Начинал с продолжений к самым любимым своим произведениям: "Борьба за огонь", "Пещерный лев", ещё кое-что.
Получалось сами понимаете, как. Что взять с безрассудной и неопытной юности, одержимой идеей?
Всё это есть в бумаге, даже с рисунками)))


Но теперь и здесь — не об этом.

Представленное на суд читателя ниже — несколько иное, и по времени написания, и по количеству "тюнингов" текста.
Ни в коей мере не претендуя ни на какие выводы, оценки.
Написанное для души, в стол.

Выкладываю кусок.
------------------------------------------------------ ---------------------------------------------------

Замыкая круг.

***
— Вы понимаете, что права на ошибку нет и быть не может, ни при каких обстоятельствах?
Будет только одна попытка.
Это наше единственное внедрение за последние сто лет.

— Я знаю, какова цена, и гарантирую успех.

— Уверенность — это замечательно.

***

— Киса, киса! — мальчик лет трёх-четырёх тянул руки к сидевшему на дереве котёнку.

Котёнок был чёрного цвета, и к тому же ещё — грязен невообразимо.
Он не переставая орал; одна из лап была то ли сломана, то ли вывихнута — с земли было не разглядеть.
Мальчику было жаль такого несчастного, такого маленького и одинокого зверёныша.
Он продолжал звать, без особой уже надежды на успех, и глаза его были на мокром месте.
Не было взрослых, которые смогли бы помочь, снять с дерева страдальца.
Сам же мальчик не сумел бы залезть на такую высоту, будь у него даже лестница: однажды он упал с качелей во дворе, сорвавшись и пропахав до крови колени и локти.
Высоты он теперь боялся панически.

А между тем, котёнок, подгоняемый страхом, отчаянием и голодом, решил сменить место на ветке и сорвался вниз.
Мальчик сумел поймать и прижать к груди зверя.

— Какой же ты холодный! — приговаривал он, быстро идя к подъезду своего дома. — Как будто в холодильнике был... Ну ничего, сейчас мама даст тебе поесть, и лапку забинтует. Не плачь.
Ребёнок скрылся в подъезде дома.

***
Мать из окна видела, как сын стоит под деревом во дворе и кого-то зовёт.

— опять притащит в дом какого-нибудь заморыша... Опять зоопарк будет в квартире...
Эх, сынок, сынок... Что мне с ним делать? Как он жить будет, с таким сердцем? Нельзя спасти всех на свете, нельзя помочь всем, кто в этом нуждается, не хватит и ста жизней, не то, что — одной...
Звонок в дверь оборвал её мысли.
На пороге стоял сын, в глазах его дрожали слёзы.

— Мама, там был котёнок, на дереве, он плакал, я его звал, долго, он упал и я его поймал..
А потом.... Потом...

— Успокойся, ты всё правильно сделал! Где твой спасённый?

— Мама, он пропал.

— Как пропал? Куда?

— Я нёс его за пазухой, поднялся на этаж... Не знаю, куда он делся.

— Как же так? Может быть, выскочил, спрятался в подвале?

— Нет, мама, я держал крепко, он был со мной... Почему, мама? Почему он ушёл?

Сын разрыдался.
Мать обняла его, погладила по голове, поцеловала.

— Не плачь. Найдётся он, я уверена в этом. Пойдём, поищем. А почему ты такой холодный? Замёрз? Лёд просто.. Сейчас чаю согрею, и спустимся во двор.

***
— Отличный ход. Домашние животные — их слабая сторона. Объект надёжен?

— Абсолютно. Теперь нам остаётся только ждать. Вход — это одно, выход — не менее важен.
Правильно выйти — едва ли не сложнее..

— Всё получится. А ожидание... Что такое тридцать-сорок их лет по сравнению с важностью нашей задачи?

***
Шоссе перекрыли минут сорок назад.
Блюстители порядка на дорогах откровенно нервничали; кортеж первого лица должен был проследовать уже минут пять назад, но что-то пошло не так, и народ в авто-пробке отчаянно давил на клаксоны, матерясь и негодуя в своём бессилии.
Запрос по связи ничего не дал. Что-то где-то. Что и где — неизвестно.
Как же это всё достало!...

