То ли и я становлюсь стар (суперстар), то ли искусство изящной словесности и впрямь деградирует вместе с обожаемой капиталистической системой, но после десятка современных — хороших и крепких — романов-фэнтези эта давняя повесть показалось как мощный вдох чистого кислорода. Зашибает невероятно и крышу рвет напрочь!

Произведение это плотности термоядерного синтеза. На восьми десятках страниц, на простенький сюжет — пришел, увидел, победил — наверчено несколько слоев глубочайших смыслов.

Во-первых, отражение эпохи создания шедевра. Шестидесятые в США, борьба чернокожих за свои права. Отстаивание самостоятельной культуры. То, что позже Дилэни будет исследовать на примере творчества Томаса Диша: культура уличной банды не менее ценна, чем культура Ротари-клуба. Здесь это выражено метафорой Звездного племени изгоев. (И глубинные заправилы примут подобные декларации к сведению: не хотите культуры белых? Значит, у вас никакой не будет! (БЛМ? Это же курам на смех!))

Во-вторых, это настоящая историко-филологическая фантастика методом экстраполяции. Дилэни перенес реальную историю открытия Генрихом Шлиманом Трои в далекое будущее и дальний от Земли космос.

В-третьих, предупреждение об угрозе деградации общества после утраты цели его существования. (К вопросу, нужна нам идеология или нет?) Возможно на эти размышления Дилэни натолкнула реальная история племени с острова Пасхи.

К тому же это весьма оптимистическая версия совершенно невероятного Контакта. Она мне намного больше импонирует, чем скепсис Станислава Лема. Вероятно, дело тут в самих авторах. Дилэни — негр, выросший в мультикультурном Нью-Йорке, Лем — еврей, выросший в католической Польше. Вот и на Контакт у них воззрения разные.

А еще великолепная поэзия. А еще эмоционально душераздирающая история Одноглазых и капитана Лилы. И все это опять-таки завернуто в простой, но крепкий и ладный сюжет.

При этом повесть создана в эпоху бурной НТР. Поэтому и о технике автор не забывает. Всякие крутые штуки постсингулярной цивилизации завораживают и впечатляют.

К тому же это отличный мотиватор для студентов. Препод из-под палки заставил нерадивого ученика заниматься скучным исследованием. А он в результате сделал эпохальное открытие. Ибо старших надо слушаться!

А в общем-то, хочу сказать, что ваять такие шедевры в двадцать два года просто преступно! Он кем себя возомнил — американским Артюром Рембо от фантастики?! Впрочем, по результату он вполне заслуживает таких посягательств.

П.С. Низкий поклон переводчице Ольге Исаевой за ее работу. Просто сердце радуется! Может и хорошо, что я не прочитал эту Балладу двадцать или тридцать лет назад. Вот вчера прочитал и многое понял.

Впервые для меня в цикле об инквизиторах эпизод выглядит не законченным целым, а частью более крупного произведения. Жаль, а то написано так искусно. что можно было поставить эту новеллу на театре. Напряжение создается не острым драматизмом фабулы, а характерами персонажей. Два смертельно опасных и могущественных субъекта вынуждены действовать сообща. И вот они проверяют границы возможного друг для друга. Меряются... могуществом и связями с важными людьми.

Два несомненных плюса эпизода. Подробно разъяснено, насколько прочна крыша над головой Мордимера. И почему, в какую бы стрёмную заваруху он ни попал, к нему на помощь несутся самые сильные и компетентные из ответственных товарищей. К сожалению, я прочитал только два первых тома «основной тетралогии», так что не в курсе, может это и раньше объяснялось. А так получается, что Пекара своих читателей 15 лет в неведении держал относительно реальной подоплеки деятельности Мордимера. Множил себе на голову хейтеров и критиканов))

Второй плюс — отличное расширение лора. Истории и географии. Целый исторический очерк втиснут в рассказ. Я так понял, в этом мире и Крестовых походов не было. Да и зачем бы в принципе они были нужны, если вся история их религии непрекращающийся крестовый поход и ежедневная мясорубка во имя Христа-меченосца.

Ну, я такой: ф-у-у! А он такой: на еще! А я: да лана, харе! А он: ни в жисть, хавай! А я: ну лады, прием, типа!

В общем, это был жалкий закос под великолепного пилота (великолепную пилотку?) корабля «Своенравный потомок» Джосс Стикс, ибо дурной пример заразителен!

Чтение этого романа Стивена Эриксона было для меня не меньшим приключением, чем авантюры, пережитые отважными исследователями в самом сюжете книги. Подходил я к этом тексту с крайним предубеждением. Разве что палкой не стал в него сначала тыкать для проверки его безопасности для собственного ума. Ибо прочитав шесть с лишком тысяч страниц «Малазанской книги павших», я буквально возненавидел автора этой опупеи и его графоманскую стряпню (спойлер: интересного я так и не дождался).

И первые пятьдесят страниц «Своенравного потомка» оправдывали мои худшие ожидания. Ну что это за унылая и скучная пошлятина, думал я уныло, зевая от скуки. Однако долг звал вперед, в глубины космоса, вслед за экипажем. И когда автор развернулся во всю ширь межзвездного и межпланетного пространства, с заходом в иные измерения, я оказался разбит, раздавлен и вовлечен в происходящее неистовство буквально по уши.

То есть ,поймите меня правильно: пошлятины и дури там хоть отбавляй от первой до последней страницы. Описаны все возможные извращения, включая межвидовые, все возможные жидкости, которые может исторгнуть из себя биологическое существо, все глюки, что способен испытать шизанутый ИскИн, весь ущерб, какой только может причинить одна инфраструктура другой. Но масштаб этого бедлама поистине галактический. Он поражает воображение, покоряет, сминает любое читательское сопротивление.

Это и впрямь подражательная фантастика, но выполнена она в своеобразной манере. Представьте себе пятнадцатилетнего дворового пацана с архаичными тараканами в голове. То есть, он помимо гоп-стопа любит еще и посмотреть вечерком старые фантастические телешоу, а также документалки канала «Дискавери». И вот он решил в школьном туалете или на пятачке-курилке за хозблоком пересказать корешам полюбившиеся серии «СтарТрека». Вот примерно роман «Своенравный потомок» у него и получился бы.

С поправкой на писательское мастерство Стивена Эриксона, конечно. Ведь он, накатав пятнадцать тысяч страниц фэнтезийной галиматьи, научился писать! У него получилась глубокая и многогранная книга.

Помимо похабного юмора, в книге еще полным-полно крутых харизматичных персонажей, невероятно увлекательный сюжет, описание множества Странных Миров и своеобразных цивилизаций. Да к тому же еще автор не только расширяет свою выдуманную вселенную, но и идет вглубь сотрясающих ее обитателей проблем.

Многоуважаемый лаборант tapok все верно написал про идейную составляющую романа. Эриксон нещадно бичует современное западное общество и его заправил-империалистов. Никому, конечно, это не помешает пытаться ввергнуть человечество в бездну глобальной катастрофы, но это не вина писателя. Его дело — слово. И он его делает на отлично. И вывод финальный, что за светлое будущее надо биться до конца, не считаясь с личными потерями, можно только приветствовать.

Ну и напоследок пылкое признание. Самую чистую, незамутненно-детскую радость мне доставило описание масштабной и сверхнапряженной космической битвы с использованием плюшевых игрушек и садовых гномов, а также тяжелым вооружением в виде старых диванов и шифоньеров. Тут Эриксон дорастает до некоторых забубенностей моего любимого Томаса Пинчона.

Оценку я снижу только за первые мучительные страницы, которые понадобились автору, чтобы трансмутировать мой разум для последующего адекватного чтения этого увлекательного и умного романа.

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

Когда на книгу имеется 150 отзывов и рецензий, то, не завышая свое ЧСВ, можно разве что вбросить собственные пять копеек, добытые тяжким читательским трудом.

Отмечу те моменты, что лично меня зацепили и крайне заинтересовали.

Метод. История рассказана с точки зрения маленького мальчика, который в процессе повествования становится подростком. При этом перед нами мемуары, написанные десятилетия спустя после произошедших событий. Такая двойная оптика мне еще со времен прочитанной в детстве «Капитанской дочки» Пушкина очень импонирует. Ребенок познает мир, в котором ему предстоит жить и действовать, и читатель познает его вместе с героем. Весьма выгодная позиция для раскрытия лора, но почем-то редко используемая авторами фэнтези. Видимо потому, что толково и реалистично показать психологию и мировосприятие ребенка много сложнее, чем примитивную психику великовозрастного головореза. Хобб это с блеском удалось. Отсюда...

Конфликт. Автор отлично показала беспомощность и беззащитность человека в период раннего взросления. Детство — время крайне суровое. К тому же перед нами история талантливого ребенка с тонкой душевной организацией, растущего в атмосфере жесткой борьбы за выживание и сугубо низменных меркантильных интересов. Очень правдоподобно получилось. И вывод, к которому приводит автор — прямо по Хемингуэю — жизнь поломает такого ребенка, но он только станет сильнее на сломе, превращает художественную выдумку в беспощадную правду. Последнее слово в романе — нет! — бьет в цель без промаха.

Пересечение. Поразительно, но несколько авторов приблизительно одного поколения синхронно написали очень похожие романы. Эта книга Робин Хобб, Гай Кей «Львы Аль-Рассана» и «Игра престолов» Джорджа Мартина. У Хобб очень много пересечений с первым томом ПЛИО. Смотрите: Завоеватель с острова захватил и объединил Шесть Герцогств; главный герой — бастард с темным прошлым, которого все понуждают равняться на великого отца; ребенок-телепат, связанный с животными ,который превращается в жестокого убийцу; дозор из отбросов общества; набеги островных пиратов, да много чего еще. Талантливые люди часто мыслят одинаково.

Также понравилось, что в романе почти нет повышенной эмоциональности, присущей женщинам-писательницам. Если кому-то показалось, что мера страданий главгероя превышена, то это вы «Колесо времени» Роберта Джордана не читали. Вот где психологическое и физическое садо-мазо процветает во все края!

Да к тому же Фитц не обременен никакими «комплексами Раскольникова». «Я — человек короля», приказали убить, значит этому персонажу крышка. Вопрос стоит только о способе и целесообразности. Творческая натура все-таки мешает ему стать безмозглым инструментом, что, в общем, и помогает в итоге выжить.

И мир получился у Робин Хобб многогранным и интересным. Без всякого засилия натурализма ей удалось показать жестокость и брутальность средневекового общества. При этом люди у нее остаются людьми, а не превращаются в зверей в человечьем обличье.

И — что бывает не так часто — я точно знаю момент, когда Робин Хобб меня подловила и влюбила в свою книгу. Самый конец первой главы: «Меня считали причиной всех бед, и я стал причиной всех бед.» После такой ударной финальной фразы, я уже не мог внимать этой книге равнодушно.

Вообще, оценку я хотел снизить только за одну линию романа — собачки. Я сам убежденный кошатник, и милование Фитца с этими блохастыми и глистастыми барбосами вызывало просто-таки отвращение. Но в финале мотив «собачки» был обыгран автором на высоком художественном уровне, так что снижу субъективную оценку по минимуму.

Робин Хобб удалось невероятно увлечь меня своим выдуманным миром и его обитателями. Теперь хочется прочитать весь цикл об Эрделингах. Во всяком случае первые три трилогии, которые другие читатели оценили более высоко.

П.С. Роман я по большей части прослушал в замечательном исполнении Александра Городиского. Горячо рекомендую. Тембр голоса и темп чтения очень подходит эпическому стилю Робин Хобб. К тому же есть раскладка на разные голоса. В общем, очень здорово.

П.П.С. Совсем забыл. Многих читателей смутило несоответствие названия содержанию романа. Действительно об учебе у убийцы автор как-то впроброс рассказывает, наравне с кручением хвостов лошадям и беготней взапуски с жУчками. А это вина НАШИХ. В оригинале книга названа «Подмастерье убийцы». И вот это точно. Львиная доля истории посвящена эпизодам «работы» Фитца. Когда он на практике осваивает азы мастерства.

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

Несмотря на то, что это замечательный роман, придется писать критический отзыв. А ведь не хочется. После того, как прочитал большинство отзывов.

