатом виде содержатся все главные образы и идеи его великого творчества. При этом написана она на высшем уровне литературного мастерства, читается влет и будоражит воображение и нервы. Будит мысль.

Молодому поколению она дает важные нравственные уроки и показывает очень распространенные модели поведения, общественного и личного. Например, богатый и устроенный человек тоже может быть жалким неудачником и душевным лакеем (Трусоцкий), и — за хамство, цинизм и завышенное ЧСВ может последовать жестокая расплата (Вельчанинов).

Люди пожившие, могут соизмерить свой опыт и мировоззрение с опытом и взглядами Достоевского и его персонажей. А они глубоки, нетривиальны и психотерапевтически полезны. Мне, например, крайне любопытно было следить за душевными и бытовыми перипетиями Вельчанинова — сорокалетнего промотавшегося повесы, разложившегося и деградировавшего от праздной и безалаберной жизни.

Кстати, при этом чтении он был для меня самой интересной фигурой. Великосветский паразит, ведущий жизнь беспечную, проживающий буквально и символично наследие своих предков. Они, столетиями раньше служа в поместной коннице, сколотили большую и более-менее крепкую державу, в которой были абсолютными властителями, а их бездарные потомки, вроде Вельчанинова, все это бездумно прожрали и ввергли свое Отечество в разорение и гибель. Так что промотавшийся деградант Вельчанинов — это приговор, и суровый, «России, которую мы (великосветская чернь) потеряли».

Им противостоит молодая Россия круга Захлебининых, юноши и девушки дерзкие, наивные и имеющие твердые моральные принципы и пока неясные, но благородные цели в жизни. Видно, что Достоевскому искренне хочется верить в их светлое будущее, но он твердо оценивает и многочисленные опасности на пути. Власть Вельчаниновых (как он в миг укротил расшалившегося купчишку на станции в финале) и их подхалимов Трусоцких была слишком велика, власть гнили и разложения, и без кровавой очистки (как мы теперь знаем) они эту гибельную власть отдавать не желали. Достоевский это понимал и как рецепт всеобщего спасения предлагал возвращение к тру-христианству, но, к сожалению, «в эпоху технического воспроизведения предметов искусства» религиозный обскурантизм — это недостаточное и негодное средство.

Что нисколько не умаляет величие критической и художественной стороны текстов гения.

Я Достоевского лет десять не читал, думал, что он интересен может быть только в молодости. Оказалось — ничего подобного. И в сорок он может вдохновить, образумить, укрепить душевно. Читать и читать!

Питер Бретт пример редкого для нынешней поры развития жанра эпического фэнтези, который идет не торными путями. Сейчас принято вслед за графоманом Стивеном Эриксоном (и в более приемлемом виде у Джорджа Мартина) осваивать экстенсивно созданные собственной фантазией миры и развивать происходящие в них глобальные конфликты. Не в силах справиться со сложным и развернутым сюжетом такие авторы, что твой бесноватый фюрер, бросают в топку тотальной войны все новых богов, героев и армии оживших мертвецов.

Не то у Бретта (хоть он и иронизирует по поводу введения новых героев). С каждой новой книгой его цикла конфликт, заявленный с самого начала, только углубляется, приобретает новые обертона и нагружается дополнительными смыслами. Если в первом романе это была борьба одинокого героя с наступающей на человечество тьмой, то во втором сопротивление начало приобретать более массовый и организованный характер, а в третьей книге уже все здоровые, и не совсем, силы общества пытаются не только противостоять угрозе всеобщей гибели, но и определить судьбу дальнейшего развития цивилизации.

При этом круг персонажей в основном не расширяется. Это все те же люди, что упомянуты в «Меченом», только их судьба, их умы и сердца, их духовный рост показывается неизмеримо глубже, серьезнее и многограннее. К третьей книге цикла Бретт уже сделал более чем солидную заявку на то, что его не зря сравнивают с Джорджем Мартином и его эпичнейшей эпопеей. Просто подробнее рассказывая о действиях и чувствах героев, Бретт заставляет переосмыслить наше к ним отношение, делая их ярче, сочнее и харизматичнее.

При этом он не боится ни поднимать сложные вопросы современности, ни сложной структуры, таким образом создающейся.

Взаимодействие религиозного, постулирующего способа принятия реальности и научного, познающего. Роль и место женщины в современном сложном социуме, соотношение низовой демократической инициативы и диктата консервативной власти, опирающейся на силу традиции и инерцию обыденного мышления. Надежда на Избавителя, Избранного, сверхчеловека или создание широкой коалиции сил, опора на творческую энергию масс и ее коллективную пассионарность.

И все это подано не дидактически, не в рамках нудного лекционного курса, а через живые и сложные характеры, их глубокие конфликты и неразрешимые, кажется, противоречия.

Бретт не боится созидать самые сложные образы. Святой в миру, находящийся на духовном распутье. Харизматичный духовный лидер армии фанатиков. Художник, открывающий в себе внезапно такие бездны таланта, к которым он попросту психологически и нравственно не готов. Социопатка с исковерканной дурным воспитанием психикой, жаждущая обрести психическую норму и силу духа. Коварная и мудрая маккиавелистка в полупрозрачных шелках, обладающая невероятным женским магнетизмом и чарующей красотой. Очень умная, смелая и очень несчастная женщина с не сложившейся судьбой, на плечи которой взвалился груз ответственности за тысячи жизней и судеб. И все это живые люди, за которых волнуешься и которым сопереживаешь как добрым или злым, но не чужим тебе людям.

Да, Бретт в своей книге не всегда остается на вершине художественности. Все-таки он не Лев Толстой и даже не Диккенс, но задачи перед собой смело ставит под стать сильнейшим писательским талантам. Поэтому и выделяется так ярко на усыпанном звездами небосклоне современной фэнтези.

А ведь тут есть еще и отлично прописанные эпические битвы, по разрушительной мощи и тактике боя с координацией различных родов войск больше похожие на войну 21 века, чем на средневековые сражения. И яркие индивидуальные боевки между людьми и нелюдьми с разной военной подготовкой (или вовсе без оной, как в случае с Рожером). Просто это для цикла с названием «Война с демонами» внезапно оказалось не главным. И многие за это на Бретта обиделись. Он больше о духе человека, о жизненных путях, ответственности, выборе, любви.

Мало того. Через некоторое время после окончания чтения я увидел еще один возможный генеральный план всего цикла. Его можно прочитать как аллегорию или развернутый в эпос троп, описывающий нашу сегодняшнюю мир-систему, какой она сложилась за последние лет сто.

Есть кровожадные и более-менее тайные властители ,которые просто ради бесконечного процветания своего класса пьют кровь и пожирают человечество в прямом смысле слова. У нас это финансовый капитализм и его главное орудие — транснациональные корпорации, Бретт же их выводит под видом царства демонов, которое расположено под землей, словно «глубинное государство», Дип Стейт. И есть общество простых работяг ,пролетариев с управляющей им надстройкой, которых демоны одинаково за скотов держат. И вот среди социума всемирного быдла зреют гроздья гнева и желание освободиться от вековечного рабства. Кто-то поднимает национально-освободительную борьбу под пыльными знаменами догматичных суеверий и давным-давно устаревших установлений предков. Кто-то ждет Избавителя, который построит «правильный капитализм» и развитые институты, сиречь обрядит живодерскую мясорубку в цвета звездно-полосатого флага ,а кто-то, даже не зная текста «Интернационала», и сам понял ,что «никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и ни герой. Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой», и действует соответственно этому убеждению. Естественно, упыри-корпократы без всемирной бойни уступать сладкую и питательную власть над человечеством не собираются.

И умница Бретт — пока — ни на чью сторону не становится, а помогает в свободном эпическом развитии действовать своим героям самостоятельно. В частности, для этого и необходимо было прописать подробный бэкграунд каждому, чтобы не было натяжек и авторского волюнтаризма. Поэтому и доверяшь так всему ,что он рассказывает.

В общем, у Питера Бретта получился очень талантливый и умный цикл в сверхпопулярном жанре. Заставляет много и сложно думать и чувствовать. Тех, кому такое нравится. А ищущие легких и доступных развлечений иной раз могут и заскучать.

Впрочем, объективности ради стоит заметить, что есть пара-тройка длиннот в тексте и редкие небрежности в стиле. Так что и балльчик скинуть не грех этому замечательному роману.

Опять, как и в случае с «Посольским городом», который оказался НЕ «лингвистической фантастикой», Мьевиль обманул мои ожидания. Ну что за замечательный писатель! Я ожидал подростковый стимпанк, судя по обложке и некоторым отзывам, а получил полноценную абсурдистскую фантастику с глубоким смыслом, копающую на полный штык нашу противоречивую реальность.

На скоростном поезде своей книги Чайна Мьевиль пронесся вдоль всей истории приключенческой литературы от Гомера до Джека Лондона, да так лихо, что дух захватывало, а страницы переворачивались словно лопасти мощного вентилятора. При этом мир, по которому мечутся в поисках знаний и смысла жизни персонажи, скорее соотносится с Кафкой и сюрреалистами, чем с Жюль Верном и Рафаэлем Сабатини.

В отличие от подростковой трилогии Бачигалупи, стратегия Мьевиля кажется выбрана верно. Начни рассказывать об этом мире и его жителях «на серьезных щах», и получится очередной пессимистический извод «Безумного Макса», а зачем? Здесь же получилось весело, задорно и очень умно. Многопланово.

Книгу можно назвать подростковой, как и романы Вальтера Скотта о рыцарях и разбойниках. Они, скорее, предназначены тем подросткам, которые живут, если живут, в нас взрослых. Книгу намного интереснее читать, и получит больше удовольствия, начитанному читателю. Который и с Жюль Верном, и с модернизмом, и с постмодерном на дружеской ноге. Соединить в одном тесте Гомера, Дефо и Стругацких — это было сильно!

А ведь еще и финал великолепный! Все это оказалось не балагурством чистой воды и не игрой литературными мускулами. Мораль пусть лобовая, зато истинная и важная. Приговор власти подлого чистогана и всесилию буржуазной идеологии получился жестоким, справедливым и едким. Большая от меня благодарность Мьевилю за «диких боссов» и «последнего Контролера».

На таких книгах о честных, смелых, любознательных и благородных героях и следует воспитывать подрастающие поколения. И зрелым людям не грех напомнить себе этапы большого интеллектуального пути. Впервые, осознавая некоторые шероховатости текста и недополученную широту охвата описываемого мира (потому что Мьевиль сам прекрасно осознает ограничения текста и ловко их обыгрывает), ставлю ему за отличную книжку высший балл.

