Вот это – одна из двух вещей (вторая – рассказ «Тхаги»), ради которой стоит читать сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы».

Псевдодокументальная биография военного деятеля из ближайшего будущего – довольно необычно даже для Пелевина. Нет, псевдодокументалистика для него – жанр привычный, но раньше его изыскания были направлены в прошлое – так сказать, криптоистория («Мардонги», «Реконструктор (Об исследованиях П. Стецюка)», да и «Операция «Burning Bush» отчасти). Фантастика «ближнего прицела» — это, скорее, родная стихия другого нашего «нефантастического фанаста», Олега Дивова (который тоже не чурается псевдодокументальных стилизаций). Так что Пелевин экспериментирует, так сказать, на чужом поле.

И эксперимент удался. «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» в трагикомической тональности рассказывает о том, какое огромное значение будет во все времена иметь человеческое слово. Ведь механизмы все сложнее и умнее – а значит, скоро и техника станет подвержена влиянию пропаганды. Этому, собственно, и посвящена повесть.

Можно заметить некоторое сходство в судьбах Скотенкова и лесковского Левши. По сути, повесть не только о том, как слово становится оружием, но и о противостоянии такого современного Левши и западного общества потребления. Которому, как известно, творцы не нужны. Впрочем, не нужны они и в России – тут все соответствует классике…

Отчасти «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» перекликаются и с «Generation P». Миром правит пропаганда, которая, по сути, та же реклама, только политическая. И на новом витке технологий человеческое слово все равно обладает большей властью, чем кибернетические ухищрения. Кто управляет информацией – правит миром, и в мирное, и в военное время. Впрочем, в этой повести, Пелевин уже не идеализирует масштабы этой власти – чтобы стать абсолютным повелителем земного шара или хотя бы крупной ядерной державы, недостатоно быть хорошим пиарщиком.

Итог: биография героя будущего, в которой все, как обычно – подвиги, забвение и посмертная запоздалая слава. И злая сатира на человеческое общество, увлеченно истребляющее своих лучших представителей. Ну и, конечно, гимн власти слова, которая в эпоху кибернетики, программ и мемов приобретает неожиданные формы. Отличная научно-фантастическая сатира.

«Рожденный в СССР» представитель «поколения Пепси», превратившийся к концу 90-х в унылого лузера-обывателя, вкалывающего на опостылевшей работе за гроши, встречает интересного человека, получает по башке, и, очнувшись, становится членом секретной организации… Да, мне тоже показалось, что я пересказываю «Empire V», но это совсем другая, новая вещь Пелевина.

Самоплагиат? Не без того. Но антураж совсем другой – спецслужбы, психоделики, научная фантастика… Собственно, в основе повести – конспирологическая сатира на «Розу мира» Даниила Андреева. Пелевин фантазирует на тему мистических основ власти в XX веке и роли спецслужб в их деятельности. Парадоксально, но религия оказывается не только средством манипулирования массами – сами вожди оказываются рабами идеологии.

Религии и философские системы в человеческом обществе неизбежно постигает печальная судьба – они становятся лишь инструментом в руках тех, кто преследует сугубо практические задачи. И те, кто должен хранить сакральные знания и доносить их до людей, зачастую меньше всего верят в то, что проповедуют. То есть необычный мистический опыт, полученный главным героем – как ни странно, лишь побочный результат политических махинаций и шпионских игр. Вот такой парадокс – одному просветление, другим бабло и власть. Привести человека к Богу в корыстных целях – да, и такое случается зачастую.

В «техническом» отношении придраться особо не к чему, читается повесть хорошо. Единственное – не стоило, может быть, стараться сбить пафос пошловатыми метафорами, но что поделать, современные прозаики по-другому не умеют.

Итог: еще одна хорошая пелевинская повесть о тайных обществах и духовном развитии, а также остроумная пародия на учение «Розы мира».

Фрэнк Миллер – автор «Города Грехов». Поневоле ждешь от него чего-то мрачного и авангардного. Но, к сожалению, комикс про Росомаху с незатейливым названием «Росомаха», вполне укладывается в марвеловский мейнстрим.

Да, рисовка его чем-то смахивает на «Город Грехов», да и в атмосфере есть что-то нуарное… Но в том-то и дело, что нуарность эта – шаблон на шаблоне. Сюжет выстроен по канонам «крутого детектива» — герой-одиночка, куча врагов, любовный треугольник с главный героем и двумя его подругами (каждая из которых – источник неприятностей). Как водится, не обойдется без предательства и мести, а также противостояния сразу аж двум мафиозным кланам.

Вдобавок, весь этот набор штампов основательно причесан – то есть секса и насилия, являющихся, так сказать, столпами жанра, здесь по минимуму. И если по нехватке постельных сцен пусть тоскуют девочки, то по поводу второго у меня конретный вопрос – где МЯСО? Это же Росомаха! Кровожадный, вспыльчивый социопат с потрепанной военным прошлым психикой, мачо с металлическими когтями и несокрушимым скелетом! Увы, у здешних якудза, похоже, в организме такой жидкости, как кровь, не предусмотрено, а скелеты не хуже росомахиного… Разгадка, в общем-то, проста – в 80-е цензура в комиксах еще была сильна, если дело касалось популярных героев Marvel и DC. Но, к сожалению, вкупе со своеобразной рисовкой Миллера (художник он, по-моему, на любителя), сработало это как-то странно. В общем, не зацепило.

Но низкую оценку ставить не хочу – все-таки один из моих любимых супергероев. Да и мощная фраза Логана, с которой начинается комикс, отлично охарактеризовывает его: «Я лучший в своем деле, но дело это не из лучших». За этот гениальный слоган уже стоит добавить балл.

Итог: ретро-Росомаха в стиле классического «крутого детектива», с довольно своеобразной картинкой и зацензуренным мордобоем. Поклонникам Росомахи, классических комиксов и старомодных криминально-шпионских боевиков. Современных фанатов Marvel может разочаровать недостаточной брутальностью, а ценителей комиксов – общей мейнстримовостью. Однако суть героя передает и для первого знакомства с персонажем (со скидкой на нетипичную графику) вполне подойдет, а, значит, коллекционного издания достоин.

Читал «Мага в законе» дважды – первый раз семь лет назад, летом 2007-го. Перечитал буквально на днях.

Это одна из наименее типичных книг Олди в плане сеттинга. Здесь нет ни каббалистической мистики, ни классического фэнтези, ни античности, ни древнего Востока. Нет и космооперы – в этом жанре Олди начали экспериментировать позднее. «Маг в законе» — альтернативная история. Начало XX века, Российская Империя жива и здравствует, революции не было, а в стране действуют преступные группировки магов. В этом мире магия преследуется по закону, поэтому все, ее практикующие, так или иначе связаны с организованной преступностью. Охоту на них ведет особый облавный жандармский корпус «Варвар» (привет Говарду), состоящий из людей, не восприимчивых к «эфирным воздействиям».

На первый взгляд, все довольно просто – вечная история, вернее, два в одном. Сыщики против бандитов/Инквизиция против колдунов. Понятное дело, что такое смешение должно вызывать у читателя неоднозначное отношение к героям. Ведь бандит есть бандит, как бы харизматичен и крут он не был, а вот гонимые маги чаще всего вызывают сочувствие (если читатель, конечно, не религиозный фанатик, коих, к сожалению, в нашем обществе все больше и больше). И с другой стороны, сыщик, вроде бы, положительный герой по определению – но если он при этом еще и мракобес-инквизитор?

Правда, в фэнтези у инквизиторов есть одно оправдание – черная магия в придуманных мирах является действительно опасным оружием и серьезной угрозой для людей (а то и богов). Да и маги тут, как выясняется, не слишком типичные. Вместо того, чтобы учиться по книгам и развивать дар, они находят «крестника» — как бы ученика – и копируют на него свой дар, вместе с частью личности. Причем копия всегда хуже оригинала – как будто на копире штампуют этих магов. Разве имеет право на существование такая паразитическая структура, отвратительный духовный инцест, ведущий к вырождению данной свыше Силы?

Но вот загвоздка, опять же. У магов-то, как говорил классик, тоже душа человечкина. И радуются они, и боятся, и горюют, и надеются. Не хуже нормальных людей. А что до крестников – так не могут они без них. Дело в том, что в процессе «обучения» крестник служит элементом магической цепи. Без него маг замыкается «накоротко» — и все, летальный исход. А не колдовать маг не может – это для него естественно, как дыхание.

Уже не так просто? А если прибавить к этому, что за магами стоит загадочный Дух Закона? А если предположить, что таким образом можно «штамповать» не только магов? А если повнимательнее присмотреться к тому, как готовят «Варваров»? А если обратить внимание на методы обучения в реальной жизни – не та же ли это «штамповка» безликих винтиков для общественного механизма?

«Маг в законе» — это книга вопросов. Никаких однозначных ответов от нее ждать не стоит. Создав образ преследуемых магов, загнав читателя в схему «хорошие правильные бандиты-маги в законе, живущие по понятиям против жандармов-маньяков, которые почти роботы и Закон для них не писан», Олди уже в конце первого тома подвергают эту схему деконструкции, ставя читателей перед фактом – система «магов в законе» опасна для мироздания и человечества. Более того, она привлекательная для общества, а, значит, опасна вдвойне. И полковник Шалва Джандиери с его сподвижниками уже не вызывают отвращения, разве что методами. Могут ли их благородные цели оправдать чудовищные средства? Опять вопросы…

Тома, надо сказать, не равнозначны. Первый убаюкивает экзотикой, увлекает закрученным авантюрным сюжетом. Он проще, понятнее, несмотря на «Записки на полях» и флэшбеки. Второй – более психоделичный, даже эзотеорический, состоящий главный образом из диалогов и видений. Экшен-сцен там всего пара – но каких! Ураганному развитию событий и накалу страстей позавидовал бы и Шекспир – второй том остросюжетен и трагичен, хоть и несколько по-театральному.

Но второй том – это не ответы на вопросы первого. Это скорее комментарии к тем вопросам. Информация к размышлению – впрочем, это словосочетание могло бы стать подзаголовком ко всему роману.

«Маг в законе» еще и очень психологичен. Как я уже говорил, здешние герои – люди, со всеми их воспоминаниями, страстями, мечтами. Дуфуня Друц – настоящий цыган, всегда готовый на авантюры, выше всего ценящий свободу. И при этом – потерянный, уставший от жизни человек, навсегда променяший эту свободу на колдовской дар, оказавшийся проклятием. Рашка-Княгиня – действительно княгиня в глубине души, сохранившая человеческое достоинство даже в тюрьме и на каторге. Оба они одержимы музыкой, которая есть их вторая натура – первую забрала магия, и в этом-то и причина этой одержимости; найти свой голос в мире, что-то истинно свое, не полученное от Духа Закона. Но тщетно – таланты отчасти передаются вместе с магией, а, значит, в их голосах звучат отголоски тех душ, что остались в Законе навечно. Передались эти таланты и их «крестникам».

Самой неоднозначной и колоритной фигурой в романе, конечно, является князь Шалва Джандиери, полковник «варваров». Инфернальный и немного комический злодей во втором томе превращается в трагического антигероя, творящего зло, чтобы спасти мир. Его мрачный дом достоит пера Лермонтова: молчаливые старухи-служанки, безумная дочь – этакий готический роман с кавказским колоритом. Могучая и самодостаточная личность оказывается человеком, единственными настоящими чувствами которого стали запоздалая любовь и невыносимая боль – боль за своих родных, за мир, зараженный проклятием Договора.

Дух Закона – очевидная отсылка к «Бездне Голодных Глаз». Все то же, как и в «Восставших из рая» — механизм против живых людей, мертвая схема против жизни. Герои «Мага в законе» так же ищут выход из тупика, который создается самим Законом мироздания. И если в «Восставших из рая», в конечном счете, речь шла о борьбе против безжалостной и тупой механической справедливости, не знающей милосердия, то здесь идет борьба всего нового и необычного против сонного дремотного болота, не признающего творчества и развития.

«Маг в законе», если смотреть поверхностно – об опасности эпигонства и плагиата. Прежде всего, конечно, в искусстве – в нем, как нигде в других областях человеческой деятельности, страшен застой. Каждое действительно ценное произведение искусства – это небольшая духовная революция, навсегда меняющая культуру человечества, создающее новое направление. Но в этих-то направлениях и беда – каждый шедевр порождает массу подражаний, каждый гений – толпу эпигонов. А публика привыкает к узким жанровым рамкам, ей редко свойственна разборчивость – и вот, например, на волне классического фэнтези вслед за Толкином «прокатывает» и целый ряд скучных и феерично-глупых саг. А как часто приходится наблюдать меломанов, с возрастом замыкающихся в определенном жанре и с упорством, достойным лучшего применения, пытающихся найти что-то стоящее в бесконечном потоке клонов любимых групп прошлого! Но и в любой сфере культуры новизна необходима, ибо то, что не развивается, начинает разлагаться, и это закон природы.

И здесь появляется новый уровень смысла. Человечество, увы, склонно в массе своей бояться прогресса и подавлять его. Парадокс – ведь только благодаря прогрессу оно и существует! Но стремление к однообразно-сонному, понятному существованию сопряжено еще и с одним бесспорным недостатком самого нашего мира – гениев, способных это «новое» создать, действительно ничтожно мало. И поэтому сама система общества ориентирована исключительно на количественное, а не качественное воспроизводство. И для таких гениев это может быть трагедией – потому что даже высшая школа, например, ставит себе приоритетной задачей «штамповку» определенного количества узких специалистов. Так не станет ли человечество, в конце концов, неразумным муравейником, механически воспроизводящим свою биомассу и производящим товары потребления по разработанным сотни лет назад стандартам и технологиям? В XX веке многие цивилизации были опасно близки к этому состоянию, а некоторые и до сих пор не свернули с этого пути. Не ожидает ли нас, в конце концов, высокотехнологичное «средневековье», не застрянем ли мы на века, если не навсегда, на текущем уровне технического и общекультурного развития? Глядя, как в последнее время поднимают голову темные социальные силы, казалось бы, побежденные уже в XIX-XX веках, и все чаще люди используют оружие как первый и последний аргумент в споре, приходится опасаться, что мы находимся в начале застойного периода спирали развития человечества, и технологическая сингулярность – такое же утопическое заблуждение нашей эпохи, как и возможность создания гармоничного человека была величайшим заблуждением эпохи Возрождения. Конечно, не хотелось бы в это верить…

Но довольно мрачных пророчеств, надо немного упомянуть о «технической» стороне романа. А она, как обычно у Олди, на высоте! Многим язык романа показался неоправданно вычурным, а полный метафор и ассоциаций поток сознания персонажей слишком сложным для восприятия – но мне именно это в романе понравилось больше всего. Вообще, Олди отличает это редкое для фантастов умение писать красиво и сложно, в то время, как их собратья по жанровому гетто больше уделяют внимания содержанию, зачастую облекая его в неуклюжую форму. Харьковский же дуэт не боится ни снисходительного отношения «серьезных» литераторов и литературоведов, ни подозрительных взглядов коллег-фантастов. Да и кому бояться – они же сами известные фантастико- и литературоведы, популяризующие эти научные дисциплины. Что совсем не лишне в наш век повальной интернет-графомании – ибо, чтобы писать книгу, сначала нужно иметь хотя бы приблизительное представление, что такое художественная литература.

Есть и ложка дегтя – увы, единственным, но существенным недостатком «Мага в законе» является юмор. Дело в том, что у Олди есть, при всей интеллектуальности их книг, привычка не шутить тонко, а хохмить – дико, в особо крупных размерах. Сюда можно отнести и «мажью квэнью» (слегка видоизмененную воровскую феню), и «психоделические трипы» Акулины, в которых она видит битву магов в антураже классического фэнтези (ну сколько можно издеваться над этими штампами?). Да и частенько, частенько проскальзывает у Олди юмор, которому скорее место в продукции серии «Юмористическое фэнтези», чем в их мудрых и сложных философских книгах. Да, и во втором томе подобного юмора резко меньше. Они вообще сильно отличаются, первая и вторая части: но хорошо это или плохо, сказать трудно, а учитывая, что чаще всего книга издается одним томом — и вовсе бессысленно.

Итог: замечательный философский роман о противоречивом отношении общества к прогрессу и развитию его же самого, написанный антураже альтернативно-исторической Российской Империи начала XX века. И, вместе с тем – болезненно-лиричное городское фэнтези о сильных и необычных людях со страшной судьбой. Моя оценка – отлично.

Вторая часть приключений Леся и его коллег, увы, не так интересна. Дело в том, что автор почему-то решила рассказать читателям о том, как важно правильное и натуральное питание. «Дикий белок» — роман отчетливо нравоучительный, причем бьющий в лоб, без всяких притч и басенных аллегорий, не говоря уже о метафорах. И, несмотря на ориентированность на взрослую аудиторию, больше всего он похож на стилизованные под сказку учебники и научно-популярные книги для дошкольников.

Бюро, в котором работает Лесь буквально сходит с ума на почве поисков экологически чистых продуктов питания. Это становится натуральной манией – сотрудники не могут даже работать, и вместо этого совершают странные вояжи по окрестностям и ввязываются в сомнительные авантюры лишь для того, чтобы добыть здоровую и полезную пищу. Да, вот так маразматично. Понимаю – сатира и юмор не обходятся без гротеска. Но «Лесь» был куда как жизненнее (по крайней мере, первая и третья части). И там бюро действительно занималось делом – вкалывали изо всех сил, выполняли заказы, делали проекты, дневали и ночевали на работе. А тут – в рабочее время мотаются по сельской местности в поисках качественных яиц!

Книга все же довольно смешная – есть здесь и добрый юмор, и едкая сатира, поднимаются и проблемы, кроме экологических – браконьерство, коррупция, невежественное прожектерство. Есть и приключенческие эпизоды, этакая «комедия положений», и криминальный сюжет – Хмелевская все-таки известна, прежде всего, своими детективами. Но стиль байки, истории, претендующей на достоверность, потерян. Перед нами даже не притча – агитка.

Итог: довольно остроумная пропаганда здорового питания, не дотягивающая до полноценного литературного произведения. Поклонники первой части могут разочароваться: Лесь тут «для галочки», правдоподобия – ноль, производственного юмора мало. Читать совершенно необязательно, если только остро хочется, хотя бы какого-то продолжения оригинала, или очень нравятся книги Хмелевской. Книга из серии «прочитал в дороге, выкинул и забыл».

Начал как-то читать эту книгу с телефона, стоя в бесконечной очереди на почте. Прочитать успел где-то треть – и время ожидания пролетело незаметно.

Первые главы – рассказ о реальном коллеге Хмелевской по конструкторскому бюро – художнике Лесе, на редкость эксцентричном человеке. Он прямо-таки переполнен энтузиазмом, кретивностью и жизненной энергией, но все эти творческие ресурсы, направлены, к сожалению, не на работу. Увы, Лесь не ищет простых путей – любая преграда на жизненном пути сразу же вдохновляет его на замысел очередного гениального преступления, призванного решить его проблемы. Но детектива не будет: Лесь – добродушный малый, и ни один из его кровожадных планов не доходит до логического завершения, зато приносит уйму самых странных неприятностей и создает массу забавных ситуаций.

Над злодейскими потугами и паранойей Леся невозможно не хохотать до слез. Его похождения заставили вспомнить множество забавных случаев из уже моей жизни, да и чего греха таить – отчасти я и сам похож на главного героя, да и всякий, думаю, творческий человек узнает в нем себя.

История об авральной сдаче проекта – тоже жизненная и забавная. А вот дальнейшие главы как-то не пошли. Может быть, сработал «синдром утенка»? Дело в том, что где-то треть или половину (уже не помню) книги я прочитал в ноябре 2012 г., тогда, на почте, совершенно случайно – на телефоне жены других книг в моем вкусе не было, а мой мобильник разрядился вусмерть, к тому же Хмелевскую мне супруга рекламировала уже несколько лет. Но в ближайших моих читательских планах этой книги не было, поэтому перечитал и дочитал я ее только в мае-июне 2013-го. Может быть, разрыв в чтении повлиял на целостность восприятия романа, но история с ограблением поезда показалась мне слишком абсурдной, а командировка в замок – скучноватой. И Лесь начал отходить на второй план, ибо прочие персонажи тоже начали неслабо отжигать.

