Мистика самой высокой пробы (публиковалась в «Мире фантастики») Глен Хиршберг. Два Сэма: истории о призраках Glen Hirshberg. The Two Sams: Ghost Stories Сборник повестей Переводчик: В.Жирина Издательство: Азбука-классика, 2007 Серия: «белая серия» 228 стр. Тираж 7 000 экз.
[IMGRIGHT]http://fantlab.ru/images/editions/big/17025[/IMG] Иногда начинает казаться, что мистические рассказы — своеобразный, «герметичный» жанр, где не может быть ничего нового. Ограниченный набор избитых сюжетов и узнаваемых типажей расцвечивают только неизбежные «вариации на тему». Что неудивительно, если для автора ничего, кроме сюжета, не существует. Глен Хиршберг дебютировал не так давно, однако даже его первый роман «Дети снеговика» привлекал внимание динамичным сюжетом и мастерски выписанными характерами персонажей. И вот наконец мы дождались авторского сборника. «Два Сэма» книга небольшая, но весьма гармоничная и цельная. Обычно в авторских сборниках наряду с хитовыми вещами нет-нет да наткнёшься на откровенный мусор, напечатанный по принципу: «ну вот, я написал — не выбрасывать же». У Хиршберга этого нет: из пяти повестей ни одну не назовёшь слабой или проходной. Перед нами — истории о таинственном, мистика самой высокой пробы. Как справедливо замечает в предисловии к сборнику Рэмси Кэмпбелл, этот жанр имеет глубокие «мэйнстримовские» корни, — и Хиршберг яркий тому пример. Характеры людей, убедительная до мельчайших подробностей обстановка, звук, цвет, игра полутонов и оттенков... — в этом писатель похож на талантливого режиссёра, который делает так, чтобы всё в кадре работало. Более того, он создаёт истории осмысленные, в них есть идея и есть вполне узнаваемая авторская позиция. Этим Хиршберг и отличается от многих своих коллег по перу: его повести — штучной работы. Каждая — история живых людей, обычных или не очень, но оказавшихся в крайних, необычных условиях. Итог: не важно, история ли это об учёном, который занимается вопросами хэллоуиновских традиций, о пережившем войну старике или о резчике по дереву, ожидающем после двух выкидышей рождения третьего сына, — всякий раз Хиршберг заставляет читателя замереть от восторга и ужаса. Он придумывает истории с двойным-тройным дном, знает толк в ударных финалах... и к тому же он чертовски талантлив! ЦИТАТА Цыган встал, и я увидел, что мои студенты, сгрудившиеся за ним, разом загомонили. Я качнул головой, пытаясь их успокоить, и тогда почувствовал их руки, старающиеся поднять и усадить меня. Телега с марионетками, на которую я не хотел смотреть, возвышалась неподалеку. — Мистер Джи, вы в порядке? — спросила одна из студенток пронзительным голосом, почти в панике. Тогда Пенни Берри опустилась на колени рядом со мной, взглянула прямо на меня, и я словно увидел, как работает ее мозг за спокойными глазами, серебристыми, словно озеро Эри, покрывшееся льдом. — Так вы не... — что? — спросила она. И я ответил, потому что у меня не было выбора: — Я не убивал своего дедушку. Владимир Пузий — - - PS. Решил дать в этот раз рецензию на книгу, которая появилась в "сливах" Киева (см. тему "Новинки Петровки" на форуме). Сборник отличный, но в своё время стоил немало, сейчас у киевлян есть возможность купить его по низкой цене. Подозреваю, что не только у киевлян, т.к. по крайней мере часть "сливных" книг приехала, судя по ценникам, из Москвы.
Вслед за коллегами выкладываю рецензию, которую посылал на "Фанткритика". Только здесь -- полная версия, которую пришлось немного урезать, чтобы попасть в предельный объём.
Новый замок для принца Датского, или «Ах, мой милый «Алюмен»!..» Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов. Алюмен: книга первая: Механизм Времени. — М., ЭКСМО, 2009. — 448 стр. — серия «Стрела времени». — 12 000 экз.