Поэтический стиль Кея сыграл с некоторыми читателями злую шутку и знакомство с книгой скатилось в грустное «а я ничего не понял». Сюжет показался нереалистичным, а герои слишком романтично-возвышенными. Мол, если современной мировой политикой рулят пигмеи и клоуны, а отношения между народами скатились в циничный каннибализм, то и в прошлом должно было быть то же самое.

А вот и нет!

Только к концу первой части я смог точно локализовать хронотоп романа. Это альтернативная вторая половина XI века, а один из главных героев — Родриго Бельмонте, Капитан — имеет своим прототипом всемирно известного Родриго де Вивара, Сида Кампеадора. Просто я великолепный байопик «Эль Сид» с Чарлтоном Хестоном и Софи Лорен смотрел лет пятнадцать назад, а «Песнь о моем Сиде» читал и вовсе студентом в конце прошлого века.

А ведь как интересно читать историческое фэнтези, когда знаешь, какой эпохой и какими историческими деятелями вдохновлялся автор! Но параллельно я — как люблю — смотрел на Ютубе ролики о Реконкисте и вскоре все встало на свои места.

И случился второй затык, что препятствовал чтению на протяжении всей книги.

Г.Г. Кей в своих интервью говорит, что историческое фэнтези ему импонирует тем, что можно пренебрегать буквой исторической эпохи, но зато передать ее дух. В «Львах Аль-Рассана» у него с этим не срослось. Это, конечно, никакой не XI век. Слишком модернизировано. Высокая культура, всеобщая грамотность, нравы, больше похожие на Италию позднего Возрождения, а не на конец раннего Средневековья.

А первый затык был связан с фигурой Джеаны бет Исхак, женщины-врача. Это несомненно «сильная и независимая» героиня. Но создан сей образ в ту эпоху, когда западные художники делали это от души, а не «по заданию партии». Джеана родная сестра Эллен Рипли и Сары Коннор, а может и вдохновлена была этими крутыми героинями. Проблема ее не в самой себе, а в том, что она в эту эпоху не вписывается от слова «никак». До нас, слава Клио, дошли сведения о нескольких женщинах той поры — леди Годива, Анна Ярославна, жены некоторых королей и северных конунгов. Они были невероятно тертыми и суровыми тетками, но на Джеану совсем не походили. А вот королева Инес Вальедская и Миранда Бельмонте, жена Капитана, на них похожи, но к сожалению, в этом романе они играют эпизодические роли и не могут полноценно работать на воссоздание духа эпохи.

Был и третий затык — Джад любит троицу! Это первый опыт Кея в жанре исторического фэнтези. И этот блин в каком-то смысле точно вышел комом. Ему не удалось слить воедино историческую хронику, частную жизнь людей прошлого (по завету Вальтера Скотта) и драматический конфликт сильных характеров. Это ему с блеском удастся в более поздних романах, но пока нет.

И тем не менее роман замечательный! И тоже по трем причинам.

Герои. Многим показалось, что они чересчур эпичные, возвышенные, картинные. У автора есть недоработка по этому вопросу, только с противоположным знаком. Он своих героев недостаточно возвеличил. Взять Капитана, Родриго Бельмонте. Он — бледная тень Сида Кампеадора и вовсе не потому, что жену боится. Реальный Сид был еще более эпичным, сильным, умным и талантливым полководцем. Одна гибель его легендарная чего стоит! Он даже после смерти, благодаря верной жене, смог возглавить успешный натиск своего войска. Финал пути Капитана неизмеримо скромнее будет.

Я не знаю, с кого Кей списывал своего Аммара ибн Хайрама, но тот тоже «не дотягивает» до знаменитых витязей арабского Востока. Того же Салах-ад-Дина, жившего в нашей реальности на сотню лет позже.

Историософия. Наверно первый автор современного фэнтези — Роберт Джордан — все еще следовал в русле «отца нашего» Толкина. Его персонажи слишком зависят от структуры эпического сказания. Да, они яркие индивидуальности, но их судьбы и поведение подчинено Великим Целям мироздания. Они пешки в большой игре.

Той самой Игре, имя которой дал Джордж Мартин спустя год после выхода «Львов Аль-Рассана» — Игра престолов. Он и создал канон, показав всемирно-исторические события как столкновение частных интересов нескольких семей, которые хоть и являются представителями противоборствующих сил, но придают политической борьбе яркую личностную индивидуальность. Серсея Ланнистер, первая своего имени, стала королевой потому, что она этого ХОТЕЛА, а не потому, что была избрана для столь высокой миссии некими высшими планами бытия.

А вот Гай Кей находится где-то посредине. Ему, похоже, просто не хватило объема книги, или тогдашнего уровня мастерства, чтобы более органично сплести линии своих героев и тонкую многовекторную политику, которой было переполнено то время.

Зато он смог создать интересную альтернативку. Если бы в нашей реальности Альфонсо Кастильский не препятствовал и не ставил палки в колеса Сиду Кампеадору, то он тоже мог бы закончить Реконкисту на три столетия раньше, обстоятельства этому благоволили. Но вместо этого из-за своей мелочности, завистливости и мстительности он навлек жестокие беды на свою семью и свою страну.

А третья причина — финал романа. Затыки мешали мне целиком отдаться стихии чтения на протяжении большей части романа, но в последнем раунде своей истории — «Даже солнце заходит» Кей так разгулялся, что меня будто ветром унесло в самую суть происходящего. Ох и мастер же он нагнетать драму и слезу коленом вышибать! Эпичность сказания достигает высоты Эвереста, так что дышать тяжело становится. Но тем не менее открывающиеся красоты сказания завораживают душу.

Этому способствует мастерская кольцевая композиция книги и великолепный стиль автора, который с годами будет только крепчать, как хороший коньяк.

Поэтому, хоть и мешали мне некоторые недостатки книги — недостатки лично для меня — но все-таки «девятка». Потому что 99% авторов фэнтези такой крутой роман написать не смогут, даже если дьяволу душу продадут. Ну или, отвернувшись от солнца, станут поклоняться звездам.

Прочитано в рамках фэнтези-марафона на буктьюб-канале 2 Talk Girls.

А мне понравилось)) Действительно! Я Толкина не читал (и не осуждаю!), но следование тропами Мартина и Джордана у дебютанта прослеживается очень отчетливо. Ну и ладненько. Мог бы взять для примера и худшие образцы (сколько я за последние несколько лет перечитал эпигонов Аберкромби — уму непостижимо!)

Главное в чем я не согласен с критиками Айлингтона — ему все-таки удалось сыграть отличную импровизацию на всем известную мелодию. Понимаю, нынешним пресытившимся постмодерном интеллектуалам подавай деконструкцию, но тут ее нет и в помине.

И тем не менее оригинально. Я сейчас глубоко погружен в «Колесо времени», став ярым фанатом, и видя у австралийца знакомые тропы, знакомого же исхода из них и ожидал. И почти всегда Айлингтон мои ожидания обманывал. В хорошем смысле. Фабула крайне непредсказуема. И все благодаря персонажам.

Они не мегахаризматичные, как у того же Абера, но буквально каждый из них не тот, кем кажется на первый, второй, а то и на третий пристальный взгляд товарища прокурора. Собственно в постепенном срывании всех и всяческих масок с героев сюжет и состоит. Роман даже заканчивается шокирующим осознанием одним из героев самого себя. И тут я подумал: вот каким крутым мог стать сериал «Кольца власти», если бы его делали умные и талантливые люди, вроде Айлингтона.

Он даже претензии к своей книге разрушает остроумно. Меня и впрямь большую часть книги бесило запанибратское отношение владетельного герцога со своими помощниками ,какими бы крутыми брахманами они ни были. Феодальная система не кастовая, она не так работает. Но объяснение такому поведению настолько занимательно, что я в голос рассмеялся и чуть не зааплодировал автору — ай, молодца!

Я как-то обычно не обращаю внимание на позитивный момент «легко читается», но тут и впрямь надо отметить, что текст идет влет. Даже приходилось себя силком останавливать ,чтобы не проглатывать слишком много зараз — иначе история в кашу превратится. Особых интеллектуальных изысков в книге, действительно, нет, но зато нет и псевдоглубоких изречений, что так изобилуют у современных авторов-фэнтезеров. Будто не роман, а сборник дзенских коанов читаешь!

Это развлекательная литература в лучшем смысле слова, каким был тот же рыцарский роман в 14 веке.

В общем, я добровольно вступаю в секту свидетелей Джеймса Айлингтона. Мое сердце, если не ум, он завоевал. продолжение прочту с удовольствием.

Как любителю в юности историй о приключениях Шерлока Холмса мне байки, рассказанные инквизитором Мордимером Маддерином пришлись по душе. Но я категорически не согласен, что «Пламя и Крест: том первый» слабее «основного корпуса».

Напротив, этой книгой Пекара показывает сколь велик его стилистический диапазон. Книга не похожа ни на цикл об Аривальде (хотя есть следы в описаниях волшебников и их жилищ), ни на тетралогию о Мордимере (прямо-таки сочащуюся черным юмором и сарказмом). Здесь же суровость и серьезность на все деньги «дарка».

Рассказ от третьего лица позволяет расширить лор и дать рост ворлдбилдингу, персонажи получились более объемные, с интересными внутренними и драматическими конфликтами. Да и атмосфера, особенно в повести о Крестьянской войне, качает дай боже.

В общем, Пекара сильно вырос в моих глазах прежде всего как мастер фэнтезийной прозы. Я поставлю книге восьмерку ,как и томам тетралогии, но если там я ее натягивал, как сову на глобус, то в данном случае это почти девятка. Крепкая вещь, без сомнений рекомендую любителям мрачноты. И сам с удовольствием погружусь во второй том, когда он попадет в мои цепкие лапки.

Самая простенькая история в книге. Всего две беседы Ловефелла и два предложения к нему. Зов из собственного мрачного прошлого он с негодованием отвергает, а вот посулы нынешних друзей заставляют о многом задуматься. Финал открыто-заманушный. Учитывая, что польским читателям пришлось ждать продолжения десять лет, то это скорее в минус.

И прощальный бонус: жесткий ответ Пекары Радужному Комитету по поводу новомодной толерантности. Сурово, но справедливо. Пожалуй, только в католической Польши пока такое и возможно.

Первая повесть о расследовании в этой книге, чем собственно и должна заниматься Инквизиция. Тут Пекара показал всем маловерам, что он может и в сложное многоступенчатое расследование. Получилось и остросюжетно, и атмосферно. Идея произведения лучше всего выражается известной строчкой: «Цель высшая моя, чтоб наказанье преступленью стало равным»...

И бонус: раскрыта тайна Арнольда Ловефелла.

Чуть ли не лучшая повесть Пекары об Инквизиции из тех, что я читал. За основу взята знаменитая Крестьянская война 1524 года в Германии. Написано все с точки зрения гонористого шляхтича, впрочем просвещенного, который понимает, что на угнетателях податного населения есть вина за произошедший взрыв народного гнева, но все-таки нет для него большего удовольствия в жизни, чем резать и вешать быдло, посмевшее сбросить хоть на миг скотское иго.

Центральный эпизод сражения имперских войск с бунтовщиками получился довольно красочный, хоть и странный. Вначале у него фламандские аркебузиры сражаются в конном строю, а после залпа атакуют в копье, словно жандармы. Потом бургундцы с копьями и щитами, судя по контексту — ростовыми, на перевес несутся бегом на врага, каким-то чудом при этом выровняв строй. А после рыцари с первого же наскока разбивают подготовленный к обороне вагенбург. В общем, это боевое фэнтези а-ля Голливуд («Храброе сердце»), а не реконструкция настоящей битвы эпохи раннего Нового времени.

Впрочем, хорошо. Жестоко, мрачно, натуралистично. Настоящий дарк ,в отличие от подавляющего большинства текстов о Мордимере.

И кстати, бонус: Мордимер обретает имя.

А вот некоторым девицам с пониженной социальной ответственностью не удается поступить в Академию Магии, чтобы обучиться там древнейшей профессии, приходится брать уроки частным порядком. Что жутко затратно и может быть рискованно по нынешним-то непростым временам! Ведьмочку Катеньку эти частные уроки до добра не довели. Ну и в пекло ее, редкая была гадина.

Больше всего было интересно узнать о начале большого пути Герсарда, архиепископа Хез-Хезрона. Вот кого было по-настоящему жалко: пострадал человек ни за что из-за выходки мерзкой дряни в женском обличье! Но ведь хватило благородства, чтобы потом всю жизнь к Мордимеру по-доброму относиться. Хороший человек ,пусть и возжелавший беды ближнему из-за отчаяния.