В ходе чтения этого романа впечатления складывались двойственные, по завершении они слились в однозначное. Книга доставляла удовольствие (правда, специфическое) и вызывала прямо-таки оглушающую злобу.

Со одной стороны, сюжет простой, как оструганная палка, и взят из типичного вестерна. Типа отряд индейцев-разведчиков захватил белую скво, а парочка крепких стрелков отправились ее выручать. По пути они любуются красотами природы и рассуждают о жестокостях и превратностях судьбы. Есть великолепный писатель, который сделал себе имя на смеси философии и вестерна — Кормак Маккарти. Один из любимых писателей Бачиглупи, у которого он собственно и учился писать. Вообще, при создании этой книги Бачигалупи щедро черпал из художественных кладезей двух любимых авторов. Собственно, Маккарти. Он «отвечает» за ужасающие сцены сверхнасилия, жестокость, а также некоторых персонажей — философствующих палачей и живодеров.

Потепление климата, наступающие на города джунгли, торжество реликтовой фауны и деградация социума, да само название книги отсылает нас к великому «Затонувшему миру» Джеймса Грэма Балларда. Из него же безумие, царящее в пропеченных солнечным жаром головах персонажей. А заплечных дел мастер лейтенант Сэйл очень напоминает безумного вожака Стрэнджера из баллардовского романа. Поэтому и удовольствие получил специфическое. Маккарти и Баллард и мои любимые писатели. Вот я всю дорогу и испытывал эстетическое наслаждение от описываемых на страницах книги ужасов. Всем, кто разделяет наши с Бачигалупи вкусы, добро пожаловать.

От себя же Бачигалупи добавил высокоцивилизованных китайцев, обучающих жителей долины реки Потомак демократии (три раза ха-ха!), и эволюцию биотехнологий, творящую чудовищ.

Злобу, а в иные минуты и ярость, вызывал мир, описанный автором, судьбы его персонажей и та мера жестокости, что им было отпущено испытать на своих телах и душах. Потому что это никакой не фантастический роман, а пророчество о нашем практически неизбежном будущем. Бачигалупи точно и верно указывает на виновников и пособников разразившейся катастрофы и гибели человечества. Капиталистическая система и ее главные и самые эффективные агенты — ТНК. Их послушные прислужники из демократических институтов ведущих буржуазных государств. Их верные автоматчики из аппаратов насилия. Хищническое разграбление гео-, био- и ноосферы ради ежеминутного увеличения нормы прибыли, самовозрастания стоимости любой ценой, ни к чему, кроме опустошения и глобального коллапса, привести не может. Сейчас это даже более очевидно, чем в 2012 году, когда впервые вышла книга. Хотя и раньше многие трезвомыслящие интеллектуалы никаких иллюзий по поводу будущего человечества не испытывали.

Сегодня мы взвешенно и вдумчиво голосуем на выборах разных уровней, чтобы пришедшие к власти по-настоящему эффективные менеджеры построили наконец-то «правильный капитализм». И он обязательно будет построен! И будет выглядеть примерно так, как это показано в романе Бачигалупи. И перед нашими внуками или правнуками тоже будет стоять выбор — убить или быть убитым. Они будут гадать, что лучше: стать солдатиком-карателем или бурлаком, волокущим баржу с грузом мрамора из раздолбанного бомбардировкой Капитолия.

Закрыл книгу, впечатление однозначное: замечательная, пусть и страшная книга! Вторичность заложена в саму ее основу, но я не против вторичности, если она безусловно талантлива. А талант Бачигалупи безусловен.

Оценку я чуть снижу потому, что с этим сюжетом и этими же героями нужно было писать настоящий полноценный роман для думающего читателя. А это Маккарти- и Баллард-лайт, созданный для более успешного продвижения при текущей конъюнктуре рынка. Бачигалупи способен на большее, что он не раз с успехом доказал, прежде всего, в своей великолепной малой прозе.

П.С. Пару слов о развязке книги. Поначалу она мне показалась слишком стремительной и внезапной (и это при некоторой ненужной затянутости начала романа). А потом я вспомнил закономерный финал жизни самого свирепого военачальника самой жестокой армии Тридцатилетней войны — Альбрехта фон Валленштейна, и понял, что как раз и книжный финал получился вполне взвешенный и реалистичный. Тому в истории можно еще тьму примеров видеть.

Сама по себе тема контакта с инопланетянами, как и путешествие во времени в прошлое, никакой ценности не представляет. Сомнительная гипотеза, основанная на чистой игре ума. Мысленный эксперимент. Поэтому у настоящих писателей эта тема выступала либо как метафора («Война миров» Уэллса, «Солярис» Лема), либо как зеркало, поставленное перед человеческим разумом и обществом (романы Ивана Ефремова о будущем) или комбинация их. Сам Мьевиль использует тему контакта как метафору, ложь, с помощью которой он говорит правду о человеческом обществе.

Ведь именно с помощью обмана он заставил поверить большинство читателей, что написал т.н. «лингвистическую фантастику». Я тоже попал в эту ловушку, поэтому прочитал книгу спустя семь лет после покупки. Смешать дурацких инопланетян со скучнейшим семинаром по фонетике, это было слишком даже для моего доброжелательного внимания к таланту Мьевиля. А книга оказалась вообще не об этом!

О чем она? Приучив Постоянных Читателей к своему «вирду», Мьевиль похоже заставил всех забыть, что он имеет докторскую степень по международному праву, что он британец, и что его зовут Чайна. Потому что не может быть более характерной для него книги! Придумав своих смешных и нелепых ариекан, словно в издевку прозванных «Хозяевами», Мьевиль сжато, точно и жестко пересказал историю Британской империи и наиболее драматичные ее страницы. Захват Индии и восстание сипаев, вторжение в Китай, история Гонконга, Опиумные войны и Боксерское восстание ихэтуаней, вот что метафорически пересказывает Мьевиль, критикуя европейский империализм, то есть подвергая его беспристрастному анализу. Язык здесь выступает только как дискурс, способ описания и познания реальности. Звучит ,конечно, несколько нелепо: язык для писателя стал инструментом... Но хитрый Мьевиль как раз отчетливо осознает этот парадокс, удваивает смыслы и дурит голову простодушному читателю, заставляя его думать ,что это какая-то там «лингвистическая» фантастика с мегаоригинальными концепциями. Но это классическая политэкономическая фантастика, созданная чтобы порассуждать о высшей стадии капиталистической экономики — империализме, о столкновениях культур, о колониальной политике и теории расового превосходства. И концепции его почерпнуты из неомарксизма и современной нейрофизиологии, робко пока утверждающей, что сознание — это инструмент мышления, а не наоборот. Об этом хорошо и раньше Мьевиля писали те же Нил Стивенсон и Питер Уоттс.

Кстати, и время выхода романа не случайно. Не стоит забывать ,что за два года до этого вышел нашумевший «Аватар» Джеймса Кэмерона. Сходил доктор права и специалист по империализму Мьевиль в кино и подумал: «Какую интересную тему запороли дурацким сценарием! Сделаю лучше!» Сказано — сделано!

Хотя и не без огрехов. Увлекшись экономическими и социальными феноменами, Мьевиль забыл про людей. Не создал ни одного хотя бы полнокровного, не то что яркого персонажа. Его Ависа, например, классический «доктор Ватсон», который почти до самого финала ничего не понимает. Зато как чужачка и сторонний наблюдатель все подмечает, так как это необходимо для выживания. Ариекаи и вовсе смесь нелепостей из винтажного палпа и арахнидов из «Звездного десанта» Пола Верховена (не Хайнлайна!). Хороши клонированные сверхчеловеки Послы. Но им больше внимания уделяется как сексуальным объектам, впрочем, к сожалению, без пикантных подробностей. Эх, и фюрера своего он как следует не расписал, а ведь психология и личность подобного калифа на час, поднятого мутной волной социального потрясения, авантюриста революционной эпохи, может быть крайне любопытной!

Зато сама война миров, гибель целой цивилизации Мьевилю удались очень и очень. Прямо дух захватывало от масштабов крушения сложного высокоорганизованного социума! Да, он пишет без многочисленных подробностей и не упивается ТТХ биооружия. Потому что это все-таки мемуары военной летчицы, а не фантастический боевик за авторством отставного сержанта морской пехоты.

Не к манере подачи и не к отбору материала возникли у меня вопросы по прочтению. Смутил прежде всего концептуальный парадокс, из-за которого я и не люблю читать западную фантастику о далеком будущем человечества.

Во-первых, описывая мир, отстоящий от нас на шесть-восемь тысяч лет (я вот подсчитать не поленился!) ,Мьевиль делает общество и его граждан слишком похожими на своих современников. А ведь шесть тысяч лет назад в первых городах Междуречья были еще только зачатки рабовладельческого строя, люди пока родоплеменной общиной жили. И вряд ли в дальнейшем, если выживем, динамика изменится.

Второе вытекает из первого. Вот Мьевиль — марксист, бунтарь и все такое. А мир далекого будущего человечества, расселившегося по Вселенной (даже не одной Галактике!), — это все тот же «рыночек», империализм, грязная подковерная схватка нечистоплотных политиканов. То есть вся твоя борьба, твой бунт, твоя марксистская научная работа бессмысленны, изначально обречены на провал (о чем косвенно в финале Мьевиль говорит открытым текстом)? Так какой интерес читать о том, как будущие Илоны Маски, Соросы и прочие Рокфеллеры и тысячи лет спустя будут сосать кровь из простых людей, но уже на звездных просторах?

Или важнее, чтобы твоя «оригинальная и наполненная разрушительными идеями» книга, стала международным бестселлером, а капиталисты для коммунистической утопии дорогущие рекламные кампании устраивать не станут?!

Вот из-за подобных вопросов без ответа, а также некоторой все-таки путанности рассказа я и снижу несколько балл этой замечательной и интереснейшей книге.

Про эту книгу хочется высказываться в стиле блёрбов: «Поразительно! Изумительно! Яростно и брутально!» Или: «Никогда прежде не виданное чудо раскованной и богатой фантазии!» (Что точно не совсем правда, ведь были уже и «Машина различий», и «Дочь железного дракона» и «Вокзал потерянных снов»).

Ранее отозвавшиеся лаборанты рассмотрели книгу с разных сторон, не всегда, правда, справедливо ее оценивая. Поэтому добавлю пять копеек о двух личных позитивных впечатлениях, полученных при чтении этого яркого дебюта. Оба связаны с идейным наполнением книги.

