Вдогонку к обсуждению в предыдущем посте:

"Кому хочется интеллектуальной прозы, пусть учебник физики читает. Или, там, научные статьи." (ссылка)

Второй том Magicians постоянно ссылается на "Гёдель, Эшер, Бах" — кто-нибудь это читал? Поделитесь впечатлениями? Я начала и не могу понять, что я обо всем этом думаю.

сабж

Наконец-то во второй книге появилась линия Джулии, которая так нравилась мне в сериале. Собственно, из всех героев только Джулия в то время, когда она мечется, не находя себе места в опостылевшем реальном мире и потом между убогими safe houses, кажется очень реальной, очень настоящей. Она — характер, живой и боевой персонаж. Удивительно, что случившееся с ней таки ее сломало под конец, и в линию "текущее время" она выходит не столько в получеловеческом состоянии, сколько в полуживом.

Роман состоит из двух параллельно развивающихся линий: в одной (настоящее время) скучающий Квентин — король Филлори отправляется в некий квест, который поначалу кажется совершенно надуманным. Во второй, ретроспективной, мы видим историю Джулии — все то, что произошло с ней после того, как Квентин уехал в Брейкбилс. Линия Квентина, как и все, связанное персонально с Квентином, очень скучная, и когда его не подталкивают очень жестко какие-то внешние обстоятельства, начинаешь невольно так же скучать, как персонаж скучает сам от себя. Зато линия Джулии очень захватывающая — так просто поставить себя на ее место, на место человека, которому показали волшебную дверь, а потом не пустили за порог, ничего не объясняя. И никакая реальность уже не устроит, когда ты знаешь, что существует магия и ты можешь овладеть ей сам. И человек, который привык умом и трудом добиваться всего на свете, конечно, не признает поражения и не опустит лапы, а будет упорно биться головой в эту стену — и наконец ее пробьет. Я очень восхищаюсь Джулией и очень легко представляю себя на ее месте — я бы пыталась сделать ровно то же самое. Ко всему, что делает Джулия, я просто не могу придраться — настолько ее поступки внутренне логичны и при этом выдают сильного решительного человека. В этом плане они с Квентином, что характерно, полные противоположности — до такой степени все его поступки являются следствием обстоятельств либо дурацких попыток сбежать от собственной унылой персоны.

Еще очень завлекательный аспект в линии Джулии — та же идея ценности знания и обучения, которая мне так нравилась в первой книги, где описывалась учеба в Брейкбилсе. Джулия проходит свое обучение как мага в подпольных притончиках, безопасных домах, но это не меняет сути. Знания в данном случае дают более чем ощутимую силу, и в моей картине мира это вообще идеальное состояние, когда знания реально равно силе.

Две линии постепенно сходятся, но так и не сойдутся до конца. В путешествии, в которое ненароком отправляются Квентин и Джулия сотоварищи, Джулия уже другая, уже травмированная и изменившаяся — и я не уверена, что это встреча с Reynard the Fox произвела на нее такое впечатление. Во всяком случае, никаких деталей реальной встречи с Our Lady Underground мы так и не узнаем.

Мне очень нравится компания Джулии в Провансе, это действительно идеальное место: группа умных и необыкновенных людей, собравшихся в уютном месте, не обремененных материальными проблемами, которые ведут увлекательный исследовательский проект. Более идеальное состояние в отдельный момент жизни трудно представить. Описание деталей их исследований поэтому куда веселее, чем квест на паруснике в поисках волшебных золотых ключей, в котором участвует Квентин. Хотя, возможно, дело в pov Квентина — но весь этот "Покоритель зари" нравился мне куда больше в формате Льюисовской истории для самых маленьких.

Даже забавно, на самом деле, как противоположны друг другу качество литературы и масштаб задачи, решаемой героями — я говорю очень в общем, конечно. Герои классики не спасают весь мир вообще обычно, а решают простые задачи как не поубивать друг друга и жить дальше. Спасение мира — удел литературы не столько жанровой, сколько плохой. Понятно, что можно найти противоположные примеры. Но все же мне кажется, что прекрасный в остальном текст Гроссмана украсило бы чуть большее смирение в плане размаха. За решение локальной задачи Джулии — научиться магии — болеешь очень сильно, потому что в этом есть и достоверность, и надрыв, а вот за решение задачи по спасению магии всего мира и Филлори в частности не болеешь вообще. Откровенно говоря, я до последнего надеялась, что они не справятся, и несколько разочарована концовкой — потому что если бы они не справились, вот тогда было бы интересно.

Что сказать — у Гроссмана прекрасный язык, читать его одно удовольствие. Огромный словарь, во-первых. Множество скрытых и не очень цитат и отсылок, во-вторых (интересно, передают ли это все в переводе)? Это язык махровейшего интеллектуала, который старательно и качественно подошел к своей работе, не пытаясь спрятать свое образование за шаблонным сюжетным ходом о квесте для спасения мира. И до уровня текста сюжет несколько не дотягивает, что забавно.

