***

Мне приснилась любовь..Я очнулся — но нет её рядом;

Есть лишь путь,по которому надо идти и идти,

Чтоб лазейку найти между призраком рая и адом,

И в конце той дороги её наконец обрести..

Мне приснилась надежда...И снова я грёзе поверил,

Но надежда парИт над землёй в недоступной дали;

Просто так не откроются в счастье заветные двери,

И душа без остатка за ключ к тем дверям отболит.....

Мне и вера привиделась... Я потянулся душою,

Но разбился до крОви о встречный неверия взгляд.....

Мы сильны нашей верой и целью едины большою,

Лишь убив наше прошлое — в том,что нас тянет назад.

Я падУ головой пред надеждой,любовью и верой,

От судьбы ожидая чудес воплощенья мечты, -

А она улыбается грустно и полною мерой

Шлёт ответ:"Всё решаешь лишь ты. ТОЛЬКО ТЫ".

(18.09.2009г.)

Все мы прекрасно помним знаменитую Лорелею,переводимую и переведённую многими и в разное время.

Люди,хорошо знающие язык,могут сравнить разные варианты с оригиналом и сказать своё слово:

Heinrich HEINE

ICH WEISS NICHT,WAS SOLL ES BEDEUTEN

Ich weiß nicht, was soll es bedeuten,

Daß ich so traurig bin;

Ein Märchen aus alten Zeiten,

Das kommt mir nicht aus dem Sinn.

Die Luft ist kühl und es dunkelt,

Und ruhig fließt der Rhein;

Der Gipfel des Berges funkelt

Im Abendsonnenschein.

Die schönste Jungfrau sitzet

Dort oben wunderbar;

Ihr goldnes Geschmeide blitzet,

Sie kämmt ihr goldenes Haar.

Sie kämmt es mit goldenem Kamme

Und singt ein Lied dabei;

Das hat eine wundersame,

Gewaltige Melodei.

Den Schiffer im kleinen Schiffe

Ergreift es mit wildem Weh;

Er schaut nicht die Felsenriffe,

Er schaut nur hinauf in die Höh'.

Ich glaube, die Wellen verschlingen

Am Ende Schiffer und Kahn;

Und das hat mit ihrem Singen

Die Lorelei getan.

---------------------------------------------

Генрих ГЕЙНЕ

ЛОРЕЛЕЯ

Бог весть, отчего так нежданно

Тоска мне всю душу щемит,

И в памяти так неустанно

Старинная песня звучит?..

Прохладой и сумраком веет;

День выждал весенней поры;

Рейн катится тихо – и рдеет,

Вся в искрах, вершина горы.

Взошла на утесы крутые,

И села девица-краса,

И чешет свои золотые,

Что солнечный луч, волоса.

Их чешет она, распевая,

И гребень у ней золотой,

А песня такая чудная.

Что нет и на свете другой.

И обмер рыбак запоздалый,

И, песню заслышавши ту,

Забыл про подводные скалы

И смотрит туда – в высоту…

Мне кажется: так вот и канет

Челнок: ведь рыбак без ума,

Ведь песней призывною манит

Его Лорелея сама.

Перевод Льва Мея

__________________________________________

И горюя и тоскуя,

Чем мечты мои полны?

Позабыть все не могу я

Небылицу старины.

Тихо Реин протекает,

Вечер светел без туч,

И блестит и догорает

На утесах солнца луч.

Села на скалу крутую

Дева, вся облита им;

Чешет косу золотую,

Чешет гребнем золотым.

Чешет косу золотую

И поет при плеске вод

Песню, словно неземную,

Песню дивную поет.

И пловец тоскою страстной

Поражен и упоен,

Не глядит на путь опасный,

Только деву видит он.

Скоро волны. Свирепея,

Разобьют челнок с пловцом;

И певица Лорелея

Виновата будет в том.

Перевод Каролины Павловой

_________________________________________________

Не знаю, что значит такое,

Что скорбью я смущен:

Давно не дает покоя

Мне сказка старых времен.

Прохладой сумерки веют,

И Рейна тих простор.

В вечерних лучах алеют

Вершины дальних гор.

Над страшной высотою

Девушка дивной красы

Одеждой горит золотою,

Играет златом косы.

Златым убирает гребнем

И песню поет она:

В ее чудесном пенье

Тревога затаена.

Пловца на лодочке малой

Дикой тоской полонит;

Забывая подводные скалы,

Он только наверх глядит.

Пловец и лодочка, знаю,

Погибнут среди зыбей;

И всякий так погибает

От песен Лорелей.

Перевод Александра Блока

_______________________________________________

Не знаю, что стало со мною,

Душа моя грустью полна.

Мне все не дает покою

Старинная сказка одна.

День меркнет. Свежеет в долине,

И Рейн дремотой объят.

Лишь на одной вершине

Еще пылает закат.

Там девушка, песнь распевая,

Сидит высоко над водой.

Одежда на ней золотая,

И гребень в руке – золотой.

И кос ее золото вьется,

И чешет их гребнем она,

И песня волшебная льется,

Так странно сильна и нежна.

И, силой плененный могучей,

Гребец не глядит на волну,

Он рифов не видит под кручей, –

Он смотрит туда, в вышину.

Я знаю, волна, свирепея,

Навеки сомкнется над ним, –

И это все Лорелея

Сделала пеньем своим.

Перевод Вильгельма Левика

_______________________________________________

______________________________________________________ ____________

Мне ближе всего левиковский перевод.