Во-первых, это вам не надоевший до кислой отрыжки постмодернизм, где средневековые бандиты и рыцари имеют психологию человека постиндустриальной эпохи и рассуждают как участники семинара по французскому структурализму. Ханрахан совершенно четко выбрал и описал эпоху начала промышленной революции с сопутствующими ей революциями социальными. Примерно, 1750-1850-е годы, когда у народа просыпается классовое самосознание, и он начинает осознавать свое место в истории, и медленно, с каменным скрипом, преображается из навоза истории в ее творящую силу.

Из этого вытекает второе положительное впечатление, связанное с центральной идеей романа. Она проста, прямо-таки в толстовском духе (см. «Войну и мир»): хищники и кровопийцы в дорогих костюмах из лучших лондонских бутиков, те самые представители наиболее шовинистических и наиболее реакционных кругов финансового капитала, колдуны, преобразующие мечты и страдания людей в свою поживу, считают себя равными богам, сотрясателями и вседержителями вселенной. Но все, на что хватает их божественной мощи — это развязать войну планетарного масштаба с использованием оружия массового уничтожения, войну, которая сотрет человечество с лица земли. Поэтому все люди доброй воли должны и обязаны, объединившись, противостоять этому в меру своих сил, способностей и талантов.

Да, эта идея не нова и не особенно оригинальна, многие справедливо указывают на Чайну Мьевиля как автора левацкого фэнтези, но эта идея настолько важна, что ее никогда не лишне повторить, особенно в столь талантливой форме.

Так что идейная часть очень подкупает, помимо отличных и крутейших персонажей, удивительного и ужасного мира, весьма прихотливого стиля, который не смогли испортить и некоторые корявости перевода. (Перевод не ужасный, просто слабее оригинала).

Не согласиться с автором могу по двум пунктам. Во-первых, он слишком опирается в классовой борьбе на люмпменов и прочий деклассированный элемент с вообще-то низкой социальной ответственностью. Во-вторых, нельзя забывать, что «никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и ни герой». Но это конечно, специфика выбранного жанра. Тут обязательно должны быть великие герои, способные вырвать из собственной груди горящее сердце и осветить им путь к свободе. Впрочем, и здесь Ханрахан интересен и оригинален. Воля вождя трудящихся, преобразующая реальность с помощью ресурсов, отнятых у угнетателей — получилось вдохновляюще.

А ведь хочется еще и поговорить о прочных связях романа с ранним киберпанком, а вовсе не со стимпанком, и о многовекторности героев, и о том, что главный гад оказался постмодернистом и отщепенцем-троцкистом, для которого движение все, а цель ничто, и... короче, дебют Ханрахана можно называть по-разному, но это точно не простое приключалово. Надеюсь и следующие его книги окажутся столь же интеллектуально и идейно наполнены, а может и...

И все же хорошо, что книга представляет из себя законченное целое, что по нынешним временам опупей и бесконечно сезонных сериалов тоже весьма оригинально.

Буду пристально следить за дальнейшим творчеством автора, если дадут такую возможность наши Добрые Издатели.

Второй подряд прочитанный фэнтези-дебют от польского автора и также оставивший больше в недоумении, чем в восторге. Ни Марцин Гузек не показал орлиный размах крыльев, ни Низиньский высоко не взлетел.

Началось все с подачи материала. Я, как оказалось, невнимательно читал рецензию kvadratik и не понял ,что фэнтези у Низиньского юмористическое. А ведь автор принялся шутействовать едва ли не с первой строки. Причем шутки у него двух видов: не смешные и раздражающие, а также вызывающие легкую пренебрежительную улыбку (впрочем, ближе к концу книги пара смешных шуток все же встречается). За первые страниц тридцать непрерывного натужного хохмачества текст взбесил меня не на шутку, к счастью дальше накал юмористического бреда стихает и книгу можно читать, не слушая ситкомовский смех за кадром.

Население романа. Большинство персонажей солдаты, бандиты, аристократы и слуги. Создается стойкое впечатление, что обо всех этих социальных группах автор знает только из американских сериалов. И впечатление это создается потому, что я видел те же сериалы, которыми Низиньский вдохновлялся. Владимир Пузий отметил «Прослушку», но также это и «Во все тяжкие», «Сопрано», «Рим», «Борджиа», и тд, и тп. Есть аллюзии, а есть и копипасты. Например, сержант-кавалерист (с его особой судьбой) явно был рожден не без участия сира Грегора Клигана.

Идеи, продвигаемые автором. Во-первых, «повесточка». Полный набор: женщины — суровые командиры, лесбиянки, затянутые в кожу, набранные по квоте негры и азиатки. И видно, что автор не обыгрывает, не переосмысляет штампы, не подвергает ироническому сомнению весь этот мультикультурно-этнический балаган. Нет, он непосредственно рассчитывает на перевод на английский и премию Дэвида А. Геммела.

Во-вторых та каша из обрывков положений и доктрин, что он выдает за социально-политическую дискуссию, а ведь она центральная в романе! Вот, например ,идет жаркий спор среди головорезов о лучшем устройстве общества. Один из персонажей топит за демократию (словечко-то какое!), а потом Низиньский подменяет ее охлократией, властью толпы, и справедливо громит в хвост и гриву устами других персонажей. В итоге мы имеем семь страниц пустопорожней говорильни. Дальше по тексту негодными оказываются феодализм и монархизм, революционеры — упыри худшие, чем те, кого они хотят свергнуть. А самым надежным, эффективным, наиболее организованным оказывается олигархический финансовый капитализм. Его торжество настолько неоспоримо, что рыпаться против смеют только дебилы и неудачники. Вот кто бы сомневался!

И еще этот доставший уже постмодернизм! Метрическая система (!), монотеизм аврамического толка, подонки общества и бандюганы, изъясняющиеся как члены семинара по постструктурализму, лютая смесь высокого средневековья и империализма начала 20 века. И бесконечные лекции, достойные переписки Энгельса с Каутским.

Совсем все плохо с этим дебютом? Нет. Понравился драйв и брутальность. Есть симпатичная, пусть и кровожадная революционерка Араи. Позабавила аллюзия на Достоевского: «Что хорошего можно сказать о будущем, если его провозвестником станет убийство ростовщика?»... Есть вообще пара здравых идей и метких замечаний. С финальным выводом — «Мир делится не на победителей и побежденных, а на должников и кредиторов» — невозможно не согласиться, но аплодировать вслед за автором или примириться с этим соврешенно не хочется.

И последнее, но не наименее важное. В книге довольно фактурно представлена обсценная лексика. И что же? Из-за наличия мата в фэнтези Россия не превратилась в вертеп, не умножилось число обездоленных сирот, и даже небо на землю не упало! Так какого же....

Продолжение буду читать скорее из спортивного интереса. Удастся ли Низиньскому подняться до с недавних пор привычному нам общепольскому уровню мастерства.

П.С. Выловил забавный косяк, пропущенный и польским, и отсутствующим русским редакторами. В первой трети романа жестокой смертью погибает один эпизодический персонаж

Это был четвертый подряд дебютный роман фэнтези, что я прочитал в рамках марафона по мирам начинающих фэнтезеров. Прямо скажем, книги Эда Макдональда, Николаса Имса, Эдварда Уинтера доставили много больше удовольствия, чем пробный опус Марцина Гузека.

О книге лаборанты сказали уже достаточно точных и жестких слов, а роман этот совсем не того калибра, что о нем можно говорить много и оригинально. Да, он вторичен — мир, герои, конфликты, сюжеты новелл. Наиболее щедро Гузек черпал из Мартина и Аберкромби, но все тормозил до минималок. Один персонаж Дункан, бледнейшая копия с Джона Сноу, чего стоит!

Но главный минус книги — это халтурное и пренебрежительное отношение автора к собственной работе.

Ну ты же выносишь на суд общественности плоды ума и сердца! Результат интимнейших переживаний и размышлений. Неужели приятно, чтобы тебе разгневанные читатели в душу плевали?! Ты же историк по образованию! И как можно позволять себе всех этих «викингов», «центурионов», римские буквы-цифры, имена богов языческого пантеона и тд., и тп.?! Даже не постеснялся упомянуть под собственным именем и в точном контексте Квинтилия Вара, разбитого в Тевтобургском лесу! Это ведь не аллюзии, а наплевательство на собственный труд. Вот, что больше всего раздражает при чтении.

И огорчает. Ведь есть же потенциал у Марцина Гузека! Да, роман приключенческий. Но по всему видно ,что относился автор к своему опусу не как к сугубо коммерческому продукту. У него были заветные идеи и образы ,которые он оформил в цикл новелл и сумел связать их в единый сюжет. То есть книга получилась!

Вначале персонажи скучные, минисюжеты совсем примитивные. Но потом и накал драматизма существенно нарастает, автору удается создать атмосферу ужаса, саспенс, передать напряжение борьбы и конфликт характеров в становлении. Гузеку удается-таки увлечь и заставить сопереживать рассказываемой истории.

И так небрежно отнестись к внешнему оформлению, антуражу, миростроительству! Все авторы со времен Гомера вторичны, и это нормально. Но вот безалаберность в труде строго недопустима!

Кстати, о безалаберности. Издание романа от «Фанзона» это нечто! Сама книга как артефакт хорошо сделана. Обложка, крепкий шитый блок и тд. Но вот текст!

У переводчика нет языкового чутья. Ну, о, кей... А про редактуру с корректурой в этой «редакции» слышали?! Или все силы и ум на рекламное продвижение уходят?! Меня добила вроде бы невинная фраза: «конь проехал по мосту»... И примеров подобных по нескольку на каждой странице. Вот за такую работу по рукам линейкой давать надо и в угол на соль ставить, а не деньги платить!

Короче, лажанули все — и автор, и его русские издатели. Учитывая все недостатки книги ,я все же поставлю ей относительно высокую оценку из-за того, что она попала в мою эмоциональную волну, я испытал достаточное удовольствие, чтобы не считать время, потраченное на роман, потерянным бестолку. Продолжение прочту с интересом, благо уже куплено. Гузек пишет — пока — короткие книги, так что много времени у своего читателя в любом случае не отнимет.

Книга — безусловная удача дебютанта! Понравилась и оставила глубокое впечатление по двум причинам.

Уинтеру удалось умело вплести сюжет о личном становлении героя и его трагедии мести с общей канвой, изображающей эпоху тотальной войны на полное истребление. Получилась пестрая, яркая картина, в которой затронуты вечно актуальные вопросы политики, общественной жизни, этно-культурных особенностей конфликтующих обществ. Мне очень импонирует подобная подача и организация материала. Кажется, простое приключалово в «академии мастерства», но на него, как на стержень детской пирамидки, нанизаны интересные смыслы и идеи.