сабж

Это тоже серия очерков о поэтах и писателях, а также приближенных к ним представителей тусовки Серебряного века, но от "Некрополя" Ходасевича она отличается разительно. "Некрополь" хорош, прежде всего, своей едкостью, меткостью характеристик, взглядом взрослого рассудительного человека. У Иванова же нет этой взрослой льдинки в глазу, он смотрит на всех на них глазами не то чтобы восторженного юнца — но человека, открытого, не имеющего жесткой собственной позиции, готового многое понять, принять и восхищаться этим. Многое и разное, в том числе в равной степени восторженно и почтительно, например, отзываться о заклятых врагах — Блоке и Гумилеве. Иногда, читая "Зимы", думаешь, боже, ну и цирк, — но именно такое мнение, похоже, не приходит автору в голову. "Петербургские зимы" очень тепло написаны и, пожалуй, ни одному из героев нет повода обижаться на слова Иванова — а вот на заметки Ходасевича местами сложно не обидиться, если поставить себя на место виртуозно высмеиваемого Брюсова, к примеру. Иванов, конечно, на 10 лет младше, и Ходасевич закончил свой "Некрополь" на 10 лет позднее, это тоже следует принять в расчет, заметки 30 лет и 50 — наверное, большая разница.

В "Петербургских зимах" есть то, что первым делом находят все юные мальчики и девочки, открыв для себя Серебряный век — пафос гибели. Красивый пафос, с которым умирает старая эпоха, воплощенная в поэтах, вся эта ахматовская шаль и нервные сигареты, все эти бесконечные сборища и разговоры, которые ни к чему не приводят и почти никогда не заканчиваются делом. Еще — ощущение общности, именно круга общих знакомых, литературной богемы, связанных сложными отношениями любви-ненависти. И нет никого, кто бы просто днем ходил на работу, а вечером сидел дома и писал, и не крутился по вечерам, кабакам и "приемным дням". Я могу себе представить, что когда попадаешь в такую среду в подготовленном состоянии (а нет более подготовленного состояния для попадания куда-то, чем состояние подростка) — то она становится естественна, как воздух, и нужна в той же степени. Даже говоря об этом, сложно не впасть в тот же лиризм и пафос. Это удивительное свойство хороших авторов Серебряного века — так легко, начитавшись, начать невольно копировать их тон.

В отличие от Ходасевича, Иванов, собственно, не смешной. Во всяком случае, он не смешной специально и не ставит своей целью повеселить автора за счет своих незадачливых героев — хотя периодически у него это получается. Он больше трагикомичный, потому что за счет дружелюбного взгляда начинаешь как-то очень проникаться перипетиями жизни его героев. Ну то есть понятно, что Мандельштама очень жалко, и как только из любых источников что-то о нем узнаешь. сразу представляется такой выпавший из гнезда птенец, который прыгает и не понимает, что его сейчас сожрут или задавят, или понимает, но сделать ничего не может. Но вот, например, Есенин со своей разухабистой биографией никогда не вызывал у меня таких чувств — а у Иванова вызывает, и это невольно передается.

"Петербургские зимы" — очерки скорее эмоциональные, чем содержательные, и если перекладывать их на картины, то "Некрополь" — это шаржи, а "Зимы" — импрессионизм. Эмоциональные в данном случае не значит хуже, конечно, наоборот, это интересное разнообразие.

сабж

После "Повесть о дупле", открывая роман эпохи Хэйан, я уже примерно представляла, чего ждать. Но "Путаница", если можно так выразиться, еще фееричнее, причем не формой, а именно сюжетом.

Стилистика, собственно, стандартна. Герои уточненно страдают. Если хотя бы раз в пару страниц не встречается фраза "он заплакал и произнес такие строки [далее танка]", я начинаю думать. что не так с автором. Правда, здесь не меняются штанами на подкладке — этого мне не доставало. Но личная жизнь героев, вокруг которой вертится сюжет, с избытком это искупает.

Начинается все, как обещано в аннотации: у персонажа двое детей, мальчик и девочка, причем девочка пацанка, а мальчик — нежная фиалка. Помучившись, он решает махнуть на все рукой и воспитывает девочку как мальчика и наоборот. В соответствующих гендерных ролях они оказываются и на придворной службе. А дальше, как и полагается в подобной литературе, никто и не замечает, что советник императора — на самом деле женщина, точно также как и Распорядительница женских покоев — мужчина. Со всеми вытекающими. Принцесса, при которой поставлена та самая Распорядительница-брат, беременеет, и сама очень удивляется, как так вышло. С сестрой еще веселее: посокльку она — мужчина из знатной семьи, ее женят на другой столь же невинной девушке, которая и остается долгое время невинной, думая, что супруги так и должны мило нежно разговаривать и спать рядом, и все на этом. Правда, через время находится настоящий мужчина, интересы которого не ограничиваются разговорами. И понеслась... Говорить о том, что там дальше — значит сильно наспойлерить сюжет. Но на фоне перипетий из личной жизни героев начинаешь осознавать, насколько бессобытийна твоя собственная — да у меня за десять лет не было и десятой части того, что с ними за полгода происходило, можно сказать! Никакие индийские сериалы с этим не сравнятся.

