Это книга с очень длинным шлейфом, как хорошие духи. Длинная, тягучая, подробная до безумия. И сначала тебе она не нравится. И потом она тебе не нравится. И чуть позже она тебе не нравится. А через месяц ты понимаешь, что она гениальная. Такое же у меня было с фильмом «Убийство Джесси Джеймса».

Удивительно, как Ирвинг все незаконченные линии, все обрывки, воспоминания, слухи и слова сумел внести в эти последние полторы странички огромного тома, и как ты вдруг понимаешь, что бог тут, в общем-то, ни при чём, а мальчик Оуэн Мини — это и есть некое воплощение человека-бога, человека-судьбы. И когда Мини подпрыгивает и взлетает над вьетнамскими детьми, тебе хочется закрыть книгу, чтобы не знать того, что произошло на самой последней странице. Пусть летит.

Чудесная книга, чудесная. Светлая, необыкновенно светлая. Кажется: сейчас, вот сейчас произойдёт трагедия, сейчас всё будет плохо и ужасно, но из «Правил Дома сидра» бьёт свет, бьёт необыкновенным лучом. Эта книга ценна маленькими историями, вложенными в неё, блестящими маленькими историями, составляющими этот величественный, великолепный мир Ирвинга. Особенно потрясает та маленькая история, когда герой узнаёт, что у него — болезнь Альцгеймера, и радуется, и все радуются, и это счастье сквозь слёзы, потому что он же не пьяница, он не идиот, он просто болен, и значит — им можно гордиться, и пусть это страшная болезнь, но она означает, что он не сломлен. И так все герои этой книги — они не сломлены. Они прекрасны.

Значительно более слабый роман, чем прочитанные мной ранее «Молитва об Оуэне Мини» и «Правила Дома сидра», Даже не верится, что его писала та же рука. Да, кстати, о руке. Слишком много замешано вокруг руки в этой книге, слишком много подробностей, не несущих ни смысловой нагрузки, ни сюжетной линии, ни каких-то стилистических щедрот. Просто мастер расслабился, и от него срочно требовался новый роман, издатель звонил и писал, говорил — где, где роман, и мастер быстренько написал душещипательную, мастерски исполненную, но пустую историю.

Ну, неплохая книжка для детей, скажем, 10-15 лет. Захватывающая, интересная (особенно внутренняя история, которую читает мальчик, а не основная сюжетная линия), читать приятно, местами остроумно, местами просто умно, может чему-то научить ребёнка. С другой стороны, я чудовищно разочарован концовкой. Потому что волшебная сказка — а это именно волшебная сказка — должна заканчиваться хотя бы намёком на волшебство, а не банальным возвращением всего на круги своя. Гм.

Вот же не ждал. Мне очень понравились «Молитва об Оуэне Мини» и «Правила Дома Сидра», и я подумать не мог, что самый знаменитый, самый раскрученный роман Ирвинга «Мир глазами Гарпа» — это такая затянутая бессмысленная и картонная муть. В «Оуэне мини» и «Правилах» у героев была цель, смысл жизни. Вся система, всё их существование строилось, как пирамида, для того, чтобы привести их к самому важному кирпичу, к венчающему башню флагу, к Эвересту. У Гарпа же нет никакой цели. Роман — это набор практически несвязанных между собой глав, роялей в кустах и абсурдных ситуаций, в результате которых Гарп становится помесью рохли и размазни, а потом внезапно погибает (причём тоже картонно до невозможности). Может, я чего-то не понимаю. Но это не роман, а средней осмысленности набор слов. Впрочем, помнится, что у весьма уважаемого мной Мураками самый известный роман «Норвежский лес» — тоже адский бред. Пипл хавает, что тут.

Довольно простой, но хороший роман. История создания знаменитой картины Яна Вермеера Дельфтского «Девушка с жемчужной серёжкой». Надо будет теперь посмотреть экранизацию, там же Скарлет Йоханссон ещё не похудевшая и потому прекрасная. После прочтения книги безумно интересно рассматривать картины Вермеера — я вдруг осознал, что львиная их доля действительно написана у одного-единственного окна с одного-единственного ракурса — мастер просто менял интерьеры, создавая ощущение разных комнат. Книга не очень интересна сюжетом, но безумно захватывает подробностями жизни Голландии XVII века, описаниями работы художника, причудами, обычаями. Это такая книга, как картина Вермеера. Сюжет простой, но детали в интерьере прекрасны.

Странно. С одной стороны, читается хорошо, даже интересно (хотя, в принципе, в книге ничего не происходит). Бодренько так написано.