К тому же Уинтер приложил явное старание , аналитику и фантазию, изображая собственный мир псевдо-бронзового века. Помимо имеющихся знаний, я освежил информацию о настоящем Бронзовом веке в Месопотамии и странах Средиземноморья. Так вот Уинтер очень точно воссоздает картину общества той эпохи (в первом ,конечно, приближении): общество народа-войска, как «люди моря», женщины — верховные жрицы и правительницы, как в Шумеро-Аккаде, тотальная война, длящаяся столетиями, как у тех же шумеров, тоталитарное государство, как в третьей династии Ура. И освоение колоний политическими изгнанниками, как у финикийцев и ранних эллинов.

Тут, кстати, некоторых лаборантов смутили майоры и полковники из начала романа ,которые потом куда-то делись. Но ясно же, что Уинтер просто хотел показать ,что первые колонисты, высадившиеся на новых берегах и их потомки 200 лет спустя люди из разных обществ. Общество омехи деградировало и трансформировалось под новые жесточайшие задачи. Отсюда же и «феод» и прочие приметы былого величия. Автор всего лишь не захотел еще больше перегружать свой текст новыми понятиями и терминами, коих и так довольно много, за что ему и спасибо.

При этом простота у автора кажущаяся. Роман написан скупым, суховатым языком ,который при первом взгляде кажется схематичным и поверхностным. Но используя немногие языковые средства, Уинтер ухитряется создать картины крайне драматичные, наполненные высоким эмоциональным накалом. Он действует как драматург (видна работа в кино), а не эпический писатель. Не через рефлексию и аналитику, а через острый конфликт и подробную яркую картинку ведет он свое повествование.

Вот и получилась крутая история, в которой великие воины, могущественные шаманы, бездушные демоны и беспощадные драконы ведут жестокую битву за выживание и доминирование на выжженном солнцем и людьми клочке суши посреди ревущего океана.

Книга рекомендуется тем ,кому нравится жанр исторического боевика вроде романов Бена Кейна о Древнем Риме, кому хорошо зашел цикл Питера Бретта «Война с демонами», кто полюбил сериал «Спартак» и кто знает, что плоть прочнее железа.

Скорей бы вышло продолжение на русском. И скорее бы Уинтер выпустил следующий том своей крутейшей эпопеи.

История ,конечно, обыденная, но от того не менее трагическая. Жаль всех фигурантов. Но больше всего в этом «микрорассказе» интересна форма. Как будто его написал какой-нибудь московский концептуалист образца 1975 года, внезапно открывший для себя Набокова и ставший его верным учеником.

Из подобных формальных экспериментов по сути состоит весь первый сборник Елизарова.

Как говорится, парень может уехать из Харькова, но вот Харьков из парня... Даже в постмодернистской забавной зарисовке, взошедшей на дрожжах Л. Добычина или там Виктора Ерофеева, явно несет духом пролетарского барака, той самой описанной в рассказе подворотни. Впрочем, главное, что талантливо, а тема может быть и хулиганской, и вульгарной.

Не могу сказать с полной уверенностью, как этот роман привязан к музыке рок-н-ролла, но вот к жанру фэнтези... С фэнтези Имс поступил также ,как Шрек в начале первого фильма поступил с книгой сказок ,сидя в своем «скворечнике». То есть без всякого пиетета)) Не знаю, почему авторы блерба остановились на именах Пратчетта и Мартина? Имс, кажется, скоморошнически передразнивает всех, начиная с Говарда и Толкина и заканчивая Аберкромби.

Но сила и крутизна книги в том, что автор не просто стебется над фэнтези-штампами (при этом сам их активно и не стесняясь применяя), но и попутно умело и драматично рассказывает историю о встрече и приключениях старых друзей. Так что у «Королей жути» есть еще один шедевральный источник-предшественник — «Двадцать лет спустя».

Мне лично больше всего понравилась та степень свободы ,которую позволил себе Имс при создании книги: черпал вдохновение откуда вздумается, постоянно менял регистры тональности, не боялся смеяться над самым страшным. А что еще делать во время карнавала? Тут, например, очень характерен эпизод в деревне людоедов, когда не понимаешь — то ли трястись от смеха, то ли содрогаться от отвращения.

И смех у него очень разный, тут и пустое шутейство, и ирония, и пародия, и сарказм. И никакого пиетета перед авторитетами. Если бы Серсея Ланнистер могла прочитать, что Имс понаписал про агрийскую королеву Лилит, она бы велела этого писаку конями разорвать за дискредитацию королевского величества!)))

И хорошо, что опытные люди подсказали Имсу не ограничиваться беззубой сатирой и юмором. Умело сочетая их с лирикой и драмой, он существенно обогатил книгу. Так что читателю есть где не только пережить минуты волнения и удовольствия, но и задуматься о собственной жизни и своем месте в этом мире.

В общем, даже если ничего не знать об истории рок-н-ролла, меньше книга эта радости не доставит. Ну не опознаете вы легендарного наемника-гея Фредди, умершего от «черной гнили», или столь же легендарного Элависа, разжиревшего под конец своей недолгой жизни и утонувшего в фекалиях, и что? На саму невероятную крутость книги это практически не влияет.

Роман совершенно заслуженно получил премию Дэвида Геммела, другого мастера отвязных побасенок.

Как ни странно, главную особенность этого интереснейшего романа не отметил практически ни один лаборант. Видимо потому, что аудитории Эда Макдональда и Росса Макдональда практически не пересекаются. Только опытный пан Туман произнес термин «хардбойлед», да и то в проброс.

А ведь это настоящий, классический американский «крутой» детектив (хардбойлед) только в антураже дарк-фэнтези. Именно отсюда вытекают все достоинства и недостатки романа. Образы второстепенных персонажей такие схематичные потому, что это не книга об очередном «братстве кольца» или «братстве без знамен», не поддавайтесь заблуждению. Галхэрроу все кличут капитаном, так как у него есть патент от политческой власти на то, чтобы нанимать периодичеки отряд головорезов для решения тактических задач. Во всем другом он — волк-одиночка с собственным захламленным офисом, вечными долгами, суровым характером и пристрастием к выпивке. Его нанимают выручить красотку, потом и сама красотка его нанимает. Он расследует загадочное исчезновение психопата и убийство, пикируется с законниками и Стариком (даже несколькими Стариками). Сбор улик, допросы прохвостов всех мастей и получение ударов по морде — это его трудовые будни. У него даже нет имени (прямо как у оперативника из агентства «Континентл» Дэшила Хэммета), Галхэрроу — рабочий псевдоним. Он такой же мерзавец, как грязный Гарри или Сэм Спейд из «Мальтийского сокола», рыцарь — с нерушимым кодексом чести, не боящийся испачкать руки ради благородного дела.

Также много для своей книги Макдональд взял из другого жанра — эманации рыцарского романа: вестерна. Отсюда Фронтир, пустоши и разукрашенные бесноватые джирды вместо индейцев классических лет Джона Форда. Обвинять локации книги в унылости, все равно что жаловаться на сушь прерий и постылость всех этих кактусов. Причем в отличие от персонажей Луиса Ламура, наш капитан не только быстро стреляет или ловок в поножовщине, а еще и головой хорошо работает.

Поэтому сужение эпических событий в угоду линии следствия, мелодраматизм и культ Прекрасной Дамы ,схематизм образов пособников и врагов можно отнести к особенностям тех жанров ,что призвал на помощь своей Музе Эд Макдональд.

Главное, что книга у него получилась действительно яркая, как луны и небесные шрамы над Мороком. Борзая, дерзкая и быстрая, как удар кастетом по лицу. Если нравятся жанры — прародители романа, вестерн и детектив, то книга забирает очень сильно!

Так что рекомендую всем, кто — как я — вырос на книгах Джеймса Х. Чейза и Рэймонда Чандлера, кому нравится «Непрощенный» Клинта Иствуда и «Красная страна» Джо Аберкромби. Я лично с предвкушением ожидаю встречи с двумя другими романами серии.

Не прошло и двадцати лет с тех пор, как я купил эту книгу, а вот уже и прочитал. Возможно, лучше бы и не делал этого, так как впечатления получил крайне специфические...

Начну с минусов, так как они существенно превалируют в данной работе.

У трактата Сапковского две главные беды — форма и содержание.

Это не нарратив по легенде об Артуре и его рыцарях, а скорее справочник для тех, кто в курсе. Пока АС рассказывал вероятную историческую подоплеку возникновения мифа читать было довольно интересно. Шло связное повествование о событиях начала Темных веков в прото-Англии. Но затем он перешел к краткому изложению системы верований и преданий кельтов и бриттов, и понеслась!.. Десятки имен и происшествий на десятке страниц, от всего этого рябит в глазах до тошноты. Вспомнил я с сочувствием ламентации Полиграфа Шарикова: «Читаю, читаю — голова пухнет! Конгресс, немцы какие-то...» В нашем случае какие-то кельты и их мелкопоместные божки с непроизносимыми именованиями...

Дальше пошло просто перечисление главных и не очень персонажей мифа и его артефактов. И тут мы упираемся во вторую беду — содержание.

Пан Сапковский с самого начала честно предупредил, что он не ученый, а писатель. Но все-таки какие-то разумные представления о работе с источниками у него ведь должны же быть! Вроде он и высшее образование имеет?! А то свалил в неудобоваримую кучу исторические реконструкции, предания со столетними на них наслоениями, литературные первоисточники и современные романы в жанре фэнтези. И так от чехарды имен и событий тошно делается, так он еще и поминутно опровергает только что изложенные версии и предлагает другие, более современные и продуманные. В итоге, практически невозможно становится понять — кто кому что сделал и зачем ему это понадобилось? Даже магистральные линии общего сюжета — борьба бриттов с саксами и многочисленные любовные драмы рыцарей Круглого Стола тонут в бесчисленных неструктурированных подробностях.

Поэтому у работы Сапковского есть и третья беда. О ней я догадался, едва дочитав до середины, и полностью пройденный текст подтвердил мою догадку. Автор своим трактатом так и не ответил на вопрос, с которого столь пафосно начал: «Почему же звон колокола легенды об Артуре по сию пору разносится по всей вселенной человеческой культуры?»

Он не ответил, но ответ на этот вопрос имеется. Хотя бы один из. И это из плюсов.

Плюс в том, что для прояснения ситуации я посмотрел-пересмотрел замечательные ролики Бушвакера и Вара Прима Рената о гибели романской Британии и истории первых англо-саксонских королевств. Увлекательная и поучительная история!

Один из ответов о насущности легенды об Артуре в том, что мы находимся в той же ситуации, что и общество той эпохи. Рим пал из-за бесконечных гражданских войн и разрушения старого экономического уклада — рабовладельческого строя. Произошел распад и деградация политической, социальной и культурной системы. Варваризация общественных структур. Так и у нас — бесконечная капиталистическая борьба всех со всеми ради увеличения нормы прибыли и роста личного капитала привела к распаду и деградации единой постиндустриальной мир-системы. Кризис и падение длятся уже 12 лет, и это только начало.

