Несколько необычный рассказ от одного из моих любимых фантастов про возможный контакт, когда человек не способен настроится на нужную волну и находится все время где-то рядом с тем, что не может до конца уловить или потрогать руками. Как когда мы улавливаем что-то уголком глаза, а когда поворачиваемся в ту сторону — там уже ничего нет. Смена светил, как постоянная возможность увидеть больше и под новым углом, а так же музыка в качестве возможности дополнительного восприятия действительности.

Занимательная идея и вполне качественное воплощение, если вы настроены на романтическую, но грустную фантастическую историю, где явь сливается с реальностью, и мы так и не можем сказать четко: видел ли герой настоящую планетарную цивилизацию, или же все это было плодом его одиночества и уставшего воображения. О последнем свидетельствует то, насколько те образы, которые он наблюдал, схожи со всем земным: дома, улицы, лодки — ничего инопланетного или не вписывающегося в картинку земного мира.

Симпатичная, но слишком печальная история. Хотя нотки лирического оптимизма, когда мы стремимся к недостижимому идеалу и порой ПОЧТИ его достигаем, тоже присутствуют. Хоть мы и обречены на это вечное «почти».

В «Забытых делах...» товарищ Томас концентрированно выдает нам дела, связанные в большинстве своем с тем, как Холмс выручал из беды власть предержащих и всяких богемных выкормышей, далеких от норм права и морали. Более того, нам показывается, что для них он не раз изменял свое отношение к закону. Конечно, делалось все это ради репутации короны и страны, потому как любой грязный намек на подобных людей влечет за собой куда как более серьезные последствия, нежели преступление простого обывателя. Тем не менее, одно дело, когда это происходит один или два раза, но оказывается, что знаменитый сыщик чуть ли не на постоянной основе влезал в такие дела, когда не самые приличные люди оставались на свободе. И это заставляет взглянуть на Холмса уже несколько под другим углом.

В частности, справедливо мстящего за смерть невесты и дающего убийцам еще и выбор поступить благородно Джефферсона Хоупа он отправляет за решетку в «Этюде в багровых тонах», а заступившегося за даму и случайно убившего хулигана юного адвоката он не просто избавляет от правосудия, а еще и рассказывает в подробностях, как ему избежать наказания. Учитывая, насколько Томас дотошен в мелочах, как в исторических так и в подробностях человеческих характеров, вероятно, он по максимуму пытается усложнить фигуру Холмса, буквально шагающего на грани между светом и тенью. И, возможно, даже порой переступающего эту черту.

В остальном же — перед нами классический поиск улик для оправдания очередного богемного повесы, потому как мерзавец — это не профессия, а подлец — не равно убийца. Некоторые выкладки, особенно сцена, где сыщик буквально размазывает в беседе одного из свидетелей обвинения, очень хороши. Все остальное — стандартный качественный томасовский наполненный детализацией мир Англии и подспудные неявные размышления о том, что важней: оправдать невиновнго или найти истинного преступника, если это не связанные между собой вещи.

Стандартный Томас — это хороший Томас. Но он может и лучше.

Неплохая история о том, как человечество вынуждено отказываться от своей идентичности ради выживания. Либо человек больше не будет тем человеком, которым был на Земле, либо враждебная среда поглотит его без остатка и забудет, что какие-то людишки вообще здесь были. Как всегда, находятся те, кто до последнего будет отрицать действительность и настаивать на старых путях выживания, но всегда будут появляться и первопроходцы (обычно с незавидной личной участью), способные сдвинуть эту неподъемную бюрократически и эмоционально зашоренную махину с места и повести в нужном направлении. Просто потому, что порой выход только один.

У Герберта получилась достаточно мрачная картина, но без нажима драматичности, без излишних истерик и заламываний рук. Где-то за кадром есть злобные касты, завистливые недоброжелатели и виновники будущих катастроф, потому как никогда не смирятся с новой действительностью, но действие полностью сосредоточено на простом человеке, интуитивно стремящемуся к выживанию и знающему окружающий мир на уровне инстинктов, с помощью которы выживут его жена и дети. И вывод прост: как ни парадоксально, иногда отказ от человечности во всех ее классических пониманиях (включая даже внешние изменения) — единственный способ продолжить существование.

Необычно и есть над чем задуматься.

Великолепный рассказ, где Томасу, наконец, удалось соблюсти тот самый баланс между любовью к историчности происходящего (когда порой у него приметы времени затмевают основного героя), и, собственно, детективным расследованием, оказавшимся столь же увлекательным, как и описания фигур власть предержащих и нравов среди людей разных слоев общества. Элегантное решение, которое нашел Холмс, чтобы выяснить, в каком банке шантажист держит документы, действительно в нужный момент вызывает приятные читательские эмоции, связанные с действительным ощущением превосходства великого сыщика над планами ужасного злого гения: оно оказывается одновременно и простым (-Простое — после того, как вы все объяснили, — говаривал Ватсон), и тем самым, которое придет на ум только настоящему гению.

Кроме того, мы будем свидетелями очередного преступления Холмса ради высшего блага (-Идя по пути справедливости, где-нибудь — да нарушишь закон, — говаривал принц Флоризель) с подробным, буквально пошаговым описанием ограбления, где Ватсон будет втянут как его непосредственный сообщник. Вообще, красной линией через многие произведения Томаса проходит нить, что верноподданные ее величества готовы на любые деяния, чтобы выгородить людей высшего правящего звена — и это так же касается и Холмса с Ватсоном. В данном конкретном случае, они выгораживают двух мразей королевских кровей, двоеженцев, развратников и заднеприводников — конечно, они это делают не ради самих этих людей, а ради того, чтобы в результате этого не пострадала их страна. Но двойные стандарты налицо. Этого понимания, вероятно, и добивается Томас от читателя.

Хорошо продуманный сюжет, прекрасный — как всегда — антураж и выразительные послания в действиях героев. Один из лучших рассказов сборника.

Неплохое по задумке ретрО с не самым идеальным исполнением. На скромный взгляд комментатора, было ошибкой предоставлять две точки зрения на конфликт и влезать в образы инопланетной команды. Как бы было здорово, если бы все показали ислкючительно глазами китобоев: ведь там даже по логике сюжета не было особой необходимости поступать иначе — все и так постепенно становилось на свои места и было понятно без тыканья носом в увеличительносе стекло. А так вышло несколько нелепо: инопланетяне очень напоминают если не ситкомовское, то сильно устаревшее фантастическое телевизионное шоу, где искаженные человеческие характеры выдаются за персонажей со звезд, а вместо спецэффектов подсовывают резиновые головы рептилий.

Начавшись, как мрачное противостояние с чужими, обусловленное тем, что конфликт разворачивается во времена боевых действий, повествование постепенно теряет общее напряженное очарование и скатывается к банальным объяснялкам того, что и так совершенно понятно. Не надо было нам столько подробностей про космического кита, чтобы ощутить взаимную угрозу обеим командам кораблей и вынужденную борьбу за виживаение, когда соперники объединяются ради неожиданной общей цели.

Жаль, что товарищ Ван Вогт не стал играть на полутонах и неполных объяснениях, от чего история только выиграла бы. Иногда излишние подробности губят антураж, который только и держится на недосказанности — не вынужденной, а четко продуманной и от того естественной.

На сей раз товарищ Томас погружает нас в самый конец девятнадцатого века и интриги, связанные со смертью такой небезызвестной личности как Феликс Фор и разборы полетов на уровне власть имущих, где простая человеческая жизнь значит так же мало, как просыпанный сквозь пальцы песок. Будучи во Франции по одному делу, Холмс вынужден ввязаться в другое, и в результате автору на фоне очередного расследования удается показать нравы и обычаи того времени, а так же массу интересных исторических (и не очень) персонажей, которые он сумел задействовать в этой детективной драме (любителям именно криминалистической составляющей будет особенно интересно интеллектуальное противостояние Холмса против зашоренных взглядов гражданина Бертильона, поданное исключительно с научных точек зрения).

Да-да, как всегда, у Томаса получилась именно больше драматическая зарисовка на соответствующее время, нежели детектив, где главным явлются улики и движение от подозреваемого к подозреваемому. Более того, по одному из двух основных дел он вообще раскрывает все карты прямо на первых страницах рассказа, потому что для него очевидно важны не сами приключения сыщика, а то, куда он попадает, и люди, окружающие его в этот момент исторического отрезка. Этим-то и интересен, в первую очередь, Томас: у него свой подход к историям про Холмса — и либо ты принимаешь это, либо нет, потому что классического стандарта тут не будет. Томас — либо ваш писатель, и вы наслаждаетесь всеми этими историческими перипетиями, нанизанными на теории и беллетристический костяк в виде несуществующего сыщика, либо Томас — совсем не ваше, и вы просто не сможете принять то, как он использует знаменитый образ в своих произведениях конандойлевского мира.

Каждому — свое.

Как метко заметил один из комментаторов, бывают такие загадочные истории, которым лучше быть неразгаданными, поскольку в отстутствии точного ответа куда больше очарования, чем в его наличии. Это впрямую относится к «Тетушке Мерте». Есть версия, что рассказчица основывалась на какой-то известной легенде и оставляла хлебные крошки для того, чтобы кто-то более начитанный увидел их и последовал по ним, точно разглядев выложенный путь. Но куда приятней ощущать эту искреннюю таинственную дрожь при встрече с чем-то невероятным — и при этом не несущем явной угрозы конкретно тебе, — просто наслаждаясь хорошим слогом, ореолом грамотно нагнанного мистицизма и возможностью не одной, а множества трактовок происходящего.

Как раз что-то такое получилось у госпожи Хендерсон. Даже не получая четких финальных разъяснений и подтверждения собственной правоте того, что уже нафантазировал себе заранее, ты не остаешься у разбитого корыта: ты не разочарован подобным подходом просто потому, что действительно получил дозу соприкосновения с таинственным явлением, все очардование которого именно в этой таинственности. Многим авторам такое не прощается ввиду того, что они не до конца способны убедить читателя, что и сами знают, что хотели, собственно, сказать. Хендерсон в этом плане оказалась более мастеровитой. Чтение ее «Тетушки...» — это то самое очарование движения легких мурашек по спине, которое не хочется останавливать с помощью холодного душа банальных ответов.

Томас продолжает гнуть свою линию, создавая целый плотный мир вокруг сыщика, и это у него хорошо получается. Здесь само расследование очередного преступления — больше фон для того, чтобы показать реалии того времени, погрузиться в детали и исторический антураж. Что называется, подышать воздухом истории. Насколько соблюдена эта самая историчность, могут сказать, конечно же, куда более опытные, специализирующиеся на данной тематике люди, но для непрофессионала в действительности Великобритании конца девятнадцатого-начала двадцатого веков все выглядит прекрасно. Чувствуется, что любовь автора к эпохе — не наносное, не задание, приклепленное к обязанности наваять что-то про Холмса. Здесь явно заметен мастерский подход и возможность для писателя поговорить о многом помимо похождений знаменитого сыщика.

