_______

.

При рассмотрении истории самой известной запрещённой книги в художественной литературе — «Некрономикона», выдвигаются, как минимум, три версии её появления, и все они, так или иначе, малоуспешные:

I. Лавкрафт действительно наткнулся на некий ветхий фолиант, полный древних обрядов и традиций, и включил его в свои работы.

Эту (достаточно абсурдную) версию невозможно доказать, даже если бы «Некрономикон» был заново обнаружен на чердаке какого-нибудь престарелого культиста. По крайней мере, мы в любом случае не смогли бы доказать, что Лавкрафт когда-либо его читал, хотя справедливости ради необходимо признать, что отшельник из Провиденса действительно прочёл несколько оккультных книг, не так много, но вполне достаточно, чтобы создавать атмосферу подлинности в своих произведениях. Тем не менее, в итоге про́клятая книга стала настолько важной в его творчестве, что он посвятил ей собственную сложную историю.

II. Лавкрафт и круг его друзей всё это придумали; «Некрономикон» — это вымысел; его никогда не существовало.

Большая часть здравомыслящих людей была бы рада оставить всё как есть. В конце концов, мистика «Некрономикона» и Мифов Ктулху заключается в этом неотъемлемом противоречии, присущем мышлению Лавкрафта, своего рода напряжении между его рациональным разумом и теми образами, на которые намекали его сновидения. Однако, чтобы всё это подтвердить, не нужна никакая про́клятая книга, написанная «безумным арабом».

III. Некоторые современные оккультисты, например, такие как Кеннет Грант, предположили, что «Некрономикона» Абдулы Альхазреда не существует... во всяком случае, в нашем материальном мире, но он абсолютно реален на Астральном плане, который может являться, а может и нет — «коллективным бессознательным» в научном понимании Карла Густава Юнга (1875-1961) — швейцарского учёного-психиатра, философа и одного из основоположников глубинной психологии. (Карл Густав Юнг является автором фундаментальных трудов по психологии и психиатрии; однако, некоторые работы Юнга выходят за рамки классических исследований и затрагивают темы, связанные с паранормальными явлениями, мифологией и парапсихологией, что, в свою очередь, делает его одним из наиболее выдающихся деятелей в данной области; благодаря чему, сегодняшние эзотерики и оккультисты общепризнанно считают Юнга «своим» человеком, одним из просветлённых представителей Западной эзотерической мысли).

Последнее, кажущееся чересчур надуманным предположение, утверждает, что некоторые одарённые оккультисты и особо чувствительные художники могли получить доступ к «Астральному Некрономикону» через свои сны, и вернуть часть его содержания обратно в нашу физическую реальность. В результате (только в рамках этой возможности) мы можем найти сегодня несколько копий и физических версий «Некрономикона», предположительно вдохновлённых этим астральным фолиантом.

                                                                                                       ~••~

Согласно хронологии, установленной Лавкрафтом, «Некрономикон» написан безумным арабом Абдулом Альхазредом в VIII веке нашей эры. Со временем он был переведён на греческий и латынь; пока в конце концов не попал в руки Джона Ди, великого некроманта эпохи английской королевы Елизаветы I, который перевёл его на английский. Данная версия интересует нас потому, что это единственная реальная или, скорее, отслеживаемая ссылка, предлагаемая самим Лавкрафтом. В то время как официальное мнение гласит, что «Некрономикон» является сугубо Лавкрафтовским изобретением, другие утверждают, что писатель из Провиденса изменил название и происхождение настоящего фолианта, на самом деле это реальная книга, принадлежавшая известному арабскому философу, магу и астрологу Аль-Ки́нди (ок. 801-873 гг. н.э.). Согласно движущей силе этой теории, про́клятая книга Аль-Кинди, несколько столетий считавшаяся утерянной, попала в руки доктора Джона Ди, который, как считают некоторые исследователи, зашифровал её тайны в мрачных страницах гримуара «Liber Logaeth» (1583), известного как «Книга Еноха», он же «Liber Mysteriorum», ныне хранящийся в Британском музее. Три столпа, на которых опирается вероятность существования истинного «Некрономикона» — это Говард Лавкрафт, Алистер Кроули и Джон Ди. Те, кто поддерживает теорию реальности «Некрономикона», полагают, что именно в общей работе этих трёх людей, в их конкретных и субъективных ви́дениях непостижимой истины, лежит матрица оригинала.

В своей книге 1972-го года — «Возрождение Магии», Кеннет Грант выдвинул волнующую теорию: американский писатель Говард Лавкрафт и английский оккультист Алистер Кроули ссылались на одни и те же вне-пространственные сущности, первый — в своих известных историях ужасов, второй — в собственных эзотерических трудах. Результат этой гипотезы может указывать на реальное существование Астрального Некрономикона, к которому Лавкрафт и Кроули подключались с совершенно разных сторон.

Говард Лавкрафт и Мифы Ктулху — настоящие эталоны истории ужасов, но также и менее популярной ветви художественной литературы: Оккультизма. Действительно, существует течение, находящее в рассказах Лавкрафта не только великолепные фантастические произведения, но и серию знаков, сигналов, кодированных сообщений, издаваемых межпространственными сущностями, которые Учитель Провидения каким-то образом уловил и воплотил в законченные произведения. Это течение объединено в так называемый Тифонианский Орден, представляющий собой эзотерическое направление, основанное на том, что его адепты называют Тифонианской Магией. Орден Тифонианцев считает возможным вызов Древних, являющихся, по их мнению, внеземными и вне-пространственными существами биологической природы, чьи планы находятся за пределами человеческого понимания. В этом смысле Тифонианский Орден находится под сильным влиянием концепции потусторонних сущностей из Мифологии Ктулху и, по сути, всей Мультивселенной Лавкрафта.

Согласно Тифонианскому Ордену, Лавкрафт находился под психическим и эмоциональным влиянием этих вне-пространственных сущностей, и его истории в определённой мере отражают то, что его воображению удалось запечатлеть в этом ченнелинг-канале. Проблема, однако, заключается в том, что Лавкрафт являлся атеистом, что сделало бы эти «сообщения» вымыслом, ошибкой, которая, согласно Тифонианскому Ордену, могла бы привести его к преждевременной смерти. Тифонианский Орден рассматривает кошмарные видения Говарда Лавкрафта как интерпретацию древнейшего языка и истории, существовавших до появления человечества и даже, возможно, до образования нашей Солнечной системы, и что Мифология Ктулху и, по сути, Лавкрафтовский подход к «Космическому Ужасу», — это попытка перенести на ментальный план Вселенную, гораздо более сложную, чем мы её себе представляем. Трудно предположить, каково было бы мнение самого Лавкрафта по этому вопросу. Вероятно, он не стал бы придавать этому большого значения, но также, и не стал бы недооценивать силу воображения и, в особенности, силу сновидений в раскрытии самых тёмных тайн Вселенной.

Здесь следует добавить, что введение архетипических элементов не обязательно может быть связано с сознательными аспектами автора. Они (архетипы) вполне могут проявляться самостоятельно, и это ещё раз подтверждает качество автора, особенно если он полностью посвятил себя созданию ужасов, как Лавкрафт, потому что это означает, что его разум был открыт для предложений бессознательного. Мы не будем разыгрывать здесь карту сновидений, дабы убедиться в том, что Лавкрафт поддерживал связь со своим бессознательным; на самом деле, достаточно прочесть любую из его историй, чтобы ощутить, как отчётливо проявляются эти архетипические элементы.

Кроули и Лавкрафт параллельно подошли к Астральному Некрономикону и, следовательно, к одним и тем же универсальным принципам, к тем же аморфным сущностям, и к тем же невозможным архитектурам, только они выбрали разные пути для их конечной интерпретации. Первый писал о них в рамках эзотерической схемы, а второй — воплотил эти видения в художественных произведениях. Важно отметить, что широко-обсуждаемая возможная связь между Кроули и Лавкрафтом носит сугубо умозрительный характер, поскольку два этих джентльмена не были знакомы лично; хотя, вероятней всего оба вполне могли быть знакомы с творчеством друг друга; и более того, по некоторым предположениям, оба могли встречаться с одной и той же женщиной — Соней Хафт Грин.

Большинство из попыток в общих чертах изложить «Некрономикон» можно без труда отбросить. К примеру, вариант «Некрономикона», выпущенный издательством «Owlswick Press» в 1973-м году под названием «Аль-Азиф» с предисловием Л. Спрэга де Кампа; со случайными и, по всей видимости, совершенно не связанными друг с другом арабскими текстами, в своём содержании не имеет никакого практического смысла. Гораздо более ценным является «Некрономикон» (изд-во: «Sphinx Verlag», 1977) от известного швейцарского художника Х.Р. Гигера, затрагивающего определённые элементы первобытного ужаса. И, хотя, он состоит в основном из визуальных образов, а не из жуткой Лавкрафтовской прозы, должная атмосфера в нём определённо присутствует. Также можно отметить большое количество изданных очерков и эссе о «Некрономиконе», в первую очередь сочинения того же Л. Спрэга де Кампа. Несмотря на то, что работы де Кампа представляют собой занимательное чтение; тем не менее вышеупомянутый гримуар «Аль-Азиф» с введением от де Кампа звучит как переписанные ереси Августа Дерлета. Сразу понимаешь, что читаешь не «Некрономикон». Нет ощущения приостановки недоверия при прочтении (как в оригинальных Лавкрафтовских историях).

Справа: изображение обложки иллюстрированного «Некрономикона» швейцарского художника Ханса Руди Гигера, с введением британского писателя-фантаста и режиссёра Клайва Баркера. >>>

Это подводит нас к главной теме данной статьи о «Некрономиконе», — книге, опубликованной ограниченным тиражом в 1977-ом году издательством «Schlangecraft.Inc», с редакцией и предисловием некоего Саймона. Лавкрафтовский читатель, несомненно, встречал эту версию, возможно в Интернете, или в ближайшем книжном магазине. Следует признать, что из всех предлагаемых «Некрономиконов», роящихся в книжных лавках, — это была лучшая попытка. «Некрономикон Саймона» связывает оккультные практики Алистера Кроули с работами Г.Ф. Лавкрафта, в результате чего получился один из самых необычных гримуаров нашего времени.

Разумеется, «Некрономикон Саймона» как и многие другие, тоже претендует на подлинность. Утверждается, что эта (предполагаемая) рукопись, какое-то время находившаяся во владении Саймона и приобретённая им у двух странствующих монахов, изначально была написана на греческом (или, даже, возможно, на шумерском) языке и переведена на английский небольшой группой независимых исследователей (ныне, разумеется, покойными) под руководством того же Саймона (в последнее десятилетие утверждается, что под псевдонимом «Саймон», предположительно, может скрываться известный британский оккультист Питер Левенда, ныне официально владеющий авторскими правами на данное издание). К сожалению, возможный оригинал недоступен для изучения, поскольку это может повлиять на его достоверность. В подобный момент можно подумать, что всё это фарс и мистификация; однако, также стоит остерегаться и того, что «Некрономикон», не желая быть найденным, возможно, каким-то образом способен разрушать любые усилия искателей запретных книг. Вне сомнения, если что-то похожее существует, то это вмешательство явно демоническое.