Поэтому глядя в суровое прошлое и изучая испытания и проблемы, с которыми столкнулись наши предки, мы, может быть, и не сможем найти рецептов выхода и спасения. Но быть готовыми и черпать мужество из уроков прошлого, перенимать модели поведения у предков, которые были не дурнее нас с вами — это нам по силам.

А уж искать пути разрешения старой и вечно новой ситуации глобального кризиса придется самим. Самим.

К сожалению, ни о чем таком в книге, изданной четверть века назад в эпоху расцвета либеральных иллюзий и утопических мечтаний о конце истории, не говорится. Да и других вариантов ответа об актуальной интересности мифа об Артуре Сапковский не дает.

И в этом как ни странно другой плюс трактата. О натолкнул меня на поиск иных источников информации об этой стародавней истории, и благодаря ресурсам Всемирной Паутины я их нашел с избытком. Да еще и накачал стопку киноклассики по теме (вроде «Первого рыцаря» с Ричардом Гиром, вышедшего в том же году, что и книга АСа), которую видел много лет назад и которую не грех пересмотреть.

В общем, никому не могу посоветовать читать эту крайне спорную работу, кроме самых упертых фанатов артурианы. Прочим же, видимо, лучше открыть профильную страницу межавторской серии об Артуре на Фантлабе и читать все подряд от Готфрида Монмутского до Вадима Эрлихмана и Питера Акройда.

Более-менее высокую оценку поставлю из уважения к большому труду, совершенному Сапковским и все-таки удобоваримому стилю, позволившему одолеть сей скучный и хаотичный трактат.

П.С. Чуть не забыл об особенностях перевода и издания! Похоже, в АСТ всегда гордились отсутствием редактуры в выпускаемых ими книгах. Ладно у полониста Вайсброта были проблемы с английским, но... Вот кто такой спрашивается Терри Джильям?! (Клянусь, когда я весной 1996 года первый раз смотрел «Двенадцать обезьян», он уже был Терри Гиллиамом!) Или мой любимец — Ги Джебриель Кай? (Мне, фанату Гая Гэвриэла Кея, это было как ножом по стеклу)) И много там всего такого прочего...

Оказывается, я не читал Геммела уже пять лет. Прямо-таки не Врата, а какая-то Дыра Времени. За это самое время жизнь сильно поменялась, так что я прекрасно понимал и разделял ощущения персонажей книги, которые постоянно попадают из огня, да в полымя. Правда, за это самое время я не терял и подтянул свои знания по военной истории и вообще историческую грамотность, так что описания Геммелом боев и походов вызывали порой крайне специфические впечатления.

Но вначале о хорошем.

Геммел всегда славился созданием многослойных и интересных персонажей, не отказался он от этой практики и в данном романе, но... об этом чуть ниже. Плюс драйвовая фабула ,насыщенная разнообразными перипетиями, но... ниже... Плюс суховатый крепкий стиль, который даже патетику, пафос и мелодраму — столь редкие у Геммела — обрамляет в приемлемые и легко усвояемые формы. Сравнительно небольшой объем? Но тут вопрос спорный.

Все остальное — сплошь минусы, как волчьи ямы на поле брани.

Один из лаборантов назвал этот роман антивоенным. Слушайте, с такими врагами войне и друзья не нужны, все у нее будет в порядке. Анализ причин, следствий и механики войны у Геммела не то чтобы примитивный, он на уровне интеллектуальной западной публицистики, когда та берется рассуждать, например, о причинах начала Первой мировой войны: «ее никто не хотел, но она была неизбежна». Потрясающая глубина мысли!

Так и у Геммела. Вот сюжетный узел всей книги. Наместник покоренной горной провинции, барон ,метящий на престол всего королевства, хочет развязать войну против своих поднадзорных, добиться легкой победы над безоружными крестьянами, удостоиться триумфа в столице, а там и до заветной короны рукой подать...

Барон — дурак, если на самом деле родил такой «гениальный» план! Одно дело завоевать для империи еще одну провинцию, как сделал Цезарь в Галлии, да и то это к Гражданской войне и в итоге к его гибели привело, или совершить грабительский набег, как Тимур на Делийский султанат в 1398 году. И совсем другое — развязать незаконную войну против мирных подданных — мать его — короля! Ты метишь на его место ,у тебя с ним терки и соперничество с другими влиятельными феодалами, и ты думаешь ,что среди твоего окружения нет тайных осведомителей, которые немедленно донесут о твоих бесчинствах. Кончится эта выходка не триумфом, а вызовом в столицу, судом и эшафотом ,что частенько в истории и происходило. Например, с конкистадорами в Вест-Индии.

Потом, пресловутые горцы. Вот они рассуждают и детей учат: войны происходят потому, что их развязывают и жаждут злые люди. А два соседа, устроивших поножовщину из-за спорного куска пашни, тоже ,видимо, были злые люди, жаждущие крови. Так что ли? Что это за детский сад и фэнтезятина?!

Или как Геммел описывает тактику боя, предвкушаемую горцами: «мы выхватим мечи и бросимся на низинников всей гурьбой, а там все решит наша доблесть!» Слушайте, так не воевали даже готтентоты, зулусы и полинезийские дикари! Может быть это тактика троглодитов? Но пока науке об этом мало что известно. Не доблестью и лютостью бил римлян Арминий или готы под Андрианополем, не так зулусы били англичан. Дисциплина и боевые порядки — вот основа сколь угодно примитивного войска, не банды на стрелке.

Кстати ,читая этот роман я внезапно осознал ,что он вышел в один год с «Храбрым сердцем» Мэла Гибсона и на ту же тему. И одна и та же дурь и дичь рассказаны про средневековую войну в книге и фильме.

И когда ты на такое ставишь штамп: НЕ ВЕРЮ!, весь остальной негатив начинает нарастать лавинообразно.

Плохая проработка мира. Это декорации ,а не полноценная вымышленная реальность.

Никакой продуманной религии, магия не часть механики мира, а бог из машины, помогающий двигать и ускорять фабулу.

Геммел даже не удосужился придумать названия для тиранического королевства и города-крепости наместника!

Классические геммеловские яркие персонажи ,к которым проникаешься симпатией и которым сопереживаешь ,имеются, но их жалкая горстка. У прочих юнитов хорошо хоть имена собственные имеются! Забавно, кстати, что умный карлик ,советник королевы и друг ,появился за год до выход первого тома ПЛИО))

Многие уже отмечали некоторую несуразность девы-воительницы Сигурни в центре романа. Сама она сложная и живая, но вот в окружение и сюжет никак не впишется, как корова под седлом в боевых порядках конницы. Гулящая девица ,которая внезапно стала символом сопротивления; сирота, для которой внезапно объявившийся папаша стал просто полезным подручным; высокомерная эгоистка, тут же забывающая потери и плюющая на переживания ближних своих. Как она править собирается с такими гнилыми замашками?!

И фабула ,которая несется, подпрыгивая на ухабах крутого горного спуска. Трехсот страниц Геммелу не хватило для глубоко фундированного, размеренного рассказа. Конспект истории тут превращается в пересказ, а потом и вовсе в скороговорку. Путешествие в колдовской мир ближе к финалу — это вообще туши свет ,в буквальном смысле. Да мне с бодуна кошмары иной раз снились подробнее, ярче и интереснее. Врагов и злодеев в начале книги убивают со смаком, переживаниями, осмысленно. В финале же забивают просто, как скот на бойне, без всякого катарсиса и крещендо.

В общем, я всегда ратую за приобретение и чтение всех книг любимых авторов. Но вот этот роман даже не проходной, а вовсе какой-то ненужный, лишний в списке библиографии. Ведь уже на следующий год Геммел опубликует блестящую «Легенду о побратиме смерти«!

Вот одна из причин, по которой я не буду ставить совсем уж низкую оценку дурацкой книге действительно дорогого мне автора. Это полдень его творческой карьеры, но какой-то пасмурный и унылый. На закате же ,к сожалению, жизни и творчества он напишет отличные книги о ригантах, дренаях, троянцах. На которых справедливо будет жиздиться его репутация отличного автора героического фэнтези, достойного посмертной именной премии.

Вторая причина почему я в целом принимаю и даже как-то одобряю эту книгу сугубо субъективная. Мне нужно было отвлечься от внезапно свалившихся на голову обстоятельств жизни и тяжких дум о них. И Геммел обеспечил мне в целом приятное развлечение на два вечера, и даже натолкнул на интересные идеи творческого плана.

Эта великая сила таланта, который может даже из минуса своего дать нуждающимся большой плюс.

Прежде чем взяться за эту книгу Рушди, я прочитал вышедший годом ранее роман Джона Ирвинга «Сын цирка», действие которого также происходит в Бомбее во второй половине 20 века. Но эта книга не об Индии, сразу же предупреждает своего читателя Ирвинг. Оказалось, что его роман и не о кино, не о цирке, это не детектив, не семейная сага, не триллер, не лав-стори. Беллетристическая окрошка из множества тем и бытописательства, сдобренного ненавязчивым черным юмором.

Все, чего нет в книге Ирвинга широко представлено в замечательном романе Салмана Рушди, которому по иронии муз и был посвящен «Сын цирка».

Это и многоплановая семейная сага, исторический роман, детектив, клоунада, трагедия, комедия и тд, и тп. Целый космос в хронотопе одного города и нескольких десятилетий. То, о чем рассказано в романе и как рассказано, сюжет и стиль слиты в неповторимое волнующее единство.

Книга пропитана аллюзиями и напрямую приемами из главных классиков 20 века — легко опознаются Чехов, Джойс, Булгаков, Фолкнер, но уверен ,что ими эстетическое поле романа совсем не ограничивается.

При этом Рушди производит интереснейшую деконструкцию всякой мистики и магии, столь популярной ныне в литературе. Как только вы начинаете верить в трансцендентную и шаманскую подоплеку рассказываемых событий — многие на это купились — автор немедленно дает происходящему строгие реалистические разъяснения, да еще и посмеивается над облапошенным читателем.

Его сверхнасыщенный рассказ об Индии через призму истории одной чокнутой семейки глубоко фундирован дискурсами политики, экономики, психологии, искусствоведения. Но в том то и великолепие Рушди-автора, что он не превращает свой роман в унылый трактат, это приключенческая эпопея, от скорости и калейдоскопичности происходящего в которой голова кругом идет. Так, что приходится иногда отложить книгу и в себя немного прийти.

