Впечатляющее неофольклорное фэнтези на базе ненецкой мифологии, что дает одновременно увлекательную экзотику, и неожиданный сюжет. Мэбэт рожден непобедимым, ему все удается, он не перед кем не склоняется, никому не подчиняется и живет так, как хочет, презрев обычаи. Все, что он желает, он получает, даже если для этого нужно убить. Беды обходят его стороной, а его решения порой игривы, порой жестоки. Человек, который никогда не проигрывал и не знал боли, одновременно величественен и страшен, ведь целая часть жизни от него скрыта. Когда его сын хочет жениться, соблюдая обычай, Мэбэт ему запрещает, ведь он хочет иметь такого же своенравного потомка, любимца богов, как и он сам. Однако Хадко — другой, и с его неудачного сватовства начинается серия войн, охот и происшествий, которые приведут Мэбэта в мир гораздо более безжалостных и сильных, чем он, богов. Там-то он и узнает разгадку своей удачливости, которую считал частью себя, как руку или голову.

Роман компактен и хорошо написан, но главное — это то, как он переламывается из истории загадочной жизни у тайги по чуждым обычаям в мистический путь искупления. Мэбет узнает правду о себе, учится плакать и проходить путь, на который у обычного человека уходит вся жизнь. Баланс развлекательности и серьезных размышлений здесь настроен филигранно — то ли экзотическое фэнтези, то ли философский миф. Григоренко хорош.

У «Челтенхэма» есть мощное обаяние избыточности, нежелания работать по правилам, полного упоения собственным текстом, как бы он ни развивался и куда бы ни шел. Это ощущение вначале так поражает, ведь обычно новинки куцые и сделанные «по правилам», что им заряжаешься и искренне наслаждаешься — особенно длинными, размашистыми предложениями и лихими отступлениями. Кажется, что жизнь контактера Дина Терра-Эттина, классического вояки-легенды, и его противостояния с королем Ричардом, использующим инопланетные находки, чтобы пустить Англию по другому пути, — то, что так давно хотелось почитать.

Однако... этот заряд быстро заканчивается. Помимо насыщенной, полной удовольствия от собственного текста формы тут ничего нет. Чем дальше читаешь, тем сложнее уйти от правды: «Челтенхэм» — это графоманский фанфик с прямыми отсылками, выполненный с задором, хорошим словарным запасом и удалой избыточностью, что вначале заставляет искренне радоваться, однако не дает ни сверхидеи, ни полезной задумки, к которой стоит вернуться. Вернее, масса любопытных механизмов есть, но они автору неинтересны. Отдельный разговор — аляповатая романтика, от которой рука ползет к лицу (эпизод про дымовские сосиски убивает). К середине становится очевидно, что кроме шутеек, отсылок и старомодного героя-Мэри Сью, перед которым все расстилаются, тут нечего ловить. «Челтенхэм» — эдакая текстовая опера восторженного читателя о своих впечатлениях в диапазоне между Стругацкими и циклом про Лазаруса Лонга, и стариков это может порадовать, но за наворотами абзацев скрывается пустота.

Дистиллированное японское джалло с убийцей-инвалидом, трупами в статуях, ниндзя-убийствами, тайными ходами и прочими вычурными элементами палпа Рампо. Двое мужчин спорят из-за женщины, решив выпить из двух бокалов, в одном из которых яд. Победитель останется один, однако то, что кажется завязкой, является лишь крохотным элементом в тексте, где найдется место и жене мафиози, и побегу на воздушном шаре, и классической джалло-схватке в ночном музее с раскрашенными фигурами. Рампо бесстыден и одновременно прекрасен, как и всегда.

Но есть в издании и еще один бонус — там обнаружились сочные иллюстрации, причем нарисованы они иллюстратором детективной серии про Фандорина, Игорем Сакуровым

«Мир, который сгинул» был таким оригинальным и интересным, хулиганским по интонации текстом, что от «Гномона» ожидаешь сходной оригинальности. Однако Харкуэй написал в жанре, где до него трудилось немало народа. «Гномон» — это лже-антиутопия в стиле Дэвида Митчелла, смешанная с «Маятником Фуко», но воспринимающаяся порой как Дэн Браун. Ощущается также влияние позднего Гибсона. Это с одной стороны. С другой, Харкуэй решил сделать свой «большой роман», и в нем есть нужные элементы, чтобы зацепить других людей. У Харкуэя подлинный дар описывать неизбито, тем более удивляет выбранный им вторичный тип головоломки. В романе также присутствует интересная работа с форматированием сознания чужим нарративом. Пропитываясь чужими свидетельствами и воспоминаниями, герой изменяется. Решая загадку, требующую полного погружения в ход мышления другого, человек становится другим.

В романе мир управляется неподкупной Системой, чьей частью является всеохватное наблюдение Свидетель, причем наблюдение в том числе идет за эмоциями, поведением. Предиктивные алгоритмы тонко настроены ловить отклонения в поведении. Вопросы решаются постоянным онлайн-голосованием по разным темам, причем Система подталкивает людей подходить к голосованию продуктивно, выбирая подходящее время и экспертов. Инспектор Мьеликки Найт горячо верит в способности Системы, однако умирает пожилая женщина Диана Хантер, полностью отказавшаяся от наблюдения. Она жила в уединенном домике и умерла во время обычного допроса, чего категорически не должно было произойти. Исследуя это отклонение, инспектор получает доступ к записи сознания женщины. Она хочет понять, что Диана Хантер собой представляет. Однако вместо обычных воспоминаний ее огорошивает история женщины-алхимика из древних времен, личность нагловатого банкира, получившего дар предсказания после встречи с акулой, затем художника-эфиопа, рисовавшего дизайн к игре, ставшей прото-Свидетелем, и т.д. Все эти рассказы очень четко оформлены, и это щит, сквозь который нужно пробиться.

До тех пор, пока неясна роль персонажей-рассказов в голове Дианы Хантер, «Гномон» кажется очень многообещающим. Первая половина книги нешуточно захватывает. Это не антиутопия, а писательское упражнение в разламывании повествования и последующем его сборе, политое паранойей на тему судьбы Европы. Персонажи являются расколотыми частями одного, общего нарратива. В них встречаются повторяющиеся образы, а смесь из египетских, христианских, греческих источников и запутывает, и подбрасывает лживые наводки. Проблема в том, что несмотря на нелинейное устройство романа, которое выглядит достаточно красиво, «Гномон» очень простой, даже плосковатый в том месте, где Харкуэй связывает все части воедино. В результате форма выглядит ненужной мишурой. В финале романа Харкуэй утомительно показывает читающему, как кусочки мозаики сходятся, но читать финал, вообще говоря, уже нет нужды, все самое лучшее происходит раньше. И все же «Гномон» нестандартный, в нем много амбиций, а язык у Харкуэя очень крут. Надеюсь, «АСТ» не остановится на этом и переведет еще его романов. Я прочитаю все )

«Солнце и луна» — любовно-исторический роман, усердно воссоздающий эпоху Людовика, «короля-Солнце», и избыточную праздность Версаля, а фантастический элемент там один — пойманная молодым иезуитом Ивом русалка. Макинтайр переработала под роман написанный ей сценарий фильма. Сестра Ива, молодая девушка, увлеченная натурфилософией, обнаруживает, что русалка — это не обычное животное, а мыслящее существо. Ее воззрения, впрочем, мало кого интересуют, потому что Людовик планирует полакомиться мясом диковинки.

Первое, что поражает, — это специфическая интонация легкой сентиментальности и усиленной чувствительности. Макинтайр описывает мир романтичной девушки, и та решается на поступок далеко не сразу. За напыщенностью манер двора скрывается хищническая жажда удовольствий, истощающая силы богатых, и Версаль в этом смысле — легенда. Героиня усердно ведет светскую жизнь и старается всем услужить и понравиться, однако после того, как русалка начинает петь, Мари-Жозеф вынуждена встать на сторону правды.

Второе, что поражает, — это антиколониальная критика и феминистические ноты. В «Солнце и луне» эти интонации очень узнаваемы — и порой картина получается жуткой. Макинтайр даже сделала параллельный монтаж королевской охоты, где охотники и собаки терзают зверя, с общением героини и троих знатных мужчин, буквально рвущих ее платье в клочья в жестокой забаве. Критика религии, критика недалекости знати, критика угнетения женщин-ученых и половой распущенности, поиск истинной чувственности — все это найдется. Но основной упор тут на критику колониализма, ведь русалка — это «дикарь», «животное», чей разум никто не хочет признавать.

Мне кажется, любители исторических романов взросления должны быть в восторге, здесь отличный язык, но я не фанат жанра.

Антиутопия ближнего прицела, но вместо нагнетания мрака Клинг использует юмор. Неожиданно, но это работает гораздо лучше, чем если бы тебе вливали «Черное зеркало». Здесь тема диктатуры большинства, поддерживаемая алгоритмами продаж, и давления социальных приложений в духе «Сферы» Эггерса поданы совершенно иначе — с точки зрения обычного парня. Петер не бунтовщик, живет себе понемногу. Он смирился и с всеобъемлющим социальным рейтингом, и с всезнайками-дроидами, и с генерируемыми алгоритмами покупками, где ему даже выбирать не нужно, и с выбором партнера с помощью системы, и со многим другим. Но когда дрон всемогущего сетевого магазина приносит ему розовый вибратор в форме дельфина и утверждает, что товар ему необходим (ведь предиктивный алгоритм ошибаться не может), Петер решает вернуть товар. Но быстро оказывается, что для этого нужно победить в настоящей войне. =D

Помимо приключений Петера, которому помогает кучка бракованных андроидов и даже айпад-коммунист, Клинг описывает политическую линию, в которой в президенты пытается избраться андроид Джо. Андроид уверен, что он с легкостью выиграет выборы, ведь он все знает, умеет принимать эффективные решения, а противостоит ему какой-то чокнутый расист, несущий чушь с утра до вечера. Что ж, андроида ждет сюрприз. Вообще в «Стране качества» роботы, дроиды и прочие устройства часто выглядят более приятно, чем люди, но написана книга в теплой, подтрунивающей манере, так что это не давит. Это, скорее, пугает, потому что Клинг очень весело и задорно рассказывает об основной проблеме внедрения сложных предиктивных систем. Дело в том, что корпорации проще игнорировать и усугублять ошибки (и сломанные с их помощью судьбы), считая код непогрешимым, чем признать ошибку, ведь это огромные траты и потеря престижа. У крупных бизнесов, как и людей, с признанием ошибок дела обстоят плохо, ведь тут в признание ошибки вписаны финансовые потери.

