В 1922 Лонг встретился с Лавкрафтом, когда последний посетил Нью-Йорк. Это стало началом дружбы, которая продолжалась до самой смерти Лавкрафта. Восхищение Лавкрафта было подтверждено хвалебным критическим эссе «Сочинения Фрэнка Бэлнапа Лонга-мл.» («Юнайтед Аматер», март 1924). Лонг неоднократно становился первым читателем рассказов Лавкрафта, и он был одним из шести авторов, которым Лавкрафт разрешил использовать мифы Ктулху и намеченные для мифов сюжеты. Он стал первым человеком после Лавкрафта, который написал рассказ, входящий в серию «мифов», «Псы Тиндала» (1929). Лонг – автор биографии Лавкрафта, «Говард Филлипс Лавкрафт: Мечтатель на темной стороне» (1975); за эту книгу он удостоен специальной Всемирной премии фэнтези в 1976 году.

Профессиональная карьера Лонга началась, когда «Пустынная пиявка» была опубликована в ноябрьском выпуске «Вейрд тейлс» за 1924 год. Он продал множество рассказов и в НФ-журналы, начиная с “Материализатора мыслей” (1930) в «Сайенс вандер сториз квартерли»; печатался в Astounding Stories, Startling Stories, Thrilling Wonder Stories и др. Его НФ-рассказы отличались от стандартов той эпохи, в них было меньше изобретений и гигантских насекомых, а больше проблем окружающей среды, взаимодействия человека и природы и характеристик человеческого существования.

Золотой Век НФ начался в 1939-м, когда Джон У. Кэмпбелл-мл. начал редактировать «Эстаундинг сториз», переименованные в «Эстаундинг сайенс фикшн», тогда же начал издаваться фэнтези-журнал «Неведомое». С этого времени у «Вейрд тейлс» начинаются проблемы, и Лонг все больше внимания уделяет НФ. Однако прошло два года, прежде чем Лонг сумел приспособиться к строгой редакционной политике Кэмпбелла и продать ему рассказ. «Темное видение», которое было продано в «Эстаундинг», вместо этого появилось в первом выпуске «Неведомого» (март 1939). В «Эстаундинг» Лонг дебютировал только в июле 1941 года (рассказ «Браун»). Лонг продал 12 рассказов в «Эстаундинг» и 10 – в «Неведомое» за 1939 – 1950 гг. Его произведения публиковались вместе с сочинениями мастеров НФ — Азимова, Хайнлайна, Старджона и Ван Вогта.

В 1946 году издательство «Аркхэм Хаус» выпустило «Псов Тиндала», сборник из 21 рассказа, которые уже печатались в журналах. Это собрание удостоилось высокой оценки даже в «Нью-Йорк таймс». В 1949 году появился первый НФ-роман Лонга «Джон Карстэрс, космический детектив». История о Карстэрсе, который использовал инопланетные растения для разоблачения интриг, сочетала юмористический сюжет и стилистику «жесткого» детектива. Роман на самом деле был объединением шести уже опубликованных рассказов о Карстэрсе под одной обложкой.

В конце 1940-х годов рынок дешевых журналов приходит в упадок, популярность приобретают НФ-романы и антологии в мягкой обложке. Первая из оригинальных НФ антологий, «Девушка с голодными глазами и другие истории» (1949), включала и рассказ Лонга «Ночь взросления», потом его тексты появлялись во множестве антологий. Его первый НФ-роман в мягкой обложке – «Космическая станция Номер 1» (1957) — издан «Эйс букс», было продано 100 000 копий за первые шесть месяцев; вероятно, самое большое коммерческое достижение такого рода. В 1962 году выходит в свет «Марс – моя цель». В 1963 и 1964 появляются еще несколько книг Лонга, «Белмонт» переиздает «Псов Тиндала» в двухтомном дешевом варианте; выходит роман «И пришел робот», переработанная и расширенная версия ранней повести «Сделано на заказ»; и появляется антология, в которую включают “Ужас с холмов”. «Аркхэм хауз» переиздает «Ужас с холмов» отдельной книгой.

Лонг женился в зрелом возрасте (в 1961 году) на Лиде Арко. Детей у них не было («все мои дети – марсиане», говорил Лонг о своем потомстве).

Лонг продолжал писать НФ и в 1970-х. Его последний НФ-роман, «Ночь Волка», вышел в 1972 г. После этого он создал готический роман, «Наследие Лемонайн» (1975), биографию Лавкрафта, мемуары, ряд рассказов. Его последняя публикация – «Соус для глупца»; рассказ вышел в январском выпуске «Астро-адвенчерз» за 1988 г. Перед смертью он был занят переработкой рассказа «Жилец из коттеджа» (Фантастик, апрель 1975) в роман.

Когда пробуждается Чогнар

От солнца в миллиардах миль

В пространстве, залитом лучами,

Великий Чогнар видит сны,

И ненависть в тех снах в начале.

***

А за пределами миров

Где луны тают, исчезая,

Великий Чогнар движется, на край

Бездонной бездны восставая.