Вымысел, помноженный на талант, — опасное оружие. Подчас — обоюдоострое. Мог ли себе представить бедняга Сальери — уважаемый и отнюдь не бесталанный композитор, — что некий российский поэт возьмёт да ославит его на весь мир? А датский принц Амлет? Чем он провинился перед Шекспиром? Да и самого Шекспира за последние пару веков в чём только не обвиняли: в безграмотности, в жадности, наконец, в том, что и вовсе его, Шекспира, не существовало, а был то ли один, то ли два, то ли с десяток шустрых виршеплётов, скрывавшихся под этим именем. Нам проще: ни для кого не секрет, кому принадлежат псевдонимы «Генри Лайон Олди» и «Андрей Валентинов». Опять же: если пишут они — вместе или по-отдельности — романы, то честно сообщают, дескать, это всё фантастика. Крипто- или же альтернативная история. В конце 2008-го года в свет вышел первый том их новой трилогии «Алюмен». Основные события «Механизма времени» происходят в 1832-м году, главные герои — французский математик [как верно подметил Pouce, не математик; mea culpa!] Огюст Шевалье и брат известного датского физика Андерс Эрстед, место действия — Париж, Копенгаген, Эльсинор, Китай. Искушённый читатель, разумеется, тотчас вспомнит о тетралогии Грегори Киза «Век безумия» и «Барочном цикле» Нила Стивенсона. Определённое сходство действительно есть, однако лишь внешнее. Как ни странно, «Механизм времени» ближе к романам Киза, чем к трилогии Стивенсона. В этот раз фирменный многословный стиль последних романов Олди уступил место более лаконичному, хлёсткому ритму, который характерен для их ранних вещей и для книг Валентинова. При этом заметны «швы» между первой и второй частью и внутри третьей. Первая написана в «репортажном» стиле Валентинова, с характерными же для него внутренними монологами: « «Анхольт» молотил по воде колесами. Дым из черной трубы рвался к небу. Палуба дрожала, как в пляске святого Витта. Нос пироскафа резал послушную воду. Ветер свистел в ушах. Вал настигал добычу. — Не успеем, — констатировал Зануда, обретя дар речи. И прикусил язык. Приговор не обязательно произносить вслух. Да и куда нам, горемычным, успевать? К берегу? колесами по траве? К Северному полюсу, за льдами спрятаться? Карно, Карно, где же твои крылья?» Во второй части узнаётся рука Олди: «Возчик попался говорливый. Болтал он без умолку, с манчжурским акцентом, и не забывал дымить трубочкой, набитой ядреным табаком. У дедушки Ма сегодня был праздник. Богатые дураки-лаоваи, не торгуясь, согласились заплатить вдвое против обычной цены. И погода с утра хорошая — поясницу на дождь не ломит. И внучка замуж выходит. Жених — ученый сюцай, на службе; не рыбак, провонявший сардинами... Отчего же не радоваться, да?» А вот в третьей части, похоже, некоторые главы соавторы писали по-очереди. И если в первых двух разница в интонациях только играет на пользу: разные герои — разная ритмика, — то в финальной, посвящённой Огюсту Шевалье, разнобой ощутимо «режет ухо». Слишком резки перепады между цинизмом и меланхоличной поэтикой, слишком быстро меняется ритм. Отдельная беда — лейтмотив в этой «земной опере». Фраза «Ах мой милый Андерсен» и песенка с припевом «В нашу компанию, в Маржолен» к концу романа кажутся неуклюжей версией двадцать пятого кадра. Бесконечное повторение буквально «втаптывает» эти слова в сознание читателя. Зачем? Вообще же в первом томе «Алюмена» ощутимо больше «боевика», нежели «философии». Перед нами — приключенческий роман в экзотическом антураже. Увлекательный, динамичный, со множеством загадок и литературных аллюзий. Конечно, не обошлось без Дюма, Андерсена, Мэри Шелли — знаковая эпоха «притягивает» в роман знаковых персонажей. Впрочем, главные герои не так хорошо известны обычному читателю: он в лучшем случае что-то такое вспомнит об Эрстеде-старшем и уж вряд ли вообще слышал об Адольфе фон Книгге, члене братства алюмбрадов, писателе и моралисте. Не слышал? — и не страшно: авторы в свой срок всё расскажут. Или — не всё?.. Вот тут-то и кроется ловушка, расставленная для доверчивого читателя. Короля творит его свита. Писателя — наработанный годами авторитет. Мы априори убеждены, что Нил Стивенсон знает своё дело, верно? И только