Рассматривая саму книгу, в начале мы сталкиваемся с продуктивным и толковым введением от Саймона, устанавливающим закономерность связей между фантастикой Говарда Лавкрафта, магией Алистера Кроули и их взаимным базисом из аккадо-шумерской мифологии и оккультизма. Похоже эти древние легенды, действительно, содержат некоторые удивительные (и зловещие) лингвистические параллели с Мифами Ктулху. Творения Лавкрафта до сих пор вызывают резонанс, поскольку они способны воплощать множество смыслов, многие из которых ужасны. Каким-то образом обобщать такое видение — занятие неблагодарное. Сказать, что Ктулху — это просто выражение ничтожности человечества перед лицом равнодушного космоса, так же ошибочно, как утверждать, что он — всего лишь огромное морское чудовище, похожее на кальмара.

Справа: изображение титульного листа оккультного гримуара «Китаб аль-Азиф» Олауса Вормиуса. >>>

Как уже говорилось, впервые «Некрономикон Саймона» начал распространяться в 1977-ом году. Его введение (составляющее 80 страниц из 263) — это единственное, что в книге приписывается самому Саймону, истинная личность которого неизвестна. Остальное, согласно тексту, относится к Немыслимому прошлому; хотя, в одном из мест в качестве указания на источник приводится латинский перевод «Некрономикона», сделанный Олаусом Вормиусом. Этот вариант «Некрономикона», приписываемый переводу Вормиуса, признан читателями далеко не самым лучшим из всех фальшивок и представляет собой «солянку» из беспорядочно собранных латинских писаний. В своей «Истории Некрономикона» (1927) Говард Лавкрафт упоминает имя Вормиуса как переводчика вымышленного манускрипта «Китаб аль-Азиф» (он же «Некрономикон») с древнегреческого на латынь; однако, Лавкрафт датирует сей перевод 1228-ым годом, за четыре столетия до жизни реальной исторической личности — Олауса Вормиуса (1558-1654) — датского учёного, королевского лекаря, профессора греческого языка и латыни, физики и естествознания, известного антиквара и археолога. Но настоящий Олаус Вормиус и тот, кого представлял себе Лавкрафт, всё-таки имеют несколько волнующих точек пересечения. Например, оба они являлись коллекционерами древней литературы. Датчанин Олаус Вормиус, был собирателем древне-скандинавских саг, он написал несколько интересных эссе о рунах, например, свою самую известную работу: «Руны: древнейшая датская литература», но его настоящим увлечением были так называемые, запрещённые книги. Говорят, его кабинет был заполнен всевозможными диковинами: странными окаменелостями, камнями с магическими свойствами, хищными плотоядными растениями, амулетами, талисманами, пророческими кольцами, загадочными кристаллами, в которых будущее являлось настоящим; но что более всего изумляло немногих привилегированных, допущеных в кабинет, так это некая таинственная книга в чёрной кожаной обложке с невероятными надписями, которой приписывали галлюциногенные свойства. Мало что известно об этом про́клятом томе. Его название реальным Олаусом Вормиусом никогда не упоминалось.

Также, во введении Саймона сообщается ещё одна любопытная деталь: «безумный араб» Абдул Альхазред вступает в контакт с истинным «Некрономиконом» после того, как стал свидетелем древне-египетского ритуального призы́ва, говоря точнее, обращения к меж-пространственной сущности по имени «Кутулу», что является несколько грубоватой отсылкой к имени Ктулху.

«Некрономикон Саймона» повествует о битвах полубогов с тёмными божественными или демоническими сущностями, об изгнании межпространственных существ, о борьбе между порядком и хаосом, светом и тьмой. Вызывают подозрение заклинания к Древним, указанные на скромном современном английском языке, «призывы» на аскетическом вавилонском языке и обряды на (возможно) воображаемом шумерском языке.

Спасают положение, с эстетической точки зрения, — более-менее удачные описания существ, преследовавших в сновидениях отшельника из Провиденса. Могли ли это быть те самые архетипы, о которых никто не любит говорить? Если скептически взглянуть на сам «Некрономикон Саймона», то возникает подозрение, что лавкрафтианские и шумерские сюжеты были переплетены воедино достаточно изощрённой рукой и относительно недавно.

Бо́льшая часть материалов в «Некрономиконе» Саймона взята из переработанных древне-шумерских источников, таких как ассиро-вавилонская космогоническая поэма «Эну́ма э́лиш» (или «Семь Вавилонских Таблиц Сотворения»; составленных около XII века до н.э.), а так же из древних текстов «МАКЛУ» и «МАГАНА». Первый представляет собой сборник экзорцизмов; второй — содержит часть истории сотворения мира, смешанной с легендой о нисхождении Богини Иштар в Нижний подземный мир. Такие гла́вы, как: «Зонеи и их атрибуты», «Книга о Входе, и о Хождении» и «Заклинания Врат», — описывают планетарную магическую систему, основанную на знаках и символах пяти традиционных планет (Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн), в их формах вавилонских божеств. В классической Западной магии существует множество похожих примеров, в основном основанных на средневековой астрологии и алхимии, или на сферах каббалистического Древа Жизни.

Другие части «Некрономикона Саймона» содержат более последовательное сочетание Лавкрафтовских элементов с неизвестными языками и древними мифами. Главы под названиями: «Заклинание Бога Огня», «Заклинание Наблюдателя», «Книга Призыва», «Книга Пятидесяти Имён» и «Текст УРИЛИИ» (Текст Р'льеха?), — следуют в этом смысловом направлении, в то время как две части «Свидетельства Безумного араба», как и следовало ожидать, по смысловому наполнению почти полностью Лавкрафтовские.

Здесь имеет место использование шумерского языка в Гоэтических целях (прим., — «Гоэтия», от др.-греч. «колдовство, ворожба, чары» — средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов), мало чем отличающееся от призывания Варварских Имён, произносимых магами других традиций, стремящихся к собственным изменённым состояниям сознания. Тексты, Боги и Силы древнего Вавилона, рассеянные и забытые, в «Некрономиконе Саймона» объединены в последовательную и самостоятельную магическую систему. Иными словами, эта книга не имеет какой-либо исторической или филологической ценности, поскольку стремится не к подлинности (в традиционном понимании), а скорее к тому, чтобы помочь практикующему магу достичь определённых состояний сознания, позволяющих ему получить доступ к другим реальностям. Этих людей в большей степени волнуют результаты собственных магических операций, нежели культурная и идеологическая чистота того или иного текста.

«Варварские Имена» (Barbarous Names) — это оккультный термин, служащий для обозначения (на первый взгляд) бессмысленных магических слов, иногда используемых в ритуалах. Слово «варварский» происходит от греческого «barbaroi», как правило обозначавшее иностранцев, чьи языки звучали для греков как непонятный и невнятный лепет («бар-бар»). В оккультизме бо́льшая часть Варварских Имён имеет древне-египетское происхождение, хотя существуют и другие, в основном древние еврейские и персидские термины. Разумеется, смысловое значение Варварского Имени ва́жно, но при условии, что оно находится в гармоничном созвучии с вибрациями оригинального исходного слова. Другими словами, даже если практикующий маг знает оригинальное значение магического слова, он не должен его переводить, а тем более произносить вслух в качестве замены вместо оригинала во время прохождения ритуала, поскольку сила Варварских Имён заключается в их звучании, а не в их значении.

Этот же рабочий принцип примени́м ко всему «Некрономикону» Саймона: да, он придуман, но не ложен. Ничто на его страницах не имеет исторической поддержки, но те, кто верит в оккультизм, используют его для концентрации и направления своей психо-мыслительной силы, иначе говоря, «Некрономикон» функционирует также, как и Варварское Имя.

В главе «Пятьдесят Имён» (или «Пятьдесят Имён демонов Мардука») поднимается один из наиболее интересных вопросов; хотя, вполне может быть, что данные имена являются древними титулами самого бога Мардука. Но, откуда же тогда взялись эти сигилы, печати, схемы и диаграммы, разбросанные по всему «Некрономикону» Саймона? В чём-то они напоминают отдельные арабские фигуры, в то же время весьма отличающиеся от изображений сигил из более традиционных эзотерических книг, таких как «Ключ царя Соломона» (Clavicula Salomonis; 15 век) или «Гримуар Армадель» (Grimoire d'Armadel; 17 век).

Подобные параллели также наблюдаются между Пятьюдесятью Именами и анимистическими культами Вуду, что выглядит не столь уж необоснованно. В конце концов, некоторые учёные пытались проследить пути распространения Вуду через Африку до его египетских и, следовательно, шумерских корней. В любом случае, если за «Некрономиконом» Саймона действительно скрывается подлинный древний манускрипт, то подобный тип фигур и диаграмм мог появиться и оттуда.

Конечно, всё это только догадки, независимо от того, какое исследовательское направление мы выберем. Вопрос о том, является ли «Некрономикон Саймона» произведением художественной литературы, искусной смесью мифологии и фактов, или же чем-то реальным, абсолютно не важен для большинства людей, приобретающих эту книгу. Хотя вы, дорогой читатель, возможно будете возмущены, узнав, что многие из этих людей никогда и ничего не читали из художественного творчества Лавкрафта; они просто входят в эту магическую систему, предложенную в книге, и практикуют её. Сам Саймон, с момента публикации «Некрономикона» в 1977-ом году, наверняка получил немало писем с отзывами от полностью удовлетворённых покупателей.

«Некрономикон» Саймона предупреждает о нависшем проклятии каждого, кто читает или распространяет этот зловещий фолиант, — факт, похоже, никак не помешавший публикации его бесчисленных пиратских изданий. Прочтение книги, утверждает Саймон, может привести к безумию и самоубийству; и даже профилактические методы, пропагандировавшиеся Герметическим Орденом «Золотой Зари» Алистера Кроули, не эффективны против Древних Богов, населяющих её страницы.