Прекрасная, довольно глубокая и актуальная книга, которая выглядит, словно простенькая юмористическая фантастика. Клинга явно пугают те же вещи, что и меня, так что местами меня прямо пробрало, ведь именно в Страну Качества мы и двигаемся быстрее, чем способны это осмыслить. Ну и некоторые моменты у Клинга очень обаятельные — например, самоуправляемая машина, у которой сломался модуль навигации. Она носится по городу, не способная приехать туда, куда нужно, эдакий дикий мустанг. Ближе к концу книги Петер вынужден воспользоваться ее услугами, поэтому он сидит рядом и заботливо говорит ей: «На следующем повороте поверните направо» =)

Гонзо-журналист и блогер Джек Спаркс, сильно разбавленная версия Хантера Томпсона, ездит по стране и пишет книги-репортажи. После книги о веществах Спаркс решает чутка отдохнуть и неожиданно берется за сверхъестественное. Начинает он с присутствия на обряде экзорцизма. Его проводит уважаемый священник-звезда, изгоняющий бесов из девочки Марии. Однако Спаркс не в состоянии поверить в бесов, а девочку он хочет отправить к психиатру. Как подлинное дитя веба 2.0 он неуважительно твитит во время обряда, отпускает шуточки, и в конце концов не выдерживает — и после того, как девушка блюет кровью и гвоздями, начинает хохотать над стараниями «актеров». Джек Спаркс смеется над Сатаной, как последний мудак, и сидящие в Марии бесы недовольны. Даром это для Спаркса не пройдет.

У книги совершенно чудесная, лихая завязка, потому что кроме нее Джейсон Арнопп классно поработал над строением текста. История Спаркса подается нам уже после его смерти, склеенная из его заметок с комментариями, отражающими неугомонный и раздражающий характер этого молодого алкаша. Джек Спаркс мечется от одного странного явления к другому, но демонстрирует яркий скепсис. Однако постепенно текст начинает «подтекать», его бравада начинает размываться, а сквозь сконструированное нахальство и сопротивление виднеется слабость, ужас и целый букет психологических проблем, включая мощную зависимость от лайков.

Где-то процентов на 80 книга очень смешная, в меру жутковатая и изобретательная. Арнопп здорово, хотя и без особых изысков пародирует гонзо-документалистов свежего разлива, которые все делают ради чужих комментариев, а не куража. Деконструкция зацикленной на себе личности Джека тоже проходит с огоньком. А вот дальше, как это часто бывает, автор с треском провалился, устроив каскад лже-кульминаций и даже временных парадоксов. Но все равно любопытная штука, у нее такая тонизирующая, бодрящая интонация. Сама идея, что дьявол решает покарать блогера, который ржет над традициями Ватикана, очень смешная.

Книга напоминает историю города Гуюй, ставшего крупнейшей мировой свалкой электронных отходов. Это самый грязный город на планете. Содержание свинца в почве почти в 400 раз превышает норму, не лучше дела обстоят с воздухом и рекой, куда постоянно сливается кислота. Люди, живущие там и разбирающие платы, чтобы вытащить крохотные количества редкоземельных металлов, умирают от болезней очень быстро, рак возникает почти у всех, а бедолаги-дети имеют мутации. Интересно происхождение свалки, куда свозятся отходы со всего мира. Дело в том, что в США действуют законы, требующие максимально экологичной переработки таких отходов, что трудно, трудоемко и дорого, да и переработать можно далеко не все. Вместо того, чтобы это делать, отходы... просто перевозят в Китай, Индию и Африку.

Так вот «Мусорный прибой» рассказывает историю Кремниевого острова, на котором все живут в мусоре и мусор перерабатывают. Контроль над островом принадлежит трем китайским мафиозным кланам, которые делят власть над «мусорными людьми», чья работа приносит доходы, но чья жизнь ни черта не стоит. Туда приезжает представитель американской компании по переработке мусора с манящим предложением сделать жизнь лучше, но за ним, как водится, скрывается много подводных камней. Здесь Цюфань, по-моему, периодически цитирует «Доктрину шока» Наоми Кляйн про то, как под маской помощи развивающимся странам США устраивало перевороты, позволяющие им получить нужные ресурсы за бесценок. Кремниевый остров является свалкой не только электроники, но и медицинских отходов на стыке киберпанка и медицинской техники — сложных протезов для доступа в вирт, опасных медотходов, которые в развитых странах лень утилизировать, и т.д. «Мусорная девушка» Мими царапается об один из экспериментальных шлемов, и проникший в ее голову вирус (копия сознания актрисы и изобретателя Хеди Ламарр) ее сильно меняет. После избиений, насилия (и прочего необходимого для становления героини в глазах многих фантастов набора) Мими превращается в цифровую богиню.

У китайской фантастики есть свои особенности, главная из которых — романы всегда социальные, они не жанровые в том смысле, в котором это понимает простой человек. Поэтому везде, где речь идет об экономических проблемах Кремниевого острова или проблемах распространения цифровых наркотиков, читать интересно. Там же, где идет переключение на условно киберпанковую линию, роман не впечатляет. Также я не видела в китайской фантастике однозначных призывов к восстанию, характерных для западной фантастики. Лучший вариант выхода, который предлагается китайскими авторами, — это всегда компромисс или надежда на будущее, если двигаться верным курсом. Это непривычно, не дает катарсиса. Ближайшим аналогом сходного сочетания экономики и фантастики будет «Заводная» Бачигалупи. «Заводная» даже интонацией и отношением к героине очень похожа на «Мусорный прибой», там тоже речь идет о промышленности и ее подводных камнях, но Цюфань не такой остросюжетный. Бачигалупи, кстати, еще YA-роман про разборщиков старых кораблей написал, но это другая история. Прочитать стоило.

«Неумерший» — это любопытный сплав из хроник Тита Ливия и «Мабиогинона» (валлийских сказаний), дополнительно измененный воображением писателя. Книга посвящена миру битвы, нескончаемому круговороту войны в мире, где боги не отделены от него.

По всем правилам Белловез должен был умереть от раны в сражении, но не умер, а потому его посылают на Остров Старух, где могущественные колдуньи, которых все боятся, решат его судьбу. До острова он добирается, а вот дальше время дает сбой и перемешивается в его рассказе. Происходящее мистически плывет, старый Белловез через колдовство, сон или горячечный жар смещается по временной шкале — и все части его жизни связаны магическими существами, для которых время не имеет никакого значения. Ему суждено совершить что-то великое, он самоуверен и нагл, но что именно предстоит сделать, он нащупывает постепенно.

Язык романа со всей старательностью подражает велеречивым диалогам валлийских легенд, когда воины и король, собирающиеся убить друг друга, соревнуются в оскорбительном красноречии, но герой при этом не бард, а боец, поэтому дипломатия ему не дается. Обезжиренная, история выглядела бы простовато: Белловез — сын бывшей королевы, мужа которой убил ее брат. Теперь убийца — действующий король, и отпрыски предыдущего ему мешают, поэтому Белловеза и Сеговеза отправляют на войну подальше. Однако эту ситуацию из мира нескончаемых войн Жаворски пишет глазами человека, для которого магия, боги, предсказания — совершенно реальные, неоспоримые вещи, играющие такую же роль, как армии. И в этом, как и в «протечках» времени у вернувшегося из потустороннего мира героя есть свое обаяние. Но... это опять первый том трилогии, причем без цепкого хука.

«Моя торговля — война. Я оставил глубокий след в жизни народов, через которые прошел. В награду за это они оставили отметины на моем теле. Злейшие мои враги преподнесли самые ценные трофеи; благодаря им я сохраняю величие даже нагим».

Содзи Симада — лауреат премии Эдогавы Рампо (японская детективная премия) и реформатор жанра хонкаку (本格), идея которого в подробном описании места преступления и улик, которые одинаковы и для сыщика, и для читателя, чтобы к определенному моменту читатель ответил на вызов автора — и назвал убийцу. В «Доме кривых стен», например, есть схема дома и три схемы комнат совершенных убийств для того, чтобы читатель мог развлечься. Не то, чтобы в других детективах такого не было, но здесь речь идет о том, что и расследующие смерти, и читатель обладают одним и тем же объемом данных о преступлении. При этом Симада полностью наследует Эдогаве Рампо в плане вычурности, поэтому если убийцу отгадать можно, то вот способ — едва ли.

Я не отказалась бы почитать всех лауреатов премии Эдогавы Рампо, радуюсь каждой переведенной азиатской книге, как ребенок. Но стоит сказать спасибо и тому, что есть — в серии «Хонкаку» у «Эксмо» вышло три работы — https://eksmo.ru/series/khonkaku-detektiv-ITD5036/ В «Доме кривых стен» богатый директор промышленной компании на старости лет живет в построенном по его запросу невероятном доме — он наклонен, полы его неровны, чем сводят с ума посетителей, а главная башня походит на пизанскую. Эксцентричность богача дополняется коллекционированием механических кукол и масок тенгу, которыми обвешана целая стена, разнесенными лестницами и навесным мостом между башней и основным крылом. Он приглашает в гости ряд приятелей, но шофера одного из гостей убивают — в закрытой комнате, куда нельзя было войти. В итоге полиция должна разобраться, что произошло, с чем они справляются не слишком успешно, ведь с каждым последующим днем происходящее запутывается.