благодаря внимательности переводчицы Екатерины Доброхотовой-Майковой узнаём, что на самом-то деле автор не раз и не два позволил себе погрешить против исторической правды. Иногда — вполне сознательно. Во всяком случае, так он утверждает. Читая фантастику, мы нередко забываем, что художественный текст отличается от научной книги прежде всего тем, что он — художественный. Вымышленный. Дофантазированный ровно так, как это требовалось автору. Но где граница между «необходимостью» и «небрежностью»? Кто её определит? Раньше всякое уважающее себя издательство снабжало исторический роман преди- либо же послесловием. Ну, хотя бы комментариями. Чтобы в голове у читателя-непрофессионала всё-таки вымысел и правда не перемешались. Чтобы школьник твёрдо знал: никем не доказано, что Сальери убил Моцарта. Это не делает трагедию Пушкина ни на йоту менее гениальной, однако, повторимся, художественный текст — одно, а жизнь — совершенно другое. В конце концов, Сальери ничем не заслужил такой посмертной славы. «Алюмен» традиционно вышел в авторской редакции. (Что не всегда положительно сказывается на качестве текста. Может, внимательный редактор избавил бы текст от таких фраз, как: «первые дни плавания едва не погубили девушку, расслабив безопасностью», «здесь не крылось тайного мастерства» или «тёмные окуляры Волмонтовича хорошо играли роль зеркала»). Авторские комментарии в романе есть, но — достаточно ли их? К примеру, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН, синолог Игорь Алимов уже перечислил целый ряд ошибок, допущенных в романе. Авторы утверждают, что некоторые из претензий учёного безосновательны. К сожалению, тон и формат дискуссии в интернете не позволяют разобраться во всём этом тому, кто сам не является синологом. За плечами у Алимова, безусловно, богатый профессиональный и личный опыт; Олди ссылаются на китайские первоисточники. Но Конфуций с ним, с Китаем. Различия между нашей реальностью и миром «Алюмена» можно найти поближе. И они наводят на мысль, что этот самый «алюменовый» мир — скорее даже не крипто- и не альтернативная, а «литературная история». Реальность, воссозданная именно на основе книг о той эпохе. Проросшая из этих книг. Взять, скажем, тот же Эльсинор. Ведь он, по сути, — исключительно плод авторского воображения. Читаем: «замок – квадрат на холме. Три его стороны стоят над обрывом – цирковой акробат не залезет, сорвется». И дальше — донжон, галерея, которую «в случае штурма можно обрушить в один момент»... Всё это — фикция (или, если угодно, расхожие шаблоны о том, каким должен быть «настоящий» замок принца Датского). Более того, Эльсинор и Кронборг, по «Алюмену», два разных замка. А в действительности — один и тот же. И в нём нет и никогда не было ни донжона, ни галереи: совершенно другой тип фортификации, совершенно другие задачи — достаточно взглянуть на любую, самую плохонькую карту. И над обрывом он никогда не стоял. Откуда об этом знать обычному читателю? А откуда читатель узнает, что в нашей, невыдуманной действительности музей в Эльсиноре/Кронборге был открыт не в начале 19-го века, а в 1924-м году? Ведь с 1785 года он перестал быть королевской резиденций и был передан для армейских нужд. Попросту говоря, его использовали в качестве казарм. Дальше — больше. Читаем в «Алюмене»: «Вон, отец и мать бедняги Эвариста — с серыми лицами. Окаменел от горя Альфред, младший брат. Родители не успели к смертному одру, успел он», — и удивляемся. Как бы мог успеть к смертному одру сына отец Эвариста Галуа, который умер 2 июля 1829 года? Впрочем, если мраморная статуя Холгерда-Датчанина, установленная у входа (sic!) в замок, могла встать и штурмовать замок — о чём разговор?! Фантастика на то и фантастика, верно? Внимательный читатель, впрочем, разглядит во всём этом зацепку, намёк. Ведь наверняка авторам зачем-то понадобилось устраивать Эльсинору/Кронборгу «раздвоение личности», выгонять из него солдат, открывать там почти на столетие раньше музей, наконец, оставлять в живых отца Эвариста Галуа... Остаётся лишь ожидать следующих томов, чтобы убедиться: всё это — действительно часть авторского замысла. Ну а пока — «дальнейшее — молчанье»...