Повесть начинается как фривольный эротический рассказ из дешевой газетенки, а заканчивается жестокой драмой. Пекара умело выстроил рассказ, так что все-таки «восьмерка», хотя до середины относился к тексту скептически.

Хороший бонус: раскрыта жуткая тайна близнецов, сподручных Мордимера.

Вторые тома фэнтези-трилогий имеют общий композиционный недостаток — они начинаются с полуслова и заканчиваются либо «на самом интересном месте», либо и вовсе на середине действия. Не избежал этой проблемы и Лоуренс в своей «Книге Льда». Но тут всему мера — талант. Автору удалось выстроить сквозной сюжет так, что не прерываясь на т.н. таймскипы, действие все же имеет четко очерченные рамки, и у читателя возникает стойкое ощущение завершенности произведения. Наличия завязки, кульминации и развязки.

Вообще, иногда кажется при чтении, что инженер по первой профессии Лоуренс и романы свои пишет с помощью рейсшины и логарифмической линейки — настолько композиция и всей книги, и отдельных ее частей выверена и точно рассчитана. Например, дойдя ровно до середины романа, читатель может подумать, что автор ошибся и неточно назвал свое произведение. А это оказывается ловкой художественной засадой. И «Гора» — вспоминаешь позже — слово-то многозначное, и автор понимает, что сочиняет, получше многих))

Мне вообще импонирует глубокий и насыщенный стиль Лоуренса. Вроде ничего особенного он не рассказывает, но дух захватывает от его письма, и читателя увлекает словно на Путь в иные измерения.

Впрочем, еще раз убедился, что и мир автор придумал невероятно богатый и многообразный. И сама идея объединить первобытных дикарей и технологии Постсингулярности, неотличимые от магии, невероятно плодотворна. Сражения первобытных людей с одержимыми, монстрами-мутантами, киборгами-убийцами и свихнувшимися ИскИнами, вообразившими себя богами Олимпа, — это сама мякотка боевой фантастики. Иной раз при чтении аж подпрыгиваешь, так тебя захватывают ужасающие сцены кромешного сверхнасилия.

Но это не тупое приключалово. Книга насыщена огромным количеством интересных научных и технических идей (сразу видно, что автор инженер в сфере компьютерных технологий). Но Лоуренс также рвется в сферу боллитры — и по праву — его романы — это книги прежде всего о нравственных выборах героев, с тонкими психологическими дефинициями, и полны размышлений как о жизни простых людей, так и о судьбах человечества. Над этими страницами есть о чем подумать читателю любого возраста. Если, конечно, охота возникнет.

Второстепенные персонажи трилогии хорошо и ярко прописаны, имеют четкую индивидуальность и особливый характер. Но все держится на образе Яз. Это ее Путь. Лоуренс — благослови его Господь!)) — возвращает нас в эпоху второй половины 20 века, когда западное искусство умело создавать образы по-настоящему сильных и независимых женщин, ориентируясь на Жанну Дарк, а не на клинических истеричек из психдиспансера. Когда на экранах действовали такие персонажи, как Эллен Рипли и Сара Коннор. Яз из Иктов в той же когорте. (Но вот не вмещу я, как Яз можно обзывать Мэри Сью?! Ту, которая столько ошибается и косячит из-за элементарного отсутствия опыта. Например, она виновата в гибели близкого ей человека только потому, что не догадалась использовать в качестве отмычки инструмент, который постоянно был у нее под рукой, и что сразу поймет любой внимательный читатель ( — Это иголка, конечно! — Молодец, правильно. Возьми с полки пирожок и возвращайся за свою парту.)

Далеко ей до всесильной и непобедимой. Она еще маленькая и плохо соображает. Но у нее цепкий ум и большое сердце. Так что уверен, все у ней получится.

Стиль романа более ровный, чем у первой части. Лоуренс перестал насыщать текст визуальными образами из кино и аниме. Остались только отдельные штрихи, но в целом он ориентируется на память приключенческого жанра (отсюда все эти внезапные совпадения и чудесные спасения — из Жюля Верна, Майн Рида и Райдера Хаггарда) и истории о временах первобытности — «Борьбу за огонь» и «Приключения доисторического мальчика» откройте и убедитесь.

Это еще и вопрос предпочтений. Лоуренс — мой автор. Мне нравится ход его мыслей, его стилистическая походка и композиция игры на нервах читателя. Другим не зайдет, а я в восторге и с нетерпением жду встречи с новыми книгами автора.

Балл я снижу за две вещи. Первобытные персонажи в романе постоянно используют в речи и мыслях слова, которые знать не могут — альтернатива, гравитация, подсознание и т.п. Понятно, что автор облегчал себе и читателю задачу вхождения в ситуацию действия. Но меня лично от таких анахронизмов коробило.

И еще в не очень подходящий момент Яз собирает небольшой митинг и толкает пламенную речь, полную возвышенных лозунгов. Вообще-то концептуальные вопросы нужно решать заранее, а не когда у вас свихнувшийся ИскИн на загривках висит. Я понимаю, она маленькая и неопытная. Но все равно, неловко вышло.

П.С. Русскому читателю повезло с переводами Лоуренса. Руслан Гимазов хорошо «поймал» его стиль и умело транслирует на язык родных осин. Низкий поклон ему за труды и дальнейших творческих успехов!

Новеллы о Мордмере Маддерине хороши, но к сожалению выветриваются из головы даже быстрее, чем романы Агаты Кристи. Поэтому не могу сравнить второй том новелл с первым, ибо почти ничего не помню из оного. Но второй том и сам по себе хорош. В целом, на одном уровне написаны тексты, по-видимому залпом. Хотя «Змей и голубь» и «Жар сердца» можно выделить как более брутальные и увлекательные.

И даже хорошо, что по обстоятельствам мне придется прочитать приквелы о «годах учения» Мордимера, прежде чем завершить знакомство с основным циклом. Потому что характер нашего Рыцаря Морали и Веры обрисовался в этом томе более выпукло и четко (похоже, он в голове автора, прежде всего, более отчетливо обрисовался, чем во время работы над первым томом), и захотелось узнать: откуда он такой красивый и суровый взялся.

В общем, со второй книги цикл меня точно увлек и поэтому смело могу рекомендовать его всем умным и здоровым головой читателям.

П.С. (Запоздалый). В оригинальном польском издании был допущен обман трудящихся, повторенный поневоле и в русском издании. Я имею ввиду красивую и мрачную обложку с отрубленной женской головой. Так вот ни в одной из новелл сборника ни одна женщина не была подвергнута декапитации. Ни мечом, ни топором, ни — тем более — на гильотине. Так что это просто такая замануха)) Впрочем, и сказать, что ни одна женщина не пострадала, тоже безусловно нельзя.

Отличный финал довольно крепкого сборника детективных новелл. Сама по себе история схватки со священником-психопатом любопытна, но также впервые в историях о Мордимере подробно описываются пытки. То есть получилось по-настоящему брутально.

Но все-таки недостаточно хорошо мы защищаем наших людей от заведомо вредной для них литературы, судя по первому отзыву на эту новеллу. Произведения Пекары об инквизиторах крайне специфические, и читать их людям с поломанной психикой или промытыми мозгами строго не рекомендуется.

Блестящая готическая новелла. Не особо интересуюсь этим жанром, но уж если что талантливо сделано, то не может не увлечь. Пробирает, дух захватывает. Опять-таки не стареющая (ха-ха) тема бессмертия. Одно из лучших произведение о скромном слуге Господа. К тому же будет продолжение, которое я с удовольствие прочту.

Наверно наименее интересная новелла из всех, что я уже прочел-прослушал о подвигах инквизитора Мордимера. Резюмировать можно словами Герцога из «Ромео и Джульетты»: «Чума на оба ваших дома».

Нельзя в свои политические дрязги впутывать потустороннее Зло, потому что Мать-Церковь разбираться не будет, кто прав, кто виноват: кара постигнет всех ослушников.

Меня подчас смущает широта натуры Мордимера — то он выступает как рыцарь без страха и упрека, то — как в данной новелле — как циничный подонок. При этом все более настойчиво возникает вопрос: а Господу ли он служит? Или?..

Во время чтения вспомнил слова известного Евгения Фокса: «Хитры вы, конечно, легавые, с подходцами вашими!..»

Хороший получился детектив. Как всегда, Мордимер раскрывает преступления, опираясь скорее не на дедукцию, а на знание человеческой природы и опыт.

Однако впервые соглашусь с критиками цикла с точки зрения формы. Обычно Пекара ловко выбирает коллизии, как говорил Шерлок Холмс, «на одну трубку». Однако эта история тянула явно на небольшой роман: слишком богата задумка. Но автор положил фабулу на «прокрустово ложе» и безжалостно обрубил ей руки и ноги, чтобы умять в формат короткой повести. Получилось скомкано, а жаль.

Мотив преступления в детективном жанре так же важен, как и личность преступника. Данная детективная новелла как раз основана на раскрытии мотива преступления. А их даже два оказывается — религиозный и «человеческий, слишком человеческий». Так что новелла получилась очень насыщенной с точки зрения жанра.

Плюс поднят вопрос о давнем религиозном парадоксе — почему Царь Небесный не возжелал стать царем земным ,поднять антиримское восстание и т.п. Викинги и другие авторитетные в таких вопросах товарищи долго не могли этого парадокса разрешить... а потом просто привыкли))

Импонирует ,что Мордимер выступает настоящим рыцарем справедливости. Не остается канцелярской крысой, а вершит праведный суд даже за пределами своих полномочий.

С точки зрения стиля Пекара творит скорее в традиции Рекса Стаута и других авторов «ироничного детектива», чем следуя Агате Кристи или Реймонду Чандлеру.

Кажется, я прочитал какую-то другую книгу, в отличие от большинства предыдущих спикеров.

Сюжет почти не движется — общий рефрен. Сюжет этот сосредоточен на трех персонажах — Найнив с Илэйн и Ранде, остальные только хор в трагедии по большей части, хотя есть и интересные арии у каждого из второстепенных героев. Так вот никого из скучающих читателей не зацепило, что за время романа парочка Принятых оказалась в центре крестового похода, потом работала в цирке, а после оказалась посреди народного религиозного восстания. Дракон же завоевал два государства и уничтожил несколько «боссов» Темного Властелина? Каждому из этих событий обычно писатели посвящает целый роман. У Джордана же все увязано в единое многослойное и многовекторное повествование.

Ладно, это дело внимания и вкуса. Лично я отметил прежде всего две вещи прежде всего. Вспоминая роман приснопамятного писателя Хэнка Муди, этот том КВ можно было бы назвать «Секс и насилие».

Произошла заметная эротизация повествования. То, что лаборанты называют «мелодрамой» и «женским чтивом». Прежде описываемые Джорданом сногсшибательные красотки были столь же привлекательны, как мертвые ведьмы и утопленницы в повестях Гоголя. Ты просто не верил в эти говорящие и ходячие мраморные статуи. Но в «Огнях небес» он показал новую грань своего таланта. Оказывается, он может писать чувственно, выражать человеческую — женскую, прежде всего — сексуальность в образах, а не только декларировать ее. Даже был замах на постельную сцену и этот эпизод ни в коей мере не отдавал фальшью, тем более, что потом это оказалось важной сюжетной вехой, а не просто для галочки.

Второй момент — резкое повышение градуса насилия. Да, Джордан обходится без натурализма а-ля гримдарк, но от этого повествование не становится мягче. Пытки, казни, бессудные расправы, массовые убийства, гекатомбы человеческих жертв. Чуть ли не на каждой странице кого-то режут, душат, а то и просто затаптывают ногами насмерть. А уж сколько в книге психологического насилия! Многообразные картины человеческого горя не могут оставить равнодушными. Ты веришь, что автор описывает тектоническое социальное потрясение мирового масштаба. Уничтожаются не только целые семьи, но и народы, и государства. Декларации о судьбах человечества подтверждаются постоянными и жуткими фактами. Это делает книгу невероятно насыщенной эмоционально, хоть и страшноватой.