Итог: хороший юмористический роман, гарантированно поднимающий настроение. Однако заявленная тема не выдержана – Лесь во второй-третьей частях уже не главный герой, а жаль.

Предельно шаблонный ужастик-слэшер. Брошенное здание, непонятные плотоядные монстры, темнота, смрад, тесный лифт.

Итог: оригинальные монстры, жуткая атмосфера – и донельзя шаблонный сюжет. Концовку можно предсказать по первым строчкам. На неискушенного человека, наверное, может произвести впечатление. А так – нормально, но скучно.

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря теме на форуме «10 любимых страшных рассказов».

Очередная книга Олега Дивова – это снова фантастика «ближнего прицела», которую и фантастикой-то назвать сложно. Похожее было в «Толковании сновидений», в котором фантастического всего ничего: вымышленная спортивная дисциплина (в которой в общем-то не было ничего нереального) и близкое будущее в качестве времени действия. Здесь же – действие, происходящее в 2030-х годах и несуществующий автомобильный завод неназванной фирмы, производящий вымышленную модель «народной» иномарки.

Форма повествования также заставляет вспомнить «Толкование сновидений» — это снова поток сознания главного героя-рассказчика; достаточно запутанный, перескакивающий с рассказа о кризисе на заводе на воспоминания о прошлом героев повествования. В этом плане «Объекты…» сложнее предшественника: здесь остается чувство путаного устного рассказа, а то и «подслушанных» мыслей. Рассказчик то ли исповедуется, то ли любуется собой, то ли сам пытается услышать в своих словах какую-то разгадку происходящего, вновь и вновь анализируя факты.

Герои книги – это, собственно, главный герой, Михаил, и его друзья – Михалыч (тоже Михаил), Кен и Джейн (обрусевшие американцы, дети первых руководителей завода). Детская дружба приводит их на завод, где они и попадают в царство маразма, где каждый выживает как может – кто-то приспосабливается, кто-то сопротивляется, а кто-то ухитряется даже получить свою выгоду.

Кроме времени действия, все сугубо реально – люди, характеры, отношения, события. Есть небольшой город, половина жителей которого работает на автосборочном заводе, принадлежащем американской фирме. Завод в свое время совместно строили отечественные и зарубежные специалисты, с большим энтузиазмом его организовывали, развивали, модернизировали… Потом заокеанские технические гении ушли на повышение, а из США прислали пиндосов.

Дивов сразу же дистанцируется от националистического прочтения этого слова, которым, как известно, в рунете ругают американцев. Чтобы окончательно исключить националистическое толкование романа, главных «пиндосов» автор сделал вовсе не американцами: директор Пападакис – этнический грек (изначально «пиндос» именно обидным прозвищем греков и было), а главный по «культуре труда» — Рой Калиновски – поляк.

Для него «пиндос» — это, скорее, оголтелый «западник», блюститель постиндустриальной рутины, паразитарное руководство, воспитанное обществом потребления, в любой невинной и позитивной реформе видящее призрак революции. Одним словом, воинствующего бюрократа, призванного «держать и не пущать». Американские же промышленники показаны более чем позитивно и прогрессивно. Но вот беда, фирма не хочет улучшать и так, по ее мнению, идеальное. Ее задача – сохранить в целостности то, что есть, и ничего не трогать. Отсюда – соревнования по «художественному стуку», корпоративная шиза, фашистские порядки. Новое руководство не видит работников, для них это безликая масса, которую они называют «стафф». И, в конце концов, это приводит к печальным последствиям.

«Мишки с веддинга» (главный герой и его друг Михалыч), Кен и Джейн с детства играли вместе, учились в одной школе и выбрали одну судьбу – завод. Сначала – энтузиазм, развитие, ощущение, что ты на месте и делаешь нужное дело. Потом – насаждение «культуры производства», застой и маразм, желание бунта. Столкновение российского менталитета с «пиндосскими» корпоративными правилами показано как большее, чем конфликт менталитетов – как конфликт между людьми труда и дельцами. Между теми, кто хочет делать свое дело хорошо, и теми, кто боится за свою должность и зарплату. Можно даже впасть в заблуждение, что под маской межнационального конфликта прячется противоречие классовое – хотя Дивов далек от марксизма. Скорее, здесь идет противопоставление людей, которые реально хотят быть полезными для производства, фирмы и, без ложного пафоса, человечества – и людей, которые просто очень хотят денег, и неважно, чем эти деньги будут пахнуть. Примерно о том же была «Дверь в лето» Хайнлайна – о людях, которые деньги зарабатывают, и людях, которые деньги «делают».

Первая часть как раз и посвящена тому, как взаимоотношения работников и зарубежного руководства зашли в опасный тупик. Причем, вопреки своему названию, она не о том, «как все было», а о том, что привело к сложившейся ситуации, что было поводом, что причиной, а что – катализатором.

«Объекты в зеркале заднего вида» явно переусложнены, и это книгу портит, потому, что размывает ее идейное содержание. А оно здесь и так не простое – тут и конфликт людей труда с дельцами, и раскрытие сути той самой «корпоративной шизы», которая повалила к нам с Запада в 90-е – тренинги, тимбилдинг, гимны перед началом дня, униформа. Суть двоякая – и создать одурманивающую атмосферу сопричастности, которая помешает понять людям, что они отдают фирме больше, чем от нее получают; и создать побольше мелких ненужных правил и ограничений, чтобы за каждым тянулся шлейф провинностей. А ведь с работниками можно и по-человечески, без промывки мозгов и палочной дисциплины, и хуже они работать не будут – наоборот, отсеются лишние, случайные люди. Но для системы человека попросту нет, а есть безликая однородная масса, «стафф»: надоели, освоились, обнаглели – выгоним и наберем новых. Всплывает в романе и тема опасного переноса неприятия определенной идеологии на людей, которые являются ее носителями – вообще очень обычное дело, когда за действия правительств, религиозных и общественных лидеров приходится расплачиваться простым людям, которые к принятию этих решений никакого отношения не имеют.

Правда, в плане описания нравов на заводе Дивов сгущает краски. Конечно, фирмы-секты западного образца – порядочная бяка и глубоко чуждое русскому менталитету явление, но лихие 90-е породили еще много интересных конструктов, с чисто российской спецификой. В реальной жизни встречаются фирмочки, перед которыми все ужасы, описанные в этом романе, меркнут. Например, героям книги хотя бы платили достойную зарплату, что случается не часто...

К тому же, есть и противоречия. Например, сначала герой-рассказчик сообщает, что перед проходом через рамку металлоискателя нужно было держать руки в карманах – чтобы не подложили деталь и не уволили потом, как «несуна»: «Ну, знаю. Перед рамкой металлоискателя на выходе из цеха всегда руки в карманы сую. Это уже вроде инстинкта. Но я-то ветеран, «олдскул», так сказать. А молодые, у кого рефлекс не наработан, залетают. Сунут ему незаметно в карман тоненькую детальку, он и зазвенел. После чего следует ласковый совет написать заявление «по собственному» и придумать для народа уважительную причину.» Но затем, во второй части, в эпизоде с подставным плакатом, говорится о том, что врать и подставлять, несмотря на развитое стукачество, было не принято – «стучали» только по реальным поводам нарушения «культуры труда»: «В любой игре есть рамки. Игра «кто кого перепиндосит» позволяет как угодно провоцировать жертву, но извините, подставиться жертва обязана сама. Нужно реальное нарушение, а не сфабрикованное. Нельзя обвинять человека в том, чего он не делал. Какой ты тогда, нафиг, управленец, ты простой мошенник. Это было настолько очевидно, что и не обсуждалось, все сами понимали.»

Ну, и, наконец, не только корпорация портит людей, но и люди – корпорацию. Зачастую «пиндосов» не нужно импортировать – они прекрасно способны к самозарождению в любом исходном материале, невзирая на ментальность. И правила, и политика здесь ни при чем – как водится, паршивая овца портит все стадо, и художественный стук вкупе с имитацией бурной деятельности охватывает коллектив, незаметно становясь традицией. Так что винить только западные традиции управления не стоит – вспомните хотя бы архетипичного Выбегалло из повести Стругацких, и представьте, что будет с производством, где будет «трудиться» два-три таких типа. А ведь это – порождение советского общества, которое как полная противоположность Западу и развивалось. Так что не только в «пиндосах» дело, хотя, конечно, это беда для России новая, и нам ее не надо совершенно, своих хватает.

Так что автор хотел сказать очень многое, очень многое и сказал, возможно, даже то, чего не хотел или не так, как хотел – потому, что в единую картину все не складывается. Под конец чтения голова уже идет кругом от интриг и вариантов трактовки происходящего – производственная конспирология все набирает и набирает обороты. Во второй части все это уже почти на грани гротеска, потому, что только роботы на конвейере не «стучат» и не строят хитрых карьерных планов.

Итог: книга, без, сомнения, поднимает очень важные и актуальные вопросы. Но – парадокс – и сложно и однобоко. Вполне понятные идеи: «пиндос» — не национальность, а вывих менталитета; хорошего работника не нужно дополнительно стращать и путать, ему достаточно хорошо платить, и не мешать работать; а плохого нужно просто-напросто гнать в шею; там, где искусственно подавляется прогресс, начинается регресс, ибо так устроен мир: то, что не живет, разлагается. Но изложены эти идеи в какой-то странной избыточной форме. «Объекты в зеркале заднего вида» — редкий в наше время образец производственного романа, довольно сумбурно и путано, но, в общем, убедительно рассказывающий о «стройках капитализма» близкого будущего. Для любителей психологической прозы и тех, у кого болит душа за отечественную промышленность и ее тружеников. Но — есть риск сломать мозг.

Старый театр умирает и в него приходят мертвецы. Мертвецы запросто притворяются живыми – ведь классика вечно жива, в отличие от поглощенной шоу-бизнесом современности. В мире обесцененного искусства остается только умереть, чтобы стать бессмертным.

Иронический театральный зомби-апокалипсис сметает шелуху реальности. Зараженные древним вирусом гениальности идут распространять его дальше – приобщать живых к миру вечности.

Рассказ портит только разве что яростная борьба автора с гомофобами – главный отрицательный персонаж постоянно использует ругательства на гомосексуальную тему. Но что поделать, у кого уж что болит.

Итог: изысканно-декадентский, эпатажный рассказ. Готично.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

Прочитано благодаря фантлабовцу Вертеру де Гете и его списку «399 «темных» рассказов».

Почти квинтэссенция творчества Шекли – фантасмагория, триллер и ирония. Странная и пугающая ситуация вначале интригует, а потом повергает читателя в состояние когнитивного диссонанса. Собственно, ключ к происходящему с самого начала на виду (особенно для читателя, героям догадаться куда как сложнее).

Человек – наиболее высокоразвитое живое существо на Земле. Но так ли далеко он отстоит от той же рыбы? Не подвержен ли он тем же слабостям, что и довольно примитивные позвоночные? Шекли скептически относится к способностям человека и с этим трудно не согласиться. Человек так же «клюет» на наживку-пустышку, яркую блесну. Покупает вредные продукты из-за красивой упаковки, смотрит бессмысленные фильмы из-за дорогих спецэффектов и грамотной рекламной кампании, слушает бездарных исполнителей-эпигонов из-за звучных сценических имен и броского имиджа. Далеко ли мы ушли от рыб, если понимаем, что нас ловят на крючок, только тогда, когда кто-то уже попал в котел с ухой?

Помимо философской идеи, рассказ может похвастаться неплохой атмосферой классического мистического триллера – маленький городок, неведомая опасность и паранойя. Так что занудного нравоучения нет и рядом – читается легко и с удовольствием.

Итог: зловещая и немного мизантропическая притча. Как тут не вспомнить уэллсовского доктора Моро... Не глотайте крючок с наживкой – разве вы не люди?

Глядя на серию, в которой вышел «Спин», я заподозрил что, он должен быть похож на другой бестселлер этой серии – «Ложную слепоту» Уоттса. То есть должен быть таким же тяжеловесным, наукообразным, заумным… Забавно, но книга Роберта Уилсона – полная противоположность этой характеристике. Впрочем, мало ли – в этой серии выходил и Тед Чан. Да, я таки тоже сравнил эти книги – не знаю, почему тянет их сравнивать, то ли то, что это НФ, то ли то, что фамилии авторов начинаются на У, то ли цветовая гамма обложки...

Роман Уилсона – два в одном. Научная фантастика и семейная сага одновременно, книга о странной эпохе поглотившей Землю сфере, и книга о людях, живущих в это тревожное и великое время.

Однажды с неба исчезают звезды, а из космоса сыплются спутники. Через некоторое время выясняется, что Земля заключена в непрозрачную сферу, на которой, как на экране, отображается имитация солнца. А за этой сферой, названной «Спином», время течет во много раз быстрее (или, вернее, это внутри сферы оно замедлилось). И через сорок лет Земле грозит быть поглощенной расширяющимся Солнцем, потому что в остальной Вселенной за это время пройдет четыре миллиарда лет, и спасет ли «Спин» – неизвестно.

В этих декорациях разворачивается драматичная история семей Дюпре и Лоутонов, связанных весьма странными отношениями. Когда-то главы семей дружили, и после гибели старшего Дюпре его жена стала экономкой в доме Лоутонов, а сын – Тайлер Дюпре, главный герой романа, от лица которого ведется повествование – сдружился с Дианой и Джейсоном, их детьми. Их жизни оказались связаны со «Спином» более, чем чьи-либо еще – ведь именно И-Ди Лоутон, крупный игрок на рынке систем связи, возглавил проект по исследованию этого явления. И если отец руководил финансовой и политической частью проекта, то научно-техническую возглавил сын, с детства делающий феноменальные успехи в физике, математике и иных науках. Тайлер, как его лучший друг, невольно получает возможность наблюдать грандиозную производственную трагедию под кодовым названием «преодоление Спина» из партера.

Другая сюжетная линия – отношения Тайлера с сестрой Джейсона, Дианой. История странной любви, нелепо потерянных лет, непонимания себя.

Научно-фантастический и психологический романы присутствуют в «Спине» как бы параллельно. Отчасти, конечно, Спин (название явления буду писать без кавычек, чтобы не путать с названием романа) повлиял и на личную жизнь главного героя, но в основном НФ и любовные переживания персонажей не пересекаются. В этом не было бы ничего странного, если бы одна из этих составляющих была бы основной, будь «Спин» семейной сагой в научно-фантастическом антураже, или же твердой НФ, персонажи которой «оживлены». Нет, обе линии совершенно полноценны. Хорошо ли это? Такое ощущение, что автор хотел захватить две противоположные целевые аудитории одновременно – и физиков и лириков. В результате получилось рискованно: не исключено, что первые будут, зевая, пролистывать многостраничные личные драмы и страдания Тайлера, а вторых будет «грузить» НФ-составляющая. Меня, как читателя всеядного, не смутила ни одна составляющая романа, но их соединение показалось рискованным. Понятное дело, что в человеческой жизни личное и общественное присутствуют неразрывно, но в книге это смотрится именно как параллельные линии, существующие по отдельности, каждая сама по себе.

Если говорить о «Спине», как о научно-фантастическом романе, то в первую очередь он поражает масштабом. Полетом, так сказать, авторской мысли. Уилсон замахивается на такие глобальные фантастические допущения, на охват таких временных промежутков, что захватывает дух. Миллиарды лет – это не шутка! Правда, на Земле проходит всего несколько десятилетий – но это крайне напряженные десятилетия. Ведь из-за Спина любой шажок человечества становится гигантским скачком для Вселенной. Парадоксально, но сократившееся время жизни планеты дало людям огромный стимул для развития, вынудив вступить в поединок с неведомой аномалией. И проблема выживания, и загадка сущности гипотетиков (предполагаемой сверхцивилизации, создавшей Спин) находят, в конце концов, изящные решения – причем интрига поиска этих решений подается автором прямо-таки по-детективному.

К НФ-составляющей примыкает и социальный смысл романа. Он – в противоречивой роли бизнеса в прогрессе человечества. Сначала корпорация Лоутонов буквально спасает человечество от возвращения к доспутниковой эпохе, создавая новые решения для информационных сетей, а потом и вовсе возглавляет космическую программу, которая должна будет спасти человечество от вымирания и разгадать загадку Спина.

Что до психологической, так сказать, мелодраматической, линии «Спина» — она значительно слабее. Банальная история о мужчине и женщине, которые любят друг друга, но спят с другими. Можно ли говорить о сильном чувстве, если оно отступает под влиянием имущественных различий, религиозных убеждений, мимолетных привязанностей, каких-то детских фантазий? Может быть, их чувство развивалось постепенно, а поначалу было лишь поверхностной привязанностью? В любом случае, история взаимоотношений Тайлера и Дианы придает, конечно, живости образу героя-рассказчика, но зачем нужна – непонятно. Чтобы книгой заинтересовались девушки? Или просто для пущего правдоподобия? Слабой показалась мне эта сюжетная линия, хоть и позволяет она раскрыть некоторые аспекты реакции общества на Спин – например, мутации религии от возникновения анархических «хиппующих» течений до появления агрессивных экстремистских культов эсхатологической направленности.

Но общая задумка ясна – два друга детства Тайлера, две сюжетные линии, две стороны жизни главного героя. История двух семей как частный случай истории человечества. Но удачен ли этот ход? При эпическом размахе «Спина» автор вполне мог бы сделать его настоящей эпопеей, введя несколько главных героев и показывая события с различных точек зрения. Но вместо этого он делает историю камерной, ведя повествование от лица одного персонажа. Это дает возможность лучше передать читателю чувства и мысли главного героя – но вместе с тем отнимает у книги полифоничность, многогранность. И заставляет видеть в Тайлере своего рода резонера, проводник авторских идей. Плохо ли это? Пожалуй, это право автора. Но вот возможность превратить «Спин» в настоящую эпопею это убивает на корню – а задатки-то есть. Такой размах событий – четыре миллиарда лет, спрессованных в сорок лет и вся Солнечная система как место действия!

Научно-фантастическая часть, как и «мелодраматическая», тоже имеет свой недостаток. Она ошеломляет масштабами, но в научных подробностях не кажется убедительной. Как уже отмечал я, да и многие другие рецензенты – это не Уоттс. Фантастические допущения здесь имеют только упрощенные объяснения, на уровне очень общих концепций и гипотез, не претендуя на глубокую научность и правдоподобие. И это несколько портит впечатление. Например, я так и не понят – почему, собственно, «Спин»? При чем тут момент импульса и вращение? И зачем все-таки было отнимать у человечества четыре миллиарда лет? Не слишком ли велика плата за прогресс? – время-то не вернешь, а Вселенная тоже стареет, и при таких ускорениях времени ее вероятная гибель становится пугающе близкой. Стоит ли так разбрасываться миллиардами лет – или у гипотетиков есть уже и возможность замедления времени?

Итог: роман очень интересный, захватывающий и легко читается. Своего рода мысленный эксперимент в области футурологии и психологический роман под одной обложкой. Но следует отметить, что НФ в нем скорее «мягкая», а психологизм рассчитан на девочек. Скорее для любителей психологической и социальной фантастики в духе Дяченко или триллеров в духе Стивена Кинга (но у Уилсона нет особой «жести»). Вообще, несмотря на эту «гуманитарность», роман хороший и прочтения вполне стоит.

P. S.: Пока писал, наткнулся на объяснение – «Спин» и «Ложная слепота» не просто вышли в России в одной серии, они эту серию открыли – потому их и сравнивают.

Антураж «южной готики, магия вуду и вестерн. Если верить многочисленным критикам, то «Голуби ада» — одно из наиболее типичных произведений Говарда. Для меня же – пока единственное, что я у него читал. До этого был знаком только с экранизациями «Конана», а первоисточник мне отрекомендовали как достаточно оригинальную по меркам своей эпохи, но неглубокую книгу – качественную попсу, в общем. Поэтому до «Конана» я все никак не доберусь.

