Сборник воспоминаний Бориса Стругацкого, посвященных всех истории жизни и писательства АБС, по конкретным произведениям. Я боялась, что это будет поверхностно и скучно, либо только для фанов, но ничего подобного — читала с упоением и не заметила, как закончился. Я очень люблю АБС, но читала у них не все и даже не все из крупных вещей, которые упоминаются в этом сборнике, но это не слишком мешало. Зато о давно любимых "классических" вещах узнала много нового.
Сборник небольшой, и каким-то вещам уделяется буквально пара страниц, каким-то — пара десятков, но в любом случае, это очень интересные заметки, без малейшей нудоты или претензии на "научность". Там и цитаты из переписки между братьями, и старые рецензии, и выдержки из всяких околоцензурных документов, и даже пара дружеских пародий. И написано все это очень легко, отчасти зло (особенно про историю взаимоотношений с советской цензурой), отчасти весело, но в любом случае — очень живо.
Кстати, эта книга помогает по-новому взглянуть на некоторые вещи АБС. Мы привыкли все воспринимать как данность, как законченную вещь, и я лично никогда не задумывалась раньше, насколько ту или иную книгу покорежила цензура и как к ней относятся сами авторы. А ведь это важно, в т.ч. для правильной расстановки произведенйи в сознании. К примеру, АБС пишут, что "Обитаемый остров" задумывался как лихой приключенческий боевичок, без малейшей "глубины" — в сравнении с "ОЗ" так и есть, конечно, но в сравнении с любыми другими фантастическими боевичками других авторов это просто Шопенгауэр. Интересна история "Сказки о Тройке" — я впервые прочитала ее в далекой юности, в паре с "Понедельником", и не заметила совершенно никаких стилистических отличий. "Сказка" для меня и была сюжетным продолжением "Понедельника", но сейчас в том, что написал БН, я вижу много правды: что "Понедельник" — это позитивная история, сочиненная веселыми молодыми людьми, верящими в победу разума над вот этим всем, а "Сказка" — желчная сатира авторов, которые уже ни во что не верят, но и замечать не могут перестать.
Или даже маленькие моменты — к примеру, я не знала, что "Хищные вещи века" — цитата из Андрея Вознесенского, а стишок "Стояли звери около двери..." был придуман маленьким сыном БН. Или что слово "сталкер" придумано из киплинговского героя Stalky. Короче, много и мелких моментов, и достаточно значимых — как рождалась концепция тех или иных вещей. Смело порекомендую всем любителям АБС, а не только самым фэнам.
Я читала эту повесть раньше, но не помнила совершенно ничего, кроме того, что Мария — на жена героя, как кажется на первый взгляд. От обычных вещей АБС про открытие нового и борьбу человека с природой или борьбу наступающей цивилизации с дикостью она отличается кординально. Не никакого "врага", даже образа врага нарисовать не получается, по крайней мере, герой в конце четко это осознает. Нет ничего внешнего, напротив, страна и город, куда "десантируется" герой — самый что ни на есть благополучный кусок старой цивилизации, радостно пользующийся всеми плодами современной науки. И от избытка благополучия люди тупеют, жиреют, начинают находить новые неожиданные наркотики и вообще всячески морально разлагаться. Разумеется, радо или поздно такое деградирующее общество обречено на катастрофу или, по крайней мере, на стагнацию. Но пока есть только первые ласточки, неожиданные смерти, которые почти никого не заставляют настораживаться.
Забавно, что в этом обществе так осуждается слег, но при этом не осуждается дрожка и алкоголизм — это в порядке вещей, хотя по большому счету, разница только в градусе, а не в сути. Так "добропорядочные граждане" убеждают себя, что они-то "не такие", все их мозгоубивающие развлечения вполне пристойны, тем более что их поддерживает такое огромное количество соотечественников. Увольте, а есть много общего между дрожкой и телевизором, по-моему.
Это не очень популярная у АБС тема, как ни странно, — тема внутреннего врага, которым люди становятся сами себе. И как бороться с этим врагом, совершенно непонятно. Опергруппа тут очевидно бесполезна, нужды длительные и методичные усилия в области воспитания и образования, но там, где привылки решать проблемы опергруппами, это не очевидно. Лет 100 на решение этой проблемы, как планирует герой, не меньше, увы — при условии, что за ее решение вообще возьмутся. Но против того, чтобы этим заниматься, можно сходу найти множество возражений логического и мизантропического толка — от "что, у нас других проблем нет" до "так работает естественный отбор, и этих наркоманов не жалко". Эмоционально это довольно сильные аргументы, но против них есть один логический: если у этих разложенцев еще есть выбор, и они сделали его в пользу отупения и наркотиков, но у их детей уже никакого выбора не будет, потому что они не будут знать о других вариантов — а значит, последующие поколения будут потеряны.