Также крайне увлекательно следить за развитием характера Дракона Возрожденного. Как он из харизматичного лидера некоего общественного движения превращается в политика и военного вождя. Привыкает к вкусу власти, борется со слабостями своей натуры, научается принимать важные, даже судьбоносные решения. Одно движение этой сложной и сильной души чрезвычайно насыщает повествование, обогащает полотно Узора. Джордан не боится вести повествование с точки зрения сверхчеловека, и у него здорово и аутентично выходит. Что ярко говорит об интеллектуальной мощи самого автора.

Ложка дегтя в романе, конечно, есть, как без этого. Для меня это была Найнив, коей посвящено примерно треть книги. Я был знаком с несколькими подобными высокомерными злобными суками, и тесно общаться приходилось в течение многих лет. Так что могу с уверенностью утверждать, что образ этот и характер получился у Джордана очень реалистичным. Подчас от омерзения меня просто трясло)) И совершенно правильно Джордан показывает, что на подобных стерв не то что конструктивная договоренность, но и ни порка, ни побои не действуют. Они только ожесточаются, и становятся еще более деструктивными, хотя казалось бы, куда больше? Никакие редкие добрые и правильные поступки не отменят всего того зла, что причиняет ближним и дальним этот персонаж. Надеюсь ближе к концу эпопеи ее разорвет в клочья парочка троллоков, это будет достойное завершение для подобной дурной пакостницы. Но, повторюсь, персонаж очень живой, выпуклый и многослойный.

Вообще, думаю объявляют феминистом Джордана те, кто мало задумывается над страницами эпопеи. У автора скорее антифеминизм прослеживается красной линией. Если бы не Суан Санчей и Морейн Демадред, да еще теперь более-менее Бригитта, в цикле вообще не было бы вменяемых женских персонажей. Вздорные, взбалмошные, недалекие, слабые ниже пояса, да еще и гендерные шовинистки — ведь только из женских уст в книгах мы слышим рассуждения о превосходстве женской расы над мужской.

Так что, перефразируя известную шутку про армию и флот США, можно сказать, что для Ранда Темный Властелин только противник, а враги его — женщины. Они очень хотят добиться гибели человечества и чтобы силы Зла сделали из Колеса Времени пресс-папье. Вот такой вот странный феминизм.

Да, и еще про многословие и «воду». Если желаете узнать, что такое настоящая графомания, рекомендую прочитать романы ровесника Джордана — Стивена Кинга, которые тот выпускал синхронно с томами цикла «Колесо Времени». Вот где клиническая логорея представлена в своем эталонном виде!

«Огни небес» прочитались влет и залпом, ничуть меня не утомив. Придется сделать перерыв на важные труды, а потом скорей хочется вернуться в этот невероятно обширный и красочный мир, продолжить следить за приключениями настоящих героев.

Отличный образчик этнографического фэнтези, только с уклоном в сказку. Приходит герой к горной хижине ведьмы и загадывает заветное желание...

Понравилось, как следуя канону Говарда, Алекс Маршалл смешал Тибет с Африкой.

А вот мультигендерная повестка как раз не понравилось. Она тут не несет конструктивной сюжетной функции, никак не влияет. Скорее просто заявление: я актуальный, я тренди. Чтобы совет по печати Радужного комитета рекомендовал новеллу даже для дошкольных учреждений.

«Сагу о Хильде Ансгардоттир» Буллингтон сплел весьма искусно. Этнография и погружение в атмосферу эпох разных стран и народов всегда у него является сильным местом. А также простой, но насыщенный сюжет.

Многоуважаемый Seidhe дал исчерпывающую характеристику этому тексту, разве что дам небольшую поправку. ЕМНИП последние известия о поселениях викингов в Гренландии относятся к 1410 году. Вряд ли Малый ледниковый период дал бы им еще 150 лет на кукование там. Времена были крайне суровые, что например в «Андрее Рублеве» Тарковского хорошо показано. Та же эпоха.

В общем, Буллингтон-новеллист — мастер. И то, что он будет представлен теперь на русском языке столь обильно — достойно и справедливо по отношению к этому автору.

Кровавые корни.

Вор и мошенник Канг Хо согласился стать проводником по архипелагу Непорочных островов для команды корабля ,оказавшейся кучкой полоумных культистов. И теперь перед ним стоит тяжелейший выбор в жизни, ведь на кону судьба целого мира...

Просто блестящий образец «меча и магии». Абсолютно в традиции рассказов о молодом Конане, в которых вор и проходимец, не боящийся цвета и запаха крови, сражается с кошмарными чудовищами и мерзкими сектами. Вот-это-поворот в финале великолепен для тех ,кто, как и я, за давностью лет забыл содержание основной трилогии цикла.

Не зря говорят, что время все лечит. И об этом тоже есть размышления в данном романе, правда, герой с такой трактовкой не согласен. А я — да!

Потому что после прочтения меня это роман мучил. Взбесил невероятно. Я внутренне рвал и метал, постоянно к нему возвращался. А вот на третий день, как отрезало. Ну, прочитал еще одну пустую книжонку. Жаль два потерянных вечера, но уже не вернешь. Как и Хадзиме, надо двигаться дальше.

Никакая эта не «Касабланка» по-японски. Автор себе польстил, написав об этом в собственном тексте.

В классическом фильме рассказана внятная и драматическая история любви. А у Мурками — нытье какого-то ничем не примечательного неврастеника, которому повезло жениться на богатой.

И если бы автор ограничился нытьем и описанием приготовления ужинов, как он обычно делает, то это было бы хотя бы честно. А то разбросал по всему тексту заманушных крючков сюжетных загадок, которых хватило бы на десять триллеров, и все бросил, не раскрыв ни одну из них. То ли лень было, то ли таланта не хватило на то, чтобы придумать что-нибудь интересное.

Хотя второе вряд ли, потому что первая половина романа, жизнеописание героя, сделана мастерски и впечатляюще. Немедленно собственная жизнь вспоминается, и погружение в текст происходит полное.

А потом идет в дело т.н. «любовный роман» и все заканчивается полной ничтожностью. Это словно гиперзвуковая ракета, которая бодро взлетела, чтобы поразить цель на другом континенте, но достигнув небольшой высоты взорвалась ярмарочной шутихой. Через пару мгновений и следа в небе не осталось.

И не надо ссылаться, что это якобы восточное мировоззрение, дзен, коан, хлопок одной ладонью. Рекомендую сделать сравнение.

Посмотрите прошлогодний чудесный фильм из Южной Кореи «Решение уйти» от автора знаменитого «Олдбоя» Чхан Ук Пака. Если у Мурками никакой японской «Касабланки» не получилось, то вот это совершенно точно корейский «Основной инстинкт». Матерый следак влюбляется в подозреваемую в убийстве. И здесь показан совершенно внятный детектив, триллер и пронзительная лав-стори с невероятно душераздирающим финалом. Причем один из сильнейших любовных эпизодов происходит во время дождя в буддийском храме. Вот это я понимаю — восточная чувственность и все такое.

Может возникнуть впечатление при чтении Мурками, что японское искусство бесконфликтно. Но вот фильмы Акиры Куросавы, которые он начал снимать, когда Мураками только родился, и сделанные японцем для японцев, говорят об обратном.

Просто Мураками схалтурил. В общем, я вспомнил много лет спустя почему в свое время бросил читать его после нескольких книг. Совершенно бестолковое занятие, даже вредное — потому что не утоляет разгоревшуюся читательскую жажду.

Правда в одном я безусловно могу согласиться с рассказчиком этой скучной истории без кавычек. Горячие простушки, готовые разделить жар своей чувственности с добрым и отзывчивым мужчиной, намного интереснее и душевнее, чем самовлюбленные сногсшибательные красотки, которых кроме собственного отражения в зеркале ничего не волнует.

За пределами света.

Два друга детства пронесли через всю жизнь странную любовь к ночным прогулкам. И вот им по сорок лет, и они оказываются во время совместного отпуска на отрогах окутанных ночью серверных Альп...

Написано мастерски, Джесс хорошо умеет в прозу настроения ,как всегда у него тщательно проработан антураж необычной локации и деятельности героев. Но в отличие от похожего по духу и атмосфере рассказа «Нырни в меня» нервы не трепещут, сердце не замирает. Интересный физиологический очерк про двух фриков с налетом мистики и только.

Терпеть не могу горный туризм, и альпинизм тем более, но приходилось гулять ночью на Алтае и Кавказе. Крайне специфическое удовольствие, категорически не рекомендую))

Твари Вороненой Цепи.

Багряная Империя. Рейд карательного отряда, отправленного Черной Папессой и Вороненой Цепью сатанинской церкви Проклятой Всематери против повстанцев в провинцию Агаллох, пошел не по плану. Боевой Сестре Портлесс предстоят мучительные и страшные испытания ее боевой страды...

С точки зрения оригинальности все скромненько, но написано с жаром, яростью, мясисто и задорно. поэтому очень увлекает и вовлекает в приключения героев этой классической истории «меча и магии».

Оценку этой блестящей новелле снижу только потому, что она не имеет самостоятельной ценности, а только как приложение к монументальной трилогии Алекса Маршалла.

В отличие от предыдущих путешествий в мир КВ, между чтением третьего и четвертого тома прошло всего три дня. Меня «Дракон возрожденный», легкий и короткий ,только раззадорил. И я немедленно взялся — после прокладки из Майкла Суэнвика — за «Восходящую тень». Мало того. В книге 1300 страниц, думал, осилю дней за десять, но в итоге «проглотил» всего за неделю. Были заброшены и Ютуб, и скачанные фильмы с сериалами. После работы хотелось узнать только одно: что же дальше произошло с любимыми героями этой невероятной эпопеи?

Джордан великолепный сторителлер. Он придумал Узор и оказался равновелик собственному замыслу. Ткет так, что и персидские ткачихи от зависти изнывают. Переплетение тонких сюжетных нитей в единое пышное и яркое полотно и составляет главное достоинство прозы Джордана. Все прочее великолепие — антураж, локации, битвы, магические штучки-дрючки, персонажи — только уток и основа, только инструменты, работающие на результат — само мироздание Колеса Времени.

Многие уже оттоптались на главных героинях цикла, и справедливо. Проблема Джордана не в феминизме, а в том, что на главные роли он взял неадекватных психопаток с манией величия. Злые и глупые бабы ,которые мнят о себе невесть что, встречаются в жизни, и в больших количествах. Но зачем же ставить их во главу угла интриги. При этом автор описывает очень интересных и приятных во всех отношениях дам, или крайне омерзительных, но любопытных, десятками. Только все они на вторых и третьих ролях. А в авангарде сюжета — дурные стервы. Это странно.

Однако видно, что автор пытается работать над ошибками. Джордан то ли сам понял, то ли ему кто подсказал, что женщина с неврозом навязчивого действия (дерганье косы) как-то не очень тянет на могущественную волшебницу. Поэтому борьба Найнив с собственными заскоками была наиболее интересна в этом плане повествования.

Помимо общего узора, наиболее захватывающими оказались для меня метемпсихоз Ранда в Руидине — этот вставной постап просто прекрасен — и приключения двуреченцев в Эмондовом Лугу.

Сражения и поединки в финале романа более «мясистые» и вовлекающие, чем вначале. Аж дух захватывает.

Если мерить успех авторского замысла тем, насколько хороши злодеи, противостоящие героям ,то тут тоже полный порядок. Джордану удалось наваять целую плеяду отпетых негодяев. Уж такие злобные гады, что зубами срежешь, так хочется, чтобы их на ближайшем же суку удавили. Однако автор торопиться не собирается. Ибо поспешность — потакание дьяволу. А главный смысл эпопеи — борьба с ним.

Что касается дальнейшего, больше всего мне любопытно ,как он вырулит к тому, что Мэт женится на дочери Девяти Лун ,учитывая, кто такая — дочь Девяти лун? Тут я вижу большущее поле для самых занимательных переплетений Узора!

Да, еще он преступно мало уделил одному из важнейших исторических событий в его мире. Первый государственный переворот в Белой Башне за всю ее историю! А уделено этому одна глава, пусть и большая. Надеюсь, он еще вернется к этой коллизии.

В общем и монументальный четвертый том меня не утихомирил. Желание узнать ,что же дальше только распалилось! С нетерпением жду встречи с «Огнями небес», жаль, придется сделать паузу на несколько дней. Потом нужен будет более долгий перерыв. Надо остыть, перегорать не хочется. Много интересного жду от дальнейшего плетения Узора.