***

И руки простирает он

И пищу ищет в глубине

Среди потоков лавы

Сверкающей на дне.

***

Искатели с далеких звезд

Увидели тот кратер жаркий;

И Чогнара узрели трон,

И силуэт сияющий и яркий.

***

Искатели, живущие средь нас,

Тот силуэт в мечтах узрели;

Увидели, как тень его росла

И как она плыла к знакомой цели.

***

Когда проснется Чогнар, с ним уйдет

Все зло в далекий путь;

Быть может, Сириус его влечет,

Или звезда, чье имя позабудь.

***

Звезда, которая ведет,

Планеты малые с собой:

Вот почему колени преклоню

Великий Чогнар, ныне пред тобой.

И еще один маленький фрагмент из "Лавкрафтианы" Ф.Б. Лонга — короткий фрагмент, публиковавшийся под названием "John Dee's Necronomicon: A Fragment"

Некрономикон Джона Ди: отрывок

(предоставлен Ф.Б. Лонгом, который отказался обсуждать, как эти строки попали к нему)

(Фразы отредактированы в соответствии с современными языковыми нормами, но смысл оригинального текста передан со всей возможной точностью)

Параграфы семь и восемь, с. 30, кн. 3:

Не следует полагать, что силы, способные к величайшему злу, являются нам в формах отвратительных фамилиаров или других, тесно связанных с ними демонов. Это не так. Маленькие, зримые демоны — просто миазмы, которые оставили после себя могучие разрушительные формы, ничтожные клочки кожи и мельчайшие остатки зла, которые присасываются, подобно пиявкам, к какому-то великому мертвому левиафану, уничтожившему сотни прибрежных городов, прежде чем уйти на дно и погрузиться в смерть, когда тысячи гарпунов впились в его плоть.

Ибо для могущественнейших сил не существует смерти, и брошенные гарпуны причиняют, самое большее, поверхностные раны, которые быстро заживают. Я говорил прежде и буду повторять снова, доколе моя слишком поздно обретенная мудрость не будет принята моими братьями как непреложная истина: в противостоянии тому, что всегда было и всегда будет, мастер волшебства может изведать лишь горькое разочарование и отчаяние, если он примет временную победу за полную и окончательную, на каковую ему никогда не должно питать надежды.

Но в том-то и проблема, что художественное творчество Картера теснейшим образом связано с его ролью пропагандиста фэнтези-классики и исследователя традиционных жанровых моделей. Боюсь, что для подробного разговора об этом потребовалось бы немало времени.

Дебют писателя – широко известный (в том числе и в России) сериал о Тонгоре из Лемурии. Очень важными в этом тексте представляются два составных элемента. Во-первых, Картер использует всю атрибутику палп-фикшн; похождения могучего варвара мало чем отличаются от рассказов, которые печатались в «Weird tales» и аналогичных журналах в 1930-х годах. Несомненно, Тонгор — близкий родственник Конана-варвара. Но только этим Картер не ограничивается. История Лемурии воссоздается в соответствии с теософскими установками; писатель обращается и к творчеству Блаватской, и к книгам Льюиса Спенса. Роман приобретает свойства эзотерической летописи – страны, о которых идет речь, не вымышлены, но сокрыты. Тем самым статус приключенческого текста меняется; в задачи автора входит не столько создание нового, сколько воссоздание утраченного. И большинство книг Картера посвящены исчезнувшим королевствам и забытым цивилизациям неспроста.

Впрочем, цикл о Тонгоре был лишь первым опытом. Для создания фэнтезийного цикла, по мнению Картера, требовались не только эзотерические, но и литературные первоисточники. Их писатель неустанно перечислял во множестве статей и послесловий; списки прочитанного Картером по-настоящему впечатляют (несколько десятков тысяч книг – в годы редакторской работы!). В его литературном багаже – и мифологические источники, и научные труды, и мистика, и классика фэнтези. Мэйчен и Толкин, Гауф и Де Куинси, Кольридж и барон Корво – все сплелось в этом исключительно занимательном лабиринте, из которого писателю так и не суждено было выбраться.

Вот, к примеру, «Зеленая Звезда» — сериал начинается с явного подражания «Королеве фей» Э. Спенсера, но потом сворачивает на иную дорогу. Несомненно, Картер учел наработки приключенческой фантастики конца 60-х; придуманный им мир сильно напоминает тот, в котором разворачивается действие одного из самых популярных сериалов Ф.Х. Фармера – «Многоярусный мир». В общем, и эротические обертоны, возникающие в последующих частях сериала, появляются не без влияния Фармера. И все же Картер, сохраняя верность традициям «палп-фикшн» и фэнтезийной классики, пытается отыскать модель построения фантастического мира, потенциально бесконечного и обеспечивающего постоянное внимание читателей. Поначалу в «Зеленой Звезде» это удается (изобретательность Картера особенно ярко проявилась во втором и третьем романах), потом схематизм усиливается, но тем не менее пенталогия оказывается очень удачной.

