Обстоятельно критиковать Кожина — это примерно как всерьез спорить на тему литературы с пятиклассником. Пусть он исправно получает пятерки за школьные сочинения и даже победил на каком-то конкурсе юных талантов с историей о Самом Страшном Монстре в Мире — малыш остается малышом, как бы важно он ни надувал щеки. В итоге даже если в таком споре побеждаешь, то чувствуешь себя по-дурацки, ибо потратить время можно было на куда более полезные вещи...

Конечно, в сохранении юности ума и духа нет ничего плохого, а если уж берешься за детскую литературу, пусть и в жанре городских ужасов, то без ощущения вечного детства, что бережно хранится в потаенных уголках сердца, автору придется туго. Но вот тут-то и выплывает уродливый и разбивающий надежды подводный камень, очень частый в кожинском творчестве: инфантильности в его текстах хоть отбавляй, а вот живой искры детства обычно нет совсем...

Как уже известно из аннотации, повесть рассказывает о четырех пацанах. Которых вскоре станет чуть меньше и это вроде как должно вызвать грусть у читателя. Однако сопереживать тому, чей психологический портрет укладывается буквально в единственное слово «клоун» (не мое — авторское!) очень трудно. С остальными пацанами примерно так же: Жан — «красивый» (что бы это ни значило) и занимается историческим фехтованием, Тоха — «вожак» (по сюжету малозаметно) и занимается тяжелой атлетикой, Серый -... оправдывает свое имя, потому что он та еще серость даже по сравнению с остальными героями-картонками. Вероятно, Серый своими колебаниями и телодвижениями изображает для читателя преодоление самого себя путем преодоления древнего зла. Проходит обряд инициации. Становится равным... или, правильнее сказать, «ровным» пацаном. Хорошо, конечно, что не «чОтким» — чОткие в кожинском Петрозаводске тусуются отдельно.

Собственно, почему в моем отзыве постоянно мелькает грубоватое слово «пацан»? Почему, например, не заменить его на нейтральное «мальчик», ведь герои тут — самые обычные дети, а не двухметровые усатые юнцы-акселераты? Нет, не заменяется. Никак. Кожин то ли умышленно, то ли просто списывая в очередной раз мышление и повадки персонажей с себя и своего круга общения, рисует нам именно пацанов: жестких, резких и дерзких, как юные самцы шимпанзе. От гопников, к которым они относятся со смесью брезгливости и опаски, их отличает только умение выплескивать накопленную агрессию более социально приемлемыми способами. В остальном же они точно так же мыслят стадными стереотипами, подчиняются «древним инстинктам» (опять авторское!) и изо всех сил стараются сохранить репутацию истинных мужиков. Да, из пацана обычно вырастает именно мужик, а не мужчина.

Рыцари с улицы Пушкина — плоть от плоти своих родителей: провинциальных обывателей среднего класса, мелких начальников и таких же мелких бизнесменов. Примерно такой тусклый набор взрослых образов проглядывает на фоне этой истории, дополняясь растрепанно-накрашенными домохозяйками неопределенного возраста и якобы душевными, но на самом деле просто душными приподъездными алкашами. Да и тех он описывает с какой-то ленцой. Мол, а чего описывать, если все и так понимают, о чем речь — достаточно летним вечерком прогуляться в любом дворике потрепанных временем многоэтажек.

Единственный персонаж, который вызвал было у меня интерес — одноногий моряк по прозвищу Сильвер, — очень быстро сошел со сцены и в дальнейшем точно так же никак не раскрылся в тексте. Будто автор полемически намекнул, что время Крапивина с его мирами-кристаллами и сентиментальными морскими легендами давно прошло, а вслед за ним пора бы уйти вдаль по Дороге и слишком чуждым миру живых «крапивинским мальчикам», освободив прожаренные солнцем турники, горки и песочницы для новых поколений, которые приключениям духа единогласно предпочитают приключения тела. Но понятия не имею, верна ли моя догадка или нет. Лично мне кажется, что для такой тонкой отсылки Кожин слишком толстокож.

В целом же, если отбросить все эти долгие рассуждения, Кожин выдал не более, чем очередной невзрачный (и, увы, нестрашный) монстрорассказ о том, как школьники залезли на чердак и

Хорошая хоррор-история, равно как и любая другая история вообще, обязана вызывать эмоции. В случае хоррора — страх, отвращение, напряженное ожидание, удивление на грани нежелания верить в очевидное или же все это одновременно. К сожалению, не так часто удается поймать хотя бы слабый проблеск одного из этих чувств, блуждая по страницам сборников «страшных» рассказов. С тем же, чтобы полноценно передать весь спектр необходимых хоррору запахов и красок, часто не справляются и те, кого непритязательные читатели норовят поскорее объявить мастерами ужаса.

Метил ли в такие мастера Олег Кожин — я не знаю. Но его имя все чаще мелькает на страницах тематических сайтов и блогов, каждый его рассказ охотно печатают в электронных и бумажных изданиях, а кое-кто из его фанатов уже радостно возвещает, что наконец и в русскоязычной литературе появился свой если не Стивен Кинг, то точно не менее, чем Роберт Стайн.

Увы, разделить такие восторги у меня никак не получается. Самый первый его рассказ, «Кракен», показался мне интригующим, хотя и по-мальчишечьи грубоватым, неловким в мазках, которыми автор рисовал свои гротескные образы монстров и людей, что по своей природе часто бывают хуже любых монстров. Но на этом вся интрига и умерла, захлебнувшись в мутной воде кракенской цистерны. Остальное творчество пугало меня только бедностью словарного запаса молодого литератора, удивляло однообразием внешности и повадок описываемых чудовищ, а отвращало разве что психологическими портретами человеческих персонажей — причем как отрицательных, так и вроде бы положительных с авторской точки зрения.