П.С. Примерно половину романа прослушал в аудиоформате в исполнении Святослава Федорчука. Понравилось. Он не выделяет особо голосом разных персонажей, но у него более мужественный и жесткий тембр, чем у Павла Корнеева, начитавшего предыдущие тома, что более подходит рассказываемой жуткой истории. Пятый том тоже Федорчук озвучил. Обязательно обращусь к нему за помощью в его усвоении.

Итак, «Контрраздражитель»...

Пятьдесят лет назад закончилась война между землянами и гуманоидами из системы Веги. Отношения замерли в хрупком равновесии. Однако вегиане его постоянно нарушают, вторгаясь в земные колонии в других звездных системах. молодой и амбициозный политик Ван Брок начинает крестовый поход по защите человечества...

До Вьетнамской войны, когда американский фантаст, описывая политическое будущее Земли, делал кальку с государственного устройства США, это выглядело глупо. Когда же он пытался представить на суд свою оригинальную концепцию, получалась полная ахинея. Как у Хайнлайна в «Звездном десанте».

Так и тут. Разрешить противнику вторгаться на свою территорию, чтобы доказать ему и своим гражданам, что выгоднее дружить, а не воевать. Ну, результаты такой политики мы видим по всему миру. Ты протягиваешь палец, а тебе отхватывают руку, и ты умираешь от потери крови. Вот и весь результат политики умиротворения агрессора и попытки с ним договориться. Мир любой ценой означает, что он будет достигнут ценой твоей жизни, жизни твоих близких и твоей родины.

Итак, «Покажи мне путь домой»...

Заходят в бар два злых куперианина и говорящий кот... Бедолаги потерпели крушение на Земле и из-за ментальных блоков не могут заявить о себе или попытаться позвать помощь с Луны. Остается только налегать на выпивку и провоцировать кота на пьяные дебоши в надежде на грандиозный скандал космического масштаба...

Юмористические рассказы Диксона о Контакте, конечно, довольно смешные, но основаны на одном принципе некоммуникабельности между различными расами. Впрочем, он проявлял незаурядную изобретательность, применяя похожую коллизию в самых невероятных ситуациях.

Итак, «Мышеловка»...

Он очнулся посреди уютного маленького мирка, имитирующего загородную усадьбу, и не помнил, кто он и как сюда попал. Что за неведомые силы направляют его и что же должно случиться с жертвой после того, как она попала в мышеловку?..

Американская фантастика середины прошлого века довольно забавный культурный артефакт. Авторы ее думали, что в будущем будет все так же, как сейчас, только плюс звездные корабли и экспансия человечества по всей Галактике.

Но некоторых терзали смутные сомнения, и вот они-то как раз подтвердились. Пока в подлунном мире существует угнетение человека человеком, пока человечество обременено, как это называл Уильям Фолкнер, «проклятием собственности», никакой экспансии не будет. Как справделиво заметил персонаж фильма «Солярис», «в космосе все слишком хрупко, именно хрупко!» Там еще обезумевшей от алчности обезьяны с термоядерной бомбой в руках не хватало.

Мы все заперты в мышеловке собственного неразумия на этой планете, и освободить сможем себя только сами. Иначе ее крышка захлопнется окончательно.

Проклятие древних.

На съемках очередного фильма ужасов британские актеры Ингрид Питт и Питер Кушинг понимают, что со съемками что-то не так. Слишком много несчастных случаев, участники съемок ведут себя неадекватно... Парочка звезд пытается во всем разобраться...

Вот почему я не люблю мистические ужасы. Все эти заигрывания со Злом ради того, чтобы пощекотать нервы. Все это может закончиться печально, пусть и закономерно. К тому же кино — мощное оружие пропаганды идей, так что надо быть вдвойне аккуратнее, втройне. А то дошутишься до реальной гибели человечества.

Рассказ соавторами сделан умело и забавен, но не дожат. Многое в воздухе повисает. Иногда две головы не лучше, чем одна.

Четыре сезона в Парящем мире(тм).

Джиндзи, строптивый сотрудник практического аниме-аттракциона, поднимает бунт в своем Отделе исторической достоверности и начинает долгое падение вниз по корпоративной лестнице...

Как справедливо замечают многие прогрессивные критики, в современной фантастике антураж полностью пожрал смыслы. А если декорации заменят собой целое государство с полуторатысячелетней историей и все жители превратятся в персонажей выдумок художников прошлого этой страны?

Это, кстати, отличный рассказ-предупреждение и для нас. Если мы потерпим поражение, то от России в лучшем случае останется бесконечный сериал «Последний богатырь(тм)». Да и то вряд ли...

Очень добрый рассказ о том, что рука, протянутая страждущему, не оскудеет. Психологическая достоверность и внимание к деталям помогла Диксону не растерять гуманистический посыл, заложенный в тексте. Крепкая работа!

Итак, «Рикошет на Мизе»...

Простой парень Билл Рауш решил поохотиться на самого могучего животного с планеты Миза — варлина. Это разумное существо, но мех самок слишком ценен, однако добраться до него можно только победив самца в схватке разумов...

Очень простой охотничий рассказ, но честный. Он сообщает о том ,что белому господину все равно, кто перед ним — разумное, самоосознающее существо или таракан. Если это принесет прибыль, белый господин убивать будет не задумываясь и не мучаясь угрызениями совести, за отсутствием оной. И это рано или поздно приведет белых господ к единственному закономерному финалу.

Бледный вестник.

Мисс Ва Сунг и ее отец едва сводят концы с концами своего экспортного бизнеса в Сиэтле 1920-х годов. Торговля с Китаем терпит постоянные притеснения от властей США. Поэтому, когда странный бледный незнакомец делает мисс Сунг необычайно щедрое предложение, она вынуждена согласиться. Но в опасном бизнесе за все надо платить...

Интересный мистический рассказ с погружением в чуждую западному менталитету этнокультуру. Такие этнографические кунштюки вообще Буллингтону хорошо удаются, пусть и совершает он с типичной для янки беспардонностью. Разве что с недосказанностью в финале он перемудрил. Хотелось бы более внятного разъяснения. Однако, рассказ хорош.

Мумия выходит из могилы.

Нелегко быть ожившим артефактом Древнего Египта из Британского музея. Почти так же, как быть мальчиком-коптом в Лондоне 1990-х годов...

Очень добрый рассказ, правда есть в нем неприятная изюминка. Эдакое «айм со сорри» от англосакса. Вначале порассуждать о злых колонизаторах, а потом сообщить, что твой виктимный протагонист жалкий... представитель КОЖЗГСФ. От контркультурного Буллингтона как-то ждешь более независимого мышления. Хотя, где бы он тогда печататься смог?

Подростковый хоррор в стиле Стивена Кинга. Городская легенда из «гранжевых девяностых», только во антураже Флориды. Ну, и плюс еще духовное наследие завоевания Америки англосаксами.

Но можно повернуть и как экологическую фантастику. Родители уничтожают природу, а расплачиваться за это придется детям, да еще с каскадным эффектом.

Я смог оставить этот роман в безвозвратном прошлом!)) Дочитал его в 23.40 31 декабря 2022, страшного и великого, года.

Многие отметили, что книга не только самая короткая из первых трех частей цикла, но и самая лайтовая. Но прочитал с большим удовольствием и упоением даже. Джордан умеет увлекать. он придумал идею событийного Узора и умело ее реализует, так что веришь всем этим совпадениям и сбычам пророчеств, потому что сделано толково, мастерски.

Описания героев действительно излишне клишированы, но взаимодействие между ними остается сложным и многовекторным. Нет супсов, все живые люди, испытывающие боль, страдания и страх. И очень мало радости на их долю выпадает. Так что, читая, не испытываешь зависть или досаду по поводу чужой расслабухи. Книга получилась адекватна нашему сложному времени. Это действительно «новое фэнтези», а не просто вынужденная уступка издательскому бренду. Чувствуется, что у автора был суровый жизненный опыт и это нашло свое отражение в этом произведении.

На совсем юных людей свалилась огромная ответственность, и они пытаются ее вынести, но далеко не всегда оказываются на высоте положения. Однако именно такие суровейшие испытания и выковывают настоящих, а не комиксовых героев. В чем мы можем убедиться сегодня, заглянув в Телеграм или другую соцсеть. Там же мы найдем и реальных пособников Темного властелина. Так что цикл Джордана выдерживает самые жесткие проверки новой эпохой.

Хотелось бы пару слов сказать о самом интересном. О женщинах!

Наиболее увлекательная часть книги, помимо последних 100 страниц, — детектив в Тар Валоне. Джордану удалось хорошо и реалистично расписать весьма сложную интригу, в чем он показал себя достойным продолжателем дела Дюма-отца. Поставить во главе расследования не Шерлока Холмса или Эркюля Пуаро, а трех кумушек-посудомоек это и весело, и умно, и ловко.

Много высказано упреков по поводу феминизма в цикле КВ, но я с этим, пока, категорически не согласен. Джордан описывает мир победившего матриархата, где женщины сами себя считают краеугольным камнем мироздания. Но сам автор не проговаривает и не думает, что женщины чем-то превосходят мужчин. И что они помыкают сильным полом на законном основании. Дамы в цикле постоянно треплются о том, насколько они мудрее и сильнее мужчин, но факты, описываемые Джорданом это не подтверждают.

Это как раз, как мне кажется, одна из болевых точек цикла. Драма этого мира. Как рабство в Античности. Все считают это нормой, но это не так. И миру, с которым нас знакомит Джордан, суждено погибнуть. Он не жизнеспособен. Он либо изменится, либо станет добычей Темного.

В этом, мне думается, заключена и загадка асексуальности повествования. Впервые за три тома, в самом его конце, наиболее жовиальный персонаж книги — Мэтрим Коутон — удосужился заметить, что у женщины, которую он видит впервые в жизни, красивая — просто выдающаяся какая-то — грудь! И у него возникли идеи не только относительно деревенских танцев и поцелуев в щечку с ямочкой. И то смутные.

В этом мне видится хитрая и сознательная идеологическая диверсия автора. Цикл был задуман и писался в мире победившей Второй волны феминизма. Центром которой были, без сомнения, США, и они получили основной удар этой волны. Брутальный Джеймс Ригни был с этим не согласен. Описывая своих персонажей как бесполые сущности он подспудно закладывает в читателя мысль, что созданный им мир противоестественен. По таким законам гендерного шовинизма человечество жить не может. Люди не пауки и не богомолы, существа более сложные и отношения ради продолжения рода у них должны быть более сложными. А не как у раба и госпожи в БДСМ-играх.

Так что Дракон Возрожденный — сверхмужчина, который сильней, одаренней и могущественней, чем целый город волшебниц — был призван в мир, чтобы спасти его не только от Темного властелина, но и от тупикового пути полного самоуничтожения.

Из-за того что роман короток и увлекателен, я даже совсем не устал. И хочется продолжения. Посмотрим, как пойдет. У меня есть версия-предположение на следующий весьма объемный том. Судя по тому, что в романе «Дракон Возрожденный» самого Дракона было с гулькин нос, то в романе «Восхождение Тени», видимо, будет рассказано об умалении Тьмы и впадении ее в полную ничтожность))

П.С. Совсем забыл написать о том ,что меня по-настоящему разгневало в этом романе! Какой-то обман трудящихся. Мне обещали, что я буду читать не эпическое фэнтези, а словесную версию каталога «Бурда-моден». Где пятистраничные описания женских платьев?! И прочих аксессуаров, что так привлекают модниц? Джордан от силы пару строк уделяет одежде, и это обычно важно для сюжета, и то изредка, а часто у него персонажи будто голые ходят. Безобразие! Опять эпическое фэнтези вместо барахолки подсунули!

Вчера купил давно желаемый, единственный роман Джейн Боулз «Две серьезные дамы» (1943 г.), изданный стараниями неутомимого и (иногда излишне) оригинального Максима Немцова. И, как оказалось, у нежно любимого мною Трумэна Капоте есть эссе о ней, которое я и не замедлил прочесть.

Джейн Боулз — таковы причуды мира селебритиз — наиболее известна в качестве жены композитора и писателя Пола Боулза, который в своем дебютном романе «Под покровом небес» описал их с женой приключения в Северной Африке. Однако, насколько я могу судить из вторых рук, — Трумэна Капоте, например, — Джейн сама весьма оригинальная личность и автор и не заслуживает нахождения лишь в тени всемирной славы своего мужа.