Вообще, такая идея, где во многом бульварный герой становится фактически серьезной псевдоисторической фигурой в настоящем живом антураже того времени, может вызывать только уважение. Тем более, что и написано все прекрасно, живо. Нет того формализма и некоторой туманности в задниках, которые бывают присущи части последователей Конан Дойля, порой работающих пусть и талантливо, но заметно формально, — и это не может не заинтересовывать.

Само расследование, опять же, как это бывает именно у Томаса, впечатляет тем, как оно проходит, а не разгадкой. Современного читателя трудновато уже удивить «от это поворот!»-ами, поэтому автор напирает не на них, а на поведение и реакции как людей по эту, так и по ту сторону закона. Есть так же несколько ударных выводов в социальном и политическом отношении, которые, вроде как, совершенно необязательны в подобном произведении, но оттого еще больше играют нужными красками.

Рассказ получился чуть слабее, чем тот же «Дух в машине», но это все еще высокая планка, до которой многим продолжателям никогда не допрыгнуть.

Все мы помним знаменитую сцену знакомства доктора Ватсона со своим будущим «сожителем», производящим опыт по выявлению реактива, с помощью которого можно будет точно сказать, что перед нами: кровь или просто красное пятно от чего-либо дургого. В рассказе «Дух в машине» товарищ Томас продолжает тенденцию научных успехов знаменитого сыщика, показывая, насколько увлеченный делитант способен обойти высокого профессионала со слишком узко сфокусированным зрением на проблему. При этом автор бережно сохраняет мысль о ненужности целого пласта знаний для человека с определенными жизненными задачами. Что, кстати, впоследствии не раз нарушал как сам Конан Дойль, так и его многочисленные последователи, «заставляя» погружаться Холмса в те или иные области, совершенно не близкие его классическому взгляду на жизнь.

Фактически научное расследование, но при этом не менее интересное, чем поиски виновного среди нескольких подозреваемых. При этом дело осложняется тем, что тот, кого собираются повесить за преступление, которого он не совершал, — еще тот негодяй, и, собственно, никто бы особо не сожалел, если бы судебная ошибка так и не была бы исправлена. Да еще и речь не идет о том, что настоящий убийца останется на свободе, потому как убийства, собственно, и не было. И тут Томас мастерски разыгрывает психологизм ситуации: Холмс знает о невиновности осужденного, предлагает свои услуги и сообщает о своей позиции, но... вовсе не бегает и не трезвонит по всем инстанциям, просто хладнокровно дожидаясь, как распорядится судьба: заинтересуются ли те люди, с которыми он говорил, его вариантом событий и обратятся ли после этого САМИ к нему за разъяснениями. Идет откровенная игра с судьбой, вплодь до того, что в конце выясняется, что только отказ работников сооружать виселицу в воскресенье, свой выходной, не довел ситуацию до смертельного исхода раньше, чем невиновный был бы оправдан.

Прекрасный рассказ со всех точек зрения. Серьезный подход, научные изыскания, отлично выписанный исторический антураж с разными интересными подробностями — и выход на свободу человека, продолжившего вести себя как последний мерзавец, которого жизнь ничему не научила.

Прекрасное авторское предисловие к сборнику, одновременно фактически являющееся полноценным рассказом, поскольку ведется от имени достопочтенного доктора Ватсона. Здесь нам будут представлены новые, доселе неизвестные факты из жизни знаменитого сыщика, тщательно перемешанные с тем, что мы уже знаем из канона Конан Дойля, а так же произойдет ненавязчивое, но очень качественное вплетение в реальный мир Великобритании конца девятнадцатого века и представление исторических личностей того времени, как непосредственных участников многих событий. Томас не боится упоминать известные имена, рассказывая о них, словно они были не просто свидетелями каких-либо преступлений в том или ином деле, но и могли бы, если бы были живы, подтвердить личность и мастерство сыщика по имени Шерлок Холмс. Как такого же реально существующего человека, как и они сами.

Тональность того, как написан пролог, сразу настраивает не на околобульварное чтиво, а на нечто более серьезное, то, к чему следует относиться и как к интеллектуальному детективу, и как к полноценному отражению эпохи, где автору знаком каждый закоулок и каждая специфика той или иной ситуации: связано ли это с политикой, с наукой того времени или с особенностями юридических вопросов. Что, собственно, впоследствии и подтвердится во многих сюжетах сборника.

Замечательный вводный «рассказ», читать который — не меньшее удовольствие, чем последующие произведения.

При всей наивности эта утопия хороша тем, что она получилась. То есть, даже после смерти его творца, после всех предательств, воровства и попыток австралийского государства закончить существование города, Электрополис выжил, и автор оставляет нас с открытым финалом, где новый будущий мегаполис строится, процветает и впереди у него удивительное будущее, основанное на том, что из каждого человека можно выжать его лучшие качества и направить в нужное позитивное русло. Недаром основатель города не боялся приглашать весьма опасных и асоциальных личностей на строительство, потому что выбор его всегда падал на их работоспособность и профессионализм, а пьянки, бабничество, воровство и даже убийства он направлял в другое русло, создавая для них отдельные места, где они могли спокойно сливать свою агрессию. Иногда приятно, что в утопиях автор не оставляет нас у разбитого корыта или разрушенного под давлением извне пепелища, а пытается зажечь надежду, что что-то подобное все же возможно, даже не смотря на всю муть, заложенную в человеческую природу. Как говорится, через тернии, но к звездам.

Конечно, во многом — особенно в научном плане — «Электрополис» чудовищно устарел. Но поскольку Ганштейн не особо углубляется в детали механизмов и системы производства и строительства, это позволяет многое додумывать в пользу чтения, и получать от оного до сих пор немалое удвольствие. Это настоящее ретро-чтиво, скорее, близкое даже не к Верну, а Беляеву, где подспудно вовсю борются буквально в любом человеке внутренний капиталист и собственник с искренним творцом и благодетелем не для одного, а для каждого. И в этом плане один из лучших героев романа — племянник основателя города, приехавший на стройку в поисках любой возможности заработать, а закончивший тем, что становится идейным приемником утопических идей дяди. Что забавно, основанных так же на воровстве и обмане австралийского правительства, на чем товарищ Ганштейн не делает акцента, но не стесняется излагать, как важную составляющую движения к светлой цели фактически любыми путями.

«Эелектрополис» — это точно то, что зайдет только тем, кто не склонен к выискиванию ляпов и антинаучности в романе столетней давности. Но это так же весьма недурственный приключенческий роман с человеческим лицом, которых действительно сейчас, в век всяких «черных» и «темных» фэнтези и фантастики, веьсма и весьма не хватает. А уж любители ретрО однозначно не будут разочарованы.

Второй роман из цикла «Стервятники» является одновременно и прямым продолжением, и ремейком первой истории. Продолжение — потому что действие происходит спустя одиннадцать лет после событий «Мертвого сезона» на той же территории и с теми же героями, оставшимися в живых с обеих сторон. А ремейк, переосмысление без каких-либо новых идей, — так как сюжет практически полностью копирует структуру предыдущего романа: долгая расстановка по местам персонажей, нападение на глухой дом в лесу, «странствия» по окружающей местности и финальная разборка в логове «злодеев». Это как бы не очень должно обнадеживать читателя, надеящегося получить что-то отличное от оригинала, но, с другой стороны, автор особо не скрывает, что идет по проторенной схеме, и если это кого-то не устраивает, можно вполне прервать чтение задолго до финала. А главное: еслы «Мертвый сезон» вам понравился, то ознакомиться с его условной копией (но с уже другими основными героями плюс парочка старых) в улучшенном варианте — ибо автор прошел длинный путь взросления в десяток лет между написанием романов, и это явно должно было отразиться на качестве его писательского материала — точно имеет смысл.

И вот здесь мы сталкиваемся с другой развилкой, так же повлиявшей на то, что мы будем читать. Продолжение написано ДО того, как свет увидела полная неотцензуренная версия «Мертвого сезона», и Кетчам писал «Мертвую реку» несомненно опираясь на опыт того, как и сколько было у него «отчекрыжено» и переосмыслено, поэтому сиквел получился в разы мягче того, что многие из нас увидят впоследствии в полноценном, нерезанном вариатне первого романа. Создавая «Мертвую реку», автор заранее готовился к тому, что цензоры будут вовсю буйствовать на ее поврхности, и предусмотрел это, подобрав излишнюю кровавость и натурализм, а так же явно спорные с точки зрения суперагрессивности ходы, чтобы потом не мучиться и не переделывать уже второй роман подряд. И это, к сожалению, чувствуется. Нет, тут вполне хватает шокирующего контента. Но он уже однозначно не такой жесткий и открытый для споров «за» и «против», какой будет потом, когда выйдет «режиссерская» версия «Мертвого сезона». И получается, что если вы начинали с чтения полноценного первого романа (вышедешего в таком виде уже после второго), то тенденция впечатления от сиквела пойдет по нисходящей, не испортив общего удовольствия от прочтения — потому что он написан замечательно и не менее завораживает своими размышлениями в действии о человеческой природе в экстримальных условиях, — но явно уже без тех ярких впечатлений, которые нам подарил анкатный «Мертвый сезон».

Из явных плюсов сиквела стоит отметить более ярких героев, что делает первую треть романа куда как интересней, нежели в оригинале. Там персонажам точно не хватало изюминок в характерах и начало в сотню страниц из-за этого провисало, что автор исправил в «Мертвой реке», превратив будущих жертв каннибальского беспредела в полноценных объемных личностей, за которыми было нескучно наблюдать даже тогда, когда не происходило ничего, кроме бытовых описаний. А еще Кетчам ввел в историю ярко отрицательного персонажа-жертву, сделав его судьбу самой интригующей и необычной во всем романе. До последнего не знаешь, к какому финалу этот человек придет, и при всей его антихаризме и желании ему веселых похорон, напрягаешься, когда он сталкивается со смертельной опасностью, потому что это всякий раз выходит нестандартно.