Перевод некоторых книг, как мы видим, — дело опасное и требующее большой ответственности от переводчика. С другой стороны, справедливости ради следует отметить, что многим переводчикам удалось избежать участи, постигающей «запятнанные» версии, с помощью вполне законного защитного средства. Например, собрание сказок и наставлений «Тысяча и одна ночь», как известно, было образовано от древней тюркской книги под названием «Гесер-Эфсане» или «Хазар Афсана» (Hazâr Afsâna), что означает нечто вроде «тысяча легенд». В конце VIII века у неё появилось новое (арабское) название «Тысяча и одна ночь». Первым переводчиком книги был араб, отнюдь не сумасшедший, по имени Абу Абд-Аллах Мухаммад эль-Гахшигар. Именно он установил традицию, согласно которой ни один переводчик не может перевести всю «Тысячу и одну ночь» целиком, поскольку это означает смерть. Даже прочтение всей книги целиком, а ещё хуже — её декламация, способны привести к трагическому концу, о чём может свидетельствовать несчастная Шехерезада.

С тех пор и по сегодняшний день все переводы «Тысячи и одной ночи», являются неполными, вернее, полными, но сделанными только при сотрудничестве двух или более переводчиков, работающих над различными разделами книги по отдельности. Более прагматичный Абдул Альхазред пренебрёг правилами древних переводчиков и пустился в авантюру, в одиночестве сделав перевод «Некрономикона» целиком; и хотя, в итоге, ему не удалось ускользнуть от смерти, однако, распространив свою версию в трёх разных книгах, разбросанных по удалённым уголкам мира, он, возможно, сумел избежать вечных мучений своей души. (прим., — текстовые исследования показывают, что в своих произведениях Лавкрафт описывает не один «Некрономикон», а три разные книги, но, по всей видимости, являющиеся разделёнными частями одного древнего фолианта).

Как нередко бывает с такого рода запрещёнными книгами, подобные предупреждения скорее служат стимулом к их прочтению, нежели табу. В любом случае, самое кощунственное в этом издании, по крайней мере для меня, — это Дерлетовская идея, положенная в основу «Некрономикона Саймона»: классическое противостояние Добра и Зла, то, к чему сам Говард Лавкрафт относился с немалым отвращением.

Эта борьба между Добром (Старшими Богами) и Злом (Великими Древними), как известно, является после-лавкрафтовским творением. В «Некрономиконе» Саймона эти две группы включают в себя как аутентичных (подлинных) древне-месопотамских богов, так и вымышленных. Древние (здесь, а не в Мифах Ктулху) представляют собой воплощение Первобытного Хаоса. Главная из них — богиня и праматерь Тиамат. Старшие Боги — это младшие сущности, дети Древних, восставшие против своих создателей и одержавшие верх. Как повествует шумеро-аккадская мифология, Мардук (предводитель Старших Богов) убил богиню Тиамат (царицу Древних), затем разделил её тело на две части, создав Небо и Землю. Согласно всё той же ассиро-вавилонской космогонической поэме «Эну́ма э́лиш», Старшие Боги также создали человечество из крови побеждённого чудовища Кингу́ (Древнего, и сына Тиамат). Как следует из легенды, люди были созданы для того, чтобы работать, обслуживать, кормить, а заодно восхвалять Старших Богов. Оставшихся Древних, Старшие Боги заключили в тюрьму под землёй и в других вселенных.

Неутешительно читать во введении Саймона о том, что Мифы Ктулху якобы повествуют о борьбе Добра и Зла, воплощённых в Старших Богах и Великих Древних. Однако, в работах Лавкрафта подобного конфликта никогда не существовало; в действительности, этот «манихейский» аспект прежде всего принадлежит более позднему литературному вкладу Августа Дерлета. Космогония Лавкрафта избегает классического противостояния между добром и злом, то есть оно ускользает от любого «манихейского» видения этого вопроса. Именно в Манихеи́зме (иранское синкретическое религиозное учение), исконный Зороастрийский Дуализм света и тьмы, добра и зла, доведён до его крайней и, можно сказать, классической формы.

По словам Саймона, мы должны быть крайне осторожны. Древние возлежат «не мёртвые, но спящие», ожидая того дня, когда они смогут вернуться. До этого момента они зависят от положения звёзд, а также от жертвоприношений, совершаемых их смертными почитателями... традиционно.

В эпилоге «Некрономикона Саймона» безумного араба Альхазреда преследуют предчувствия скорой смерти, которая представляется ему чудовищной. Он понимает, что оккультный ужас «Некрономикона» разгневан и стремиться отомстить за то, что он раскрыл миру его существование. Текст изобилует несоответствиями, но важно воспринимать их, прежде всего, как признак нестабильного психического состояния автора и его желание защитить себя от предполагаемой опасности. Он не может подписать свою работу открыто и поэтому остаётся безымянным; хотя многим хорошо известно, кому именно принадлежит титул «безумный араб».

«Некрономикон Саймона» — это не только хорошо сконструированная мистификация, но и необходимая. В конце концов, ведь пастиш (стилизация) древних традиций, подхваченных тут и там, — это именно то, чем занимались создатели гримуаров в Средние века и в эпоху Возрождения. Говоря иными словами, ложность гримуаров — это то, что делает их подлинными. Пожалуй, в этом, и заключается (единственное ли?) достоинство «Некрономикона Саймона»: помочь осознать нам, что, хотя Лавкрафтовского «Некрономикона» не существует, его необходимо было изобрести.

«Некрономикон», как и любая другая запрещённая книга, независимо от того, принадлежит ли она к Мифологии Ктулху или нет, — есть не что иное, как портал. Взывая к его про́клятым страницам, а может быть, даже воображая их томной ночью, в одиночестве, под сопровождение непрекращающегося бормотания книг, дремлющих на полке в нашей комнате, мы ломаем печать, отделяющую воспринимаемую нами реальность от глубокого, непостижимого космоса, где обитает Невообразимое. Если «Некрономикон» — это стена, граница, отделяющая нас от невозможного, от фантастического, то мы вправе спросить себя, чем он отличается от любой другой книги. Быть может, его ужасы рассеяны по бесчисленным произведениям: безумные отрывки, сокрытые в сказке, дьявольские абзацы в философском тексте, устрашающие предостережения в старом эпистолярии, жуткие заклинания в Библии, накапливающие пыль и чувство вины в вашем собственном доме. Возможно, поэтому до сих пор никому не удаётся его найти. Может быть, поэтому «Некрономикон» — это в конце концов не книга, а все книги. Что, если «Некрономикон» находится в твоём доме?

                                                                                                                                                         ~•~

Author: © Sebastián Beringheli.

Propiedad intelectual © 2005-2022 «El Espejo Gótico» (ARG).

Powered by Blogger.com. All Blogs Blogspot Blog Directory.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://twitter.com/ElEspejoGotico

===================================

Изображения ниже:

1. Одна из необычных иллюстраций французского художника фантастических комиксов и литературы — Филиппа Дрюйе (Philippe Druillet) в серии из 16-ти рисунков под названием — Druillet: «Le Nécronomícon, le Livre des noms morts» (Дрюйе: «Некрономикон, Книга мёртвых имён»), опубликованных в 1978-ом году во французском журнале «Metal Hurlant» (в сентябрьском спец-номере, посвящённом Г.Ф. Лавкрафту). В 1966-ом году Филипп Друйе стал первым, кто визуально материализовал «Некрономикон» для широкой литературной публики, представив в осеннем номере журнала «Anubis» три свои иллюстрации, как страницы из запрещённого «Некрономикона».

2. Ливанский постер неизвестного дизайнера, сделанный для премьеры итальянского фильма ужасов «Остров чудовищ» или «Остров рыболюдей» («Island of the Fishmen») 1979-го года, снятого режиссёром Серджио Мартино и культовым продюсером Роджером Кормэном по мотивам произведения Г.Ф. Лавкрафта «Морок над Иннсмаутом», с известной актрисой Барбарой Бах (Леди Старки) в главной роли, супругой знаменитого музыканта Ринго Старра (The Beatles).

Думаю, как и всё остальное. Важны ровно настолько, насколько сам человек в это верит и считает для себя важным. А для некоторых боги, монстры и Лавкрафтовские загадки — это ВСЁ. Мифос — это структура, основанная на вне-пространственных ужасах, которые человеку познать не суждено. Концепции мифоса простираются в Неизведанное, а также во все другие мифологии и легенды человеческой цивилизации. Ктулхизм и Йог-Сототеризм затрагивают самые первобытные элементы — а именно то, что древняя и инопланетная раса существ находится за пределами наших познаний и, в какой-то степени, повлияла на человечество. Эти Древние практикуют Чёрную магию. Не потому ли они и потеряли своё влияние в этом мире? Их реальность вызывает у нас тревожное беспокойство. Не потому ли их запретные знания сводят нас с ума? Поклоняться таким чудовищам нельзя, потому что они отвратительные, дьявольские монстры, на которых даже взглянуть противно и мерзко!

Мы не знаем! Даже сам создатель Мифов так до конца ничего нам не объяснил. Именно ужасающие, нечеловеческие очертания Мифов придают им ту остроту, ту таинственность и мощь. Эта религия больше связана с непознаваемой Пустотой, нежели с нашей зелёной и приятной планетой. Вот почему не имеет значения, был ли Миф Ктулху придуман две секунды назад или два тысячелетия назад! Это парадигма, отличная от того мира, который мы знаем, или думаем, что знаем. Где ещё может подстерегать «Путь Левой Руки»? Интриги? Сновидения? Где ещё зловещие силы могут выкристаллизоваться и обрести форму? Охота? Поглощение? И во что ещё могут верить безумцы, если не в древние богохульства, таящиеся во тьме?

Мифос чётко не определён. Он туманный, алчущий, расширяющийся. Это дорога, которая может иметь различное происхождение, однако существуют определённые пути, простирающиеся ещё дальше, к самому началу времени и пространства — до того, как наш невежественный вид мутировал из земноводных амфибий, — и путь этот тянется так и эдак — нелинейно, а иногда и скрытно. Это тёмная дорога. У других религий существует начало и будет конец. Не потому ли, практически все религии основанные на человеке и живы, благодаря своей массовой привлекательности?

Может ли индивидуалистский мизантроп иметь свою собственную религию? Да, конечно, есть сатанизм; однако, бывают моменты, когда я задаюсь вопросом, как долго сможет просуществовать эта реакционная религия? Если сатанизм — это реакция против традиционных религий, то Мифология Ктулху — это есть анти-религия, идущая гораздо глубже. Парадигма Лавкрафта — это конец всех религий, какими мы их знаем, и к каким мы привыкли. Мифос — это противоположность тому, чему должна соответствовать каждая достойная и разумная доктрина: он окончательно и по-настоящему находится за гранью добра и зла, где нет никаких моральных кодексов, а существуют только эволюционные планы. Мы хотим убежать от этого и спастись.

Говард Лавкрафт является только началом. Он дал Мифам жизнь, но именно жуткие сверхъестественные сущности сами завладели коллективным воображением человечества. Писатели и художники повлияли на эту парадигму точно так же, как сама парадигма повлияла на них. В этом мы вместе… мифос и чужак. В то время как художники, скульпторы и поэты расширяют эту религию, именно культисты затем её разъясняют. Кого конкретно волнуют Мифы? Меня. Только меня и ещё нескольких человек. Это всё со временем будет иметь значение.