Прочла с удовольствием. Разгадка соответствует жанру и напоминает «разгадки» в джалло, которые никогда таковыми не являлись, а были отдельным приемом нагнетания абсурда. В результате развязка подходит, чтобы рассказывать ее приятелям в кабаке, вызывая возгласы «ну делаа». Она для этого «ну елки-палки» и «да вы гоните» и создана. Не буду лишать удовольствия самим ее узнать, хотя руки так и чешутся

Книга восторгает пинком, который этот памфлет отвешивает человеческому самомнению. Существует теория контакта, говорящая о том, что встреча с развитыми инопланетными цивилизациями погрузит человечество в мощную депрессию из-за утраты глобальных ценностей, т.к. его завоевательный пафос и ощущение исключительности во Вселенной будут полностью лишены оснований. Стать из номера 1 номером 3 или номером 121 тяжело. Так вот Эриксон описывает страшный сон человечества — инопланетяне, развитые настолько, что им даже не нужно присылать свой флот, запускают ИИ для терраформирования Земли. Если вы думаете, что все это из-за людей, то нет — инопланетяне хотят сохранить китов и других живых существ. =) Люди тут лишь помеха, испортившая планету. Отрезав людей от мест добычи нефти, ИИ отключает людям возможность проявлять агрессию — от войн до избиения домашних. Странно, но никто не счастлив. Человеческая иерархия, НАТО, переговоры — все это тоже не интересует ИИ. Переговоров вообще не будет, но для облегчения психотравм ИИ выбирает фантастку, чтобы пояснить задумку своих создателей.

Эриксон известен «Малазанским циклом», а «Радость, словно нож у сердца» — это несложно написанная сатира, что может удивить. Строение книги полностью подчинено идее — сначала ИИ совершает что-то, затем дается быстрый бриф с участием случайно выбранных лиц на Земле, иллюстрирующий реакцию. Пренебрежение человеческим самомнением там великолепно, однако Эриксон не выдерживает до конца,

«Без надежды на искупление» Флетчера — оригинальное и неожиданное темное фэнтези. Если сравнивать с чем-то, то это панк-версия «Иных песен» Дукая. В мире романа существует отдельный вид магии — безумие, и вера безумцев прогибает мир под себя. Их ненависть к себе, маниакальность, похоть, страх превращаются в источник сил. Социопаты предельной самоуверенностью моделируют реальность — кто-то в рамках бродячего лагеря, где люди забывают, как гадить без приказа и исполняют любые желания повелителя, кто-то — в формате страны, предаваясь иллюзиям о создании богов. Шизофреники овеществляют свои страхи и странные выдумки. Маниакальная вера в собственную исключительность создает удивительные способности. Это мощь, но мощь ограниченного и больного ума. Сила безумцев погружает мир в хаос. Чем больше сила, тем сильнее безумие. Но чем сильнее безумие, тем ближе крах.

Троица наемников — до инфантильности самовлюбленный фехтовальщик, страшная и злобная клептоманка и страдающий от слизи в бронхах и хронического насморка стареющий жирдяй, который придумывает им планы, узнают историю о Геборене, пытающихся создать нового бога. Сильный правитель Кёниг увлечен идеей сделать своих собственных богов, а для этого он с детства внушает детям, что они всемогущи, что в мире Флетчера имеет интересные последствия. Однако троица негодяев похищает у начавшего съезжать с катушек Кенига его будущего бога — чистого и уверенного в собственной исключительности мальчика, способного даже воскрешать умерших. Чистым, впрочем, он остается очень недолго.

Ключевую мысль «Без надежды на искупление» передают надписи, оставленные одной из потенциальных «богов» после самоубийства:«Из людей получаются хреновые боги», но Флетчер ее иллюстрирует напористо, грубо и с большим ведерком черной краски. Ко всему там еще и смерти нет, есть Посмертие, где все снова встречаются друг с другом, обреченные служить своему убийце. Диковатая, энергичная и очень забавная книга даже там, где видны недостатки стиля, — Флетчер их искупает общей интонацией и свежестью темы.

Это история про личного киллера Азазеля, которого друзья-черные маги с четким названием Саб Роза предали и сбросили в ад. Держа под сердцем ключ от всех дверей мира, он выбирается из преисподней и идет мстить. Однако текст значительно слабее завязки. Мягким сердцем людям я бы посоветовала перечитать Батчера, а более прокачанным — Уоррена Эллиса и «Константина». Однако обаянием «Сэндмен Слим» не обделен. Эти нуарно-холостяцкие понты старого байкера с нотками самоуничтожения не приедаются. Герой держит живую голову врага в видеомагазине, торгующем порнухой, — классика. Приятный дымок этого обаяния держится половину романа, пока Кадри не закрепляет героя как Марти Сью окончательно.

В девяностые были популярны фильмы «б» про злобных ангелов, в которых святые силы выглядели едва ли не ужаснее Сатаны. Например, линейка с Кристофером Уокеном «Пророчество», где он играл Габриэля (Гавриила), показывающего человечеству кузькину мать. Последовавшая за этим волна закрепила новый канон — слуги Божьи хуже чертей. Позже это подводное течение на экране было заезжено до кровавых мозолей и полной бессмыслицы в Supernaturals, и «Сэндмен Слим» демонстрирует перегрузку сеттинга, сходную с печальной судьбой этого сериала. Главный герой — монстр, убивающий монстров, человек, которого никто не может победить, поэтому за него не переживаешь, так как мир легко под него прогибается. Козырь правильного настроения Кадри обнуляет слишком большим количеством силовых группировок — ад, ангелы, антиангелы-хаоситы, фбр, саброза, инквизиция... В какой-то момент однообразие его «дипломатии» утомляет.

Но в цикле уже 11 (!!!) книг. Это достойно уважения. Тут одно из двух — либо дальше Кадри ловит волну и становится лучше, либо это серия эпической чепухи, что иногда тоже неплохо. Если будет продолжение, прочитаю из любопытства, расписался ли Кадри.

Данилкин старается писать для тех, кто все знает о Ленине, и хочет модных интерпретаций его поступков, отсюда и цепкое название. Но проблема в том, что любой человек моложе 35 в принципе не поймет мешанину посиделок неизвестных людей, где нет хронологии и много опереточных сравнений с Цукербергом и Пелевином, а человеку старше такая книга просто не нужна, потому что в ней нет информации. Толстый том, но — стилем рецензента, чрезмерно мещанский, рыхлый, бесстержневой, скачущий, что особенно бьет на контрасте с резкостью и четкостью текстов самого Ленина. Крайне нелепо получается, когда Данилкин пытается понять ход мыслей Ильича или походя дает замечания о качествах Ленина-управленца. Ломается Данилкин и меняет интонацию один раз, в самом конце книги, где описывает, как Ленин заболевает. Внезапно поверхностный и многословный стиль отступает перед драмой невероятно работоспособного человека, который заперт в своем теле, Данилкин начинает писать почти сжато. Но в целом книга поразительно бесполезна. В ней нет интересных фактов о Ленине, ее структурное решение любопытно, но не работает (главы — места действия, вместо хронологии — лютый мэшап из описаний кабаков, квартир и мыслей автора). Я ценю писательское желание посмотреть на Ленина не с ракурса коммунистического памятника, а из современности, как-то иначе, но с моей точки зрения получилась довольно раздражающая работа.

Довольно поэтичный, хотя местами рваный иллюстративный материал к теме бессилия средневекового человека перед жизнью. Новеллы Комуды мрачны и грязны, довольно циничны, но есть в них большая доза авантюрного черного юмора. Мне особенно нравится сцена, где чернь собирается около закованного в колодки Вийона — и закидывает его камнями и помоями, а он их провоцирует, потому что — ну а что делать в колодках? Без дела помрешь от скуки. Это такая специфическая поэзия тлена, хаоса, дряни, бессмыслицы — и одновременного упования на Бога, которое выглядит неуместным, и тем придает странной трогательности заблуждения. Вийон продаст родную мамашу, но вот рыскающий по улицам Зверь — это оскорбление Бога.

В этом заключается противоречивая красота дарка, которая досталась ему от нуара, и контрастность Средних веков, нам уже чуждая. Эти две интонации порождают своеобразную атмосферу, которую я люблю. Трогательность и юмор темного фэнтези часто рождаются вопреки воле автора. Отсутствие надежды, которое продвигает настоящий, а не антуражный текст, всегда поэтично этой трагедией брошенности. Особенно хорошо читать художественный текст Комуды после работ о смерти и эволюции смерти в средневековье — например, «Человек перед лицом смерти» Арьеса или книги Мохова, где он рассказывает про кладбище Невинноубиенных, которое как раз оживает в вымысле Комуды.

Лучшие рассказы — те, где эта двойственная мистика, цинизм и наивность Средневековья смешиваются с темной лиричностью. Самый смешной — это «Господь из дуба», где Комуда переборщил с игрой в брутальность текста. Писателей он должен повеселить. Отличная книга, прочла с огромным удовольствием, хотя большую часть обаяния ей придает кощунственная игра с религиозным материалом.

В «Убийстве жестянщиков» герой все такой же disgusting man, только вдогонку подсаживается на кокс. Он забывает, что женился, цитирует Джебрана Халиля и Чандлера. Его текущее дело — расследовать убийства и поджоги в стане цыган, которых в мелком ирландском городке не любят. Разгадка никого не осчастливит, это уж точно.

Кен Бруен — первый автор нуара в моем опыте, который одной рукой описывает, как герой дарит ненавистной матери мешочек со своими выбитыми зубами, а другой пишет про то, как хороша поэтесса Энн Секстон. Детектив Джек Тэйлор одновременно сентиментален, как большинство хронических алкашей, и крепко упорот во всех смыслах этого слова. Прекрасные книги.

— Кто-то отрубает лебедям головы.

— Господи.

— У полицейских нет времени начать расследование. Мы слышали, вам удается добиться результатов.

— Право, я не знаю, я…

— Семь лебедей за две недели. Разумеется, мы заплатим.

Ничто так не примиряет с жизнью, как ядреная инъекция нуара. Джек Тэйлор — страшный пропойца, которого уволили с работы за то, что он бухал и врезал какой-то шишке. Он любит две вещи — бухло и читать книги. Когда к нему приходит мать девушки-самоубийцы, он начинает расследовать ее смерть. Ну, как расследовать — сначала ему ломают пальцы недовольные расследованием копы, потом он валяется в отключке из-за запоя, но как ни странно, те мелкие действия, которые он успевает произвести, приведут его к непредсказуемому результату. Это поистине чумовая смесь Буковски с крепким детективом и набором цитат, подталкивающих включать треки из глав или разыскивать процитированных авторов. Сложная интрига? Смена локаций? Нет, все держится на итонации и тех мелких, ярких зарисовках хаоса пьяной жизни и житейского краха, которые так хороши у Бука. Хочется закрыть двери и окна, налить в стаканчик «Джеймсона» и читать, читать и читать.