Прочитанный же рассказ укрепил мое мнение о Говарде, как о талантливом «криэйторе» (если вспомнить, какой смысл вкладывали в это слово персонажи Пелевина) и хорошем ремесленнике. «Голуби ада» — эталонный классический хоррор, готовое клише для сотен последователей. В нем есть страшные мертвецы, мистическая тайна, элемент детектива и готического романа и, в качестве кульминации – разборки в духе вестерна. Но в этом рассказе, при том, что он написан мастерски, чего-то не хватает. Уж очень он «голливудский», комиксный. То есть – сугубо развлекательная литература. Что он напугал меня – сказать не могу, но если бы я читал его ночью в одиночестве – возможно было бы жутко. А если бы я прочитал его лет в 14 или еще раньше – тогда гарантированно остаток вечера с опаской посматривал бы на темноту в углах комнат. Но хоррор это какой-то… здоровый. То есть здесь сугубо архетипическая, мифологическая страшилка (ведьмы, проклятия, мертвецы), готика, чуть приправленная «африканским» колоритом. Ничего реально нездорового, никакой темной психоделии, свойственной современному хоррору, который если и не напугает, то отчасти лишит психологического комфорта даже взрослого человека, нет. Просто хорошая страшная сказка.

А надо ли в данном случае большего? Думаю, что нет. За извращениями и психоделией – к Клайву Баркеру. За глубоким психологизмом – к Стивену Кингу. За глубоким смыслом и шокирующими этическими парадоксами – к Леониду Андрееву. А Говард предлагает таинственную остросюжетную историю о злобной нежити и крутых чуваках с американского Юга.

Итог: добротный «ужастик», способный развлечь и нагнать жути. Развлекательная литература, да. Но вполне достойная.

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (страшновато).

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

«Скованный гроб и другие истории» — третий по счету том «Хеллбоя» и первый, не имеющий сквозного сюжета. Он представляет собой сборник новелл и маленьких зарисовок, описывающих профессиональную деятельность Хеллбоя как борца с нечистью. Истории это совершенно разные – от типичных ужасов с уклоном в боевик, до причудливых экскурсов в прошлое.

«Труп» — страшилка в английском духе. Конечно, не обойдется и без эльфов; не фэнтезийных сверхчеловеков, а тех самых, мифологических, демонических созданий. История о подмене младенца, об испытании, которое нужно пройти герою, чтобы получить искомое – классический сюжет волшебной сказки. Атмосфера на должном уровне – кладбища, храмы, языческие капища, темные леса. Обязательный поединок с монстром и философские диалоги с мистическими сущностями – присутствуют. В целом – здорово.

«Железные башмаки» — короткая зарисовка о победе Хеллбоя над очередным монстром. Зачем? Непонятно. Фантам, видимо нравится – был даже снят короткометражный мультик. Я, честно говоря, не понял, зачем нужен этот «файтинг». Разве что как авторская ирония – своего рода концентрат типового сюжета «Хеллбоя»?

«Баба Яга» — о том, что и для Парня из Преисподней найдутся равные противники. Столкновение настолько могущественных сил, как несостоявшийся Антихрист и одна из сильнейших языческих богинь древности, приводит к непредсказуемым последствиям. Видимо, не героям менять законы земные… История радует мистикой «темной» стороны славянского язычества и тревожной атмосферой.

«Рождество в подземелье» — еще одна типичная история о Хеллбое. Гибрид святочного рассказа и готического романа: упадок, смерть, родовое проклятие – и надежда на чудо. Увы, вернуть уже ничего нельзя, но, может быть, можно остановить распространение зла? Честно говоря, не слишком впечатляет, не люблю истории, где сверхъестественное представлено как однозначное и абсолютное зло с непонятными мотивами. Но отчасти история даже трогательная, да.

«Скованный гроб» — визионерский экскурс в прошлое Хеллбоя, открывающий одну из главных тайн его сущности. У нас уже были английский и русский народные ужастики, был готичный кошмар в духе По – а это типичная средневековая легенда о «сношениях человека с Дьяволом». Опять очень атмосферно и интересно с психологической точки зрения.

«Волки Святого Августа» — снова стандартный хоррор с вервольфами. Квинтессенция трудовой деятельности главного героя: пришел, увидел, победил. Несколько оживляет сюжет предыстория событий, но все равно как-то скучновато.

И, наконец, «Почти Колосс». Здесь и своего рода римейк «Франкенштейна», и напоминание об истории Голема и аллюзии на библейскую историю Каина и Авеля (правда, здесь конфликт «плохого» брата с «хорошим» имеет несколько другую развязку). Обреченные на одиночество и непонимание, окруженные враждебными людьми, брошенные создателем, два искусственных человека принимают разное решение. Младший ищет смерти, чувствуя свою противоестественную суть, старший, напротив, хочет переделать мир по-своему, уничтожив человечество и расчистив жизненное пространство для себе подобных. Образ чудовища, созданного из тел мертвецов – большая удача автора комикса (перекликающаяся с городами-великанами из рассказа Клайва Бракера «Холмы, города»). Тема взаимоотношений обычных людей со сверхъестественными существами, выливающаяся в вопрос толерантности и восприятия «инаковости», так характерная для комиксов Майкла Миньолы, в большинстве своем наполненных антифашистским пафосом, здесь приобретает весьма неожиданную трактовку. Ведь террор не всегда осуществляет большинство, загнанное (или желающее ощущать себя таковым, как в данном случае) меньшинство тоже способно встать на путь насилия. Но такой бунт – словно великан из трупов, дикий кошмар, оставляющий после себя горе и разрушение и не заканчивающийся ничем. Каково же решение, станет ли самопожертвование гомункула Роджера шагом к взаимопониманию с людьми? Миньола не слишком оптимистичен, вопрос повисает в воздухе, и последующие номера комикса отнюдь не дают на него однозначного ответа.

Если вспомнить об антифашистском дискурсе Хеллбоя, то Колосса можно понимать и как олицетворение нацизма, выросшее из ницшеанского сверхчеловека – вырождение идеи абсолютно свободной личности в идею идущих на верную смерть послушных колонн будущих мертвецов. Всемогущее создание на поверку оказалось просто огромным зомби, которым двигала обычная злоба, не имеющая ни цели, ни оправдания – бессмысленная воля, растворившая в себе разум.

Ну и отдельно радует сам Хеллбой: «Никто здесь не умер, пока я не разрешил!» Вот за это я уважаю этого персонажа…

Итог: очень неровный сборник историй о Хеллбое. Есть проходные, типичные истории в духе «супергеройского ужастика»; есть и удачные, с оригинальными образами и атмосферой, вдобавок заставляющие задуматься. Но в любом случае – вещь, достойная прочтения. Отличная вещь для любителей готической атмосферы, пугающих легенд и нестандартных супергейройских комиксов.

Информация – это оружие. Во все времена она была одним из самых грозных боевых ресурсов. А эпоху информационных технологий – особенно. А уж в киберпанковском мире…

Но это немного не то. «Трансметрополитен» — это не о битвах хакеров и шпионов. Это о журналистике. Точнее – об одном журналисте, Спайдере Иерусалиме, и таком явлении, как гонзо-журналистика.

Гонзо-журналистика – экстремальное направление в журналистике, которое подразумевает активное участие журналиста в описываемых событиях, а также эмоциональность и субъективность. О бесстрастном изложении фактов не может быть и речи – гонзо-журналист должен все попробовать и занять определенную сторону, включиться в то, о чем пишет, выработать свою точку зрения, подкрепленную практикой. Сейчас, в эпоху блогов и интернета, может быть непонятно, в чем, собственно, фишка – каждый может лихо и с матюками высказываться по любому вопросу. Но было время.

Реальным основателем этого направления был писатель и публицист Хантер Томпсон, принадлежавший к «неформальной» тусовке и писавший, не стесняясь в выражениях, о том, что его окружало – субкультурах, обществе, социальной грязи, наркотиках, поисках какого-то смысла в происходящем. Именно он стал прототипом Спайдера Иерусалима – даже внешность отчасти скопирована.

Спайдер Иерусалим давно отошел от дел – закупил целый арсенал оружия и целый склад «расширяющих сознание» средств и ушел жить в горы, философствовать и писать книги. Но вот беда – психоделические трипы в хижине отшельника не вдохновляют его. Кредиторы-издатели рыскают в поисках Спайдера и вот тут-то раздается звонок от бывшего начальника – редактора газеты. Спайдер Иерусалим бросается в город – и оживает.

Личность героя отчасти затмевает сюжет, поэтому о ней нужно писать особо. Спайдер Иерусалим – один из самых убедительных антигероев за всю историю комиксов, сравнимый разве что с Роршахом из «Хранителей». У него куча недостатков – ему плевать на приличия, он не любит людей, употребляет все, что можно употреблять без летального исхода, он матерится и хамит, а может и без лишних слов дать в морду неприятному человеку. У него есть одно достоинство – он не любит лжи и лжецов. Тех, кто водит людей за нос. И если Спайдер Иерусалим вышел на тропу войны – у многих скотов человеческом обличие не получится сохранить лицо.

Спайдер не хочет казаться «хорошим парнем». Это – прием его врагов, замаскированных фашистов и взяточников. Он не скрывает вредных привычек и дурного характера – даже порой юродствует, очерняя себя, рассыпая матерную ругань и пошлые шутки. Он такой, какой он есть. Он ненавидит город, ненавидит общество, и вовсе не хочет сказать, что он на страже его интересов. Его цель – изменить существующий порядок, причем не просто изменить, но добиться справедливости.

Именно в этом все дело. Под маской жестокого циника и нигилиста скрывается острая жажда справедливости. И эта жажда оказывается сильнее всех страхов. А бояться есть чего – рано или поздно борьба с социальным злом сталкивает Спайдера Иерусалима с властями. А потом начинается предвыборная гонка – и вместе ней настоящая война.

Суть журналистики, по Спайдеру Иерусалиму – в поиске правды. А правда обычно страшна и неприглядна. И никогда не несет мира. Но это – правда. Когда кулаками, а когда и «добрым словом», подкрепленным классическим аргументом в виде короткоствола, Спайдер Иерусалим выбивает эту правду из политиков, провокаторов – игроков и крупных фигур в шахматной партии, где против своей воли пешками стали простые обыватели.

Transmetropolitan – не только сага о борце с «системой». Это предельно жесткая сатира на общество потребления, способное поглотить и опошлить что угодно, превратить в игрушку, в рекламу, в бренд. Во что-то, работающее на эту систему. И на американское государство, где за яркими голливудскими улыбками политиков – кровавые тайны политической карьеры и наплевательское отношение к правам граждан. И на человеческое общество вообще – зараженное социальным злом мракобесных сект, наркобизнеса, неонацизма. Обществом, где за декларируемыми ценностями стоит единственный закон – естественный отбор, и горе тому, кто об этом забывает. Глумливый и жестокий смех напоминает атмосферу «Южного Парка». Впрочем, Transmetropolitan – это не только стеб надо всем, что можно найти за окном, на экране телевизора или в Интернете. Это еще и гимн Правде – которая рождается из этой грязи и живет в ней. Только в самом сердце лжи, в логове заживо разлагающегося монстра западной цивилизации, можно ее найти.

При всей негативности его образа, Спайдер Иерусалим – герой, которого можно полюбить. И если вы вчитаетесь в этот комикс – ближе к концу истории вам будет по-настоящему страшно за этого веселого и злого ублюдка. Потому, что Спайдер Иерусалим – вовсе не демон, которым хочет казаться, устраивая свои шокирующие акции с помощью «омерзительных ассистенток», словно Воланд и Бегемот в одном лице, с аж двумя Геллами. Он – человек. И ему тоже бывает больно и страшно – даже после того, как он решает, что пойдет до конца.

И еще – у этого персонажа потрясающе заразительная энергия веселой злости и боевого энтузиазма, отлично передающаяся читателю. Воздействие этого комикса – настоящий психостимулятор, концентрат бунтарского духа и воинствующего здравомыслия.

О Спайдере Иерусалиме, пожалуй, хватит. Надо вспомнить и других персонажей. С его ассистентками, Еленой и Шеннон , у Спайдера складываются довольно странные и запутанные отношения – начиная от любовных интриг с очень странным финалом и заканчивая фанатичным почитанием. Редактор газеты, где работает главный герой – человек, балансирующий между бизнесом и журналистикой, будет вынужден сделать непростой выбор. И, конечно, антагонисты, среди которых выделяется полная противоположность Спайдеру – Фред Христос, профессиональный провокатор и предатель, лидер секты, обманывающий свою паству, делящий постель с новоприбывшими адептками и отправляющий своих людей под пули за деньги политиков. Здесь и кандидаты в президенты: и старый президент, прозванный Зверюгой, отъявленный фашист и лжец, и новый Улыбчивый – настоящий маньяк, убивающий самых близких людей, чтобы поднять свой рейтинг.

За что можно поругать эту книгу? Ну разве что за весьма специфический юмор – американская сатира всегда несколько родом из сортира, поэтому надо быть готовым к жести в духе уже упомянутого «Южного Парка». Да, пожалуй, концентрацию пошлых шуток можно было бы и снизить – тем более, что произведение довольно серьезное и темы поднимает крайне болезненные, и не только для Запада.

Но все это искупается достоинствами этой книги. Хочу упомянуть еще одно: помимо сатиры и политического триллера, Transmetropolitan – это еще и самая настоящая научная фантастика. В этой книге значительное место уделено вопросам и проблемам трансгуманизма, причем искусственная эволюция, или скорее, революционные преобразования человеческой природы. Например, кому будут нужны люди, возрожденные крионикой – в перенаселенном мире, где не хватает места простым смертным? Или чем вообще кончатся генетические, гендерные, социальные, кибернетические эксперименты – в маленькой юмористической зарисовке, где Спайдер Иерусалим хочет найти, «ту, что непрочь», и обнаруживает, что вокруг него только лесбиянки, киборги и мутанты? Или по-другому, в трагическом ключе – в эпизоде, когда парень уходит от девушки, чтобы избавиться от физического тела и познать другую любовь. Поклеточное, абсолютное слияние облака нанороботов, что стали его новым телом с таким же облаком – его новой подругой. Их тела и души становятся единой информационной системой, сетью, в которой слились два сознания… Но насколько сложнее остаться человеком, найти и сохранить настоящую любовь, без помощи высоких технологий?

Итог: если любите киберпанк и политические триллеры, а также жесткую сатиру в духе «Южного Парка» и Луркмора – это комикс для вас. «Правду говорить легко и приятно» — говорил булгаковский персонаж. Спайдер Иерусалим согласился бы только со второй частью этого утверждения. Нет, правду говорить весело и страшно. И значит – «будет весело и страшно, будет грустно и смешно». И еще – победа всегда дается именно той ценой, которую она стоит – никогда дешевле.

Достаточно стандартный кровавый ужастик в духе раннего Баркера. Фирменная нездоровая атмосфера присутствует, оригинальности маловато. Как это часто бывает в рассказах ужасов и триллерах, герой оказывается не в то время не в том месте – и это приводит к непредсказуемым последствиям. А жестокий маньяк оказывается не просто психопатом,

Итог: типичная история о маньяках и древних демонах, напоминающая сценарий типичного американского фильма ужасов.

Прочитано благодаря списку Вертера де Гете «399 темных рассказов».

Оценка произведению: 6 из 10 (выше среднего).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Два небольших эпизода из жизни и карьеры Хеллбоя в концептуальной подаче – как фильмы, что неизвестный киномеханик показывает в заброшенном кинотеатре мертвецам. Каждый из этих эпизодов по-своему обыгрывает тему глупости, ведущей злодеев к гибели.

Сверхъестественные силы – это не то, с чем можно шутить. Что будет, если принести в жертву Дьяволу… демона? Или помолиться не тому богу не в том месте? «Двойной сеанс зла» дает на эти вопросы ответ, полный черного юмора. И, хотя это будни Хеллбоя, а не эпичные битвы со злом, но такие камерные, атмосферные истории-притчи вполне интересны. Хотя ничего типично «хеллбоевского» в них нет – они вписались бы в любой сериал о борьбе со сверхъестественным злом – но не все же воевать с фашистами или рушить коварные планы Распутина?

Итог: стильная и приятная готическая притча.

Парадоксально, но Брэдбери формально не считается крупным автором литературы ужасов. Да конечно, НФ и магический (да и обычный) реализм занимают большее место в его библиографии. Но рассказы ужасов у него особые. Кошмары Брэдбери одновременно парадоксальны и убедительны, полны какой-то экзальтации – как эта болезненная зарисовка.

Как влияние рассказа на литературу ужасов могу упомянуть рассказ Нила Геймана «Чужие члены», своего рода ироничный римейк с эротически-фрейдистским подтекстом,

Итог: конечно, додуматься до такого кошмара просто. А вот догадаться написать о нем, да еще так коротко и с жутким психологическим правдоподобием показать, «как в мясной избушке помирала душа» — это надо быть гением.

Рассказ прочитан в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 10 из 10 (шедевр).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Классика постапокалипсиса и одна из 100 лучших фантастических книг по версии журнала «Мир Фантастики». Что же представляет из себя «Мальвиль»?

Слово «классика» здесь имеет особое значение. «Мальвиль» напоминает прозу прежних веков – неторопливое, подробное повествование, с особым вниманием к деталям, полное чувств и воспоминаний. Да, это еще одна старомодная книга – даже для своего 1975 года.

Не знаю, насколько научно описана катастрофа – смущает полное отсутствие проблем с радиацией при столь чудовищных последствиях. Но Бог с ним, я не специалист по ядерному оружию и не физик. В любом случае, автора больше волнует психологический и социальный аспект происходящего – короче говоря, люди.

Эмманюэль Конт, его друзья детства Колен, Мейсонье и Пейсу, а также новый приятель Тома, а также домоправительница Мену с умственно отсталым сыном Момо – всем им удалось выжить после чудовищной бомбардировки, уничтожившей их поселок. Но мало пережить бомбардировку – нужно ежедневно бороться за жизнь на руинах цивилизации. А бороться придется – и с природой, и с людьми.

Неторопливость повествования придает ему особую убедительность, «эффект присутствия». Как медленно пробуждается в людях Мальвиля надежда, как постепенно восстанавливают они хозяйство и быт, так и читатель продвигается по тексту.

Многие сочли «Мальвиль» чрезмерно пасторальным – дескать, никакой жести, ни конфликтов, ни безумия. Но, в общем-то, это не так – просто в замке изначально собрались доброжелательно настроенные друг к другу люди, да еще и под руководством харизматичного лидера, который объединял. А вот их столкновения с прочими выжившими признаков идиллии не обнаруживают. Стихийную расправу над грабителями еще можно оправдать (не спойлерю, но у Эмманюэля было веское основание устроить Postal в реале), но вот решение поступать так в дальнейшем – жестокость, продиктованная обстоятельствами и дикая для нормальной цивилизации.

Жестокости в книге хватает, но вот дидактическая составляющая выпирает, что не есть хорошо. Собственно, неудивительно, что эту книгу очень быстро издали в СССР – коммунистический пафос произведения виден невооруженным взглядом. И ничего плохого в этом нет, но подача этих идей зачастую топорна. Герои начисто лишены неоднозначности: если они «свои» — то уже никаких неприятных сюрпризов от них ждать не стоит. В худшем случае поднимут вопрос на голосование и немного пошумят. А уж если злодеи – то эталонные фашисты, а то и вовсе маньяки-извращенцы. И биография у них липовая, и врут они на каждом шагу, и похотливы, и до чужого добра охочи…

Хотя повторюсь – выписано это так тщательно и с любовью, что поневоле веришь. Даже тому, как мальвильцы в считанные дни становятся воинами не хуже Рэмбо и без потерь выносят отряды, двукратно превосходящие по численности. Потому что жалко было бы, если было иначе.

Есть еще один неприятный момент – герои уж слишком зациклены на сексе. Видимо, не зря считают французов сладострастниками – найдя молодую женщину, они сразу же начинают думать о том, как она будет осуществлять свою личную жизнь в Мальвиле. Причем Эманнюэль считает, что она должна спать со всеми – дескать, чтобы все были довольны и не ревновали. Да, с Мьеттой им повезло, да и с другими девушками тоже – но далеко не всякая согласится на такой образ жизни. Понятное дело, в романе никто никого не принуждал к такому типу отношений – но, похоже, что сам автор согласен с главным героем. Но в чем смысл подобного образа жизни? Неужели автор полагает, что взрослые мужчины настолько одержимы сексуальными страстями, что не смогут прожить и дня без бабы? И настолько психически неустойчивы, что передерутся от ревности? Ладно бы, если все это преследовало демографические цели – но от избытка половых партнеров чаще рожать женщина не станет. Конечно, если дети буду от разных отцов, это может смягчить последствия близкородственного скрещивания в замкнутой популяции, в следующих поколениях. Но герой и автор подобную мысль не высказывают, объясняя необходимость промискуитета исключительно психологическими причинами. И представления о браке, как форме собственности, по меньшей мере, однобоки, а, точнее, в корне неверны и проистекают из того, что в традиционных обществах зачастую женщина рассматривается, как собственность мужчины. Но в современном обществе суть брака давно уже не в том, что один партнер «приобретает» другого в собственность! Понятное дело, Эмманюэль – человек деревенский, а на селе сильны старые традиции и архаичные представления о жизни, но все же, Франция, 70-е годы… Заблуждение о собственнической природе брака во многом подкреплялось тем, что исторически сторонники капитализма являлись одновременно сторонниками консервативных ценностей, и борцы за сексуальную революцию неизбежно оказались в лагере «левых». Но, в конце концов, и ханжеская консервативная нравственность с обязательной дискриминацией женщин и общественным контролем за личной жизнью человека, и желание «обобществить всех баб» — это просто две радикальные и нездоровые тенденции, одинаково, на мой взгляд, противные человеческой природе.

