облако тэгов
Сегодня — о грустном.
9 лет уже, как не стало Анатолия Михайловича Гелескула.
Человека, поднявшего искусство поэтического перевода на невероятную, недосягаемую высоту.
Его вселенные, его миры, подаренные читателю — бесценны.
Но сегодня — о самом грустном...
У Анатолия Михайловича, с его прекрасным чувством юмора, было особое отношение к смерти.
Никогда не забуду его знаменитое: "..мысли о смерти — это не болезнь, а горькое лекарство".
И в его переводах, на эту тему, это ясно прослеживается.
Гармония рифмы, красота слова и высший смысл, даже в этой — даже в этой! — теме первична и бесспорна.
Впрочем, убедитесь в этом сами.
-----------
Поль Верлен
СМЕРТЬ!
Клинки не верят нам и ждут надежных рук,
Злодейских, может быть, но воинской закваски,
А мы, мечтатели, замкнув порочный круг,
Уходим горестно в несбыточные сказки.
Клинки не верят нам, а руки наши ждут
И опускаются, отвергнуты с позором,
Мы слишком медлили — и нам ли брать редут,
Затерянным в толпе лгунам и фантазерам!
Клинки, заискритесь! Нет рыцарской руки -
Пускай плебейские вас стиснут перед боем!
Отсалютуйте нам, засосанным в пески
Напрасных вымыслов, отринутым изгоям!
Избавьте от химер хоть наш последний час!
Бесславно жили мы и до смерти устали.
Клинки, откликнитесь! Быть может, и для нас
Жизнь ярче молнии блеснет на кромке стали.
Смерть, я любил тебя, я долго тебя звал
И все искал тебя по тягостным дорогам.
В награду тяготам, на краткий мой привал,
Победоносная, приди и стань залогом!
Юлиан Тувим
СМЕРТЬ НАД ГОЛОВАМИ
Расползается скука по крышам
И сердца цепенеют покорно,
Потому что мы смерть уже слышим,
Зашумела — так тихо и скорбно…
С темных улиц нас гонит денница,
Что-то мучит, не сладим с сердцами.
И никто никому не винится.
Ни полсловом. Почувствуют сами.
Все сидят при свечах онемело,
И с тобой мы сродни посторонним.
Вдруг — озноб и мурашки по телу…
Снова стихнем. И в памяти тонем.
На прощанье хотя бы словечко!
Разрыдаемся, хватит таиться!
В белом сне онемеем навечно —
И любовь, может, снова приснится.
И припомним, как в горьком похмелье,
Что такими счастливыми были,
Только жить по любви не сумели —
И тоска разбудила в могиле…
Но безрадостно хмурое утро
И тревога находит волнами.
Что-то слышится… тихо и смутно…
Это смерть зашумела над нами.
Хуан Рамон Хименес
***
Я не вернусь. И на землю
успокоенье ночное
спустится в теплую темень
под одинокой луною.
Ветер в покинутом доме,
где не оставлю и тени,
станет искать мою душу
и окликать в запустенье.
Будет ли кто меня помнить,
я никогда не узнаю,
да и найдется ли кто-то,
кто загрустит, вспоминая.
Но будут цветы и звезды,
и радости, и страданья,
и где-то в тени деревьев
нечаянные свиданья.
И старое пианино
в ночи зазвучит порою,
но я уже темных окон
задумчиво не открою.
Сесар Вальехо
ПАРИЖ, ОКТЯБРЬ 1936
Я здесь единственное, что не возвратится, –
к моей скамейке, к замыслам и бредням,
к поступкам и штанам моим последним
и ко всему, в чем есть моя частица.
Я здесь единственное, что не возвратится.
К Полям ли Елисейским или к Сене
за Лунный сквер уйдет мое рожденье,
простится смерть и больше не вернется,
и в сутолоке, словно в запустенье,
моя людская схожесть обернется
и по одной отпустит свои тени.
А все с моим уходом остается,
чтоб обеспечить алиби, – от пряжки
до шва на башмаке, все без остатка,
и грязь на каблуке, и даже складка
на рукаве застегнутой рубашки.
Мигель Эрнандес
***
Наваха, зарница смерти,
как птица, нежна и зла,
круги надо мною чертит
косой полосой крыла.
Ночной метеор безлюдья,
вершит она свой полет
и где-то под левой грудью
угрюмые гнезда вьет.
Зрачки мои – окна в поле,
где бродит забытый смех;
висок мой чернее смоли,
а сердце – как белый снег.
И я в ворота июня,
гонимый крыльями зла,
вхожу, как серп новолунья
во тьму глухого села.
Печалей цвет паутинный,
ресницы слез солоней
и край дороги пустынной –
и нож, как птица, над ней.
Куда от него забиться,
стучать у каких дверей?..
Судьба моя – морем биться
о берег судьбы твоей.
Любовью, бедой ли, шквалом
завещана эта связь?
Не знаю, но вал за валом
встает и встает, дробясь.
И только смерть не обманет,
царя над ложью земной.
Пусть яростней птица ранит –
последний удар за мной!
Лети же, над сердцем рея,
и падай! Придет черед –
и след мой желтое время
на старом снимке сотрет.
Фернандо Пессоа
***
Смерть — поворот дороги,
Кто завернул — незрим.
Снова твой шаг далекий
Слился в одно с моим.
Стерты земные грани.
Смертью не обмануть.
Призрачно расставанье.
Подлинен только путь.
----------------
Анатолий Михайлович Гелескул.
9 лет.
Любим и помним.