А если смотреть на этот роман как на драму, то представьте себе, что вы читаете одновременно — или на сцене смотрите — «Ромео и Джульетту», «Укрощение строптивой», «Гамлета» и «Короля Лира». Вне всякого сомнения Шекспир прочно усвоен Рушди, и подобные аллюзии ничуть не притянуты за уши.

И конечно же невероятно трагический и парадоксальный финал книги, где Рушди опять же использует потрясающую «мерцающую эстетику» на грани мистики и брутального натурализма. Конец истории объясняет и ее сюжет, и манеру подачи. Почему Мораиш Зогойби рассказал именно это и именно так. Происходит целый заключительный залп «чеховских ружей» ,вгоняющий читателя в шок и трепет.

Единственное, что остается непонятным, после того, как вы закрыли книгу: а что собственно хотел сказать автор? (С таким же вопросом к Толстому и первые читатели «Анны Карениной» обращались).

Но не случайно эта жуткая и трагическая история попала в прошлом году в список самых вдохновляющих романов. И почему так важен буквальный перевод названия — ПОСЛЕДНИЙ вздох мавра.

Это книга о жизни, о том, что несмотря на все творящиеся ужасы, ты, как сказал великий русский поэт должен «быть живым и только, живым и только до конца». Жить полной жизнью ,а не влачить жалкое трусливое существование ,трепеща перед неизбежностью смерти. Мороишу Зогойби, Мавру, не с кем прощаться среди живых, а с самой жизнью он прощаться не намерен до самого своего последнего вздоха.

И читая эту великолепную эпопею, необходимо помнить, что написал ее приговоренный к смерти преступник, сидящий в заточении конспиративных квартир и прекрасно осознающий, что каждый его день может стать последним. Все жуткие обстоятельства собственной жизни Рушди сумел силой своего таланта переплавить в подлинное произведение искусства, свет, рассеивающий тьму жестокого мира.

Это очень вдохновляет.

Практически всю сознательную жизнь строго придерживался правила — не смотреть экранизацию прежде, чем прочитаю литературный ее источник. Ну и не было случая проверить, верна ли такая тактика? Пока, следуя по собранию сочинений Бондарева, не дошел до «Горячего снега».

И оказалось, что тактика моя была верна. Фильм Егиазарова по этой книге — любимое мое кино о войне. Знаю его наизусть. И когда я читал роман, то это был словно закадровый голос к видеоряду, намертво впаянному в память. Вместо персонажей книги, как всегда у Бондарева предельно ярко выписанных, я видел Бориса Токарева, Николая Еременко, Юрия Назарова, Георгия Жженова. Не мог составить цельное представление о книге, постоянно сбиваясь на то, что было показано на экране.

Но тем не менее масштаб этого произведения ясен. Это одна из лучших книг о Второй Мировой (именно что включая книги зарубежных мастеров пера вроде Джеймса Джонса или Генриха Белля). Шедевр высшей гармонии, в котором в единую систему спаяны история, баталистика, психология, великие чувства, политика, проникающее в самые глубины души эстетические переживания и прочее, и прочее.

При первом чтении мое внимание было сосредоточено на двух составляющих. Это конечно же великолепные батальные сцены, из которых по большей части роман и состоит (в нашей литературе, к сожалению, слабо развит жанр батального романа, а эта книга его чистейший образец). Правы авторы предыдущих отзывов — очень часто при чтении возникало ощущение собственного участия в описанных сценах. Будто сам на жутком морозе вгрызаешься в мерзлый грунт, стреляешь по танкам, сидишь у огня в блиндаже, идешь в разведку. Такого эффекта присутствия далеко не всякий блокбастер в кинотеатре способен добиться.

И бесконечные яркие детали и мелочи, которыми книга перенасыщена и которые были выкинуты из сценария ради цельности и внятности рассказа.

Сталин, показанный сложной и противоречивой исторической фигурой мирового масштаба.

История с сыном генерала Бессонова, оказавшаяся намного страшнее и трагичнее.

Злой и коварный особист, который оказался храбрым и стойким солдатом, и трусливый особист, которого стоило бы пристрелить, да пулю жалко.

Сложности характеров и судеб персонажей. Например, Бессонов и лейтенант Дроздовский — дворяне, но им это вообще не важно, потому что они настоящие советские люди, убежденные коммунисты. Старшина Уханов, блестяще сыгранный в фильме Юрием Назаровым, оказывается в мирной жизни был опером из угрозыска, грозой бандитов. Адьютант Бессонова, весельчак и балагур, ловкач и повеса, в бою проявляет себя храбрейшим и стойким бойцом.

А как вам такое. В краткий момент передышки в блиндаже комсомольцы обсуждают разновидности забугорной порнографии и лесбийскую любовь. Причем без всякого ханжества, а со здоровым юмором и не забывая задорно флиртовать. Дроздовский обвиняет свою любимую в беспорядочных половых связях, и всех шокирует не сама эта идея, на фронте и не такое бывает, а несправедливость нанесенной обиды. И это, напомню, без всяких купюр публиковалось в центральной советской печати в 1969 году.

И таких мелочей, черт, деталей сотни. И все они работают, создавая беспримерную по по подробности и развернутости картину эпического сражения. Кстати, и сам «горячий снег» — это не только удачный символический оксюморон об адском пекле в ледяной преисподней, но и вполне реальная деталь — снег, пропитанный пороховой гарью.

И что еще интересно. В этом романе Бондарев отказался от характерных для него глубины конфликта и столкновения разнообразных характеров. Нет конфликта — только битва с мировым злом в лице фашизма, не важно, что ты за человек, твои уникальные особенности. Ты просто человек на границы жизни и смерти, стоящий перед последним выбором: стать безмолвной и мельчайшей жертвой или мужественно принять свою судьбу. Это еще и экзистенциалистский роман чистой воды.

Никто не избежит своей судьбы. И когда генерал Бессонов отдает приказ: «Единственная причина оставления позиций — смерть!», он сам остается в окопе под ураганным огнем противника, и там и останется исполнять свой долг командира до конца сражения.

В общем, это великая книга, по которой снят великий фильм. Это самостоятельные прекрасные произведения искусства, одни из главных достижений грандиозной советской культуры.

Мы — пигмеи в тени гигантов, но у нас есть образцы и примеры для собственного роста и возмужания.

Низкий поклон и вечная память мастерам прошлого.

Читать и смотреть всем в обязательном порядке.

Эта книга о Революции, написанная на пике революционной ситуации, в которой весь мир пребывал на рубеже 1960-1970-х годов. Роман отражает свою эпоху как формой, так и содержанием.

Немного о форме. Лично мне очень импонируют такого рода книги. Когда на простую, как гвоздь, фабулу автор навешивает богатую фактуру из множества контекстов бытия человеческого, увязанную в сложное содержание. Фабула состоит из двух переплетающихся линий.

Действие романа происходит в Париже и окрестностях. Группа молодых людей из Старого и Нового Света, объединенных случайными обстоятельствами, но и глубинной общностью интересов – стремлением к революционному преобразованию несправедливого и дисгармоничного общества, — готовят и совершают террористическую акцию по взятию в заложники высокопоставленного чиновника из объединения тайных полиций нескольких государств Латинской Америки.

Параллельно по парижским улицам мечется стареющий журналист Андрес Фава. Он любит разом двух молодых красавиц – сытую и всем довольную буржуазку Франсин и встревоженную политическими бурями эпохи интеллектуалку-актрису Людмилу, «полечку», как ее ласково называют все мужчины-персонажи. Андрес друг заговорщиков, но не примыкает к их группе, как из-за принадлежности к предыдущему поколению активных делателей истории, так и по политическим мотивам, о которых чуть позже. Он то и является основным рассказчиком истории, а позже мемуаристом произошедших событий.

Рассказчик… Тут придется сказать о сложном, извилистом и запутанном языке (с использованием нескольких наречий разом), который вроде как избыточен для столь «простого» повествования. Почти каждому персонажу книги, молодым людям разных национальностей и вероисповеданий, с различным опытом и менталитетом дается свое место в едином потоке нарратива. Кто-то выражает себя через длинные страстные монологи, у кого-то есть целые пространные «потоки сознания». Андрес Фава так и вовсе напрямую апеллирует к своему будущему читателю. А есть еще и некий «мой друг» (так его именуют все герои), попросту автор романа, который периодически также берет слово и комментирует происходящее. При этом все эти потоки и ручьи речи складываются в единую гармоничную симфонию, так как пропущены через единое авторское сознание и авторский же стиль (и это также тщательно отрефлексировано в самом тексте книги).

А еще усложненная композиция с инверсиями, забеганиями вперед и чехардой мелких событий… Впору читателю за голову хвататься от великолепной полифоничности писательской техники. Недаром сам Кортасар сокрушался, что не справился с текстом. (Это неправда – все ему прекрасно удалось).

Зачем же нужен был к тому времени именитому и популярному автору весь этот высокоорганизованный сумбур? Только ли для литературного дендизма и пустого блистания своими стилевыми возможностями?

На это полностью отвечает содержание романа и сама эпоха, его породившая.

Как уже было сказано, это роман о революционерах и революции. А всякая революция требует нового языка и новых средств выражения для новой эпохи. На рубеже шестидесятых и семидесятых годов 20 века во всех сферах искусства произошел новый взрыв эстетики авангарда. Каждый настоящий художник должен был ответить на насущный запрос времени. (Недавний нобелиат, а тогда молодой и эпатажный Петер Хандке бичевал и издевался над «импотенцией описательности» в немецкой литературе. А уж на волне «латиноамериканского бума», Кортасар был просто вынужден еще выше поднимать эстетическую планку.)

Ведь спустя двадцать лет после Второй мировой войны всему человечеству потребовалось кардинальное изменение его структуры, и не важно – социалистический ли путь на тот момент выбрало определенное сообщество или капиталистический. Ускорение научно-технического прогресса как результат постоянной военной эскалации на планете и вызванная им Вторая промышленная революция, чуть ли не мгновенно переходящая в Третью, потребовали соответствующего запросам эпохи изменения в трудовых отношениях, а значит во всем обществе.

В Советском Союзе и практически во всех странах Соцлагеря наступает период политических и экономических реформ (об удачности и успехах которых сейчас яростно спорят историки). В т.н. «свободном мире» под руководством США только что сформировано общество потребления и «общество спектакля». Бывшие империалистические колонии и протектораты на короткий срок обретают хотя бы половинчатую независимость, поднимается борьба за расовое равноправие и бунты «сытой молодежи». Целые армии из планетарной партии прогресса объединяются вокруг символических фигур борцов за свободу и революционные преобразования вроде Мартина Лютера Кинга и Эрнесто Че Гевара.