Впрочем, автор допустил оговорочку по Фрейду – рассказав, как Эмманюэль сотоварищи мечтали жить в замке с какой-нибудь девицей. Вот и мне кажется, что вся «естественность» ситуации – не более, чем сексуальные предпочтения автора.

Но несмотря на то, что роман совершенно отчетливо продвигает определенные идеи (причем не все из них мне близки), впечатление он все равно оставляет хорошее. Добротная, неглупая книга, написанная с патриархальной деревенской основательностью, и при этом полная революционной веры в будущее. Впрочем, насчет безудержного пафоса не все так просто. Основной текст рассказа – дневник Эмманюэля, и он, в полном соответствии со своим характером и убеждениями, «гнет партийную линию». А если обратиться к «комментариям» Тома, становится ясно, что положение в Мальвиле далеко не столь радужное, да и сам Эмманюэль не идеален. А уж эпилог, написанный также от лица Тома, и вовсе полон тревоги за будущее. Так что не так уж прост Мерль и его книга. Просто в его задачу входило создать определенный тип персонажа – лидера, стратега, оптимиста; и показать ситуацию его глазами.

Итог: постапокалипсис в классическом стиле. Неторопливый и основательный «постъядерный соцреализм». Любителям старомодной психологической прозы, а также старомодных приключенческих романов. Противопоказано при непереносимости к коммунизму и эротике.

Сюрреалистическая притча, отражающая подсознательную ревность и страх мужчины по отношению к ребенку.

Итог: очень «мужской» сюрреалистический ужастик, основанный на чисто мужских комплексах и фобиях связанных с рождением ребенка. Женщинам и противникам психоанализа противопоказан.

Очередной выпуск «Хеллбоя» весьма порадовал. Это «эпичный» сюжет, посвященный борьбе Хеллбоя с его старыми и злейшими врагами – остатками нацистских тайных обществ, состоявших из ученых и магов, служащих темным силам.

Это одна из лучших, эталонных историй о Хеллбое. Здесь и мрачная атмосфера, и тайны гипотетических цивилизаций, и жуткие секреты Анненербе. Присутствуют и отсылки к классике ужасов – фрагменты стихотворений Эдгара По и аллюзии на произведения Лавкрафта. Фирменный небрежно-нервный рисунок и мрачные цвета. В общем, все, за что поклонники этого сериала его любят.

Лавкрафтианский хоррор соединяется с конспирологическим триллером. Странная и непоследовательная мистическая доктрина Третьего Рейха получает неожиданное объяснение – нацисты готовили землю для вторжения непостижимых космических демонов, чья цель – уничтожить человечество. Объяснение, конечно, весьма экстравагантное, но если вспомнить о том, какие странные, эклектичные и противоречивые идеи толкали нацистские мистики – приходит на ум, что их водили за нос какие-то демонические силы, жаждущие разрушения. А гигантские космические медузы и сам Червь – очевидная дань уважения творчеству Лавкрафта и развитие его мифологии в проекции на современность.

Гигантский монстр, порожденный бесконечным холодом космического пространства, хтонический символ бесконечной и безвременной гибели – это не просто оружие возмездия. Это окончательный итог человеконенавистнической доктрины нацизма, олицетворение той самой бездны льда, которой нацисты противопоставляли огненный дух арийцев – и слугами которой они, в конце концов, оказались сами, отправив в эту бездну миллионы жизней. Это символ той самой страшной цены, которую многие тогда были готовы заплатить за новый мир – полного уничтожения современной цивилизации и большей части человечества.

В очередной раз Хеллбой и его соратники делают выбор в пользу жизни, останавливая монстра, который расчищает Землю для нового Золотого Века – но уже без людей. В насылаемых Распутиным видениях Земля похожа на первобытный сказочный Рай – но за этот рай не обязаны умирать ни в чем не повинные люди.

Но только ли нацисты совершают жертвоприношения ради туманного будущего? Руководители проекта, в котором служит Хеллбой, запросто готовы уничтожить гомункула Роджера, якобы потому, что он опасен, но на самом деле – потому, что слишком иной. Ведь не вживили ли они бомбу пирокинетику Лизе, несмотря не ее чудовищную силу и разрушительные способности? Хеллбой задает повисающий в воздухе вопрос: где проходит та граница инаковости, за которой начинают вживлять бомбы (ущемлять в правах, сгонять в концлагеря и т. д.)

Гигантский Червь – символ тотального уничтожения, торжества смерти, к которому ведет эскалация насилия. По мнению авторов, подобное чудовище – призрак полного уничтожения, которое ждет человечество, если оно не перестанет считать войну и геноцид универсальными решениями проблем.

Итог: квинтэссенция комиксов о Хеллбое – готика, антифашизм, отсылки к классике ужасов. Необычный комикс, который, несмотря на типичный супергеройский сюжет притягивает атмосферой, мифологией и проблематикой.

Надпись на обложке обещала «еще один шаг в поиске истоков Зла». Честно говоря, учитывая, что «Мизерере» позиционируется, как детектив, это показалось просто рекламной фразой.

Начало книги действительно было не слишком многообещающим – таинственное убийство, отставной полицейский, берущийся за дело от скуки и природного стремления к справедливости, «тормозящая» полиция, неожиданная помощь от такого же изгоя… Стандартный набор полицейского триллера – загадочные убийства, главный герой с непростой судьбой и скелетами в шкафу…

Но в дальнейшем повествование набрало обороты, мутируя в конспирологический триллер. К счастью, Гранже не заделался диванным культурологом, и не написал очередную дэнбрауновщину – на историчность повествование о вымышленной секте претендовать, конечно, не может. Но в любом случае, стало интереснее, несмотря на то, что введенный фантастический элемент несколько обесценил детективную линию (ибо такие ходы отнимают у читателя возможность поиграть в Шерлока Холмса и разгадать суть происходящего раньше героев).

Но на смену стандартному полицейскому детективу с элементами ужасов приходит психологический триллер – и вот тут-то вынесенная на обложку цитата из рецензии полностью оправдывает себя. Читателя ждет экскурс в одну из самых страшных и темных областей истории XX века – историю тайного применения силы, неофициальных карательных акций, противозаконных пыток и официально не имевших место актах геноцида. Нацисты, режим Пиночета… кажется, что зло тоталитарных режимов уничтожено и похоронено достаточно надежно, чтобы не возродиться. Но то здесь, то там на карте полыхают «горячие точки», война никогда не прекращается. И автор предупреждает – на войне в ход идут любые средства, и так называемые «цивилизованные страны» не гнушаются никакими методами для достижения победы. Кровавое безумие, делающее людей маньяками, всегда было спутником войны, и всегда найдется спрос на людей, способных на любое зло.

Нет, я не питал иллюзий, что в наше время войны ведутся более гуманными методами, чем в XX веке, но роман Гранже лишний раз напомнил о том, что механизм власти подвержен заражению самыми разными паразитами, которые отлично к нему адаптируются. И даже более того – некоторые из таких людей считаются необходимыми, потому, что выполняют задачи, за которые никогда не возьмется нормальный человек. Террористы, профессиональные палачи, «отмороженные» наемники – все эти люди живут именно потому, что сильным мира сего нужен тот, кто выполнит за них грязную работу. Здесь впору говорить о симбиозе.

В общем, откровений здесь особых нет, но напоминание о том, каковы пределы человеческой жестокости и свинства (а пределов таковых не существует) достаточно сильное.

Многие указывают на плохое знание автором исторических фактов – но эти частности на общий смысл не влияют. «Рейхсфюрер Генрих Миллер» — это кадавр, порожденный нашими переводчиками (наборщиками? корректорами? редакторами?) путем объединения Генриха Гиммлера с Генрихом Мюллером, тут вины автора нет. В оригинале: «Le Reichsführer Heinrich Himmler, chef des SS, dirigeait à cette époque une bande de fumistes, soi-disant spécialistes, qui avaient réécrit l’histoire du monde, mélangeant des rites païens et des croyances farfelues sur l’existence de civilisations perdues.» Просто оговорочка по Фрейду, видимо, «Семнадцать мгновений весны» засели в подсознание. С гитлерюгендом все хуже – там действительно состояли до 18 лет и Гранже действительно утверждает, что Хартманн состоял в этой организации в 21 год.

Ну, а в конце концов, не стоит строго судить этот роман – это в первую очередь детективный «ужастик» и со своей целью – попугать и развлечь – он справляется на 100%. Сюжет интересный, персонажи харизматичные и живые, нуарности хоть отбавляй, мистической жути и психоделии тоже хватает.

Итог: добротный атмосферный криминальный триллер, не лишенный и серьезных мыслей, по которым вполне угадывается автор-публицист. Впрочем, любителям детективов рекомендовать не могу, ибо каноны жанра сильно нарушены. Но те, кому нравятся мрачные истории о маньяках и тайных обществах, останутся довольны.

Парадоксально офигенный роман. В нем нет особо глубокой философии, навороченной «твердой НФ» с подробными и убедительными гипотезами, нет и глубокого психологизма, и злободневности. И все же он очень сильно цепляет. «Мир-Кольцо» — это идеальный приключенческий роман, космический аттракцион, созданный авторским воображением.

Во-первых герои. Типичная, в общем-то, партия приключенцев, но Нивену удалось наделить каждого из них индивидуальностью. И заставить читателя полюбить их – и пожилого романтика Луиса Ву, уставшего от счастливой сытой жизни в раю высоких технологий и рвущегося в неизвестность космоса; и сурового и в то же время забавного кзина, огромного воинственного разумного кота; и раздражающего своей таинственностью, но по-своему мудрого, и смешного своим параноидальным характером кукольника, и патологически везучую Тилу Браун.

Такие симпатичные герои заставляют по-настоящему переживать за них. А переживать есть из-за чего – им выпала судьба разгадать древние тайны Вселенной. И в этом второй секрет успеха романа. Автор создал проработанный и красочный мир, в котором сосуществует огромное количество разумных рас, каждая со своей судьбой и культурой. Конечно, внимание в романе уделено только трем-четырем из них, но ощущение бескрайней Вселенной будущего, густо населенной, и наполненной политическими хитросплетениями, остается. Но только инопланетянами все не ограничивается – Нивену удалось то, что очень важно для литературы такого рода – создать ощущение тайны, заинтересовать читателя, удержать до последней точки текста интригу. Ведь в приключенческом романе очень важно, чтобы цель основного квеста не разочаровала, не оказалась чем-то банальным, вроде кучи сокровищ или древнего супероружия. Но нет, Мир-Кольцо, на исследование которого отправляются герои, хранит в себе множество загадок и открытий, в том числе связанных с прошлым человечества.

Именно этот полет фантазии, мир, нарисованный широкими яркими мазками, и оставляет глубоко положительное впечатление. Может быть, я устал от прочитанного до этого «Звездного десанта» Хайнлайна, с его многословной и неоднозначной философией, но «Мир-Кольцо» потряс яркостью, живостью, легкостью. Если хочется просто красивых космических приключений – это книга подойдет идеально.

Итог: красочное космическое приключение – полет к немыслимому Миру-Кольцу, на котором героям романа предстоит прикоснуться к древним тайнам Вселенной. Практически идеальный приключенческий роман с харизматичными героями и проработанным миром. Да, это чистейшая развлекательная фантастика, без каких-либо претензий – но в ней есть то, что делает ее шедевром: священное стремление героев к знаниям и открытиям, которое и есть сущность разума.

Добрался я до этой культовой и скандальной книги только недавно. А вот фильм смотрел, еще будучи школьником, лет 13 назад. Слухи оправдались – экранизация получилась очень вольной, а оригинал – настоящим генератором дискуссий среди читателей.

Что же такое мир «Звездного десанта»? Утопия или обыкновенный фашизм? Идеальная схема организации общества или бред милитариста? На эту тему сказано и написано много. Попробуем разобраться.

С одной стороны, Хайнлайн сделал печально известный принцип «не служил – не мужик» основой государства. Полным гражданином, имеющим право принимать участие в политической жизни, может быть только отслуживший в армии. При том, что армия здесь сугубо добровольная, это выглядит очень провокационно. То есть тот, кто хочет иметь право что-то решать в общественной жизни, должен обязательно изведать тяготы военной службы, более того – быть солдатом по призванию. Провокационная концепция, безусловно.

Но, с другой стороны, армия из «Звездного десанта» — это не армия реальных США, да и вообще не армия нашей реальности. Например, в нее берут ВСЕХ. Критерий только один – желание служить. Отсеивают только психов, а трусы и слабаки отсеиваются сами. Согласитесь, это же мечта. Не хочешь иметь ничего общего с милитаристской машиной – не служи; хочешь служить Родине – будь хоть слепым и безногим, найдешь свое место. Более того, в мирное время дезертирство никак не наказуемо – оно само по себе чудовищный позор, потому что второго шанса примерить мундир не предоставляется никому.

Да, военный быт главного героя тяжел – я говорю об учебке. Хайнлайн постоянно пугает тем, что учения и тренировки переживают не все. Но если вчитаться внимательнее – из нескольких тысяч новобранцев погибло только… четырнадцать человек. В свете событий в российской армии в последние лет 20-25 такие «чудовищные потери» кажутся несмешной шуткой. К тому, речь идет о мобильной пехоте – десантниках будущего, смельчаках, которые встречают противника в бою на поверхности планеты, а не расстреливают его с орбиты. Это самая суровая подготовка – в других войсках такой «жести», естественно, нет. Четырнадцать смертей – это тоже трагедия… но не забывайте, эти люди пришли туда САМИ.

Военная дисциплина и тоталитаризм?

Так что же? Идеальное общество? Но есть и подводные камни. У Хайнлайна война идет с инопланетянами. Более того, основные противники – просто-напросто чудовища, негуманоиды, с абсолютно нечеловеческим типом разума. Но в реальной жизни солдаты стреляют в других солдат – таких же людей как они. И этот момент вносит фальшь в милитаристские марши Хайнлайна. Потому, что за всей героикой видна детская, романтическая мечта. Потому, что эта война лишена грязи, они идеальна – только превозмогание и жертвенность, чудеса меткости и тактические игры. Ведь на войне можно не только погибнуть – на ней еще и придется убивать. И здесь – конец светлой детской мечты о подвиге.

В такой ситуации военная машина изрядно теряет брутальность – полуразумные биороботы являются идеальными врагами, не вызывающими сочувствия, они не невинные зверюшки и не личности. И звездный десант выглядит скорее чем-то вроде спасателей, противостоящих стихии. Да, в прологе описана операция против гуманоидов – но это опять же не люди…

В конечном счете, армия, придуманная Хайнлайном, не имеет ничего общего с реальной. И обвинять автора в милитаризме довольно бессмысленно – хотя он-то как раз был настоящим военным и служба ему нравилась. Главные недостатки любой военной машины – унижение личности, постоянное принуждение, предельно жестокие законы – здесь отсутствуют по определению. Это просто фантазия на тему предельной гуманизации армейской машины без потери эффективности. И в мирное время подобная модель действительно выглядит очень привлекательной – но выдержит ли она проверку грязью и ужасом войны человека с человеком?

Итог: «Звездный десант» получился настолько искренним, что автор впал в самообман, увлекшись романтикой. Тем не менее, в ней есть и несколько парадоксальные, но любопытные рассуждения о преимуществе телесных наказаний для преступников, и, великие слова о том, что ответственность и свобода неразделимы. Но о том, что конечное назначение армии, увы, не в воспитании настоящих мужчин (а в книге – и настоящих леди), автор забыл. Что же, каждый имеет право на мечту. И да, в мире «Звездного десанта», я, конечно, пошел бы служить.

Вот как-то так случилось, что только сейчас я добрался до этой книги. Ну что же, рано или поздно ликвидировать безграмотность надо, и «Дверь в лето» прочитана.

Во-первых, с удивлением обнаружил, что песня Чижа таки написана по мотивам книги, а не так, как оно обычно бывает (у Би-2 с их полковником, например). Ну, а если говорить серьезно, то «Дверь в лето» — типичнейший представитель классической НФ с небольшой примесью поэтического взгляда на мир.

Главный герой – изобретатель. Этим, в общем-то, все сказано. Для него нет большей радости, чем создать что-то новое и полезное. Область в которой он работает – производство домашних роботов-помощников – оказывается ожидаемо прибыльной и вскоре у него появляются «друзья». А потом интересы бизнеса и творчества расходятся – и друзья становятся врагами.

Обратите внимание – это Хайнлайн, американец, а не советский пропагандист. То есть здесь мы видим все прелести капитализма без прикрас и передергиваний. Говорят, что никто не режет курицу, несущую золотые яйца – вранье. Иногда находятся дельцы, которые могут этими яйцами запастись, а потом и курицу прирезать, чтобы она не поменяла ненароком хозяина. Логика «после нас – хоть потоп», лучше навариться сейчас, чем рисковать и ставить на будущее. Остается только гадать, сколько хороших начинаний и перспективных предприятий было угроблено таким образом…

Но герой Хайнлайна, заброшенный в будущее и потерявший все, не унывает – он же изобретатель, а, значит, обязательно найдет остроумное техническое решение проблемы.

Примерно половину романа автору удавалось создавать очень сильный эмоциональный эффект – книга представляла собой почти триллер, с непредсказуемым сюжетом, создаваемым интеллектуальным противостоянием главного героя и его оппонентов. На грани отчаяния изобретатель стремится если не вернуть потерянное, то хотя бы отомстить. И, когда он погружается в сон, напряжение достигает пика – что же дальше?

А вот потом, когда находится простое и остроумное решение проблемы, становится скучновато.

Но все равно – роман очень сильный. Хайнлайн утверждает – те, кто работает для людей и прогресса человечества, победят. Потому, что смотрят в будущее, а не гоняются за сиюминутной наживой, им есть, во что верить, у них есть цель, которая дороже собственного благополучия.

Вынесенный в заголовок метафорический образ – образ надежды на счастье, свойственной и котам и людям. Дверь в лето – это возможность, в которую надо верить, а встретив – не упустить. Но только на удачу рассчитывать нельзя – удача улыбнется только тому, кто готов работать и драться.

Ну и конечно, кот. Как большой любитель кошек, да что там – котопоклонник, я считаю, такой харизматичный котяра уже делает книгу отличной. Ну, а если все же быть серьезнее, в книге полно «вкусностей» — поэтичные монологи героя-рассказчика в начале и конце романа, изобретенные главным героем автоматы, мир будущего.

Итог: гимн инженерам-изобретателям, людям, работающим на благо людей и ради прогресса человечества. Лиричная и жизнеутверждающая, отличная книга, классика научной фантастики.

Крайне неоднозначная книга. Отлично, исключительно хорошо написанная, в форме «потока сознания» персонажей; написанная сложно, без рубленых предложений, которыми грешат фантасты-попсовики, и без громоздких синтаксических монстров, с трудом воспринимающихся даже на слух, которые так часто встречаются в текстах интеллектуалов от НФ. Одним словом, языком, который свойственен «большой литературе», да и там, честно говоря, встречающимся чаще в виде жалкого пижонского «закоса» под «этих ваших *подставить фамилию классика*».

Но при этом эта книга, написанная совершенно живым языком, оставляет крайне тягостное, убийственно депрессивное ощущение. Да, автор именно этого и хотел. Но способ, которым он добился такого результата, сродни удару ниже пояса.

Дело в том, что примерно полкниги он тщательно, всесторонне исследует счастье героев. Препарирует, раскладывает по составляющим, оттенкам эмоций. Изучает, собирает, разбирает и любуется со стороны, как хорошо работает этот отлаженный механизм.