— Останавливаемся, вон там, у поворота!

— Но, господин президент, инструкция...

— Я сказал — у поворота.

Кортеж начал торможение.
Что случилось? Зачем? Почему здесь? Окружение терялось в догадках. Не было никогда такого вот, чтобы Первый менял правила — на ходу, спонтанно, беспричинно на первый взгляд. Но ему виднее, как известно.
Старший группы сопровождения по спецсвязи доложил об изменении маршрута, вернее — о задержке.
Метров за пятьдесят от места остановки, у края дороги сидел котёнок.
Чёрный, грязный, жалобно мяукающий.

— Иди сюда, маленький!
Подошедший взял мелкого на руки, развернулся.
— Поехали.

Он шагнул в строну бронированного "мерса", пригнулся, чтобы забраться вовнутрь машины — и мешком осел на обочину.
Метнулись люди, подхватили, охрана встала стеной.
Что? Кто? Откуда?
Не было ни выстрелов, ни каких других действий, в пределах видимости — всё спокойно.

— Стойте. Всё в порядке, все хорошо. Подождите.

Через пятнадцать минут о случившемся напоминали лишь следы шин, отпечатавшиеся в пыли.
Кортеж проследовал дальше.
Правда, перед этим, взятый на руки мурлыка выкинул фортель — сначала сидевший молча и спокойно, вдруг рванулся изо всех сил, ободрав когтями руки державшего, и стремглав бросился в кусты неподалёку.
— Вот дурила-то! От счастья своего ушёл! — Бодигарды качали головами, усмехаясь. — Не каждый день президент на руки берёт, и не каждого.
— Едем. Первый сел в салон машины, дверь захлопнулась.

***

— Результат?
— Превосходен! Весь объём нужной информации собран, якоря активированы.
— Объект должен быть включён не позднее, чем завтра.
— Да, будет.


***
Старший группы сопровождения задумчиво глядел в окно комнаты отдыха.

— Что, мечтаешь об отпуске?

— Нет, просто мысль одна не даёт покоя. Помнишь, кот сегодняшний?

— Как не помнить, такой красавец! Наш-то, не зря хотел забрать в новую жизнь дурачка.

— Я не о том. Он же был целый-невредимый, только грязный весь.
А когда убежал... Вроде на трёх лапах.
Одна сломана была, волочилась...

— Да ладно! Показалось тебе.

------------------------------------------------------ -------------------------------------------

( продолжение следует )

Автору рецепта "Ананасы в шампанском" — 120 лет.

Слава Северянина началась в сентябре 1909 года.
Один журналист прочел Льву Толстому эротический триолет 22-летнего поэта: "Вонзите штопор в упругость пробки, и взоры женщин не будут робки!" Ярость графа была безгранична, о чем не замедлили сообщить газеты.

Обругивание в России — своеобразный обряд инициации.
До самых отдаленных краев империи дошла вибрация этих строк.
И взгляды женщин не были робки. С тех пор и до настоящего времени стало хорошим тоном для критики ругать Северянина.
А читатели знали и знают: раз ругают, значит, надо читать.

Не прошло и полугода после стиха, взволновавшего Льва Толстого и возбудившего всю страну, как появился новый шедевр.
"Это было у моря, где ажурная пена,/ Где встречается редко городской экипаж.../ Королева играла в башне замка Шопена,/ И, внимая Шопену, полюбил ее паж". Попробуйте забыть эти строки — не получится.
Я уверен, Северянин хотел бы, чтобы все его "поэзы" были такими. Не получалось. Да и не надо.
Шедевры во множественном числе уже не шедевры. Понимая это, поэт часто занимался самопародией: "В будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,/ Где под пудрой молитвенник, а на ней Поль де Кок,/ Где брюссельское кружево... на платке из фланели!/ На кушетке зарезался молодой педагог".