Владимир Пузий Свет предвечный (рецензия; публиковалась в «Мире фантастики»; читал украинское издание) Aнджей Сапковский. Lux perpetua Andrzej Sapkowski. Lux perpetua
Роман Издательство: SuperNowa, 2006 564 стр. Тираж не указан Третья часть «гуситской трилогии».
Этой книги ждали очень многие. Ждали долго. Сапковский на так уж часто балует своих поклонников новыми романами — а гуситская трилогия давалась ему явно нелегко. Начатая в 2002-м, она была завершена только в 2006-м — а уж сколько времени автор готовился к тому, чтобы ее писать, собирал материалы и пр., — можно только догадываться. «Башня шутов», первый том, начинался как плутовской роман. Молодой маг и травник, романтик и идеалист Рейнмар фон Беляу по прозвищу Рейневан то и дело попадал в такие приключения, что — ой! Пол-Силезии гонялось за ним: кто хотел отомстить, кто мечтал подзаработать, сдав преступника властям. Рейневан выкрутился с помощью бывшего монаха-демерита Шарлея и Самсона Медка. Но вместо бегства в Венгрию оказался в гуситских войсках и попал в Прагу. Именно там читатели встретили его в начале второго тома — впрочем, два года в относительном затишье не сделали Рейневана мудрей. Он по-прежнему готов был бросаться очертя голову в самую круговерть опасных событий. На сей раз — еще и из идейных соображений, ведь Рейнмар стал гуситом. А вслед за этим — разведчиком, и значит, дорога его снова вела в Силезию. Был у него и личный интерес: Рейневан хотел найти таинственную девушку, в которую он влюбился. К концу второго романа он нашел ее и потерял. Ютта оказалась в руках Инквизиции, которая таким образом намеревалась перевербовать Рейневана. Третий том начинается два месяца спустя после памятной битвы, в которой Рейневан убил князя Зембицкого и выслушал ультиматум от представителя Инквизиции. И снова — война, и снова — поиски любимой. Исчезнувшие в конце второго тома Шарлей и Самсон опять, конечно же, появятся, чтобы помочь другу, хотя у каждого теперь свои интересы. А Рейневану по-прежнему угрожает не только Инквизиция и полиморф по имени Грелленорт, прихвостень Вроцлавского епископа. Теперь уже и свои, гуситы, не доверяют ему, подозревая в измене... Впрочем, это был бы не Сапковский, если бы он писал только о приключениях отдельных людей, пусть даже приключениях весьма насыщенных. Перед нами — масштабное историческое полотно, и ни автору, ни читателям не избежать вопросов болезненных и тяжелых, вопросов в то же время весьма деликатных, требующих мудрости и тонкости от того, кто о них пишет. Сапковский обладает и тем, и другим. Поэтому без дидактики, со своей фирменной проперченной иронией он показывает нам то, как война пожирает самоё себя, как благая идея оборачивается кровавой бойней, как те, кто должен был бы вести за собой людей, защищать их, являть своим поведением образец для подражания, — мельчают в поступках, превращаются в торгашей и прагматичных дельцов. Сапковский показывает обортную сторону войны. Один из его второстепенных героев — юный рыцарь Парсифаль фон Рахенау — как раз и убеждается в том, что представления об идеалах «благородной» войны рассыпаются в прах, едва лишь оказываешься на войне настоящей. Чистым и незамаранным из этой помойной ямы не выбирается никто, даже Самсон. Финал... обрадует не многих. Нет, «все» не «умерли», но кое-кто — увы... Об этом сам автор предупреждает в «Прологе»: «ежли к счастливому или веселому окончанью рассказа готовитесь, страшно вам разочароваться придется». И все-таки это — правильный, единственно возможный финал; все другие были бы приторно-карамельными. Фальшивыми. Сапковскому удалось превзойти самого себя. Если в пятикнижье о ведьмаке и Цири были эпизоды необязательные, вставленные больше для красоты, а сюжет иногда провисал, то здесь нет ни единого лишнего персонажа, ни одного пустого эпизода. Всё на месте, всё работает на сюжет и идею. Тайны в конце раскрыты, ружья — стреляют (некоторые — буквально!). Назгулоподобные Черные всадники, Рота смерти, которой управлял оборотень Грелленорт, к финалу становятся не так уж важны — намного страшней этих выродков другая сила. Бесконечная резня во имя свободы совести. Резня за идеалы. Пре-ступление через самих себя, которые раз за разом совершают многие из героев. Но лучшие из них все-таки, несмотря ни на что, остаются верными себе — и это вселяет надежду, светит тем самым lux perpetua, светом вечным. Итог: эту книгу очень сложно читать, она задевает душу, напоминает о вещах неприятных, «неромантических». Но вместе с тем — это один из лучших романов исторической фэнтези: яркий, живой, остроумный, мудрый. Будем надеяться, что он выйдет на русском в адекватном переводе.