«Если бы религия являлась правдой, её последователи не пытались бы дубинками принуждать своих детей к неестественному конформизму; но просто настаивали бы на своём непреклонном поиске истины, независимо от искусственного происхождения и практических результатов». /Г.Ф. Лавкрафт/

post from Werecat:

Волнуют точно не меня. Я перестал интересоваться Мифами Ктулху, Лавкрафтом, и всем этим, в прошлом году, когда случайная находка на популярном мультипликационном канале «Cartoon Network» показала Ктулху, играющего в гольф, в то время как весь остальной мир превратился в реальные Лавкрафтианские кошмары. Именно тогда я понял, что больше нечего бояться; по крайней мере, ничего, связанного с творчеством ГФЛ. Верю ли я, что за сочинениями Лавкрафта стоит какой-то скрытый смысл? Нет. Считаю ли я, что Лавкрафт веровал в своих монстров и богов? Нет. Верю ли я, что мифология может вновь вернуться в качестве реальной религии? Нет. Почему? Потому что теперь это — корпоративная франшиза, уже десятилетиями являющаяся торговой маркой, защищённая авторским правом и создаваемая в производственно-рыночных масштабах. Но, что более важно, это ещё и притворство. Какой бы крутой ни была сама идея, это всё равно ни что иное, как вымышленная проза, написанная для развлечения любителей ужасов и научной фантастики. Так же, как и «Звёздные войны». Вы можете надеяться, желать и молиться сколько угодно, но, скорее всего, вы никогда не будете орудовать световым мечом, тусоваться с мастером Йодой, или сражаться с армиями клонов на далёких планетах, потому что всё это — н е р е а л ь н о!

Теперь для меня Мифы о Ктулху застойны, скучны, стагнируют и разлагаются. Почти нет новых идей и вряд ли появятся, потому что слишком много людей пытаются писать как Лавкрафт, или увековечивать те же самые условности, но они делают это, сохраняя собственное «статус-кво» и не предлагая ничего нового. И, откровенно говоря, лично меня, например, уже тошнит от всего этого старого. Один и тот же продукт, но в новой упаковке, больше меня не устраивает, и обычный коммерциализм франшизы вцелом отвратил меня от неё. Не то чтобы коммерциализм — это плохо, однако некоторые условности с использованием мифологии, сваленные с ним в кучу, таковы. Конечно, это просто моё личное мнение, и оно не более и не менее обоснованно, чем чьё-либо другое.

post from Roughmagick:

Венджер Сатанис знает, о чём говорит. Эта Реальность — есть тусклое отражение огромного и, возможно, безгранично основополагающего, глубинного порядка. Конец религии — это начало мистицизма, а мистицизм является единственным путём с безграничной широтой и бесконечными ответвлениями. Истина беспредельна и ошеломительна, а религия — это заве́са, сквозь которую мы позволяем себе лишь мельчайшие проблески истины. Мифология Ктулху — тёмная и насыщенная ветвь, освещённая слабым лунным сиянием, отражённым от умирающей звезды Солнца, показывающая нам, что задолго до того, как мы начали сознавать эти глубины, — глубины уже были древними и понимали нашу гибель. Великие Древние наблюдали за нашим рождением со свидетельством о нашей смерти в руках. Смерть — это дверь, истина — ключ, а мифос — это карта. Ступайте по ней осторожно, ибо истина может освободить вас от здравомыслия...

post from Szul:

В действительности, многие произведения Говарда Лавкрафта находятся в общественном достоянии — это значит, что они НЕ являются товарными знаками и НЕ защищены авторскими правами. Я понимаю неприязнь к коммерциализму и метаморфозам Мифологии Ктулху в поп-культуре, но, к сожалению, в современном обществе всё, что сегодня влияет на жанр и поражает воображение, завтра будет красоваться на чайных кружках и футболках американского интернет-магазина «Hot Topic». Кроме прочего, независимо от того, верил ли Лавкрафт в свои творения или нет, определённо есть что сказать о сегодняшних исследованиях его работ (существуют отдельные важные сходства между Лавкрафтовской мифологией и другими древними легендами и фольклором), в том числе о создании сновидческого архетипического учения Карла Густава Юнга, имеющего отношение к достоверности Лавкрафта.

                                                                                                    • • •

From a forum discussion: «Who Cares About the Cthulhu Mythos?» (2008).

Copyright © 2022 «The Hermetic Library».

Last modified: 2017, by John Bell.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://hermetic.com/key23/who-cares-abou...

______________________________________________________ _________

                                                                                                    ≈•≈•≈

На мой взгляд, Говард Филлипс Лавкрафт, является одним из величайших мифопоэтических писателей-фантастов за последние сто лет. В его мрачной вселенной здравомыслие — всего лишь свеча, гаснущая в надвигающемся порыве безумия. Добавьте к этому экзистенциальному ужасу пантеон тёмных богов, изображенных настолько ярко, что они могут посоперничать с любыми фэнтезийными мифами, и становится неудивительно, почему у Лавкрафтовских произведений такая преданная читательская аудитория (включая и меня). В последние годы, такие критики, как С.Т. Джоши и другие литературоведы, во многом стали рассматривать фантастику Лавкрафта как своего рода священное Писание и мифологию Атеизма. Хотя сам писатель явно исповедует эту философию в собственной личной переписке, я считаю, что в самих произведениях эти идеи далеко не так очевидны, и на самом деле при ближайшем рассмотрении всплывает несколько иное авторское мировоззрение.

В своём письме, цитируемом в книге «Против религии: атеистические работы Г.Ф. Лавкрафта» (С.Т. Джоши и К. Хитченс, 2010), писатель пишет:

«Слово «Христианство» становится благородным, когда применяется к почитанию удивительно хорошего человека или духовно-нравственного учителя, но оно становится недостойным, когда применяется к системе Белой Магии, основанной на Сверхъестественном».

Если бы подобная форма полемического взаимодействия с христианством была важной темой в художественных произведениях Лавкрафта, то можно было бы ожидать, что он нашел бы значительные и прямые ссылки на Бога и Христианство: жанр сверхъестественного, в котором работал писатель, давал широкие возможности для этого. На самом же деле текстологический анализ «Собрания сочинений» Говарда Лавкрафта показывает лишь несколько случаев употребления слов «Бог» и «Христос» — в основном случайных. С другой стороны, в подавляющем большинстве случаев в его произведениях встречаются такие слова, как «боги» и «культы» (можно утверждать, что на самом деле здесь более значимые ссылки на Теософию, нежели на Христианство, и позже я рассмотрю эту тему). Хотя также можно найти прямые ссылки на скептические темы, но даже эти ссылки неоднозначны. В контексте повествования они с одинаковой лёгкостью могут быть прочитаны как свидетельство порочности соответствующих персонажей, так и как авторский скептицизм относительно существования христианского Бога. Один из примеров этого можно найти в повести «Морок над Иннсмутом» (1936), который можно прочесть либо как теологический тезис капитана Обеда Марша о несуществовании Бога, либо как пример его богохульства, когда он приравнивает расу рыбо-людей к Божественной:

«Тогда-то кэп Обед Марш и начал ругать людей за то, что они ведут себя как тупые покорные овцы и молятся христианскому Богу, который им совсем не помогает. И он рассказал всем, что встречал людей, поклонявшихся богам, дававшим им то, в чём они нуждались, и ещё говорил, что ежели команда крепких мужчин согласится его поддержать, то он, может быть, сумеет убедить высшие силы из глубин дать им много рыбы и побольше золота».

Забота о благополучии ортодоксальной религии также всплывает и в другом отрывке этой истории:

«Её собственное отношение к объятому мглой Иннсмуту, в котором она никогда не бывала, было продиктовано выражением отвращения к общине, скатывающейся в культурном смысле на самое дно, и она заверила меня, что слухи о распространённом в городе ритуале поклонения дьяволу отчасти подтверждались необычным тайным культом, укоренившемся там и взявшим верх над всеми ортодоксальными вероисповеданиями. По её словам, этот культ назывался «Эзотерическим орденом Дагона» и, без сомнения, был испорченным, вульгаризированным квази-языческим верованием, завезённым туда с Востока ещё в прошлом столетии, в то самое время, когда рыбные промыслы близ Иннсмута внезапно оскудели. Его распространение среди малограмотных простолюдинов было вполне естественным, особенно если учесть неожиданное возвращение постоянного рыбного изобилия в иннсмутских водах, и вскоре адепты культа стали пользоваться огромным влиянием в городе, полностью вытеснив местное Франк-масонство и заняв под свою штаб-квартиру старый масонский храм на площади Нью-Чёрч-Грин». (см. повесть «Морок над Иннсмутом», 1936).

Идея богохульства, как зловещего занятия, также присутствует во многих Лавкрафтовских историях — странный выбор темы, если бы в целом эти произведения были полемически связаны с Христианством, или даже с Деизмом.

«Весёлые богохульства потоками лились из моих уст, и в своих шокирующих выходках я не обращал внимания на Божественные, Человеческие и Природные законы. Внезапный раскат грома, раздавшийся над шумом разгульного веселья, загрохотал по самой крыше и навёл устрашающую тишину на шумную компанию». (см. рассказ «Гробница», 1922).

Напротив, я считаю, что в значительной степени возникает для случайного читателя странных историй Лавкрафта — это необходимость держаться в рамках общепринятых границ, а так же опасность увлечения оккультными идеями (в особенности это может быть актуально для оригинальной читательской аудитории, для которой Лавкрафт создавал свои произведения).

«Один из случаев, весьма печальный, рассматривался в записке наиболее подробно. Субъект — широко известный архитектор, склонный к теософии и оккультизму, — в день, когда с молодым Уилкоксом приключился приступ, впал в буйное помешательство, без умолку кричал, умоляя спасти его от какого-то сбежавшего из ада демона, — и несколькими месяцами позже скончался». (см. рассказ «Зов Ктулху», 1926).

«Он часто считал милосердным, что большинство людей с высоким интеллектом насмехаются над самыми сокровенными тайнами; ибо, утверждал он, если бы высшие умы когда-либо были поставлены в полный контакт с секретами, хранимыми древними и низменными культами, то возникшие в результате аномалии вскоре не только разрушили бы мир, но и поставили под угрозу саму целостность Вселенной...». (см. рассказ «Кошмар в Ред-Хуке», 1925).