Еще один плюс — несколько взрывных микрофиналов, следующих один за другим, когда нас пытаются убедить — надо сказать, вполне успешно, — что выживет или погибнет тот или иной герой из обоих противоборствующих лагерей, но... через страницу ситуация переварачивается с ног на голову. И это работает, даже не смотря на то, что прием далеко не новый. Нас уже так приучили к заделам на продолжения, к бесконечным клиффхэнгерам, что мы порой удивляемся, что какой-то автор осмеливается полностью закруглить все возможные концы. Но Кетчам удачно сделал это в «Мертвом сезон» и в «Мертвой реке» продолжил эту хорошую традицию. Оба произвдения выглядят полностью заокнченными, что не помешало впоследствии их продолжить и найти для этого нужные поводы.

Итог: если вам понравился оригинал, то и от продолжения-ремейка отказываться не стоит. Накал страстей будет не совсем тот, да и каких-то неожиданностей не случится, но прекрасный язык, умение выстраивать сюжет и более удачные персонажи точно сделают так, что сожалений после прочтения не будет.

Если вы по жизни — женоненавистник, если считате, что женщины — это тупые овцы, лишенные не только логики, но и чувства самосохранения, то «Осторожно, классика!» должен стать вашим настольным рассказом. Тут буквально концентрация всех ваших «светлых» представлений о противоположном поле. Более неадекватного женского персонажа трудно найти даже в фановой сплаттер-литературе, специализирующейся на дурах-жертвах, не склонных к минимальной адекватности. Поначалу автор вроде бы даже, упоминая о ведущейся войне, намекает, что героиня может оказаться засланным казачком и вести двойную игру, специально правоцируя влюбленного ученого, НО ничего и близко подобного: просто веселая кретинка с лейблом «научный работник» отмачивает в лаборатории такие корки, которые не снились даже Незнайке, расписывающему в стихах своих ближайших друзей. У него, вероятно, получилось бы что-то вроде:

«Дура нажимает кнопки.

Дать бы ей ремня по жопке».

Остальное содержание ничуть не лучше посыла автора про мозговую женскую деятельность. Есть версия, что товарищ Виан таким образом хотел сказать, что любовь делает всех немножечко дураками, но вышло, что не немножечко, и не дураками, а идиотами. И ладно бы, если все это было смешно или иронично — увы. Скорее, возникает чувство испанского стыда за автора, как-будто из-за того, что ты читаешь этот детский капустник, то и сам причастен к тому, что подобное вообще есть на свете. Ведь кроме девиц здесь дебилы все: и мужчины, и даже роботы.

Возможно, комментатор излишне строг к столь небольшому и непритязательному опусу. Но дело в том, что он перед этим в том же сборнике «Фата-Моргана» прочел подряд несколько куда более хороших рассказов, и, видимо, падение в бездну было столь неожиданным и стремительным, что произвело куда бОльшее впечатление, если «Осторожно...» читать отдельно, сам по себе. Но уж как вышло.

Если не брать в расчет странноватый и очевидный ляп о том, почему кошек местные аборигены держали за животных, если эти кошки точно так же общались с ними телепатически и помогли наладить контакт с людьми (вряд ли животных кто-то стал бы слушать), вышло вполне недурственное, хоть и слегка поверхностное наблюдение о невозможности полноценного контакта без взаимного доверия. Трудно представить, что к тебе прилетели с добрыми намерениями, если прилетевший обвешен оружием и не доверяет ни одному твоему слову, постоянно ожидая подвоха. И, соответственно, зеркально ситуация выглядит с точки зрения твоего визави.

Интересное замечание еще и о том, что контактирующий думает не только о моменте контакта, но и куда он приведет, если пустить его по определенному пути развития. То, что кажется незначительным сейчас, впоследствии может привести к краху цивилизации или ее порабощению просто потому, что у тех, с кем ты налаживаешь контакт есть неоспоримое преимущество. Да, сейчас они заявляют, что это преимущество не несет в себе и никогда не будет нести угрозы, но кто даст гарантию, что данные товарищи скажут через год? Через десять лет? Никто.

Вот и получается, что даже самый лояльный контактер всегда находится в системе «верить/не верить», из которой нет идеального выхода. А на кону — забег далеко не в одну человеческую жизнь, а в сотни, возможно, тысячи лет. Было нескучно поразмышлять на эту тему вместе с автором «Зова...».

Любовная история, как всегда, сильно мешающая образованию.

Если же серьезно, опять образ человека из высшего общества «пристрастившегося» к девице из низших слоев. Конкретно здесь, более совершенный с точки зрения возможностей мутант, совсем недавно вылезший из пубертатного периода, сосланный на доп. обучение на греншную матушку-Землю и «подцепивший» неразделенную любовь к девице без генных модивифкаций. Неравные, заранее обреченные отношения, приведшие к небольшому заговору, общению с тайным миром желающих стать будущими властителями дум и даже почти к убийству. Но, как всегда, все свелось к личному.

Хорошо показано, что при наличии высшей умственной деятельности, как чего-то стандартного, присущего не единицам, а целому пласту людей, уходит на второй план физическое несовершенство. Человека на костылях и в дыхательной маске вообще не воспринимают как изгоя — это всего лишь черта адаптации перемещения между планетами с разными условиями в климате и гравитации.

Сама же история кажется слегка высосанной из пальца, надуманной, в ней не чувствуется какой-то стройности. Из-за этого и читается тяжеловато, хотя, отдадим должное, язык вьюноши, начавшего вылезать из-под влияния общественного и родительского давления, действительно оущущается. Возможно, большинству героев — кроме самого протагониста — не хватает дополнительного объема: уж больно все вокруг излишне схематичны. Но при всем при том нельзя сказать, что рассказ неудачный. Скорее, не совсем такой, каким его хотел бы видеть один отдельно взятый комментатор. И, возможно, еще несколько человек, которые с ним согласятся.

То, как автор видит возможный образ Рая при жизни, истолковывая его в самодостаточности того, что есть вокруг тебя, вызывает уже определенное уважение к подобному толкованию. Действительно, что может быть важней внутреннего спокойствия, внутренней уравновешенности и отстутствия стремления к агрессии и захвату чего-либо — просто потому, что в этом нет необходимости для твоего существования. И Робиносон тонко подводит неутешительную черту: даже находясь на территории «Рая», человек просто не способен в него вписаться ввиду своего несоответствия его элементарным параметрам (что, кстати, прекрасно соотносится с Библией: человек рожден во грехе и носит в себе грех).

Интересная концепция и толковое воплощение в жанре психологической научной фантастики. В данном конкретном случае, автору не важны все эти технические прибамбасы и перелеты меж звезд. Его заботит инопланетный социальный строй, который при всей своей анахроничности с точки зрения «высоких» цивилизаций куда как ближе к истинному счастью, чем все человеки с их научными прорывами. А затем товарищ Робинсон еще и ставит жирнющую точку: главному из посланных на райскую планету, самому вдумчивому и уравновешенному, единственным выходом чтобы «очеловечить» ее жителей видится разрушение уклада самых счастливых людей во Вселенной — тогда люди с Земли, прибывая сюда, не будут впадать в тоску и самовыпиливаться от отчаяния.

Рассказ, по смыслам очень близкий той же мартиновской «Песни о Лии». Но более внятный по концепции и по подаче.

Весьма спорное в темпоральном контексте, местами совершенно нелогичное и, видимо, заключающее свой секрет прямо в названии произвдение, которое хочется разгадать ровно до того момента, пока в процессе чтения не начинаешь понимать, что автор идет какими-то странными, одному ему ведомыми путями игры разума, и это не имеет никакого отношения ни к научности, ни к разумной расстановке фактов. На девять страниц рассказа количество совершенно простейших ляпов просто не оставляет шанса дать этот самый шанс товарищу Селлингсу, чтобы хотя бы додумать все хоть как-то в его пользу. И это при всей лояльности комментатора к ретро-фантастике.

Из плюсов можно выделить нестандартные (или же наоборот, совершенно типичные) взаимоотношения отца и сына немецкой выделки 1860-х годов. Дело даже попахивает инцестом, хотя об этом и не говорится впрямую, но то, что общение сына с предками любовницы отца впрямую связано с ее наличием/отсутствием на верменной линии, заставляет о многом нехорошем задуматься. Выглядит эгоцентричность папки и забавно, и неожиданно, и даже страшновато, но, по крайней мере, честно показывает, что ученые — тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо и впрямую может влиять на их научную деятельность. Этот легкий психологизм, придание героям живости характеров, пожалуй, единственное, за что можно похвалить данный рассказ.

В остальном же — зацепиться в положительном ключе просто не за что.

К сожалению, рассказ не выдержан в одной стилистике, и это ощущается не только одним комментатором. Ирония и некоторое внутряковое несерьезное отношение к серьезным вещам дают приличный аванс и настраивают на позитивное прочтение. Но в какой-то момент все это здоровое веселье уходит куда-то в никуда и остается просто отсраненное изложение материала, кторое автор хотел заложить в текст. Это сильно выбивает из колеи и точно не способствует позитивной реакции с чисто эстетической стороны отношения к чтению, как к процессу приносящему удовольствие. Даже если дело касается вполне серьезных вещей.

А ведь идея вполне себе хороша. Фактически нам дают доказательства Бога, когда религиозные предметы напрямую влияют на полученные результаты опыта. При чем, не единожды, а раз за разом. А уж наличие рядом искреннего верющего (кстати, до последнего была мысль, что именно доброй души Себастьян из лучших побуждений как-то подделывает результаты экспериментов, но тогда это был бы уже детектив, а не фантастика) — еще один мощнейший дополнительный фактор в усилении влияния практики на теорию. Странно другое: вроде бы, речь идет о настоящих ученых, но когда они узнают, что же делало их опыт «неправильным», они даже не пытаются заняться изучением этого явления, хотя оно показывало стабильный результат и не могло быть случайностью.

Итог: рассказ с неплохой идеей и странноватым воплощением в стиле. Однако результат частично спасает лаконичность изложения.

Не смотря на общую ироничную тональность произведения, читать его действительно страшновато. Ведь оно лишний раз напоминает нам, самоуверенным гражданам, насколько человек — подверженное влиянию и манипуляциям извне существо. А поскольку мы еще и создания социальные, предпочитающие сбиваться в кучки, то и эффект толпы, одно из самых жутких явлений, которое может превратить самого разумного и доброго в неконтролируемое чудовище, нам так же не чужд.

И здесь все это показано хоть и в гипертрофированном варианте, но по-настоящему захватывающе и с подспудной зловещей атмосферой, явно пробирающей тебя до дрожи в некоторых местах, когда ты понимаешь, что отдельные люди, попавшие в эту мясорубку влияния мистера Костелло, просто ничего не могут поделать и вынуждены подстраиваться, чтобы не погибнуть. А еще страшней то, как некоторые добрейшей и светлейшей души человеки добровольно и с радостью сами вливаются в фактически сектантский мир, вообще переставая воспринимать действительность за правду. Отрицание реальности на уровне неверия собственным глазам и ушам.