Это маленькая повесть, состоящая из трех частей, расположенных не в хронологическом порядке, на стандартную тему: контакт с инопланетянами. Точнее, встреча, а не контакт, собственно, поскольку наладить контакт так и не удается. Любимая тема АБС, можно сказать: попытки людей что-то понять и наладить контакт — и игнорирование с другой стороны, даже неясно, намеренное ли, или просто это невозможно. И никаких пришельцев настоящих никто не видел, наверное, только застали краешек их присутствия, машины, вероятно, роботов, которые просто исполняют команды.
Самое прекрасное в АБС все же — как виртуозно они выписывают все вокруг, никак не связанные с пришельцами вещи. Все настолько настоящее и настолько живое, что в жизни этих людей хочется поучаствовать — и в экспедиции военных, которые в свободный день совершают восхождение на сопку ради фана, и в раскопках древнего поселения в жарком Таджикистане. Деталей и описаний очень немного, но они настолько правильно подобранные, что картинка складывается и фокусируется мгновенно. Это было бы интересно читать, даже если бы никаких пришельцев там не было и вообще ничего не произошло.
Больше всего эта повесть напоминает "Пикник на обочине" — в ней нет таких же печальных последствий, но есть то же ощущение чужого присутствия, которое не считается не только с желаниями людей, но и вообще с тем, что с ними произойдет. Чуждая и непонятная сила. И понимаешь, что мир до прилета пришельцев у всех этих людей — очень понятный и уютный, и где-то даже радуешься, что их больше нет.
Самое главное, и только что пришедшее на ум: это "Пикник на обочине", показанный с другой стороны. Герой, глазами котрого представлен "дивный новый мир", так же не понимает, что происходит, как работает эта странная техника, чего, собственно, хотят эти странные пришельцы, пусть они и люди, и разговаривают. Никто не трудится особо ему ничего не объяснять, и он до конца воспринимает этот чужой мир как враждебную Зону.
Только вот пришельцы — вовсе не загадочные невидимые существа, а "наши", Комкон, прогрессоры, ум, честь и совесть человечества. Они делают большое, важное дело: спасают гибнущую в бесконечных войнах от рук злодеев-политиков нищую, голодную и необразованную страну. Заодно — пытаются спасти персонально лучших ее представителей, ученых, интеллигентов, просто даровитых людей, способных подняться выше соотечественников и стать на одну ступеньку с прогрессорами.
Проблема в том, что герой, Гаг, от лица которого ведется повествование — отнюдь не Багир Киссэнский. Некоторое время еще надеешься, что его постигнет какое-то озарение, он поймет совершенно ясную для читателя гуманистическую цель Корнея и иже с ним и начнет наконец вести себя как человек и задавать правильные вопросы. Настолько очевидные для читателя. Но этого так и не происходит, и не произойдет. Если что-то и изменилось в герое, то ненамного.
Поначалу он вызывает большую злость. Хочется сказать, вот пример человека с засранным, извините, сознанием. Голова у него напрочь забита продукцией патриотического производства, и кроме как "зомбирован", лучшего термина к нему не подберешь. Печальная, но довольно распространенная история, когда человек может воспринимать окружающий мир только через призму своего очень негибкого и ограниченного шаблона. Типа, вот наши храбрые воины и их злобные трусы, наши доблестные командиры и их злодеи и тд. Все новое классифицируется по тому или иному разделу. В жизни, кстати, это можно наблюдать в изобилии, и даже в не слишком сглаженных формах.
Но постепенно начинаешь думать: а почему, собственно, так происходит? Почему эти умные, добрые и замечательные люди, наши прогрессоры, не смогли подобрать ключ к этому мальчику-вояке, почему они, фигурально выражаясь, пичкают пятилетнего сразу высшей математикой вместо того, чтобы учить его считать на пальцах, не объяснили ему основ своего мира и своей цели так, чтобы он понял. Неужели не смогли — да вряд ли. И приходишь к выводу, что скорее дело в другом. Корней подобрал Гага, повинуясь минутному порыву человеколюбия, спас умирающего, потому что мог, это очень понятно. Но на самом деле этот Гаг ему совершенно не нужен. В его существовании в доме Корнея нет никакой цели, все их беседы — исключительно жест доброй воли Корнея, который чувствует себя обязанным как-то развлечь и "научить" гостя, но это результат именно воспитания и человечности, а не планомерная работа, и потому не приносит никаких результатов. На самом деле ни Корней, ни кто-то другой из "наших" не прикладывает никаких существенных усилий к тому, чтобы Гаг понял — у них просто не стоит такой задачи. И робота он ему дал, очевидно, чтобы Гаг не скучал — и только Гаг склонен придавать этому какой-то особый смысл, как "пустышкам" из Зоны. Спасли, выжил, и пусть живет — ведь им очевидно, что в нашем мире, в хорошем доме и с едой, ему куда лучше, чем в своей войне и нищете. Гаг так и остается "на обочине", и, возможно, будь он чуть умнее или чуть больше похож на "наших" — он смог бы адаптироваться сам, за счет собственных усилий — но, очевидно, свойства его характера и воспитания таковы, что это невозможно в принципе. Практически весь путь до него нужно было бы сделать "нашим", он не Данг, который сумел, наоборот, пройти этот путь сам.