Случайный читатель, не сведующий о Лавкрафтовском скептицизме в его личной переписке, вероятнее всего придёт к выводу, что по крайней мере некоторые из этих рассказов скорее являются нравоучительными сказками, показывающими опасность иррациональной религии и новомодной философии, а не скептическими нападками на Христианство. Хорошим примером такого рода произведений является рассказ «Герберт Уэст: реаниматор», где «прометеевский» герой-протагонист наказан за вмешательство в естественный порядок вещей и возвращение мёртвых к жизни. В этом отрывке обратите внимание на презрительные ссылки Герберта Уэста на «пуританство» (читай «христианство»), демонстрирующие высокомерие, ставшее впоследствии его гибелью:

«То, что связанные традициями старейшины проигнорировали его необычные результаты на животных и упорно отрицали возможность оживления, было невыразимо отвратительно и почти непостижимо для логически мыслящего юноши Уэста. Только солидная зрелость могла помочь ему понять хроническую умственную ограниченность типажа «профессор-доктор» — продукта поколения жалкого пуританства; доброго, добросовестного, порой любезного и дружелюбного, но всегда узколобого, нетерпимого, одержимого обычаями и лишённого перспективы. Век более милосерден к этим неполноценным, хотя и высокодуховным персонажам, чей реальный худший порок — это робость, и которые в конечном итоге наказываются всеобщим осмеянием за свои интеллектуальные грехи — грехи, подобные Птолемаизму, Кальвинизму, анти-Дарвинизму, анти-Ницшеизму, всевозможным видам Субботничества и американскому Закону о роскоши...». (см. рассказ «Герберт Уэст: реаниматор», 1922).

Разумеется, чего не хватает случайному читателю при поверхностном чтении, так это более тщательного изучения художественной мифологии Лавкрафта и некоторых, более глубоких тем его произведений, которые, я бы сказал, охватывают Политеистический Дистеизм, крайне своеобразный вид Дуализма и, как ни странно, имеют сильное взаимодействие с идеями Теософии, нежели Христианства.

(Чтобы сразу прояснить этот момент: я не утверждаю, что Лавкрафт обязательно верил в созданную им мифологию, однако на его вымышленные истории, похоже, больше повлияло соответствие созданным мифам, нежели личный скептицизм автора. При этом, лично я подозреваю, что временами Лавкрафт в своих произведениях искренне придерживался теологической позиции, тем более учитывая его несколько трагичную жизнь).

В данном случае, Политеистический Дистеизм можно определить как — теологическую позицию, согласно которой боги существуют, но они либо совершенно безразличны к судьбе человечества, либо активно недоброжелательны. Эта идея кажется более близкой к Мифологии, лежащей в основе произведений Лавкрафта, чем к Атеизму, подразумевающему неверие и скептическое отношение к существованию каких-либо божеств вообще.

«Эта сила была Всё-в-Одном и Одно-во-Всём, сочетая всё многообразие Единого и Сущего, и принадлежа не к одному конкретному пространственно-временному континууму, а ко всему мирозданию, не имеющему границ и превосходящему самые смелые фантазии и любые математические расчёты. Возможно, это было то же самое, что тайные культы Земли упоминали под именем ЙОГ-СОТОТ; то, чему ракообразные обитатели Юготта поклонялись как Запредельному-Единому, а блуждающий разум спиральных туманностей определял как Непереводимый Знак». (см. рассказ «Врата серебряного ключа», 1933).

«В таких путешествиях существовали неисчислимые местные угрозы, а также, та шокирующая последняя опасность, бессвязно бормочущая за пределами упорядоченной вселенной, куда не достигают никакие мечты; это последнее аморфное пятно глубочайшего смятения, богохульствующее и бурлящее в центре всей бесконечности — безграничный демон-султан Азатот, чьё имя не осмеливаются произнести вслух, и кто жадно жуёт в немыслимых, неосвещённых покоях вне времени, среди приглушённого, сводящего с ума боя мерзких барабанов и тонкого, монотонного воя проклятых флейт; под этот отвратительный стук и свист медленно, неуклюже и нелепо танцуют гигантские Высшие боги, незрячие, безмолвные, мрачные, безумные иные боги, чья душа и посланник — ползучий хаос Ньярлатхотеп». (см. рассказ «Призрак тьмы», 1935).

Обратите внимание на следующие ссылки: «многообразие Единого и Сущего» и «за Пределами упорядоченной Вселенной». Изображённые сущности — это не просто полубоги или высшие существа (как Лавкрафтовские «Древние»), они описываются в терминах, как правило используемых для обозначения трансцендентных богов. У Азатота есть пророк по имени Ньярлатхотеп, но его послание — «Ползучий Хаос». Азатот может быть «незрячим, безмолвным, мрачным, безумным», но через Ньярлатхотепа он обладает если не целью, то властью и свободой действий.

Интересно, что трансцендентные боги Лавкрафта — не созидатели и даже не разрушители, а агенты Беспорядка и Хаоса.

«Легенды об Йиге, Повелителе Змей, утратили для меня метафорический смысл, и я содрогнулся от отвращения, услышав о чудовищном ядерном хаосе по ту сторону углового пространства, который в «Некрономиконе» милосердно скрыт под именем Азатот...». (см. повесть «Шепчущий во тьме», 1930).

Другим важным аспектом Политеистического дистеизма (своеобразной разновидности дуализма) в Лавкрафтовских произведениях является то, что, хотя Царство Богов и состоит из бурлящего хаоса, оно является «реальностью», а земной мир по сравнению с ним, напротив, кажется нереальным.

«Память и воображение формировали среди бурлящего хаоса смутные образы с неопределёнными очертаниями, но Рэндольф Картер знал, что это всего лишь продукты его собственного сознания. И всё же он чувствовал, что появление этих образов в его сознании не случайность, а скорее некая иная реальность, беспредельная, невыразимая, не поддающаяся измерению, которая окружая его, стремилась проявиться посредством тех единственных символов, какие был способен уловить его разум. Ибо ни одному земному сознанию не дано охватить всё многообразие переплетающихся форм, существующих вне известных нам пространственно-временных измерений». (см. рассказ «Врата серебряного ключа», 1933).

«Стэнфордская Энциклопедия Философии» (Университет Стэнфорда) в целом определяет Дуализм, так:

«... идея заключается в том, что в какой-то конкретной области существуют два фундаментальных вида или категории вещей и принципов. В теологии, например, «дуалист» — это тот, кто верит, что Добро и Зло — или Бог и Дьявол — являются независимыми и более-менее равными силами в мире. Дуализм контрастирует с Монизмом, который представляет собой философскую теорию о том, что существует только один фундаментальный вид, категория вещей и принципов; и, что встречается гораздо реже, контрастирует с Плюрализмом, представляющим собой мнение, что существует множество видов и категорий».

Я бы сказал, что дуализм, проявляющийся в фантастических произведениях Лавкрафта, является дуалистической формой Материи и Духа, выраженной в следующих отрывках:

«Теперь я настаивал, доказывая веру в существование на Земле спектральных субстанций, отдельно или, вслед за их материальными аналогами. Это доказывало способность верить в явления, выходящие за рамки всех обычных представлений; ибо, если умерший может передавать свой видимый или осязаемый образ через полмира и сквозь века, то как может являться абсурдным предположение, что заброшенные дома могут быть полны таинственных разумных существ, или что старые кладбища кишат устрашающим, бестелесным, коллективным разумом поколений? И поскольку дух, чтобы вызвать все приписываемые ему проявления, не может быть ограничен ни одним из законов материи, то почему настолько экстравагантно представлять себе психически живых мертвецов в формах — или в отсутствии форм — которые для человеческих очевидцев должны быть совершенно и ужасающе «неименуемыми»? -- Здравый смысл в размышлениях, — с некоторой теплотой заверил я своего друга, — Это просто глупое отсутствие воображения и гибкости ума». (см. рассказ «Неименуемое», 1923).

«Из этих размытых и фрагментарных воспоминаний мы можем сделать много выводов, но мало что доказать. Мы можем предположить, что во сне жизнь, материя и жизненная сила, как их понимает Земля, не обязательно постоянны; и что время и пространство не существуют в том виде, в каком их понимают наши бодрствующие души. Иногда мне кажется, что это менее материальное существование и есть наша истинная жизнь, и что наше тщетное присутствие на земном шаре само по себе является вторичным или просто виртуальным явлением». (см. рассказ «За стеной сна», 1919).

«Мой друг был значительно впереди, когда мы погрузились в этот удивительный океан девственного эфира, и я мог видеть зловещее ликование на его плавающем, светящемся, слишком молодом памятном лице. Внезапно это лицо стало тусклым и быстро исчезло, и через короткое время я обнаружил, что проецируюсь на препятствие, которое я не мог преодолеть. Оно было таким же как и другие, но при этом неизмеримо более плотным; тягучая липкая масса, если такие термины можно применить к аналогичным качествам в нематериальной сфере». (см. рассказ «Неименуемое», 1923).

«Врата были открыты — правда это были не Врата Предела, но врата ведущие от Земли и Времени к тому продолжению земной планеты, которое находится вне времени, и из которого, в свою очередь, Предельные Врата с устрашающей опасностью ведут в последнюю Пустоту, находящуюся за пределами всех земель, всех вселенных и всей материи». (см. рассказ «Врата серебряного ключа», 1933).

«Эти Великие Древние, — продолжал Кастро, — не были полностью созданы из плоти и крови. О́ни имеют обличье — ибо разве этого не подтверждает статуэтка со звёзд? — но эта форма не была создана из материи». (см. рассказ «Зов Ктулху», 1926).

«Эта тварь больше не вернётся, — сказал Армитедж. Её разнесло на множество разных частей, составлявших её сущность, и больше она никогда не сможет существовать в нормальном мире. Наши чувства воспринимали лишь малую её часть. Она была похожа на своего отца — и бо́льшая её часть ушла обратно к нему в царство неведомых измерений, за пределы нашей материальной вселенной; в какую-то туманную бездну, из которой только самые про́клятые и богохульные человеческие обряды могут на мгновение призвать её возвыситься». (см. рассказ «Ужас Данвича», 1928).

«Эти упоминания не относились ни к чему конкретному, но, похоже, имели какое-то касательство к посещавшим его ужасным сомнениям, относительно того, действительно ли старый колдун был мёртв — как в духовном, так и в материальном смысле». (см. рассказ «Тварь на пороге», 1933).