Это интересно После долгого перерыва Сапковский вернулся в литературу — на сей раз с рассказом «Spanienkreuz», действие происходит в гитлеровской Германии накануне Второй мировой войны. А в мае 2009-го имеет смысл ждать нового романа...
ЦИТАТА — Слышите? Сперва шум битвы заглушал все. Но потом и до их ушей долетело то, что услышал Самсон. Плач детей. Тонкий и отчаянный плач детей. Из дома поблизости, в котором уже гудел пожар. Самсон встал. — Не делай этого, — крикнул Шарлей, побледнев. — Это смерть! — Должен. Иначе никак нельзя. Он побежал. Какое-то мгновение помедлив, они кинулись за ним. Рейневана почти сразу же оттолкнули и заблокировали табориты, которые отступали после очередной стычки. Шарлей был вынужден удирать от железного ежа наступавших защитников. Самсон исчез. Табориты наклонили сулицы и рогатины, с криком кинулись на защитников. Две роты столкнулись с розгона, коля друг друга. По мостовой стекала кровь. И тогда из пылающего дома вышел Самсон Медок. На каждой руке он нес по ребенку. Еще с десяток побледневших и притихших шли за ним, прижимаясь к его коленям и цепляясь за полы. И вдруг на предвратной боевой запал погас, словно воткнутый в снег факел. Стихли крики. Воцарилась тишина, даже раненые перестали стонать. Самсон, который вел детей, медленно вошел между отрядами. Он шел, и древка склонялись перед ним, стелились ему в ноги. Сперва как будто нехотя, а потом все скорей. Склонялись, звеня о булыжник, смертоносные лезвия алебард и гвизарм, клинки сулиц и протазанов, острия рогатин и корсеск, наконечники копий и тонкие жала пик. Склонялись перед Самсоном. Кланясь ему. Отдавали честь. В абсолютной тишине.