Чтобы потом люто, бешено, дико его сломать.

Причем разрушение этого счастья и самих счастливых личностей так же подробно и реалистично описано. В мельчайших деталях, посекундно (поток сознания же, ни одна мысль героев не проходит мимо.

Все это, конечно, оставляет очень сильное впечатление. Не может не оставить – разве что крайне завистливый человек не будет радоваться счастью Симагина и его супруги, поэтому дальнейшее развитие событий не может оставить читателя равнодушным. Но сразу же вспоминаются слова Шварца – точную цитату я не вспомню – о том, что не стоит «убивать» персонажа только ради того, чтобы разжалобить читателя. Слишком дешево, слишком просто.

Искушения этой простотой автор не выдержал. Доблестный Симагин – прямо-таки идеал советского инженера, порядочный до наивности, трудолюбивый до фанатизма. Разве что с супружеской верностью проблемы – но сам же Рыбаков так преподносит этот факт, что обозвать Симагина «кобелем» язык не поворачивается. Даже у жены Симагина. Она – красавица, интеллектуал, отличная мать, верна мужу. Ну курит, например – но в наше время некурящую девушку найти сложно, и в 80-е было не легче. То есть идеальны они до тошноты. Если бы не «поток сознания» — можно было бы сказать «не верю». Но этот прием как бы делает персонажа реальным, мыслящим – и читатель свыкается с очевидностью его существования. Ну как может быть не жалко таких людей?

Полная противоположность – Вербицкий и его «тусовка». Тут автор не пожалел черной краски (а может быть, грубо говоря, и несколько иной, сортирной цветовой гаммы). На читателя без всякой подготовки, после симагинской идиллии вываливаются тонны интеллектуальных нечистот – пошлости, нигилизм, цинизм, пьяный бред. Да, Вербицкий вроде как боится, что Симагин соорудит орудие для «промывки мозгов» — но боится-то он в конечном итоге, что бы ни говорил, в первую очередь за себя.

Да, и ребенок Симагиных в центре событий – тоже удар по слабому месту читателей. Ну кому не будет жалко мальчика, страдающего из-за родителей?

Сюжетные ходы тоже подчинены эффектности – в ущерб логике.

И действие этого приспособления… Почему оно именно такое? Ведь могло получиться все, что угодно. А получилось именно то, что нужно Вербицкому… или автору.

По поводу формы я сказал в самом начале – она практически идеальна. Но вот композиционные параллели между сценой «Вербицкий в сортире» и сценой аборта, как-то пошловаты. На этот счет есть много метких народных пословиц – о том, что и с чем не следует путать.

Автор работал четко – на эффект. И шел к цели кратчайшим путем. Хорошо ли это? Думаю – не очень.

Не могу упомянуть, если уж взялся критиковать книгу, авторскую аннотацию. Начинающуюся словами «Захватывающая социально-психологическая драма». Вы уж, господин автор, позвольте читателям решать, насколько она захватывающая. И дальше – нехилые спойлеры, практически краткий пересказ книги. Прочитал бы я такую аннотацию и всю свою эффектность книга бы растеряла. Ведь суть книги – именно в шокирующем повороте сюжета. А ведь именно по аннотации читатели чаще всего выбирают книгу…

Болезненная книга получилась, жуткая. И в то же время нет вывода, нет катарсиса, нет светлого пятна. Да, герой поднимает голову и решает жить дальше – но как-то не верится. С тем же успехом он может через несколько часов вспомнить снова произошедшее – и полезть в петлю. Да, будет продолжение, и автор на это рассчитывал…

Что до идеи… А какова, она, идея? За потоками слез она теряется. Предупреждение о зле, которое может нести научный прогресс? Напоминание, что есть на свете безумцы и сволочи, для которых ничего не слишком и ничто не свято, и которые с наслаждением растопчут любую красоту? Ну да, все так и есть. Справедливо. Но все же…

Итог: книга странная, болезненная. Отлично написанная, но при этом нездоровая, садомазохистская какая-то. Безысходная трагедия, вымученный катарсис, задел на продолжение… Как там говорил Достоевский о «Мертвом Христе» Гольбейна – «От такой картины вера может пропасть». От такой книги – тоже может пропасть вера в любовь, в жизнь. 7 из 10, скорее автору за талант, чем этой неприятной книге.

Роман, в сущности, представляет собой типичную советскую сатиру про страшное капиталистическое зарубежье, в форме типичнейшего pulp fiction. Короткий боевик, или, вернее, пародийный триллер, переполненный ехидными насмешками и черным юмором. Положительный персонажей нет в принципе – кто не подлец, тот идиот. Америка представлена настоящим адом, где все готовы буквально разорвать за лишний доллар.

Для пущей стильности выбран стандартный нуарный сеттинг – гангстеры с томмиганами, продажные злобные копы, пафосные и элегантные главари мафии, злобный ученый-фашист. Не хватает только роковой красотки, но то ли цензура не позволила, то ли соблазнять некого – даже более-менее нейтрального героя тут нет и не предвидится. Видимо, антураж выбран еще и ввиду сюжетной завязки в духе золотого века НФ.

Сатира есть сатира: автор высмеивает «загнивающий Запад», не зная меры. С другой стороны, кто пережил 90-е, тот над шутками про звериный оскал капитализма не смеется. Все перечисленные автором типажи по отдельности вполне имеют место быть в жизни. Но концентрация сволочи в сюжете чрезмерна; впрочем, это входило в авторскую задачу.

Есть очень удачные находки – например, описание гипотетического механизма перезаписи личности из мозга в мозг очень сильно напоминает принцип работы флэш-памяти, до изобретения которой от года написания романа оставалось 20 лет. Саркастически изображает автор семью обывателей, чьи представления об окружающем мире формируются исключительно на основании телепередач (по этой примете можно понять, что перед нами все-таки, скорее всего, 60-е). Но в целом роман – обычная развлекательная литература, приправленная политической пропагандой и сатирой на зарубежные нравы.

Итог: сатирический боевик про нехороших американских буржуев от одного из авторов журнала «Крокодил». От скуки почитать можно, но ничего особенного из себя эта книга не представляет.

Слышал мнение, что фантастику Бэнкс писал чисто для развлечения, не всерьез, в отличие от его реалистических, психоделических, постмодернистских и прочих авангардных вещей – так сказать, «Большой Литературы». До сих пор я был согласен с этим мнением – ибо из НФ читал у Бэнкса эффектное «Безатказнае Арудие», где форма явно возобладала над содержанием. Но, надо сказать, и в «серьезной» прозе Бэнкса не без проколов – прочитанный пару лет назад роман «Песнь камня» вызвал стойкое недоумение, смешанное с отвращением.

И вот «Алгебраист». Настоящая научно-фантастическая эпопея. Причислять ли ее к так называемой космоопере, я сказать затрудняюсь. Лично для меня космоопера – это такое фэнтези в космосе, «Алгебраист», пожалуй, слишком научен и футуристичен. Хотя определенные атрибуты жанра здесь имеются – политические интриги, масштабные битвы, пафосный суперзлодей и серьезное внимание к личности героев. Можно отнести книгу Бэнкса и к планетарной фантастике – ибо значительная часть действия происходит на газовом гиганте Наскерон. Есть здесь и ксенофантастика – роман во многом посвящен этнографическим и психологическим исследованиям древнейшей расы Вселенной, насельников газовых гигантов.

Древняя раса насельников хранит секрет – систему порталов, охватывающую Галактику. Она надежнее и разветвленнее той, что построена Меркаторией (галактическим государством, в состав которого входит и человечество). Только одно в ней плохо – она, скорее всего, всего лишь легенда. Но перед угрозой военной оккупации звездная система Юлюбиса готова хвататься за соломинку – и главный герой, наблюдатель (что-то сродни послу и этнографу одновременно) Фассин Таак, отправляется на Наскерон, чтобы открыть тайну «насельнического списка» Этот список – примерный, с точностью до звездной системы, список порталов насельнической сети. Но звездная система – это, мягко говоря, большое пространство. И даже учитывая все технические ограничения, не допускающие установку порталов в произвольном месте (они катастрофически чувствительны к гравитации), возможное место установки хотя бы одного из них можно искать тысячелетиями.

Это только костяк сюжета, но линия главного героя здесь не единственная. Бэнкс позволяет нам увидеть и услышать тех людей, которые составляют или составляли окружение Фассина, и так или иначе, формировали его судьбу и личность. Тема подростковой и юношеской дружбы, сложных любовных отношений, для автора характерна – вспомнить хотя бы роман «Воронья дорога». Читатель узнает не только о друзьях и родственниках главного героя – многие персонажи на время получают свой голос, чтобы вселенная «Алгебраиста» стала живее и реалистичнее. «Алгебраист» полифоничен, его герои живут собственной жизнью, которая каждую секунду межзвездной войны подвешена на волоске – впрочем, как и всякая жизнь в изменчивом и опасном мире. Кто-то сопровождает читателя с начала до конца книги, кто-то появляется в единственном эпизоде – что и создает эпичность «Алгебраиста», на страницах которого в бесшумных взрывах космических битв гибнут живые существа, а не безликие «штурмовики»: люди и негуманоиды, со своей историей, эмоциями, мыслями. Военные эпизоды иногда очень тяжело читать – потому что для автора нет «пушечного мяса», есть личности, которые убивают и умирают, не всегда понимая, зачем и за что.

Бэнкс продолжает придерживаться своей бунтарской идеологии. Мир «Алгебраиста» — это, конечно, не Темная Империя «Звездных Войн», но за внешней цивилизованностью Меркатории прячется «логика империи»: выбитые под пытками доносы, расстрелянные мирные демонстрации, планомерная дезинформация населения, живущие в роскоши чиновники, имеющие полномочия казнить кого угодно практически без суда и следствия. В романе выведен карикатурный фашист архимандрит Люсеферус, но законные представители власти мало чем отличаются от этого узурпатора. Разве что не гордятся своими преступлениями, а любой ценой их скрывают.

Фассину в молодости пришлось столкнуться с карательной машиной государства, и он прекрасно знает, на что могут быть способны власти. И давно не верит никому – ни Меркатории, которая дает ему огромные полномочия и требует почти невозможного, ни запредельцам (разрозненные вооруженные группировки, ведущие партизанскую борьбу против Меркатории), ни тем более захватчикам из культа Заморыша. Его цель одна – не допустить большого кровопролития, спасти население системы Юлюбиса. А в сложившейся ситуации это совсем не просто – потому, что когда идет борьба за власть, уничтожение пары-тройки мегаполисов или гибель небольшой планеты никому не кажутся большой ценой. Люсеферус одержим террором, но силы Меркатории точно так же запытают и сгноят в тюрьмах сотни людей, если их «освободительный поход» увенчается успехом. Цели же запредельцев слишком туманны, да и в плане средств они крайне неразборчивы. И Фассину приходится вести свою игру, пытаясь сохранить человечность.

Насельники газовых гигантов являют собой «постцивилизацию» — выдуманную Бэнксом анархическую утопию (?), в которой основными ценностями в обществе являются знания и свобода творчества. Можно ли считать цивилизацию насельников утопией, идеализирует ли ее автор – вопрос спорный. Но восхищается он ею – точно. В образе насельников есть что-то от великанов Рабле: огромные существа, парадоксально ценящие каждое мгновение своей почти бесконечной жизни; могучие физически и обладающие большой силой воли, проводящие жизнь в творчестве и безумных развлечениях. Наскерон – без сомнения, литературный наследник Телемского аббатства. На его (или, скорее, в его) немыслимых просторах древние обитатели Галактики полностью реализовали принцип «делай, что хочешь» — даже армия у них состоит не из призывников, и не из наемников, воюющих за деньги, а из любителей, не мыслящих свою жизнь без военной романтики и риска. Бэнкс тонко троллит современников – насельники смотрят на все совершенно противоположно человеку, и многие «пунктики» современной цивилизации им свойственны с точностью до наоборот. Например, в отличие от людей, готовых ради благополучия детей запретить и ограничить все мыслимое и немыслимое, насельники… охотятся на свое потомство. А что делать – они живут миллиарды лет и при этом очень плодовиты. Насельникам, в отличие от человека, незнакомы полумеры. Друзьям они готовы прощать многое, но для врагов и террористов, для тех, кто проливает кровь их братьев, у них только один ответ – полное уничтожение. Им совершенно незнакома ксенофобия, даже искусственные интеллекты, ставшие изгоями в Меркатории, находят приют на планетах насельников. Но патриотизм для них – не навязанное сверху понятие, а базовый инстинкт, заставляющий забыть все распри и, даже не сговариваясь, всеми силами планеты нанести удар по завоевателям. Повторюсь, насельники не идеализированы, среди них есть и глуповатые особи, и эгоистичные; у них случаются и мелкие военные конфликты и существует преступность; но их общество близко к тому, что, похоже, автор считает идеалом. И последний период жизни насельников не случайно называет Детством – им, стражам мудрости, накопленной миллионами лет, как никому, известно, что даже миллиарды лет постижения знаний лишь подготовка к тому, чтобы повторить сократовское «я знаю, что ничего не знаю». Ирония – постигающий появляется из ниоткуда, взрослеет, стареет, «впадает в детство», и уходит в никуда? Или же намек – никогда и никем в постижении бытия не может быть достигнут некий оптимальный уровень «взрослости», и полученное знание всегда ничтожно перед бесконечностью неизвестного?

Еще одна тема, корой касается Бэнкс в своем романе – это тема научно-технического прогресса. Меркатория объявляет войну искусственным разумам (ИР), якобы представляющим угрозу для органической жизни.

В романе есть и слабые стороны – где-то в середине он утрачивает полифоничность, сводясь к приключениям Фассина на Наскероне, то есть временно схлопывается в рамки обычного шпионского боевика. Можно было бы удержать и несколько параллельных сюжетных линий, каждую со своим героем – справляется же уже которое десятилетие с этим Джордж Мартин, например. Благо такие герои, вполне проработанные и выразительные, есть – но уж слишком скучную судьбу им уготовал Бэнкс, и сам себя загнал в ловушку. Ибо писать о них, по сравнению с Фассином, почти нечего.

Еще одной слабой стороной можно назвать гротескный образ архимандрита Люсеферуса. Более типичного и шаблонного суперзлодея в литературе еще поискать. То есть его образ – сатира в чистом виде, и весьма топорная. Понятно, что так и задумано – но вот остальные персонажи сложны, неоднозначны, а этот как-то нехорошо выделяется. По-видимому этот тип людей особенно страшен и ненавистен Бэнксу, настолько, что лекарством от этих эмоций может стать только безжалостный смех.

Итог: космическая эпопея шотландского бунтаря Иэна Бэнкса, можно, сказать, его программное произведение. Отличная книга, Бэнкс, как оказалось, умел писать и НФ. Жаль, что этого человека больше нет с нами.

Если «Облако» мне показалось опоздавшим лет так на пятьдесят, «Вальтер Эйзенберг» наоборот, сильно опередил свое время — зыбкий, туманный, неясный и пугающий предвестник эпохи декаданса.

Искусство, как путь к раю, как единственный способ спасения души, освобождения от страшного мира, бренного, опасного и ненадежного, где все обман и недолговечность. И страшная женщина, как воплощение ложной красоты и житейской пошлости – приманивающая и больно ранящая злобой, стремящаяся разрушить все настоящее и чистое. Противостояние этих двух сил, одинаково ведет художника прочь из нашего мира, в котором ему не быть счастливым.

Кто же эта женщина? Пошлость «массовой культуры», что посмертно переваривает наследие творцов и препарирует, навешивая ярлыки, и превращая искусство гениев в мертвый объект исследования и поклонения? А может быть, и глубже – воплощение энтропии, темной стороны женского начала, явившееся в мир, чтобы отнять у человека бессмертие, да и вообще всякую жизнь? А может быть, автору просто знаком такой тип реальных людей – которым противно любое живое, творящее движение мысли, которые жаждут разрушить все, что непонятно им, или то, чего не способны создать (тайно, часто неосознанно завидуя создателям?) Противоборство творящего начала с демоническими силами хаоса напоминают «Музыку Эриха Занна» Лавкрафта, но Лавкрафт напишет гимн, а Аксаков – плач.

Итог: и все же автор слишком пессимистичен. Да, многое потеряно из-за войн и человеческой глупости, но многие голоса гениев звучат для нас через века и даже тысячелетия со страниц книг, и многие их творения мы можем видеть в музеях и коллекциях. Искусство борется, несет потери, но сберегает красоту этого мира и делает бессмертным воплощенный в нем дух человека. И так будет, пока живет человечество, а может быть – пока вообще есть разум во Вселенной.

Начало интригует и даже пугает, потому, что ничего не понятно, а неизвестность, как известно, особенно страшна. Потом, когда сущность чудовища становится более-менее объяснимой, становится даже скучновато.

Получается такой «Портрет Дориана Грея» наоборот – «злобный кровососущий буратино» забирает у главного героя все хорошее, что в нем осталось. Остатки человеческого, потому что этого человеческого в нем и так мало.

Рассказ до крайности депрессивен: главный герой одинок, является представителем общественного «дна» (зарабатывает проституцией), по ходу развития сюжета еще и оказывается в бегах. Крайне неприятный герой, жуткий монстр и гнетущая атмосфера – что еще нужно для ужастика?

Итог: один из самых жутких и оригинальных вампиров (големов?) в литературе, отталкивающий главный герой, чернуха, кровищща и мистика. Одним словом, тот самый Баркер.

Котов жалко. Вообще-то обычно нечисть или боится котов (широко распространенное поверье, что кошки отгоняют злых духов, священный статус котов во многих религиях), или коты являются ее сообщниками (булгаковский Бегемот, кот Бабы Яги, коты-фамилиары ведьм). Но чтобы демон вот так запросто убил кошку? Нехорошо, товарищ Баркер.

Итог: Баркер разбавил безумную чертовщину «Книг крови» гимном здравомыслию и скептикам. Что же, у «маленького человека» есть как минимум одно преимущество – он никогда не сотворит великого зла. Отчасти, может быть оно и верно – тихо и спокойно жить своей жизнью, не пытаясь прыгнуть выше головы? Философия, несколько попахивающая обывательщиной, ну так и рассказ не слишком серьезный.

Четвертый роман – совершенно особый. Именно поэтому многим показалось, что он слабее предыдущих. И понятно, откуда взялось это ложное, на мой взгляд впечатление. Дело в том, что «Пир стервятников» — концептуальное произведение, близкое к спин-оффу, «неномерной» том «Песни льда и пламени». Устроив «крутой замес» в двух предыдущих томах, Мартин решил сбавить темп и поразмыслить вместе со своими героями. «Пир стервятников» — психологический в первую очередь роман, он ближе к «Игре престолов», чем к ее продолжениям. Это-то и не понравилось читателям – сбавление темпа повествования они расценили как проявление кризиса авторских идей.

Суть концепции романа – в названии. Русское, хоть и искаженное, даже лучше передает смысл (в оригинале – «Пир для воронов»). Речь пойдет о стервятниках, пирующих на развалинах Семи Королевств, о тех, для кого гибель Роберта и падение Джоффри оказались поводом для временного торжества.

Первый стервятник – это, конечно, Серсея. Гибель уважаемого, но опасного отца стала ей своеобразной компенсацией за смерть любимого сына. Теперь она жаждет занять место правителя. Но власть проще захватить, чем удержать – это общеизвестно. Ничем не сдерживаемая, не боящаяся уже ни мужа, ни отца, Серсея проявляет в полной мере свою чудовищную сущность. Садизм и жажда власти – это ее основные побуждения, которые она пытается скрыть даже от себя. Она твердит, что все делает только ради маленького принца Томмена – но даже он вызывает у нее желание ударить. В полной мере ее подсознательные стремления раскрываются в сексуальных «экспериментах» — Серсея проявляет себя вполне последовательной садисткой. Это стремление даже вытесняет любовь к слишком независимому Джейме.

Отчасти за Серсеей забавно наблюдать – потому, что правительница она на редкость бездарная. Усвоив от Тайвина только жестокость, она постоянно действует кнутом, забывая о прянике. В то время, как Тайвин предлагал выбирать потенциальным врагам между покровительством и смертью, Серсея запугивает всех, даже не думая возможности компромисса. Воображая себя мастером «предложений, от которых нельзя отказаться», она постепенно настраивает против себя почти всех влиятельных людей Семи Королевств. А окружая себя глупцами, теряет последнюю возможность получить дельный совет. Впрочем, умные советчики сами от нее разбегаются.