Когда хорошо, тогда хорошо.

Роман, с помощью которого можно лишний раз убедиться, насколько бОльшая часть фактически развлекательной фантастики 40-60-ых годов несла в себе мощный интеллектуальный заряд и ставила массу еще доселе неисследованных вопросов или рассматривала их под совершенно нетипичными, даже жесткими для тех времен углами зрения.

«Планета моков» написана несколько формальным языком, ей не хватает определенной описательной художественности, от чего она совершенно справедливо способна отпугнуть современного читателя, не готового «изучать» холодный стиль изложения «газетных заметок», боящихся выйти за размеры определенных для них скромных печатных границ. Но постепенно, когда привыкаешь к авторскому стилю, движение по тексту становится более плавным, и полуэмоционально-полуотсраненно, по-наблюдательски, ощущаешь мир, где две цивилизации, казалось бы обладающие всем, чтобы понять друг друга, так и не находят не то, что общего языка, но даже не способны разглядеть вышину развития умственной деятельности своих визави. И это при том, что в команду землян входят как минимум два представителя двух различных рас с других планет.

Товарищ Дарлтон не ищет легких путей и весьма своеобразно подает материал не только в плане стилистики. Как правило, читатель подсознательно или нет, но уже заранее считает себя умнее автора, а тут еще история рассказывается с двух точек вИдения цивилизаций безо всякого завуалирования их поведения. Куда как проще было бы рассказывать все от имени только землян или от имени только моков, и тогда ряд вопросов и определенных наивностей в поведении и реакциях автоматически исчезли бы — просто потому, что это оставалось бы «за кадром», и каждый из читателей додумывал бы многие вещи так, как ему больше нравится. Но автор не стал искать легких путей и выложил полный расклад с обеих сторон, что умнейший читающий, конечно же (особенно по прошествии аж 60-ти с хвостиком лет!), не смог не заметить, как нечто местами лишенно логики и научного подхода при изучении возможного контакта. Да, это все действительно так, но вот вопрос: можно ли полностью положиться на холодный разум, если в каждом из нас, даже самом прагматичном и выверенном, кипят такие внутренние страсти, что в любой момент это способно вырваться и натворить таких бед, что мама не горюй? Или же что это все подспудно вполне способно влиять на все те решения, которые мы принимаем исключительно по работе или по неличным мотивам (если такое вообще возможно)? Обычно это решается просто: если произведение вам нравится, вы, конечно же, ответите утвердительно и найдете варианты, чтобы оправдать так или иначе нестандартное поведение и решения героев. Если нравится не очень — просто обзовете благоглупостями и сочтете, что роман слишком устарел. Комментатору в данном кокретном случае ближе первый вариант.

И последнее. Где-то до завершающей трети «Плаенты...» все-таки ждешь, что контакт очевидно произойдет, и все недоразумения так или иначе разрешатся (ох уж мы, эти выкормыши старой доброй советской фантаситки!). И когда неожиданно все развивается совершенно в другую степь, и даже встает вопрос об уничтожении земной цивилизации на ровном месте, что не случается только исключительно из-за «удачно» поставленной ноги в тяжелом ботинке — это вызывает настоящий восторг приятно обманутого человека. Да, этот роман во многом делают именно последние 15-20 страниц, но чтобы ими насладиться по полной программе, нужно прочесть все произведение целиком. И точно не по диагонали или через страницу (раз кое-кто до сих пор считает подобный стиль за чтение). И тогда будет вам истинное ретро-счастье и знакомство с действительно нестандартным взглядом тех лет на контакты высокоразвитых цивилизаций.

Некоторые увидят в этой небольшой притче исключительно социальный подтекст. Даже не смотря на то, что людьми здесь управляют машины, а не другие человеки. Но на скромный взгляд комментатора, тут больше такого подпольного философствования на классические темы «зачем рождаться, если все равно придется умирать» и «судьба играет человеком, а человек играет на трубе». Как говаривают умные люди, важна не цель, а путь к цели. И вот как раз с одной стороны стены человек этого не поинмает, а с другой стороны стены — понимает и даже счастлив.

Одно из лучших микро-произведений товарища Франке, где он оказался способен поднять за пару страниц целые философские пласты. Возможно, даже не желая столь большого эффекта. Это как когда писатель вкладывает в произведение куда больше, чем ему самому кажется. Что, собственно, и называется поэтому не просто талант, а талант от Бога.

«Здание» — это молекула лося, в которой можно разглядеть самого сохатого.

Не смотря на общую драматичность ситуации и нагнетаемую автором холодную мрачную атмосферу безысходности, рассказ не слишком пугает именно технологической катастрофой для человечества. Ведь это история не про то, как машины завоевали людей, а про то, как механизмы столкнулись с проблемой дальнейшего существования, когда последний хомо сапиенс покинул этот мир. И, соответственно, речь идет о том, как искусственный интеллект принимает решение о дальнейшем своем существовании: есть ли смысл продолжить собственный вид ввиду отстутствия объекта «ухаживания», или же машины должны «умереть» вместе со своими почившими хозяевами (ведь они были созданы исключительно с функцией работы на костляво-мясного босса). И интеллект (разум) выбирает жизнь.

Рассказ как раз и ценен именно тем, что тут нет противопоставления человека и машины. Искусственный интелект до конца выполнил свой долг и не увидел никаких причин не довести свои обязанности до логического конца, помогая даже последнему человеку. А то, что человечество исчезло, стало недостаточной причиной, чтобы исчезнуть вместе с ним. И так вопрос в фантастике ставится не так уж часто. Вполне интересный взгляд на проблему взаимодействия.

Ассоциативное человеческое мышление, переносящее свои комплексы на ближайшую похожую картинку. Идея толковая, и фантастический элемент носит больше антуражный характер к чисто психологической проблеме. Тем не менее, довольно забавно и интересно поданы инопланетные существа, питающиеся током. Их некоторая схожесть с животным миром Земли вводит исследователя в злокачественное заблуждение, что можно необдуманно «совать руку без перчатки в пробирку с неизвестной субстанцией». Только в чем же здесь их вина, если только невежество героя и его неадекватное поведение по отношению к непознанным формам жизни привело к созданию собственной фобии на всю оставшуюся жизнь?

Интересная зарисовка на тему. Как раз тот случай, когда у Франке получилось, и той информации на полутора страницах вполне хватает для воплощения идеи и создания необходимых атмосферы и картинок-задников. Конечно, не шедевр, потому что автор по-прежнему считает достаточным некоторые вещи просто схематически обозначить, но из тех его работ, которые и читаются с удовольствием и воспринимаются как нечто, о чем хочется задуматься.

Европейский вариант «Головы профессора Доуэля» от немецкого фантаста-ученого товарища Франке. На сей раз безо всякого социального подтекста — просто размышление о том, что же такое человек и насколько мы вправе проводить эксперименты с сознанием разумного существа. Достаточно ли нам видеть собственное существование в наших физических органах, или все-таки где-то, возможно, скрывается такая неосязаемая хрень как душа? Еще вариант: прямая неразрывная связь между духовным и физиологическим, вследствие чего духованая часть так же гибнет при смерти тела/мозга.

Не сказать, что рассказ впечатлил. Нет в нем той новизны идей, на которую можно было бы рассчитывать даже на момент его выхода в 60-м году. Автор пытается играть в в иллюзию понимания восприятия мира отдельным органом, но получается у него это... не то, чтобы плохо, но не выразительно. И не слишком убедительно. Опять, на скромный взгляд комментатора, писателя «подводит» микро-форма рассказа, когда не хочешь сболтнуть ничего лишнего, чтобы избежать дополнительной критики, а в результате не успеваешь вменяемо высказать даже то, что задумывал.

Далеко не высший уровень того, что все-таки периодически может Франке.

Действительно, из-за фирменного скромного «хронометража», когда автор пытается на волне интересной идеи впихнуть в полторы страницы невпихуемое, иногда теряется общий смысл, и посыл становится размытым даже не смотря на то, что он вроде как всегда выносится у Франке прямо в начало каждого рассказа в виде своеобразного пролога. «Спасение» — как раз такой случай.

То ли это история про Бога, который дает тебе именно те умения, которые однажды спасут жизнь — пусть даже сейчас они кажутся тебе ничем не выдающимися. То ли история о матери, чья любовь способна преодолеть любые преграды и даже подсознательно вывести ситуацию на другой уровень, где она способна спасти сына. И в том и в другом случае — интересно, но недостаточно хорошо реализовано. Существенно не хватает описательной части мира, в котором происходят события агрессивного контакта с неизвестными существами предположительно инопланетного характера. Образам героев так же выделено буквально по одному предложению, что нивелирует общее впечатление от возможной трагичности происходящих событий.

Получилось несколько сумбурно, искусственно сжато и не до конца понятно в плане общей концепции. Тем не менее (такое бывает у Франке с его микробайками, за что он и ценится), рассказ не вылетает мгновенно из головы. О нем еще какое-то время хочется думать и анализровать ситуацию. И атмосфера некой тревожности на ровном месте так же сохраняется надолго.

Рассказ о человеческом одиночестве и желании отыскать в науке ответ на вечные вопросы в голове, подчас связанные вовсе не со знаниями или логичным пониманием того или иного. Концепция существования в каждой точке времени подана слишком сумбурно, и вот здесь как раз микро-форма товарища Франке несколько подводит содержание, поскольку автору просто не хватает страницы для того, чтобы более подробно (или хотя бы достаточно внятно) развенуть свои мысли. Понятно, что идея была в том, чтобы к нему не лезли со всякими научными вопросами и допущениями, которые он бы нарушил и неверно описал, — ведь его стремление было показать научность исключительно как прием в решении человеческой чисто психологической проблемы. Но получилось на так, как иногда у него получается, — здесь нужен был более объемный подход, однозначно нужно было потратить больше букв на знакомство с героем и его внутренним миром. При чтении не случилось нужного эффекта сопереживания, все ограничилось достаточно формальным прочтением, а это совсем не гут для художественной литаратуры.

Итог: Франке может гораздо лучше.

Даже в одном сборнике «Фата-морганы» есть несколько рассказов, посвященных теме контакта. Более того, обыгрывается ситуация схоже: контактеры не видят в существах, на чью планету они прилетают, тех, с кем, собтвенно, им нужно коммуницировать, и уничтожают их. В этом же ключе написана и «Посадка». Более того, здесь показаны все признаки наличия разума: планетарная защита, ухоженные окрестности, строения-жилища и т.д. Но этого совершенно недостаточно визитерам, чтобы рассмотреть ситуацию под более сложными углами. Их вполне устраивает версия, что УЖЕ никого нет дома. Конечно, это, скорее, такой киношный подход, нежели научный. Как когда в фильмах компьютер сообщает экипажу, что на неизведанной планете не обнаружено вредоносных соединений и бактерий в воздухе и можно дышать без шлемов, совершенно игнорируя факт, что в далеких мирах могут быть соединения и бактерии, просто неизвестные науке Земли.