Но и консервативно-реакционные круги не дремлют. Не собираются круги промышленного и быстро растущего финансового капитала так запросто отдать бразды правления ни левакам с коммунистами, ни расплодившемуся послевоенному поколению «бэби-бумеров». Развязываются хищнические войны на окраинах бывших империй. Символические и реальные лидеры прогрессистов безжалостно уничтожаются. Пражская и Парижская весна разгромлены с помощью военных и полицейских спецопераций. Военные перевороты и массовые карательные акции против любых несогласных с политикой денежных мешков становятся ежедневной нормой. Левые силы прогресса отвечают на это усилением экстремизма и собственным прямым террором. Жертвы с обеих сторон множатся день ото дня, кровь из ручьев сливается в реки. Политический реактор шпарит на полную мощность, ситуация меняется в почасовом режиме. Исход неясен.

Сей краткий экскурс в общеизвестные вещи я привел не для отвлеченного умствования. Это сама плоть и содержание «Книги Мануэля». Персонажи книги занимаются реальной политической борьбой, ей подчинены их жизни, от нее зависят их судьбы.

Маркос, Патрисио, Сусана – из Аргентины, Эредиа, Оскар и Гладис – из Бразилии, Гомес – из Панамы, французы Люсьен и Ролан, Людмила из Польши — каждый из них отдает всего себя ради борьбы за счастье грядущих поколений, ради построения общепланетарного справедливого общества, свободы для всех угнетенных, прозябающих в нищете, пытаемых в карательных застенках. Даже для хрониста этой истории Андреса приходит миг, когда нужно будет взять в руки оружие и силой отстаивать пусть не собственные, но близкие по духу убеждения.

Роман не зря назван «Книгой Мануэля». Борьба идет не за абстрактные идеалы, а ради будущего конкретного маленького человечка – Мануэля, сына Патрисио и Сусаны. Вся группа заговорщиков является его коллективным родителем, заботится о нем, ведет для него хронику своих деяний и собирает специальный альбом с вырезками из газет с текущими политическими и экономическими новостями. Ни хронисту, ни автору романа, ни его персонажам не известен исход борьбы, но они не просто надеются и верят в светлое будущее, они его созидают.

Нам, людям с послезнанием, известно, что тогда они проиграли. В год публикации романа – 1973 – новая череда военных переворотов в Латинской Америке, приход к власти генерала Пиночета в Чили приведет к разгрому революционного движения. Разрядка в противостоянии двух систем – капиталистической и социалистической – прекращение бессмысленной бойни во Вьетнаме и налаживание сотрудничества с Китаем позволит руководству США навести жесткий порядок на подконтрольной им части планеты. Энергетический и последовавший за ним экономический кризисы только укрепят власть реакционеров. Пройдет чуть больше пятнадцати лет и наступит будущее, то есть наше ближайшее прошлое и долгое настоящее. Эпоха практически всемогущего правления на всей Земле наиболее шовинистических и наиболее реакционных кругов финансового капитала.

И, как оказалось, Книга Мануэля действительно была написана для нас. Потому что Реакция, торжествовавшая было полную, всеобъемлющую и бессрочную победу, пришла к полному своему банкротству, экономическому и политическому, в прямом смысле и любом переносном.

Уже десятилетие как нарастает общепланетарная революционная ситуация. Силы реакции и прогресса вновь схлестнулись в непримиримой борьбе. Волна мятежей и бунтов с окраин Земли докатилась до самого порога управляющего центра, Вашингтона, округ Колумбия.

«Книга Мануэля» стала сверхактуальной. У сил прогресса есть острая необходимость извлечь уроки из прошлого поражения. Из неправильных и недодуманных идей предыдущих поколений борцов. Ведь роман Кортасара ярко показывает бесперспективность локальных схваток с отдельными представителями и даже группами реакционных сил. Что идеализм, высказанный самим Кортасаром в тексте книги – «роза против автомата» – бесплоден. Только совместная, опирающаяся на широчайшую поддержку угнетаемой трудящейся массы, осмысленная и прагматичная борьба может привести к победе здоровых сил общества. Не зря говорится в науке, что отрицательный результат – это тоже результат. И результатами труда Кортасара, описывающего историю одного поражения мы просто обязаны воспользоваться.

Роман Кортасара оказался настолько идейно насыщенным и впечатляющим по технике исполнения, что о некоторых его огрехах ли, недочетах ли даже говорить стыдно.

Например, что книга насыщена драматическим психологизмом в духе Достоевского, а характеры глубоко не проработаны. Что Эрос слишком броско и выпукло контрастирует с Танатосом (эротические сцены невероятно эстетичны и чувственны, но сбивают общий драматический накал повествования), финал несколько скомкан (в чем автор прямо признается на последних страницах).

Роман столь мощный, что даже его недостаток может обернуться существенным достоинством (кажется, в этом есть двусмысленный каламбур).

Я долго не мог понять, зачем половину текста нужно отдавать душевным и телесным метаниям хрониста Андреса Фавы, мелкобуржуазного элемента, попутчика революции и любителя красиво пожить и вкусно покушать. Он жаждет добра для всех и счастья, но постоянно мучает своих пассий ненужными им психологическими драмами и принуждает к двусмысленному моральному поведению.

Но когда он рассказал о том, как простое фортепьяно в новой музыкальной парадигме может служить связующим мостом между прошлым и будущем в единой истории культуры, все стало на свои места.

Хронист революционной истории Андрес – яркий представитель третьей силы. Инертности, что присуща, как каждому индивиду, так и человечеству в целом. Молчаливое и терпеливое большинство рода людского хорошо видит необходимость преобразований, насущную потребность в них. Но как же тяжко выбираться из неуютного, зато привычного «статуса кво», из дискомфортной и обжитой «зоны комфорта». Эта инертность – личная и общая – страшная сила. В период достижения действительных идеалов человечества, известных и чаемых еще с античных времен, – свободы, равенства, братства, придется преодолеть очень многое не только вовне, но и в себе. И это еще один важнейший урок от великого мастера и художника 20 века.

Долгий период торжества реакционных сил человечества подходит к концу, и замечательная «Книга Мануэля» становится настольной книгой, необходимой каждому трезвомыслящему человеку.

Страшно подумать, но за Джона Ирвинга я не брался лет пятнадцать, а ведь прочитав последовательно первые пять его романов, был большим поклонником творчества этого писателя. В какой-то момент я утратил вкус ко всей современной западной литературе, за исключением фантастики, и лишь недавно вновь его обрел.

И вот возникла потребность в прокладке между двумя намеченными к чтению книгами Салмана Рушди, и я вспомнил о своем давнем любимце. По совпадению, «Сын цирка» посвящен Рушди, и отзыв уважаемого Borogove оказался крайне комплиментарен ,я решил не упускать эти знаки высших сил и с энтузиазмом взялся за книгу.

«Это роман не об Индии». Так звучит первая же строчка предисловия к роману, и фраза эта может быть камертоном ко всему восьмисотстраничному опусу. Действие в нем происходит в Бомбее и окрестностях, Цюрих лишь упоминается, Торонто — локация для пары кратких эпизодов. Но роман не об Индии, утверждает автор. Очередная волна «охоты на ведьм» в Штатах еще и не начиналась, но зная сутяжную суть своих сограждан, Ирвинг поспешил откреститься от возможных нападок и обвинений в расизме, шовинизме, великодержавном высокомерии. Ведь Индия в его романе грязная, нищая, жестокая и беспощадная. Ее населяют бомжи, калеки, преступники и дегенераты. Если упоминаются какие-то достопримечательности, то они в буквальном смысле пропитаны мочой и измазаны калом. История Индии — каннибальская мясорубка, социальные порядки как на живодерне, религия ее — бесчеловечный сатанизм. Это классическая англосаксонская стратегия — признать кого-то равным себе, а потом втоптать его в грязь по самые уши со сладенькой улыбочкой на устах.

Это и не детектив, так как убийцу даже невнимательный читатель вычислит в первой же сцене, страниц за четыреста до того, как его открытым текстом объявит и предъявит автор. И это не триллер о жестоком серийном потрошителе, так как в книге нет ни грана саспенса, насилие показано гротескно и абсурдно, не вызывая ни крохи волнения.

Роман не о цирке, хотя в нем действуют цирковые артисты и бывшие артисты, и есть несколько эпизодов на арене и под куполом шапито. Но эпизоды эти хаотично и далеко разнесены в тексте, не несут в себе довольно важной нагрузки, являются вспомогательными. Впрочем, помогать им особо нечему.

Это и не традиционная для Ирвинга семейная сага. И хоть семейные связи, предъявленные в романе довольно многообразны и сложны, но уж слишком хаотичны, взаимоотношения родственников остры, но не выстраиваются ни в какие драматургические линии, называются, но глубоко не прорабатываются. Это не семейный портрет мастера жанра, а рисунок генеалогического древа, корявый, прихотливый, но не прописанный.

Это не роман о кино, хотя два центральных персонажа — киноактер и сценарист. Но если суммировать, что об этом искусстве сказано во всей книги, вряд ли объема достанет и на серьезную рецензию.

Больше всего внимания в романе уделено проблемам гомосексуалистов, трансгендеров и кастратов. Так что под конец мучительного чтения мне казалось, что роман как раз о «п....ах в хорошем смысле», но и это заявление стало бы обидной натяжкой. Так о чем же автор рассказывал на протяжении почти тысячи страниц? Обо всем и ни о чем.

Поясню.

Я был на встрече Ирвинга с читателями в Москве в 2009, кажется, году. Он представлял свой тогда крайний роман «Покуда я тебя не обрету». Рассказывал, в частности, о своем творческом кредо. Мол, учился он не у модернистов и реалистов 20 века, а у романистов классической эпохи жанра. Были названы Диккенс, Теккерей, Шарлотта Бронте ,возможно, моя любимая Джейн Остен. И это правда, в чем может убедиться любой непредвзятый читатель Джона Уинслоу Ирвинга, но штука в том — и неудачный роман «Сын цирка» это хорошо показывает — что он взял у классиков только форму, а не суть и не идейную сердцевину и философию их искусства. Диккенс начал с «Посмертных записок Пиквикского клуба», но потом написал «Дэвида Копперфильда», «Холодный дом» и «Нашего общего друга» ,Шарлотта Бронте начала с «Учителя», а закончила глубоким и эпичным «Городком», ровно на ту же тему частной школы. И Теккерей, и Джордж Элиот — эти и другие великие мастера позапрошлого века проделали глубокую и масштабную творческую эволюцию. А Ирвинг — как точно заметил коллега Borogove — раз нашедши свой язык и доступную структуру для стряпания романов, так с этого конька и не слез. Он всегда двигался в ширь, а не в глубину проработки драматургии и глубины постижения человеческих страстей. Принимаясь за новую книгу он, кажется, думает: а вот про маньяка я еще не писал, про цирк не писал ,про кино. Пришла пора затронуть эти темы. По верхам пробежаться, наследить.