Вы смеетесь? Но Северянин и сам смеялся.
Граница между Гликбергом (Сашей Черным) и Лотаревым (Игорем Северяниным) весьма обманчива и зыбка.
Последнего даже называли демоном и мизантропом, что уж совсем ни в какие ворота. Поль де Кок с молитвенником — это путь к Пастернаку, рифмующему расписание Камышинской ветки со Священным Писанием.
Что поделаешь, поэзия, как было давно замечено Буало и по-русски озвучено Ломоносовым, есть сопряжение идей далековатых.

Северянин сопрягает галантную Францию с новой — как оказалось, эфемерной — Россией. Такие миражи свободы и счастья, как правило, появлялись в начале столетий и заканчивались Смутным временем.
Двадцатый век вплывал как "Титаник" и вскоре разбился об айсберг диктатуры пролетариата.
Скоро вся эта изысканность погибнет в огне войн и революций. Красота не спасает мир. Но как только мир спасается, он тотчас вспоминает о красоте.
"Я трагедию жизни превращу в грезофарс", — пообещал Северянин своим читателям. Это обещание он выполнил.

Медиумический гипноз Северянина продолжался лишь с 1909-го до начала 1918-го.
Хотя поэт дожил в эмиграции до 1941 года.
Но его поэтический Серебряный век умещается в эти 9 лет. Пик славы — 27 февраля 1918 года.
На выборах короля поэтов в Москве, в Политехническом, первое место получил Северянин. Вторым был Маяковский.
Многие считают этот эпизод недоразумением и парадоксом.
Как при живом Блоке выбрать королем Северянина? Но сердцу не прикажешь.
Истерзанная большевиками поэтическая Москва присягнула не революционным глашатаям, а ему, "нежному" и "изысканному" паяцу.

Он придумал множество новых слов.
Не привилось ни одно. Разве что это таинственное, манящее "грезофарс".
И все же никто лучше него не почувствовал новый стремительный ритм.
"Ананасы в шампанском, ананасы в шампанском!/ Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!"
Маяковский явно соревнуется с ним, когда пишет: "Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй".
Почему-то ананасы в шампанском всех раздражали и вскоре исчезли вместе с буржуями. Но это в жизни. В поэзии по-прежнему свежо и остро пахнут морем давно съеденные ахматовские устрицы, а рядом с ними — северянинские ананасы в шампанском.
Из Москвы в Нагасаки давно уже летаем. Из Нью-Йорка на Марс вот-вот полетим.

Он первый сказал о себе: "Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден!"
И это была чистейшая правда. Северянин — как ранний кинематограф с графами и графинями в будуарах.
Он певец "Титаника", еще не наткнувшегося на айсберг. Вначале, как и многие, не поняв ужаса столкновения, он написал смешные стихи: "И я, ваш нежный, ваш единственный, я поведу вас на Берлин".
Берлин брали тридцать с лишним лет спустя уже без Северянина.

Кокетливый и нежный эгофутурист, певец куртизанок (сегодня мы бы сказали "путан"), он остался — как здания в стиле ар-нуво, чудом до сих пор сохранившиеся в Москве. Готические башни, рыцарь с мечом, изысканные витражи, зеркальные лифты...
Его поэзия очень похожа на галантную эротическую живопись Сомова и Бенуа, но с явными атрибутами нового века.
Пажи и маркизы, королевы и короли вскоре исчезнут в вихрях и водоворотах.
Останутся стихи Северянина, как обломки Атлантиды.

Россия не ошиблась, выбрав его королем поэтов.
Маяковский — трибун, Блок — пророк, а Северянин — просто король.
Читая его стихи, люди, пусть ненадолго, всего-то лет на девять, почувствовали себя не подданными, а королями.

http://www.peoples.ru/art/literature/poet...

Самое полное с/с, ЛОГОС, 1995 год, изумительное по качеству издание:
http://ruslit.traumlibrary.net/page/sever...

Кудрин предложил сократить число пенсионеров в России.

Председатель совета фонда Центра стратегических разработок, бывший министр финансов Алексей Кудрин предложил сократить число пенсионеров на девять процентов, или на 3,87 миллиона человек.

Об этом сообщают "Ведомости" со ссылкой на материалы ЦСР.

