Вашему вниманию предлагается перевод первого опубликованного рассказа Кларка Эштона Смита «The Malay Krise» — https://fantlab.ru/work46060
Малайский крис[1]
Крис
— Саиб[2], — сказал торговец оружием, — этот клинок, привезённый из далёкого Сингапура, не имеет себе равных по остроте во всем Дели.
Он протянул мне клинок для осмотра. То был длинный крис, или малайский нож, со странной ладьеобразной рукоятью, и, как сказал продавец, очень острый.
— Я купил его у Сиди Хассана, сингапурского торговца, в чьё распоряжение он попал после того, как британцы захватили оружие и имущество султана Суджи Али. Ты слышал эту историю, Саиб? Нет? Вот как было дело:
Суджа Али был младшим сыном великого султана. Так как у него почти не имелось шанса когда-либо взойти на престол, он покинул владения отца и, став пиратом, отправился делать себе имя и богатство. Хотя вначале у него было лишь несколько проа (кораблей) и менее сотни людей, он восполнил данный недостаток личными качествами лидера, которые принесли ему много побед, много добычи и великую славу. Его слава побудила многих людей присоединиться к нему, а добыча позволила построить ещё больше проа. Постоянно пополняя флотилию, Суджи Али вскоре пересёк реки полуострова, а затем начал выходить в море. Через несколько лет его корабли внушали страх и уважение всем голландским купцам и китайским джонкам, чьи паруса возвышались над водами Китайского моря. В глубине страны он начал захватывать владения других султанов, в том числе и своего старшего брата, который унаследовал трон их отца. Слава Суджи Али распространилась далеко, и её тень легла на многие народы.
Проа
Потом англичане пришли на полуостров и построили Сингапур. Суджа Али послал корабли охотиться на их суда, многие из которых ему удалось захватить. Англичане послали за ним линейные корабли, на которых было много тяжёлых орудий и множество вооружённых людей.
Султан лично отправился им навстречу с большей частью своего флота. То был для него ужасный день. Когда красное солнце погрузилось в море, пятьдесят его лучших проа и тысячи его людей, среди которых он оплакивал нескольких своих самых знаменитых военачальников, лежали под водой. Суджа Али бежал вглубь страны с разбитыми остатками своего флота.
Англичане были решительно настроены сокрушить султана и послали лодки вверх по рекам и в многочисленных ожесточённых сражениях потопили большую часть оставшихся проа Суджи Али и очистили сушу и воду от нашествия пиратов. Самого султана, однако, они искали напрасно. Он бежал в недосягаемое убежище — маленькую деревушку, затерянную среди сети речушек, болот и покрытых джунглями островов. Здесь он остался с несколькими воинами, в то время как англичане безуспешно обыскивали узкие извилистые подходы.
Амина, любимая жена Суджи Али, находилась среди сопровождавших султана в убежище. Она была страстно привязана к мужу и, хотя таково было его желание, она решительно отказалась покинуть его.
В деревне жила красивая девушка, в которую Суджа Али влюбился без памяти. В конце концов, он женился на ней, и она оказала на султана такое сильное влияние, что Амина, которая до сих пор считала себя первой в глазах мужа, начала ревновать. По мере того как шло время, и она всё яснее понимала, насколько всепоглощающим стало увлечение султана девушкой, ревность Амины становилась всё сильнее и неистовее, и наконец однажды ночью она тайно покинула деревню и отправилась к капитану британского судна, которое уже несколько недель курсировало вверх и вниз по реке. Этому человеку, некому злобному саибу, она открыла тайну убежища Суджи Али. Предав султана, таким образом, она, вероятно, больше желала отомстить сопернице, чем навредить мужу.
Злобный саиб, ведомый Аминой, прошёл в полночь через сеть ручьев и джунглей. Он высадил команду на берег и вошёл в деревню. Малайцы, застигнутые врасплох, почти не оказали сопротивления. Многие просыпались только для того, чтобы увидеть перед глазами заряженные ружья, и сдавались без сопротивления.
Суджа Али, который весь вечер пролежал без сна, гадая о причине отсутствия Амины, вышел из хижины с полудюжиной своих людей и сделал тщетную попытку бежать. Последовала отчаянная схватка, в которой он использовал со смертоносными последствиями крис, тот самый, на который ты смотришь. Двоих англичан он уложил мёртвыми, а третьего тяжело ранил.