Второй стервятник – Мизинец. Но даже как-то нелепо сравнивать его с Серсеей. В то время как последняя оторвала явно больший кусок, чем способна проглотить, Мизинец претендует на крупную, но реальную цель – Орлиное Гнездо и Долину. За ним наблюдать – захватывает дух: и отвращение, и восхищение, и страх вызывают его хитрость и жестокость. Без единого взмаха меча он подчиняет себе вассалов Арренов одного за другим – и, похоже, перспективы у него блестящие.

Третья, целая стая стервятников – Грейджои. Слетевшись на пустой трон Бейлона, эта стая вскоре набрасывается и на Семь Королевств. Большую часть повествования мы видим глазами Виктариона – но самым главным стервятником становится его брат Эурон. Он готов захватить власть над Вестеросом – причем даже придумал способ сделать эту власть легитимной. Похоже, битва королей скоро возобновится вновь…

На развалинах Семи Королевств пируют и птички поменьше. «Воробьи», то есть религиозно настроенное ополчение, вроде бы преследуют благую, миротворческую цель… но Церковь Семерых все популярнее в народе, а благодаря Серсее еще и получает в распоряжение собственную армию. А значит, не за горами и религиозные войны, и борьба с еретиками.

Увы, благородными разбойниками лорда Берика отныне руководит некая леди Бессердечная, которая поставила себе целью перевешать всех, виновных в Красной Свадьбе… думаю, легко догадаться, кто прячется за жутким прозвищем.

Вот такие силы разрывают на части Вестерос, еще не восстановившийся после войны. Да и восстанавливать его, похоже, некому – разве что Станнису, но его новой религии вряд ли будут рады в Королевской Гавани. Да и не о нем эта история – о тех, кто получил временную выгоду и пирует на горах трупов и руинах, пока прошлое еще не похоронено и страна не воскресла для мирной жизни.

Второй необычный ход, который сделал Мартин, состоит в том, что книга посвящена в основном женским персонажам. О Серсее уже шла речь – ее натура мелочной интриганки сослужила ей плохую службу в игре престолов, где нужно уметь искать компромиссы и поступаться гордостью, пусть и временно.

Санса – по-прежнему заложница и компаньонка Мизинца. Кто она – игрушка? Орудие? Ученица? Жизнь рядом с Мизинцем не спокойнее, чем с Лизой Аррен. Он, конечно, не злобный психопат, но уже отправил в пропасть одну женщину, которую называл любимой. Действительно Санса для него что-то значит, как живое воспоминание о любви к ее матери, или же она будет безжалостно принесена в жертву, когда ее существование станет невыгодно Петиру Бейлишу? И как изменится она – станет холодной и безжалостной или сломается? Страшные часы рядом с безумным садистом Джоффри, кажется, убили в ее душе наивность и веру во внешнюю красоту. Но она все так же недальновидна – не понимает Тириона (как оказалось, это и к лучшему) и охотно попадается в ловушку показного благородства Донтоса. Научится ли она чему-то, или опять наступит на прежние грабли? Или ее психика рано или поздно не выдержит и она станет очередной Лизой Аррен?

Арья, похоже, готова отказаться не только от женской, но и от человеческой судьбы вообще. Она готова стать служительницей смерти, одной из Безликих. Но проблема в том, что таинственные убийцы служат своему богу, Арья же служит своей ненависти. А это совсем не то, что нужно ее наставникам. В ее главах приподнимается завеса тайны над организацией Безликих – а также над многими другими секретами Браавоса. Желающиим узнать побольше о родине Сирио Форели часть ее истории будет интересна особенно.

Бриенна – вдвойне странный персонаж, вдвойне странный человек в Вестеросе. Она не только одна из немногих женщин-воительниц (и единственная, сделавшая войну своей профессией), но и одна из немногих, кто строго придерживается своего кодекса чести. Что неудивительно – попробовал бы кто выбить из нее рыцарские иллюзии! Это вам не Санса… Линия Бриенны – напряженный боевик, а заодно экскурсия по разоренным Речным землям. В ее главах, как и в главах Джейме Ланнистера, мы можем в полной мере оценить тяжесть послевоенного существования простых людей Семи Королевств. Бриенна идет напролом к призрачной цели, почти одна – и, похоже, обречена на фиаско.

Арианна Мартелл и ее отец – две противоположности. Горячая кровь Мартеллов кипит в дочери принца Дорана, побуждая ее на смелые авантюры. А сам принц уже почти запутался в своих интригах и долгосрочных планах.

Похоже, что Мартин поставил себе цель – показать, что в мире «Песни льда и пламени» слабый пол так и остается слабым. Виной тому, скорее всего, средневековое воспитание – Арья и Бриенна, воспитанные не так, как типичные девицы, более приспособлены к жестокой реальности. Похоже, что игра престолов – чисто мужское развлечение.. хотя есть же, с другой стороны Оленна, «Королева Шипов», но это скорее исключение.

Впрочем, приключениями женских персонажей сюжет не ограничивается. Сэм отправляется с важной миссией – спасти мейстера Эйемона, сопроводив его в Старомест. Однако морское путешествие в мире Семи Королевств – это не увеселительная прогулка, и едва ли в море спокойнее, чем на Стене. Сэм (впрочем, как и всегда) будет ломать стереотипы о себе и всячески превозмогать. Ему предстоит продолжать взрослеть, и теперь уже рядом не будет Джона, который поможет и даст совет – Сэм остался один на один с жестоким миром.

Джейме продолжает преображаться.

В «Пире стервятников» Мартин отказался от привычного построения композиции. Помимо «именных» глав, образующих сюжетные линии старых персонажей – Бриенны, Серсеи, Сансы, Арьи, Джейме и Сэма – есть дорнийской и «грейджоевской» линий. И эти линии показаны глазами разных участников событий попеременно. Причем глава каждого из них называется не его настоящим именем, а носит короткое метафорическое название, являющееся характеристикой персонажа на данном этапе. Например, главы Эйерона Мокроголового называются «Пророк» и «Утопленник». Это нововведение, как я думаю, не слишком удачно. Конечно, книгу это никак не портит, и главы эти написаны не хуже «именных», однако странно, что автор не только изменил своей фирменной манере, но и применил этот подход только частично. Впрочем, надо заметить, Арья и Санса по ходу романа тоже переименовываются, но остаются полноценными главными героями – Мартину не приходит в голову показать их, например, глазами «доброго человека» или Мизинца.

К тому же, в книге есть пролог, но нет эпилога, что подействовало на меня, как отсутствие свиньи №3 в известной шутке: я подумал, что доставшееся мне издание – неполное (а такое действительно когда-то имело место быть), но потом выяснил, что моя книга 2012 года все-таки является переводом полной и окончательной редакции.

Итог: Мартин пригласил нас немного передохнуть и заглянуть в души тех, кто пережил Бурю мечей. «Пир стервятников», мрачный, неторопливый и драматичный, показывает Вестерос немного под другим углом. Однако настоящего поклонника «Песни льда и пламени» это не обескуражит; прочим я бы посоветовал заранее быть готовым к авторским экспериментам.

Больше войн, убийств, кровавых интриг, погонь и ВНЕЗАПНЫХ сюжетных поворотов. «Буря мечей» — а также стрел, копий, кинжалов и яда.

Третья часть была самой большой до выхода «Танцев с драконами». И, как ни странно, при этом намного динамичнее первых двух. Вот тут-то Мартин, похоже, и получил свою репутацию непредсказуемого автора – некоторые события заставляют читателя «делить на ноль».

В первую очередь, неожиданно любимцами автора становятся Ланнистеры. Раньше среди главных героев числился только Тирион – теперь значительную роль будут играть и Джейме с Серсеей.

Причем Джейме в «Буре мечей» выглядит настоящим положительным героем. Иногда кажется, что Мартин немного погрешил против истины. Да, может быть подземелья Риверрана сломили Цареубийцу, может быть, ему хватило тех секунд, которые Кейтилин держала меч занесенным над его головой… Но в третьем томе Джейме совсем не похож на хладнокровного убийцу, выбросившего в окно Брана и отдавшего приказ искалечить Неда Старка и убить его охрану. По первым книгам сложился устойчивый образ самовлюбленного раззолоченного головореза, что этот «новый» Джейме вызывает оторопь. Ну неужели он не видел ничего страшнее темницы? Ведь, несмотря на молодость, Джейме уже не раз побывал в гуще трагических и опасных событий. Да что там говорить – не зря его прозвали Цареубийцей. Или, может быть, по-настоящему он стал меняться, только поучив увечье?

И все же Джейме проявляет себя с неожиданной стороны. С первых же страниц видно, что он способен критически относиться к себе и трезво судить об окружающих.

Серсея самоуверенна, как никогда. Но даже с отцом ей не ужиться – оказывается, легко любить и уважать его, властного и богатого, пока он находится далеко от Королевской Гавани. И совсем другое – когда он рядом и готов помочь… так, как считает нужным, естественно. Увы, похоже, что Серсея терпит только один вид людей – тех, кто подчиняется ей беспрекословно и говорит только то, что она хочет слышать. Остается только ждать, когда эти принципы приведут ее к краху – жаль, что, к тому времени она погубит много людей.

Тирион… Его противостояние с Серсеей перерастает в противостояние уже с Джоффри, который окончательно вышел из-под чьего-либо контроля. После «блистательной победы» Тайвина Тирион стал не нужен, и теперь от него стараются избавиться. И случай представляется удобный – правда, цена высока. За Тириона читателям придется поволноваться больше всего – в «Буре мечей» тучи над ним сгущаются до предела. И финал его сюжетной линии не назовешь счастливым. Отказавшись от роли жертвы, навязанной ему отцом, он вынужден согласиться до конца жизни играть другую, навязанную судьбой, роль – роль чудовища. Ведь как бы ни относились плохо к жестокому и скупому Тайвину, убивающему всех, кого не получается подкупить; но если красавца и одного из сильнейших воинов Вестероса Джейме народ презирает после того, как он убил короля – то как же он будет относиться к карлику Тириону, на которого Серсея и Джоффри и так постарались списать все свои ошибки, после того, что сделал он?

О Тайвине говорить особо нечего – Тайвин он и есть Тайвин. Разве что масштабы его ненависти к Тириону действительно поражают. Впрочем, он наконец-то получает по заслугам.

Что можно сказать и о Джоффри. Здесь он уже практически полновластный король. Еще немного – и он начнет представляет опасность для самого Тайвина. Он, конечно, нашел бы управу на бесноватого внука…

Старков осталось мало. Прежде всего, в центре романа оказывается трагическая судьба Робба.

Странствия Арьи продолжаются. Ей посвящено много страниц, но в ее главах больше интересны другие персонажи – Пес и Берик Дондаррион. Первый по-прежнему мечется между добром и злом, непонятый и не понимающий окружающего мира. Его мрачная жизненная философия укрепляет Арью в ее желании стать профессиональным убийцей и отомстить врагам.

Берик, как ни странно, подкупает совершенно противоположным – тем, что в жестоком мире Семи Королевств он ухитрился не стать чудовищем. Его война против мародеров и карателей – это настолько правильное и невозможное явление, что вызывает восхищение.

Санса Старк становится заложницей Игры Престолов. Иногда так и хочется сказать ей, что она не видит, того, кто рядом с ней. Увы, точно так же, как обманула ее красота Джоффри, так же обманывает ее и уродство Тириона.

Главы Брана, который путешествует с Ходором и Ридами – своего рода отдых для читателя. Неспешное путешествие к Стене в какой-то толкиновской атмосфере с обязательными посиделками у костра, в ходе которых будет рассказано немало легенд Вестероса. И жутковатая мистическая атмосфера брошенного замка напоминает рудники Мории… Намеренная отсылка? Похоже. Как бы то ни было, главы Брана – самые спокойные и атмосферные в романе.

А главы Джона Сноу – самые динамичные. Его судьба на протяжении сюжета не раз висит на волоске, но ему каким-то невероятным способом удается выполнить свою миссию. Главы Джона – настоящий боевик, накал драматизма и конценрация экшна тут предельная. Что неудивительно – на Стене идет самая настоящая война, и перевес совсем не на стороне Дозора.

Роль Кейтилин Старк в этой истории трагична.

Об остальных персонажах. Первые политические и военные свершения Дейенерис нельзя назвать дальновидными и эффективными – разве что эффектными. Вообще своей капризностью и отношением к Мормонту она начинает сильно раздражать – начинают у нее проявляться родовые черты Таргариенов, властных и не терпящих возражений, что вкупе с наивностью пятнадцатилетней девчонки (жизненный опыт у нее тяжелый, но специфический) дает печальные результаты. Похоже, ей грозит удалить от себя по-настоящему верных людей и окружить себя подхалимами…

Возвращаясь к теме Ночного Дозора. В «Буре мечей» Дозору уделена значительная роль – одичалые и Иные начали решительные действия и возле Стены началась настоящая война. Белые Ходоки наконец-то появляются на сцене собственной персоной, и завеса тайны над ними немного приоткрывается, хотя они по-прежнему остаются одной из самых жутких загадок Вестероса. Как и ожидалось, Сэм в бою ведет себя весьма непредсказуемо – впрочем, что полностью соотносится с его ролью трусливого и слабого, но удачливого персонажа, который в решающий момент способен превозмогать не хуже патентованных «героев». Впрочем, несмотря на то, что читатель уже давно ждет от Сэма чего-то такого, его главы все равно читаются на одном дыхании – ибо это захватывающее хоррор-приключение. А ближе к концу Сэм проявляет еще одно качество, о наличии которого у него догадаться трудно – он плетет политические интриги не хуже Мизинца и выигрывает… впрочем, в этом и суть Сэма, нарочито «негероического» персонажа, оттеняющего пафосный трагизм всяких Старков, терпящих фиаско несмотря на свою воинскую доблесть и бесстрашие.

Обитатели Драконьего Камня переживают поражение на Черноводной. Замок Станниса Баратеона тонет в депрессии и зарождающемся безумии. Это опять главы Давоса, которому предстоит нелегкая задача – вернуть свое влияние на Станниса и предотвратить гибель малолетнего бастарда Роберта. Стойкость и честность Давоса против льстивых и угрожающих одновременно речей Мелисандры… В Королевской Гавани поражение бывшего контрабандиста было бы неизбежно, но Станнис – особый случай. Ни за что не догадаетесь, какую военную операцию осуществит его войско ближе к концу книги...

О прочих персонажах, не имеющих своих глав, но, тем не менее, значимых. Очень колоритен Оберин Мартелл – местный поручик Ржевский дорнийского производства, по совместительству интриган и отравитель.

Пес, он же Сандор Клиган, как всегда, гнет свою линию циника и нигилиста. На этот раз у него появилась почти благодарная ученица в лице Арьи. Пес – пожалуй, второй после Тириона персонаж «Бури мечей», который вызывает лично у меня сопереживание. Его тоже губят внешность и репутация – но, в отличие от Тириона, Сандор Клиган испытывает какое-то мазохистское наслаждение от своего имиджа негодяя. Он напряженно ищет свое место в буре мечей, в хаосе войн и интриг, в мире, где рыцарская честь и благие намерения – всего лишь предлоги для борьбы за власть и грабежа. Да, он отрицает добро, но и зло отрицает тоже – просто ему не за что держаться в мире, сошедшем с ума. Не за что, кроме рукояти меча – иначе не выжить.

Мизинец то ли гадок, то ли даже страшноват. Ловкость, с которой он обвел вокруг пальца Серсею, впечатляет. Холодная и расчетливая его жестокость не лучше бесноватой жестокости Горы. А концовка сюжета Сансы лишний раз показывает, что Мартин – большой мастер противопоставлять злу зло еще большее. Вот вроде бы одной сволочью в Вестеросе меньше, и над второй маячит петля… а как у тебя, дорогой читатель, с чувством свершившегося справедливого возмездия? Как-то не очень, да?

Что до справедливого возмездия, то вершить его пытается лорд Берик. На что он надеется – выполняя во имя умершего короля задание казненного десницы? Его поражение – вопрос времени, но честь заставляет его вести войну против всех, истребляя мародеров и грабителей, развешивая вдоль дорог как сторонников Ланнистеров, так и «волков» Робба. Да, оказывается, есть в Вестеросе и такие люди. Но разве это путь к прекращению войны. Единственное, чего может добиться Лорд-Молния, это спасти несколько деревень или случайных мирных путников.

Бриенна неожиданно влюбляется в своего бывшего пленника – Джейме. Обреченное чувство – она считает, что должна быть верна памяти Ренли, он и вовсе служит в Королевской Гвардии и дал обет безбрачия. И все же именно Бриенна вдохновляет Джейме на безрассудное возвращение в Харренхолл, лишь для того, чтобы спасти ее от Кровавых Скоморохов. Еще одна безнадежная любовь воительницы?

Манс-Разбойник – очень колоритный персонаж. Что-то роднит его с Дондаррионом – несмотря на то, что Манс посвятил всю жизнь борьбе за свободу, а лорд Берик – борьбе за справедливость. Им хватает жестокости, но честность, увы, обрекает их на поражение – далеко не все крепости берутся мечами. Что до Манса, то ему придется усвоить жестокий урок – выигрывает в игре престолов тот, кто идет до конца, не жалея никого и ничего.

Разорванный противостоянием пяти королей, Вестерос неизбежно погрузился в кровавый хаос. Только очень талантливый правитель сможет навести порядок в Семи Королевствах – да и то на это уйдут годы. И хаосом воспользуются самые разные силы – от мародеров и разбойников, до претендентов на престол и всеразличных интриганов. Не говоря уже об интенсивном переделе территорий. Война всех против всех – настоящая «Буря мечей», стихийное бедствие с миллионными жертвами. А стихии человек не может противопоставить ничего – только бежать и прятаться, или оказаться захваченным одним из этих потоков. Не важно, будет это липкая паутина интриг или кровавый водоворот войны – даже выжив, остаться собой уже не получится.

«Буря мечей» проигрывает «Игре престолов» в плане психологизма. Но по закрученности сюжета она превзошла даже «Битву королей». Как я уже писал в самом начале, Мартин «перегрузил» повествование до предела – персонажей столько, что в них впору было бы запутаться, не будь они такими колоритными; битвы бушуют, кровь льется рекой; политические интересы Домов переплелись настолько, что никто сам не понимает, где враг, где союзник. Фантастического тоже стало гораздо больше – орды зомби, Иные, «добрый рыцарь смерти» Берик (что характерно поднятый «светлым» жрецом Рглора), раскрытая тема оборотничества, даже дракончики Дени уже принимают участие в боевых действиях. Поэтому скучать не придется, даже несмотря на то, что, как и в «Битве королей», немного не хватает внимания к деталям. Впрочем, как я уже писал, на это есть главы Брана.

Итог: третья книга не разочаровала. Хаос и разруха, вызванные гибелью короля Роберта, дошли до предела. А это значит, что игра престолов опасна и непредсказуема, как никогда. И во всем восьмисотстраничном томе «Бури мечей» не найдется скучной страницы.

Странный рассказ. Вроде бы пародия – и в то же время вставная история про маньяка и людей с пуговицами вместо глаз реально жуткая, хоть и отдает абсурдом. И в то же время писатель со своими братьями являют собой три расхожих киношно-книжных типа маньяков – интеллигентный эстет-извращенец, «поехавший» неформал-грайндкорщик-мазохист и нелюдимый отшельник-калека («будь как дома, путник», хе).

Рассказ – о подсознательном стремлении человека к пугающему, страшному. К «новым лучшим ужасам», чем новее и страшнее, тем лучше. А что поделать – человеку нравится бояться. Ведь в основе страха неизвестность – а она и страшит, и притягивает. А суть человека – в постоянном информационном голоде, поиске новых впечатлений. Вот и получается, что мы ищем того, чего боимся и боимся того, чего ищем…

Собственно, вставная новелла о пуговичном человеке – о том же самом. О том, что самый большой страх в конце концов приманивает, одурманивает, как наркотик, и человек уже не может жить без своего страха. И бежит из своего кошмара только для того, чтобы в него вернуться.