Фирменная фишка товарища Франке — выносить смысл содержания в первый абзац рассказа, эдакая перевернутая басня. Чтобы уж точно читатель не сомневался, что,собственно, автор хотел сказать. Кого-то это точно будет раздражать, но для разнообразия вполне можно принять такой подход. Забавное микро-ретрО, показывающее некоторые аспекты восприятия друг друга несхожими меж собой мирами и делающее это на двух страницах, в то время как некоторые тратят на это целые тома.

Рассказ, к которому нужно поймать соотвествующий настрой. Без него он покажется излишне простым и незамысловатым. Но как любой закос под готическую мрачную историю — в данном случае, вполне удачный — он должен захватить атмосферой и буквально несколькими, но отражающимися в читателе дополнительными штришками.

Все это есть в «Зеркале». Во всяком случае, у комментатора как-то удачно совпало. Это не был прямо ужас-ужас, но именно волнение, непонятная тревожная атмосфера, которая способна перерости во что-то бОльшее, присутствовала на протяжении всего чтения. Страх перед другим миром в зазеркалье преследует человечество не один век, и никакие объяснения яйцеголовых очкариков не помогут совладать с подсознательными мыслями о том, почему же все-таки у этого парня моя левая половина — правая. И наоборот. Не смотря на идеальную похожесть, там все равно засел совершенно другой человек.

У товарища Франке в небольшой рассказ вплетено еще больше смыслов: вина перед Богом за нарушенное обещание; нервное напряжение перед важнейшим событием в жизни; непонятное исчезновение прабабки, где зеркало так же сыграло свою роль, — все это наслаивает потусторонние страхи один на другой и сгущает краски казалось бы совершенно простой картинки.

Так что — простой совет: если есть желание получить удовольствие — мрачным вечерком, когда никого нет рядом, а за окном льет промозглый дождь, сядьте в любимое кресло, закутайтесь пледом, возмьмите книжку и получите свои законные пять минут наслаждения от того, что непознанное где-то совсем рядом. Пусть уже и давно объясненное наукой.

Уже через две страницы, когда появляется говорящий ворон, а мы заранее знаем, что инопланетный вид — пернатый, суть рассказа и чем все это примерно закончится становится понятно. Тем не менее, то как, что, почему и где делают историю интересной до самого конца, не смотря на очевидную развязку. Две линии, которым просто суждено пересечься между собой, расписаны на вполне скромном буквенном хронометраже ровно так, чтобы нам было достаточно и сведений о героях, и эмоций для восприятия происходящих событий. Что, собственно, свидетельствует о хорошем переводе и о товарище Роклине как о прекрасном рассказчике. Совершенно не чувствуется, что произведение написано аж в лохматом 40-м году: есть в нем до сих пор и живость слога, и приятная ирония, и работающая драматическая развяка. Конечно, понятно, что ретрО, но такое вполне писалось и в 90-е.

Отдельно хочется отметить, что в современном западном мире при наличии двух разнополых героев почти невозможно, чтобы главный идиотский поступок совершила женищна и тем самым навлекла бы на себя гнев и обоснованное раздражение читателя к ее персоне. Очевидно, что эту роль взял бы на себя мужлан-мужчина, а его партнерша своим женским чутьем видела бы ситуацию насквозь и страдала бы от перенесенной потери уничтожения начатков цивилизации из-за идиотизма членоносца. Здесь же, в «Благдетелях», мужчины, пусть и пернатые, все еще способны совмещать интеллект с мужественностью и чуткостью к происходящим событиям, при чем так, что писатель совершенно не тревожится за свой имидж и не боится культуры «отмены», выставляя слабую половину человечества откровенно уступающей мужчине в умственной деятельности и выстраивании логических цепчек. Сейчас рассказ с подобным раскладом сюжетной нагрузки уже вряд ли встретишь. А для разнообразия — периодически хочется.

Не смотря на то, что основной цикл носит по мнению критиков вовсе не антивоенный, а даже милитаристский характер (что уже интересно ввиду того, что автор не испугался подобного подхода), конкретно рассказ «Воин» больше о стоицизме и личной ответственности за поступки, последствия которых мы даже не осознаем. В данном случае, антагонисту вовсе на них наплевать, но мы-то понимаем, что разговор куда шире — и поэтому дает возможность поразмышлять над массой человеческих проблем.

У «Воина» достаточно тонких моментов, влияющих на сюжет. Например, откуда герой мог вообще знать о взаимоотношениях двух братьев, при чем таких, которые не опишешь в досье, — тут нужно быть глубоко личным другом одного из них, как минимум, а этого точно не было. Или же почему Ян видит личную отвественность родственника, но не видит собственной ответственности, что именно он, будучи вышестоящим чином, допустил, чтобы отрядом командовал человек с совершенно для этого не подходящими качествами, приведшими к гибели солдат? При этом опосредованного виновника-родственника он приговаривает к смерти, а себя — нет. И таких не до конца продуманных моментов здесь далеко не один и не два.

Тем не менее, история вышла яркой, захватывающей и заставляющей работать мозги. И классические устоявшиеся наши морали о безусловной ценности человеческой жизни и законы, защищающие мерзавцев, здесь автор хотя бы пытаестя рассмотреть с нетрадицонных точек зрения, способных вызвать недовольство определенной части населения. Хотя бы ради такого внутреннего спора уже не жаль, что существует рассказ «Воин».

Рассказ-эксперимент — и это чувствуется. Юмор вышел несколько искусственным, акцент на странных семейных и внесемейных отношениях, явно делающий оммаж в сторону детективов тех лет, тоже как-то не слишком пложительно характеризует героя. Впрочем, положительная характеристика — это не то, что должно быть обязательным. Главное, чтобы было обаяние, а его тут так же не слишком много.

Особенно плачевно дело обстоит с расследованием. С одной стороны, есть смешные моменты, когда все подозреваеые находятся под веществом (или делают вид) и несут всякую околесицу. Тут вопросов нет. Но то, как главный герой «раскрывает» дело — такая простота и незамысловатость, что ее даже не скрыть легковесным и не самым выдающимся юмором. Мужское либидо — это, конечно, сила, но уж слишком цирковыми реакциями на рассказ о горячей дамочке разоблачить преступника, который был настолько хладнокровен, что не реагировал ни на экстремальную ситуацию, в которой находился, ни на человека, который, как он точно знал, пришел его разоблачать... Нет, неубедительно и ужасающе банально.

Конечно, возможно, это слишком серьезный подход к прочтению откровенной литературной шутки. Но далеко не все знакомы с историей создания произведения и будут ориентироваться только на то, что у них перед глазами. И оно — сероватое, пошловатое и натужноюморноватое. Даже не смотря на то, что это аж сам Азимов!

Как это бывает у Приста, фактически формальный язык изложения воспринимается из-за особого стиля совершенно иначе: с погружением в проблему и живым чувством к созданному автором миру. Жаль только, что писатель пошел по стандартному пути, и в его тексте ощущается однобокая позиция осуждения существующей законодательной системы/структуры относительно морального поведения граждан. Мы и сами все понимаем (особенно если наше либидо еще не ослабло совсем): свобода личности; каждый может, с кем хочет; если по взаимному согласию — твори у себя в постели что пожелаешь и т.д. и т.п. Поэтому куда как интересней было бы прочитать то же самое, где Прист показал бы свой мир, как ПРАВИЛЬНЫЙ. Объяснил бы, что к подобным жестким законам о прелюбодеянии привело само общество, например, вставшее на такую грань свободы, когда по-другому уже нельзя было остановить его сексуальные хотелки. Или какое-то внешнее воздействие на этот мир. Или Бог спустился на Землю и показал всем нужный путь. Да, это было бы смело, и нашлась бы сразу куча ужасающихся, но это был бы уже хотя бы разговор, где есть две точки зрения на проблему. Одной для дискуссии точно маловато.

А так — неплохо, интригующе первые две трети, но приход к стандартному: моральное изнасилование может быть похлеще физического. Правда, обычно так говорят те, кто второе не испытал на собственной шкуре.

Простенький рассказ-перевертыш, где автор меняет местами жертв и победителей, людей и драконов. Если бы не мощнейший непробиваемый авторитет Желязны, другому бы точно можно было бы заменить слово «простенький» на что-нибудь еще... попроще, но к такому мэтру как-то не поднимается рука быть до конца объективным. Хочется видеть в этом нечто бОльшее, нежели слабый анекдот с не слишком изобретательной концовкой. Конечно, можно надеть вместо одних пару розовых очков и поискать дополнительных смыслов, однако куда как правдивей просто расслабиться и попытаться насладиться тем, что есть. Для скорострелов — тут как раз удовольствия ровно на полторы минуты.

Возможно, именно из таких карапулек прошлого товарищ Гейман и черпал вдохновение для своих мегапроизведений на полстраницы или даже один абзац, где достаточно вбросить идею, так скзатать, посеять зерно, а там, чтобы проследить, как всходит или, не дай БожЕ, растет — это уже никому не важно.

Рассказ понравился, прежде всего, тем, что великолепно передал мрачнющую атмосферу внутри человека, жившего в постоянном ощущени эмоций, пропущенных через боль, и возрождение в в нем света в образе жены и расцвет окружающего пространства тогда, когда в реальном мире на тебя уже выписан похоронный ордер. Вся эта заброшенная черная улица, все эти пустые окна, пытающиеся «ожить» детали с приближением человеческого сознания и снова угасающие, стоит только тому отвернуться и начать удаляться. Реальный мрачняк безо всяких костылей в виде страшных чудовищ или ощущаемых на коже полных ненависти взглядов из-за угла, который способен воплотить не каждый мастер ужастиков, а не то, что писатель, специализирующийся на научной фантастике. Недаром его собратья по перу отмечали не раз поэтичность его прозы.

Кроме того, это очередной разговор о том, что мы научились разбирать человека до винтика, сделали массу открытий, но так и не способны до конца понять, как эта «чертова» машинка работает. Тайн нашего мозга все еще так много, что до заверешния его исследований не то, что далеко, а... гораздо дальше. И хотя рассказ написан в 74-м, этот разгвор актуален до сих пор, что делает и саму «Пересадку...» максимально хорошо читаемой и воспринимаемой в наши дни. Конечно, вопросы с трансплантацией сердца шагнули далеко вперед и специалистами будет, вероятно, уже несколько наивной восприниматься именно медицинская составляющая истории, но для нас, простых смертных, все еще работает и дышит литературной свежестью, не смотря на возраст.