Комично то, что с безумной организацией личной жизни, споровоцированной братом и сестрой — транссексуалами, в самой истории от и до нет ничего скандального. Их "страшную тайну" узнает только один человек (не считая родителей) и бережно хранит ее. Остальные же продолжают восхищаться из изяществом, красивым почерком и прочими достоинствами. Вообще больше всего в этом романе проявляется именно японское восхищение изящным, такой признак японской культуры per se. Красивый почерк и складные стихи — и вот уже герою прощаются все возможные прегрешения. Император, узнав, что его любовница не девственна, вначале негодует, а потом выясняет, что ее лишил невинности конкретный придворный — и успокаивается, потому что тот — изящный и утонченный человек. Почувствуйте разницу. Нашей системе ценностей это совершенно недоступно, мне кажется, как и понимание прелести японских стихов (а именно: чем хорошие стихи отличаются от плохих), которые герои не устают складывать по малейшему поводу. При этом стихи для них — своеобразный код. Знаете, есть люди, которые разговаривают цитатами из книг и по способности правильно продолжить цитату узнают своих. Точно так же герои по способности правильно сложить стихотворение узнают "своих" — причем это вопрос не социального положения, а изящества и утонченности, которые, правда, фактически связаны с высоким социальным положением.

Возвращаясь к сюжету романа — он очень лихо заверчен, чего как-то совершенно не ожидаешь при этом. Мало этих брата и сестры, поменявшихся гендерными ролями — еще тайные любовники и любовницы, брошенные дети, сам император, негодующие родители. Я подумала, что если очистить сюжет от всего японского и изящного, мог бы получиться феерический, но очень характерный русский сериал. Впрочем, "Путаницу" отличает то, что в ней плохих людей нет. Каждый герой — изящен и прекрасен, не важно, что они с собой творят. Все восхищаются друг другом, слагают стихи и играют на кото. Буквально по тексту нет персонажа, о котором не говорилось бы, что он обладает всеми добродетелями, красотой и тд. и превосходит всех других. Это мило, но несколько комично. Правда, со своей и чужой "личной жизнью" эти небожители наворотили такого, что начинаешь считать их превознесение просто фигурой речи. Хотя именно это и делает сюжет и историю в целом настолько интересной. Я получила море удовольствия и ни секунду не скучала, тем более, что роман маленький.

сабж

Это отличный сборник, даже несмотря на то, что я в восторге далеко не от всех вошедших в него рассказов. Тем не менее, подборка как таковая очень хороша: все рассказы, с одной стороны, оригинальны, с другой — выдержаны в общем тоне и идеально вписываются в тематику. Среди "ужасных" сюжетов лидируют, разумеется, привидения, хотя и других замечательных находок множество. На втором месте идут неупокоенные души, таинственные и страшные смерти, которые спустя много лет оказывают влияние на живых. Ну и дальше все остальное.

Сборник очень удачно скомпонован в том плане, что в нем страшные рассказы соседствуют с комическими, и читатель постоянно колеблется между этими двумя состояниями — страха и смеха — не зная. чего ожидать от следующего рассказа. Шедевр комизма, конечно, "Кентервильское привидение" — нежно люблю эту историю с детства, и со временем она не стала хуже. Из "страшных" наибольшее впечатление на меня произвел, пожалуй, "Комната в башне" — кто знаком с повторяющимися снами и особенно с повторяющимися кошмарами, тот этот рассказ оценит. Хотя самый любимый мой рассказ из этого сборника находится во втором томе, в первом тоже много хорошего. Комический рассказ Киплинга, например, оказавшийся неожиданно ложным изложением заданной темы. Отличный "Граф Магнус" — образец классики и сдержанности в своем жанре. "Голос в ночи" тоже по-своему жуткий, и очень неожиданный, хотя сюжеты с приключениями кораблекрушенцев довольно популярны, такого решения я еще не видела.

Самым скучным и раздражающим показался "Поворот винта" — убейте меня, я не понимаю, чем конкретно обусловлены припадки слащавости и истерии у героини, ни то, ни другое не кажется оправданным, и несмотря на огромный размер повести, совершенно непонятно, что же означает происходящее и зачем все это написано. (Не надо советовать мне читать критику, пожалуйста, я уже достаточно пострадала над самим текстом, и у меня не достанет интереса еще потратить на него свое время). Стивенсоновский "Маркхейм" со рассуждениями о морали и страданиями героя на пустом месте, где должен был быть сюжет, тоже заставил поскучать. Но все остальные рассказы мне, пожалуй, скорее понравились. Все-таки это действительно подборка классики жанра, и случайных вещей в ней нет.

Истории по сути не пугающие, а, как и Лавкрафт, очень добротные, такие тщательно-английские, и доставляют удовольствие больше в процессе чтения как таковом, а не в каких-то конкретных "ужасных" деталях и событиях.