Так вот, «Сын цирка» — это «Пиквик» в Бомбее. Беллетристическая окрошка из тем и жанров, ловко скроенная умелым ремесленником в легкую удобочитаемую форму. Взял десять сюжетных линий, мастацки их переплел между собой, ни во что глубоко не вдаваясь. Тяп-ляп, и готов томина весом в килограмм.

В Индии процветает чудовищное классовое неравенство, политическая вакханалия жулья и совершенно пещерные предрассудки, а в чем причина, корни явления, основная линия противоречий? «Да пофигу!» Родители калечат психику своих детей и рушат им судьбы. Какой механизм этой трагедии, какая психологическая подоплека этих явлений? «Какая разница!» Судьба жестока к людям. Покажи нам драму рока. «Не ко мне!»

Ярким маркером может служить тема изучения ахондроплазии у карликов, ставшая завязкой романа. Она бессильно утекла в никуда, так как исследователь, еще один заднеприводный господин, умер от СПИДа.

Таким образом, Ирвинг просто рассказывает разнузданную историю нескольких нелепых и страшных паяцев, полную гэгов и абсурдного комизма. Эта книга полна «шума и ярости», прямо как рассказ идиота из финального монолога Макбета, и так же не значит ни черта.

Я, конечно, дам еще шанс Ирвингу и прочитаю другие его книги — зачем-то же я их покупал и зачем-то пылились они у меня на полках долгие годы — но многого ждать от этого стряпчего точно не буду. Сколько-нибудь приемлемую оценку я дам этому роману только за композиционные навыки автора и умение его иногда рассмешить даже крайне раздраженного и разочарованного читателя.

Короче, мне было жаль потраченного на роман времени. Ни уму, ни сердцу. Это далеко не «Мир от Гарпа» или «Отель Нью-Гемпшир». Я бы постыдился такую стряпню посвящать Салману Рушди, подлинному мастеру первого ряда мировой литературы.

Внезапно очень захотелось прочитать сборник рассказов (словно бы перебрать эмоциональные четки, а не впадать в многодневный транс романа), и давно было пора взяться за Салмана нашего Рушди. Вот и совпало.

По традиции, прочитал перед этим нижестоящие отзывы. И ужаснулся. Зачем же я скупил все его книги, если он такой никчемный?! По результатам — все же — прочтения книги сложилось собственное мнение.

Книга просто отличная! Исполнена на высоком художественном и идейном уровне. Большинство рассказов вполне реалистичные, разве что «Волос пророка» можно провести по линии «магического реализма». Но там это пронизано такой злой и трезвой иронией, что ничуть всякое волшебство текст не испортило. Настоящие же трагедии остаются в строгом реалистическом плане рассказа.

Три рассказа части «Запад» и написаны так, как должен человек одной цивилизации постигать другую. Через культуру, через тексты. Поэтому мы и имеем Шекспира, увиденного через призму Лоренса Стерна, историю открытия Америки глазами латиноамериканских магов и современное «общество спектакля», воспринятое усердным читателем Андерсена и Кафки. Это забавная литературная игра, которая заставляет постигать многие глубокие и важные истины о человеке и его мире. Когда автор может сказать столь многое в столь малом объеме, никак кроме большого мастера его и нельзя означить.

Столкновение и конвергенция двух миров в третьей части сборника происходит скорее на частном и личном уровне, чем в больших масштабах. И это чуть ли не единственная претензия, которую можно действительно предъявить Рушди. Мол, он работает со следствиями, а не причинами, надстройкой, а не базисом, бытом, а не бытием, определяющем сознание. Впрочем, социально-экономические аспекты проблемы «Восток и Запад» им также показаны, пусть и не на первом плане. Да и частности, личное, душевное, показано и поведано им с такой глубиной, что корить за верхоглядство писателя просто несправедливо.

И конечно художественное мастерство. Изящная лапидарность, точность наблюдений и хирургическая внимательность к образам и феноменам. Правильные слова в нужных местах. Умение быстро, но основательно поместить неподготовленного читателя в совершенно чуждую ему обстановку, при этом не дозволяя ему растеряться, испугаться, испытать отторжение. Это дорогого стоит, это большой талант.

Так что даже сия маленькая книжка позволяет увидеть Салмана Рушди как автора международного значения и общемирового уровня. Его слава не раздута, и в лидеры литературного истеблишмента он прошел не по мультикультурной квоте. Я рад и счастлив буду продолжить знакомство и близкое общение с его творчеством. Уверен, меня ждет еще много открытий чудных.

Чеховской глубины и силы история, в чем-то повторяющая старую мысль Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут». О людях, выбитых из своих биографий, как шары из лузы. Такие персонажи не могли бы стать героями романа в предыдущие патриархальные эпохи. Но только такие и могут быть подлинными героями современной литературы. Рушди стал голосом немых, отверженных и обездоленных, ка и дОлжно быть подлинному гуманисту.

Сильный, умный и сердечный рассказ. Читаешь его, и немедленно отправляешься в собственное босоногое детство, суровую эмигрантскую юность. Великолепное сопряжение душ с разных эпох и континентов. Рушди полностью оправдывает свою репутацию всемирно востребованного автора.

Жестокий исторический рассказ о политике в Индии. Гражданская война, где линия фронта проходит через семьи, общее прошлое, дружбу на всю жизнь. Удивил трезвый взгляд Рушди на колониальную историю Британской империи, понимания тонкостей классовой борьбы. Хотя, конечно, «магический реализм» может быть не приговором тексту, а всего лишь методом постижения природы и механизмов человеческого общества.

С другой стороны, ожидал большего. Прочитав заглавие, подумал, что это будет история совместившая русского классика Антона Чехов и зулусов. Вот это было бы сопряжение культур! Ведь Чехов — современник Англо-бурской войны и любимый писатель Рушди. Не случилось. Для развития такой любопытной идеи нужен наш, не импортный автор))

Очень правдивая история об опасностях в поисках Тайного знания.

Судьба, случайность, прошлое наших предков, воспоминания детства, круг общения юности — что определяет и направляет наш жизненный путь? Человек — беспомощная игрушка высших сил или хозяин судьбы? Правильно ли нарушать правила, и куда это может привести?

Конечно, в коротком рассказе Рушди и не пытается ответить на те фундаментальные вопросы, что появились у его персонажа из-за самоубийства друга. Он описывает индивидуальный духовный путь изгнанника с Востока, и предлагает соотнести свой строй чувств с его. И очень у него удачно получается. Рассказ взволновал, вызвал важные воспоминания о собственных переживаниях и поисках.

Кстати, в этом тексте взаимодействие культур востока и запада довольно специфическое и окрашено в жестокие тона черного британского юмора. И такой аспект проблемы конечно же существует))

Рушди продолжает вивисекцию Западного канона с целью выведения новых литературных тварей. Здесь он скрещивает сказочника Андерсена и модерниста Кафку, прививая собственные темы и боль душевную: дисгармония общественного уклада разных культур, изгнанничество, социальная сегрегация. И таки получилось!

Волнительный и грустно-смешной рассказ, аляповатая картина базара житейской суеты, «вэнити фэйр». Плюс прогноз о будущем «общества спектакля», когда на рынок будет выброшено даже самое хрупкое, нежное и сокровенное в человеческой душе. Будет оценена и пущена в оборот даже безутешная скорбь о самых близких. Эмоция имеет цену, на самом деле это единственное, что останется в цене.

Наше современное общество старается осуществить даже самые циничные и мизантропические пророчества авторов былых времен. Так что рассказ Рушди в смысле критической части принимается целиком и безоговорочно. Ему не повезло стать свидетелем исполнения собственных предвидений. Поневоле у человека характер испортится.

Единственное, что наверно могло бы его рассмешить — сбывшееся предсказание об астронавте-марсианине, свершившееся в виде романа Энди Вейера и его эпичной экранизации Ридли Скоттом.

В «Гамлете» мы видим, пожалуй, самое масштабное изображение человеческой личности во всей мировой литературе. Человек приравнивается ко всему мирозданию. Возможно, поэтому история, произошедшая на стылых берегах Дании вот уже почти пять столетий будоражит умы все новых авторов. Это уже целый Западный Канон. Не смог не включиться в него и неофит Рушди. Правда от своего имени, как Апдайк например, ему показалось пересказывать этот анекдот скучно, и он нацепил маску Йорика — Лоуренса Стерна, своего предшественника-постмодерниста из 18 века. В его стиле и с его примочками и хохотушками рассказ и написан.

Если отбросить разные фабульные финтифлюшки, коими Рушди свой рассказ украшает, суть трагедии Гамлета сводится к Эдипову комплексу. Трактовка давняя и почтенная, к тому же изящно изложенная. И ее можно принять, только с оговоркой. Гамлет — человек-вселенная и его существование, как и всякой другой разумной твари в нашей общей большой Вселенной, нельзя свести к одной первопричине и одному мотиву поведения. Это не Большой взрыв, порождающий нашу самость, а всего лишь важная, но одна из многих констант удела человеческого.

Впрочем, Рушди здесь только играет в смыслы. Но как игрок он чертовски крепок и глубок.

Про любовь в рассказе ккк72 все правильно сказал. И мне как раз понравилось, что автор делает акцент на чувствах, а не событийном плане. Часто, упиваясь эпическими сказаниями о прошлом, мы забываем о том, что историю люди делают, а не персонажи с агитационного плаката. Увидеть в герое эпохи человека иногда не менее важно, чем в человеке разглядеть героя.

Плюс текста и в его противоположности засилию мелодраматических слезодавилок в жанре. Любителям книжек Филиппы Грегори строго с осторожностью)) Это исторический экзерсис в эпоху после Джойса и Фолкнера, тем и эстетически ценен.

Кому понравилось, на ту же тему горячо рекомендую другой постмодернистский экскурс в открытие Америки — Абель Поссе «Райские псы».

Лютая история с разоблачение религиозного фанатизма, но изложенная языком мистической притчи. Как говорится, по форме верно, а по сути издевательство.

Очень хорош портрет ростовщика, психологический и бытовой. Так и хочется сказать: вот злонравия достойные плоды! Но кровь невинных вопиет, и приходится замыкать уста в скорбном молчании.

А новелла мастерская. Мудрая шутка со многими смыслами, которые интересней поглощать вот в такой вот изящной форме, чем как менторскую преснятину гимнов и треб.