Просто, но при этом с мощнейшей атмосферой и с неустаревающим посылом к размышлениям о аппарате под названием «человеческое тело».

Рано или поздно каждый автор, видящий себя большой — ну или хотя бы не сомневающийся, что значимой — фигурой, выдаст на гора что-то про писателя, про его взаимоотношения с двумя реальностями, литературной и действительной, про сложную судьбинушку и, скорее всего, покажет, насколько этот человек одинок, по жизни в чем-то неправ, и что былого не вернуть — а так бы хотелось! Эдакая рефлексия вперемешку с самобичеванием, но так, чтобы все поняли, что это как бы про самого автора, но с фантазией, что-то более глубокое и психологическое, что, скорее, включает в себя типаж множества писателей, как персонажей, а не его одного.

Вот и товарищ Мартин не подкачал. Свою большую двухтомную эпопею «Ретроспектива» с интереснейшими вставками между произведениями о собственной жизни и творчестве он решил закончить как раз чем-то таким, рассказом про писателя — то ли в фантастичском, то ли в мистическо-реалистическом ключе. Тут каждый выберет для себя сам, насколько история драматична: была ли у персонажа семья, и все кончилось плохо, или же семьи не было вовсе, на что намекают нам финальные строки.

Сначала все казалось довольно банальным и выдержанным в классическо-поднадоевшем ключе внутренних авторских страданий о том, насколько для человека может стать главным его творчество, имеет ли оно право потеснить реально существующих вокруг него людей, и сколько правды из настоящей жизни мы можем вкладывать в то, что потом отдадим на растерзание миллионам читателей, ведь они, читатели, со одной стороны, тонко чувствуют фальш, а, с другой, сами бы не хотели, чтобы их грязное белье с подозрительными коричневыми пятнами выносили на всеобщее обозрение. Но постепенно Мартин включил свое фирменное обаяние рассказчика, и показал, что у него вышло нечто бОльшее, нежели просто еще одно псевдооткровение раздутого эго. Его повесть оказалась не прям шедевром, но она чуть более сложна, чуть более мрачна и чуть больше вызывает внутренний отклик, поэтому в финале ты искренне настраиваешься на нужную волну и сопереживаешь происходящему. А включение, внутреннее погружение в мир автора — одна из самых главных составляющих хорошего произведения.

Качественное, продуманное завершение большого пути. Прекрасный двухтомник «Ретроспектива» с грамотно вставленной в конце «точкой» в виде «Портретов его детей», который вполне можно считать не просто набором произведений в порядке взросления автора с его комментариями, а даже за некий цельный автобиографический роман, что-то вроде «по волнам моего творчества».

Изначально автор пошел по опасному пути, совершив два, видимо, хорошо обдуманных, но воспринимающихся спорными литератруных приема, способных отпугнуть от произвдения «зажравшегося» читателя. Такого, скажем, как ваш покорный слуга.

Во-первых, после трехстраничного пролога про погоную за женщиной Кетчам настолько ослабил поводья действия, что следующие больше чем сотню страниц посвятил исключительно бытовым действиям главных героев. Они попивают пивко в барах, убираются в домике, едут и болтают, заходят в магазины и размышляют. Короче говоря, в трехсостраничном произведении больше трети ничего не происходит из того, ради чего мы садимся читать триллер или роман ужасов. Нет, безусловно, стоит отметить, что нам стараются как можно глубже раскрыть персонажей, показать их характеры и предыстории их жизней. Кроме того, развивается неторопливая расстановка сил: все расходятся по нужным местам, совершают необходимые действия и тебя готовят к тому, что вот-вот начнется! Но при этом никакого саспенса, никакого постепенного напряжения или хотя бы ощущения затишья перед бурей не чувствуется. Да, мы знаем, что эта буря грянет, но просто спокойно воспринимаем это как факт и продолжаем наслаждаться довольно тривиальными — нет, не скучными или пустыми, но без изюминки — разговорами и переходами из точек А в точки Б. И так, повторяю, больше сотни страниц не слишком большого по объему романа (это вам не Кинг, который действительно может долго «запрягать», распоряжаясь своими пятисот- семисотстраничными эпопеями).

Во-вторых, автор сознательно убирает наш страх перед неизведанным ужасом и полностью демонстрирует в быту то самое многочисленное каннибальское семейство, раскрывая их со всех сторон и показывая одичалый быт человекОв не просто потерявших связь с цивилизацией, но и с атрофированным сознанием, когда твоего восприятия действительности просто не хватает на длительные промежутки времени, а лишние эмоции, совершенно не нужные в дикой природе для выживания, просто отмирают за ненадобностью. Такой подход к тому, чем нас собираются пугать в дальнейшем, несколько удивляет и настораживает, потому как ты уже не видишь в полностью обозримом тобою каннибале того ужаса, который мог бы испугать тебя, если бы ты столкнулся с ним внезапно, как и герои произведения.

Честно признаться, если бы не привычка «добивать» то, что уже начал читать, до победного конца, вполне возможно комментатор забросил бы книгу раньше, чем следовало. Но хорошо, что этого не произошло. Потому что через сто страниц... началось то, ради чего тебе так упорно рассказывали о героях и почему решились заранее показать дикарей. Теперь каждое движение жертв замечательно стало работать в сочетании знания их характеров, изменение их поведения в экстримальной ситуации — казаться максимально похожим на реальность определенных типажей, а их литературная заработанная десятками прочитанных страниц объемность — искренне переживать за них. Тем более, что товарищ Кетчам очень интересно выводит то одного то друго пресонажа на первый план, делая его практически главным — но только на определенный промежуток повествования. То же и с каннибалами: описание их поступков, их действия и их реакция на мир сообразно развитию того самого атрофированного сознания выводит на новый уровень ощущение их принадлежности к злым силам. Но не к силам осознанного зла, а к ярости природы, к тому бессознательному злу, которое даже не способно себя осознать злом: оно просто зло — и всё.

И вот следующие две трети «Мертвого сезона» — это уже безостановочные скачки с препятствиями. Ураган саспенса и экшУна, от которого невозможно оторваться до самого конца, пожирая глазами кровавый секс, чудовищные поступки, подробности расчленения и приготовления человеческой плоти. А так же искреннее желание болеть за мужество простых, ничем не примечательных людей, попавших на ровном месте в адскую мясорубку. В опасность, где осознаешь, что просить пощады бесполезно, и только собственные силы и мобилизованные ресурсы организма — возможно! — помогут тебе не утонуть в собственном страхе и не оказаться тем зайцем, который во время опасности вместо побега или сопротивления замирает на месте и позволяет делать с ним все, что угодно.

Итог: несколько вялотекущее поначалу для любителей быстрого развития событий книжное создание, полностью искупающее все свои возможные недостатки в процессе развития истории. Не просто холодной сплаттерпанк, паразитирующий на насилии, а хорошо написанная книга со множеством интересных мыслей о природе человека и его поведении тогда, когда цивилизация «спадает» с него, как ненужная одежда. Причем это касается как дикарей, так и тех, кто подвергся их нападению.

P.S.: Учитывая, что «режиссерская» версия романа вышла только в 1999-м году, стоит, видимо, отметить, что комментарий написан по более позднему полному изданию от «АСТ» 24-го года выпечки. Судя по послесловию автора, эта версия довольно сильно отличается от той, которая была у нас издана в 94-м. Вплоть до того, что есть различия даже в судьбах героев, а не только в количестве описанного насилия.

Казалось бы: совершенно простой рассказ с прямолинейным сюжетом. Но, тем не менее, это отличный пример хорошей научной фантастики с интереснейшей постановкой вопроса. Комментатор до последнего думал, что это будет околонаучный ужастик с захватом человеческого разума. Ведь на этом построено большинство произведений и синематографа про вторжение в наше сознание. Поэтому было очень приятно удивиться совершенно другому углу зрения на данную проблему. Ведь мы готовы вставлять в себя силикон и железо, засовывать чипы и импланты, киборгизировать практически все тело, но ощущение влияния на наше сознание (которое, кстати, происходит ежедневно в реальной жизни) вселяет в нас животный ужас, которым и пользуются дельцы от развлечений. Захват вашего разума и контроль тела — что может быть более пугающим! Если, конечно, вы не конченный мазохист.

Здесь же автор предлагает совершенно иную концепцию, где подобные мысли подаются как человеческий комплекс, если избавиться от которого, то симбиоз двух разумных существ внутри вас может принести не просто пользу, а поставить на новую ступень сознания, где даже нет стараха перед неизбежным будущим, в котром вы однажды выйдете на утес, пустите корни и будете тысячу лет созерцать в растительном виде один и тот же пейзаж. Инопланетная форма жизни, способная к безусловному захвату, не только не делает этого насильственно, а показывает вам горизонты возможного и заключает с вами джентльменский договор.

Возможно, это даже первый на момент выхода рассказ с подобным нестандартным посылом. И с серьезным разговором на данную тематику без ухода в боевик или приключение.

Любое произведение, печатающееся в отрыве от основного цикла, должно быть самостоятельным настолько, чтобы не опираться на костыли чего-то еще, кроме себя самого родимого. В этом плане обожглись многие авторы, посчитав, что можно засовывать совершенно нечитаемые без контекста истории куда попало, и это послужит дополнительным стимулом людям, незнакомым с их вторчеством, броситься сломя голову искать другие романы, связанные с выданным литературным «обрубком». Читатель — он, если не сидит непосредственно перед ликом автора, хладнокровен и жаждет исключительно личного удовольствия от прочтения, которое, в отличие от фильма и сериала, занимает куда больше времени, и потому гораздо для него важнее, потрачено ли это время впустую или же привнесло в его душу и тело теплые положительные эмоции и восторг от знакомства с до того неведомым книжным миром.

Нечто похожее уже второй раз у комментатора происходит и с произведениями Мартина. Садишься читать «Межевого рыцаря» и несколько теряешься во всех этих именах и названиях, в сложных взаимоотношениях, геральдических особенностях и родстве одного малозначимого для сюжета товарища с другим. Пугаешься этого и даже где-то начинаешь отстраняться от погружения в нужную эмоцию. Но постепенно все становится не просто на свои места, а начинает приобретать какой-то особенный смысл; тебя захватывает, неторопливо подтягивает к себе какое-то незримое буквенное существо, обнимает и нежно душит в своих обволакивающих объятиях, которые нравятся тебе все больше и больше. И под конец ты получаешь все, что может получить читатель от чтения уже не простого, а любимого тобой произведения, хотя даже не перевернул последнюю страницу.