С другой стороы герои этого романа — дрянь. Все. Люди, которые ничего не делают, ничего не несут в мир, жизнь которых — бессмысленное прожигание всего. Они не думают, не делают, не создают. Они просто зассали, простите, жить в окружающем мире и сбежали вместо того, чтобы попытаться что-то изменить. Я искренне считаю, что героев этого романа — всех — нужно отправить на принудительные работы. Шить воротнички. Или собирать приёмники. Или пахать землю. Пустые оболочки, пустые, надуманные проблемы. Когда шведов сожрала акула, я даже порадовался — ну хоть чуть-чуть их меньше стало. Этих мудаков. Причём никто из остальных мудаков даже не зашёл проведать умирающего камрада. Потому что это уже сложно. Это уже надо поднатужиться.

В общем, суть в том, что при всём уважении к Гарленду я не могу понять, зачем описывать этих людей. Они не достойны книги.

Каждая книга Зотова — это книга Зотова. То есть он настолько характерен, что его невозможно ни с кем перепутать, и от книги к книге он не становится хуже или лучше. Просто если вам нравится один роман Зотова, вам понравится и другой. В той или иной мере. Индивидуально выработанный стиль. Как всегда местами очень смешной, местами слишком топорный стёб над всем и вся, социальная составляющая, сострадающая Смерть, четыре трагикомических всадника Апокалипсиса, отсылки к реальности и прочтение на одном дыхании. Надежды оправданы.

Это не роман. Это лекция.

Глава 1. Движуха

Глава 2. Движуха

Глава 3. Улл читает Раме, Софи, Эзу, Тару и Тету лекцию о дайвинге

Глава 4. Улл читает Раме, Софи, Эзу, Тару и Тету лекцию о лимбо и вампонавигаторах

Глава 5. Движуха

Глава 6. Улл читает Раме, Софи, Эзу, Тару и Тету лекцию о золотом парашюте

Глава 7. Софи читает Раме лекцию о Великой Мыши

Глава 8. Энлиль Маратович читает Раме лекцию об Ацтланском календаре

Глава 9. Движуха

Глава 10. Тет, а затем и Софи читают Раме лекцию о всякой всячине

Глава 11. Дракула читает Раме и Гере лекцию о страдании

Глава 12. Энлиль Маратович читает Раме лекцию о халдеях

Глава 13. Озирис читает Раме лекцию о Великом Вампире

Глава 14. Озирис читает Раме лекцию о Тайном Чёрном пути

Глава 15. Бэтман Аполло читает Раме лекцию об undead, страдании и сердцах

Глава 16. Софи читает Раме лекцию о том же самом

Глава 17. Движуха

То, что я называю «движуха» — просто несколько лекций поменьше, втиснутых в одну главу.

И, как и полагается лекциям, никакой информации ни одна из них не даёт.

В романах Джерома переплетены две грани его таланта — искромётный юмор, сатира, умение подметить смешное в повседневном — и философско-печальные размышления о том, как несовершенен мир. В принципе, обе эти грани стремятся к одной цели. Но ироничные моменты читать значительно интереснее, нежели «размышлительные». Роман «Как мы писали роман» практически полностью построен на историях, над которыми нужно задумываться, а не смеяться. Это такой непривычно печальный Джером. Хороший, правильный, но заставляющий постоянно вспоминать «Трое в лодке» и сожалеть, что «Как мы писали роман» значительно слабее.

Очень слабый роман. Почти как дебютный мьевиллевский «Крысолов». Такое ощущение, что Мьевиль просто взял «Задверье» Геймана и спёр оттуда линии действия и часть персонажей. Только «Задверье» прекрасно, а «Кракен» — нудная, растянутая, неостроумная, чуть более чем бессмысленная книга. Даже соответствия по героям есть (Билли списан с Ричарда, Дейн с Маркиза, Госс и Сабби с Крупа и Вандермара и так далее).

Второй момент — это через каждые два строки повторящаяся мысль «что-то надвигается». Надвигается что-то. Вау, смотрите, что-то. Надвигается. Что-то там надвигается. А что? Ну, что-то. Вы знаете, что. Надвигается. Диалоги на 70% пустые, не несущие никакой информации, мутные, непродуманные. Герои картонные, не вызывают интереса.

Не-не-не. По сравнению с кробюзонской трилогией — ужасно.