В последних томах Бруен вообще сдвигается к белому стиху, т.е. это нуар, написанный верлибром. Сам Кен Бруен — ирландский детективщик со степенью по метафизике, что уже настраивает на образ пьянчуги, цитирующего философов, но я даже не ожидала, что это настолько вштыривает. «Стражи» — первая книга цикла. Буковски и сам пробовал писать детектив, но у Бруена получается лучше. Мне кажется, периодически он просто делится отрывками из авторов, которых любит сам, и эта неспешность, какая-то нарочитая безалаберность подкупают. Кроме того Бруен идеален для людей с дефицитом внимания — короткие предложения по пять слов, короткие главы по три-четыре странички, обязательные гиперссылки на романы старых детективщиков в каждой главе — и ощущение близости к темному кабаку, в котором детектив пытается придти в себя.

«Что бы ни случалось, он говорил: «Пока ты можешь танцевать, дела идут неплохо».

Я никогда не танцую.»

Бентли Литтл — это человек, который придумал одну шутку — и повторяет ее каждому, кого встретит, снова и снова. Он считает, что организации как механизмы — идеальное орудие для зла. С ним трудно не согласиться, но выражает он свою мысль крайне однообразно. Первым на русский перевели «Хранилище», хотя вернее — просто «Супермаркет», и это довольно жуткая история о том, как в городок приходит безликая сеть продажи товаров, которой вскоре становится подконтрольно все, а вместо корпоративной культуры внедряются сатанинские ритуалы. Это не выдающийся, но нормальный роман. Теперь «Университет». Люди учатся в университете, но многие замечают, что уровень жестокости и сексуального насилия на кампусе резко возрос. Люди становятся грубыми, жестокими и сексуально озабоченными. Вскоре разнузданные оргии и повешения начинают происходить прямо в аудиториях, а университет — это обитель сатанистов, вскармливающих живое зло. Тут вкус Литлу отказывает — это гибрид Лаймона и Кинга со сдвигом в Лаймона, очень прямолинейный, тоскливо лобовой.

Я посмотрела библиографию, и она впечатляет. Там есть романы «Школа» (в школе начинает происходить что-то странное, и там явно поработали сатанисты), «Сообщество» (соседское сообщество приносит зло), «Курорт» и «Академия». Эти работы я не читала, но было бы круто, если бы в каждой книге происходило примерно одно и то же. Это называется стабильность. =)

Я человек простой: вижу в описании, что в книге есть говорящий краб, — покупаю книгу. Ожидала удалой фантасмогории в духе «В финале Джон умрет», но это суховатая байка, берущая интонацию житейского сюрреализма. Простой семейный мужик уезжает на природу, чтобы отдохнуть. Гуляя по лесу, он натыкается на отдаленно стоящий амбар, из которого некто с собачьей шкурой на голове вытаскивает половину тела женщины. Это неожиданное и шокирующее зрелище, а также последующая атака собакоголовых оборачивается блужданием в незнакомом, изменившемся лесу. Мужик попадает в мир жестокой сказки, а встретившаяся старуха честно говорит ему не сходить с тропы, иначе он умрет. Познакомившись с говорящим крабом после очередной передряги, он понимает, что оказался в абсурдном квесте, который длится уже бесконечно долго. Здесь опасно, гадко и бессмысленно, но ему хочется домой, а значит придется действовать.

«Рука у Бена уже начала гноиться, рана кровоточила и расширялась. Он видел, как по ее краям вырастают зубы, а в руке появляется какое-то углубление. Вскоре там образовался язык. Рука Бена начала бормотать.»

Скажу честно — описывать «Прогулку» гораздо интереснее, чем читать. Все, что в описании расцветает яркими образами, в самом тексте описано предельно скупо и плоско — так обычно пишут блогеры-дебютанты. Но телеграфные описания нападения карликов, рабства у злых дымков или вырывания зубов, чтобы сделать зелье, добавляют кафкианского ощущения чуждости и тугого безумия, в которое герой не хочет верить. Кроме того это книга, которая в последней части становится лучше, чем в начале, у нее годный финал, подходящий для броского хоррор-рассказа. Это в год полного краха в области финалов как-то радует.

Ланаган оригинальна и обаятельно мрачна, у нее сильна интонация безжалостности по отношению к миру. Ланаган пишет рассказы так, как я люблю, — это вырванные из других вселенных куски мира и истории. Тебе дают возможность взглянуть в иллюминатор, за которым неведомые земли, а потом изображение переключается. Ланаган в этом смысле гораздо смелее обычного. Первый рассказ «Отпевание сестренки» очень сильно перекликается с «Солнцестоянием» Ари Астера по ощущению. Девушку за ее преступления топят в смоляном озере, а т.к. это происходит невероятно медленно, ее семья устраивает проводы, угощаясь вкусной едой, распевая песни и украшая медленно погружающуюся жертву цветами под взглядом общины. Там не объясняется ничего, но рассказ блестящий.

«Милый Пиппит» про разумных слонов, разыскивающих обреченного на казнь человека, поражает странностью, трогательностью и угрозой одновременно. «Человек Хозяина» и «Деревянная невеста» — это яркие зарисовки, почти трейлеры. «Визгль» очень нагляден. «Черный сок» это не сборник нравоучительных историй с началом и концом, а выставка мрачноватых и загадочных картин, где о предыстории и постэффектах предстоит лишь догадываться, в каждом — богатый мир. Для тех, кто догадываться любит.

Прекрасный арт-проект, в котором один из самых необычных дикарей new weird собрал всех своих друзей, чтобы рассказать, как создавать увлекательные истории. Снабженная огромным количеством сюрреалистических рисунков, книга не имеет ничего общего с унылыми учебниками литмастерства, а те схемы, которые Вандермеер приводит, он тут же оспаривает и осмеивает, показывая, что решение зависит от контекста. Достается всему, что любят недоучки и сухари — трехактной структуре, пути героя Кэмпбелла, унылому созданию персонажей и правилам развития сюжета. Для писателей книга будет полезнее: Вандермеер показывает изнутри, как пишет «Финча» он сам, — и этот взгляд на смену камеры полезнее тысячи советов. Самое же прекрасное в книге — это его «команда», близкие Вандермееру по духу художники и писатели, приведенные примеры из книг постмодернистов и даже сюрреалистов. Ходить по ссылкам после чтения достаточно простой книги можно столько же, сколько по приложению «Последних дней Нового Парижа» Мьевиля. А для тех, кому мало, у книги есть дополнительный слой на сайте книги в разделе Web Extras.

Чудесная вещь, в которой каждый человек, любящий делать что-то неординарное, найдет себе друга.

История такая: в стране Ориша (условная Нигерия, культура йоруба) угнетают потомков магов, хотя магия покинула страну. Стражники жестокого короля ходят и всячески притесняют беловолосых бедняг, прежде избранных богами, а теперь всеми ненавидимых. Но главной героине Зели, дочери могущественной колдуньи, которую убили люди короля, выпадает шанс завладеть артефактом, способным вернуть магию в страну. В книге три героя, точки зрения которых ничего не дают сюжету, но кроме этого на каждую точку зрения выделяется листа по три текста. Возможно, Томи Адейеми изначально писала для англоязычного литнета, потому что разбиение одной боевой сцены на три главы от трех действующих лиц (по 3 листа каждая) с нулевым бонусом для происходящего — это ошибка. Главная героиня, нетерпеливая и импульсивная, подана хорошо, но остальные герои — гири на ногах движения сюжета.

Общая грамотность автора оказывается в плену у неопытности — эпилептическое деление текста, очень примитивное и торопливое описание изменения чувств героев, просто позорная любовная линия, все плоское и бессмысленное, неживое, хотя и небезнадежное. Африканский колорит не спасает этот пластик. Очень жаль. Не знаю, что сыграло свою роль в успехе книги в англомире — либо общая непритязательность многих читателей YA, либо любовь к повестке и реклама «африканское фэнтези с черной героиней». Непонятно, потому что читать это банально скучно. Марлон Джеймс на этом фоне выглядит недосягаемым Господом.

«Dragon republic», второй том «Опиумной войны» Ребекки Куанг, еще лучше первого. Куанг — очень амбициозный автор эпического фэнтези, концентрирующийся на военной стратегии и тьме. Количество материала в подложке так и лезет в кадр. Среди вяловатых фэнтези-историй, обрамленных этно-колоритом, она возвышается, как Красные скалы, и этот момент обычный читатель полностью упускает, потому что... да потому что он полный профан в истории Китая. В Dragon Republic помимо всего прочего Куанг реконструирует иконическую битву, включая в нее сверхъестественные силы, что уже вызывает уважение, а дополнительно она отдается своей любви к боевым кораблям.

Единственный минус, который для кого-то будет плюсом, — это предельная преданность Куанг тьме. Она никогда не отдыхает от интонации наращивания отчаянья и скуки/боли войны, а Цзяна больше нет, чтобы ее разбавить.

Где-то с треть книги занимает психологический torture porn, во время которого героиню размазывает тяжесть потерь, опиум, гнев, невозможность контролировать силу и так далее. Но тут на первый план выходит еще одна взрослая тема — кризис лидерства. Героиня обнаруживает, что сохраняет стабильность не в качестве командира, а в качестве простого солдата, который делает, что скажут. Куанг отдается тому, ради чего все и затеяла, — войнам знатных родов, политике, вмешательству западных варваров, стратегии и внутреннему росту. Самое же смачное — это то, как ловко она избегает любой романтики. Т.е. она дает минимум намеков, чтобы поерзать, но ни за что не позволяет себе расслабиться, чтобы не смазать мощь «дебютной» трилогии (у нее был роман до «Опиумной войны») и не дать злым языкам повода принизить текст.

Это война, ребятки, тут не до сантиментов, а Куанг — неплохой стратег. И все это — в 22 года, т.е. проколы компенсируются юным драйвом. Я даже докапываться до мелочей не стану, Куанг — мой новый секс-символ. С интересом жду, в кого она вырастет.

«Опиумная война» Куанг — довольно интересное сочетание фэнтези и продуманного китайского колорита, начиная со сдачи экзамена на чиновника, проходя через Сунь-цзы и смешные истории про пьяного мастера и заканчивая фэнтези-реконструкцией Нанкинской резни и даже японских нацистских лабораторий. Любой фанат Азии все эти шаги легко увидит, и они вызывают приятные чувства.