Да, «Межевой...» — это что-то близкое к советской классике чистоты и благородства, не овеянное суровой грязью и буднями основного цикла «Льда и пламени». И что-то из Вальтера Скотта, Стивенсона или Конан Дойля с его «Белым отрядом», когда ты купаешься в романтике рыцарства, возвышаясь над миром чистогана и становясь пусть ненадолго лучше, чем есть на самом деле. А главное, в тексте при этом не чувствуется лжи или желания заработать очков, автору в какой-то момент начинаешь верить полностью и бесповоротно — это дорогого стоит.

Однозначно высший пилотаж. Такие вещи всегда будут востребованы. Особенно важно, чтобы подбная повесть попалась в нужный момент, когда человеку просто необходимо ощутить не умом, а сердцем, что не все вокруг сволочи и подонки. В том числе, и он сам. И Мартин своим «Межевым рыцарем» в этом точно сумеет помочь.

Если бы Белый Клык откусил Биму его черное ухо, то и тогда внутренняя трагедия не была бы столь очевидной, как описали ее Макхарди-Хоукер. Ведь речь-то идет о самом ценном не только для пса, но и для самца, принадлежащего к любому виду. Тут, как говорится, все средства хороши чтобы сохранить мужское достоинство. Особенно когда тебя предает собственный хозяин и лично отводит туда, где добрый доктор со скальпелем наперевес дружески лезет в твою лохматую промежность.

Читывали мы массу произведений про друзей наших меньших на главных ролях в разных вариантах, в том числе, и от первого лица. Не сказать, что тут автор изобрел что-то выдающееся, но запоминающееся и выделяющееся из общего ряда — это уж точно. Как говорится, сплаттерпанк — так сплаттерпанк. Будут задействованы все легкие и тяжелые орудия жанра, чтобы у скромных и застенчивых читателей крышу снесло, а более суровые и прожженные граждане слегка побледнели от того, насколько их знакомство с собачьим миром до этого было поверхностным. И те и другие после прочтения «Питбуля» уж точно будут смотреть на четвероногих лаяльщиков с подсознательной опаской.

Мясная история из жизни одного отдельно взятого питбуля и его маленького друга чихуахуа, где не пожалеют ни женщин, ни детей, ни беременных, ни калек, ни старых, ни малых. Ведь собакам нет дела до человеческой морали, и жизнь они воспринимают в свете неконтролируемых инстинктов, поэтому, собственно, обижаться на них с человеческой точки зрения просто глупо. На борту — фирменный черный юмор, стебная подача изложения и закономерный финал, где «все псы попадают в рай», вне зависимости от их суровой и вышедшей из под всякого контроля жизни.

Неплохо. Естественно, с учетом жанра.

Редчайший случай сборника — таких тут всего два-три: Макхадри-Хоукер выключили свой фирменный стёб, перенасыщавший их произведения очевидным отрицанием реалистичности, и пошли по пути полнейшей серьезки. Но серьезки такой же неадекватной, что даже в отстутствие ироничного взгляда все равно оторванность от жизни ощущается за версту. Характеры их персонажей больше похожи на гротескный театр, поведение можно уложить в условные ходы диких животных с двумя извилинами, и даже главный злодей, чтобы смотреться на их фоне более страшным, превращен в еще бОльшего дебила, чем люди, его окружающие. В связи с этим сплаттер братьев-акробатов (нет никакой уверенности, что их вообще двое, потому что пишут они совершенно одинаково, в одном стиле) все равно не выглядит каким-то мясом из реальной жизни: скорее, клонуы разбили шатры своего цирка, и там, не снимая костюмов, исполняют кровавые танцы с натертыми алым щеками и красными носами. Что называется, авторский почерк, даже тогда, когда они якобы пытаются его скрыть, налицо.

«Луномордый» — это ближе к классике, где изуродованный суровым домашним обращением в детстве и юности здоровенный маньячила воплощает в жизнь свои нехитрые желания, вообще не сообразуясь с такими понятиями, как «свидетели» или «полиция». Да их в повести фактически и нет, так что, раз ни мы, ни Луномордый их не видели, то их в этой книжной Вселенной, возможно, действительно и нет. С учетом сурового жанра получилась неплохая мясная страшилка, где творцы, изо всех сил шифруясь, пытаются не слишком напирать на излюбленные темы фекалий и трехсоткиллограммовых женщин — и у них это почти получается. Тут, как и в большинстве историй Хоукера-Макхадри, положительных персонажей нет совсем, и жертвы вызывают не меньшее отвращение, чем маньяк, поэтому просто садимся в кресло поудобней, вспоминаем, книжку какого жанра мы взяли в руки, и пытаемся насладиться кровью, кишками и извращенными убийствами. В «Луномордом» — без какого-либо второго дна: просто чистый адреналин в общении с не реалистичным, но местами узнаваемым миром отмороженной автсралийской глубинки.

В каждом произведении о инопланетных формах жизни автор легко может добиться успеха даже на слабом материале, если ему удастся просто передать ту самую невероятную атмосферу оторванности от обычной человеческой реальности происходящего. Естественно, «просто» — это только на словах, а удается далеко не каждому. И в «Стеклянном цветке» товарищу Мартину подобное удалось. Стиль повести весь выдержан в определенной манере, заставляющей читать текст, немного напрягаясь в поисках скрытых смыслов, но зато позволяет ощутить именно внеземное течение событий. То, что происходит где-то далеко отсюда и с существами, в большинстве не похожими на нас ни физически, ни духовно. «Внеземное» не только по содержанию — это и так очевидно, — а на уровне внутренних ощущений от чтения.

Тем не менее проблемы у всех мыслящих во Вселенной одинаковые, и это еще один повод поговорить о течении времени, о его воздействии на существ с разной степенью продолжительности существования и о том, насколько наша физическая оболочка связана с нашей личностью (или же она, оболочка, вообще ею, личностью, и является, и с ее, оболочкой, потерей теряется и сама личность). Вышла красивая во много завораживающая история, больше похожая на вязкую тягучую притчу не из этого мира, где условные разгадки приходят с более поздним осознанием уже прочитанных строчек. В таких случаях всегда хочется отдельно похвалить перевод — госпожу Черезову и господина Полякова — за проделанную прекрасную работу, когда наслаждение от наблюдения плывующих перед тобой слева направо слов и предложений в русском варианте явно не хуже того, что изобразил автор на аГлиЦком.

Очень симпатичная и обаятельная вещь, которую, скорее всего, со временем захочется не раз перечитать. И многое увидеть по-новому.

Иногда, можно даже сказать, изредка, когда Макхарди с Хоукером перестают заниматься литературной мастурбацией на свои излюбленные фетиши, что делает их исключительно узконаправленными даже в жестких тисках почти инди-жанра, спаттер позволяет этим гражданам вволю проявить свой несомненный талант, используемый ими столь редко по назначению, и наваять нечто настолько безбашенное и по-гротескному веселое, как «Гоб и Ноб». От этой повести за версту попахивает хентаем, и оттого, весь этот цирк с х... конями выглядит еще более смешно и идиотично в хорошем смысле слова (если слова «хороший смысл» можно применить к истории отморозка и его брата-близнеца, вмонтированного в член, где без передышки трахают, кромсают, тупят и выворачивают мир таким, каким он не может быть).

Повесть, как всегда, жесткая, но если взять весь практически уже прочитанный сборник «Австралийских психопатов» — одна из лучшего в нем. С учетом, естесвенно, того, что вы вообще принимаете такое явление как сплаттерпанк за литературу. Здесь сконцентрировалось все лучшее, на что способен мутант по прозвищу Макхарди-Хоукер: ирония прет из всех щелей с таким напором, что делает содержание в разы менее брутальным, чем если бы мы читали что-то подобное с серьезным лицом про обычного маньяка; пародия наслаивается на пародию, что не дает заскучать ни на минуту, а диалоги дебилов прописаны так, что придают казалось бы простейшим образам весомый объем всего лишь брошенными то тут, то там словами и фразочками; полное неуважение к человеческой жизни и морали выходит на новый уровень, когда тебе начинает в какой-то момент казаться, что Джек-Потрошитель и Федя Крюков были не такими уж плохими людьми — но поскольку в мире авторов положительные человеки отсутствуют, как класс, никаких внутренних противоречий не возникает.

Итог: если вы не боитесь опасных экспериментов в чтении и иногда хочется заглянуть в темные литературные уголки книжного царства, то если уж браться за какое-то творчество подобных Хоукеру и Макхарди, так это что-нибудь типа «Гоба и Ноба» или «Свиньи».

Фантастический элемент, вносимый в психозный разврат Макхарди-Хоукера, часто работает в нужную сторону и снижает негативный эффект от авторской грязи, без которой они жить не могут. Их фирменная ирония превращает ситуацию в гротеск и полное нежелание хоть как-то принимать все всерьез, чтобы не перевалить за черту, где не хочется быть ни одному здоровому человеку. В данном случае, авторы (автор? — уже трудно отделить одного от другого, как в дуэте Державина-Ширвиндта) зашли аж на территорию Лавкрафта, приобщив свое произведение к бессмертному пантеону, от чего бедняга наверняка не просто извертелся в гробу, а до сих пор там отплясывает джигу всякий раз, как кто-то натыкается на сие произведение. Да-да, перед нами своеобразный рассказ, условно примыкающий к Мифам Ктулху. Чисто условно, конечно, но — тем не менее.

И все, что касается божества в подвале, выполнено действительно прекрасно: иронично, сурово и по-хорошему на грани фола. Но вот то, что творится в самом борделе, поставляющем пищу божеству, — тут уж, как говорится, нашла коса на Хоукера! Все будет в любимом стиле авторов: литры извращений самого мерзкого толка, дерьмо рекой, свинотелые жинщины и, конечно, смерти, описанные таким образом, что какая-нибудь Агата Кристи, прочитав парочку таких рассказиков, уверовала бы в то, что все ее книжные злодеи — ангелы небесные и их место исключительно у Божественного Престола.

Двоякое впечатление просле прочтения. Вроде бы, и классическая хоукерская гадость, но при этом со светлыми элементами, из-за которых все не так блевотно, как обычно. И плюс веселый цирковой финал со шлюхой, запрягшей божество и отправившейся захватывать мир.

Уверен, что каждый из взрослых людей, с приличным жизненным багажом, рано или поздно — а, возможно, и не раз — задумывался над тем, где он, собственно, свернул не туда и как бы было здорово поступить по-другому в ситуации из прошлого, с которой уже ничего нельзя поделать. А что, если все твои неправильные решения, все твои проблемы и беды были заранее спланированы другим человеком и вплетены в твою судьбу искусственно? Стоит ли в таком случае гнаться за возможностью прожить жизнь заново, избегая ловушек, или же можно просто почувствовать себя, наконец, свободным от собственных комплексов неполноценности и продолжить существовать с чистого листа?