Я уже писал: Елизаров — мастер крупной формы. «Библиотекарь», «Мультики» и «Пастернак» хороши (особенно первый), и «Ногти» ещё. Но все — исключений не припомню — рассказы Михаила мне кажутся ужасными. Бессмысленными, ни о чём не говорящими. Пустыми. Да, спасибо, я помню, что девяностых было херово, очень херово. Я не уверен, что мне имеет смысл об этом прямым, несколько туповатым языком напоминать.

Удивительно, но мне понравилось. Из творчества сестёр Бронте до того я читал лишь классический роман «Джейн Эйр», написанный Шарлоттой. Теперь познакомился и с Эмили. «Грозовой перевал» — это канонический пример того, каким должен быть романтический викторианский роман. Характерный, абсолютный негодяй Хитклифф (тем не менее, с полным пониманием того, что его сделало негодяем), сторонний рассказчик Локвуд, нежная красавица Изабелла — все эти фигуры нашли потом сотни воплощений в других романах позднего романтизма и последующих течений. Но Эмили Бронте уже об этом не узнала. А мне — спустя 165 лет — роман доставил несколько дней огромного удовольствия.

Хороший роман. Смешной, грустный и очень правильный, как правильными могут быть, в принципе, все книги о любви. А это книга именно о любви, хотя кто-то может сказать: как же так, герой же такой ловелас, он же рассеивается между всеми подряд, он же тащится за каждой юбкой и не думает ни о чём другом, но роман — о любви по совершенно другой причине. И эту причину довольно трудно объяснить какими-то логическими выкладками, поскольку она записана между слов, между строк, между страниц. А когда идея записана между строк, и ты её видишь, чувствуешь, понимаешь, это означает одно: это хорошая книга.

В принципе, роман «Беатриче и Вергилий» произвёл на меня ровно такое же ощущение, что и некогда «Жизнь Пи». Много, очень много слов ни о чём, вписанные в абсолютно картонную, неестественную историю. Мартел хочет показать Холокост? Чтобы его показать, он пишет книгу, не имеющую к последнему никакого отношения, а затем сбоку прищепкой прикрепляет, собственно, тему. Есть и ещё один момент: книги, которые писатели пишут о писателях, почти всегда одинаково штампованны и напоминают голливудский фильм, в котором писатель уезжает в лес за вдохновением, а там на него нападают монстры.

Очень хорошо видно, что «Брабантские сказки» — это книга ранних произведений де Костера. Но, что самое странное, по его ещё более раннему сборнику — «Фламандским легендам» — этого не видно. Язык «Брабантских сказок» проще, беднее, наивнее, чем в знаменитом «Тиле Уленшпигеле», здесь нет ещё ни той глубокой чувственности, ни здорового пафоса, ни настоящей любви. «Брабанские сказки», в принципе, — это сборник викторианских рассказов, написанных ещё не слишком уверенным пером, в котором уже чувствуется грядущая сила, но нет опыта и точного понимания цели. И всё равно ура издательству «Текст». Увидеть новопереведенную книгу де Костера в 2010-х, когда издаётся сплошной «с.т.о.ч.к.е.р.» — это прекрасно.

Ранний роман Иванова, который многие, очень многие ругали. Мне говорили — читай всего Иванова, только «Общагу-на-Крови» не читай. А я прочёл, и мне понравилось. Это книга, конечно, не об общаге. По общагой здесь понимается некий микрокосм, символизирующий наше общество в целом, его упадок и надежду. Это книга о государстве, в котором, если и возникает что-то честное, что-то надёжное, что-то пытающееся вырваться из замкнутого круга и начать нести свет, то его тут же убивают. Чтобы не было повадно. Чтобы и дальше можно было жить в вечной Общаге-на-Крови и не париться. Сейчас, в 2013-м, как нельзя актуально.

Ну... Так... Так себе. Читается неотрывно за один день. Интереснейшая атмосфера, клёвые герои, очень жизненное поведение и отношение, занимательные будни послевоенной Осетии. Но до последней страницы я честно ждал, когда же закончится экспозиция, равномерно разведённая с завязкой. А они так и не закончились.

Продолжаем двигаться по классике. Из многих источников я слышал о злодее Свенгали, его имя стало нарицательным, он приводится в качестве канонического примера негодяя, он фигурирует в песнях и книгах — и буду честен, именно ради Свенгали я взялся за «Трильби». Это очень смешной, нарочито растянутый и исключительно добрый викторианский роман, который и в самом деле значительно отличается от других произведений той эпохи. Художник Дюморье рисует милую, прелестную и хорошо ему знакомую богему, вписывая в неё столь характерных, столь ярких персонажей, что каждый из них достоен отдельной истории. Милая Трильби, романтичный Билли, могучий Таффи, затейники Зузу и Додор, спокойный и рассудительный Лэрд, и, конечно, негодяй Свенгали, тьма из тьмы, необычайно талантливый и столь же чудовищный человек — всё это архетипы, классические и очень разные. По-моему, Дюморье многое дал последующей литературе XX века. Потому что списывать его характеры можно даже сейчас.