Параллельно Картер осваивает и основной источник вдохновения «палп-фикшн» — книги Э. Р. Берроуза. Первоначально речь шла не о творческой переработке, а скорее о копировании основных сюжетных установок. Именно так построен худший, наверное, цикл Картера – «Каллисто». Практически без изменений использован антураж берроузовского Марса; испытание модели оказалось удачным – настолько, что Картер написал и собственную тетралогию о красной планете.

Впрочем, здесь мы уже обращаемся к той части наследия писателя, к которой больше подходит определение weird. Ибо Картер не ограничился конструированием вторичной реальности, основанным на бесконечном воспроизведении идентичных схем в разных сочетаниях (именно так строятся многие циклы повестей Р. Говарда). Марс Лина Картера – это странное и пугающее место; романы этого цикла перенасыщены фрейдистской символикой, и приключенческие ходы в них весьма обманчивы. Романы могут показаться тяжеловесными, «палповые» главы чередуются с галлциногенными «внутренними странствиями», и в целом марсианский цикл, при изрядной схожести с первоисточником, все-таки ближе к «вирду», чем к фэнтези. Именно поэтому о нем сравнительно редко упоминают поклонники ЭРБ, часто анализирующие другие серии Картера.

Помимо «Каллисто», здесь следует упомянуть «Зантодон» – серию романов о полой Земле, выстроенную по аналогии с циклом Берроуза о Пеллюсидаре. Западные исследователи даже составили таблицу сходств, демонстрируя особенности литературной игры Картера. А Джон Клют, к примеру, считал, что Зантодон задуман как пародия на Пеллюсидар.

И то, и другое не совсем верно. Полая Земля Картера – дань уважения классике и в то же время литературный эксперимент; в Зантодоне встречаются персонажи разных классических произведений, он может показаться отчасти имитацией таких книг, как «Серебряный вихор» Дж. Майерса Майерса. И вновь аналогия не совсем точна… Задумана-то книга вполне серьезно: смысл эксперимента – проверить, как в классическом фэнтезийном мире будут уживаться «чужие» герои и где предел прочности «вторичной Вселенной». Здесь, вслед за Говардом, Картер решается на лингвистический эксперимент, тщательно продумывая не только сюжетную, но и языковую игру… К сожалению, эта игра не доведена до конца…

Здесь мы приходим к еще одной особенности творчества писателя. Картер писал в основном сериалы, стараясь заключать контракты на определенное количество книг. Но если это удавалось, он, как правило, предлагал издателям продолжить серию – а вот коммерческих перспектив его предложения уже не имели. Самый известный пример – интереснейший цикл о Крае Мира. Сначала Картер продал последний, десятый роман, «Гигант на Краю Мира», потом заключил контракт на пять приквелов. А вот контракта на книги с шестой по девятую не последовало… И интереснейший сериал, напоминающий и Вэнса, и Гамильтона хотя и не оборвался на полуслове (финал пятой книги самодостаточен), но все одно оставил поклонников не вполне удовлетворенными. Не удалось Картеру и реализовать идею серии об Атлантиде (роман «Черная звезда»), и о доисторическом мире («Тара из Сумерек»).

В некоторых случаях нежелание издателей работать с ориентированными на «палп-фикшн» сериалами приводило к замечательным результатам. История Вселенной Кайликса началась в не слишком удачном романе «Поиски Каджи», за ним последовало столь же посредственное продолжение. А потом Уоллхейм предложил Картеру написать одиночный роман – и тот, используя антураж мира Кайликса, написал одну из самых веселых, ярких и остроумных своих книг – «Волшебник Зао»; роман этот, теоретически «одиночный», на деле входит в серию. Всего книг должно было быть пять – о пяти очень разных мирах (здесь Картер вновь напоминает «садовника планет» Вэнса). Но в рамках контракта он написал лишь четыре романа – последний из них, «Маг Келлори», контрастирует с «Волшебником Зао». Это мрачный и в некотором роде циничный роман, своего рода завещание писателя…

Не следует думать, что конструированием фэнтезийных миров заслуги Картера-писателя ограничиваются. В его наследии есть прекрасный НФ-роман «Цель – Сатурн», есть поразительно эффектный трибьют А.Э. Ван Вогту «Война во времени» и замечательный образец фэнтезийного аналога киберпанка – «Обретенное желание». Классифицировать эти книги вообще сложно, да и все творчество Картера при внимательном рассмотрении оказывается скорее не классическим фэнтези, а продуманным экспериментом.

Два поздних сериала Картера – две стороны такого эксперимента. Книги о Зарконе, Повелителе Неведомого, понравятся разве что поклонникам супергероев 30-40-х годов. Расправы со злодеями – своего рода условность игры, вряд ли интересующая большую часть читателей. А вот «Терра Магика» — история другого рода; герои средневековых романов, чудовища и маги смешались в выдуманном мире, живущем по сложным и интересным законам, отчасти вычитанным из книг, отчасти сконструированным в объемных приложениях. Эту тетралогию мы сейчас готовим к печати – и ее читатели оценят, каким мог быть Картер и к чему он стремился.