Крестьянка Рин, чтобы не быть на побегушках у торговцев опиума, бросает все силы на подготовку ко всеобщему экзамену на чиновника и поступает в военную академию. Другие ученики богаты, но зато у нее нет другого выхода. Рин не знает боевых искусств, но она упорна, сурова и мучительно старается не вылететь, пока на нее не обращает внимание самый странный учитель Цзян. Цзян — шаман, с помощью наркотиков и медитаций он может увидеть богов и понять мир. Бойцы кажутся ему ограниченными и глупыми, ведь они упрощают серьезные знания ради убийства. Но когда начинается война, мудрость никому не требуется, а вот способности убивать — да, и перед лицом устрашающих ужасов войны Рин становится вместилищем огня, чтобы защитить города от резни.

Роман крайне разнообразен, причем как только он начинает ходить рядом с тонкой гранью young adult, он переключает палитру. Очень хороший тайминг и отсутствие любовной линии идут в плюс. Как только читатель считает, что действие попало в обычную колею, оно переходит в следующую фазу. Из обучения крестьянки в академии читатель перемещается в объятья стареньких фильмов про обучение мастеров кунгфу странноватыми учителями, затем совершенно неожиданно — в шаманизм, психоделики и просветление, потом в ниндзя-синтоизм, а после — в пересказ Нанкинской резни, военные травмы и даже Хиросиму.

С одной стороны, это действительно здорово. Это мрачная и избыточная с точки зрения восприятия войны история. С другой стороны, это перебор, а отношения плосковаты. Тебя прямо забрасывают игрушками, одновременно наращивая драматический накал, — и к концу ты перекормлен, словно свинья, которую героиня таскала в гору. У меня ощущение, что автор совершила одну из ошибок фехтовальщика у Дзягю- «желание показать все, что умеешь». Это выглядит впечатляюще, но в какой-то момент достигаешь точки насыщения. Тем не менее, это амбициозная, интересная и перегруженная книга, которая могла бы выйти далеко за границы жанра, если бы ее не сдерживала клетка истории про избранного.

«Последние дни Нового Парижа» Мьевиля задевают чувством ревнивого восторга, который один знаток умершего искусства испытывает, встречая другого такого же. Мьевиль обыгрывает его во время встречи Тибо и Сэм. Сюрреалист, воюющий с помощью живого и опасного искусства, хочет обнаружить того, кто жаждет сохранить умирающий город и его величие так же, как он сам, но подозревает сообщника и в злом умысле, и в некомпетентности. Представить город, в котором самое неожиданное творчество оживает под властью неодолимой силы, — это умственное упражнение, которое захватывает полностью.

Если смотреть сюжетно, то это такая дикая альтернативная история про схватку нацистов, вызывающих демонов, против произведений сюрреалистов, оживших после взрыва С-бомбы. Нацисты по Мьевилю на творчество почти не способны, поэтому им приходится изощряться. А вот сотрудничество телемитов и сюрреалистов создает удивительный механизм, который зацикливается в нескончаемом взрыве, дающем энергию бродячим картинам. Мьевиль делает полуразрушенный Париж изолированным и постоянно изменяющимся произведением искусства, которое может оценить только тот, кто рискнул жизнью, ведь наружу оно не выходит. Там много таких деталей, в которых я вижу тоску по дикости и одновременной старомодности людей, которых больше нет. И текст в «Последних днях» лишь простейший фундамент для фантазий, которые рождаются, когда отталкиваешься от этого текста. Это очень захватывающие фантазии, поэтому базовость самого текста отступает в тень.

Постаралась и переводчик Наталья Осояну https://t.me/magie_bizarre, и сам Мьевиль, сделавший дополнение со ссылками на произведения сюрреалистов, в которых приятно покопаться. Это такой интертекст, проводник, а не роман. Еще интересно, сколько творчества женщин-сюрреалистов внедрил в свой Париж Мьевиль. У человека никогда левацкие идеалы не расходятся с делом.

«Невеста ветра» Осояну — это такая мощная инъекция морской романтики с благородными героями, где каждый в экипаже пиратского корабля скрывает как увлекательную тайну, так и доброе сердце. Такому всерьез не может сопротивляться даже любитель резни вроде меня. «Невеста ветра» дышит на тебя Грином, «Капитаном Бладом» и не такими давними временами, когда цинизм не вошел в моду, а люди воспринимали фэнтези как возможность изобрести мечту. И эта мягкость, романтика брызг, лучей солнца, падающих на лица моряков, живых кораблей, летающих людей и полубогов-магусов, шагающих по земле, не оставляет равнодушным. Но самое интересное, как Осояну переключается между героями — в других книгах это раздражало бы, а здесь история каждого так любопытна, что все работает. Каждая история раскрывает мир и его загадки, они полны приключений.

Сначала главная героиня — целительница Эсме, которая чувствует обрывки мыслей людей, потому что исцеляя, сшивает их суть. Она не может отказывать просящим в помощи, а потому попадает в беду, израсходовав свои силы. Помогая странному моряку, она теряет сознание, а затем оказывается в трюме живого корабля «Невеста ветров». Его прославленный капитан — известный пират Кристобаль Крейн (оцените мелодию имени и общие интонации), его экипаж — сборище самых разношерстных и скрытных моряков архипелага, и сдается, что им нужен целитель, чтобы совершить невозможное.

Нужно быть человеком без сердца, чтобы не согласиться уплыть с кучей странных пиратов на край земли, где орудуют спруты, колдуны и жуткие морские существа. Очень скоро Эсме ловко оттесняют со сцены старый мастер-корабельщик, суровый крылатый человек, сам Кристобаль Крейн и его неминуемые многочисленные способности, хриплый юнга и прочие члены экипажа, потому что главным в «Невесте ветра» является общность. Это рассказ о людях, связанных между собой в крепкий узел, переплетенных узами с огромным кораблем и обаянием самого Крейна. Всех их влечет неведомое, и каждый не может жить не столько без моря, сколько без этой странной семьи. Возвышенная романтика в духе старых авантюрных романов совмещается здесь с ностальгией по первому знакомству с фэнтези, когда люди не боялись быть немного наивными в своих фантазиях — и этим прекрасными. Осояну специально выкручивает эти ручки до максимума, создавая книгу из другого времени. Зарождается тут и любовь, куда же без нее, и автор так осторожно с ней обращается, что это задевает. Это больше Грин, чем «Корто Мальтезе», но тем и прекрасно же.

Огромным открытием прошлого года для меня стало то, что Чайна Мьевиль очень хорош в короткой форме. «В поисках Джейка» переполнен историями, которые представляют собой лучший тип рассказов, — не законченные нравоучительные байки, а вырванные из богатых, ярких миров куски, позволяющие после чтения сидеть и фантазировать, достраивать, жить там. То есть для тех, кто любит истории а-ля Стивен Кинг, там тоже найдется, что почитать (вроде «Комнаты с шариками»), но я предпочитаю более туманные вещи.

Вторым открытием было то, что Мьевиль прекрасно передает мистическую затерянность, какой-то распад миров, и остается на коне в хоррор-темах. Он и там любит поиграть — например, у него есть рассказ про «червеслово», которое подчиняет себе людей (типичная писательская фантазия), но рассказы про запертую в своем доме старуху, которую подстерегает неизведанное, или про антикварное зеркало, из которого появляется зло, вполне себе классические. Однако Мьевиль добавляет в них свою завороженность текстом и знаками как таковыми, которая прослеживается во многих его романах — от «Посольского города» до «Последних дней Нового Парижа». И эта завороженность все преображает.

Во «В поисках Джейка» Мьевиль словно пускает тебя за кулисы, куда-то внутрь своей головы, где сталкиваются задумки, чтобы затем развиться и выплеснуться в виде фантасмогорического романа. Рассказы всегда более спонтанны, они более откровенны, чем роман, потому что не подчинены железной арке. Реальность прихотливо ломается, но — не сразу, с некоей певучей тоской, толкающей в неизведанное. Короткий рассказ про блуждающую улицу так мне понравился, что я сочинила свою вариацию в «Лезвиях листьев». В рассказах Мьевиля столько даже не идей, а подходящих для передачи другим интонаций, что это поразительно. Если в тебе есть творческая жилка, ты просто не способен не принять эстафету, не создать что-то взамен.

Букеровский лауреат Марлон Джеймс написал необычное темное фэнтези в полном магии условно африканском мире, которому трудно подыскать аналог. Это само про себе прекрасно. Роман был ошибочно перехайпован дважды. Сначала его зачем-то назвали африканской «Игрой престолов», а потом стали подавать как конвейер насилия, предельно жесткий, кровавый, полный изнасилований и магов-гомосексуалистов роман. Неверно и то, и другое. Это не жестокий текст, хотя происходит там всякое. Он хотя и линейный, постоянно создает завихрения в виде историй-ответвлений, маленьких баек, где Джеймс, возможно, воображает себя Тутуолой. Джеймс не желает использовать штампы фэнтези, поэтому следует своим собственным путем, разрезая историю на временные отрезки и чуть смещая камеру.

Сразу видно, что автор прекрасно знает, что такое текст. Это, в первую очередь, музыка, ритм, красота. Читать его для искушенного человека — невыносимое удовольствие. Джеймс словно играет на разных инструментах, рисует совершенно завораживающе, порой нарочито примитивно, чтобы потом сделать хитрый финт, а неожиданность колорита добавляет общего сока. При этом поэзия эта довольно низкая, грубая, и этим цепляющая. Это рабовладельческий, дикий мир, в котором многое воспринимается значительно проще, чем в тронутых общей культурой городах. Мировоззрение всех героев тоже добавляет особости, они первобытны, избегают дуализма суждений, а Следопыт и вовсе тип довольно скользкий и свободный. Цивилизация ему чужда, он предпочитает прямоту желаний, которая в наше время выглядит почти чарующей.

Главный герой романа как раз Следопыт, трикстероватый охотник за людьми, способный находить их по запаху. Также он ходок по мальчикам, отчасти влюбленный в своего частого напарника Леопарда, мужика-оборотня. Начинается действие с допроса Следопыта, который должен поведать, отыскал ли он «мальца» и в каких отношениях он находится с королем. Феерические ответы Следопыта приводят к истории его жизни, полной колдовства, погонь, магических сущностей и походов по бушу и чужим для него городам с чужими порядками. Чего в романе нет, так это героической линейности — Следопыт мотается туда-сюда в поисках «мальца», по ходу дела успевая прожить куски удивительной жизни и показать странности, способные быть как волшебством, так и порождением его восприятия, так это реально. Это делает текст рыхлым, однако обилие коротких мифов набивает роман, словно кукурузину зернами. Это, вроде бы, избыточно, но зато хорошая профилактика против просмотра по верхам. Уважаю.