Буэ-э-э-э-э-э. У Паланика или Коупленда есть сюжеты, есть изменение героев, есть то, к чему стремится или идёт герой, а вместе с ним — и читатель. Цель и движение могут нравится, могут — нет, но они есть. У Эллиса же на протяжении всего романа происходит бессмысленный [...]*, и никаких других слов я придумать не могу. Герой одевается, сидит в ресторанах, одевается, прихорашивается, сидит в ресторанах, трындит, одевается, сидит в ресторанах, одевается, раздевается, трахается, сидит в ресторанах, прихорашивается — это первую половину книги. Во второй к этому процессу прибавляются подробные, со смаком описания пыток и убийств. И так до конца. Герой не меняется ни на йоту, читать эти 450 страниц неимоверно скучно.

Если кто-то полагает, что «вау, это происходит не в реальности, а в воображении героя» — это открытие, ради которого стоит читать это говно, так я лучше «Игры разума» ещё разок пересмотрю. Там смысл есть. А тут — какая нахрен разница, где это происходит, это же однообразное мутное говно. Виртуальное оно или реальное, менее говном оно быть не прекращает.

И постскриптум по мотивам романа. Я вот сегодня на прогулку ходил. На мне были джинсы Alpha Industries, кроссовки Ralf Ringer, футболка Andre Star, рубашка Collins и простите, трусы Tonmas. Пойду-ка убью кого-нибудь.

---

* — исправлено модератором.

Очень английский роман. Или, точнее, британский, потому что там и Англия, и Шотландия, и Уэльс. До мозга костей британский, право слово. Размеренный, аккуратный, без резких движений, написанный по строгому этикету, с ложечкой, вилочкой и хваталочкой для устриц. И это очень, очень приятно.

Странно называть его фэнтези, потому что «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» — это в первую очередь альтернативная история. Расхождение с реальностью началось в XII веке, когда из не слишком активной по отношению к нашему миру ранее страны эльфов появился похищенный некогда эльфами мальчик, который принёс магию в Англию. В книге множество реальных исторических личностей; вообще, магия прекрасно вписана в реалии, в быт начала XIX века, в мир, где никакой магии вроде как и нет.

Кто-то скажет, что роман затянут. Ну и ладно. Всю его тыщу страниц очень приятно читать. Виват, мистер Стрендж. Виват, мистер Норрелл. Да здравствует аккуратная, вежливая, изящная английская магия!

Ну-у... Так себе. По-моему, сомнительной ценности книга. В принципе, социальный аспект понятен: Уэлш проводит параллель между героем, ведущим совершенно мерзостный образ жизни, и глистом, живущим в организме героя, и постепенно его пожирающим. В герое уживается внешнее сострадание и честность — с внутренней злобой, самомнением и ненавистью к миру; герой одновременно злой и хороший, отвратительный и интересный — и потому он получился живым, не картонным. Но в нём живёт картонный глист. И я не уверен, что мне хотелось читать про последнего. И про то, что герой — на самом деле тот же глист, только живущий вне себя.

Грустная книга. Мальчик-аутист, конечно, молодец. Он добивается своего, он выясняет всё, что нужно было выяснить, открывает правду о своей матери и находит её в городе. И кажется, что всё теперь изменится, что всё станет иначе, что он перебрался через преграду.

Но ничего не будет иначе. Эта маленькая локальная победа, служащая ему предметом гордости и радости, на самом деле — просто крошечный шажок, который здоровый человек сделал бы без всяких проблем.

Поэтому грустно. Пиррова победа.

Хорошая книга, которая пытается стать детективом, но затем отказывается от этого намерения. Девочка просто умная, просто умная, сильная и смелая, не чета остальным, и она хочет мстить, и она мстит, но месть — это просто маленький, едва заметный фон для человеческих отношений, для того, во что может превратиться семья, даже не семья, а весь мир вокруг в результате одной трагедии, которая так и останется во тьме времён, а смелая девочка просто проживёт этот эпизод и забудет.

Это книга о детях, которые пытаются не быть детьми. Это «Игра Эндера», которая решила не быть фантастической. И потому в эту книгу неожиданно веришь, и потому нет разочарования из-за её оборванности, неоконченности, непонятности. Просто ты понимаешь, что жизнь не всегда даёт ответы.