[перевод мой, на основе оригинала плюс сверка с украинским изданием]
Всё началось с предательства и убийства Императора. Впрочем, нет, — всё началось много раньше, ведь мир Малазанской империи насчитывает тысячи лет, его история уходит в такие тёмные века, что — поди разбери, когда и кто действительно положил начало этой истории. Но для молодого капитана Парана она началась действительно в тот год, когда убили Императора. Именно тогда сын виноторговца решил стать солдатом. Через семь лет ему предстояло воочию узреть подтверждение могущества одного из богов этого мира — чудовищную резню, учинённую Гончими Тени. А затем, сделавшись приближённым Императрицы, начать расследование, чтобы найти обычную девушку-рыбачку, ставшую орудием в руках богов. Ни капитан Паран, ни кто-либо ещё тогда и не догадывался, что в истории завоевательных войн Империи отныне появились новые игроки. Они готовы были вмешаться — и вмешались, когда Малазанские армии захватывали континент Генабакис. При осаде одного из семи вольных городов сплелись в единый клубок судьбы магов и воинов, наёмных убийц, воров, древних диковинных народов... и даже богов. С первых страниц “Сады Луны” напоминают ставший уже классикой жанра “Чёрный отряд” Глена Кука. Здесь точно так же среди главных героев хватает персонажей угрюмых и немногословных, повидавших виды, циничных. Но если у Кука каждая следующая книга довольно сильно была связана с предыдущими, канадцу Стивену Эриксону удалось этого избежать. И “Сады Луны”, и выходившие ранее на русском “Врата Мёртвого Дома” — вполне законченные произведения, которые, однако, складываются в некую масштабную историю. Мир, изображённый Эриксоном, полон необычных существ и очень велик. В первом томе действие сосредоточено лишь на одном из континентов, но и здесь становится ясно, что замыслы у автора поистине грандиозные. При этом не такого уж большого объёма Эриксону хватает на то, для чего иным понадобились бы тома и тома. Большое количество сюжетных линий поначалу может отпугнуть читателя, который привык к одному, максимум двум героям. Здесь их несколько десятков — но каждого Эриксон выписал столь мастерски, что путаницы не возникает. А главное, помимо откровенных мерзавцев, Эриксон умеет показывать то, как хорошие, в общем-то, люди, сталкиваются друг с другом, ведут смертельную борьбу, хотя каждый из них по-своему прав — и за каждого в итоге искренне переживаешь. “Сады Луны”, безусловно, роман мрачный и кровавый, однако ни в коем случае не безнадёжный. Здесь даже самые отъявленные циники и прагматики иногда совершают бескорыстные поступки, даже простым смертным дано одолеть богов. Не во имя высоких идеалов. А просто потому, что в этой переполненной грязью и кровью жизни есть — должно быть! — место человечности — иначе и жить не стоит. В чём-то Эриксона, пожалуй, ближе не к приключенческой, а к серьёзной психологической прозе — хотя он и не злоупотребляет пространными внутренними диалогами. Всё передаётся полутонами, намёками, душевные противоречия персонажей отображаются в их поступках, — и, конечно, такая книга очень и очень непроста для перевода. Увы, огромный черпак дёгтя дважды выплёскивали на российского читателя наши издатели. “Сады Луны” выходили в 2002-м году в “АСТ” — в переводе чуть неуклюжем, местами явно неадекватном. Однако нынешний вариант от “ЭКСМО”/”Домино“ оказался столь же далёк от оригинального текста, как и предыдущий. По словам куратора проекта А.Жикаренцева, переводчик “Садов” сперва взялся редактировать прежний, “АСТ”-овский перевод (в том числе — позаимствовав и целый ряд явных нелепостей), однако со второй главы начал переводить “с чистого листа”. В итоге имеем более гладко читающийся текст, однако... это скорее пусть и складный, но очень вольный пересказ книги. Все имена персонажей лишились апострофов, часть названий переведена явно неправильно, но хуже всего не это. Г-н И.Иванов, видимо, так увлёкся, что стал дописывать за Эриксона то, чего у автора не было! Там строчка, здесь две — и вот уже персонажи военного, жёсткого романа болтливы, местами до инфантильности. Там, где Эриксон предлагает читать между строк, Иванов это “междустрочное пространство” заполнил обильными сорняками. В итоге потерян сам дух книги — теперь она напоминает прозу нынешних “молодых талантливых авторов”, не умеющих ясно и точно изложить свои мысли, многажды повторяющие одно и то же. Увы, редакторы весь этот словопомол не выпололи; впрочем, “а был ли мальчик?..” — если уж даже пропустили “ассасина ассасинов”... По заверению А.Жикаренцева, в переиздании по крайней мере часть ошибок Иванова будет выправлена: адекватней переведут имена и топонимы, вернут апострофы. Однако удалят ли всю отсебятину Иванова? И когда случится это переиздание (если случится вообще)?.. Зато на подходе переведённый Ивановым же второй том цикла. [Как оказалось -- сделанный с таким же приложением переводческого креатива.] Итог: отличный роман с нелёгкой в наших пенатах судьбой. Выбор не так уж велик: дождаться переиздания или учить английский. Но, на мой взгляд, прочесть “Сады Луны” (да и весь “Малазанский цикл”) в любом случае стоит — это один из лучших фэнтезийных эпиков, самобытный, яркий, глубокий.