Джеймс пишет фэнтези как реализм, а для трилогии нет хука, но это весьма крутой роман. В очередной раз рукоплещу Fanzon за смелость. Переводчик тоже ок, хотя что-то и потерялось, но в целом он подобрал интересную интонацию, как сказитель пересказал историю, отвечая концепции автора. Опасения на тему перевода немного преувеличены.

Крутейшая, очень оригинальная вещь. Книга выбивается из потока очень сильно.

На мир кинули Сгинь-бомбу, позволяющую уничтожать вещи целиком, но у нее оказался побочный эффект — клубы дыма, хаотично создающие объекты, монстров, основанных на человеческих страхах, мыслях, желаниях. В общем, Гонзо Любич и его лучший друг отправляются закрывать протечку в Трубе, отгоняющей туман и обеспечивающей нормальную жизнь. Гонзо и главный герой вместе выросли, вместе изучали кунг-фу, вместе учились, а потом отправились на войну, которая привела к концу света, самому страшному и необычному апокалипсису, который не ожидал никто. Но оказывается, главные открытия их еще ожидают.

Невероятно разнообразная книга, которая плюет на жанровые ограничения с правильным градусом дерзости и подкупающей прямолинейностью. С одной стороны, это крайне оригинальный постапокал. С другой, это военная драма. С третьей, это почти мемуары. С четвертой, это рассказы о кунгфу-учителях, сделанные в мягкой, специфически юморной манере. Эта часть — моя любимая. С пятой, это, наверное, комедия, пока она вдруг не разрывается. Смена курсов происходит так легко и непринужденно, что это дико захватывает, а романтически-насмешливый взгляд на жутковатые события делает «Мир, который сгинул» особенным. Очень интригующая работа, а вдогонку нужно сказать, что Харкуэй — сын Ле Карре, но похож на Воннегута на каких-то более добрых веществах. Читайте.

Пример, когда фэнтези-допущение так мало, что им можно пренебречь. Фонда Ли — обладатель черного пояса по карате и явная фанатка гонконгских боевиков про Триады. «Нефритовый город» — это история противоборства двух кланов за контроль над городом. Если вы читали «Крестного отца» или смотрели хотя бы один крупный фильм про политику Триад, атмосфера будет вам ясна. Фонду Ли отличает некоторая сухость, отстраненность в описаниях. Эмоции она не выжимает, пишет, сохраняя дистанцию.

В центре истории клан Равнинных, свежеиспеченный глава которых кажется окружающим слишком спокойным и дипломатичным, особенно учитывая, что его главный боец известен всем своим буйством и воинственностью. Порой кажется, что вспыльчивый воин затмевает Колосса клана. Эта мнимая слабость толкает другой клан и его амбициозную, расчетливую главу к действию. С помощью обмана, подлога, хитроумного воровства она готова раздавить соперников. И вначале это у нее получается, причем Ли очень удачно использует цепь несчастливых совпадений. Фэнтези же здесь в том, что могучими бойцами членам кланов позволяет быть нефрит — волшебный камень, силами которого нужно овладеть. Это дополнительный ресурс, отягощающий расчеты.

В мире фэнтези-избыточности сухость может стать козырем, что подтверждает «Небьюла», и мне выбрасывание лишнего из зоны обзора нравится. Красок достаточно, чтобы ощутить сложность выбора, но недостаточно для эпика. Роман качественный, но окончательно расставить точки на i может только второй том (есть на английском), где автор должна ощутить собственную силу и развить героев. Но если вы скучаете по суховатым интригам и атмосфере Гонконга, то это оно.

«Византия сражается» — это неожиданное открытие, быстро переходящее в восторг. У мастера героического фэнтези всегда было другое лицо — автора и вдохновителя «новой волны», постмодерниста на Краю Времени, дерзкого, не боящегося эротики и очень изобретательного. Оно просматривалось в трилогии про фон Бека и хорошо было видно в «Танцорах на Краю Времени», но большую часть Муркока-экспериментатора не переводили. Впрочем, в его фэнтези красоты и странности можно найти не меньше, пусть стилистически оно гораздо проще.

Муркок пишет про еврея-антисемита и кокаиниста во времена революции и Первой Мировой войны. Классика недостоверного рассказчика, хвастуна и лгуна, внутри восстания, выполненная одновременно смешно — и драматически мощно. Это настолько неожиданно, что просто руками разводишь. Приключения Пьята вызывают смесь насмешки и какого-то трогательного, почти нежного соучастия, а дополнительных нюансов добавляет то, что его типаж внезапно стал актуальным. Особенно доставляет дополнение. Процитирую В. Владимирского http://old.krupaspb.ru/piterbook/recenzii.html?nn=1848 :

«Полковник Пятницкий — герой не то чтобы отрицательный, но и не слишком приятный. Он преклоняется перед казаками, жандармами и «настоящей аристократией», презирает гуманитарную интеллигенцию и людей богемы, ненавидит большевиков, анархистов, мещан, иностранцев, мужланов и особенно евреев — хотя его собственная этническая принадлежность довольно туманна. Точнее, ясна как божий день, если читать внимательно, и это объясняет многое, почти все. Еще пять лет назад такой персонаж (радикальный консерватор, православный ортодокс, борец с бездуховностью, «понаехавшими» и жидомассонским заговором, наркоман-кокаинист, сентиментально воспевающий Русь-матушку, царя-батюшку и казацкое братство) казался фигурой гротесковой, полупародийной, карикатурным средоточием газетных клише и штампов. Сегодня это вполне узнаваемый и достаточно распространенный типаж: листая страницы романа, сложно поверить, что книга написана в Лондоне и впервые вышла в свет в 1981 году.»

«Черный человек» Моргана — триллер про генетически модифицированного убийцу Карла Марсалиса, который охотится за такими же, как он, ведь общество, сконструировавшее их, теперь их боится и отправляет в резервации на Марс. По ходу дела он вместе с женщиной-копом Севджи и ее напарником Нортоном в качестве наемного спеца оказывается вовлечен в погоню за прилетевшим с Марса каннибалом. Однако жуткие преступления — лишь следствие, слабый отзвук геополитических проблем в мире, где полно фракций генетически модифицированных людей, ведутся скрытые эксперименты и враждуют остатки США.

У меня очень смешанные чувства от романа, причем это не означает «роман так себе», это означает противоречивость впечатлений. С одной стороны, Морган пишет круто, туго, напряженно, словно двигает вперед локомотив. Сетап очень неторопливый, обстоятельный. Это нуарная проза, но сильно перемешанная с длинными загонами про падение маскулинного мира, что автора явно беспокоит, и власть генетики над поступками людей. Драматические, сложные отношения героев тоже идут в плюс, как и обработка Bladerunner.

С другой стороны, он будто писал опус магнум, рассказывая про расизм, столкновение двух подходов «военного» (мужского) и «договорного» (женского), свободные эксперименты над геномом по воле властей, и этот вес порой начинает давить. Местами сложность мира передается через почти предвыборные речи героев. Раздражает и фатализм, который Морган вкладывает в уста Карла Марсалиса — он постоянно утверждает, что убивать его заставляют гены, но при этом великолепно подавляет эти стремления с помощью контроля разума. Точно так же опровергает болтовню про договороспособный «женский» мир будущего коп Севджи, чья специальность как раз отвязный «экшн» и убийства, а не разговоры. Фатализм не подтверждается ни реальностью, ни поступками героев. Нуарная предопределенность вступает в конфликт со сложностью реальности, где «репликанты» осознают себя и делают свободный выбор, а не тот, что «предопределен» генами. Морган тут хорош, но он словно не определился до конца, что об этом думать, и тень неуверенности ложится на роман, более перегруженный, чем этого требует жанр. Но работа интересная.

«Финист Ясный Сокол» Рубанова — яркая, грубая и красивая книга.

Могла бы быть, если бы редактор выполнил свои обязанности. Например, исправил явные ошибки, подрезал лишние куски, вырвал выбивающиеся из стилизации вбросы из учебников вроде «по мере того, как расширялась каста воинов, увеличивалась и нужда в боевых доспехах» и повторы в мыслях героев. Книга умоляет пройтись по ней железным ножом Марьи, ее обстругать. Тогда она разбивала бы сердце с полоборота. Такая же, как есть, это рубленая, впечатляющая, но исторически безграмотная мужская сказка о выдуманном язычестве с местами, от которых захватывает дух, с финалом, который нужно переписать, и мечтами о могучих двенадцатилетних воинах, которых ждет недолгая судьба. Темная и страстная история о любви следующих порывам людей, но какая же смешная местами.

История Марьи, которая полюбила птицечеловека Финиста Ясного Сокола и стоптала ради того, чтобы его найти, железные башмаки, рассказывается тремя разными мужчинами, которых ее прямота, целеустремленность и несгибаемая воля заставляют влюбиться и помочь. В сказках ведь героям постоянно помогают, и здесь Рубанов подвиг Марьи показывает глазами людей, о которых сказки не рассказывают. В их глазах Марья — юная девка, которую каждый из них непременно хочет, но не трогает, потому что она защищена силой своей одержимости найти птицечеловека. Пока остальные мечтают о семье и добротной жизни в племенах и кланах, Марья стремится на небо, потому что оттуда виден не клочок земли с детьми и наделами, а весь мир.

Но Марье слово Рубанов дает нечасто. Он описывает сказку так, как если бы все происходило в реальности, т.е. это low fantasy, где Иванов смешан с кабацким нуаром и песнями про могучих предков, которые ходили на медведя и валили его одной рукой. Новые язычники и фанаты славяно-ариев вам об этом расскажут, они уже расплавились, почуяв знакомые ноты, — https://iz.ru/850229/arina-stulova/khochu-pokazat-rozhdenie-mifa. Красиво ли это? Да, конечно. Порой пробирает до костей, а порой — хоть плачь. Меня особенно напрягают люди, которые видят в истории «глубокое погружение в самосознание наших предков», ведь Рубанов просто фантазировал о времени, о котором мы и не знаем ничего, на основе сказки. В фольклор он тоже копнул неглубоко, и фантасту такого бы не простили, но книга не о том. Рубанов ничего не стесняется и не боится. Он автор очень смелый, полный энергии и мощного обаяния, а это со многим заставляет смиряться. Его не интересуют детали, его интересуют идеи — о том, что любой порядок может быть разрушен волей, любое колесо сансары может быть сбито со своих спиц несовершенным человеком. Потому критиковать можно часами, но все равно — хорошая вещь.