Наверное, стоило бы писать общий отзыв на всю трилогию, но всё-таки именно «Северное сияние» успели экранизировать без надежды на продолжение, и потому хочется просто сравнить книгу с фильмом. И вы знаете, мне понравились и фильм, и книга. Они отвечают друг другу, они выполняют задачи — сердце замирает во время сражения медведей как на бумаге, так и на экране. Пулман написал хорошую книгу не совсем для детей — слишком много в ней про трепанацию, кастрацию, отрубание голов и прочие радости, — и эта книга хороша как сама по себе, так и в виде экранизации.

Трилогию дочитал. В принципе, хорошо, но несколько огорчён «не-хеппи-эндом». Просился он, просился. Я не очень ещё понимаю, на какую аудиторию расчитывал Пулман — иногда книга кажется детской, иногда подростковой, иногда откровенно взрослой, и особых границ между этими впечатлениями нет, просто вдруг происходит какое-то изменение, и ты понимаешь, что читаешь какую-то другую книгу. Во второй книге есть такой же пронзительный момент, каким в первой части было сражение медведей, — это последний бой авиатора, когда он в одиночку кладёт весь отряд преследователей. В третьей части такого уже нет — она значительно менее динамична, и уже хочется какого-то завершения. И ещё я не люблю, когда единственные в своём роде артефакты сознательно выбрасывают или уничтожают, как игру «Джуманджи» или маску в фильме с Джимом Керри. Артефактов не так и мало, я бы их берёг.

Мутная какая-то книга. Главный герой Мэггс — картонный, совершенно неясно к чему стремящийся, делающий непонятные рывки то в одну, то в другую сторону. Его не жалко и, что главное, за него не радостно, как за, скажем, Жана Вальжана, когда ему что-то удаётся. Множество абсурдных действий и диалогов превращают книгу в бессмысленную комедию, в которую не веришь, как не веришь в комедийные скетчи на канале СТС. Такое ощущение, что Кэри попытался растянуть на роман героя, которому было достаточно рассказа, и потому в книге не осталось сюжета. А прочих средств, которые могут спасти книгу, как то выразительные образы, скажем, или антураж, там не было и до того.

Ну, «Портрет Дориана Грэя» я и раньше читал. Идея перенести его в современный Эдинбург и сделать «обратным» — то есть два человека становятся зеркалами друг друга, и что делает один, то отражается на другом, достаточно прикольна. И читать интересно. Правда, могло быть и побольше интересных трюков, а не только похмелье, изнасилование и укусы комаров. Глобальный минус в разрешении проблемы. Если погибает один, то что происходит со вторым? Он автоматически возвращается к исходному состоянию? Нелогично. По хорошему, как раз он должен умереть... В общем, тут как-то непродуманно.

Блестящая книга, просто блестящая. Очень сильная, очень страшная, очень настоящая.

Читая эту книгу, я начал забывать слова. Сначала я забыл слово «забывать», и мне пришлось говорить «перестать помнить», чтобы обойти эту проблему. Потом я перестал помнить слово «книга», и мне пришлось говорить «переплетённый текст». Потом я перестал помнить слово «слово», и мне пришлось говорить «элемент речи». Потом я перестал помнить элемент речи «говорить», и мне пришлось издавать осознанные звуки. Потом я перестал помнить другие элементы речи, один за другим, и в итоге от меня остался только элемент речи «я». Его я повторял до тех пор, пока элементов речи у меня не осталось.

Тогда я взял свою тетрадь и написал «Блестящая книга, просто блестящая».

Как всегда, хочется написать: Набоков есть Набоков, и нечего к этому добавлять. С другой стороны, очень странно читать откровенно кафкианский роман, написанный витиеватым набоковским языком, а не сухим стилем Кафки. Не исключено, что Владимир Владимирович подвергся в данном случае определённому влиянию Франца Германовича. А в остальном — красивый, странный, безысходно прекрасный и удивительно светлый — в конце, по итогам — роман мастера.

Да, это странный роман, очень странный. Более всего удивляет неровность его сюжета — динамика сменяется размышлениями почти безо всякого переходного периода, длинные диалоги — длинными описаниями или внутренними монологами. Но при этом, как и в послеюущем фильме Коэнов, в романе остаётся недосказанность, незакрытость, смазанность целого ряд линий и событий. И это довольно сильно отрезвляет, снижая ценность всей картины. Главный герой оказывается не слишком-то главным, а второстепенный исчезает вообще. И Коэны завершили фильм за 1/5 до конца книги — и это правильно. Потому что создаётся ощущение, что всё произошедшее в романе после того, как сбивают Чигура, — просто случайный аппедикс.