Как отмечает издание, Кудрин подготовил стратегию развития России до 2035 года, в которой предложил повысить пенсионный возраст: для женщин — до 63 лет, для мужчин — до 65 лет. Предполагается, что новая система будет вводиться с 2019 года (с шагом в полгода), и таким образом в России останется 38,52 миллиона пенсионеров.

В документе отмечается, что эти изменения помогут создать сбалансированную систему, которая обеспечит пенсионерам приемлемый уровень жизни.

Также ЦСР предлагает ужесточить условия получения выплат, увеличив минимальный стаж работы до 20 лет, а необходимое количество пенсионных баллов — до 52.

Сейчас для получения страховой пенсии нужно не менее восьми лет стажа и 11,4 пенсионных балла.

https://ria.ru/society/20170505/149374142...

Советский народ совершил подвиг, которому нет цены.

Вечная слава героям, отстоявшим жизнь!
Вечная память павшим!

Пожелаю одного, всем нам: быть достойными их памяти.

С Праздником!

------------------------------------------------------ -----------------------------
Л. Корнилов

БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК

Самых верных солдат вспоминает Россия,
Что ушли навсегда в нескончаемый бой.
Как когда-то отцы на плечах нас носили,
Так портреты отцов мы несём над собой.

Мы поднимем их ввысь. Пусть увидят солдаты
То, что видеть нельзя с полосы фронтовой, -
Что вокруг не сожжённые русские хаты,
А – парад городов по Отчизне родной.

Самых верных солдат обнимает Россия.
И светлеет от слёз наша память в веках.
Как когда-то отцы на руках нас носили,
Так мы, к сердцу прижав, их несём на руках.



БАТЯ

Он, словно в бой, пойдёт на праздничный парад,
Хотя десяток разменял уже десятый.
Конечно, он своей Победе сильно рад,
Но всё же есть одна заноза для досады.

Он драит пастою награды за войну
И всё додумывает думку дорогую,
Что победили мы Германию одну,
Но не добили мы вторую мировую.

И задирает снова голову она,
И собирается на западе проклятом.
И вновь глядит на землю русскую война,
Что понапрасну пощадили в сорок пятом.

И раны старые предчувствуют войну.
И батя мне кричит с Урала на мобильный,
Что победили мы Германию одну
И зря вторую мировую не добили.

Серия малотиражек с (условным) названием "под ШФ" насчитывает уже более двухсот томов
http://fantlab.ru/series4091all

Что же из того, когда-то казавшегося фантастикой — в плане появления на свет в бумаге — является сегодня фактом и стоит на полке?

Пробежался по всем своим статьям на тему, начиная с http://fantlab.ru/blogarticle31431


"Хотелки"/мечталки:

С. Браст «ДРАГЕЙРА»
Д. Кэмпбел
Д. Шмиц
Р. Янг
Конан-Дойл( том фантастики)
Сертаков, трилогия «УРШАД»
Тропов, дилогия «Реквием Крамера»
Корнев, цикл «Экзорцист»
Злотников, 4-6 части ГРОНа.
Киреенко "ГУЛЫ"
П. Энтони
Д. Вулф
Ж. Рони
Г. Кук (фантастика)
Дональд Маккуин, цикл ВОИН
Яцек Пекара, цикл о Мордимере Маддердине
Роберт Янг, избранное + «Эридан»(переписанный «У начала времён»)
Артур Порджес, цикл ПОГОНЯ
С. Гансовский
Э. Катлас
П. Корнев
В. Точинов
С. Жемайтис
А. Толстой
В. Обручев
В. Брюсов

Что из списка в результате стало фактом, стоящим на книжных полках( частично — не в серии "под ШФ"):

С. Браст «ДРАГЕЙРА»
Д. Кэмпбел
Д. Шмиц
Р. Янг
Сертаков, трилогия «УРШАД»
П. Энтони
Д. Вулф
Ж. Рони
Роберт Янг, избранное + «Эридан»(переписанный «У начала времён»)
В. Точинов

------------------------------------------------------ --------------------------------------

....значит, мечтать всё-таки — не вредно!