Заметная вещь по ряду параметров. Во-первых, это постапокалипсис внутри темного фэнтези. Битва между силами порядка и лезущими из разлома бесформенными демонами уже произошла — и «наши» проиграли. Мир лежит в руинах и разделен между «архдемонами», везде рабство, демонические мутации, опасность и разделенные между фракциями чудовищ оскверненные города. У демонов, кстати, есть свой тип инженерного дела, позволяющий создавать конструкции из плоти и костей — necroneering.

Вторая фишка романа в том, что главный герой нем. Никаких монологов, никаких диалогов с ним, никакой озвучки его мыслей — i'm in love. Я бы даже сказала, что все три героя немы, ведь это молчащий воин, младенец и коза. Болтают, угрожают и молят лишь окружающие. Мужик с огромным мечом Злобой (Malice) и младенцем за пазухой следует по миру, оставляя за спиной трупы и бедолаг-доброжелателей. Третий момент — это то, что третьим главным героем является коза Бродяги, которую он тащит за собой на поводке, чтобы получать молоко. Это просто коза, магию она не кастует, но она важна — и у нее в отличие от многих героев современного фэнтези есть характер. Втроем (а потом вчетвером) им придется многое пережить, чтобы достичь цели.

Очень угрюмая и сурово линейная книга, доставившая мне удовольствие, но это первая часть трилогии. Ничего лишнего. Любителям дарка читать обязательно.

Нуарное, грубоватое dark fantasy, которое ближе к cередине книги раскрывается как необычный постапокал с участием инопланетян и архаических «богов». Т.е. часть магии — это изощренная технология, а зловещие колдуны-нелюди двенды — люди из других миров. Переводчица и писатель Наталья Осояну отмечала интересную игру слов в названии — https://t.me/magie_bizarre/73. И такая двойственность присутствует в каждом элементе романа. Многие части там — своего рода насмешка над клише героического фэнтези, но одновременно каждый такой элемент чистосердечно раскрывается, роман не теряет серьезности. Морган — жесткий, нуарный автор, и здесь он себе не изменяет.

Главный герой Рингил «Ангельские глазки» — герой прошедшей кровопролитной войны, которого все уважают, и владелец меча Друг Воронов. Но еще он мужеложец, за что в мире книги периодически сажают на кол. Эта лихая противоречивость сопровождает всю его жизнь. Война завершилась, и те, с кем он ее прошел, разбежались по разным краям карты. Моргана явно интересует послевоенная неустроенность — каждый из трех героев не может найти себе места в новом мире. Степной вождь Эгар Драконоборец трахает молоденьких девушек и просаживает жизнь, Рингил ввязывается в дурацкие приключения, а Аркет служит спецагентом у императора. Все трое найдут себе новую войну, ведь в мир вернулись тени-убийцы, двенды. Сюжет «Стали» простой, как три копейки, и полон секса и насилия, а вот игра с героями и сеттингом очень непроста. Сеттинг вообще разворачивается и расширяется дважды, показывая сложную структуру, которая Морганом в первом томе не используется. Он не пытается создать «что под Аберкромби» или «что-то под Бэккера», он создает свой забористый микс.

Если посмотреть на роман глазами консерватора, то его должно разорвать на мелкие кусочки: Рингил — гей, который страстно развлекается с приятелями и так же страстно всех крошит, а Аркет — чернокожая лесбиянка, соблюдающая при этом целибат. Есть и другие элементы, вызывающие усмешку, — например, на свой большой квест герой идет... по просьбе мамы. Сцена откровенного секса между врагом и Рингилом для мужчин тяжела. Однако это все органично растворяется внутри весьма жесткого, недружелюбного к людям мира. Язык Моргана по-нуарному красив. Проблема романа в том, что он местами переоценивает простоту фэнтези. Люди у Моргана — настоящее зло, и в это веришь моментально. Но двенды у него — это такие злые, бесчеловечные эльфы, оживляющие отрубленные головы людей просто по фану. Но они не кажутся более злыми, чем сами люди. Не кажутся они такими и Рингилу, что бы он ни говорил, — ему самой страшной вещью кажется война.

Хочется продолжения, и трилогию переиздают, начиная с этой осени, поэтому у нас есть шанс дочитать все в более полном переводе.

Серия «Сломанный миф» пока и впрямь работает как неплохой срез современного русфанта с претензией, потому что показывает все его плюсы и провалы. «Золотая пуля» была амбициозной, неистовой и разваливающейся от инъекций постмодернизма, «Эль Пунто» была слабой попыткой сыграть в магический реализм с помощью испанской поэзии. А вот «Стазис» — крепкая и годная книга, находящаяся на четкой середине и проникающая в сердце. В анонсе ее назвали «бояр-панком». потому что это постапокал на территории России, где народ после прихода существ Стазиса, поющих песни безумия и лишенных глаз, откатился в средневековье. Люди создали кучу «княжеств»-кланов разной направленности, а один из героев — православный монах, дерущийся крестами и веригами. Колорит «боярского постапокала» хотя и есть в «Стазисе», не это в нем главное, он прорисован схематично. Но книга оригинальная, полная неплохого юмора, цитат из Библии и Хагакурэ и тянущей, влекущей в неведомое тоски.

Завязка такая: загадочный и темный странник Синклер, с трудом произносящий больше трех слов подряд и напевающий разорванные песни из старых кинофильмов, хочет добраться до князя клана Хлеборобов, чтобы сообщить ему, что куклы (зомби Стазиса) и поющие эмиссары, способные сводить песнями с ума и подчинять себе людей, скопились в Москве в невероятном количестве и собираются идти на большой прорыв. К сожалению, плохие новости никому не нравятся — и Синклера сажают под замок, а в это время волна из изломанных, странных существ, подчиненных единой вибрации, с легкостью сметает города. Православный боевой монах, принявший множество обетов, покидает свое убежище, следуя за голосом бога. Солдатик-бедолага, повздоривший с командиром, чудом выживает в нападении с помощью странноватой девчонки. И Синклер, и монах, и солдат, и девчонка окажутся связаны одной миссией, которая поведет их в самое сердце Стазиса.

Самый большой плюс книги Картушова — это ее странная, необычно вписывающаяся в развлекательные или боевые сцены мелодичность и сугубая атмосферность. В романе ощущается мрачное дыхание, отзвук, гудение, которым влияет на мир Стазис. Это действительно измененный, загадочный мир. Отдельный бонус — манера героев разговаривать, словно они дуэлянты. Она сразу запоминается, и от меня за это плюс, потому что гопник-стайл в диалогах русфанта мне сильно наскучил. Язык простой, доступный для каждого, но в нужных местах очевидно, что автор хорошо умеет им пользоваться. Также интригует и идея — о необходимости смотреть за схемы, о доброте, которую раненые люди ищут, затерявшись во тьме ненависти. Главные герои совершают своего рода «прыжок веры» в то, чего должны бояться, и это крутая вещь. Хорошая книга со своими фишками и слегка поспешной концовкой.

— Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего, — сказал он.

— Не без этого, — сказал брюнет.

— Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины.

— Я немного теряю нить беседы, — сказал брюнет грустно. — Ваши речи меня смущают. От этого мне хочется проколоть вам печень. (Стазис)

Девушку, которая чувствует себя не в своей тарелке в древней школе для богачей, внезапно приглашают на охоту в замок самого главного из них. Очень скоро становится понятно, что охотиться будут на нее и нескольких других бедолаг, а за гостеприимство и завтраки с икрой придется заплатить. Завязка обещает триллер, но это написано очень схематично, даже наивно и без деталей — т.е. это типичный одноразовый young adult не без своих фишек.

Но меня в книге позабавило любопытное противопоставление мира интернета и всеобщей прозрачности закрытому миру аристократов, который манит приятной стариной, но одновременно оставляет все привилегии знати и не позволяет «вынести сор из избы». В результате больше всего аристократ-убийца сокрушается о том, что теперь любой может стать из бедняка властителем дум и миллионером на Youtube, а милые традиции вроде травли крестьян собаками уходят из жизни. В таком разрезе смириться с недостатками интернет-эпохи становится значительно проще.

- У меня нет сомнения, что эта вещь имеет прямое отношение к черной магии и ведовству, — серьезно проговорил Кейн. — Бывало, однако, и так, что сей посох мощно разил злые создания, да и вообще он — доброе оружие. (Бастийский ястреб)

Местами очень круто, местами настолько шаблонно и наивно (шел, попал в плен, очнулся, всех победил), что всерьез воспринимать такой расклад нельзя. Рассказы, где Кейн сражается с еретиками и силами тьмы отличные, африканские же истории скучны, так как мы уже давно все это знаем. Африканские королевы, битвы с мертвецами, несчастные девушки, преследуемые львами, которые неизбежно падают под ноги Кейну. Но это классика, прародитель, бешеной фантазией и напыщенным языком всех в свое время (и меня в том числе) покоривший.

Под ветром шуршал прибрежный песок,

И к ночи клонился день,

Когда в свой маленький городок

Вошел Соломон Кейн.

Довольно мощная, хотя и очень несовременная книга про лидера, решившего захватить власть в стране во время войны и сделать так, чтобы будущие войны стали невозможными из-за вызываемого ими отвращения. Чередуя проявления милости и жестокости (в духе утопления воров в дерьме или заталкивания им денег в глотку до смерти), диктатор Гамов вместе со своей командой, где заместителем диктатора является рассказчик, хочет изменить стандарты, привычку, стереотипы.