Итог: ироничное подведение итогов существования литературы ужасов; научное исследование под видом коктейля юмора и хоррора.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Ну, прежде всего, к НФ я бы эту книгу не отнес. Вообще, даже к «мягкой». Ибо по духу это самое что ни на есть классическое фэнтези – несмотря на излучатели, космические перелеты и ту самую технологию, которая неотличима от магии. Волшебство, объясненное псевдонаучными теориями, не перестает быть волшебством, а звездолеты и космические путешествия лишь упоминаются. Все действие происходит на одной планете, колонизированной людьми и еще несколькими расами.

Я не случайно упомянул именно классическое фэнтези – роман Сильверберга вполне в его духе. То есть эпичен, романтичен и наивен. По сути, это все та же архетипическая сказочная история о том, как заколдованный принц возвращает себе королевство, отнятое у него самозванцем. Действие происходит на планете, погруженное в какой-то странный Золотой Век: средневековый феодализм, крепости, вольные города, бродячие жонглеры… Но все это без средневековой мрачности и суровости – чем не сказка?

Наивность является основной чертой этой истории. Главный герой – идеализированный правитель вроде толкиновского Арагорна (сверхъестественные способности истинного монарха прилагаются), на планете Маджипура тысячелетиями не было войн. Спутники Валентина, бродячие жонглеры, к труппе которых он примкнул в самом начале романа, идут за ним и в огонь и в воду, а в конце книги и вовсе становятся командирами его войска (непонятно только, откуда у них необходимые знания, не говоря уже об опыте).

Но, несмотря на это, книга очень интересна. И делает ее такой причудливый мир. Расы инопланетных колонистов; загадочные и пугающие аборигены-метаморфы; потрясающая воображение география суперземли Маджипуры, похожей на увеличенную Землю; экзотическая культура и политическая система планеты… Именно детали и атмосфера превращают чтение «Замка лорда Валентайна» в открытие целой планеты, пусть и вымышленной, но завораживающей причудливой красотой. И за это можно простить и слабую логику повествования, и общую наивность книги – здесь главное, как эта книга сделана, как она устроена. А устроена она, как великолепный и торжественный дворец, полный причудливых картин, гобеленов и статуй – светлый и просторный, с пышными садами, по которым можно гулять часами. Без риска заблудиться в хитросплетениях смыслов – но иногда ведь хочется просто красоты и сказки?

Итог: красивая и наивная сказка о возвращении истинного Короля.

Это – первый роман, прочитанный мною у Олди. Первый раз читал я его 7 лет назад и перечитал только в этом году.

Мне повезло – я практически сразу попал на свою любимую тематику и сразу сделался поклонником Олдей. Японской мифологией я увлекался еще со школьных времен, а что касается темы восточных единоборств – кто из мальчишек 90-х был к ним равнодушен?

Роман состоит из двух параллельных сюжетов – автобиографической мистической истории о неудавшемся ученике рассказчиков (двух писателей и тренеров карате, в которых легко угадываются авторы), ставшем рабом собственной разрушительной силы, и романа о средневековой Японии, который пишут рассказчики. Два сюжета связаны общей метафорой – образом нопэрапон, мифического безликого существа, способного принимать облик различных людей. Герой написанного рассказчиками романа, Мотоеси, убивает это существо – и начинает меняться. Его актерская карьера быстро идет в гору, влиятельные люди предлагают ему свое покровительство, вдобавок он становится неплохим бойцом. Но вскоре открывается мистическая тайна его преображения…

Монахов, неудачник, неожиданно ставший смертельно опасным бойцом, тоже резко изменил свою жизнь, посмотрев таинственную кассету. Дурацкий видеоурок рукопашного боя содержал одну опасную идею и совершенно неожиданно пробудил в нем неожиданную способность – способность убивать, легко и непринужденно, одним небрежным ударом. Причем тут нопэрапон? Это станет ясно в конце романа.

Основная цель романа – попытаться обозначить тонкую, но ощутимую границу, за которой добро с кулаками превращается в обыкновенное насилие, то есть самое что ни на есть зло. Нопэрапон – существо без лица, чистая маска, на которой можно нарисовать любые черты. Так же и человек может принять чужое лицо, отразить в себе, как в зеркале, любую мысль или силу. Можно ли отвечать ненавистью на ненависть? Авторы отвечают на этот вопрос однозначно – нельзя, потому что подобный путь ведет только к эскалации насилия, дурной бесконечности зла. Поднимается и побочная тема переполненности человеческого общества немотивированной агрессией, которая, в свою очередь, побуждает тех, кто с ней сталкивается, на агрессию мотивированную. Олди видят в этой злобе могучую злую силу, угрожающую самому существованию человека. Монахов становится квинтессенцией толпы – озлобленный и обиженный на весь свет человек, жаждущий только разрушения, боящийся всех, особенно самого себя и своих новообретенных способностей. Даже превратившись в монстра, он еще силится что-то кому-то «доказать», хотя и сам уже слабо понимает, что. Он остается рабом, способным только на бесконечный и бессмысленный бунт, не в силах освободиться по-настоящему. Он не может контролировать свои силы, и каждый его удар отравлен растущей ненавистью.

Герой «японской» части романа также рискует стать чудовищем. Его внутренний конфликт сложнее, чем у Монахова. В первую очередь, Мотоеси нужно понять, кто он такой, что потерял он и что приобрел в результате мистической метаморфозы. Во вторую – противостоять врагам своего отца. Искушение гневом и местью настигает и его, но у Мотоеси куда больше реальных причин для ненависти, чем у Монахова, и цена его поступков может оказаться намного выше.

Перед каждым стоит выбор – быть чьим-то отражением, принять навязанную тебе миром роль, или суметь остаться собой и найти свой путь. Первое – путь в никуда, повторение еще одной бессмысленной судьбы в колесе сансары. Принимая правила игры, на которых построено несовершенное человеческое общество, человек приумножает это несовершенство. Злу можно противостоять, если самому не становиться злом. Истинная сила – в разуме, а не в боевой ярости, превращающей человека в опасное животное. Можно стать живым оружием, но чья рука будет держать его? Ведь оружие не выбирает цель.

По сути, Олди рассказывают все ту же притчу о Темной и Светлой стороне Силы, только глубже и без лишнего пафоса. Месть, злоба, зависть – им сложно противостоять, но разве жизнь так дешево стоит, чтобы потратить ее на то, чтобы разрушать чужое, не создавая ничего своего? Одно дело – использовать кулаки или меч для защиты, а другое – махать ими после драки, бессмысленно затевая новую. Ведь так легко потратить на месть всю жизнь, или даже погубить эту жизнь ради ненависти… И сделать за врагов их работу. Противоестественным чудовищем, не способным на созидание – вот чем делает человека ненависть.

Особая благодарность авторам за то, что «Нопэрапон» стал литературным воплощением мифологической и сказочной Японии. На его страницах читатель встретит как вполне исторического Безумное Облако, так и легендарного Хейчи Безухого, и разнообразных мифических существ – каппа, тэнгу, злобных мстительных призраков и т. д. Это именно Япония легенд, мистическая Япония, так непохожая на другие мифологические пространства, наделенная особой живостью и «естественностью» сверхъестественного.

Хорошо, даже великолепно... но мало – вот что хочется сказать о «японской» части романа. В отличие от «современной», она оставляет какое-то ощущение недосказанности. Нет, идея выражена, мысль закончена – а все же хочется еще какое-то время понаблюдать за героями, полюбоваться созданным авторами миром (или, вернее, авторской трактовкой средневековой Японии). А вот «современная» часть повествования выглядит более цельной, что неудивительно – учитывая тематику, для Олди это практически «программная» вещь.

Итог: два в одном – отличное фэнтези на материале японских легенд и повесть, наполненная философией боевых искусств. Единственное, чего не хватает, на мой взгляд, «Нопэрапон» — большего объема. Да еще и простая мораль «реалистичной» части выглядит еще проще на фоне сложной проблематики части «фэнтезийной». Впрочем, авторам виднее – книга все равно вполне гармонична, а писать произведение на историческом или мифологическом материале очень и очень непросто.

Ну, прежде всего, это никакой не роман, а половина романа. Причем главная интрига в ней только завязывается – впрочем, как же иначе? То есть продолжение надо читать обязательно, ибо даже промежуточного финала здесь нет.

Начало книги скучновато – очень много «производственной романтики», все эти разговоры главного героя с коллегами, медосмотр перед полетом и т. д. Автор очень старается заставить читателя «влезть в шкуру» космолетчика, но в результате даже авария описана хоть и убедительно, но как-то вяло.

Затем неожиданно становится интересно. Миры Лукьяненко придумывать умеет, сложные и полные различной экзотики. Самое «вкусное» в космической фантастике – безумные гипотезы и тайны мироздания – в романе присутствует. А когда на сцене появляется лазутчик Геометров, интрига вовсе накаляется до предела – не зря же могущественные пришельцы так похожи на землян?

Но здесь повествование неожиданно сворачивает в очень странном направлении, ибо автор неожиданно чувствует себя новым Джонатаном Свифтом и принимается усердно развенчивать «Мир Полдня» Стругацких. Вторая половина книги – это антиутопия, причем что послужило источником вдохновения, ясно еще по серебристым шортам без швов, тем самым, что, как известно, не мутируют.

Планета Геометров поначалу похожа на мир Полдня, но чем дальше, тем больше находится различий. И главное различие – люди. Если у Стругацких персонажи похожи на обычных современных людей – да, немного порядочнее, намного здоровее и увереннее в себе, но все же людей – то обитатели планеты Геометров начисто зомбированы системой воспитания. Да, здесь тоже есть Наставники, но если у Стругацких это были обычные педагоги, то здесь их функции куда как шире – практически, это политическая элита общества. Непонятно, зачем Лукьяненко понадобилось пародировать Стругацких – ничего похожего на это лубочный псевдокоммунизм у них не было, не говоря уже о внешней политике. Земляне Мира Полдня с огромной осторожностью вмешивались в политическую и общественную жизнь других планет (вспомнить хотя бы негодование Максима из «Обитаемого острова» по поводу того, как Земля не желает покончить с террором и разрухой на Саракше). О войне или какой-то другой конфронтации с равной по развитию расой и речи не могло быть – в крайнем случае, следовал разрыв дипломатических отношений (с тагорянами? не помню..) Геометры же агрессивно навязывают свою идеологию всем расам, что встречаются им на пути, низводя развитые до средневекового уровня и промывая населению мозги. Отчасти в этом проглядываются даже некоторые элементы расизма – инопланетяне выполняют в обществе Геометров определенные функции, словно биологически специализированные «касты» (например, Гибкие фактически выполняют функцию сторожевых собак). Причем функции эти, похоже, чаще всего опасны и не связаны с интеллектуальным трудом – проще говоря, с человеческой точки зрения, унизительны. В Мире Полдня такое было бы в принципе невозможно, да и не имело бы смысла, ибо для этого существуют роботы; к тому же, и человек XXII века – одна из самых живучих разумных тварей в Галактике благодаря «фукамизации».

Так зачем автор создал эту пародию? Выразил скепсис по поводу этого направления развития человечества? Ну и зря, в общем-то, выразил. Конечно, в реальности люди испоганят любую идею, но и обществу Полдня далеко до абсолютного идеала – единичные патологии встречаются и там (вспомнить, хотя бы головную боль всех педагогов – бунтаря Абалкина из «Жука в муравейнике»; случай, конечно, особый, но все же…) Институт наставничества противен индивидуалисту Лукьяненко и его герою? А не смущает его, что свобода родителей воспитывать своих детей часто перечеркивает свободу детей получить нормальное воспитание? Да, родители, в отличие от учителей, будут любить ребенка… скорее всего. Но даже любовь ничего не гарантирует – благими намерениями вымощена дорога в Ад. Вопрос в адекватности осуществляющего воспитание. Даже чтобы управлять автомобилем, человек должен что-то доказать обществу, получив права. А чтобы получить в полное распоряжение будущего человека – достаточно суметь произвести его на свет. Да, социальные службы бдят (и часто совершенно не по делу), но реагируют они в основном на явные проблемы – вредные привычки родителей, низкий доход, следы серьезных побоев у ребенка. Но существует тысяча проблем, которые под силу распознать внешне только хорошему психологу – пока, конечно, ошибки воспитания не начинают приносить плоды. Вечный образ триллеров и психологических романов – «внешне благополучная семья», за показным благополучием которой может крыться все что угодно: религиозный фанатизм, извращенный садизм…

Так что в обществе, избавившемся от крупных недостатков – организованной преступности, терроризма и т. д. – подобная модель воспитания представляется мне оптимальной. Потому, что мелкие домашние тираны и бездарные родители всегда были и будут – ибо такова природа человека, неидеального по сути. В реальном же мире врачам (то есть социуму в целом) предстоит сначала исцелиться самим.

Все это, конечно, не оправдывает бредового фашистского мира Геометров – но это лишь пародия, ничего больше. Хотя, с другой стороны, можно усмотреть в этом и признаки политической сатиры на США как самопровозглашенного «мирового жандарма», несущего «Дружбу» (т. наз. «демократию») в недостаточно дружелюбные страны с избытком нефти и социализма. Тогда да, примитивно, но в точку. Впрочем, таковы законы любой империи – ничего нового XX век здесь не принес.

А может быть, это и пародия на Советский Союз – как если бы настоящий коммунизм в основе Мира Полдня подменить оголтелым сталинизмом. Ну да, проживи Сталин тысячу лет, наша планета точно была бы похожа на мир Геометров. Но СССР знал разные времена с разными перегибами в политике. Да и стоит ли распространять отдельные идеологические извращения в отдельно взятой стране на идею коммунизма в целом? Если один раз человечество свернуло на неправильный путь – может быть, следующая попытка будет удачнее?

Не стоит пинать Мир Полдня. Может быть, когда-нибудь люди все-таки объединятся, чтобы быть людьми, а не для того, чтобы стать одним большим монстром? Хочу верить.

В общем, последние две части – приключения Гулливера на планете разносчиков «братской помощи». Экскурсия, понемногу перерастающая в боевик, и обрывающаяся на полуслове – продолжение следует. Но первую половину, даже несмотря на нудноватые зарисовки из жизни пилотов-звездолетчиков, читать было интереснее. Уж слишком Лукьяненко увлекся пародированием Стругацких.

Порадовали отдельные находки – способность людей переносить «джамп» (гиперпространственный прыжок, эффект которого для остальных рас весьма плачевен – примерно см. «Долгий джонт» Стивена Кинга). Интересен симбионт куалькуа – правда, очень похож на симбионтов из комиксов Marvel (комиксы, впрочем, в год написания романа в России были не так популярны, как сейчас, хотя по НТВ шел «Человек-Паук», в котором тема симбионтов была раскрыта чуть более, чем полностью). Но куалькуа, к счастью, не так зловредны, как марвеловские симбионты, они – раса бесстрастных наблюдателей, что очень любопытно с психологической точки зрения.

Резанул глаз один момент – в будущем дороги России бороздят «Волги» и «Жигули», причем массово. Конечно, снятия с производства «Волг» автор предвидеть никак не мог, но «Жигули» уже, если я не ошибаюсь, в 80-х перестали существовать, как официальный бренд, и экспортное название «Лада» стало единственно правильным. То ли Лукьяненко считает ВАЗовскую классику неубиваемой настолько, чтобы дожить до конца XXI века, то ли наоборот, настолько пессимистичен, что предрекает россиянам и в будущем ездить на тех же «семерках» и «четверках».

Итог: космический шпионский боевик, неожиданно сменяющийся сомнительной пародийной антиутопией. Предварительная оценка – 7 из 10 (нормально). А вообще – судить половину романа – странное занятие.

На этот раз По предлагает читателю практически научно-фантастический хоррор – речь в этом коротком рассказе идет об оживлении трупа при помощи гипноза. Рассказ очень обстоятельно описывает процесс, что порадует любителей ужасов и может реально напугать впечатлительного читателя – ну, или надолго испортить ему аппетит. Фирменная атмосфера упадка, смерти и безнадежности присутствует в особо крупных размерах. Писать об этом рассказе, в общем-то нечего – автор пофантазировал немного на тему гипноза и некромантии, точнее, на тему совмещения этих дисциплин. Получилось неплохо (и у автора, и у героев).

Итог: готично-медицинский кошмар.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов» (читал первый раз тогда же, когда и всего По – где-то в седьмом классе).

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

«Но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший.» (Н. В. Гоголь, «Страшная месть»)

Из всех русских классиков, на мой взгляд, Андреев писал наиболее страшные рассказы и повести – с ним в этом плане может сравниться разве что Гоголь. Да, кошмары Андреева чаще всего иного толка, они сюрреалистичны и фантасмагоричны, в них меньше традиционных мифологических образов, на которых обычно строится литература ужасов. Но как минимум один из них можно назвать классикой мистического ужаса – и это «Елеазар».

Максим Горький писал, что Елеазар, возможно, является лучшим произведением о смерти в мировой литературе. И действительно, этот рассказ буквально пропитан фатализмом и ощущением страшной неизбежности. Большая часть рассказа – повторяющиеся, создающие эффект нагнетания описания Елеазара и его взгляда. И если внешность воскресшего наделяется подчеркнуто телесными, трупными чертами – «тяжелый», «тучный», «сине-багровая рука» и т. д., то взгляд Елеазара наоборот, воплощает нечто чуждое материальному миру – пустоту и бесконечность. Однако это сливается в едином образе смерти, как ее приметы в обоих мирах, физическом и духовном – то вдруг Елеазар, словно питаясь тьмой, становится больше в сумерках, то взгляд его наполняет людей физическим ощущением могильного холода. Подробно и многословно пытается автор передать невозможный ужас этого взгляда – в результате получаются почти стихи, в которых слышны отголоски Книги Экклезиаста: «…ибо не стало времени, и сблизилось начало каждой вещи с концом ее: еще только строилось здание, и строители еще стучали молотками, а уж виделись развалины его и пустота на месте развалин; еще только рождался человек, а над головою его зажигались погребальные свечи, и уже тухли они, и уже пустота становилась на месте человека и погребальных свечей…»

Нагнетание безысходности и неизбежности начинается с первых строк. Автор возвещает о «зловещих странностях» воскресшего как бы раньше, чем это замечают персонажи рассказа. С самого начала читатель подготовлен к явлению какой-то чудовищной тайны, которая и раскрывается неумолимо и пугающе, не в силах раскрыться до конца. В этом, пожалуй, и есть главное отличие «Елеазара» от типичного мистического рассказа ужасов: здесь нет грани, за которой заканчивается нормальная обыденная реальность и начинается сверхъестественный ужас. Точнее, граница эта вынесена за пределы повествования – оно об ужасе свершившемся и только о нем. Если провести аналогию с кинематографом – перед нами не стандартный фильм ужасов, в котором до условного «поворота не туда» или открытия «ящика Пандоры» все более-менее нормально, а артхаусный сюрреалистический кошмар, с первых кадров взрывающийся шокирующей фантасмагорией.

Впрочем, сюрреализм – это скорее о «Красном смехе», другом, не менее страшном и не менее замечательном произведении Андреева. «Елеазар», на первый взгляд, не так уж далек от реальности. Но не сгустил ли автор краски?

Дело в том, что, хотя обычно человек не думает о смерти, но и полностью абстрагироваться от нее не может. Да, никакой уверенности в своем бессмертии у человека, если он только не религиозный фанатик, нет. В глубине души каждый одержим танатофобией, ибо это проистекает из примитивнейших инстинктов. Отсюда и характерная жажда «оставить свой след в мире»; здесь берут начало побуждения и альтруиста и эгоиста; на осознании конечности бытия базируется мировая философия. Все, что делает в жизни человек, он делает перед лицом неминуемой смерти; и подсознательно он чувствует это, если даже не задумывается. Тем более, может ли человека ужаснуть отдаленная перспектива гибели человечества и Вселенной?

И не надо никакого страшного вестника смерти – мысль о конечности бытия элементарна. Просто человеческая психика хорошо защищена от таких мыслей – иначе люди давно вымерли бы от тоски и ужаса. И разве так непереносимо пугает людей Ничто, если некоторые добровольно уходят в него?