ЭТО ИНТЕРЕСНО Изначально “Сады Луны” планировались как киносценарий, но затем Эриксон передумал и написал роман, который довольно долго “отфутболивали” разные издатели. Теперь, надо полагать, они же кусают себе локти: цикл “Малазанская “Книга павших” “ является довольно популярным и переведён на многие языки мира. Всего в нём на данный момент насчитывается семь романов: “Memories of Ice” (2001), “House of Chains” (2002), “Midnight Tides” (2004), “The Bonehunters” (2006), “Reaper's Gale” (2007) — из запланированных автором десяти. [В 2008-м добавился очередной -- Toll of Hounds] Креатиff во всю ивановскую
Crokus nodded affably. He held up the coin and examined the face on it. 'Do you believe in luck, Kalam?' 'No,' the assassin growled.
Крокус понял его слова по-своему и благодарно кивнул. Он разжал ладонь. С монеты на него глядело надменное лицо Шутихи. — Калам, ты веришь в удачу? — спросил он ассасина. — Нет, — хмуро ответил Калам.
[Желающих более подробно "окунуться" в особенности перевода, отсылаю к ЖЖ Ворчуна, где тот проводил довольно детальный анализ и приводил "перлы" как "АСТ"-шного, так и "ивановского" переводов. В частности, см. здесь: http://bookcovers.rusf.net/tmp/gardens.htm.]
Владимир Пузий Матрица разделённая (рецензия; публиковалась в «Мире фантастики») Брюс Стерлинг. Схизматрица Bruce Sterling. Schismatrix Роман Переводчик: А.Етоев, М.Пчелинцев, Д.Старков Издательство: ЭКСМО, Домино, 2007 Серия: Матрица. Каберреальность 432 стр. Тираж 4 100 экз. Роман из футуристического цикла о шейперах и механистах [IMGRIGHT]http://fantlab.ru/images/editions/big/5252[/IMG] Всё повторяется: не раз и не два на смену авторитетным писателям приходит молодая шпана, которая, отрицая закоснелые, устоявшиеся “правды” предыдущего поколения, создает нечто новое. Чтобы через несколько лет уже это “новое” стало очередной догмой... Не знаю, предвидели ли такой итог писатели, которые в начале 80-х создали своими произведениями новое направление в фантастике — киберпанк. Думаю, будущие его отцы-основатели искренне надеялись переломить годами формировавшиеся стереотипы, влить свежее вино в старые мехи... и ведь самое главное: у них получилось! Позже они, умудренные опытом, признали, что “киберпанк мертв, а мы еще нет”, — и ошиблись. Конечно, киберпанк, каким его знали в восьмидесятых, исчез, а точней — видоизменился. Ведь все повторяется... Любопытно, что уже в одном из программных произведений “первой волны” киберпанка идея видоизменений, смены поколений, наконец, человеческой эволюции была разработана в самом глобальном масштабе. Роман “Схизматрица” Брюса Стерлинга, продолжив ряд его повестей о мире будущего, стал наиболее яркой, ключевой частью этого цикла. Будущее по Стерлингу — довольно неуютный, полный риска и опасности мир. Земля давно осталась вне сферы интересов “прогрессивного человечества”: всё самое важное происходит на орбитальных станциях Луны, а затем — по мере развития экспансии — и на орбитах других планет Солнечной системы. Каждая такая станция — по сути, отдельное государство с особыми нравами, законами, со своим вектором эволюции. Цивилизация уже достигла такой стадии развития, что может изменять саму природу людей. Одни дополняют свой организм различного рода механическими устройствами, — такие называют себя механистами. Другие, шейперы, изменяют биологические структуры организма. Шейперы и механисты — непримиримые враги, они ведут постоянные войны, экономические и не только. Ведь тот или иной путь развития — это не только набор бонусов и фич, но и сознательный выбор идеологии, жизненной позиции. Стерлинг рисует масштабную, охватывающую почти столетие картину постепенной эволюции всего человечества. Изменение мировоззрения, передовые достижения науки, которые меняют образ жизни людей, появление