Мощные выступления Гамова и его противоречивые поступки весьма захватывающи, а проработка характера упрямого, становящегося все равнодушнее и однообразнее Семипалова не могут не впечатлять. Гамов хочет перемен, а Семипалов готов действовать так, как это заведено, — карать говорящих не то газетчиков, наказывать несогласных и всячески дистанцироваться от демократии. «Диктатор» — масштабная штука, в которую Снегов явно вложил массу сил. Однако некоторые решения Гамова и отношение Семипалова к женщинам сильно расхолаживают. Стоит Гамову начать толкать речь перед матерями, как начинается ощущение речи КПСС, это косноязычная фальшивка, переполненная воззваниями к детям и бесконечными слезинками ребенка. Не говоря уже о концовке, которая невероятно нелепа.

Как ни странно, горжусь тем, что живу в одно время с Аберкромби и могу видеть, как он делает с фэнтези то, что мне всегда хотелось прочесть. Он выбивает пафос из фэнтези, будто гангстер — воздух из хилой жертвы, но при этом создает новый канон романтики немытых бойцов, немногословных союзов, внутренних монологов интриганов или слабаков, страстно жаждущих исполнения желаний и готовых идти ради этого на все. Аберкромби делает с фэнтези то, что современные сериалы делают с неподъемными и клишированными блокбастерами — он его перегружает. Чеканный стиль Аберкромби, видящего своих героев насквозь, почти стал новым каноном и может наскучить, но пока он крайне хорош.

В «Героях» он описывает войну между Союзом и Севером, развернувшуюся возле холма, глазами многих десятков героев — от желающего свободы юнца до какого-нибудь старика-бойца, озабоченного тем, чтобы не обделаться со страху. «Герои» отличаются от предыдущих книг тем, что Аберкромби хотел окончательно развенчать войну, и в этом смысле «Герои» делают с войной для фэнтези то же самое, что «Благоволительницы» Литтела сделали для литературы про Холокост. Там чувствительный эсэсовец маялся гастритом и тем, что трупы некуда девать, здесь происходит примерно то же самое. Но у Аберкромби при всей его педалируемой «черноте» полностью отсутствует сексизм, этот пахнущий портянкой и игрушками мачизм, от которого не продохнуть в отечественном фэнтези. Его героев отличает сила и дерзость даже там, где они отчаянно лажают. В «Героях» в этом смысле показательна история возвышения принца Кальдера — давно не видела такого мощного преображения трусости в героизм. Они, может, и сволочи, но с ними рядом хочется оказаться.

Развенчать войну Аберкромби, конечно, не удается, потому что нарисованный им хаос, рев, грязь, безумие и непредсказуемость сами по себе превращаются в ядерный котел нового канона. Но как же это офигенно сделано!

Автора обвиняют в схожести цикла с сериалом «Светлячок», но обвинять за это — просто кощунство Вещей вроде «Светлячка» в мире должно быть как можно больше! Веселая, простецкая, но зажигательная история про вольного капитана воздушного корабля и его спутников, каждый из которых изгой. Ретрофутуризм, пиратские порты и не слишком глубокие драмы.

Совершенно замечательная история вора-авантюриста, без конца надувающего всех — знать, мафию, тайную полицию и так далее, при этом все облачено в прекрасную обертку условно-фэнтезийного итальянского города с наличием специфической магии. Кроме того роман блестяще выстроен — время повествования лихо разрывается, словно при умелом монтаже, главы-врезки вклиниваются в напряженные моменты, словно заставляя действие застывать в паузе, но самое главное — это герой и совершенно мастерские крючки на следующую часть (мы ведь даже не видели Сабету!). Игривые интонации рассказа о мистификаторе очень вовремя и жестко перемежаются кровавыми пятнами. Awesome!

Поразительная чепуха. Женское в плохом смысле этого слова «фэнтези», где введение в рассказ богов и полубогов нужно исключительно для того, чтобы секс казался слаще. Все самые важные события мира, конечно же, происходят рядом с очередной творческой бродяжкой. С ней рядом верховный бог мира, обнаруженный ей в уборной в образе человека, ее любят дети богов, с ней трахается секси бог и так далее.

Интрига опечаливает своей безыскусностью. Честно говоря, ее и нет — важно только, какие эмоции испытывает героиня. В качестве крючка героиня — слепа, но вот удивительное дело — она видит магию, а так как ее окружают полубоги, то она их отлично может разглядеть! А смотреть на обычных людей при таком раскладе ни к чему. А уж убийство богов с помощью крови демона... Опять?

Не лишенный литературных достоинств имперский стимпанк, в котором революция не удалась, а страшащийся восстаний Николай решает, что доверять людям нельзя, а машинам — вполне, поэтому по Петрограду летают цеппелины, а рабочие от безнадеги хотят превратиться в роботов. Все это могло бы получиться очень интересным, если бы автор сумел придумать сюжет. Тот, который имеется, представляет собой отрывки встреч с разными шишками, от чьих титулов сводит зубы, плюс лжефактура в духе «не велено» и «не дозволено». Ропшинов, наверное, ощущал себя потомком русских дворян или что-нибудь в этом духе, но для увлекательной книги этого недостаточно.

Лоуренс достойно завершил цикл, порвав еще немного шаблонов, но вот проблема — как только в тексте появляются беременные женщины и отцовские метания, текст перестает быть мне интересным.

В первом томе Йорг был малолетним неконтролируемым засранцем, которому не хватало мудрости, но зато с лихвой хватало задора. Во втором томе Йорг был поистине блистателен — баланс ярости, ума и неумения смиряться с чем бы то ни было достиг своего пика. В третьем томе Йорг — муж малолетней Мианы, девочки-гения, которая вот-вот должна родить ему наследника. Несмотря на то, что у него есть план стать императором, его собственное грядущее отцовство заставляет задуматься о том, кто он и чего он хочет. Йорг начинает ощущать a little love, плюс он странствует по стране, чтобы узнать своих врагов, и Лоуренс окончательно смешивает средневековье с постапокалипсисом, выводя то, что происходит в королевстве, своеобразной Матрицей. Йорг же приносит себя в жертву ради других. Это могло бы быть столь же круто, как самопожертвование Люцифера в цикле про Плоскую Землю Танит Ли, но слишком завязано на семью, поэтому смотрится немного... слащаво.

При этом нужно отдать должное Лоуренсу, который упокоил своего героя условным праведником после того, как сделал его невозможным негодяем.

Самая прекрасная книга из всех, что я прочитала в последнее время. В первом томе молодой ублюдок Йорг Анкрат был подростком, хотя его максимализм в убийстве и готовности зайти как можно дальше и заводил. Но здесь смесь старого-доброго ультранасилия вместе со странным обаянием веселой аморальности и нотками пафосного dark fantasy поистине будоражит. Нечасто можно прочитать фэнтези, вдохновленное «Заводным апельсином». Когда Йорг

Кроме этого у книги одна из лучших аннотаций к темному фэнтези, что я видела:

A six nation army, twenty thousand strong, marches toward Jorg's gates, led by a champion beloved of the people. Every decent man prays this shining hero will unite the empire and heal its wounds. Every omen says he will. Every good king knows to bend the knee in the face of overwhelming odds, if only to save their people and their lands. But King Jorg is not a good king.

Именно она заставила читать на английском, обращаясь к словарю. Но концовка — концовка у книги тоже, что надо. Йорг бьет жизнь по яйцам, пуская в расход решительно все, что есть вокруг. Он беспредельщик, рисковый умный подонок, с трудом борющийся с противоположностями внутри себя, но черный юмор, используемый автором и Йоргом, делает его решения притягательными. Мне стыдно, но Йорг Анкрат адски вдохновляет. Он попирает законы мира, делая себя все более несчастным, но это очень красиво. King Jorg is not a good king — и он мой герой.

My time.

If it offends you.

Stop me.

Роман о мести школьника, как метко подметил один из анонимных рецензентов, в которой сила ярости школьника позволяет поражать великих магов, крупных мужиков-мародеров и свергать королей. «Принца терний» можно даже воспринимать как пародию на «черное фэнтези» в духе Аберкромби, просто Лоуренс идет еще дальше и делает юмор еще прямолинейнее и чернее.

Принц Йорг — маленький вертлявый подонок, совершенно лишенный инстинкта самосохранения и упертый, как ад. Он уходит из дворца с командой освобожденных из тюрьмы бандитов, чтобы грабить, убивать и насиловать, потому что отец заключил мирное соглашение с убийцей матери. И хотя сюжет слабоват, Йорг своим нарушением канонов честной борьбы вызывает симпатию. Там, где другие испытывают личную драму, он убивает тех, к кому привязался, чтобы не ослабеть. Там, где другие оценивают опасность, он прет вперед и режет головы. Там, где кто-то пошел бы на соглашение, Йорг гадит в череп врага. И этот юношеский максимализм в оболочке из черного фэнтези в каком-то смысле прекрасен.

Занимательный результат скрещивания гангстерского романа и небольшого количества мистики. Как гангстерский роман слишком схематичный, как городское фэнтези — недостаточно динамичный, но в качестве гибрида хорошо работает. Капак Райми приезжает в город, где правит криминальный босс Кардинал. Кардиналу принадлежит все, и молодой рвач готов взобраться вверх по предлагаемой лестнице. Но оказывается, что Кардинал придает слишком много значения приметам и совпадениям, в кабинете у него висят странные марионетки, а сам Капак не может вспомнить ни одного события из времени до того, как он вышел из поезда в город. Обложка очень хороша. И крутые имена, конечно, — Ама Ситува и Паукар Вами.

Страуд в очередной раз доказывает, что он мастер. Роман про юных охотников за призраками настолько же прост, насколько увлекателен. Такая простота и четкость конструкций, впрочем, дается серьезным трудом. Напряжение усиливается с каждым шагом, отношения героев вызывают недюжинную симпатию, а интрига закручена, но при этом дает возможность сказать «Я так и думала!». Страуд — один из самых лучших создателей книг young adult наших дней, причем книг, которые с увлечением могут читать взрослые. Ну а концовка! Сразу хочется читать следующую книгу. Замечательно. При этом отрываться не хочется и сделано с вниманием к деталям и нюансами, которые хочется научиться делать самому.

Весьма жуткая книга о том, как в маленький городок приходит безликая сеть продажи товаров «Хранилище». Все бы ничего, но вскоре все власти становятся подконтрольны хранилищу, владельцев всех магазинчиков убивают, а дальше начинает казаться, что им позволено все. От корпоративной культуры до сатанизма — один шаг, и в «Хранилище» этот шаг сделан.