Никто не захотел, и Гаг так и остался "на обочине" цивилизации прогрессоров. Возможно, пребывание в доме Корнея только слегка изменило его, буквально чуть-чуть, но уже достаточно, чтобы отличать от других зомбированных головорезов. На это намекает последняя глава, "одно мгновение может все изменить", как по Беллю — на что и остается надеяться.
На самом деле, это старая как мир и совершенно не фантастическая тема: как ведут себя люди в преддверье катастрофы. Люди, которые почти наверняка знают, что обречены, но все-таки на что-то надеются. Люди, которые пытаются спасти максимум из того, что составляет их жизнь.
А как хорошо и интересно, захватывающе все начиналось. Стругацкие умеют создавать удивительные миры, буквально несколькими черточками набрасывая здесь и там отдельные детали. Общая картина вроде бы и видна, но совсем не до конца — и от этого не создается ощущения, что все уже понятно и неинтересно. Наоборот, белые пятные и необъясненные места как раз и придают самое большое очарование. Когда начали осваивать Радугу и как вообще сложилось то общество, которое там сейчас есть? Что за таинственные спортсмены-смертники, в любую минуту готовые из потенциальной подопытной крысы превратится в кучку дымящихся кишок? И, наконец, что же такое эта таинственная Волна — а равно все "физические" термины, с ней связанные. Что такое Камилл, человек-машина, который умирает и возрождается? Море вопросов, относящихся к принципиальному устройству мира. И при этом никак нельзя сказать, что мир не прописан — напротив, все честно, мы знаем ровно столько, сколько знает большинство героев. Не самые "продвинутые" из них, но pov Ламондуа и не приводится. Все же создается ощущение, что совсем незадолго до катастрофы мир как-то стабилен, система взаимодействия в нем вполне понятна и реализуема, и не требует от героев безумных подвигов.
А потом случается нечто страшное, что разрушает привычную картину мира. И с одной стороны, это страшное привлекательно именно своей необычностью, тем, что оно выходит из ряда вон — но АБС не были бы социальными фантастами, если бы живописали историю именно с этой стороны. Потому что катастрофа показана ровно настолько, насколько она отражается в людях, населяющих Радугу. Ведь к концу действия повести погиб-то всего один Камилл, да и то он потом оказался жив, а остальные только находятся в преддверьи гибели. Еще *ничего не случилось* — но в сердце у героев и у читателя уже все произошло. Душа положена на весы, измерена, описана и убрана. Все решения приняты, дальше уже не важно. Сгорят ли все оставшиеся в подходящей Волне нового типа и останется ли один Камилл на засыпанной черным снегом планете — по сути, не так и важно. Образно говоря, они уже сгорели.
В этом "Радуга" — вещь совершенно нефантастическая. Объяснюсь, все поведение, и подвиги, и трусость и предательства, и склоки, и попытки спасти себя, и невозможность решить, кому жить, а кому умирать, совершенно идеально укладывается в рамки всех похожих конфликтов. Это осажденный город, который идет на сделку с осаждающими с тем, чтобы позволили выпустить женщин и детей, а мужчины остались там умирать. Это вообще вся история войн, по большому счету, когда надо чем-то пожертвовать, или кем-то. Вот народ говорит, дались им эти ульмотроны, глупые люди, не ценят свою жизнь. Не согласна, что вы. У Ницше есть отличная идея по поводу подобных жертв: он говорит, что человек, жертвующий жизнью во имя чего-то другого, будь то наука, отечество, ребенок — просто ценит одну часть себя выше другой. Ставит себя как ученого, патриота, родителя выше, чем себя биологическое существо. Не вижу в этом ничего ненормального, в общем. Никто не упрекал Бруно за то, что "она все-таки вертится" — хотя, казалось бы, ну какая разница, кто это признает, и стоит ли из-за этого идти на костер?
А проблема с тем, кого спасать — на самом деле не проблема. И нет там никакого специфического морального решения — оно лежит на поверхности, дело лишь в том, чтобы описать, как люди к нему приходят и его исполняют.
Очень сложно объяснить, почему "Радуга" кажется настолько потрясающей вещью. Это захватывающе интересный и грозный мир, в котором одновременно есть и нечто, граничащее с магией, и страшный риск. И все выписано настолько живо и достоверно, что в какой-то момент обитателям Радуги начинаешь завидовать — и продолжаешь до последнего.
облако тэгов