Злобный саиб отдал приказ взять султана живым, если удастся. Наконец, израненный, утомлённый и окружённый со всех сторон врагами, султан был взят в плен. А на следующее утро его отвезли вниз по реке в Сингапур.
Это его крис, ты видишь на стене.
***
[1] Крис – национальный кинжал с характерной асимметричной формой клинка. Появился на острове Ява, распространён по всей Индонезии, на Филиппинах и в Малайзии.
[2] Саиб — вежливое название европейца в колониальной Индии, а также форма обращения к нему.
Перевод рассказа, выполнен по тексту издания "The Miscellaneous Writings of Clark Ashton Smith". San Francisco: Night Shade Books, 2011 г.
130 лет назад — 20 августа 1890 года в небольшом американском городе Провиденс, штат Род-Айленд, родился Говард Филлипс Лавкрафт.
Ниже я собрал немногочисленные фотографии Лавкрафта, которые разбросаны по сети Интернет и приводятся в англоязычных книгах.
Будущий отец ужаса в годовалом возрасте
Говард в 1892 году
Буквы он выучил в два года, в три научился читать, а в четыре уже писал.
Лавкрафт в возрасте 8-10 лет
Уиппл Филлипс, дед Лавкрафта
Уиппл Филлипс развлекал мальчика, выдумывая для него истории о привидениях и страшные сказки. Он рассказывал о «черных лесах, огромных пещерах, крылатых кошмарах… старых ведьмах с ужасными котлами и „низких завывающих стонах".
Говард Лавкрафт в 1915 г.
В 1907-м у Лавкрафта появился его первый фотоаппарат – «Брауни-2» за два доллара... Хотя он хранил этот аппарат всю свою жизнь и время от времени снимал им, а также портативным «Кодаком», который приобрел позже, он никогда не пробовал себя в более высоких формах фотографии.
Интересно было бы взглянуть на фотографии сделанные самим Г. Ф. Л., если они вообще сохранились?
Лавкрафт около дома, в котором прошло его детство, Провиденс, примерно 1919 г.
«Я по природе северянин – белоснежный громадный тевтонский убийца из скандинавских или северогерманских лесов – викинг-берсерк-убийца – хищнический грабитель кровей Генгиста и Горсы – покоритель кельтов и полукровок, основатель Империй – сын громов и арктических ветров, брат морозов и полярных сияний – пьющий кровь врагов из свежесобранных черепов…»
Страница рукописи рассказа "Тварь в подземелье" 1918 г.
Говард перед Епископальной церковью Святого Мартина, Провиденс, 1919 г.
Лавкрафт, однако, не отрицал всецело организованную религию. Подобно географу Страбону и Никколо Макиавелли, он полагал, что религия, даже ложная, служит полезной цели утешения и сдерживания глупых.
Лавкрафт и Уильям Дж. Доуделл (1898-1953), журналист-любитель, в Бостоне, июль 1921 г.
В 1921 году Лавкрафт посетил съезд журналистов-любителей в Бостоне, где познакомился с Соней Грин, своей будущей женой
Лавкрафт на природе, 1922 г.
Лавкрафт в Нью-Йорке(?) 1922 г.
Говард с котиком 1925 г.
В детстве у Лавкрафта был любимый кот, Черномазый.
«Что за парень он был! На моих глазах он вырос из крошечного черного комочка в одно из самых очаровательных и смышленых созданий, которых я когда-либо встречал. Он разговаривал на настоящем языке различных интонаций, в котором для каждого значения был свой особый тон. Был даже специальный „мрррр“ для запаха жареных каштанов, которые он просто обожал. Он играл со мной в мячик – ударяя по большому резиновому шару всеми четырьмя лапами, потому что лежал на полу, и посылая его ко мне через полкомнаты. А летними вечерами в сумерках он, бывало, доказывал свое родство с волшебными тенями, носясь по лужайке с неизвестными поручениями, мелькая в черноте кустарника то здесь, то там, иногда выпрыгивая на меня из засады и снова скрываясь в неизвестности, прежде чем я успевал его схватить»
Лавкрафт в Бруклине 1925 г.