Очень сильная книга. Страшная своим нечеловечески простым и жестоким бытом — в первую очередь, и харизматичной, сверхчеловеческой, мистической фигурой Судьи во вторую. Книга, которая показывает нелицеприятные стороны американской истории — жизнь охотников за скальпами, которые, казалось бы, должны убивать индейцев, но все скальпы стоят, да и выглядят одинаково. Книга о власти, которая развращает настолько, что деньги уже не нужны, они просто копятся в сундуках, а целью становится власть и только власть. Жестокость. Бесправие. И Судья, который, кажется, не человек. Или человек. Или и то, и другое.

Довольно милая, типично «джеромовская» книга, остроумно высмеивающая особенности немецкого быта и мировосприятия. Несколько чрезмерны главы, описывающие природу и Мистерии в серьёзном ключе (по сравнению с ироническими главами их хочется просто пролистать), но этот приём, опять же, характерен для всего творчества Джерома. Джером во всём умел видеть смешное, комическое, но при этом никогда не скатывался в злобную пародию — всегда искренне любя тех, над кем смеялся. Это искусство, мне кажется, сегодня утеряно. Посмеяться, не оскорбив.

Что-то не чувствую я в последнее время необходимости писать рецензии на Паланика. Он штампует среднего качества романы, лишённые той искры, что была в его вещах десять лет назад, и каждый раз пытается выкрутить сюжет, каждый раз пытается повторить самые удачные приёмы из своих прежних работ, и каждый раз всё это выглядит достаточно уныло. «Проклятые» — роман в первую очередь смешной, стёбный и немного противный. Паланик изображает комический, глупый ад, построенный по непонятным законам и непонятно для чего, поскольку с мучениями в этом аду как-то тухловато. Ну и конечно — девочка покоряет ад, она же самая крутая, а Сатана — добрый. Да ну.

До этого момента я читал два гениальных вестерна — «Шейн» Джека Шефера и «Пограничный легион» Зейна Грея. «Железная хватка» заняла прочную позицию между ними (чуть слабее Шефера, чуть сильнее Грея). Всё-таки братья Коэн знают, что экранизировать. И делают это, кстати, блестяще. Это книга о сильных и смелых людях, настоящих людях с железными сердцами и крепкими руками. О людях, которые были когда-то и которые практически исчезли теперь. Жаль, что больше Портиса на русский не переводили, право слово.

Хороший роман на одной волне с «Облачным атласом». Тоже ряд непересекающихся напрямую историй, соприкасающихся лишь краешками платьев, но всё-таки в рамках одного хронологического периода, без далёкого будущего и глубокого прошлого. Есть даже общие с «Атласом» герои, например, издатель Тимоти Кавендиш и ещё парочка. В целом читается красиво, легко, хорошо, немного грустно. Митчелл показывает: я могу так, могу так, а могу так. И ещё так. И при этом роман не воспринимается как демонстрация умений писателя. Он воспринимается как всеобъемлющая картина мира, в котором ещё может происходить нечто удивительное.

Хороший роман, мне понравился. В духе «Хроник заводной птицы». Но более динамичный, более эффектный, более объёмный. Странно, но Фукаэри кажется значительно более полным, правильным персонажем, нежели Аомамэ, и полромана мне хотелось, чтобы герой уже с Фукаэри занялся сексом. Когда это случилось, я прямо порадовался, пусть на самом деле это было кое-что другое. Вообще, некоторые тайны раскрываются, а некоторые остаются где-то за гранью романа — что мне не очень понравилось. Кажется, Мураками просто позабыл про некоторые линии, будто их и не было. А они были. Ещё странная штука: первые две части динамичны, написаны одним языком. А третья — совершенно иным, затянутым, выжатым, точно писатель пытался дожать и так огромный роман до какого-то заведомо заданного объёма. В общем, дожал. Хочу в 2Q13 год.

Если честно, когда я читал первую половину романа, я хотел поставить двойку. Потому что даже фирменный быковский язык не мог прикрыть множественных самоповторов, точно Быков уже всё это писал в «Орфографии» и «Остромове», а теперь зачем-то решил повторить путём копипасты. Но поворот в конце мне понравился — именно сюжетный, если забыть и о языке, и о стиле, и даже о времени. Просто мне понравилось. Может, так всё и было. Может, Шолохов был именно таким (я не могу называть героя Шелестовым — это просто смешно). И я увеличил двойку втрое.