Вот эта несложная мысль и есть самая интересная в повести товарища Мартина, которая при всей своей простоте и очевидности до этого ни разу не приходила в голову комментатору. Снятие груза вины за прожитые годы и неудачи — разве это не действительно ценный приз, способый оказать достойную конкуренцию призрачной возможности раз за разом переписывать свою судьбу, постоянно оказываясь недовольным тем или иным моментом и в бессильной ярости делая только хуже и хуже, когда возвращаешься к отправной точке? Мартин очень хорошо и доступно расписал все это в диалоге героя с женой, казавшейся совершенно ненужным персонажем и в одночасье ставшей ключом к разрешению ситуации.

Камерная история, фактически происходящая исключительно в паре комнат большого особняка, точно бы не стала хитом при экранизации, но в качестве чтения дает ощутимый эффект к дополнительным размышлениям о личности и самокопании в ней. А учитывая, как легко и качественно автор ее рассказывает, этот эффект легко залезает в голову и остается там не на один день, давая почву для все новых размышлений. Иногда, возможно, и очень грустных.

Достойное завершение прекрасной трилогии. Точно не идеальное, но ни разу не испортившее общее впечатление.

Главный герой где-то под середину чтения уже несколько напрягает своим безразличием к собственной жизни и бесконечными тяжелыми ранениями, терзающими его на протяжении всей эпопеи, да и этот финт с очередной потерей памяти, возможно, в 94-м был еще не так заезжен, но в наше время уже стал чуть ли не мемом (и, кстати, использовался уже самим автором в предыдущих историях о Йоне). Шэнноу все еще прекрасен, как недостижимый идеал, чью периодическую полярность так же легко объяснить только положительными качествами, и чье участие в насилии всегда выглядит для читателя спорными только со стороны самого Йона Шэнноу, но он уже и не настолько ценен, как персонаж, потому что в романе есть кое-что удивительное помимо классического развлекалова. Многое из очевидных библейских вопросов в столкновении с реалиями жизни, которые (вопросы и реалии) никак не могут прийти к единому знаменателю, — и это действительно подано живо и до сих пор вызывает читательскую работу мозга, при этом не превращаясь в обычные произнесенные банальности.

В «Кровь-камне» куда больше привлекают второстепенные персонажи, и это не может не радовать, потому что они не просто статисты, исполняющие функции, пока мы ждем новой встречи с героем. Товарищ Геммел и раньше очень удачно вплетал людей из пердыдущих романов в новые, раскрывая их под неожиданными углами. В том же «Последнем хранителе» он вытащил из «Волка среди теней» тех, на кого особо не обращал внимания до этого и сделал их полноценной частью сюжета. В «Кровь-камне» Геммел проделал тот же фокус, только еще лучше. В частности, его Амазига, вроде бы выступающая на стороне сил добра, бесит тотальным отрицанием собственной вины хоть в чем-нибудь, постоянно виня в проблемах Шэнноу, и порой просто хотелось, чтобы она отдала Богу душу во имя справедливости в какой-нибудь суровой заварушке — редко такое бывает с теми, кто двигает историю в сторону положительного эффекта. В то же время, ее постоянные стычки и беседы с Йоном — одни из самых интересных в книге, когда праведный гнев на нее вскипает не только у читателя, но даже у других окружающих их персонажей. Точно так же интересно и эмоционально раскрыты многие герои из прошлых двух книг.

Динамика в «Кровь-камне» по-прежнему хороша, но надо честно отметить, что где-то на двух третях, когда нам раскрывается главный твист романа, действие все-таки слегка проседает. Правда, к концу все снова становится на места, и книжка заканчивается ударно и с приятным послевкусием после закрытия последней страницы. Возможно, надо было кое-где пожертвовать объемом ради сохранения общего драйва, но это уже придирки к очень хорошему, которое где-то в альтернативной вселенной могло бы быть еще лучше.

Приятный и — главное — не вызывающий сожаления от прочтения роман.

Очередное сплаттерпорно от товарища Макхадри (уверен, что и Хоукер точно был где-то рядом), сделанное для конкретного потребителя. Узконаправленная срань в поисках благодарной аудитории, обожающей гигрофилию и все, что с этим связано. Как всегда: неплохой стебный стиль изложения, грязь, вонь и вовлечение большого количества персонажей, которые непротив разделить увлечения главного героя. Назвать то, что происходит в конце финальным твистом в данном случае язык не поворачивается, потому как слишком предсказуемо. Не догадается только тот, кто в этот момент блюет в свое отдельное ведерко, не в силах дочитать «произведение» до конца.

Наверное, и такие истории имеют право на существование, но назвать их полноценной литературой сложновато. Зная, как на самом деле неплохо могут Хоукер и Макхарди, и что они выдают в бОльшей своей массе, только беспомощно разводишь руками: так бездарно растрачивать свой потенциал не каждый графоман может себе позволить. А ведь у этих авторов точно есть свой стиль (не грязь в тексте, а именно стиль) и забавная, заставляющая читать дальше манера изложения материала. Жаль, что стоящие вещи у них выходят из-под пера не больше, чем один на десять, а то и пятнадцать раз.

Если не понимать, кто автор произведения, можно даже подумать, что перед нами глубокое психологическое исследование внутреннего мира нездорового человека, не отдающего отчета в собственных действиях и пытающегося контактировать с миром на том уровне, на какой способен. Естественно, в стиле сплаттерпанк, чтбы жизнь медом не казалась.

Но мы-то уже хорошо знаем, что за товарищи эти Макхадри и Хоукер, и что их основаная цель — вовсе не погрузитсья во внутренний мир с целью что-то понять и осмыслить. Им просто подавай нужный антураж для выплескивания на читателя приличного количества изврата в самых живописуемых красках. С заострением на двух-трех любимых фетишах, ради чего порой и пишется весь рассказ. Тем не менее, в «Расстройстве...» хотя бы есть варианты прочтения так, чтобы увидеть нечто бОльшее, чем, возможно, хотел заявить сам автор, и это делает чтение не просто стандартной потерей времени и стремлением помыть руки после, но и несколькими печатльными мыслями о неконтролируемом зле и Боге, допускающем такие дела. Подобное действительно заставляет усомниться в человеческой свободе воли, особенно если индивид вообще не понимает, что это такое.

Грязно, мрачно, безысходно. Но чуть лучше, чем совсем уж какие-нибудь мерзотные «Фабрика вагинального пердежа» или «Мунгинг».

Еще один рассказ для своих. Опус на злобу злобного дня, когда два братца-извращенца нащупали новый метод получения удовольствия. Естественно, такой, о котором читать будет максимально неприятно и некомфортно. В данном случае, даже легкий фирменный стеб, с которым излагается материал, не способен нивелировать льющуюся на читателя гадость в виде газовых функционалов трупов, издержек грязных трусов и общения с миром живой природы в зоосаде. Это уже чистое извропорно для максимально узкой аудитории, которая, безусловно, придет от такого в восторг, если, конечно, отыщет «Фабрику...» на просторах столь огромного интернета.

Хорошо, что данный рассказ попался комментатору не первым у авторов, и уже приблизительно понятно, что из себя представляют Макхарди и Хоукер — иначе бы это знакомство стало бы и последним даже не смотря на то, что есть привычка не бросать начатые сборники до конца. И дело не в какой-то зашоренности или пуританстве — просто человек не может быть всеядным: не хочется жрать камни, там, пыль или песок. И уж тем более дерьмо.

Творческий оммаж от одного деятеля пера и грязи другому. С качественной толикой юмора и запасами мерзотности, которым другим авторам, менее «одаренным», хватило бы на целый роман. Товарищ Хоукер постарался на славу, и там, где от чтения читателя не тошнит и не укачивает, действительно можно насладиться знойной жизнью парочки братьев-маньяков во всей красе их нездорового бытия. Непримиримое неприятие своих подружек в виде живых людей ведет Джона и Спенсера по узкой дорожке бесконтрольного сексуального кайфа на поляну ожидаемых заражений от некрофилии и к очевидному летальному исходу. Но поскольку братья не склонны к умственным упражнениям — а один из них и вовсе даун, — то ребята не осознают, что кое-где надо бы притормозить или хотя бы воспользоваться презервативом.

Как всегда у Хоукера-Макхарди, среди персонажей практически не случается хороших людей (за редчайшими исключениями), поэтому к жертвам в процессе чтения не испытываешь не то, что сочувствия, но даже симпатии. Все твое духовное богатство сосредоточено не на эмоциях в сторону людей, а на отвращении к тому, что с ними вытворяют. Если этот тот эффект, которого пытались добиться авторы, тогда у них все получилось.

Несмотря на откровенный сатирический посыл и забавное изложение, читать такое сложновато чисто физиологически. И, главное: перед тем, как взять «Закусочный жертвотрах» в руки, убедитесь, что ваш желудок девственно пуст. Иначе он точно станет пустым после прочтения.

Иногда дуэт Хоукера-Макхарди раздупляется по полной программе и выдает нечто, заточенное исключительно под один из двух своих главных и любимых фетишей. И вот тогда, нежный читатель, берегись: на тебя польются со страниц литры того, чего ты не хочешь ни видеть, ни нюхать. А уж читать об этом целый литературный опус — тем более.

Так вот, «Танк» — один из таких мастурбационных кирпичиков в творчестве данного дуэта, созданный только под своих и для своих. Что называется, копрофилы всех стран — соединяйтесь. Обычному человеку читать будет трудновато, но то, что он получит свою законную порцию ужаса от происходящих событий, — сомневаться не приходится. И авторы даже опять расщедрятся не небольшой финальный твист, когда герой/героиня почти выходят «сухими из воды», но... нет. Правда, этот читательский ужас будет несколько иного рода, чем при прочтении стандартных ужастиков, но все же.

Вот только нужно искренне любить подобную тему, чтобы по достоинству оценить всю ее мерзотную «прелесть». Если же вы далеки от радости облизывания стульчаков общественных туалетов или же не склонны к бесконтрольному кайфу от вида испражняющегося где-то посреди города под кустом человечка, то и удвольствия от чтения подобного материала у вас будет маловато. Даже при всей его возможных литературных достоинствах. На такое заранее считываемое восприятие авторы периодически идут вполне сознательно, гордясь своей маргинальностью, поэтому и обижаться им не стоит на то, что часть их рассказов понравится далеко не всем. Се ля ви.