Капоте утверждает, что взял характерные черты миссис Боулз для героини рассказ «Дороги, ведущие в Эдем». Однако то, как он описывает ее — молодую жительницу Нью-Йорка 1940-х годов — смесь мальчишества, дерзости, нежности и манящей сексапильности, с тонким вокальным талантом — заставляет немедленно вспомнить Одри Хэпберн в фильме «Завтрак у Тиффани» и заподозрить, что и в знаменитой Холли Голайтли есть и сохранилась навсегда часть души этой необычной женщины.

Судя по всему, это мастерски сделанное эссе Капоте является предисловием к тому малой прозы Джейн Боулз. Надеюсь, нам посчастливится однажды прочитать на русском и его, и ее известную пьесу «В летнем домике» о трудных взаимоотношениях матери и дочери. Было бы любопытно заполнить эту лакуну в контркультуре США середины прошлого века, когда эта страна генерировала смыслы, идеи и первоклассные художественные произведения, а не только сеяла хаос и проливала кровь по всему земному шару. Пусть эта страна сохранится в памяти человечества благодаря своим художникам, таким как Капоте и Боулз, а не беспринципным политиканам и жадным до одури богачам.

«Дети Субботы».

1942 год. Пронырливый криминальный фотограф Артур Феллиг только на вид журналюга без стыда и совести. Втайне, жаркими нью-йоркскими ночами он занимается борьбой с преступностью. И в напарницах у него настоящая жрица вуду. Их новое дело — еженощно пропадающие мальчишки из бедных кварталов...

Это для меня личное. Влюблен с детства в классический «нуар» и до сих пор испытываю трепет волнения, читая подобные истории. К тому же я не фанат хоррора и городского фэнтези, поэтому смешение вуду и экзорцизма мне показалось интересным свежим решением.

Буллингтон невероятно изобретательный и разноликий рассказчик. Даже когда работает с жанровыми штампами, делает это весьма своеобычно и оригинально. Его проза как смесь варьете с «комнатой ужаса». Молодцом!

Возможно, это лучший и точно — самый необходимый роман Тургенева для нас сегодня. Шесть лет назад, когда сам находился в полном идейном раздрае, я читал этот роман совсем другими глазами. Он весь устремлен в будущее, полон радостными надеждами и верой в позитивные изменения на нашей великой Родине. Нужно самому иметь веру размером хотя бы с горчичное зерно, чтобы правильно понять автора и его замысел.

В романе есть и трагедия «лишнего человека» (отец Берсенева и частично он сам), драма праздности (скульптор Шубин), конфликт отцов и детей (Елена и ее родители), но все это затенено центральным сияющим образом, вокруг которого, как вокруг светила обращаются прочие персонажи и их взаимоотношения — Еленой Стаховой.

Это эталонная «тургеневская девушка». Высокая, стройная, со смуглой кожей, ясными серыми глазами и острым подбородком, с русой косой до пояса. Главное же в ней — непреклонная воля, глубокий ум, всечеловеческая душа и высочайший уровень нравственности. Это, конечно, Россия. Не только ее грядущее, но и ее вечное становление. Кажется, только смерть ее может остановить, но она перешагивает через смерть и идет дальше в неведомое, но прекрасное. В финале — сцены в Венеции — Тургенев очень ясно показывает, что никакие достижения западной культуры и цивилизации не равны ей, она все это принимает, усваивает и духовно перерастает, оставляя умирающее европейское прошлое позади. У нее есть цель и эта цель святая. «Освободить свою Родину... Эти слова даже говорить страшно, так велико они звучат!» — восклицает Елена.

И самое главное, сегодня мы можем ответить на финальный вопрос скульптора Шубина, обращенный к «черноземной мощи» Увару Ивановичу: «Будут ли в России настоящие люди?» (Или только были, можем добавить мы, — Горький, Ленин, Жуков, Гагарин). И будут, и есть.

И именно эти настоящие люди вселяют надежду на грядущее светлое завтра. Потому что задачи только усложнились за истекшие полтора века. Из-за трагедий, ошибок и преступлений, совершенных недостойными детьми России. Есть, и такие, и даже много таких. Теперь необходимо не только завоевать будущее, но и сберечь великое прошлое, которое Тургеневу казалось нашим естественным достоянием. Ан нет. Мы лишь звено в цепи поколений, и без прошедших звеньев, она вся рассыплется.

Так что горьким упреком звучат сегодня слова ученого Берсенева: «Он (Инсаров) двенадцать лет прожил в Киеве, поэтому так хорошо говорит по-русски».

Тургенев написал боевой роман, яростный и прекрасный. Это опора наша, кладезь для черпания сил в трудах наших, направленных на созидание.

П.С. Книгу прослушал в исполнении Ивана Литвинова. Очень хорошо! Рекомендую ,пусть и не горячо))

Табби МакМунгус, самый известный в Лондоне изготовитель деликатных аксессуаров для котов-аристократов. Сам владыка Кошачьего двора, король Честер Второй не гнушается носить его изделия. Но вот великому мастеру брошен вызов. И кем? Приблудным итальянцем. Победить в этом соревновании портновского искусства требуется любой ценой...

Что сказать — Джесс Булингтон веселый и злостный выдумщик. Совместить «Кота в сапогах», пародийную историю Великой чумы в Лондоне и несколько тошнотворный интимный аксессуар — довольно дерзко и умно. Главное, что художественный эффект достигнут и мы имеем чудесный и развеселый рассказ в диккенсовском духе о высокомерных и эгоистичных котиках.

Молодая камбоджийка Малис после окончания мединститута в Тайланде возвращается в родные места на каникулы, и первой, кого она видит, становится деревенская ведьма, которая, чтобы похвастаться своим искусством, приглашает ее в свою хижину на ритуал излечения...

Рассказ хороший — с увлекательным сюжетом, историей, психологией, леденящими душу кошмарными приключениями. Буллингтон толковый автор. Вот только политическая часть... Типичная пропаганда остроухих из светлого града на могильном холмике. Почитал Джесс Буллингтон какую-нибудь геббельсовскую агитку, в смысле, фундаментальное исследование маститого американского ученого-политолога, и наваял рассказец о страшных Красных кхмерах. Без всякого желания разобраться в трагедии Кампучии.

А чего так далеко ходить? Если хочется экзотики, написал бы фэнтези-рассказ о том, как его дружки детей в Ираке с вертолетов расстреливали. Небось все журналы из рук рвали бы такой материал. Или нет?

Молодой светский человек Владимир Николаевич Пашинцев, сын промотавшегося вертопраха и кутежника, оказывается в жизненном тупике. Наследства почивший родитель не оставил, только долги, собственных средств к существованию, а точнее к жизни на широкую ногу, не имеется, к делу он не приспособлен, профессиональных навыков или полноценного образования нет. Хоть в маркёры иди, хоть стреляйся!.. Спасение приходит откуда не ждали. Является давний друг покойной матери Пашинцева, помещик из глухой провинции Глыбин и предлагает молодому человеку ехать с ним в дальний губернский город Ухабинск, поступить там по его протекции на государеву службу и полностью переменить судьбу. Владимир Пашинцев от безвыходности соглашается...

Отличная повесть Плещеева была опубликована в звездном для русской литературы 1859 году (свои шедевры печатают Гончаров, Тургенев, Островский, Достоевский, Добролюбов, Толстой) и замыкает его. Она издана «Русским Вестником» М.Н. Каткова (который еще окончательно не превратился в консерватора-мракобеса) в ноябрьской и декабрьской книжках журнала.

Однако, прежде чем говорить о самом произведении, пару слов скажу о самом Алексее Николаевиче Плещееве, потому что в литературе «кто», так же важно, как и «что», и «как». А ведь это писатель крайне примечательной судьбы и достойнейший сын отечества.

Плещеев — столбовой дворянин из древнего рода, однако с юных лет увлекся новейшими социально-экономическими идеями, транслируемыми с прогрессивного тогда Запада, «локомотива человечества». Он даже Университет бросил, чтобы полностью отдаться занятиями политэкономией на передовом уровне, чего в наших вузах тогда и в помине не было. В это же время он открыл в себе поэтический дар и принялся через стихи транслировать идеи либерализма и гуманизма. Опубликовал несколько повестей и рассказов в духе сверхсовременной тогда «натуральной школы».

Сошелся с близкими по духу молодыми людьми — Петрашевским, Дуровым, Достоевским, Некрасовым, Салтыковым. Образовался кружок вольнодумцев. Читали Фурье и других социалистов-утопистов, Гоголя, запрещенные тексты Белинского. Мечтали о кардинальных реформах в крепостнической державе, управляемой неутомимым тружеником Николаем Палкиным. На их беду в Европе в 1848 году началась «Весна народов», по всему континенту вспыхнули революции и мятежи. Чтобы сберечь свою абсолютную власть, император Николай Палкин велел бросить наших вольнодумцев в одиночки Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Инкриминировать, кроме чтения книжек и свободолюбивых речей, обвиняемым было нечего, поэтому после девяти месяцев в камере объявили приговор — казнь через расстрел. На эшафоте Плещеев стоял рядом с Достоевским, их должны были расстрелять вместе, во вторую очередь. Однако, «хозяин земли русской» проявил милосердие, заменил расстрел каторгой, ссылкой, солдатчиной.

Плещеев прослужил рядовым несколько лет на юге большой России, участвовал в колониальных походах на среднеазиатские ханства, штурмовал будущую Кзыл-Орду. За проявленный героизм в бою получил младший офицерский чин. В 1857 году ему удалось перевестись в статскую службу, которую он нес в Оренбурге (Этот-то город под именем Ухабинск и стал местом действия повести «Пашинцев», она там и была в основном написана).

Плещеев возвращается в литературу. Стихи, проза, публицистика. Годы ссылки и солдатчины не сломили его мятежный и свободолюбивый дух. Едва ли не единственный из друзей своей молодости он нисколько не переменился во взглядах, но они стали более соответствовать восторженной эпохе кануна Великих реформ. После двух лет просьб и мытарств Плещееву удается поселиться в Москве, он прощен, ему вернули дворянство и права гражданского состояния. В благодарность он устанавливает тесные дружеские и деловые связи с самыми радикальными деятелями эпохи — Чернышевским и Добролюбовым, становится сотрудником самого радикального журнала — «Современник». Однако «Пашинцева» опубликовал у себя, в Москве.

Читая иной раз какого-нибудь современного автора, невольно задумываешься: а имеешь ли ты, господин Такой-то, право не то что писать эдакие мерзости о своей стране и народе, из недр которых ты явился на свет Божий, а вообще называться русским писателем?

Вот Плещеев, например, такое право заслужил и на поле боя, и в самых жарких идеологических баталиях эпохи. Потому что повесть «Пашинцев», конечно, остро критическая по отношению к быту, нравам и порядкам в предреформенной провинциальной России. Сам автор называл ее «желчной», написанной с ожесточенным этими самыми порядками сердцем.

Однако меня лично в этой повести прежде всего заинтересовали не крепостнические ухватки паразитов-дворян и чиновничий произвол в глухом углу, а фигура главного действующего лица повести — Пашинцева (Героем его назвать язык не поворачивается).

Два типа прежде всего разрабатывались тогда в передовой русской литературе — «лишний человек», личность, обремененная новейшим европейским образованием, имеющая широчайший интеллектуальный кругозор, которая не может найти себе дельного применения в косной и отсталой империи и гибнет, «заеденная средой». Ярчайшими представителями этого типа являются персонажи Тургенева, вроде Рудина. Другой типаж, скорее чаемый, чем явленный — энергичный деятель нового типа, капиталист и реформатор. Это, конечно, Андрей Штольц у Гончарова и некоторые деятели из купеческой среды в пьесах Островского (будущие Павлы Третьяковы).

Плещеев идет наперекор даже такой передовой тенденции. Главный объект его внимания — Пашинцев — ничуть не лишний человек в «обществе», и к чиновничьей деятельности он вполне готов, только без особой охотки. Он плоть от плоти верхнего слоя русского общества, его проблема и конфликт с этим обществом проистекает из его полного личностного ничтожества. Не тянет он ни на героя: деяния ему претят, он хочет жить в свое удовольствие и просто получать наслаждение от существования, ни на антигероя — он не злодей, а мелкий пакостник, которому просто «повезло» совершить ряд серьезных проступков и даже пойти на преступление.