Что-то как-то не внушило. Верните мне прекрасного «Варана». Конечно, язык и мастерство не отберёшь, но в целом читается это просто как обычное рядовой фэнтези, не чувствуется в этом Дяченок настоящих, правильных, сильных и самобытных. Фэнтези, дружок, это просто фэнтези. Которое зачем-то попытались затолкнуть в кокон научной фантастики и завершить совершенно чудовищным решением в стиле «...и вдруг герой проснулся». Я не жалею, что прочёл, поскольку получил от этого удовольствие. Но я люблю получать от книг немного больше. 5/10. P.S. Новелла «Вкус слова» шикарная, да.

Не понравилось. Потому что пусто, предсказуемо, глупо. Хотя страшно, очень страшно. Это книга о жестокости родителей — нечеловеческой, безумной, слепой, бездумной жестокости. Но «Кэрри» Стивена Кинга, которая написана ровно на ту же тему и сильно пересекается с «Девственницами-самоубийцам» мне кажется сильнее. Потому что Кинг говорит честно: это ненависть. Смотрите, это слепота матери, перетекающая в ненависть дочери. А Евгенидис говорит: смотрите, это слепота родителей. Но он не делает выводов. Он продолжает мусолить однообразный вопрос «почему же, почему они ушли», хотя ответ сам же и выкладывает на поверхность практически в начале романа. И поэтому читать его неинтересно.

Читал в рамках локального флэшмоба «Сидение в жюри одной небезызвестной жанровой премии».

Очень жалко, что Георгиев — не англичанин. И ещё жалко, что я не люблю Джаспера Ффорде и Нила Стивенсона. Потому что вот он перед нами — наш, родной, русскоязычные Ффорде и Стивенсон, талантливый, остроумный, читающийся почти на одном дыхании. И будь Боря англичанином, стать бы ему звездой, получить бы ему «Хьюго» с «Небьюлой» пополам и быть разорванным издателями и желающими экранизировать весёлый киберпанковский роман про мальчика и девочку, болтающихся между Сетью и Реальностью.

Но Георгиев здесь. И потому он собрал букетище отказов на букетище романов («Простите, неформат, нам бы что-либо про попаданцев»), и только «СКМ», поддерживая славу неформатного, странного издательства, решился на эту книгу (и на предыдующую автора — «Охоту на Улисса»). Мне не нравится киберпанк как жанр. Я считаю, что Георгиев слил концовку в розовые слюни. Я не люблю темы студентов и наивные любовные линии. Я терпеть не могу Сеть. Но головой я понимаю, что этот роман на голову выше 95% того, что сегодня называют «отечественной фантастикой».

Читал в рамках локального флэшмоба «Сидение в жюри одной небезызвестной жанровой премии».

Очень многие люди хвалили мне эту книгу. Понятно, первым делом хвалил сам издатель (мы знакомы), вторым — редактор (мы знакомы), третьим — один уважаемые в писательской среде критик (мы знакомы), четвёртым... Ну, в общем, казалось, всё не так и плохо. Выяснилось, что всё действительно не так и плохо. Реалистично (это для фантастики, мне кажется, комплимент), местами интересно, динамично и психологично в равно степени. Хорошо показано, что будет с миром, если внезапно погибнут 20% людей — скольких они потянут за собой из-за погромов, разбоя, перегрузки больниц и так далее.

Но это первая половина книги. Ко второй ты вдруг понимаешь, что всё уже сказано и больше не будет ничего. А если и будет — то максимум рояли в кустах, потому что ничего не проистекает из первой половины, ни слова, ни сюжетной линии. Так и выходит. Появляется рояль, потом ещё один рояль, потом целая череда роялей, а потом внезапно оказывается, что соавторы забыли придумать концовку. И даже то, что книга хорошо (правда, хорошо) написана и интересна в процессе, не спасает полное отсутствие послевкусия, неразрешённый аккорд.

Классический роман знаменитого чешского фантаста. В общем, чувствуется почерк и стилистика 1920-х — наивная, со скоротечными событиями, достаточно простым языком и жёсткой критикой капиталистического строя. Проза Вайсса перекликается с произведениями Карела Чапека сразу в нескольких плоскостях — стилистической, сюжетной, тематической, но Чапек выглядит значительно более зрелым и умелым. С другой стороны, тот же «Дом в тысячу этажей», наряду с капитализмом, протестует против любого тоталитаризма, что в определённой мере ставило Вайсса под критический дамоклов меч социалистического общества. Если же говорить о «Доме» как литературном, а не политическом произведении, то оно... ну, не знаю, сегодня читается смешно. Ещё интересно то, что в те времена концовка «...и герой проснулся» считалась вполне комильфо.