Говард Лавкрафт в доме Бреста Ортона в Вермонте, 1928 г.
Брест Ортон отвез его на выходные в свой семейный дом в Вермонте. Лавкрафт был восхищен архаичностью сельской жизни: «Поездка оказалась сущим удовольствием и душевным стимулом, ибо она подвела меня сверхъестественно близко к тем основополагающим и сохранившимся источникам жизни ранней Америки, которые мы в городах – и в южной Новой Англии вообще – уже привыкли считать иссякшими. Жизнь здесь течет без изменений еще со времен до Войны за независимость: все те же пейзажи, здания, семьи, занятия и образы мысли и речи».
Лавкрафт и Фрэнк Белнэп Лонг (1901—1994), американский писатель, дурачатся, 1931 г.
Грозный Говард, 1931 г.
Карандашный рисунок Ктулху, выполненный Лавкрафтом 1934 г.
В ноябре 1934 года, вопреки своим дерзким словам о прекращении сочинительства, Лавкрафт принялся за еще один рассказ. «Тень безвременья» – научно-фантастическая новелла объемом в двадцать семь тысяч слов, относящаяся к Мифу Ктулху.
Говард Лавкрафт в 1935 г.
Говард Лавкрафт на кладбище 1935 г.
Проспект-стрит, Провиденс, последний дом Лавкрафта, с мая 1933 года по 10 марта 1937 года
Он умер рано утром 15 марта. В его свидетельстве о смерти причины смерти указаны как «рак кишечника, хронический нефрит». Нефрит – воспаление почек – мог быть вызван любым из нескольких факторов. Некоторые источники указывают, что нарушение функции почек было лишь побочным следствием рака, другие же предполагают, что оно было самостоятельным продолжительным заболеванием. Теперь на этот вопрос едва ли можно ответить.
Могила на кладбище Суон-Пойнт, Провиденс, Род-Айленд — последнее пристанище Лавкрафта
Все цитаты под фотографиями приведены из книги Лайона Спрэг де Кампа "Лавкрафт: биография", перевод Д. Попов.
В преддверии 130 летнего юбилея Отца Ужаса, предлагаю лаборантам отправиться в современный Провиденс, город, в котором Лавкрафт родился и который очень любил.
1. Кладбище Суон-Пойнт, на котором нашёл последнее пристанище Г. Ф. Лавкрафт, было основано в 1846 году. На 200 акрах садовой территории местные жители и гости города могут обнаружить спокойное, тихое место, в котором можно поразмышлять о бренности бытия, поискать вдохновение или пообщаться с природой. В 1937 году Г. Ф. Лавкрафт был похоронен на семейном участке Филлипсов, рядом со своими родителями. В 1977 году группа преданных поклонников Лавкрафта собрала деньги, чтобы поставить ему собственный надгробный камень, на котором начертано имя Лавкрафта, даты жизни и фраза «Я — ПРОВИДЕНС», строка из одного его личного письма. Могила Лавкрафта находится примерно в 150 метрах от берега реки Сиконк, что протекает через город.
Надгробный камень
2. В 2013 году в Провиденсе появилась Площадь Г. Ф. Лавкрафта на пересечение улиц Angell и Prospect. В 2015 году простенькая табличка была заменена на бронзовую вывеску со светящимися в темноте буквами.
Табличка с указанием на Площадь Г. Ф. Лавкрафта, хотя, по факту, это обычный перекрёсток
Бронзовая вывеска, которая светиться в темноте
3. 20 августа 1990 года к столетию со дня его рождения Г. Ф. Лавкрафта на территории библиотеки Джона Хея по адресу Prospect st. № 34 была установлена скромная мемориальная доска.
Мемориал Лавкрафта у библиотеки Джона Хея
4. Почти в том же месте, где в 9 часов утра 20 августа 1890 года в доме № 194 (позже номер дома стал 454) по улице Angell появился на свет Говард, сегодня, как сообщает Google, находится музей Лавкрафта, однако мне не удалось узнать, что именно экспонируется в музее, так как у него нет сайта и сейчас музей закрыт из-за коронавируса.
Дом-музей
5. И, наверное, самое интересное место это штаб-квартира Совета по искусству и науке Лавкрафта (некоммерческая организация) базирующаяся в книжном магазине Lovecraft Arts & Sciences.