инопланетян (в итоге не оказавшихся ни “богами из машины”, ни панацеей от всех бед), — всё это изображено Стерлингом убедительно и захватывающе. Но “Схизматрица” не имела бы такого успеха, если бы писатель ограничился только глобальными описаниями. Философскую составляющую Стерлинг соединил с динамичным сюжетом, ведь главный герой романа, Абеляр Линдсей, — авантюрист, революционер и бродяга. Что немаловажно: Линдсей не просто “приключается” там и сям, он оказывается в нужном месте в нужное время, и благодаря ему читатель наблюдает за переломными моментами в стерлинговской истории будущего. Преданный лучшим другом, лишенный всего, оказавшийся изгоем, Линдсей вынужден бежать. Он оказывается в ссылке на одном из орбитальных мирков, устраивает там театральные постановки, знакомится с пиратами и могущественной руководительницей Гейша-банка, вместе с пиратами же бежит прочь со станции... Он поднимается до вершин общественной лестницы, его втягивает в противоборство тот самый заклятый друг-предатель. Но самое главное: во всех этих перипетиях Линдсей остается человечным, он любит и страдает, ни потери, ни богатство не превратили его в подонка. И, может, поэтому финальное перерождение героя кажется вполне логичным?.. Человечество переходит на новую ступень развития, но и личность отдельно взятого человека, с честью пережив все испытания, тоже меняется... Итог: роман, который, безусловно, относится к золотому фонду мировой фантастики. Два десятилетия ничуть его не состарили, старая гвардия по-прежнему показывает высший класс. [IMGRIGHT]http://fantlab.ru/images/editions/big/16470[/IMG] Это интересно * В цикл о шейперах и механистах также входят повести и рассказы “Паучиная Роза”, “Рой”, “Царица цикад”, “Двадцать страничек прошлого”, “Глубинные сады”. В первом издании “Схизматрицы” на русском, ровно десять лет назад, все они тоже были опубликованы. * Схизматрица не имеет никакого отношения к приключениям Нео, Морфеуса и Тринити в мире киношной “Матрицы”. Неологизм, придуманный Стерлингом, состоит из двух корней. “Схизма (Schisma)” означает раскол, разделение. “Матрица (Matrix)” — в зависимости от контекста: и межклеточный материал, и исходную форму, и материнскую породу, цементирующую среду. В романе именно этим словом описано качество человечества, которое, некогда однородное, разделилось, пошло разными путями развития. ЦИТАТА Утопая легкими матерчатыми туфлями в грязи, Линдсей направился к северу. Камера, поскрипывая левой задней ногой, поплелась за ним. Спустившись с невысокого холма, они попали в сад — мертвые, скользкие от черной слизи, без единого листочка деревья напоминали редкий поломанный забор. За садом, возле болотной жижи бассейна, стоял прогнивший чайный домик. Некогда элегантное строение из дерева и керамики рухнуло наземь грудой сухой трухи. Поддав ногой ствол, что лежал поперек дорожки, Линдсей закашлялся в облаке спор. — Прибрать бы здесь, — задумчиво сказал он. — А мусор куда девать? — спросила камера. Линдсей быстро оглянулся. Деревья — какие-никакие, — но закрывали от наблюдения. — Капремонт бы нужен вашей камере. — Это лучшее, что я могу себе позволить, — ответил динамик. Покачав кейсом, Линдсей сощурился: — А то какая-то она у вас хлипкая и медлительная... Робокамера подалась назад: — Вам, мистер Дзе, есть где остановиться? Линдсей почесал подбородок: — Это что — приглашение? — Лучше не оставаться под открытым небом. Вы ведь даже без респиратора. — Я, — улыбнулся Линдсей, — сказал Медикам, что защищен антисептиками. Это произвело на них впечатление. — Еще бы. Сырым воздухом здесь дышать не стоит. Если не желаете, чтобы ваши легкие стали похожи на эти деревья... — Робокамера помолчала. — Меня зовут Федор Рюмин. — Очень рад познакомиться, — ответил Линдсей по-русски.
облако тэгов