Всё содержание романа от первой до последней страницы передано в названии. Это действительно книга о странствии слона. Причём на пути слона не возникает каких-либо проблем, преград или горестей — всё течёт на удивление положительно, на удивление спокойно, слон вместе с погонщиком преодолевает весь свой длинный путь. Сарамаго, конечно, прекрасен языком, но чаще всего в его романах есть некая странная, страшная материя, которая остаётся загадкой и переворачивает всю стройность с ног на голову — например, чаша Сатаны в «Евангелии от Иисуса» или концовка в «Двойнике». А тут... Слон шёл и слон пришёл. Красиво пришёл. Но скучно.

Хороший роман. Странный, да. Казалось бы, какая мерзостно избитая тема, какая скукотища во всём этом вечном постапокалипсисе. Но термин «постапокалипсис» потерял вес только в российском бумагомарательстве, где на эту тему наклепали какую-то немереную гору дряни. Маккарти же, автор с большой буквы, сильный и самобытный писатель, делает умирающий мир будущего лишь фоном для совершенно других вещей. Для надежды, для любви, для пустоты, которую нужно хоть чем-нибудь заполнить. Например, океаном. Единственный минус романа — несколько «роялей в кустах» (слишком часто герои, уже умирая от голода, удивительным образом натыкаются на очередной волшебный запас пищи). Если исключить этот технический недочёт, то 8/10.

Мне и первый роман Кортеса (то есть Андрея Степаненко) не особо-то понравился. Простой, бедный язык, средней реалистичности прошлое, отсутствие логики, даже извращённой. Тут — то же самое. Мальчик двигается на почве африканских верований, причём совершенно бессистемно и беспричинно. А потом режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет (тут любовная сцена), режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет (тут разговор с другом), режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет, режет (тут вообще что-то прилепленное безо всякого смысла), режет. А потом умирает. Гм.

В своё время очень распиаренный проект мне показался пшиком. Бедность языка и простоту подачи можно было бы простить, свалив всё на низкокачественный перевод с испанского. Только вот на самом-то деле Родриго Кортеса зовут Андрей Степаненко, и язык оригинала этого романа — русский. И в таком ракурсе книга выглядит как жалкое подражание тому же Зюскинду. Ну, мальчик сдвинулся на трупах. Хоронил, убивал, хоронил, убивал, хоронил, убивал, хоронил, убежал, роман закончился. И чё?

Хороший роман. Он проще, чем «Сердце Пармы», он линеен, он наполнен приключениями, но при этом не менее историчен — река Чусовая, конец XVIII века, сплавные барки с заводским железом, отношения между сплавщиками, обычаи, традиции и принципы, вплетённые в это повествование эпизоды, замешанные на славянских верованиях. Читается довольно легко, несмотря на обилие не сразу понятной терминологии (хотя она много проще, повторюсь, чем в «Сердце Пармы»), время интересное, история малоизвестная, и потому Иванов сделал то, что и должен был сделать. Открыл очередную страницу истории для того, кто терпеть не может учебники.

Роман так посредственен, что я прочёл его давно, а вспомнил, что прочёл, только сейчас. От Паланика ждёт какого-то откровения, какой-то ударной, страшной, странной, всепоглощающей концовки, как в его ранних работах, как в «Удушье», как в «Невидимках», как в «Уцелевшем». А тут... Ну да, я сразу понял, кто за всем стоит, потому что тот, кто за всем стоит, с самой первой страницы много-много раз говорит нам: «Я за всем стою». Ну хорошо, ты там стоишь. А смысл тогда растягивать на роман того, кто за всем стоит, потому что всё равно он нам всё расскажет, причём в самой первой же главе, простите. Или это я просто такой догадливый.

Чётко видно: это сценарий, адаптированный в роман. Поэтому слишком простой, «неивановский» язык, слишком просто всё и по сюжету, и по сценам, которые идеально соответствуют кинематографическим. Фильм я смотрел ещё на премьере, в кино ходил, и фильм мне категорически не понравился, потому что я считаю неправильным смешивать исторические события и аллегорический фарс, которым всё заканчивается. В книге этот момент смотрится чуть гармоничнее, потому что слова — не изображение, их можно по-разному представить. В целом — ну, книга. Ну, про царя. Ну, лучше в данном случае фильм посмотреть.