24 апреля в 15-30 в Пушкинском Доме (СПб., наб. Адмирала Макарова, 4) в рамках научной конференции "Все страхи мира: Хоррор в литературе и искусстве" состоится мини-презентация антологии "страшных историй" "Тварь среди водорослей", изданной в серии "Книга Чудес". Милости просим, если кому-то программа покажется интересной.

К сожалению, фото и полное описание книги выложить здесь не успею — только на следующей неделе. Если кому-то из заказчиков, с которыми я еще не списался, удобнее книги получить в Петербурге — сообщите, прихвачу поболее экземпляров. Относительно доставки в Москву — напишу позднее.

Работа над следующими книгами идет — пока неясно, может быть, том Сибери Квинна будет готов раньше тома Артура Мэйчена. Правда, в настоящее время мы взялись еще за одну небольшую, совсем уж внесерийную книжку... И я получил огромное удовольствие от ее перевода — теперь осталось, помимо редактуры, разобраться с оформлением...

Роман Мэйчена "Три самозванца, или трансмутации" впервые был опубликован в 1895 году. Почти сразу же роман был переиздан в США. однако то, что в издательстве Джона Лэйна было вполне нормальным, для бостонских бизнесменов оказалось вызывающим. В итоге в издании Roberts bros не оказалось двух глав романа. Они следуют за "Случаем в баре" (перед "Бейсуотерским отшельником") и содержат некоторую информацию о мистере Бартоне и его исчезновении. По большому счету, их отсутствие не слишком сказалось на композиционной целостности романа (и так фрагментарного). И поэтому роман переиздавался и далее в сокращенной версии, прежде всего в США. По этой версии и был сделан русский перевод книги. Но для характеристики литературных нравов эпохи и — что гораздо важнее! — для характеристики эстетических воззрений Мэйчена пропущенные фрагменты достаточно важны. Историю о Железной Деве я перевел для антологии "Тварь среди водорослей". А этой публикацией я восполняю очередной пробел — Вы можете прочесть ту часть "Трех самозванцев", которая на русском доселе не публиковалась.

Кстати, на первой картинке — титульный лист американского издания, на второй — обложка английского

Встречайте:

ИЗЫСКАННАЯ ФАНТАЗИЯ

А завершается история Железной Девы в книжной версии следующим абзацем:

На протяжении долгих недель мистер Бартон развлекал Дайсона своими приятными беседами, услаждал его слух анекдотами и прерывал повествования, чтобы поведать об еще более удивительных приключениях. Наконец, однако, он исчез так же внезапно, как и появился; в ходе своего последнего визита он ухитрился прихватить "Анатомию", сочиненную его тезкой. Дайсон, сочтя это грубым нарушением права собственности и обнаружив явные несоответствия в рассказах исчезнувшего друга, пришел к выводу, что все истории были далеки от истины и что Железная Дева существовала лишь в мире изысканных фантазий.

Понемногу представляю авторов и тексты, входящие в антологию "Тварь среди водорослей". Но в данном случае текст настолько значительный, что не ознакомить с ним публику — просто нельзя. Итак...

Дэвид Г. Келлер (1880—1966) — автор множества рассказов и романов, сочинявший и НФ, и фэнтези, и хоррор. Келлер стал первым психиатром, активно сотрудничавшим в дешевых журналах, и его рассказы, как правило, подписаны «Дэвид Г. Келлер, доктор медицины». Тексты Келлера отличались исключительным для фантастики 1920-х годов пессимизмом; различные варианты конца цивилизации воспроизводились с пугающим упорством. Более того, для доказательства своих концепций Келлер использовал наравне с научными и литературные достижения. Наиболее известен роман «Люди-насекомые» (1929), созданный под влиянием «Жизни насекомых» Метерлинка. «Завоеватели», «Металлическая угроза», «Красная смерть» столь же мрачны, как и известное в России «Восстание пешеходов». Увы, тексты Келлера не свободны от недостатков — он банально не умел писать, многие рассказы и особенно романы скомпонованы из рук вон плохо; радикальные взгляды писателя разделял, пожалуй, только Хьюго Гернсбек. Любопытно, что в годы второй мировой войны Келлер обратился к мистике — в 50-х ограниченными тиражами вышли его романы-фантазии, относящиеся уже к иной литературной традиции…

В самом начале карьеры писателя-фантаста Келлеру оставался один шаг до хоррора — и этот шаг был сделан. Перевод классической истории об ужасах подсознания — «Существо в подвале» — выполнен по первой публикации (Weird Tales, март 1932). В отдельном издании рассказ сопровождался обширным послесловием и интервью Келлера, который с готовностью рассуждает о том кошмаре, который в любое мгновение может вырваться на свободу… Проблема в том — как читать эту историю; то же касается и других "ужастиков" Келлера, даже поздних, написанных под влиянием Дж. Б. Кейбелла. Основная идея задается уже в первом абзаце: есть "надстройка" и есть "базис", они не соответствуют друг другу; подвал есть в каждом доме, и в каждом подвале есть... А вот дальше надо решать, что с этим делать. И методы, которые Келлер предлагает, как минимум амбивалентны. Есть доктор и его диагнозы. И есть панический страх, с которым ни один доктор не справится. Любой автор хоррора должен решать для себя дилемму: объяснять или нет? В первом случае — будет уже не страшно, во втором — читатели могут остаться в недоумении.