В классическом религиозном дуализме «Материя» обычно рассматривается как «Зло», а «Дух» как «Добро» — например, как в случае с Катари́змом (прим., — религиозное христианское движение, распространённое в XI — XIV веках в ряде западно-европейских стран, на севере Италии, юге Франции, в некоторых землях Испании и Германии, это вероучение находилось в главной оппозиции к Римско-католической церкви и считалось Ватиканом «опасной ересью». Одной из значительных вех в истории подавления катари́зма, вызывающей интерес историков, является сопротивление ката́рской цитадели, знаменитой крепости Монсегюр, расположенной на юге Франции):

«Радикальные и умеренные ката́ры (не путать с государством Ка́тар), напротив, учат «вертикальному дуализму»: то, что вверху — хорошо, то что внизу — плохо. Свет упал во тьму (физический мир) и должен быть освобождён от неё. Дуализм ката́ров предполагает абсолютную независимость корней Добра и Зла по отношению друг к другу. Ката́ры верили в двух богов, доброго и злого, различая два божественных творения: Истинное, дела которого в действительности «есть» творение Божие («Всё через Него на́чало быть»); и Иллюзорное, дела которого не имеют истинного Бытия, и ассоциировались ими с «Небытием» («А без Него Ничто на́чало быть»). Материальный видимый мир был создан злым творцом, Князем Мира Сего, и не является творением Божьим, он возник из другого, зловещего Начала». (см. эссе: «Катары, Альбигойцы и Богомилы», 2006, автор Дж. ЛМ. ван Шайк; Колумбийский университет, Нью-Йорк)».

Уникальность дуализма, проявляющегося в художественных произведениях Лавкрафта, заключается в том, что в отличие от классического религиозного дуализма автор, по всей видимости, рассматривает «Материю» как «Добро», а «Дух» (или то, что находится за пределами материального мира) как «Зло» (по крайней мере, как «недоброе и нехорошее»). По его мнению, именно мирской материальный мир безопасен и полезен, а то, что находится за его пределами, угрожающе опасно и вредно:

«Я бесцельно брёл на юг мимо Колледж-Хилл и Атенеума (академии-читальни), вниз по Хопкинс-стрит и через мост в деловой район, где высокие здания, казалось, охраняли меня, как современные материальные вещи охраняют мир от древних и нездоровых чудес». (см. рассказ «Заброшенный дом», 1924).

«Горгоны, Гидры и Химеры — страшные истории о Селено (или Келено — демон-похитительница снов) и других Гарпиях — могут воспроизводиться в суеверном мозгу человека, однако они находились там и раньше. Это расшифровки, прообразы — архетипы, присутствующие в нас, и они вечны. Иначе каким образом история о том, что, как мы знаем, наяву является ложью, может влиять на всех нас? Неужели мы по своей природе испытываем естественный ужас перед такими объектами, рассматриваемыми в их способности причинить нам телесные повреждения? О, это меньше всего! Эти ужасы имеют гораздо более древнюю природу происхождения. Встречаются ли они вне тела — или без тела, они будут одинаково такими же... То, что рассматриваемый здесь вид страха является чисто духовным — что он силён пропорционально тому, насколько он беспредметен на Земле, и преобладает уже в период нашего безгрешного младенчества, — это трудности, решение которых может дать некоторое представление о нашем до-земном состоянии или, по крайней мере, поможет заглянуть в теневую область нашего пред-существования» (см. книгу «Ведьмы и другие ночные страхи», автор Чарльз Лэмб; изд-во: «Dawson's Book Shop», 1968).

Если принято считать, что художественная литература Лавкрафта никак не связана с христианством, то с теософией дело обстоит совершенно иначе. Американский теолог и писатель Роберт М. Прайс (г.р.1954) в своём эссе «Г.Ф. Лавкрафт (HPL) и Е.П. Блаватская (HPB): Использование Лавкрафтом теософии» (1982) убедительно доказывает, что несмотря на непосредственно ограниченное знание писателем предмета, его мифология испытала сильное влияние теософских образов:

«От теософов Лавкрафт, похоже, также подчерпнул и свои вездесущие ссылки на «циклопические» руины, обозначающие прошлое господство рас инопланетных исполинов, подобных недавно описанным. В совместном рассказе Лавкрафта и писательницы Хейзел Хелд «Вне времени» (1933), «гигантская крепость из циклопических камней» приписывается «инопланетному отродью с тёмной планеты Юггот, колонизировавшему Землю ещё до зарождения земной жизни». В истории «Зов Ктулху» (1926) персонаж Уилкокс видит во сне «влажный циклопический город из склизкого зелёного камня... Размеры Древних (построивших город Р'льех) он, как ни странно, упомянуть отказался». В повести «Сомнабулический поиск Неведомого Кадата» (1926) главный герой Рэндольф Картер удивляется «огромным глиняно-кирпичным руинам первобытного города, название которого не запоминается». Ему «не понравились размеры и форма руин... А какова могла быть структура и пропорции древних верующих, Картер строить предположения упорно отказывался...».

Далее, Роберт Прайс утверждает, что в дополнение к использованию теософских образов Лавкрафтовская художественная литература демонстрирует полемическую связь с Теософией (или, возможно, с «оккультным оптимизмом» в целом):

«Во всех этих примерах, подтекст содержит смутный намёк на ужасающую в своей реальности архаичную истину. Словно говорящую о том, что теософы владеют лишь малой долей правды, и что их скудное знание — чрезвычайно опасная вещь. Фактически, Лавкрафтовский рассказчик повествует об этом в нашей четвёртой цитате (опять же, из истории «Зов Ктулху»): «Теософы уже предугадали устрашающее величие космического цикла, в пределах которого и наш мир, и весь род человеческий — не более чем преходящая случайность. Они намекали на странные пережитки, дошедшие до нас из тьмы веков — в выражениях, от которых кровь стыла бы в жилах, если бы они не были замаскированы утешительным оптимизмом...». Говоря другими словами, в конце радуги действительно что-то есть, только вместо горшка с золотом, — это бездонная яма. В своем оккультном оптимизме теософы постулировали древнее происхождение человечества среди инопланетных сверх-разумов. Казалось бы, столь славное происхождение подразумевает светлую судьбу для людской расы. Но тотальный «вселенский футилитаризм» Лавкрафта (вера в то, что всякая человеческая деятельность тщетна), заставил его перекрасить картину бытия в более мрачные, пессимистические тона. Как показано в романе «Хребты безумия» (1931), возникновение человеческой расы явилось лишь следствием нечаянной случайности размножения в лабораториях звездоголовых Древних. В результате, получившееся ви́дение — это ви́дение абсурда. Говард Лавкрафт представил именно то, что фундаменталистские «креационисты» считают своим главным утверждением, поставленным ими на карту в их идеалистическом «крестовом походе» против теории Дарвинизма: «если происхождение человека было случайным, то значит таков и его смысл, и таковой будет его судьба».

(В чём я не согласен с Робертом Прайсом, так это с его предположением, что теософию можно рассматривать как своего рода «прокси» («доверенного посредника») для понимания креационистского христианства в фантастике Лавкрафта — думаю, что нахожу это неубедительным, принимая во внимание её более низкий статус как «культа», по сравнению с ортодоксальным христианством в нарративе).

Как известно, ирландский поэт и оккультист Уильям Йейтс (1865-1939) писал о необходимости для читателя проводить различие между произведениями автора и личным мнением «сгустка случайностей и непоследовательностей, садящегося завтракать». Я полагаю, что в этом случае разница между мировоззрением Лавкрафта-творца и мифологией, которую он создал, очень показательный пример.

                                                                                                    •~•~•

.

Author: © 2012 Karl Beech.

Academia.edu © 2022. San Francisco, CA, US.

«Academia.edu» — is a platform for sharing academic research.

Originally published on 13.01.2012 at: www.invisiblekingdoms.wordpress.com

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://www.academia.edu/11443386/H_P_Lov...

______________________________________________________ _____

Мифос Говарда Филлипса Лавкрафта о расе Древних богов с тёмных планет на краю нашей Солнечной системы и за её пределами, в течение эонов времени дремлющих под землёй или скрывающихся за межзвёздными порталами, угрожая проснуться, свергнуть и поработить человечество, очень любим, даже несмотря на очевидный расизм и ксенофобию автора странных историй начала XX века (токсичность, с которой писатель Мэтт Рафф блестяще справляется в своём романе «Страна Лавкрафта», 2016). Лавкрафтовские мифы вдохновили других авторов фантастики — Роберт Э. Говард, Роберт Блох, Брайан Ламли, Рэмси Кэмпбелл, Чайна Мьевилль, и Алан Мур, лишь некоторые имена — а также легион почитателей. Возможно, не стоит удивляться тому, что мрачный, тревожный цикл рассказов, стягивающих плотскую оболочку с реальности, обнажая лежащий в её основе Космический Ужас — тот, который разрушительно дестабилизирует наше привилегированное положение в Мироздании (то, что Лавкрафт назвал «Космицизмом») — должен завладеть воображением читателей. Ибо он передаёт экзистенциальную наготу — конечной цели Конца Света. Справляясь с этим, сознавая это, даже восхищаясь им, человек предотвращает потерю невинности в разочарованном, лишённом романтики и жестоко конкурирующем мире. Будучи поклонником Лавкрафта, вы «сигнализируете о пороке» всему миру: «Я знаю, насколько мрачны вещи на самом деле. Я «пробудился» от его ужасов». Как ни странно, это привело к увековечиванию творчества Лавкрафта через ролевые игры, видеоигры, комиксы, музыку, фильмы, коспле́й, трикотаж и плюшевые игрушки, ставшие, по-своему, чем-то вроде утешительной фантазии (и тем, что в целом, укрепляет коммерческое понятие «просто бизнес»).

И всё же, мифос Ктулху вызывает резонанс, получив новую ценность после 11-го сентября, после Обамы, пост-правды, сфабрикованного мира, где мы, кажется, постоянно существуем в «перевёрнутом» (если пользоваться термином из хитового сериала «Очень странные дела» от компании «Netflix», который сам по себе опирается на мифы Ктулху, в маленьком городке Америки 1980-х годов). Поскольку Администрация Трампа сделала всё возможное, чтобы не только демонтировать любые меры по борьбе с изменением климата, но и активно дискредитировала проблему с помощью освещения преднамеренных «фейковых новостей», в финансируемых нефтяными лобби СМИ Республиканской партии, и ночных твитах 45-го президента, в наших новостях можно ежедневно наблюдать спиралевидно нарастающие последствия Эпохи Антропоцена (или «Ктулуцена», как её ещё называют): таяние ледников, усиление ураганов, штормов, наводнений, засух и разрушительных лесных пожаров, а также первые волны климатических беженцев. В последнем научно-обоснованном докладе межправительственной группы по изменению климата МГЭИК (IPCC) говорится, что у нас есть максимум 12 лет, чтобы остановить повышение средней глобальной температуры на 1,5°C. Ещё немного, и мы перейдем точку невозврата — необратимый рубикон, после которого климат Земли войдёт в окончательный терминальный штопор.

Всемирно, известный британский общественный деятель, телеведущий, натуралист и посланник природы Дэвид Аттенборо (р. 1926) также подтвердил безотлагательность данного призыва к действию:

«Прямо сейчас мы сталкиваемся с техногенной катастрофой глобального масштаба. Это наша самая большая угроза за тысячи лет. Изменение климата. Если мы не предпримем никаких мер, на горизонте замаячит крах нашей цивилизации и исчезновение большей части природного мира».

