Пациент:

Шимун Врочек, Юрий Некрасов

«Золотая пуля»

Симптомы:

weird west, бомбопоклоничество, гримасничает как труп надежды, лабиринт гниющих метафор, слова из мертвой человеческой плоти, судьба барабанщика, последний вздох пахнет сиренью, татуированная геронтонимфа, отец-жилец,к чертям друзей к чертям подруг коровий череп мой лучший друг, красота распада и разложения, гул радиоприемника стал осмысленным, красный сад разбегающихся шрамов, я так и не выбрался из заброшенной мясобойни, гнилое безумие.

Диагноз:

атипичный сплаттерпанк с диссоциативным расстройством личности, синдром Карлтона Меллика III, параноидальная зависимость от барбитопавича и амфитосуэнвика.

Предписания:

Исступленно читать всем тем, кого коматозная мать родила мертвым и безумным, последствием осеменения санитаром-людоедом-культистом случайным, в халате испачканном красным кетчупом для трупоедства, а еще всем тем бедолагам, кто стоит на краю крыши, воет на луну, ковыряет душу канцелярским ножом, да, на краю крыши – одноэтажной котельной, пафосно и сардонично.

А еще всем тем, для кого Джефф Вандермеер, Майкл Суэнвик и Брайан Кэтлинг – не бессмысленные звуки, а имена святых пророков, чьи иконы самые красивые и в самом красном углу избы.

Я очень люблю эту книгу. Сильнейший, продирающий до нутряных глубин, метафоричный текст об экзистенциальной боли, отчаянии и мужестве.

Автор взял рашпиль кинематографической логореи и выточил из мозолистых заскорузлых томов Стивена Кинга, Клайва Баркера и Роберта Маккамона разноформенные детальки. Покрасил их красной краской и сложил из них зловещего и шебутного голема-дадаиста с шевелюрой из червеподобных слов, бородой из щупалец-метафор и ковбойским револьвером вместо елдака.

Чуть позже этого дагонизирующего буратину, этого хрустящего страницами своего нутра прощелыгу с повадками сынишки поджигателя заперли за глумление над Старцами и отцами-основателями в слизистом чулане хрестоматийного дома на холме под улюлюкание старьевщика, прикидывавшегося артритной тенью засохшего дуба.

Стаккато, сыгранное на рыболовных крючках, стало первыми тактами похоронного марша, которым развлекали зевак на стыдливом погребении отчаянных бедолаг, скончавшихся от передоза вытяжкой из шишковидных желез цирковых карликов.

Книга Юрия Некрасова “Призраки осени” могла бы быть стреднестатистическим романом ужасов, дряблой целлюлитной симулякрой всех этих набивших оскомину историй из штата Мэн. Его герои знакомы опытным читателям еще до начала чтения книги: призраки в доме на холме, зловещий бродячий цирк, лавкрафтианские монстры, любопытные пионеры-герои из тайного общества имени святого Брэдберри, голозадая сумасшедшая медиум, словно сбежавшая из вскипевшего мозга Клайва Баркера. Знаком и сеттинг — крошечный городок условной, лубочной американской провинции, певцами которой были великие короли литературных ужасов 80-х годов прошлого века.

Да, эта книга могла бы быть среднестатистическим романом ужасов.

Но, благодаря визионерской блажи ее автора, мастерскому владению инструментарием языка, нестандартному подходу к рассказыванию историй и непредсказуемости сюжетных тропинок и дорожек этот текст является прекрасным с своей странности и дикости сюрреалистическим полотном, книгой-пазлом, книгой-лабиринтом, младшим братишкой головоломных нелинейных романов Великих Древних Постмодернистов.

Гомункулус, сшитый вивисектором в оранжевой футболке из сочащихся иномирной слизью ошметков воспоминаний о прочитанных когда-то книгах Стивена Кинга и Клайва Баркера, обернутый в хрустящие обрывки страниц хазарского словаря и раскисшую от крови инструкцию к игре в классики, отправился охотится на крючкозубых упырей, размахивая привязанным на веревочку засушенным эмбрионом левиафана.

Дождевого червяка можно разрезать на две части и получить двух дождевых червяков.

С текстами такие штуки не всегда выходят гладко — разрезав роман на две книги, два романа не получишь. Но, зато в виде двух книг, история призраков с холма Кривой Нос неплохо смотрится на полке.

И, что еще важнее, в текст, написанный Юрием Некрасовым упаковано столько событий, персонажей, историй, что окончание чтения “Призраков осени” и пауза, пусть мимолетная, перед началом чтения “Осени призраков” — это необходимая разуму передышка, чтобы перевести дух, сложить сегменты сюжетного пазла и устаканить в голове хронологию событий.

Многие вопросы, возникшие при чтении первой части, во второй книге получили логичные, насколько этого допускает сюрреалистичное повествование, ответы.

Первая книга вызывала интерес загадочными персонажами, нестандартной подачей материала, зыбкой и затягивающей, словно торфяные топи, атмосфере обреченности и безумия, превосходными метафорами, напоминающими комок спутанных неугомонных тентаклей.

Вторая книга не отпускала благодаря непрерывному потоку превратностей и злоключений, переживаемых героями, и великолепным самодостаточным интерлюдиям, раскрывающими истории призрачных обитателей проклятого дома на холме.

Отличное продолжение постмодернистского хоррора, который, я надеюсь, получит продолжение. Ил-Шрайн Р’льех.