Пашинцев обладает всеми недостатками «лишнего человека» — завышенным самомнением, гордыней, эгоизмом, ленью, пустозвонством, но при этом лишен любого его достоинства — широты мышления, знаний, совести, рефлексии. Не имеет даже намека на талант хоть к чему-нибудь, разве что к кутежу и транжирству. И пока он временно находится на гребне личного успеха, то считается своим в доску человеком в среде провинциального дворянства. Они там все такие — шаркуны паркетные, пижоны, транжиры и волокиты.

Общество этих субъектов разделено на кружки, сосредоточенные вокруг дам местного «света», беспрерывно конфликтующие между собой, интригующие и старающиеся перещеголять друг друга во фрустрациях паразитического существования.

Пашинцев забывает о какой-либо «перемене судьбы», добрейшее семейство Глыбиных, приютившее его, давшее протекцию, и их друг, благородный и деятельный помещик Золотарев, забыты. Владимир Николаевич Пашинцев желает блистать среди таких же светских балбесов, как и он сам. И первое время это удается.

Но бог шельму метит. У Пашинцева нет прочной основы в виде капитала, батюшка промотали-с. Поэтому ему приходится вначале идти на мелкие пакости, потом совершать подлости, а закончить и вовсе тяжелым должностным и уголовным преступлением. Попутно он губит судьбы доверившихся ему молодых людей, крупно подставляет собственных покровителей, обрекает на прозябание и угнетение сотни людей, проблемы которых призван был решать.

Итог закономерен и справедлив. Судьба Пашинцева никакого сочувствия не вызывает. Его никакая среда не «заедала», он сам виновник своих бед. А проблема, поставленная автором, в том, что таких Пашинцевых, каким его изобразил Плещеев, пруд пруди. И они представляют прямую и явную угрозу существованию России.

Другая наша беда — благородное прекраснодушие хороших людей, честных тружеников вроде семейства Глыбиных и помещика Золотарева, которые милостиво, понятливо и добродушно относятся к врагам и вредителям вроде Пашинцева, все надеясь спасти их и вернуть на дорогу правды и гуманизма. Но с врагами, даже внутренними, надо сражаться, а не пытаться их направить к свету благодати.

Читая повесть, я все думал, что кого-то этот персонаж Пашинцев мне сильно напоминает. Что-то омерзительно близкое сквозит в этом образе. Как же — крайняя степень эгоизма, претенциозное самолюбование, высокомерные потуги на учительство среди «чумазого» и отсталого народа, мегалломанские претензии на величие при самых скромных достоинствах и способностях... Так ведь это все наши самые яркие представители современной «культурки», гуру и светочи самых гнусных тенденций новейшего европейского либерализма, самопровозглашенные лидеры в передовых веяниях эпохи! И так же как Пашинцев, они губят «малых сих», доверившихся им, подставляют покровителей из денежных тузов, вредят, совершают немыслимые низости и подлости по отношению к обществу и друг к другу. Добавились новации в виде предательства, русофобии и идеологической власовщины. Но должна же быть эволюция в нравах и у подобной публики?

А так, Плещеев очень хорошо описал подобных мелкотравчатых паразитов. Типизировал их в едином синтетическом образе. И теперь вооружившись им, можно легко подобных деятелей распознать. И вовремя дать укорот, а не благодушно вздыхать о превратностях человеческой психологии.

Несколько слов о том, как написано. Сразу видно по блестящей прозе этой повести, что как литератор Плещеев начинал в 1840-е годы. Видна выучка у Гоголя и Белинского, влияние Тургенева, Некрасова и Достоевского. Эти писатели одного поколения вообще хорошо взаимообогащали друг друга.

Одновременно с Плещеевым пишет и одновременно же с ним публикует (причем Плещеев хлопотал о печатании в «Современнике») свою повесть о провинциальных нравах Достоевский. «Село Степанчиково и его обитатели» также рассказывает о паразите, порожденном крепостническим обществом середины века, но эта фигура будет уже иного масштаба, чем мелюзга Пашинцев. Повесть Достоевского мной прочитана вслед за плещеевской и соответствующий отзыв будет вскорости написан.

Оброчный крестьянин Ананий Яковлев, ставший в столице успешным торговцем, возвращается в родное село и узнает, что его жена Лизавета — любовница местного барина Чеглова-Соковина и родила от него ребенка. «Мир» ждет драматической развязки этой коллизии и та не медлит произойти...

1859 год был урожайным для уникальных шедевров русской литературы. Блестяще выступили Тургенев, Островский, Гончаров, Толстой, Достоевский. Писемский представил — пока на суд читающей публики — остросоциальную драму из крестьянской жизни. Он попал точно в нерв эпохи, так как вопрос об освобождении крестьян был самым насущным в ту сложную и тревожную пору, которую позже назовут «первой революционной ситуацией» в России.

Уникальны и удивительны тут и герои, и их сложнейшие взаимоотношения.

Ананий Яковлев — не примитивный лабазник, не скопидом, и не мелкий домашний тиран (каковые будут обильно встречаться, например, в творчестве Чехова). Это человек с «государственным умом», он приветствует научно-технический прогресс, считает насущными и необходимыми социально-политические изменения в стране и охотно готов поучаствовать в этом праведном деле. Он любит свою жену, желает ей добра и счастья, сытой и привольной жизни хозяйки собственной судьбы.

Лизавета Яковлева не забитая и зашуганная баба, а своевольная красавица, которая терпеть не может нелюбимого мужа, чуть ли не силком принуждает барина к сожительству, для собственного удовольствия и в обиду и унижение Ананию.

Чеглов-Соковин, в свою очередь, яркий представитель «лишних» людей последнего извода. Родной брат Обломова, да еще и прекраснодушный интеллигент чеховской выправки.

А еще очень живые и своеобычные представители крестьянского «мира», бурмистр-казнокрад, крепостник старой закалки Золотарев, заезжий чиновник с новым фасоном и старыми ухватками. Множество самых разнообразных и примечательных личностей, за конфликтом которых невероятно увлекательно следить.

В этой пьесе четыре действия и четыре разные драмы, происходящие одновременно и увязанные в невероятно сложный, но логически непротиворечивый сюжет. Писемский показал себя как великолепный мастер драматургии.

Все главные герои пьесы несчастны, одних мучит неразделенная любовь и гордость, других нелюбовь, третьих вялость характера и неприспособленность к жизни. И главное драматическое действие в пьесе происходит не на почве конфликтов между отдельными людьми, а в постепенном раскрытии социальной и экономической подоплеки разразившейся трагедии.

Главный антагонист и враг человеческий в пьесе — сама крепостническая система, в которой вынуждены жить все без исключения персонажи. Писемский страшно и точно показывает, что если в стране существует рабство, то рабами являются все — от уездного предводителя дворянства, барина старой закалки, который лебезит перед чиновничьей мелюзгой, и до самого последнего запьянцовского мужичка. И ничем хорошим такая ситуация в стране в принципе разрешиться не может.

Писемский боялся революции, но как честный художник он считал своим долгом показать все язвы, пороки, нестроения, которые ведут страну к неизбежному социальному взрыву.

Потому что настоящая русская литература, русская драма, она такая — литература большого масштаба. Русскому писателю неловко и стыдно писать только о любовном конфликте, только о семейной драме или столкновении характеров. В простой крестьянской избе, в кабинете захудалой дворянской усадьбы решаются судьбы государства в самых широких социально-политическом и философском аспектах.

И кстати, все три русские революции подтвердили убеждения и правоту писателей-классиков, когда весь народ целиком, от императора и до крестьянской массы в солдатских шинелях, решал судьбу Отечества и выбирал путь дальнейшего развития.

А еще в этой пьесе богатейшая палитра «живаго великорусского языка», но это надо самому читать и самому наслаждаться поэзией родного слова.

Драйер, бродяга и воин с дальнего севера континента Пангея, ищет невероятный артефакт из великого прошлого человеческой расы — Небесную Жемчужину. Ему предстоит встреча с жрицей храма Бога Смерти, отрядом злобных карателей и хтоническим чудовищем из бескрайнего леса. Но главным ужасом на его пути будет правда о самом себе...

Помимо того, что действие происходит на Земле в будущем, отстоящем от нас на миллионы лет — «фиолетовое небо, янтарное солнце», — по большей части штамп на штампе. Но так здорово написано! Для меня жанр «меч и магия» неотъемлемая часть души и личного опыта. когда читаю подобные произведения, пусть и неоригинальные, но отлично написанные, словно тридцать лет с себя сбрасываю и вновь становлюсь подростком, с жадностью и удивлением читающим первые в своей жизни рассказы о Конане-варваре или Сагу о Великом Воителе. кому же не понравится пережить вновь хотя бы не надолго свои отроческие впечатления.

Спасибо, Джесс!

Продолжая чтение подряд шедевров из счастливейшего для русской литературы 1859 года, я дошел до августа и короткого романа гр. Толстого. Давным-давно я уже читал это произведение, и оно не оставило в моих молодых уме и сердце заметного следа. Показалось ,кажется, суховатым схематичным. Так что с некоторой неуверенностью я взялся за него нынче. Как всегда, помогло наличие аудиокниги.

В этом романе я сейчас увидел два плана — субъективный и объективный. На них и сосредоточу внимание.

Субъективно это, конечно, шедевр. Тридцатилетний мужчина пишет повесть жизни от лица семнадцатилетней девушки с таким полным погружением, что не чувствуется ни одной фальшивой ноты, выдумки, натяжки. Толстой писал «Счастье» после поездки в Европу. К сожалению ,я этого фактически не знаю, но создается полное впечатление ,что он там ознакомился с последними новинками женской прозы и много оттуда почерпнул. Помимо собственных жизненных впечатлений. От многих страниц романа так и веет прозой сестер Бронте, Элизабет Гаскелл, Жорж Санд. «Читатели, я стала его женой!» — могла бы повторить Марья Дмитриевна вслед за Джен Эйр. Пять лет из жизни девушки и молодой женщины промелькнут перед нами за три с половиной часа, и это будет невероятный опыт соприкосновения душ сквозь века и эпохи. Анализ собственных ощущений тут неразрывно связан со свежестью сиюминутных непосредственных впечатлений, что делает прозу поэтической и живой.

Ведь помимо удивительного содержания, тут и форма гениальна. На несколько лет Лев Толстой полюбил искусство в себе и ударился в запредельный эстетизм. Проза романа живописна, как у Тургенева, объективна, как у Гончарова, напряженно драматична, под стать Достоевскому. Здесь уже и весь Чехов предсказан с его бытовой трагичностью.

Толстой показывает себя невероятной крепости стилистом, рисунок письма четкий и глубокий, словно гравюра вырезана. Многие части текста невероятные стихотворения в прозе. Даже простой труд крестьян чутко опоэтизирован. А как вдохновенно и светло выписан быт и дух русской православной веры, литургии, церковные службы! (Читая, не влезает в ум, что эдакого вдохновенного богомаза — отлучат!)

До миллиметра выверенная композиция. Роман начинается с похорон и заканчивается рождением ребенка и продолжением жизни бесконечной.

С точки зрения герменевтики, это одно из совершеннейших созданий во всей мировой литературе.

А что же объективно? Ну, это одна из его коварных провокаций, наглая хулиганская выходка ,коими он был славен всю свою жизнь.

Толстой пишет утопию личного счастья, упоение любовью и прочими беспредельными чувствами в скорлупе грецкого ореха.

А в это же самое время печатаются «Дворянское гнездо» Тургенева, «Воспитанница» Островского, «Обломов» Гончарова, фундаментальные статьи Добролюбова, первые после каторги повести Достоевского. В их текстах эпоха звенит медью и гремит барабанами социальных битв.

В стране экономическая разруха после «Крымской катастрофы», страна бурлит и грохочет в ожидании и требовании немедленных Великих реформ, общество волнуют самые глубинные политико-экономические вопросы, нетерпимость к крепостническим порядкам достигает своего апогея.

В романе Толстого огорчения из-за бала у княгини С. и случайного поцелуя с итальянским вертопрахом. Любовь, любовь, любовь...

Сам автор пришел в ярость и возненавидел собственное гениальное творение. Он почти на три года бросает перо и погружается в самую гущу народной жизни, которую уж не покинет. Только отчеты обществу будет высылать — «Казаков», «Войну и мир», «Анну Каренину».