И тем не менее... бизнес продолжается как обычно, возможно, с небольшим количеством косметической «зелёной промывки» тут и там, однако даже показное оформление витрин политики «устойчивого развития», похоже, всё больше становится «прошлым веком», поскольку новая непримиримая и твердолобая парадигма — смоделированная недобросовестным поведением некоторых лидеров ключевых стран — становится новоиспечённой нормой. Не извиняйся перед снежинками. К чёрту их, к чёрту планету. Заработай немного денег. Кому какое дело? Похоже, это господствующее послание — «Новое варварство», как его можно было бы назвать, подаётся нам словно мрачно-притягательный кино-литературный жанр «Гримдарк» — как единственная игра (престолов) в урбанизированном городе. Хотя, он менее антропоцентричен, чем даже это подразумевает. То, что мы видим в намеренном уничтожении ресурсов Земли и, в конечном счёте, нашего единственного и драгоценного дома, является чем-то нечеловеческим, чем-то, что, пожалуй, легче представить себе в исполнении хладнокровно разумной инопланетной расы, смотрящей на людей как на ресурс, который в лучшем случае нужно эксплуатировать, а в худшем, как на неудобство — инфекцию, которую необходимо истребить. Ибо именно так эти безликие транснациональные корпорации обнаруживают себя в своей умышленно разрушительной политике, уничтожающей жизни, среду обитания, сообщества и культуры.

Ведомые аморальными иерофантами и лжепророками, единственным богом которых является прибыль, совершающие свои тайные магические ритуалы чтобы извлечь максимум энергии из тех, кого их анонимизированная система эксплуатирует ради заговора исполнительной власти, и мажоритарных акционеров, эти жрецы Ктулхуномики, похоже, работают не на благо человечества, а на какого-то Древнего Бога. Из своих не-Евклидовых храмов чёрной Геомантии (самой древней оккультной науки — гадания по земле) в финансовых кварталах крупных городов, они используют для своих целей собственных шогготов: боссов, громил и судебных приставов, местных бандитов, наёмных головорезов, шантажистов и агентов-провокаторов, купленных экспертов и хакеров. На панелях и ток-шоу, в теледебатах, видеоблогах и радиопередачах они цитируют главный фолиант своей истины: «Эконо́микон» (The Economicon). Их приспешники троллят тех, кто сопротивляется, издеваются над теми, кто пытается участвовать в цивилизованных дебатах, отстреливают тех, кто предлагает рациональные альтернативы, насмехаются и разглагольствуют над голосами разума, посылают смертельные угрозы или просто входят с оружием наперевес, используя своего «безумного одинокого стрелка». Как и в случае с судьбами главных героев Лавкрафта, любой, кто подойдёт слишком близко, кто увидит «То-что-нельзя-описа́ть», сходит с ума, обречён на «самоубийство» или исчезновение.

Рискуя быть уничтоженными, независимые исследователи продолжают свои расследования, и иногда обрывки их отчётов доходят до нас — голоса из пустоты, донесения из бездны. И всё больше и больше из нас по-настоящему «пробуждаются», или через международное движение «Переходного города» (Transition Town Movement), Анти-военное движение, движение «Оккупай» (Occupy), новую волну общественного движения «Восстание против вымирания» (Extinction Rebels), или благодаря бесчисленному количеству других низовых инициатив и кампаний. И везде, где мы видим Ктулхуномику в действии, мы можем и должны заявить об этом.

Как это действие идентифицировать? Его можно найти в унылых, погрязших в жёсткой экономии городах и посёлках, где половина магазинов заколочена, предприятия обанкротились, где жители беспутно шатаются без дела, глазеют из дверных проёмов или со своих картонных кроватей, в мрачных оскаленных Иннсмутах, где жители стали частью пищевой цепочки, а их потомство смертельно испорчено евгеникой бедности. И это также можно обнаружить в привилегированных американских районах Колледж-Хиллз, с их запахом зла, преследуемые мрачными призраками — прекрасные здания, построенные на деньги от работорговли, статуи и памятники сатанинским святым истории, элитные библиотеки, где загнивают знания, учреждения, в которых институционализировано неравенство, где женщин и цветных людей вымывают и выбеливают из повествования, где образование стало монетизированным, а раздутые вице-канцлеры жиреют на студенческих взносах, где дипломы и учёные степени, выданные в Мискатонических Университетах Ктулхуномики, ведут лишь к пожизненной цепочке долгов.

Его можно найти в современных иконах Дагона, украшающих наши Торговые Центры, куда мы ходим, чтобы сделать очередное подношение, втянутые в точку сингулярности «Чёрных Пятниц» и Январских Распродаж. Очередная Важная Вещь с её встроенным устареванием. Оно действует через оккультные алгоритмы, нацеленные на наши почтовые э-мейлы и аккаунты в социальных сетях. Своими многочисленными глазами оно отслеживает каждый наш шаг, каждую покупку. Мы инсталлируем программное обеспечение управления в наших потомках — религию, замыкающую мысль, закрывающую критический дискурс. Мы передаём им свои предубеждения и сомнения. Каждую ночь мы подключаем наши головы к главному мозгу и получаем «нужные» обновления. Своим бездумным «выбором» образа жизни и бесконечным потреблением мы со-участвуем в разрушении единственного дома, который есть у нас в этом огромном холодном Космосе. Мы их «рабочие дроны», и даже не подозреваем об этом.

Это и есть — Ктулхуномика. Её отличительной чертой является вредоносность: эта политика «За» или «Против» нашей планеты? «За» или «Против» блага человечества и всех тех, с кем мы делим эту планету? Ибо, если «против», тогда вы безошибочно слышите зов Ктулху. И, не остаётся сомнений в том, что «В своём доме в Р'льехе мёртвый Ктулху ждёт не спящий, а уже пробудившийся...».

                                                                                                    ~×~

.

Author orig publication: © 2019 Thomas Learmont.

Copyright © 2022 «A Beautiful Resistance».

A Beautiful Resistance, Gods & Radicals Press, Académie Hérèretique, and Another World supported by Ritona A.S.B.L, Non-Profit Publishing Organisation.

Перевод: © 2022 ZaverLast.

Ссылка: https://abeautifulresistance.org/site/201...

___________________________________________

                                                                                                                                                 * * *

.

ШУБ-НИГГУРАТ (Shub-Niggurath: 21 марта — 20 апреля) — Великая Древняя, Внешнее божество, супруга Йог-Сотота, Всеединая Матерь всех богов, Повелительница Леса, классифицируется как «божество извращённой плодородности». Первое записанное упоминание прообраза (Шеол — Нугганот) звучит в рассказе: «Праздные Дни на Янне» (1912) ирландского писателя Лорда Дансени. Шуб-Ниггурат часто ассоциируется с «Чёрной Козой лесов с Тысячей Младых». Лавкрафт почерпнул вдохновение из данного произведения Дансени для нескольких своих историй. Первое упоминание богини Шуб-Ниггурат у Лавкрафта звучит в рассказе «Последнее испытание» (1928), написанном совместно с писателем Адольфом де Кастро, а так же в лавкрафтовском произведении «Данвичский Кошмар» (1928), и других. У самого Лавкрафта, в отличии от его продолжателей, подробное описание Шуб-Ниггурат отсутствует, но её имя неоднократно упоминается в заклинаниях и воззваниях. Из всех существ пантеона Мифов Ктулху, культ Шуб-Ниггурат указан как наиболее распространённый. Возможно, потому, что изо всех Древних она единственная, кто проявляет некоторую благосклонность к своей пастве. Ей поклоняются даже внеземные существа Ми-го. Проведя должным образом обряд, можно вызвать Шуб-Ниггурат в любом лесу в Новолуние, причём иногда она появляется в образе прекрасной женщины.

ХАСТУР (Hastur: 21 апреля — 21 мая) — Великий Древний, Невыразимый. Один из наиболее спорных и наименее разработанных образов в Мифологии Ктулху   Впервые появляется в рассказе: «Пастух Гаита» (1891) американского писателя Амвросия Бирса. Спустя несколько лет писатель Роберт Чемберс позаимствовал имя «Хастур» из рассказа Бирса и использовал его в сборнике своих рассказов «Жёлтый Знак» (1895), где Хастур ассоциируется с образом Короля в Жёлтом. Десятилетия спустя, в 1927-ом году Говард Лавкрафт, прочитав и высоко оценив книгу Чемберса решил совместить использованный символ с Мифами Ктулху. Он создал «классический» образ Хастура, древнего божества способного являться в обличье чёрного вихря и похищать душу и разум любого, кто его увидит. Первое упоминание бога Хастура встречается у Лавкрафта в рассказе «Шепчущий во Тьме» (1931). Однако, в своём изобретённом пантеоне мифов, Лавкрафт не описывает роль Хастура сколько-нибудь подробно.

НУГ и ЙЕБ (Nug & Yeb: 22 мая — 21 июня) — Великие Древние, злые и богохульственные Боги-близнецы. Поклонение им описывается как наиболее омерзительное. Впервые появляются в повести: «Курган» (1930), написанной совместно писателями Говардом Лавкрафтом и Зелией Бишоп. Брат и сестра, Нуг и Йеб одни из самых древних богов мифического пантеона Лавкрафта. Дети божеств Шуб-Ниггурат и Йог-Сотота, по другой версии дети Йог-Сотота и земной женщины. Нуг — стал отцом Ктулху, а Йеб — матерью бога Тсатоггуа. Боги-близнецы считаются создателями и хранителями сада, в котором живет Отец Змей — Древнейший бог Йиг, в будущем им поручено очистить и подготовить Землю к возвращению Великих Древних. Несмотря на свою злобность, божества Нуг и Йеб, вместе с Древней Шуб-Ниггурат и Отцом змей Йигом были настроены более дружелюбно к Человеку, нежели другие Древние, и собирались встать на его защиту.

ТСАТОГГУА (Tsathaggua: 22 июня — 22 июля) — Великий Древний, Повелитель Бесформенного, в тёмной Бездне Н`кай обитает отвратительный и могучий Тсатхоггуа. Впервые был описан американским писателем Кларком Эштоном Смитом в рассказе «Сказка о Сатампре Зейросе» (1929). Принято считать, что Лавкрафт в одном из собственных произведений оставил ссылку на существо, которое затем воссоздал Кларк Эштон Смит, упомянув в своём Гиперборейском Цикле рассказов. Об этом божестве известно немногое, несмотря на частое упоминание в трудах о Древних. Бог Тсатхоггуа напоминает огромную чёрную Жабу, сидящую на троне и окружённую свитой в тёмной Бездне гигантских пещер. По другим источникам, он не правит Бездной, а скован и ждёт своего часа. Тсатхоггуа поклонялись культы в Древней Гиперборее и Атлантиде, а также в цивилизации Йота и жители Подземного мира К'наа. Первое появление бога Тсатхоггуа у Говарда Лавкрафта описывается в рассказе «Шепчущий во Тьме» (1930).