ПРОЩАНИЕ

Я полн тобою, словно кровью рана,

ты, прибывая, бьёшь через края,

как полночь, ты становишься пространна,

луга дневные тьмою напоя,

ты – тяжкое цветенье розы каждой,

ты – старости осадок и отстой,

ты – пресыщенье утолённой жаждой,

что слишком долго пробыла мечтой.

Решив, что мир – клубок причуды вздорной,

что он не твой, а значит, и ничей,

не в силах слиться с жизнью иллюзорной,

с неумолимой властью мелочей,

глядишь в себя, туда, где мгла слепая,

где гаснет всякий знак, любой вопрос –

и молча ты решаешься, вступая

в тоску, и в ночь, и в запах поздних роз.

Не можешь вспомнить – было так иль эдак,

что памятно? что встречено впервой?

Взялись откуда – спросишь напоследок –

твои слова и отсвет горний твой?

Мои слова, моя былая участь,

мои слова – да, всё пошло на слом,–

кто это пережил – живи, не мучась,

и более не думай о былом.

Последний день: края небес в пожарах,

бежит вода, всё дальше цель твоя,

высокий свет сквозит в деревьях старых,

лишь самого себя в тенях двоя;

плоды, колосья – всё отныне мнимо,

ничто уже не важно в этот час;

лишь свет струится и живёт – помимо

воспоминаний,– вот и весь рассказ.

(перевод — Е.Витковский)

БАЛЛАДА

Снова ад, снова “после вчерашнего”, снова

ненавистных приятелей мат монотонный,

словно вой по покойнику. То ли в колодец бездонный,

то ли в полуоткрытую дверь, куда в полночь впускают любого,

лишь бы деньги платил, заманили: “Красавчик, на улице мерзость,

на душе непогода. Озяб, стосковался о лете?

Здесь тепло, заходи, обогрейся, забудь на котором ты свете.”

Ты ввалился, и тьма пред тобою разверзлась.

Выход из пустоты в пустоту, сон рассудка больного…

О, не дай угодить в Твои сети!

Снова скрежет зубовный и пьяниц похмельная рвота,

над очком бесконечного нужника клёкот и стоны.

Мутный взгляд друг на друга, гримаса, земные поклоны /

над клоакой с настойчивостью идиота.

Полудохлые дурни рогатые, вмиг постаревшие дети,

от недуга любовного ищем спасенья в борделе.

Мы ведь шли к вам на праздник, но видеть нас не захотели…/

Вечный в памяти шанкр, вечно совесть вопит на рассвете.

Об заклад головой против ляжек мне биться до смертного пота.

О не дай угодить в Твои сети!

Я в оркестре покинутых – рог, на котором трубишь Ты свои позывные,

дудка-единорог, атакующий с риском разбиться.

Я ушиблен не раз о барьеры фальшивой и лживой девицы.

Есть разумные, знаю, но мне попадались шальные,

школы боли и мрака способнейшие ученицы.

Я светильник без масла, вотще возмечтавший о свете.

Я козёл отпу… нет, отвращения: сам не заметил,

как во рву оказался зловонном и вязком, где правят коварные львицы,

и откуда к тебе я взываю, пока не сомкнулись клыки их стальные.

О не дай угодить в Твои сети!

Боже воинств, ответь мне, за что пред Тобой я в ответе,

если сам Ты расставил капканы тоскующей плоти,

и я вновь подавился наживкой, как давятся лакомством дети,

той наживкой со вкусом порока и смерти; и крик мой, в полёте

оборвавшись, затих. Ты опять не ошибся в расчёте.

Так не дай разорвать Твои сети.

(перевод — Е.Хованович)

* * *

Все, что ценил я с самого начала,

Что не сулило ни забот, ни зол,

Все тленным для меня, ничтожным стало

С тех пор, как я себя не поборол.

Когда навеки сердце потерял я,

И на мгновение твоё обрел.

Путь, что избрал я, может, был и ложен,

Но все ж я шел по этому пути.

Чтобы ценой грядущих мук, быть может,

Здесь на земле блаженство обрести.

Лишь чувствуя вблизи твоё дыханье,

Я начал понимать, что жизни суть

Совсем не в том, в чем мне казалось ране.

Страсть — океан, и в этом океане

Плыть сладостно и сладостно тонуть.

Был нашим только час, но в этот час,

Наверное, обоим нам казалось:

Все, что прекрасно, все, что тешит глаз:

Луна, цветы или иная малость —

На белом свете созданы для нас.

Мгновенно счастье. Пронеслось — и нет.

Но прочь не все уходит, слава богу,

В душе остался след, остался свет.

Он будет озарять мою дорогу

Своим сияньем до скончанья лет.

Пусть мне ты видишься издалека,

И до тебя, что мне всего дороже,

Пусть не дотянется моя рука,

Но мысль моя тебя достигнет все же,

И до тебя дойдет моя строка.

Судьба нас подвергает испытаньям,

Но все ж когда-то был тебе я мил.

И не забыть того, что было ране.

Ведь в мире даже свет ночных светил —

Ничто иное, как воспоминанье

Тех, кто друг друга некогда любил.

Ничто не вечно, даже мир не вечен.

Но верю я: наш час еще придет.

И, может быть, тепло от нашей встречи

Согреет землю и растопит лед,

Чтоб снова слили мы свое дыханье.

Не так ли где-то там, за дальней гранью,

Сливаются земля и небосвод?