Чуда не произошло. «Еще один Роанок» стал еще одним рассказом все того же Кожина. Без прогресса, без работы над ошибками, без оттачивания мастерства слова. Грубый мальчишечий шЫдевр с полным набором хронических детских болезней: с пресным языком, подростковой похабностью и нелепой, избыточной жестокостью. Будто смело написанный для конкурса юных дарований, с горячим желанием сверкнуть своим уникальным талантом и утащить домой почетную грамоту, которую так приятно показать близким и приколоть на настенный ковер, обитающий в спальне с тех самых 90-х, знатоком и любителем которых старательно притворяется автор на радость стадным инстинктам ностальгирующих сверстников.

Однако, несмотря на свои недостатки, «Роанок» все же смог высечь едва заметную искорку тех самых чувств, которые ждешь от хорошей истории ужасов. А после — сложные мысли и едва заметную тоску на краю сознания...

Тут нет «хороших» героев. Обе стороны конфликта виноваты во множестве смертей. Обе сеют разрушения ради удовлетворения собственных желаний. Но с каждой страницей рассказа всё более омерзительными выглядят именно люди, а не те, кого они пытаются выставить «дьяволами» — что престарелые бандиты, лицемерно притворяющиеся христианами, что их случайный союзник. Тогда как рогатые и чешуйчатые твари, «противные всему человеческому», вызывают невольное сочувствие: не одобрение, но понимание. Будто кажется, что несмотря на излишнюю агрессивность, частично вызванную какими-то биологическими особенностями их вида, у этих существ все же есть шанс продолжить развитие и постепенно стать лучше — как лично, так и в качестве предводителей цивилизации. Тогда как если победят их противники, бессмысленно и бессовестно прикрывающие свою животную сущность разговорами о Библии, Боге и борьбе со злом вперемешку с криминальными «понятиями» и нытьем о несправедливо отнятом величии, то понемногу и весь мир превратится в одну большую глухую деревню сектантов-ксенофобов: вымирающую, обозленную, насквозь лживую и лишенную всякой доброй надежды. И это в самом деле страшно.

Оценка: 4. Так как несмотря на размышления, которые рассказ вызвал, это все равно типичная кожинская графомания.

На форуме Фантлаба роман «Вечный кролик» рекомендовался как замечательная серьезная работа по созданию мира антропоморфных зверей, далекая как от басен-аллегорий, так и от юмористической литературы вообще.

С первых страниц у меня возникли сомнения в том, что все настолько радужно. Уж слишком ярко сквозь строки о спокойной повседневной жизни проступал ядовитый оттенок иронии, граничащей с откровенным сарказмом, а иногда и полностью в него переходящей. Однако о быте разумных кроликов автор и в самом деле писал местами подробно и занимательно, так что после каждого нового ухода в глубины несмешных и неуместных шуток вынуждал дать ему еще один шанс на исправление. Примерно так же, как эти шансы постоянно и не очень заслуженно получал главный герой книги...

Британия наших дней. Уже почти полвека в ней, как и во многих других странах, живут сотни тысяч разумных кроликов, лис и куниц. Есть еще несколько разумных видов, но их мало и они не принимают никакого участия в истории.

По каким-то причинам именно британцы доводят политику отношения к кроликам до чего-то среднего между террором Ку-Клукс-Клана, нацизмом и школьным буллингом.

Континентальные европейцы (если верить рассказчику) относятся к собратьям по планете куда более терпимо. Американцы хранят что-то вроде прохладного нейтралитета. А вот для британцев убить разумное существо самым жестоким образом — то ли подвиг, то ли хорошее развлечение после тяжелого дня в офисе. Да, в романе этим чаще занимаются представители преуспевающего среднего класса, а не маргинальные дикари.

При такой ксенофобской политике, официально поддерживаемой государством, совсем не понятно заискивание перед разумными лисами, которые автором же показаны злобными скотами без особых талантов. Если кроля могут посадить пожизненно за копание норки без лицензии, то лису спокойно сойдет с лап тяжелое увечье, нанесенное человеку. А то и убийство, на что прозрачно намекается в книге. Логика подсказывает, что будь это произведение чем-то большим, чем лишь прямой и пресной, как кормовая морковка, сатирой на общество, власти Британии прежде всего уничтожили бы или взяли под жестокий контроль именно лис, от природы склонных к насилию, а не кроликов, среди которых подавляющее большинство — пацифисты, которым легче умереть, чем превысить самооборону.

Но продолжения в виде романа «Вечный лис», где можно было бы показать некую скрытую правду о другой стороне конфликта и помочь понять ее точку зрения, не будет точно — финал (невероятно глупый и наивный, на уровне морализаторской детской сказки) хоть и пытается маскироваться под открытый, но понятно, что автору сказать о своем неживом, шутки ради выдуманном мире больше нечего.

Фанаты злых насмешек над «современным обществом потребления», любители черного юмора и адепты учения, согласно которому все беды в мире идут от «проклятых англо-саксов» будут в восторге. Тем же, кто ищет истории о необычных вселенных и хорошо, подробно, с авторской любовью и уважением прописанных нечеловеческих культурах — стоит обратить свое внимание на что-нибудь другое.