УЛТУРА ЙОН (Ulthura Yon: 23 июля — 22 августа) — Великий Древний, Ревун со Звёзд, является звёздным отродьем Йог-Сотота. Внешность не определена. Впервые упоминается в вымышленной оккультной книге из вселенной Мифов Ктулху — «Безымянные Культы» барона Фридриха Вильгельма фон Юнцта, предложенной американским писателем Робертом Говардом. Книга «Безымянные Культы» является одной из пяти основных «запрещённых фолиантов» в библиотеке Мифологии Ктулху, наряду с «Некрономиконом», «Книгой Эйбона», «Культом Гулей» и «Тайнами Червя». Книга входит в перечень канонических артефактов мифологии, поскольку упоминается в нескольких рассказах Лавкрафта, таких как: «Сны в ведьмовском доме» (1932), «Скиталец Тьмы» (1935) и других, а также в произведениях Роберта Говарда, Августа Дерлета и более поздних последователей.

ГАТАНОА (Ghatanothoa: 23 августа — 23 сентября) — младший Древний, Горгона, первенец Ктулху. Впервые упоминается в рассказе «Вне времени» (1933), написанном в соавторстве писателями Говардом Лавкрафтом и Хейзел Хелд. Гатаноа — чудовищный и бессмертный бог-демон, оставленный на Земле в заточении в подземной крепости Царства К’наа пришельцами Ми-го с планеты Юггот, колонизировавшими Землю задолго до существования человечества. Описывается как ящеро-подобное существо. По легенде, тот кто увидит древнее божество Гатаноа или его изображение, впадёт в состояние окаменения, при этом мозг и внутренние органы продолжат жизненную активность до тех пор, пока некий внешний фактор не разрушит окаменевшую оболочку. Культ Гатаноа расцвел в Тихоокеанских регионах Полинезии, в Древней Атлантиде, на Плато Ленг и в Подземном мире К'наа. Сектанты приносили человеческие жертвы Культу Гатаноа, чтобы он случайно не вырвался на свободу и не уничтожил весь мир.

ЙОГ-СОТОТ (Yog-Sothoth: 24 сентября — 23 октября) — Внешнее Древнее Божество, Вседержащий, Затаившийся у Порога, Открывающий Путь. Первое зафиксированное появление в романе «Случай Чарльза Декстера Уорда» (1927), написанном Говардом Лавкрафтом. Роль Йог-Сотота в пантеоне мифов — нейтральное (ложное) божество, хранитель Ключей и Врат между мирами, физическое воплощение мироздания. В рассказе «Врата Серебряного Ключа», написанном Лавкрафтом в 1933 году в соавторстве с писателем Хоффманом Прайсом, главный герой Рэндольф Картер называет Йог-Сотота — «Бытие». Божество Йог-Сотот заперт вне нашей Вселенной, он существует одновременно во всех временах и пространствах. Это всезнающий бог, своей силой едва ли не превосходящий Азатота, а мудростью — Йига. По мнению писателя Кларка Эштона Смита, Йог-Сотот в одном из своих воплощений мог повелевать временем.

ЙИГ (Yig: 24 октября — 22 ноября) — Великий Древний первого поколения, один из наиболее Древнейших богов, Отец Змей, не слишком злобный, но раздражительный. Впервые появляется в рассказе «Проклятие Йига» (1928), написанном в соавторстве Говардом Лавкрафтом и Зелией Бишоп. Божество Йиг отличается большой мудростью, даже по меркам Древних. Данный Бог имеет форму змеи, остальные змеи являются его подобием. По мнению известного писателя-оккультиста Дональда Тайсона, и древне-египетский Апоп, и мифический змей греков, опоясыващий мир кольцом Василиск, есть исторические отголоски о Великом Йиге. Ему поклонялись в Древней Гиперборее и бог американских индейцев дракон Кетцалькоатль тоже напоминает нам об Йиге.

НОДЕНС (Nodens: 23 ноября — 21 декабря) — «архаический» Старший Бог, Повелитель Великой Бездны. Ноденс — кельтское божество, связанное с исцелением, морем и охотой. Ему поклонялись в Древней Британии и Ирландии (схожий ирландский бог Нуада), он приравнивается к прообразам древне-римских богов, таким как: Марс, Нептун и Силуан, нередко ассоциируется с Великим Богом Паном. Впервые описан Говардом Лавкрафтом в 1926-ом году в романе «Сомнамбулический поиск Неведомого Кадата», а так же в рассказе «Загадочный дом на туманном утёсе» (1926), как: «... серая и ужасная форма первобытного Ноденса...». Показывается людям в виде старика с длинной бородой и седыми волосами, однако его истинный облик неизвестен. Ноденс путешествует по небу в колеснице, сделанной из огромной морской раковины с кортежем из мифических существ, весь его полёт сопровождается пением. Главное призвание Ноденса — охота, причём в качестве жертв он чаще всего выбирает существ, принадлежащих к пантеону Древних. Его помощниками служат безликие и бесшумные крылатые существа — «Ночные Призраки». Как сказано в первоисточнике, Ноденс также собирает для своих нужд творчески активные души. Изображается, в некотором смысле, как доброжелательное божество, противостоящее устрашающему Богу хаоса Ньярлатхотепу.

НЬЯРЛАТХОТЕП (Nyarlathotep: 22 декабря — 20 января) — Внешнее Древнее Божество, Ползучий Хаос, слуга Верховного Внешнего бога Азатота, Посланник богов, имеющий тысячи обличий. Единственный из Внешних Древних в мифическом пантеоне Лавкрафта, способный полностью принимать человеческий облик. Впервые описывается в рассказе «Ньярлатхотеп» (1920) Говарда Лавкрафта, созданном на основе сновидения автора. Ньярлатхотеп не имеет чёткой формы и всегда представляется как нечто очень отвратительное, бурлящее, постоянно меняющееся. Изначально пришёл из Египта в образе смуглого худощавого человека, напоминает древнего фараона и путешествуя по миру, предрекает гибель человечества.

КТУЛХУ (Cthulhu: 21 января — 19 февраля) — Великий Древний, Грезящий, Владыка миров, спящий подобно смерти на вершине затонувшего города Р'льех, посреди Тихого океана. Впервые упомянут в рассказе Говарда Лавкрафта «Зов Ктулху» (1926), ставшем одним из ключевых произведений для доработанной последователями Лавкрафта мифологии. Великий Ктулху — инопланетное и чуждое людской природе существо, для которого вся история человечества лишь миг его сна. Судя по найденному героем рассказа Энтони Уилкоксом, таинственному изваянию, на вид Ктулху подобен гигантскому осьминогу, дракону и человеку: чудовище имеет голову с щупальцами, гуманоидное тело покрытое чешуёй и пару рудиментарных крыльев, а также обладает возможностью регенерации. Ктулху способен воздействовать на разум человеческих существ, делая подвластными сновидения особо чувствительных, творческих людей. Эти жуткие сновидения сильно ужасают и порой доводят, видевших их, до сумасшествия. Это божество, которому поклоняются адепты жестокого культа. Они убеждены в великой мощи своего идола, и гибель цивилизации представляется им весьма вероятным, хотя и незначительным последствием пробуждения Ктулху. «Когда Звёзды вновь станут правильными» затонувший город Р’льех восстанет над водой, и Ктулху освободится от сковывавших печатей Старших Богов.

ДАГОН (Dagon: 20 февраля — 20 марта) — младший Древний, Бог Рыб, Бог Дождя и рыболовства, Сын Неба и Земли, получеловек-полурыба, отец бога-громовержца Баала, вместе со своей супругой Гидрой бог Дагон является непосредственным покровителем, Отцом Глубинных и гуманоидных амфибий, которые почтительно именуют их — Отец Дагон и Мать Гидра. У некоторых народов носил имена Оанес и Туттула. Первое зафиксированное упоминание происходит в одноимённом рассказе Говарда Лавкрафта «Дагон» (1917), или, если быть точным, то первые упоминания о божестве Дагон датируются ещё XXIII — XXV веком до нашей эры. Лавкрафтовский Дагон основан на трактовке имени по народной этимологии с одноимённым семитским древнееврейским божеством Даган, называющимся ивритским словом «даг» (рыба). Выглядит Дагон аналогично всем Глубоководным (гуманоид с чертами рыбы и амфибии), но отличается гигантскими размерами. В первую очередь считался богом сельского хозяйства, земледелия и плодородия, научивший людей сеять зерно и печь хлеб, а также различным творческим ремёслам. Впервые упоминается в древне-аккадских рукописях как верховное божество у населения Древнего Вавилона, Сирии и Ханаана. Также существует упоминание о Дагоне в христианской Библии, где рассказывается о проводимых в древности многодневных праздниках в честь Дагона и обильных жертвоприношениях.

.

Полномасштабные Диаграммы ХТОДИАКА см. ниже ↓↓↓↓.    

.

Примечание:

Древне-Шумерские календари состояли из лунно-солнечных циклов и Новый Календарный, как и Астрологический год у шумеров начинался весной, с первым Новолунием после дня Весеннего Равноденствия и следовавшим за этим массовым разливом рек. В шумерские времена сезоны не были выделены и год состоял из двух полугодий — Энтен (холодное и влажное время года) и Эмеш (жаркое и сухое), и 12-ти месяцев. Начало весны отмечалась двумя главными событиями — жатвой ячменя, и так называемым «половодьем карпов». Так же весна была временем возрождения и изменений, таким образом люди каждый год начинали новую жизнь. В последствии, шумерский календарь распространился на территории Древнего Вавилона, Ассириии, Аморее, на юге Древней Месопотамии, и позднее в Египте. Первое упоминание Шумерского календаря восходит к эпохе конца XXIV века до нашей эры.

_______________________________________

.

Author: © 2015 Aladdin R. Collar.

Journal "American Eldritch" by Tumblr, Inc. US. Reblogged.

* This Artwork and its Associated Contents has been Released into the Public Domain.

* Это изображение и связанный с ним контент был передан в Общественное Достояние.

Additional Resources available here: http://www.tumblr.com

Перевод: © 2021 ZaverLast.

_______________________________________

ДИАГРАММА №-1: ↓↓↓↓

ДИАГРАММА №-2: в центре Астрологического ХТОДИАКА находится Верховное Божество пантеона, «слепой безумный бог» и «Ядерный Хаос» — АЗАТОТ.