Или же все-таки Елеазар нес в себе какую-то иную тайну, кроме небытия, и три дня не стали для него одним мигом от смерти до воскрешения? Но если для автора «непостижимое там» — не просто небытие, то рассказ теряет всякий философский смысл и становится просто пугающим мысленным экспериментом, наподобие «Долгого джонта» Кинга. Максимилиан Волошин в статье о «Елеазаре» Андреева указывает на наиболее вероятный первоисточник подобной трактовки библейского образа – поэму Дьеркса «Лазарь». Но дело-то как раз в том, что у Дьеркса Лазарь за гробом познал божественную истину, знание которой и сделало для него дальнейшее существование в нашем мире непереносимым страданием. Его стремление к солнцу – стремление к обретенной и утраченной гармонии единения с Богом. Елеазар Андреева просто движется на свет солнца, слепо, как насекомое, потому что только его слепящий свет способен на время изгнать из его души холод могилы и дать ему возможность почувствовать реальность своего существования.

Собственно, единственную нормальную реакцию на взгляд Елеазара мы можем видеть на примере Цезаря. Его поведение и чувства абсолютно психологически достоверны. Но как получилось, что раньше Елеазару попадались только ипохондрики и невротики?

Итог: очередная характерная для Леонида Андреева провокационная трактовка библейского сюжета. По сути – изложение идей Книги Экклезиаста в форме рассказа ужасов. Рассказ действительно обладает гипнотическим эффектом, внушающим чувство мистического страха – если не вдумываться в психологические тонкости. Один из самых страшных рассказов русской литературы, по нагнетанию зловещей атмосферы сравнимый разве что со «Страшной местью» Гоголя.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Рассказ разочаровал. По сути, это обычный пересказ детской страшилки – во «взрослой», разумеется, литературной обработке. Да, при желании можно сколько угодно искать скрытый смысл, вводить мотив ответственности родителей… Но это стандартная для таких историй ситуация –

Что до страха, то в первую очередь он вызывается здесь спекуляцией на родительских фобиях, что, в принципе, тоже не есть хорошо.

Итог: удивляет не то, что Стивен Кинг написал слабый рассказ. Удивляет популярность этого рассказа как эталонного хоррора.

Оценка произведению: 6 из 10 (выше среднего).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Еще одна вариация на тему волшебной возлюбленной. В школьные годы, помню, читал как-то сборник японских легенд под названием «Хёрай» (если кто помнит, желтенький, с цветными иллюстрациями), там была похожая легенда про Юки-Онну, снежную женщину, богиню зимы – вот та история, похожая по сюжету, больше впечатлила. Здесь же все какое-то искусственное, проторомантизм, не освободившийся от дремотных оков классицистической идиллии. Все слишком наигранно и слащаво, даже с учетом времени написания.

Итог стилистически устаревшая и скучная сказка о любви.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 5 из 10 (посредственно).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (совсем не страшно).

Говорят, лунатики могут удивительно ловко перемещаться по крышам и карнизам, потому что спят и не чувствуют опасности. Так и человек живет легко и просто – пока не задумывается о смысле жизни, и, в конечном итоге, о смерти. Тут-то и оказывается, как в песне Сплина: «Жизнь – это постоянное, жизнь – это невозможное…» и т. д.

Смерть как конечная и главная тайна бытия – не новая идея для философии. У многих истина неразрывно связана со смертью – взять хотя бы творчество Егора Летова – ибо более глубокой неизвестности, чем смерть, невозможно себе представить.

Рассказ является некой суммой «Встроенного напоминателя» и «Спи». Тема бессознательного существования перекликается с мотивом «memento mori». Однако рассказ объемен и многословен (даже разделен на главы!), а идея раскрыта довольно небрежно. К тому же, неясно, что же предлагает автор – ведь не уснув вновь, нельзя пройти по карнизу.

Итог: неплохая, но затянутая философская зарисовка, составленная из идей Кастанеды и более ранних рассказов самого автора.

Еще одно произведение о побеге от серой реальности и обывательского мира. Правда, в отличие от «Желтой стрелы» совсем не такой оптимистичный.

Политического смысла, я, честно говоря, не увидел – может потому, что не уловил метафоры, будучи бесконечно далеким от Набокова с его велосипедами. Если двухколесный транспорт еще можно за уши притянуть к аллегорическому изображению эмиграции, то чего в бочках с огурцами советского, я не понимаю.

Ну а вообще – повесть о том, что каждый рискует с возрастом запутаться в повседневности и деградировать. Перестать видеть красоту и бесконечность мира, зациклившись на бытовых проблемах. И только память о красоте и свободе может стать спасением от окончательной гибели души.

Печально только, что сарай номер XII находит свободу лишь посмертно. Метафора Рая? Или более удачная инкарнация (но в таком случае, приключения сарая еще не окончены)? Уж очень мрачным получился образ.

Итог: еще одно характерное для раннего Пелевина произведение о том, как сложно сохранить духовную свободу и трезвый взгляд на жизнь в окружении деградирующих личностей и однообразного быта.

Повесть прочитал совсем недавно, хотя в общих чертах знал и сюжет и основную идею – из критики да из песни Арии «Горящая стрела», написанной Маргаритой Пушкиной как раз мо мотивам этой повести. Собственно, из песни о ней впервые и узнал, еще не зная, кто такой Пелевин вообще. Потом как-то подбирался к повести в студенческие годы, но все откладывал на потом – вещь короткая, прочитать всегда успею – и вот добрался.

Поезд как метафора общественной жизни – образ напрашивающийся. У Пушкина, помнится, на этот случай была телега – но то было иное время, а в нашу эпоху массового человека нужен поезд. Что же такое «Желтая стрела»? Если смотреть поверхностно – замороченная перестройкой и политическими переворотами Россия, потерявшая цель и ориентиры и на полном ходу въезжающая в катастрофические 90-е. Если смотреть более глубоко – человечество, как таковое, живущее в массе полубессознательно, под управлением животных инстинктов; ведомое кучей крупных и мелких «фюреров»; не желающее видеть окружающий мир таковым, как он есть и задумываться, для чего мы все здесь; и уж тем более не задумывающееся о конечности своего бытия (на этот счет у Пелевина есть еще рассказ «Тарзанка»).

Смысл повести – в необходимости осознанного существования, избавления от иллюзий и повседневной суеты, поглощающей личность. «Ехать в поезде и не быть его пассажиром» — то есть отдавать себе отчет, что то, что тебя окружает – не есть ты сам. Здесь Пелевин изящно предвосхитил знаменитую проповедь Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба». Впрочем, Пелевин оптимистичнее – в соответствии с близким ему буддийским учением, конечной целью он видит побег из поезда, то есть просветление, освобождение от оков пространства и времени, окончательную духовную свободу.

Но буддийскими нравоучениями «Желтая стрела» не ограничивается. Сильна в повести и сатирическая составляющая. Атмосфера обреченности и странных метаний в поезде, так знакомая пережившим 90-е, напоминает песню Nautilus Pompilius «Титаник» — то же ощущение движения к неведомой и страшной цели, та же бессмысленная и злобная суета перед лицом смертельной опасности. Дельцы и аферисты предстают жалкими с их хитрыми планами продажи алюминиевых ложек и дверных ручек. Радует и матерная этимология слова «бизнес» (мне самому в детстве, возможно, в силу советского воспитания, это слово казалось отвратительным на слух и напоминало другое слово, созвучное, но нецензурное, которым в народе именуют акт и процесс хищения). Иронизирует автор и над «протестным искусством» заодно с пропагандой «духовности» — расписывающий пивные банки-сувениры смелыми «антисистемными» лозунгами человек признается, что делает это лишь из-за популярности таких настроений, чтобы заработать. Актуально в начале 90-х, когда стало можно говорить что угодно и сразу стало очень много «антисоветчиков» и прочих «смелых» деятелей, которые раньше были удивительно лояльны. Да и сейчас, когда протест вновь стал модным брендом и некоторые на нем неплохо зарабатывают. Тема будет развита Пелевиным в «Generation П», в рассуждениях об альтернативной музыке.

Очень показательна сцена разговора девочки с матерью. Девочка хочет покинуть однообразную унылую повседневность поезда, но мать уже не может представить иного, чем смерть, избавления от рутины и несвободы. Для повзрослевшего и погрязшего человека немыслимо ничто другое, кроме окружающего его ежедневно скучного мирка, даже если во всех окнах мелькают бескрайние просторы – он уже научился их не видеть, для своего же удобства.

Итог: одна из лучших философских повестей Пелевина. Заслуженно культовая вещь.

«Из-под колес разлетается пыль,

Оркестр играет кадриль,

За спиной догорают мосты,

Дорога лежит в тартарары…»

(из песни гр. «Крематорий»)

Пока читал, все время думал – что же мне напоминает этот рассказ? Прочитал и вспомнил – «Фауста» Гете. Общая суть та же – найти мгновение счастья, которое хотелось бы остановить. Но в прочтении Блоха легенда видоизменяется, и его Дьявол загоняет героя в ловушку, искушая его не смертью, но жизнью. Найдет он этот миг, или нет, но поиск земного счастья приведет его прямо в ад. Впрочем, как и герой народных легенд, герой рассказа Мартин оказался хитроумен и привел эту историю к неожиданному итогу. Считать это хэппи-эндом или нет – это вопрос к читателю.

Что касается ужасов, несмотря на авторство Блоха, их здесь не найти: «Поезд в Ад» — обычная философская притча, и на создание пугающих образов и атмосферы автор заморачиваться не стал.

Итог: Фауст, как машинист «Желтой Стрелы», совершенно бессмертен.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

«Крысы в стенах» читал еще в студенческие годы, курсе на втором, и недавно перечитал. Все-таки люблю я этот рассказ, несмотря на то, что это типичнейший, шаблонный ужастик Лавкрафта. Страшное наследство, древности, нечестивые ритуалы – все включено. Однако есть мелочи, лично для меня этот рассказ выделяющие. Первое – сон главного героя. Сны, видения и прочая психоделия у автора получаются на «отлично». Дело в том, что Лавкрафт, на мой взгляд, король описаний – придумывать необычных монстров, колдовские ритуалы, потусторонние миры у него получается куда как лучше, чем сюжеты рассказов. Возвращаясь ко сну – образ чудовища, пасущего жуткий скот и гибнущего вместе с ним, крайне необычен и вызывает какие-то смутные ассоциации с творчеством Эдгара По, как образ упадка и обреченности. И пусть дальше все получает «реалистичную» трактовку – картинка врезается в память надолго.

Ну, второе – это, конечно, няшный котик. Кошки, как древние противники злой магии – тема старая, но мне, как любителю кошек, было приятно читать про героическую зверушку.

Что касается «страшности» рассказа – здесь все стандартно для автора, если вам близок классический готический ужас с обязательными кошмарными снами, медленно наступающим безумием героя-рассказчика и, конечно, стереотипным проклятым поместьем в котором творится чертовщина – может пощекотать нервы. Суровые реалисты и любители кровищщщи идут мимо.

Итог: эталонный лавкрафтианский хоррор, очень типичный, но местами оригинальный.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Без преувеличения, одна из лучших вещей Пелевина. Можно было бы сказать, что это эдакий «Бойцовский клуб», только… про цыплят. Но «Бойцовский клуб» был опубликован шестью годами позже…

«Затворник и Шестипалый» — это притча о «духовных практиках», и, так сказать, «духовных практикантах». Цыпленок-бройлер – это будущее блюдо или все же птица? Человек – расходный материал цивилизации или — ?

Что сразу радует в этой повести – юмор. Серьезнейшие метафизические проблемы автор исследует с улыбкой, постоянно иронизируя над пернатыми философами и их (читай – своими) идеями. Ирония и самоирония – это то, что не позволяет Пелевину скатиться до уровня пафосных шизотерических вероучителей, оставаясь поставщиком качественной художественной литературы. А юмор высочайшей пробы – быт «богов» (работников птицефабрики) глазами цыплят, куриные религии и политические системы, многочисленные исторические отсылки. А толкования разговоров рабочих и «божественные» песни?

Цыплята, движущиеся по конвейеру к «цеху номер один» — метафора человеческой цивилизации, превратившейся из способа существования в самоцель, системы, которая сама не знает, к чему стремится и старательно приближает катастрофу, думая только о самоутверждении и материальном обогащении. И можно выдумывать тысячу оправданий своего существования и хитрых полумер – только одна простая вещь спасет от окончательной гибели.

Итог: пелевинские цыплята пробивают скорлупу иллюзий — за 6 лет до «Бойцовского клуба» и за 9 лет до «Матрицы».

Первый раз я эту книгу даже не читал, а слушал в формате радиосериала на «Радио России», примерно учась где-то в 9-10 классе; в любом случае примерно через год ее радиосериал повторяли. «В бумаге» прочел только сейчас. Забавно – тогда книга показалась и более сложной, и более объемной.

«Жизнь насекомых» — это ранний Пелевин. Это значит, что массы эзотерических и философских отсылок мы здесь не обнаружим, по крайней мере, не в зашкаливающих количествах. Зато обнаружим концентрат из перестроечной/постсоветской чернухи. Хотя, в общем-то, «чернушность» здесь зависит скорее от точки зрения – обычные жизни, обычные смерти, обычные житейские глупости. Ничего запредельного здесь нет – просто картинки из бездарно прожитых судеб показаны в свете холодной мизантропии, подобном свету ламп в прозекторской. Вскрытие показало – людей не было, это были насекомые…

Впрочем, гордыня автору не свойственна – все люди в той или иной степени ничтожны перед Богом (судьбой, Природой, нужное подчеркнуть). Еще в эпиграфе сформулирована задача – показать насекомое в человеке, одно из примитивнейших природных начал, механичность бытия. Даже «люди духовные», по большей части, всего лишь мотыльки, летящие на иллюзорный свет. Чего уж говорить о прочих – потерявших смысл жизни в изнурительном труде жуках-навозниках, переполненных осознанием свой значимости муравьях-милитаристах, пьющих кровь комарах-бизнесменах…

Многие классики восторгались и ужасались одновременно тому, как сложна человеческая натура и велик дух человека. Пелевин «успокаивает» — все это справедливо для «сферического человека в вакууме», но не имеет никакого отношения к человеку реально существующему. Большинство людей – это только социальная функция, одна застывшая примитивная мысль, одно стремление: потреблять наркотик, убивать себя бессмысленной тяжелой работой, вредить всем окружающим по какой-то полузабытой обиде. Быть может, это само общество, вопреки воле любых координаторов подчиняющееся в первую очередь «закону джунглей», заставляет людей забыть, что они нечто большее, чем движимый инстинктами автомат. И тогда человека заменяет его «Йа» — социальная иллюзия себя, не что иное, как навозный шар, заслоняющий Солнце. С этого момента он разве что в спьяну, или в приступе ностальгии осмелится на миг вообразить себя мотыльком и сорваться в воображаемый полет. Following the Everlasting Flame, к Солнцу, которое мы потеряли.

Придавливая свинцовой тяжестью простого смысла, «Жизнь насекомых», поражает легкостью формы. Автор относит свой роман к сюрреализму; но по сути он балансирует между аллегорической притчей и настоящей фантастикой. Внутренние метаморфозы становятся внешними, персонажи – то людьми, похожими на насекомых, то насекомыми, похожими на людей, то на полном серьезе – оборотни, принимающие любой из обликов по желанию. Два мира растворяются друг в друге, они то видны одновременно, то попеременно, но существуют всегда, притворяясь друг другом. Здесь Пелевин использует прием диффузии реальностей, уже «обкатанный» им в «Принце госплана».

Книга получилась на редкость мрачной – в последующих романах Пелевина ирония все же преобладает над мизантропией и разоблачительным пафосом. Что можно понять – в молодости все уделяют пару лет бессмысленной, но полезной для самооценки борьбе с быдлом. Впрочем, есть теория, что книги могут менять людей к лучшему – писателям и критикам остается только надеяться, что в хотя бы целом эта теория верна…

Напоследок – ложка дегтя. Во второй половине XX века писать серьезную книгу без ненормативной лексики стало не модно. Хотя, конечно, понятно – начало 90-х, окончательное падение советской цензуры; тогда и не такое писали. И, в общем-то отрывок из «Посвящения Марку Аврелию» про пожарных – очень верная штука, постоянно напоминаю себе об этом, если хочется доказать кому-нибудь что-то бессмысленно принципиальное.

Вдобавок – мне не понравились отрывки про мотыльков. Все эти полеты к свету – как-то это получилось нравоучительно и заумно. Одна притча про цикаду, чуть не ставшую тараканом, перекрывает все эти построения. Понятное дело, что без сюжетной линии Мити и Димы роман стал бы концентрированной безнадегой, но мне порой хотелось пробежаться по этим главам «по диагонали». Да и вообще, в 16 лет мне казалось, что этот роман – сильнейший генератор «синдрома поисков глубокого смысла» и жутко закрученный магический реализм, а сейчас наоборот, подача авторских идей на фоне более поздних книг Пелевина кажется очень прямолинейной. Ведь, грубо говоря, «Жизнь насекомых» — сборник басен.

А вот еще один, самый явный недостаток – малый объем. Шесть часов радиосериала обернулись полутора сотнями страниц, а ведь казалось, что книга очень крупная. Из-за разницы в восприятии текста и голоса, или из-за чего-то еще, но осталось ощущение – чего-то не хватает. Материал-то неисчерпаемый – может быть, автор решил избежать скатывания философского романа в чистую сатиру?

Итог: несмотря на недостатки, «Жизнь насекомых» — одна из главных книг 90-х, хорошо дающая представление о перестроечном и постперестроечном обществе. Злая, остроумная – и намного более простая, чем кажется на первый взгляд.

Вот эта вещь по-настоящему страшна. Ибо вполне реалистическая история опасного психа, да еще и представляющая из себя взгляд на ситуацию «изнутри». То, как человек не борется с живущими в его душе демонами, а пытается как-то трансформировать свои болезненные наклонности, которые прорываются наружу – вот это кошмар. Потому, что попадется на жизненном пути такой вот гражданин, и не узнаешь, кто перед тобой, пока он тебя не зарежет. Ну что тут сказать – умели в эпоху декаданса конструировать действительно отвратительных персонажей.

Итог: история одной психической болезни.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Рассказ о противостоянии людей и чудовищ, что вполне ожидаемо для Баркера, по сути, посвящен проблеме толерантности. Чудовища выглядят страшновато и ведут себя угрожающе; но агрессивность людей оставляет куда более тяжелое впечатление. В принципе, все правильно – толпа «порядочных» обывателей в состоянии бесноватой нетерпимости демонстрирует в разы больший градус неадеквата, чем представители любых меньшинств. Хуже обывателя, ревностно охраняющего свое примитивное представление о мире, может быть разве что религиозный фанатик.

Можно посмотреть на рассказ иначе, через метафору «отцовства». Монстры – это природа, породившая человека и теперь видящаяся ему опасным врагом, от которого «не стоит ждать милостей» и которого нужно нещадно грабить, отстреливая редких животных, меняя русла рек, выливая в эти реки промышленные отходы и т. д. Не случайно на стороне монстров именно женщина – архетипическая ведьма, жрица природы. (Кстати, трансформация представления о ведьме как о «ведающей» мистические тайны природных сил в представление о ней как о прислужнице Сатаны, иллюстрирует на уровне коллективного бессознательного мутацию отношения к природе в сознании европейца).

Итог: несколько сумбурный рассказ о чудовищах и чудовищном к ним отношении. Одно только непонятно – причем здесь кожа-то?

Прочитано благодаря списку «399 темных рассказов» Вертера де Гете».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 10 (жутковато).

Посмотрев отзывы, пребываю в добродушно-ехидном недоумении. А чего же вы хотели, это же Баркер, это же по определению КИШКИМОЗГИ18+. Хорошо, хоть без гомосексуалистов обошлось. Хотя образ жены кладбищенского сторожа, возможно, проливает свет на некоторых роящихся в голове автора тараканов – пугают его, похоже, женщины, пугают. Как и Николая Васильевича нашего Гоголя пугали. Видимо, чтобы писать хороший хоррор, надо быть женоненавистником?

А в целом, ничего так история, готичная. Не сказать, чтобы сильно страшная, да и не сказать, чтобы такая уж противная – недостаточно у меня, видимо, извращенное воображение, не могу все это себе представить «рельефно». Да и к тому же, извращениям предаются именно злодеи, им положено. Или это не рассказ ужасов? Другое дело, когда в «Свином кровавом блюзе» даже главный герой как-то двусмысленно поглядывал на мальчиков – вот этот момент, конечно, коробит.

Итог: атмосферная и оригинальная стилизация под готическую новеллу. Но очень сильно на любителя, с крепкими нервами и желудком.

Прочитал благодаря списку Вертера де Гете «399 лучших «темных» рассказов»

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).