И ещё чуток. По данным Википедии где-то в Провиденсе возвышается памятник Г. Ф. Лавкрафту, выполненный скульптором по имени Gage Prentiss. Однако мне обнаружить его так и не удалось.
Редакция журнала "Химия и Жизнь" объявила Второй конкурс научно-популярных произведений будущего – из 2070 года.
Темой может быть любое достижение в области естественных и технических наук — физики, химии, биологии, медицины, астрономии и высоких технологий.
К конкурсу допускаются произведения разных жанров журналистики — краткие аналитические статьи, обзоры научной прессы будущего, новости, пресс-релизы, интервью и репортажи. Два основных требования к содержанию — ясное изложение вопроса (без применения математических формул и сложного понятийного аппарата), а также соответствие базовым законам физики, химии и биологии.
Статья не должна пропагандировать мировоззренческую позицию автора или его личные разработки.
Тексты должны быть написаны на русском языке (не более трех соавторов).
Обратите внимание! Многие участники прошлого конкурса (2017 года) невнимательно читали задание и не поняли, что речь идет о журналистских материалах из будущего. Не о современных теориях о том, каким может быть будущее, а именно литературная игра: будущее уже здесь, автор текста в нем живет. Для многих журналистский жанр оказался сложен, писали вязко и невнятно, а надо — коротко и ритмично.
Объем текста не более 12 тысяч знаков. Произведения большего размера мы не рассматриваем. Лучшие работы будут опубликованы в нашем журнале, а три победителя конкурса получат денежные призы.
Удачи!
Работы принимаем до 1 сентября 2020 года,
итоги объявим 15 сентября 2020 года.
Присылайте работы по адресу: redaktor@hij.ru.
В теме желательно написать «Полвека тому вперед».
Формат: любой файл, который можно прочитать в Microsoft Word (txt, doc, docx, rtf).
Файл должен быть прикреплен к письму, не надо вставлять текст в тело письма.
Ответы на часто задаваемые вопросы, а также статьи победителей прошлого конкурса можно посмотреть здесь — https://www.hij.ru/projects/6352/
100 лет назад, 30 июня родился американский писатель, критик и историк научной фантастики – Сэм Московиц.
Вашему вниманию предлагается перевод статьи, опубликованной в британском фэнзине «Ansible» № 119 за июнь 1997 года.
Сэм Московиц
Гарри Гаррисон вспоминает Сэма Московица (1920-1997)...
В воскресенье, 6 ноября 1938 года, мы, разношерстная компания подростков, подписали устав недавно организованной Лиги научной фантастики Квинса. Я присутствовал на собрании вместе с Уиллом Сикорой, Томасом С. Гарднером и Сэмом Московицем. Таким образом, я знаю Сэма уже 60 лет. Я наблюдал, за его превращением в грузного водителя грузовика с застрявшей в толстых губах сигарой. Потом видел, как он худеет – пыхтя сигарой – и мутирует в холёного редактора глянцевого журнала.
И всё это было ради обеспечения средствами, чтобы деньги текли рекой, пока он посвящает остаток жизни научной фантастике. Сэм был первым во многих вещах как фэндоме научной фантастики, так и вне его. Но прежде всего и всегда он был фанатом. И я буду скучать по нему. Никогда не отличавшийся чувством юмора, Сэм мог терпеть насмешки и не обращать на них внимания. Помню, на каком-то съезде я застал его покидающим собрание любителей Берроуза. Мастерски подобранный оксюморон: «Привет, Сэм, – сказал я. – Там обсуждали творчество Уильяма или Эдгара Райса?». На полном серьёзе Сэм ответил: «Уильям мог бы многому научиться у Эдгара Райса».
Я согласен с Джоном Клютом. Фантастика, на которой я вырос, теперь ушла в прошлое. То был милый, уютный, дружелюбный мир, где все писатели и фанаты знали друг друга. И каждая гибель журнала, или смерть друга уменьшает этот мир.
Мы были бедны, но уверен, что были счастливы. Я помню, согласно уставу, что ежегодное членство в Лиге научной фантастики Квинса обходилось в один доллар.
Или десять центов в месяц в течение десяти месяцев, если ты готов выложить такую чудовищную сумму сразу. [22 мая]
облако тэгов