Келлер решил проблему очень легко; отсутствие литературного мастерства ему скорее помогало, чем мешало. Как врач он чувствовал себя обязанным рассказать о существе все; как писатель — мог ограничиться простейшими указаниями.

Келлер написал немало недурных книг (возможно, мы еще когда-нибудь увидим его "избранное" на русском языке), но самым показательным его произведением остался рассказ "доктора медицины" о кошмаре, с которым неизбежно сталкивается каждый. Достаточно на миг позабыть о светлом, уютном, знакомом доме. И сделать шаг по лестнице, ведущей в подвал.

На обложке антологии "Тварь среди водорослей" нет имени Г.Ф. Лавкрафта. Тем не менее его произведение в антологии есть. И рассказать об этом произведении стоит поподробнее.

Хорошо известно, что пантеон мифов Ктулху составлен по модели, описанной Джозефом Кэмпбеллом и составляющей одну из основ перенниалистской философии. В этой схеме есть место миродержцам и разрушителям, хранителям и "чутко спящим"... Но пантеон можно дополнять; эту возможность указал сам ГФЛ. Но воспользоваться ею смогли далеко не все. Об одном случае и следует рассказать.

"... отвращение в его глазах усиливалось по мере того, как открывался внешний облик массивного идола, внушавшего омерзение и ужас. Слова не могли передать всю злобную сущность той вещи. У изваяния был хобот, были огромные, несоразмерные уши, а два огромных клыка торчали из углов рта. Но это был не слон. В самом деле, его сходство с настоящим слоном казалось в лучшем случае случайным и поверхностным, несмотря на некоторые необычайно точные совпадения. На ушах виднелись перепонки и щупальца, хобот заканчивался огромным сияющим диском футового диаметра, а клыки, которые переплетались и сцеплялись у основания статуи, были столь же прозрачными, как горный хрусталь. Пьедестал, на котором на корточках восседало изваяние, изготовили из черного оникса. Саму же статую, за исключением бивней, очевидно, выточили из цельного камня; ее покрывали ужасные пятна, она приобрела странный цвет — в некоторых местах она выглядела так, будто ее опускали в кровь. Существо сидело прямо. Его верхние конечности были согнуты в локтях, а ладони — у него были человеческие ладони — лежали на коленях. Плечи получились широкими, почти квадратными, а грудь и огромный живот выпирали наружу, подпирая хобот. Существо было неподвижным, как Будда, загадочным, как сфинкс, злобным и нелепым, как горгона или василиск. Алджернон не мог определить, из какого камня высечена скульптура, зеленоватый блеск этого камня тревожил и озадачивал ученого.

На мгновение Алджернон застыл, неловко вглядываясь в маленькие зловещие глаза статуи. Затем он вздрогнул и, сорвав шерстяной шарф с вешалки в углу, надежно укрыл те черты, которые вызывали страх".

Это, разумеется, Лонг — а описание, предложенное ГФЛ, можно будет найти в вышеупомянутой антологии

Жанровые антологии неоднократно издавались в прошлом — успехом они пользуются и сейчас. В их числе немало таких, которые содержат классические тексты, посвященные какой-либо одной теме (рассказам о привидениях, например); есть и представительные собрания «шедевров литературы ужасов». Однако среди них практически нет изданий, воссоздающих круг тем, дающих цельное представление о той слабо картографированной области, которую принято именовать weird story. Ведь «массовая» проза первой трети ХХ столетия — это не только ужасы и мистика, детектив и фантастика, эротика и приключения. Есть некое «среднее поле», на котором играли очень многие авторы, и как раз этому «странному» и посвящен данный том серии "Книга Чудес".

К этой литературной среде принадлежал Г. Ф. Лавкрафт — и его фигура во многом объединяет все представленные тексты. И нам следует рассмотреть и то окружение, в котором воспринимались произведения Лавкрафта, и весьма своеобразную жанровую систему, в которую он пытался вписаться. В антологию включены тексты, связь которых с Лавкрафтом очевидна — от произведений признанных «учителей» (лорда Дансени, А. Мэйчена, А. Блэквуда) до учеников (А. Дерлет, Д. Уондри, Г. Ла Спина). В книге немало и произведений, публиковавшихся рядом с рассказами ГФЛ — в тех же журналах, иногда в тех же номерах; есть рассказы, которые мэтр, по-видимому, читал, есть и такие, знакомство с которыми можно вообразить. Многие авторы, как К. Э. Смит и Ф. Б. Лонг, хорошо известны в среде любителей жанра, другие — давно позабыты. Однако важна не столько известность, сколько единая картина развития «палп-фикшн»; в журнальной литературе постепенно осваивается категория «странного» — с учетом опыта классиков, заимствований и готовых жанровых форм. Эту картину я пытаюсь восстановить в статье, завершающей данный сборник.