Спасибо добрым музам и гениям творчества ,что у нас, у всей мировой культуры есть эта уникальная и шедевральная повесть. Но сейчас, в данную минуту времени для русского общества она также вредна, как и 163 года назад. С точки зрения вечности, это великое достижение человеческого ума и духа. Сиюминутно, это обман и эскапизм, который может привести и отдельную человеческую жизнь и жизнь общества к чудовищным последствиям.

П.С. прослушано в великолепном исполнении Елены Литвиновой. Это единственная полная версия, кою мне удалось найти, но крайне удачная!

Не зря в народе говорят, что хорошо быть молодым и здоровым. Автор рассказа «Три смерти», тридцатилетний граф Толстой, был ветераном двух войн и видел, как умирают люди при самых страшных обстоятельствах. Но пока его интересует жизнь, а не смерть — до «арзамасского ужаса» 20 лет, до последнего бегства из дому целых пятьдесят.

Сейчас для него смерть — феномен бытия, среди других феноменов. его более интересует внешняя сторона процесса: кто как при этом выглядел, кто что рядом говорил. Шум листьев, порханье малиновки, досужий разговор кухарки с кучером — все это равноправно с последним пределом существования. Быт отправления на тот свет является предметом описания, но гениального описания, конечно.

Принято в нашей традиции поругивать барыню (собственно, сам автор объявляет ее в частном письме «гадкой»), женщину, которая до последнего часа цепляется за жизнь и все надеется на чудесное спасение. А вот мне импонирует ее воля к жизни, прямо как у героев Джека Лондона. Ведь на ней доктора крест поставили еще осенью, а она до весны дотянула на одной силе характера, вопреки диагнозам. И не утратила рассудок, не измучила близких до последнего предела остервенения. Сильная была женщина, и несправедливо судьба с ней обошлась.

Но Толстой пока вне этой проблематики, его другие мысли обуревают. Недаром следующее его произведение будет называться «Семейное счастье».

Эта большая статья, точнее, короткая монография, пришлась по душе самому автору «Обломова». И не удивительно — такое тонкое, глубокое и верное прочтение!

Добролюбов обладал могучим умом, ярким талантом и молодым напором. Без всяких эвфемизмов, не прибегая к «эзопову языку», он сумел точно указать на глубинный смысл эпохального произведения Ивана Гончарова.

Россия стоит на пороге необходимейших и неотложнейших свершений, эпохи переделки всего строя общества. А оно к этому не готово. Нужно было указать — почему. Автор романа начал, критик закончил диагностику. «Обломовщина» — самодовольная, высокомерная, горделивая леность ума, сердца и физических сил. Прямо говоря — дармоедство и лоботрясничанье, настоянное на чистоплюйстве.

Нужды неотложные, опасности смертельные, а Обломовым и горя мало. Вы вначале мне докажите, что это надо делать, а я подумаю, стоит ли пачкаться. А пока поговорим о свободе, о развитии институтов, о разделении властей, о выборах из двух и более лиц, о правах меньшинств. И о том, что это общество должно оберегать меня — уникальную снежинку, а не я служить и защищать семью, сограждан, Родину.

Тьфу ты! Это все наши Обломовы, а не давешние. Но разницы, не смотря на 160 лет прошедших, мировые войны, революции и научно-технический прогресс, — никакой. Эгоисты и лежебоки и на гран не изменили свою типическую психологию.

Так что боевая статья Добролюбова, при минимальной архаичности слога, читается как свежий пост в Телеграмме от Захара Прилепина или Германа Садулаева.

Слава диалектике, что хоть за эти прошедшие полтора столетия и продумано, и сделано не мало! Надо только продолжать дело делать. Всем нам.

Вот Добролюбов не отделял себя от общей ватаги обломовцев, продирающихся через темный, густой лес истории человечества. И никому не стоит. Дел только больше накопилось.

П.С. Но как верно он разглядел, что самый передовой и адекватный вызовам человек в романе — это Ольга! Жаль не дожил он до времен Веры Засулич и Софьи Перовской, не говоря уж о Надежде Крупской и Александры Коллонтай, увидел бы, как сбылось его пророчество о великих русских женщинах-деятельницах. Зато они читали работы Добролюбова и на них поверяли свои крепнущие разум и волю.

Незадолго до смерти Тургенев признался, что в самые темные и мрачные времена его жизни — главной и единственной опорой для него оставался «великий и могучий русский язык».

Читая прозу «Дворянского гнезда» охотно в это веришь. Они крепка как сталь, гибка как Алина Кабаева на спортивной арене, сильна как воля русского воина. И при этом поэтична ,возможно, самая напоенная поэзией русская проза на все времена. Столько у нее характеристик, и казалось бы не совсем сочетаемых, но гений Тургенева сплавляет все их в нерасторжимое и победоносное единство.

Он был гигантом по своему физическому складу и духовным. Поэтому не боялся поднимать самые важные, судьбоносные и терминальные вопросы всегдашней русской жизни.

1859 год. Россия на пороге колоссальных изменений во всех сферах жизни общества, грядут Великие реформы. Нужно было понять, кто сможет осуществить это невиданное со времен Петра Великого грандиозное предприятие. Тургенев в своих романах и повестях производит смотр сил.

«Лишний человек» с сожалением отставлен за слабость характера, философ 1830-х годов гегелевской выучки отвергнут как неисправимый пустозвон и позер. Нужен человек дела. Является из-за границы разочарованный в личной жизни Федор Иванович Лаврецкий и собирается «пахать землю». Но эта самая жизнь готовит ему последнее испытание перед битвой — внезапная любовь к тихой уездной барышне.

Читая свежим взглядом роман, я все никак не мог уяснить, откуда такие восторги по поводу Лизы Калитиной? Бледная, молчаливая, смиренная, тихая. Разве что лицо свежее. Ну, это не велико достоинство для девятнадцати лет. Дворянка, живет на свежем воздухе, хорошо питается.

Как мог в нее втрескаться прожженный питерский бонвиван Паншин, а потом и сумрачный мужик Лаврецкий, которому страстно хочется живого дела, общества живых людей? Как мог в Пушкинской речи сравнивать ее с Татьяной Лариной Достоевский?

Тургенев долго, почти весь роман, держит свою Лизу как бы в тени, пока и на нее не обрушивается внезапная любовь, подвергает испытанию ее характер и заставляет проявить все качества и силы ее души.

И Лизавета Михайловна Калитина оказывается, конечно, «тургеневской девушкой» чистейшей воды. Что означает помимо миленькой внешности и знания тонких манер, стальную волю, высочайший уровень нравственности и глубинное понимание жизни помимо всякого уродующего личность образования и воспитания в крепостническом государстве.

Если Лаврецкий буквально сходит с ума от желания все-таки урвать у судьбы шмат «личного счастья», то Лиза знает, что безнравственно, неправедно поступать нельзя, и точка. При этом самими условиями существования тогдашнего общества герои поставлены в обстоятельства, что самое светлое и возвышенное чувство — духовная близость — возможно только при уступке злу.

И вот эта центральная проблематика романа сегодня — именно сегодня! — резонирует, триггерит, вовлекает в собственную душевную борьбу.

Личное, самодовольное, эгоистическое счастье — путь зла и разрушения, а защищать, отрекаясь от своих самых возвышенных надежд, сберегать приходится общество, к которому у тебя масса вопросов и претензий и которое состоит из, мягко говоря, неприятных тебе людей. Защитить, чтобы затем исправить и переделать в нечто лучшее и достойное высокого звания русского народа.

Тургенев, знавший и нужду, и тюрьму, и ссылку, понимал, что борьба за светлое будущее Родины и ее народа будет жестокой и беспощадной, и ставил перед своими героями, своими согражданами самые высокие цели и подвергает самым жестоким испытаниям.

И судит суровым судом. Все силы Лаврецкого и Лизы ушли на то, чтобы не пойти по пути зла, отречься. Но этого мало. Даже Лаврецкий, который все-таки стал «пахать землю», превратился в крепкого хозяйственника, приходит в выводу о пустоте своей жизни. Когда речь идет о жизни и смерти Отечества поздновато претворять в реальность «теорию малых дел». Нужно совершать невозможное.

Что уж говорить о Лизе, которая похоронила себя заживо. Ее подвиг самоотречения оказался бесплоден, пусть и невероятно возвышен. И Тургенев строго осуждает ее полным молчанием.

И его уроки пошли впрок. Автор «Дворянского гнезда», где так жестко критикуется бесплодное самоотречение, дожил до времени, когда настоящая, из плоти и крови «тургеневская девушка», также отреклась от личного счастья и любви, но во имя освобождения униженного и угнетенного русского народа. Софья Львовна Перовская не в монастырь ушла, чтобы отмолить грехи своего отца, Санкт-Петербургского генерал-губернатора и его присных. Она вместе с товарищами по партии «Народная воля» приговорили к смертной казни главного угнетателя и душителя народа Александра Романова, а потом привели приговор в исполнение.

Перовской Тургенев посвятит одно из последних своих произведений, пронзительное «стихотворение в прозе» «Порог».

Для Тургенева опорой был русский язык. Для нас сейчас такой порой служит «Дворянское гнездо» и другие книги великого русского гения. Он показал, что и в самые темные времена и в самом дурном обществе могут рождаться люди сильные духом и высокой нравственной красоты. И они должны сделать правильный выбор. В этом поможет бессмертная русская классика.

П.С. Роман я почти целиком прослушал в блестящем исполнении Владимира Левашова (Семен Ярмолинец и Владимир Самойлов были мною отвергнуты, как несоответствующие поэтике романа). Горячо рекомендую! Все нюансы и переливы этой божественной прозы чтецом сакцентированы верно и убедительно.

В некоем тихом уездном городке всем заправляет барыня Уланбекова. Все местные высшие чины у нее с рук едят. Она и простым горожанам милостивствует, и дома содержит целый отряд приживалок и «воспитанниц» — сироток, которых она «поднимает на ноги», а затем выдает замуж по своему выбору. Нынешняя ее любимица Наденька также готовится к высокому поприщу мужней жены...

Молодой и горячий критик-демократ Николай Добролюбов назвал свою монографию о первом собрании пьес Островского «Темное царство». И это еще подцензурно, мягко сказано!

Начинается-то все очень мирно и миленько. Воспитанница Наденька, пустая головушка, мечтает о достойном женихе, юный сын барыни Уланбековой Леонид волочится за крестьянскими девками... Вот только приживалка Василиса Перегриновна пышет злобой и не знает на ком сорвать злость за свою не сложившуюся жизнь. А так — лето, щедрая русская природа, благодать!..

Но со второй или третьей сцены все это обрушивается стремительно в ад тирании, мучительства, изощренных издевательств и пыток, которым и испанская инквизиция позавидовала бы. При чем Островский не называет свою пьесу ни драмой, ни трагедией. Что он, Шекспир какой, чтой-ли? У нас все чинно, благородно — сцены из деревенской жизни. Это просто такая жизнь, наполненная таким уровнем жестокости, что авторы ныне модного «темного фэнтези» со всеми их чудовищами и демонами кажутся детьми в песочнице.

Я сейчас читаю подряд произведения, изданные у нас в 1859 году, «Воспитанница» в январе в «Библиотеке для чтения» вышла. Вместе с еще десятью шедеврами мировой литературы вроде «Дворянского гнезда» и «Обломова». Все почти произведения вышедшие тогда пронизаны ветрами надвигающихся перемен, грядущих Великих реформ, полны «большими надеждами».

В «Воспитаннице» нет никакого проблеска благодати. Это жесточайшая (клин клином вышибают) критика отживающей действительности. Островский без всяких деклараций утверждает — пока две трети населения России находится в рабстве, рабы — все. Не свободен от круговорота мучений и самого неистового разврата никто! Барыня Уланбекова и иже с ней заводят порядки, которые ни монгольским ханам, ни персидским падишахам не снились во влажных снах об абсолютной тирании. И ничего хорошего страну с такими порядками не ждет. Как в воду Островский глядел! И нам завещал в оба глядеть. Будете потакать тиранам, ждет вас погибель.

А этого допустить нельзя! Сам текст «Воспитанницы» служит адвокатом русского народа. Народа, который создал столь невероятный по своей философской наполненности, пластичности и выразительности язык. Язык, на котором возможно создать шедевры поэзии вроде пьес Островского или романов Тургенева. Историческая нация, достигшая таких высот духовного развития, достойна много лучшего будущего, чем гнуться под ярмом Уланбековых, Усмановых, Прохоровых.